Торп Кей. Возвращенное счастье

   Кайл после душа обнаженным вышел из ванной. Шэннон не смотрела в его сторону. Уже возбужденная до предела, она вся была как натянутая струна, когда он приблизился к дивану. Шэннон плотно зажмурила глаза, тщетно пытаясь притвориться спящей.
   – Довольно сдерживаться, – мягко произнес Кайл. – Я чувствую твое возбуждение отсюда!
   – Исчезни! – процедила она сквозь зубы, услышав в ответ его громкий смех.
   – На самом деле ты ждешь меня.
   Она уперлась в него коленом, когда Кайл отдернул простыню, чтобы лечь рядом с ней. Он притянул ее к себе и с силой прижимал к своему телу до тех пор, пока она не прекратила борьбу и не замерла недвижная в его руках. Их дыхание смешалось, когда Кайл прикоснулся губами к ее губам. В этой неравной битве она сдалась ему душой и телом.
   Руки, которыми Шэннон намеревалась оттолкнуть Кайла от себя, приблизились к его шее, и пальцы коснулись густых темных волос, получая удовольствие от прикосновения.
   Время застыло. Шэннон вернулась в прошлое. Ее чувства ожили, когда ее язычок почувствовал вкус его губ. Их сердца забились в унисон, приглашая последовать в мучительно-сладкое путешествие. Его тело напряглось, и Шэннон почувствовала силу и прерывистое дыхание Кайла.
   Во время их борьбы ее ночная сорочка плотно обернулась вокруг тела и теперь представляла собой препятствие. Шэннон желала, чтобы оно немедленно исчезло, но Кайл не делал попытки снять с нее сорочку. Казалось, он сдерживает себя.
   – Все или ничего, – прошептал он, почти касаясь своими губами ее губ.
   Хочет полной капитуляции, пришло ей в голову, когда желание выросло с новой силой. Не что иное, как пилюля для его мужского самолюбия!
   – Тогда – ничего! – твердо проговорила она, сражаясь с влечением к нему. – Я пока еще не в безнадежной ситуации!
   Он долго оставался неподвижен, его горячие руки лежали на ее спине, а она безошибочно чувствовала его возбуждение. Шэннон опешила, когда он отпустил ее и соскользнул с дивана. Значит, продолжать любовную игру он не собирается, хотя и сильно возбужден. Ее самолюбию нанесли оскорбление тем, что даже в такой ситуации он не счел ее неотразимой.
   Совершенно не стесняясь своей мужественной наготы, Кайл изучал ее.
   – Еще будешь, – пообещал он. – И я приложу к этому все силы.
   Она приподнялась на локте, когда он уходил, подавляя в себе желание позвать его обратно.
   – И не рассчитывай! – крикнула Шэннон ему вслед.
   Кайл не потрудился ответить и вышел в смежную комнату, закрыв дверь. Шэннон рухнула на подушки, чувствуя сильную боль во всем теле и проклиная себя за слабость, за то, что позволила ему все-таки добраться до нее. Но одно несомненно: она не доставит ему удовольствия услышать ее мольбу заняться с ней любовью. Она скорее отрежет себе язык, чем произнесет это!
   Под утро, совершенно измученная, она заснула. Разбудил ее ослепительно яркий солнечный свет и звонкий смех где-то в отдалении.
   Часы на столике у изголовья показывали одиннадцать часов. Не может быть! Ей хотелось еще поспать.
   А Кайл уже играл на улице в снежки с Джоди. Они резвились и хохотали. Их веселые крики и разбудили Шэннон.
   Она встала, подошла к окну, которое выходило на лужайку, где Кайл и Джоди устроили перестрелку снежками. Одетый в джинсы и свитер кремового цвета, с искрящимися на солнце от капелек воды волосами, Кайл не вкладывал силу в движения, закидывая снежками своего маленького противника, но и не поддавался.
   Шэннон отвернулась. Смятение чувств, охватившее ее этой ночью, не улеглось, а наоборот, усилилось. Бесполезно убеждать себя, будто она ненавидит Кайла. Конечно, это – неправда.
   Она не могла позволить ему узнать, как к нему относится и что на самом деле чувствует. Если уж быть совсем честной, то она никогда не переставала испытывать к Кайлу сильные чувства. Да, это похоже на добровольную казнь, ведь его чувства к ней, конечно же, совсем не такие глубокие. Начиная с настоящего момента, она должна сторониться любого физического контакта с ним, другого выхода нет.
   Когда Шэннон спустилась вниз, Кайл и Джоди уже вернулись в дом. Они оба выглядели совершенно довольными утренним развлечением.
   – Ты должна пойти и посмотреть нашего снеговика! – заявила Джоди. – Мы слепили его недалеко от пруда. Вместо глаз у него – пуговицы, а вместо носа – морковка! Дядя Кайл отыскал шарф и шапку, и мы его одели. Ему еще нужно сделать рот, а мы никак не можем найти ничего подходящего.
   – Хорошо использовать банан, – весело предложила Шэннон. – Или вырезать рот из картона и разрисовать.
   – О, художественный подход, – заметил Кайл, – но, увы, неудачный, ибо картон имеет склонность намокать, когда соприкасается с влагой.
   – Он едва ли намокнет, пока держится мороз, – парировала Шэннон, настаивая на своем предложении. – Если ты можешь придумать что-нибудь получше, вперед!
   В противном же случае просто замолчи! – эти не произнесенные вслух слова повисли в воздухе, подкрепленные вызовом в ее зеленых глазах и упрямо вздернутым подбородком. По губам Кайла пробежала едва заметная усмешка, когда он посмотрел на Шэннон.
   Джоди наблюдала за ними с интересом.
   Одетая в желтые вельветовые брюки и пурпурного цвета рубашку, с короткими темными, тщательно причесанными волосами, Джоди выглядела совершенно по-другому; сейчас она очень отличалась от того ребенка, с которым они познакомились в Австралии, размышляла Шэннон.
   На ленч они ели омлет. Его приготовил, естественно, Кайл. Все, за что он брался, получалось у него совершенным. Омлет, например, был пышным, в меру поджаренным и очень вкусным. Шэннон убеждала себя не стыдиться собственной бездарности в кулинарном искусстве. Он любил готовить, она – нет. Так зачем идти против природы?
   Шэннон убрала со стола и загрузила грязной посудой посудомоечную машину, а потом провела некоторое время за рисованием рта на куске негнущегося картона, который Джоди предстояло вырезать.
   – Я пойду с тобой и помогу приделать рот снеговику, – предложила Шэннон, которой очень не хотелось оставаться наедине с Кайлом. – Дай мне только минутку, чтобы одеться.
   Они оставили Кайла, поглощенного утренней газетой, и вышли в сад, где рядом с обледенелым прудом стоял снеговик. Поначалу Шэннон пыталась держаться протоптанных участков, но все-таки провалилась в снег по лодыжки, когда соскользнула с дорожки в скрытую под снегом цветочную клумбу. Если ее ногам суждено промокнуть, то они и так промокнут, но едва ли она их обморозит.
   Снеговик, она признала, получился великолепным. У него были даже руки и ноги! С приставленным на место ртом он выглядел, несомненно, угрожающе. Его глаза-пуговицы могли отпугнуть любого прохожего, который случайно оказался бы здесь в сумерках.
   – Как думаешь, ты сможешь быть здесь счастлива, Джоди? – спросила Шэннон беззаботным тоном, когда они в конце концов повернули обратно к дому. – Здесь ведь совсем не так, как в Брисбене.
   Детское личико внезапно потемнело.
   – Я не хочу туда возвращаться.
   – Ты и не вернешься назад, – поспешила Шэннон успокоить ее. – Теперь твой дом здесь. Раз удочерение идет полным ходом, ты будешь Джоди Бомонт, а не Брент.
   Серые глаза вновь обрели живость.
   – Меня собираются удочерить?
   – Конечно. – Шэннон держалась легкого тона.
   – И у меня будет двое родителей, как и у других детей?
   Шэннон задумалась.
   – Многие дети имеют только одного родителя, – осторожно произнесла она. – Иногда это даже лучше для ребенка.
   – Конечно, если родители заботливые, – безжизненно прозвучал ответ, разрывающий сердце. – Мой папа не заботился обо мне. Он всегда говорил, что я слишком дорого ему обхожусь. – Джоди быстро взглянула на Шэннон; в ее взгляде появилась обеспокоенность. – Я уже обхожусь дяде Кайлу в целое состояние, да?
   – Его дела идут хорошо, – заверила ее Шэннон, отказываясь сейчас обсуждать финансовый вопрос. – Каждое пенни можно не считать!
   Джоди вдруг вся пришла в движение.
   – Хочешь посоревноваться? Догоняй!
   Они прибежали к дому вместе, захлебываясь от смеха и весело толкая друг друга, как дети.
   Шэннон сняла мокрые ботинки, за ними – еще более мокрые носки и, босыми ногами шлепая по кухне, отправилась освобождать свои волосы из-под шерстяной шапочки. Ее лицо, как и лицо Джоди, пылало.
   – С тех пор, как я играла в догонялки, прошло несколько лет, – сообщила она, довольная, что доказала себе свою решительность. – Спорим, в следующий раз я смогу тебя перегнать?
   Джоди послала ей снисходительный взгляд.
   – Никаких шансов. Я даже и не пыталась бежать в полную силу.
   – Маленькая проказница! – Шэннон погналась за ней, но поскользнулась на мокром полу и оказалась лежащей на спине.
   – Скорее утка, чем лебедь, – прокомментировал с порога Кайл.
   – Утки более забавные и веселые, чем лебеди, – заявила чрезвычайно развеселившаяся Джоди.
   – Как тебя угораздило? – Он подошел и не слишком нежно поднял на ноги упавшую Шэннон. Потом заботливо спросил: – Не ушиблась?
   Поинтересоваться здоровьем следовало прежде, чем поднять ее с пола как мешок с углем, хотела она колко заметить ему, но, поскольку Джоди находилась рядом, лишь наигранно засмеялась.
   – Нет, благодарю.
   – Тогда тебе стоит привести себя в порядок, – произнес Кайл. – У нас гость.
   Его тон сказал больше, чем любые слова. Шэннон пристально посмотрела на него. В ее душе медленно росла тревога, по мере того, как предположение превращалось в уверенность. Крейг здесь!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Это едва ли имело какое-то значение, но она все-таки спросила, пытаясь выиграть время для того, чтобы прийти в себя.
   – Когда он пришел?
   – Несколько минут назад. Он сказал, что находился поблизости и решил зайти. – Кайл насмешливо пробежался глазами по ее наспех собранным в хвост светлым волосам, по зардевшимся щекам и губам без единого следа помады. – Могла бы для начала причесаться.
   Шэннон вздернула подбородок, отвечая на его взгляд.
   – Я чувствую себя прекрасно и так, спасибо. – Она сознательно смягчила тон. – Джоди, пойдем, я познакомлю тебя со своим другом.
   Крейг находился в гостиной, чувствуя себя совершенно непринужденно. Он отреагировал на ее внешний вид очевидным удивлением. Конечно же, ведь он видел ее такой неухоженной в первый раз.
   Крейг же выглядел как всегда: красивый, элегантно одетый, с тщательно уложенными каштановыми волосами. Он был ниже ростом и более сухощав, чем Кайл, но не смущался присутствием другого мужчины.
   – Я решил завернуть к вам, чтобы тебя увидеть, раз уж находился в этих краях, – произнес он.
   – Очень мило с твоей стороны воспользоваться случаем, – ответила Шэннон с деланым спокойствием. – Это Джоди. А это мистер Рэмсей, Джоди.
   Серые глаза быстро, но внимательно пробежались по незнакомцу и, вероятно, сделав какие-то выводы, потупились.
   – Привет, – сказала девочка.
   Крейг вложил все свое очарование в снисходительную улыбку.
   – И тебе привет. Как поживаешь?
   Ответной улыбки он не получил – лишь серьезный пристальный взгляд и скупое «о'кей». Затем Джоди обернулась к Шэннон.
   – Могу я пойти посмотреть телевизор в другой комнате?
   – Если тебе хочется, то да.
   Глупый ответ, призналась себе Шэннон с сожалением, если принимать во внимание, что девочка попросила об этом.
   – Хочешь чего-нибудь выпить? – предложила она гостю, когда Джоди вышла из комнаты.
   Крейг покачал головой.
   – Нет, спасибо. Я за рулем.
   – Тогда кофе или чай. В любом случае я хотела приготовить. – Шэннон говорила неправду, но кто бы мог догадаться?
   – Ну, хорошо, – согласился Крейг. – Мне, пожалуйста, кофе. И без кофеина, если есть.
   – А я буду настоящий крепкий кофе, – произнес Кайл.
   Лишь для того, чтобы поставить ее в затруднительное положение, подумала Шэннон, злясь на себя за настойчивое приглашение. Иногда следует игнорировать светскую вежливость.
   Воспользовавшись моментом, чтобы найти в шкафу в холле пару туфель, прежде чем взяться за приготовление кофе, Шэннон задавалась вопросом, чего же Крейг надеялся добиться своим внезапным появлением. Она должна прояснить ситуацию как можно быстрее.
   Несколькими минутами позже, прикатив столик на колесиках, она застала Кайла стоящим у камина, руки в карманах, с непроницаемым выражением лица. Крейг сидел; теперь он выглядел уже менее непринужденным. Шэннон подала им чашки, предложила тарелочку с печеньем, от которого они оба отказались, и села сама, глядя на обоих мужчин с нарастающим раздражением. Никто из них не делал даже попытки заговорить.
   – Мне казалось, я все объяснила тебе вчера по телефону, Крейг, – наконец проговорила она.
   – Да, объяснила. – Он сделал паузу и, как бы защищаясь, слегка пожал плечами. – Я просто хотел тебя видеть.
   – На самом же деле, – коротко возразил Кайл, – вы хотели посмотреть, какое продолжение получила эта ситуация. Другими словами, вы не очень-то доверяете Шэннон.
   Крейг отрицательно покачал головой, плотно сжав губы.
   – Неверно. Я ей полностью доверяю. Однако я не могу принять факта, что вы сделали ее соучастницей преступного обмана. Я полностью сочувствую ребенку, ради которого вы затеяли спектакль, но это – ваша проблема, а не проблема Шэннон. Вы не имели права вовлекать ее в игру.
   Серые глаза опасно сузились.
   – Неужели?
   – Вы оба, прекратите! – Шэннон очень разозлилась на их препирательство. Красный цвет ее свитера полностью гармонировал с пятнами, которые выступили у нее высоко на скулах. – Я не рабыня! Я сама принимаю решения! А если, Крейг, тебе трудно смириться с данной ситуацией, тогда извини, мне больше нечего сказать!
   Повисшая пауза казалась тяжелой и бесконечной. Лицо Кайла выражало безмятежность, лицо Крейга – попытку смириться с данным положением вещей.
   – Я все же думаю, вы не правы, но, кажется, у меня нет другого выхода, кроме как принять вашу игру, – сказал он. – Просто она надолго! Я не предполагал провести без тебя следующие три месяца...
   Шэннон не размышляла ни секунды.
   – Конечно, нет. Мы ведь уже договорились о встрече в среду, помнишь?
   Быстро взглянув в сторону Кайла, Крейг, казалось, собирался еще что-то сказать, но потом, очевидно, передумал, сосредоточив внимание на каминных часах.
   – Я лучше пойду. Я рассчитывал быть в Редхилле к пяти.
   Шэннон вскочила со стула, стараясь не смотреть в сторону Кайла.
   – Я тебя провожу.
   Она дождалась, пока они наконец оказались в холле, и тут дала волю своим чувствам.
   – Ты не должен приходить, Крейг. Этим делу не поможешь!
   – Я должен! – решительно заявил он. – Мне необходимо увидеть, как в действительности обстоят дела.
   Шэннон и сама хотела бы это знать.
   – И к каким выводам ты пришел? – спросила она, пряча взгляд.
   – Мне кажется, твой муж сделает все возможное, лишь бы разлучить нас.
   Ее сердце на секунду замерло.
   – Почему?
   – Ты нужна ему, чтобы заботиться о ребенке. И мне думается, он совсем не против, конечно же, возобновить супружеские отношения с тобой.
   – Тогда сначала ему нужно будет меня связать! – воскликнула Шэннон, желая быть такой же уверенной не только на словах, но и на деле. – Когда процесс удочерения завершится, не будет смысла дольше оставаться здесь. У меня есть своя собственная жизнь, которую нужно устраивать.
   Крейг одобрительно ей кивнул.
   – Ну ладно.
   У двери он поцеловал ее долгим поцелуем. Закрыв за ним дверь, Шэннон постояла несколько секунд, приводя свои мысли в порядок. Крейг, конечно, прав. Кайлу нужна мать для Джоди на долгий срок, чтобы устроить ей жизнь, какую он для нее хотел. Кто же еще сможет выступить в этой роли, как не жена, которая уже привязалась к ребенку и к тому же физически привлекательна? Ему даже не нужно повторять свои брачные клятвы перед алтарем, хотя они начали все сначала.
   Если бы игру устроили не ради Джоди, она бы не колебалась. Но с другой стороны, если бы они заварили кашу не ради Джоди, ее бы здесь и вовсе не было. Она ходит по замкнутому кругу, пришла к выводу Шэннон. Разве не перестала бы она себя уважать, если бы свои собственные интересы поставила выше интересов ребенка?
   Она вернулась в гостиную, так и не найдя ответа на этот вопрос. Кайл задернул оконные шторы и включил торшер с двумя абажурами. На Шэннон он смотрел с иронией.
   – Совершенно не твой тип, – констатировал он.
   – Скорее, не твой, – возразила она. – Но я не собираюсь начинать обсуждение достоинств или недостатков твоего соперника.
   Его ирония стала еще более едкой.
   – Это делает мне честь.
   – Конечно. – Шэннон начала собирать чашки с блюдцами, радуясь возникшему предлогу чем-нибудь заняться. – Не много найдется мужчин, которые бы взвалили на себя такие заботы, как ты.
   – Я сделаю все необходимое, – сказал он. – И ты, в конце концов, тоже.
   Одна из чашек со звоном упала, когда Шэннон ставила ее на столик, и остатки кофе выплеснулись на пол. Она осторожно все убрала, промокнув лужицу салфеткой, одновременно пытаясь найти подходящий ответ.
   – Ты слишком много на себя берешь, – только и смогла она придумать.
   – Я так не думаю. Ты не должна отказываться от родства. Ведь ты уже прочно вписалась в нашу семью.
   Дрожащей рукой Шэннон откинула с лица пряди волос.
   – Я всегда смогу навещать ее.
   – Это не выход. Во всяком случае, с моей точки зрения. Я не соглашусь.
   – Согласишься. – Она покатила столик к двери, но на полпути остановилась, так как Кайл двинулся ей наперерез. На этот раз, когда она взглянула на него, ее глаза метали громы и молнии. – Я говорю серьезно, Кайл.
   – Я тоже, – проговорил он с чрезвычайной мягкостью в голосе. – Я не позволю тебе уйти к нему, Шэннон. Ты нужна здесь.
   Стоя далеко от нее, Кайл, высокий, темноволосый и такой спокойный, заставил ее пульс бешено забиться.
   – А обо мне ты подумал? – заплетающимся от волнения языком спросила она и увидела, как скривился его рот.
   – Я позабочусь обо всем.
   – Ты думаешь, кроме секса, мне ничего не нужно! – отрывисто прокричала она. – Так вот, постель в моем списке приоритетов стоит далеко не на первом месте!
   – Должен заметить, этой ночью она чуть не затмила собой все остальное.
   Эта насмешка побудила ее к мести при помощи единственного оружия, которое было у нее под рукой. Кайл перехватил мчавшийся на него столик. Он совершенно не обратил внимания на звон бьющейся посуды, когда оттолкнул столик в сторону своим сильным бронзовым запястьем. В его глазах сверкали озорные огоньки.
   – Готовься к бою!
   Шэннон сделала безуспешную попытку увернуться от его руки и принялась колошматить его в грудь кулаками, когда он все-таки притянул ее к себе. Кайл легко оторвал ее от пола, ртом ища ее губы и подавляя все ее попытки вырваться.
   Она оказалась совершенно беспомощна в его крепких объятьях и не смогла остановить поток чувств, который нарастал в ней с бешеной скоростью. Его поцелуи всегда уносили ее за пределы реальности, вытесняя из головы абсолютно все. Она чувствовала только его губы и тело.
   Шэннон обнаружила, что уже лежит на диване, его рука у нее на груди под красным свитером, а склоненное над ней лицо в свете лампы кажется смуглым и страстным.
   – Только не говори, что тебя оставляют равнодушной мои поцелуи и ты не получаешь никакого удовольствия от моих прикосновений. Сейчас, – он погладил кончиком своего большого пальца ее трепещущий сосок, – ты явно возбуждена!
   – Да, не отрицаю, – с трудом прошептала Шэннон. – Но я сказала, что на свете есть более важные вещи, чем секс.
   – Согласен, – ответил он. – Благополучие Джоди, например. Я переверну Землю, если понадобится, чтобы дать ей достойное воспитание.
   – Ты сможешь это сделать в любом случае.
   – Нет, не смогу. По крайней мере, не полностью. Джоди нуждается в женщине, к которой можно обратиться с любым вопросом на всех стадиях физического и эмоционального развития. Ей нужно набраться жизненного опыта прежде, чем она станет совсем взрослой. – Его серые глаза настойчиво смотрели в лицо Шэннон, оценивая эффект от сказанных слов. – Подумай, каково жилось бы тебе без матери, без самого близкого человека, которому всегда можно довериться.
   Шэннон схватила его за руку, поскольку совершенно не могла думать, пока он ласкал ее грудь.
   – Ты просишь меня отказаться от всего, что я собрала по кусочкам за последние восемнадцать месяцев, – упавшим голосом проговорила она. – Включая Крейга.
   Его губы превратились в тонкую полоску.
   – Для тебя он слишком большая жертва?
   – Конечно!
   – Скажи мне: ты его любишь? – Кайл покачал головой, видя ее колебания. – Как я и думал, он мало значит для тебя. Если ты выйдешь за него замуж, то не позже, чем через месяц, изменишь свое мнение о нем на совершенно противоположное.
   Кайл скользнул свободной рукой по ее густым волосам, остановился на затылке и повернул ее голову, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
   – Если ты уйдешь, все рухнет. Сможешь ли ты жить в мире с собой, если сделаешь это, прекрасно зная, что могла бы поступить иначе?
   – Прекрати! – воскликнула она резко. – Я не позволю тебе давить на меня, Кайл!
   – Да ты и сама знаешь, – ответил он. – И знала это с тех самых пор, когда согласилась на мою просьбу. Ты не поступила бы так только ради Джоди.
   – По-твоему, я увидела в твоем предложении возможность вернуться к тебе?
   – Вполне возможно.
   У нее вырвался нервный смешок.
   – Единственная вещь, которая не меняется временем, – твое чрезмерное самомнение!
   – Но ты ведь не отрицаешь моей догадки, – спокойно произнес он. – А я признаю, что хочу вернуть тебя.
   – Могу поверить. Только не пытайся меня убедить в своих чувствах ко мне, будто не можешь без меня жить!
   Кайл и не сделал такой попытки, а лишь слабо улыбнулся печальной улыбкой.
   – Наши отношения еще можно исправить.
   – Однако с первого раза не получилось...
   – Мы просто недостаточно усердно пытались, мы оба и каждый из нас, – добавил он, прежде чем Шэннон смогла выразить свой протест.
   – Не я все испортила! – заметила она.
   – И не... – Кайл спохватился, вовремя прикусив язык. – Давай не будем повторяться. Какое значение это имеет здесь и сейчас?
   Если бы они вчера не наткнулись на Полу, Шэннон, вероятно, и уступила бы. Раз уж так случилось, она должна собрать всю силу воли, чтобы спокойно отказать Кайлу.
   – Зря я согласилась помочь тебе. Что бы я ни испытывала к Джоди, я все-таки недостаточно великодушна, чтобы пожертвовать ради нее всем в своей жизни. Ты должен в таком случае подыскать кого-то другого, кто сможет быть с ней, пока она маленькая.
   Надежда на успех в его серых глазах нисколько не уменьшилась.
   – Ты изменишь свое мнение, – сказал он. Шэннон почувствовала, как в ней что-то оборвалось, когда Кайл отдернул от нее руку, чтобы встать. В их борьбе он обладал самым мощным оружием. Как долго она сможет сопротивляться ему, если она так слаба и беспомощна?
 
   Они отправились в местный ресторан неподалеку, где в своем недавнем прошлом вместе обедали. Владелец ресторана приветствовал их как старых друзей, которых давно не видел.
   – Я думал, что вы переехали, – заметил он, сам принимая заказ на вино у Кайла. – С тех пор, как вы обедали здесь последний раз, прошло, должно быть, года два.
   – Около того, – охотно согласился Кайл, не видя смысла подробно объяснять причины их столь долгого отсутствия. – Как идут дела в наши дни?
   Лицо мужчины растянулось в деланой улыбке.
   – Неплохо, хотя желтая парочка все портит.
   – Какая «желтая парочка»? – спросила завороженная Джоди.
   – Линии на обочине дороги, запрещающие парковку, – объяснил владелец ресторана.
   – Если они просто нарисованы, почему машины не могут парковаться прямо на них? – последовал логичный вывод, вызвавший кривую улыбку.
   – Действительно, почему! – Пара, которая несколько лет назад была бездетной, а теперь внезапно появилась с девятилетней девочкой, не могла не вызвать у него любопытства, но он не стал надоедать им, а лишь ограничился вежливым «Приятного аппетита!» и отошел.
   – Так почему они не могут? – продолжала настаивать Джоди.
   – Правила запрещают парковку, – сказала Шэннон.
   – Дорога очень узкая, и если машины будут парковаться прямо здесь, движение застопорится, – разъяснил ей Кайл.
   А ее объяснение скорее похоже на голую констатацию факта, с грустью призналась себе Шэннон. Кайл же считает Джоди достаточно смышленой и умной девочкой, способной понять слова взрослых.
   И Джоди, несомненно, считала его умным и добрым. Она уже сделала выводы относительно Кайла. Это было написано в ее глазах, когда она смотрела на него, хотя время от времени в ее взгляде все еще проглядывала настороженность. Только когда все формальности с удочерением будут улажены, она сможет поверить в неизменность своей новой жизни.
   Они вернулись домой в девять часов вечера. Джоди запротестовала, когда вскоре после возвращения ей предложили отправиться спать. Но высказывать свой протест дальше она не стала. Шэннон едва ли могла порицать ее за этот бунтарский дух. Ее отец, скорее всего, не заботился, в какое время Джоди отправлялась спать, а лишь искал возможность отделаться от дочери, чтобы она ему не мешала.