Тор Анника. Остров в море

   Штеффи вытянула шею, чтобы лучше видеть. В этот момент тетя Марта подняла голову и посмотрела в окно. Штеффи поспешно отпрянула, но было слишком поздно.
   – Эй, – крикнула тетя Марта, – кто там?
   Штеффи могла бы еще убежать, схватить на бегу пакет с едой и исчезнуть, прежде чем тетя Марта успела бы выйти.
   – Это я, – сказала Штеффи и поднялась.
   Тетя Марта не отчитывала ее. Она пошла со Штеффи на кухню, намазала маслом хлеб и приготовила горячий шоколад.
   – Ешь, – сказала она. – Ты, должно быть, проголодалась.
   – Я взяла еду в погребе, – прошептала Штеффи. – Она в пакете, на улице.
   – Ты хотела убежать из дома? – спросила тетя Марта. – Куда ты собиралась пойти?
   Штеффи не знала, что ответить. Столько всего произошло, а она так устала.
   – Там были мальчишки, – начала она. – У магазина.
   – Можешь не рассказывать, – сказала тетя Марта. – Я знаю, что произошло.
   Кусок бутерброда застрял в горле Штеффи. Кто-то уже рассказал тетя Марте о том, что случилось. Может быть, продавец? Или родители мальчишек, приехавших на лето?
   Разумеется, жена доктора спрашивала о Путте. Как только Штеффи поест, настанет время для ругани, а завтра ей придется просить прощения.
   – Сюда приезжала на велосипеде Вера, – сказала тетя Марта. – Вера Хедберг. Она решила, что ты побежала домой. Она обо всем и рассказала.
   – Путте, – сказала Штеффи, – мне пришлось отпустить его. Я боюсь… я боюсь, что он умер.
   – Умер? – переспросила тетя Марта. – Он так же умер, как я. Путте прибежал сюда, хромая, уже около десяти утра. Слегка повредил лапу, но жена доктора сказала, что ничего серьезного.
   Тогда Штеффи заплакала. Положила руки на стол, уткнулась в них лицом и зарыдала.
   – Я не понимаю тебя, девочка, – сказала тетя Марта. – Ты плачешь оттого, что собака не умерла?
   Слова принадлежали тете Марте, но голос был другим. Мягче.
   – Мими умерла, – сквозь рыдания произнесла Штеффи.
   – Высморкайся, – сказала тетя Марта и протянула ей носовой платок. – И объясни мне, о чем ты говоришь.
   Тогда Штеффи рассказала об одной ночи, когда к ним пришли вооруженные люди. О той ночи, когда забрали папу.
   – Они стучали, но им не успели открыть, как они уже выбили дверь. Их было много, наверное человек десять. Без униформы, но у всех пистолеты. Несколько человек вошли в нашу комнату. Они велели нам встать и выйти в коридор. Мама хотела дать нам с Нелли тапочки, но они не позволили.
   – Мы стояли в коридоре, – продолжала Штеффи. – Все, кто жил в квартире: мама, папа, Нелли, я, Гольдберги с их малышом, пожилая фру Зильберштейн и ее слепой сын, Рейхи с тремя детьми. Пол был таким холодным. Один из них, тот, что приказывал, все время ходил около нас туда-сюда. Иногда тыкал в кого-нибудь пистолетом.
   – Неужто это возможно? – спросила тетя Марта.
   Это прозвучало, словно она задала вопрос сама себе.
   – Мими завизжала. Потому что она не могла вести себя тихо! Наверное, она испугалась их собак. У них было две больших овчарки. «У вас есть собака? – спросил один из них. – Разве вы не знаете, что евреям запрещено держать домашних животных?» – «Это собака детей», – сказал папа. Тогда они ее застрелили. Мими упала и задергала лапами. Потом затихла. На полу была кровь. Я наступила в нее.
   – Дитя мое, – сказала тетя Марта. – Милое мое дитя.
   Она положила ладонь на голову Штеффи и погладила ее по волосам.
   – Теперь иди, ложись спать, – сказала она. – Попытайся заснуть. Здесь никто не причинит тебе вреда.

Глава 36

   Запах кофе ударил Штеффи в нос. Она открыла глаза. Тетя Марта стояла у плиты и разливала кофе по чашкам в синий цветочек.
   – Пора уже просыпаться, – сказала она. Ее голос был обычным, неприветливым.
   Наверное, все это было сном. Вряд ли возможно, что тетя Марта говорила с ней вчера ласково и дружелюбно. Что она гладила Штеффи по голове. Должно быть, ей это приснилось.
   – Я встаю, – сказала Штеффи и поднялась с кухонного дивана.
   – Давай скорее, – ответила тетя Марта. – И надень нарядное платье. Мы пойдем в гости к постояльцам продавца.
   Это могло означать лишь одно: ей придется просить прощения у веснушчатого мальчишки.
   – Мне обязательно идти?
   Но тетя Марта уже ушла в комнату заправлять постель.
   Штеффи оделась и съела бутерброд. Она не была голодна, но заставила себя есть его как можно дольше. Затем аккуратно причесалась перед зеркалом.
   Тетя Марта начала уже проявляла нетерпение.
   – Ты долго будешь возиться?
   – Да, – сказала Штеффи. – Не могу найти заколку для волос.
   Она прекрасно знала, где ее заколка: в кармане платья, в котором она была вчера. Тетя Марта нашла другую.
   – Пойдем, – сказала она.
   У дома на корточках сидел Свен и чесал Путте брюшко. Тот крутился и бил по воздуху лапами. Одна была забинтована.
   – Что с ним? – спросила Штеффи.
   – Ничего серьезного, – ответил Свен. – Перелома нет. Нога немного опухла. Но он скоро поправится.
   Штеффи похлопала Путте.
   – Что случилось? – спросил Свен.
   – Пойдем, – перебила его тетя Марта. – Потом поговорите.
   Штеффи ехала на багажнике, точно так же как в первый день на острове. Когда они доехали до места, где дорога поворачивала к магазину, у обочины с камня поднялась Вера. Она как будто ждала их.
   Последнюю часть пути до магазина тетя Марта вела велосипед.
   – Ну, Вера, – сказала она. – Ты подумала над тем, что я тебе сказала?
   Вера кивнула.
   Вместо того чтобы войти в магазин, тетя Марта отворила калитку в сад. Продавец вышел на лестницу.
   – Доброе утро, – сказал он. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
   – Доброе утро, – ответила тетя Марта. – У нас дело к вашим постояльцам.
   – Вот как, – сказал продавец. – Ну что ж, думаю, они уже проснулись.
   – Смею надеяться, – фыркнула тетя Марта. – Уже полдня прошло!
   Уверенным шагом она прошла в сад, за ней – Штеффи с Верой. Продавец тоже отправился вслед за ними.
   Дачники сидели за садовым столом и завтракали. Там были двое мальчишек и девочка помладше, такая же веснушчатая, как и ее брат. Их отец был высокий, плотный, практически лысый мужчина. Мама выглядела моложе, у нее были светлые волосы с химической завивкой.
   Молодая девушка в белом фартуке прислуживала им за столом.
   – Прошу прощения, – сказал продавец. – К вам гости.
   – Марта Янсон, – представилась тетя Марта. – А это моя приемная дочь Стефания.
   – Вот как, – сказал лысый. – В чем дело?
   – Нельзя ли подождать? – раздраженно сказала его жена. – Мы еще не закончили завтракать.
   Веснушчатый мальчишка избегал смотреть на Штеффи. Он уставился в тарелку, и, казалось, был полностью поглощен перемешиванием своей каши.
   – Вы ешьте, – сказала тетя Марта. – Мы можем подождать.
   С противоположной стороны магазина вышла Сильвия. Она остановилась неподалеку от стола и притворилась, что пропалывает цветочные грядки.
   – Глупости! – сказал мужчина. – Мы вас слушаем!
   – Это касается вашего сына, – сказала тетя Марта.
   – Та-а-ак, – сказал мужчина. – Рагнар? Это та самая девочка?
   – Да, – не поднимая глаз, пробубнил веснушчатый мальчишка. Его ложка скрежетала по тарелке.
   – Мы не станем устраивать из этого события, – сказал мужчина. – Брюки испорчены, но мы не предъявляем требований о возмещении. Извинений будет достаточно.
   – Совсем новые брюки, – гневно сказала женщина. – И пятна крови на рубашке. Эта девочка ненормальная!
   – Если кто и должен просить прощения, – очень медленно и четко произнесла тетя Марта, – то это не Стефания.
   – Та-а-ак, – повторил мужчина. – А кто же тогда?
   – Ваш сын, видимо, не рассказал вам, почему Штеффи ударила его, – продолжала тетя Марта. – Не правда ли?
   – Нет, – ответил мужчина. Он сделал рукой жест, словно тетя Марта была назойливой мухой, которую он хотел отогнать.
   – Тогда я расскажу вам, – сказала тетя Марта. – Она ударила его за то, что мальчик назвал ее «еврейским отродьем» и сказал, что немцы придут сюда и заберут ее.
   Лысый побагровел. Он сильно ударил ладонью по столу, так что подпрыгнули кофейные чашки и звякнули столовые приборы.
   – Это правда? – спросил он у мальчишки.
   – Нет, – ответил тот. – Она лжет. Так ведь, Гуннар?
   Брат пожал плечами.
   – Я, во всяком случае, ничего такого не слышал, – сказал он.
   – Вот, значит, как, – сказала тетя Марта. – Детей теперь не учат говорить правду?
   – Почему я должен вам верить? – ответил мужчина. – Ваша приемная дочь, возможно, выдумала оправдание позже.
   – Вера, – сказала тетя Марта. – Кто говорит правду: Штеффи или этот мальчик?
   Вера ответила почти шепотом.
   – Он назвал ее… так. И он ударил собаку жены доктора.
   – Вера пришла ко мне домой вчера утром, – сказала тетя Марта. – Ни она, ни я не разговаривали со Штеффи, потому что она убежала и где-то пряталась. Вера рассказала о том, что произошло. Она также рассказала мне о других вещах, о которых я не знала. Но об этом, – тетя Марта посмотрела на продавца и Сильвию, – мы поговорим позже.
   – Рагнар, – сказал мужчина. – Все было так, как говорит госпожа Янсон?
   Мальчишка кивнул.
   – Но ведь ты сам говорил… – начал он.
   – Замолчи! – взревел мужчина.
   – Никто, – сказала тетя Марта. – Никто не посмеет говорить такое моей девочке. Кем бы он ни был. Поэтому никаких извинений не будет. Но за брюки мы заплатим. Сколько они стоили?
   Мужчина тряхнул головой. Лицо его было красным как помидор.
   – В этом нет необходимости.
   – Девять крон семьдесят пять эре, – сказала его жена.
   Тетя Марта достала кошелек, открыла его, достала десятикроновую купюру и положила ее на край стола.
   – Сдачи не нужно, – сказала она. – Пойдем, Штеффи.
   «Моя девочка», – сказала тетя Марта. Моя девочка! Словно Штеффи была ее собственным ребенком.

Глава 40

   Штеффи и Вера лежали на скалах в бухте. На Штеффи был красный купальник, подаренный тетей Альмой, на Вере – зеленый. Они только что искупались.
   Теперь они лежали рядом на спине, вытянув руки вдоль тела. Горячие от солнца камни грели им спины. Темные пряди волос Штеффи смешались с рыжими волосами Веры. Капли воды стекали по коже.
   Никогда еще Штеффи не была такой загорелой. «Коричневая, как имбирное печенье», – сказала тетя Марта. Вера не загорала. В начале лета она была розовой. Теперь же ее светлая кожа была усыпана мелкими-мелкими веснушками.
   – Осенью я буду скучать, – сказала Вера. – Когда ты уедешь учиться в Гётеборг. Хотя тебе-то будет весело, – торопливо добавила она.
   – Да, – ответила Штеффи. – И я буду приезжать домой на каникулы и иногда на выходные.
   Она все еще не могла до конца поверить, что это правда.
   Что они передумали.
   Главную роль в этом сыграла жена доктора. Когда Штеффи принесла ей первую стопку книг, которые ей дал почитать Свен, она предложила Штеффи присесть и принялась расспрашивать ее о книгах и о школе.
   Несколько дней спустя жена доктора пригласила тетю Марту и Штеффи на чашку кофе. Тетя Марта смущалась, не желала принимать приглашение. В конце концов, они все же пошли.
   Жена доктора сказала тете Марте, что Штеффи одаренная девочка и ей следует продолжать учиться. Да, это тетя Марта и раньше слышала, но, к сожалению, объяснила она, полный пансион, книги и все остальное, что может потребоваться, стоит очень дорого.
   Тогда жена доктора сказала, что Карин и ее жених поженятся в конце августа и в их квартире в Гётеборге освободится комната. Квартира расположена неделеко от школы для девочек, и Штеффи могла бы жить у них. Платить за комнату Янсонам не придется, только за еду. На книги и другие школьные потребности, как сказала жена доктора, можно было бы ходатайствовать о стипендии.
   Тетя Марта поблагодарила ее и сказала, что подумает. Она хотела обсудить все с дядей Эвертом, когда он вернется с моря.
   Следующую неделю Штеффи более чем когда бы то ни было, старалась быть милой и помогать во всем. Это ли повлияло или нет, но они сказали «да»!
   Жена доктора обещала договориться, чтобы Штеффи приняли в школу, несмотря на то, что подавать заявление на осенний семестр было уже слишком поздно. Она была знакомы с ректором. Учительница Штеффи снова одолжила ей учебник арифметики. Штеффи справлялась самостоятельно, но фрекен Бергстрём обещала ей помочь, если она вдруг что-нибудь не поймет.
   – А что, если ты снова окажешься в одном классе с Сильвией? – спросила Вера.
   – Плевать я на это хотела, – ответила Штеффи.
   Это не было хвастовством. После того разговора в саду продавца, Штеффи казалось, что Сильвия больше не сможет ей ничего сделать.
   – Да уж, там, в городе, она будет меньше воображать, – сказала Вера.
   Она немного помолчала, затем произнесла:
   – У тебя появятся новые подруги. Девочки из города.
   – Да, – согласилась Штеффи. – Я надеюсь. Но ты все равно останешься моей лучшей подругой.
   Сказав это, Штеффи почувствовала укол в груди. Она не писала Эви уже несколько недель.
   – Ты и Эви, – добавила она.
   – Кто это, Эви?
   – Моя лучшая подруга из Вены. Мы знаем друг друга с первого класса. Мы сидели за одной партой.
   – Ты скучаешь по ней?
   – Да, иногда.
   – А по своим родителям?
   – Да.
   – Я скучаю по своему отцу, – сказала Вера.
   Отец Веры умер. Он утонул до того, как она родилась. Он и мама Веры не успели пожениться.
   – Так странно думать о том, что мама с папой, Эви и все остальные там, дома, – сказала Штеффи. – Что они ходят по обычным улицам, и что я здесь.
   – Ты бы хотела оказаться там?
   – Я бы хотела, чтобы они были здесь.
   – Они не могут сюда приехать?
   – Не знаю. Жена доктора обещала позвонить кому-то, кто, может быть, поможет.
   Штеффи зажмурилась. От яркого солнечного света под сомкнутыми веками клубилась красная пелена. Было очень тепло. Она встала.
   – Пойдем искупаемся, – предложила Штеффи.
   Вода была прозрачной, как стекло. Можно было увидеть дно. На поверхности воды плавали коричневые водоросли. Штеффи достала одну и сжала пальцами желтоватые пузырьки, которыми было покрыто растение. Пузырьки с треском лопнули. Эта водоросль называлась «пузырчатый фукус», но дети звали ее «хлопушкой».
   – Окунемся или прыгнем? – спросила Вера.
   – Прыгнем, – ответила Штеффи.
   Они забрались на камень, с которого обычно дети ныряли, и осмотрели поверхность воды. Прыгать надо было так, чтобы не попасть на жгучих медуз. Однажды Штеффи нырнула и заработала себе красную сыпь по всей груди и рукам.
   Вот и сейчас одна большая оранжевая медуза покачивалась в нескольких метрах справа от камня-трамплина.
   – Надо прыгать влево, – сказала Вера. – У нее могут быть длинные щупальца.
   – Чур я первая, – сказала Штеффи.
   Она сделала глубокий вдох и зажала нос. Затем разбежалась и прыгнула.
   С открытыми глазами она погрузилась в сверкающую зеленую глубину.
   На мгновение ее тело зависло в воде, словно в невесомости. Затем, отфыркиваясь, Штеффи всплыла на поверхность. Она как раз успела увидеть, как с камня прыгнула Вера.
   Лето было теплым. Сейчас, в августе, вода так прогрелась, что можно было купаться, сколько хочешь, не замерзнув.
   Они соревновались в нырянии, доставая со дна камни. Всплывая, Штеффи поцарапала себе коленку о «морские желуди», густо росшие тут же под водой. «Морские желуди» – это не растения, а своеобразные морские животные, твердые и острые как корки, цепляющиеся за камни.
   Выступила капелька крови. Штеффи осмотрела ноги, покрытые синяками, ссадинами и расчесанными укусами комаров. На ступнях кожа стала толстой и жесткой, так что она могла теперь ходить босиком.
   Штеффи стала другой, изменилась за год жизни на острове. Это было заметно.
   Девочки высохли на солнце, прежде чем одеться. Коричневая кожа Штеффи покрылась белым налетом. Она лизнула руку. На вкус кожа была соленой.
   У берега плескались Нелли и Соня.
   – Эй, Штеффи! – крикнула Нелли. – Посмотри, как я плаваю!
   Этим летом Нелли научилась плавать брасом и на спине. Она кувыркалась в воде, словно пухленький дельфин.
   Велосипеды стояли выше над берегом. Красный велосипед Штеффи сиял в лучах солнца, так же, как сиял несколько недель назад в день ее тринадцатилетия. В тот день, проснувшись утром, она обнаружила у входа в подвал велосипед. Ее собственный велосипед.
   Подъехав к главной дороге, Вера спросила:
   – Можно мне зайти к тебе? Ополоснем волосы под колонкой?
   – Конечно можно, – сказала Штеффи.
   Они проехали через невысокий лесок и поднялись на холм. На вершине Штеффи остановилась.
   – Почему ты остановилась? – спросила Вера. – Нам же вниз.
   Штеффи не ответила. Она посмотрела на море, соприкасавшееся с небом на западе. Далеко, за горизонтом, тоже есть земля.
   В следующий пасхальный вечер зажгутся огни на островах, которые она не видит сегодня, хотя погода ясная. Там находятся острова и большая земля.
   На другой стороне Атлантики, как мираж, лежит Америка. Ближе всего находится Норвегия, оккупированная немцами. Гораздо дальше – Вена, мама, папа и Эви. А в белом доме у подножья холма есть тетя Марта, дядя Эверт, жена доктора и Свен. Рядом с ней – Вера.
   Она – не на краю земли. Она на острове в море, но она не одна.
   – Поехали, – сказала она Вере. – Наперегонки с холма!