Дмитрий:
_СБОР УРОЖАЯ._
Пишу тебе, что жив - здоров, а больше, в принципе, и нечего писать. Все по старому, и нового ничего не намечается. Пишу, что стараюсь писать побольше, но из этого ровным счетом ничего не получается. Ну что тут попишешь, если буквально все повторяется изо дня в день. Ну, разве что, то, что пришла пора сбора урожая, и мы в полный рост едим молодую картошку, яблоки, груши, скоро пойдет виноград, и проч., проч., проч. Так, что накушаемся вволю.
Найденное в сумерках укрытие оказалось арыком, по дну которого струился слабенький ручеек. Скоро вся одежда набухла от утренней росы, стало совсем холодно и совсем неуютно. Дубин с Мазыкиным, посланные в охранение, лежали на опушке рощи, в которой скрывалась рота перед тем, как по команде замкомбата войти в кишлак Алози, намеченное для прочески.
Из расположения вышли часа четыре назад, глубокой ночью, в пешем строю. Три роты, двигались двумя колоннами по одному человеку вдоль обеих обочин дороги. По ходу к ним присоединились местные
ХАДовцы в полном составе - примерно двадцать пять молодых парней в штатском, вооруженные китайскими АКМами. Чтобы сохранить секретность и порядок, царандой на этот раз привлечен не был. Вдоль дороги были разбросаны немногочисленные дома, где-то жили, где-то окна светились слабым, умиротворяющим светом. Прошли километров 15, свернули влево, после чего роты разделились, чтобы войти в селения с трех сторон.
Лето подходило к концу, в провинции полным ходом шла уборка урожая и духи, большей частью бывшие местными крестьянами, возвратились на время по домам. Операция на самом деле носила характер большой облавы на мужчин в кишлаках Алози, Насар и Кулангар.
Пока все занимали исходные позиции, прошло более часа. Уже совсем рассвело, когда из рощи послышались истошные крики. "Рафик!
Рафик!!!", - кто-то по афгански объяснял, что он друг, и просил не убивать. Казалось, что одинокий, с тоской и ужасом, голос в мертвой тишине разносится по всей Земле. В опустившемся утреннем тумане, с этим воплем, заполнившим пространство, реальность вдруг потеряла свои черты. Дубин с Мазыкиным переглянулись в полном недоумении и страхе. Тут раздался другой крик, крик отвращения и ужаса. На этот раз голос принадлежал замполиту роты. Два коротких выстрела прекратили шум, но тайна нашего прихода была уже раскрыта. Справа пошла какая-то цепь, Дубин на всякий случай прицелился, но разглядел, что это были свои. В роще тоже зашевелились. Группы стали веером выдвигаться вперед. Они нашли свою, и бегом догнали ее у первого дувала.
Отовсюду неспешно нарастал шум стрельбы. За стенами, по канавам и арыкам батальон втягивался в кишлак. Дома стояли довольно редко, приходилось часто преодолевать открытые участки, простреливаемые насквозь. Хотя ответный огонь нельзя было назвать интенсивным, но то, что он велся буквально отовсюду, заставляло двигаться медленно и осторожно, где-то ползком, в основном мелкими перебежками пригнувшись. Группы действовали попарно: одна врывалась в дувал, в то время как другая блокировала все подходы к нему.
Практически везде было пусто, лишь в редких домах заставали женщин и детей. Проверив помещения, солдаты занимали временную оборону на верхних этажах и на крышах до подхода шедших сзади отрядов.
Подоспевшие группы двигались дальше вперед, где повторяли те же действия. Так, медленно и основательно, без потерь прошли до конца кишлака. Кое-где, в арыках и под стенами, остались лежать несколько убитых духов. Дубин наткнулся на одного, он плавал в канале вверх спиной.
Прошли первый кишлак. Дальше, за большим полем, располагался второй. Здесь было налажено уже более серьезное сопротивление.
Выбежав на чистое место Дубин, Мазыкин и еще один солдат их третьего взвода - Левин, попали под несколько очередей сразу, и, увидев широкую яму под деревом, отползли туда. Некоторое время пули еще посекли ветки над головами, но потом оставили их в покое - отвлеклись на другие цели. Скоро подошла вся группа, перебежав вперед, залегли за небольшим пригорком. Командир взвода Калинин уже собирался рвануть дальше вперед, но, заметив трех своих солдат, лежавших отдельно, остановился, и знаками показал, чтоб прикрыли.
Высунувшись из укрытия, они быстро закивали, и дали несколько очередей поверх голов, тогда остальные друг за другом быстро побежали вперед. Дубин оглядел местность. Куда стрелять, было решительно непонятно. Подняв поначалу автомат, он поводил дулом по кругу, и опустил его обратно. Привыкнув воевать оператором на машине, он не до конца врубался в происходящее сейчас. Остальные, выпустив лениво по одному магазину в ту сторону, куда ушла группа, и, перезарядив автоматы, тоже успокоились, опустились ниже, заполнили опустевшие магазины, и дальше, уже с безразличием, наблюдали происходящее вокруг. Не договариваясь, они решили переждать некоторое время здесь, пока проход станет безопасней, тем более что приказ прикрывать формально позволял им задержаться.
Периодически над головой пролетали пули, постепенно все более ленивые, на излете - враг отступал.
Пролежали так они минут 15, Мазыкин даже задремал, когда в обратном направлении, немного левее, по рисовому полю, притопленному водой, показались четыре человека с замполитом впереди. Они выносили раненного. В плащ-палатке, без сознания, абсолютно бледный, лежал
Володько, маленького роста украинец из второго взвода. Замполит, весь красный, с глазами на выкате, почему-то босой (как потом выяснилось, кроссовки слетели с него по дороге), бежал впереди и орал во всю глотку, чтобы их прикрывали.
То, что он сам, командир группы, понес раненного в тыл, было по меньшей мере необычно. Офицер должен был оставаться со своими людьми на войне в любой ситуации, он же, оставив группу на сержанта, уходил в тыл, командуя выносом пострадавшего с поля боя. Процессия быстро скрылась из виду, а Дубин вспомнил про утренние крики:
- Андрей, а что там было, кто орал? - спросил он Левина.
- Да, поймали какого-то велосипедиста, говорил, что он то ли доктор, то ли ветеринар. Капитан Костенко приказал его кончить тихо, ну, а его недорезали, он и давай орать, бросился бежать, и наскочил на Давыдова. А Давыдов напужался, что ли, и завопил благим матом.
Тогда уже Боровский духа дострелил. Лажа, в общем, вышла…
Пролетавшие над головой пули окончательно потеряли свою силу, давно уже не свистели, а жужжали на излете, будто весенние шмели.
Пора было двигаться дальше. Тут сзади подошла еще одна группа, которой командовал зам. начальника штаба батальона капитан Петраков, тучный мужик с усами на широком лице. Весь в поту, он присел за холмиком и подозвал связиста сбивающимся от одышки голосом: "Свяжись с Костенко, где они потерялись". Тот, оттерев лицо, сбросил на землю рацию, и стал произносить в микрофон скороговоркой позывные зам комбата. В ответ послышался треск, и неузнаваемый из-за помех голос весело ответил:
- Ну, и где там этот жирный боров? Я что, должен тебя ждать?
Быстро вперед!
- У-у, сволочь, - страдальчески простонал связисту Петраков,
- Вперед, быстро!
Его люди, рассчитывавшие хотя бы на пятиминутный отдых, недовольно поправляли на себе амуницию. Когда капитан побежал дальше, все, по очереди пошли за ним. Дубин с товарищами присоединились к чужой группе.
На другом конце поля, перед тем как войти в кишлак Насар,
Костенко устроил привал в широком и глубоком овраге для общего сбора, обеда, и уточнения дальнейших целей. Все группы, вызванные по рации, постепенно подтягивались сюда. Они быстро нашли свою.
Командир взвода, увидев их, хотел что-то сказать, но отвернулся и промолчал. Чтоб не мозолить ему глаза, они втроем отошли поближе к
ХАДовцам, лежавшим рядом. Солдаты доставали консервы и галеты из РД, кто-то уже спал, офицеры пошли совещаться. С противоположной стороны, кишлак был уже блокирован бронегруппой, это позволяло устроить небольшую передышку.
Минут через тридцать, все построились, и двинулись дальше.
Теперь роты шли одним фронтом. ХАДовцы остались с их группой. Когда предстояло преодолеть опасный участок, взводный каждый раз норовил отправить их вперед. Когда это случилось в третий раз, афганцы затеяли возбужденный спор. Калинин выслушал их молча, и ответил ласково:
- Что вы шумите, это ваша земля, и ваша война. Мы вам только помогаем с вашей революцией, а не вы нам. Вот и воюйте, мы завсегда поможем.
Сторговались в итоге, что двигаемся все вместе.
Заняли очередной пустующий дувал, и поступила команда приостановить движение - впереди работали минометчики. За ближайшими строениями залегли соседние группы, местами шел интенсивный бой. Дубин расположился на чердаке рядом с пулеметчиками и снайпером, перед ним, внизу, в облаке пыли и дыма, без перерыва стрелял куда-то за угол из автомата Хрунов. Дима, снайпер, увидел в прицел своей СВДшки духа и пару раз выстрелил:
- Вон он, с БУРом, я его не достану, он почти не высовывается, займись им ты, - повернулся он к Пинчуку, командиру пулеметного расчета, и пальцем стал показывать, куда стрелять.
Дубин в окне противников не видел, только свои кое-где перебегали вперед. Он ни разу еще за весь день не выстрелил из своего АКМа, который очень ему не нравился. В роте было шесть таких автоматов, с ПБСами, у остальных были АКСы и АКСУ у водил. Все ПБСы давно вышли из строя, потому что были крайне ненадежны. Когда-то ими попользовались по два-три раза, в основном на стрельбище, после этого они все и погибли. Записали его на Дубина после того, как он вернулся из инфекции, где лежал с желтухой. Автомат был не пристрелян, все попадал куда-то выше и вправо. Наладить прицел ему никак не удавалось, он не очень понимал как это делается. А когда старшина роты пообещал выдать ему нормальное оружие, он и вовсе бросил затею с пристрелкой.
Между тем, минометный обстрел прекратился, отбивавшиеся духи отступили, или были ликвидированы, все двинулись дальше вперед.
Спустившись из дома вниз, они попали в большой отряд, составившийся из трех групп и ХАДовцев с зам. комбатом во главе. Сопротивление, по большому счету, было подавлено, следующие полчаса и четыре дувала прошли без стрельбы, кое-где лишь натыкаясь на убитых. У нас потери были невелики - трое раненых, духов насчитали около тридцати убитыми, отобранное оружие - автоматы, винтовки, один гранатомет и плененных, сдали ХАДовцам.
Уже ближе к концу кишлака шедшие впереди снова напоролись на сильное сопротивление. Никто не пострадал, но место было узкое - дом, по бокам высокие длинные стены, и оба прохода упирались в большую крепость, откуда и вели огонь духи. Костенко по рации послал кого-то в обход, вперед выдвинули пулеметы, остальные расположились в тени, с комфортом наблюдая сзади, как Пинчук с одной стороны дома, и еще один пулеметчик из седьмой роты с другой, все в пыли и дыму, поливают проходы из своих ПК.
Дом, вокруг которого шел бой, имел глухие массивные ворота и, похоже, был заперт изнутри. На стук и крики никто не отозвался, тогда заложили взрывчатку. Ворота развалились. Послышался детский плач и шум голосов. Навстречу ворвавшимся внутрь солдатам выскочила целая толпа визжащих женщин и бачат, они махали руками, орали во все горло, не пуская никого внутрь. Наши отступили из дома во дворик, заваленный хворостом, пропустив вперед ХАДовцев, пусть разбираются и проверяют все сами. Выходя наружу, Костенко лишь выпустил несколько очередей для проверки в этот хворост, чем вызвал новую волну криков
- женщины и не думали отступать. Но, ХАДовцам удалось оттеснить их вглубь. Через десять минут они уже выводили двух окровавленных мужиков с завязанными за спиной руками. Женщины суетились вокруг, воздевая к небу руки, их отчаянные голоса достигли верхней границы своего диапазона. Разговаривавший по рации замкомбат повернулся к
Калинину:
- Лейтенант, уйми их к е….й матери.
Взяв с десяток сидевших рядом солдат, тот оттеснил толпу обратно в дом и, закрыв двери, приказал подпереть их досками.
Так и не подавив сопротивление впереди, решили обойти это место, а крепость завалить минами. Отступая, Костенко приказал оставлять кое-где в арьергарде боевое охранение. В один из секретов, назначив Дубина старшим, Калинин поставил их, троих отставших.
Позицию заняли как обычно, на втором этаже пустующего дувала. Приказ был, оставаться здесь 5-10 минут, после чего двигаться вслед за остальными. Роты уже выдвигались на окраину, где в поле их ждала бронегруппа, чтобы везти домой.
Все было тихо. Никто не собирался преследовать уходивший батальон. Не слишком долго думая, Левин достал пачку "Донских", и стал забивать косяк.
Уже ночью на пост у ворот техпарка пришли двое солдат из седьмой роты. Их забыли в охранении. Они вернулись сами пешком в батальон, блаженные - двое, видели, как хоронят. Много.
Главное, что этой пропажи никто в роте не обнаружил до самого их прихода.
Что за бардак в десантных войсках?
Александр:
_СБОР УРОЖАЯ._
На операцию вышли с замкомбатом Костенко в четыре утра.
После прочесывания зеленки до ущелья, далее 7 километров, двумя группами выполнив задачу в Кулангаре, без стрельбы, с
ХАДовцами "тихо" ворвались в исламский комитет, набрали "духовской" литературы, инструкций, списков и всякой дребедени - работы для особистов.
Духи ушли. Наверное, как обычно, сведения о наших выходах гораздо быстрее доходили, чем мы. Прямо от батальона работала
"система зеркал", да еще и дубляж шел дымами.
Доложил Костенко. Он поставил новую задачу: на БТР выдвинуться к ущелью и от ущелья навстречу восьмерке прочесать два кишлака вдоль дороги: Алози и Насар, это где башня от танка метрах в двадцати от дороги лежала.
Вышли на кабульскую дорогу, где была колонна роты, для посадки на броню и следования к новому месту прочесывания. Вдруг по броне пару очередей и при том кучно и сосредоточенно, хотя был период сбора урожая, и никогда никаких огневых соприкосновений не бывало в это время. Видимо духи наблюдали за броней и не ожидали выхода "пеших" групп из зеленки, в машинах оставались только водители и наводчики с техником роты. Я даю команду на открытие огня. Пехота залегла за насыпью, под колесами машин и короткими по вероятным местам укрытий духов в зеленке. Обнаружились и огневые точки.
В бой вступили БТРы.
Слышу по колонне:
- Санинструктора!! Санинструктора!!!
Кого-то зацепило…, первый взвод…, 371 БТР…, перемещаюсь к голове колонны…
Точно, Игорь Терешенков, парнишка из Москвы, молодой, только в мае прибыл в роту из карантина, наводчик пулеметов. Заскакиваю через десантный люк сбоку… ранение в живот.
Вкалываю промедол (офицерам только давали). Осматриваю рану, а дела хуже некуда:
- Откуда же каша в кишках???
- Я же приказывал перед операцией людей не кормить!!!
- Где замкомвзод?
Одновременно накладываем с санинструктором повязки. Вызвал вертушки. А у него в глазах тоска, немой вопрос (даже сейчас, вспоминая, передо мной его глаза… никогда не забыть…)
- Жить буду…???
Коля Сафронович показывает в десанте две пустые банки из-под сухпая. Втихаря съел.
- Что же ты, сынок, наделал?
- Зачем же ты… сам себя?
- Все сжечь! К ядрене фене!
Молодежь всегда голодная, по себе помню.
Пришли вертушки. Забрали. До госпиталя не довезли…
- Весь урожай,… трассеров не жалеть!
- Бог войны, разделай все под ноль!
Идем в район выполнения задачи.
Слева война началась, но не с нами. По связи слышу, восьмерку зажали. "Медвежонок" (Саня Медведев) с "Джоником" (Станевич) вляпались. Костенко на помощь их, восьмой роты, замполита
Давыдова, направляет. И мне задачу ставит:
- Зайди с тыла броней и помоги группами с левого фланга.
- Добре!
По краю зеленки вышли к цели. Броня пулеметами в зеленку.
Спешились, связь держу с "Медвежонком":
- Как ты?
- Да вот, головы поднять не могу…
И стрельба в эфире.
Смотрю и глазам не верю: четыре бойца под предводительством
Давыдова к броне на палатке раненного выносят…
- Ты че, ох…ел? А где группа? Где "Джоник" с Медведевым…?
Ты что, их бросил???
Не везло с замполитами в восьмерке - первый колесами торговал, второй застрелился, третий "мальчиков" любил. А этот ссыкун оказался…
Докладываю об обстановке Костенко. Получаю добро на огнеметы
(отделение из Кандагара на пару месяцев нам придали). С Черневским входим в зеленку и делаем маленький такой Вьетнамчик с напалмом и с тактикой выжженной земли…
Санька с Витьком обозначили себя, чтобы мы не постреляли друг друга. И параллельными направлениями на духов, выдавливая их из зеленки.
О, ребята, думаю, а вся земля вокруг в крови: раненными обзавелись. Мы вам сейчас поможем с ними расстаться.
Костенко докладываю:
- Духи из "зеленки" в горы полезут.
- Вижу, артиллерия уже все места пристреляла.
Точно, через три - четыре минуты 3Ш1(шрапнель) - хорошо отработали. Нам осталось тока оружие собрать, да ХАДовцам пленных и раненных духов оставить.
Когда вышли все группы из зеленки, день к закату приближался.
Костенко в пустыне собрал всех офицеров, возле своего БТР N300, и начал раздолбон. Он нужен был не столько нам, сколько ему для самоуспокоения за потери, да побольше визгу, который пересиливал шум двигателей. Роты колоннами стояли невдалеке, бойцы с удивлением глядели на это действо. Мы понуро внимали его крикам, с одной лишь мыслью: "Как скоро ты заткнешься? И без тебя тошно…". Криком делу не поможешь. Ну, трус…, ну смалодушничал замполит…, к нему и относиться будут…, просто не завидую его будущей судьбе, сам себе черту подвел… Да ладно…
Я всегда знал, что крик, признак бессилия. Приступы
"бонапартизма" свойственны людям с не устоявшейся психикой и комплексами самоутверждения в собственной значимости. Во как…
После доклада взводных сели на броню и запылили в батальон.
По прибытию, залили масла в оружие для дальнейшей чистки, и повзводно рота ушла в баню, а мы, офицеры, пошли в парилку хозвзвода. Что-то "ломало" меня, как будто пустым мешком по голове дали… И тут прибегает в баню дежурный по роте Троценко и докладывает, что нет двух автоматов и не видно двух ребят второго взвода: Толяренко и Хасанова. О! Вот теперь все встало на свои места. Я на Черневского (командира второго взвода) - его ребята, он му-му:
- А мне сказали, что все на месте…
- Ты, урод, каждого должен пощупать, а потом только докладывать!!!
Я ему в дыню и пошел к комбату. Комбат до утра в бригаду решил не докладывать, до часов двух ночи на 4-х БТРах ушли в поиск.
В зеленку БТРами не совались, пожечь могли. Прожекторами и трассерами обозначали себя, артиллерию просили сигналки развешивать, результатов нет, а утром сопровождение в Кабул. Бойцы вторую ночь не отдыхали.
Принял решение следовать в батальон и с рассветом продолжить поиски до подхода колонны.
Начал разбираться, как такое могло произойти. Мое глубокое убеждение - распиз…во КОМАНДИРА: "А я думал…" Не надо думать, надо выполнять свои обязанности. Все наши уставы кровью солдатской писаны…
В три часа ночи слышу шум у входа, у тумбочки дневального.
Выскакиваю из кубрика, стоят два молодца, с гранатометом и двумя калашами в придачу, с убитых успели снять. С радости обнял их и сразу на доклад, Часа два они рассказывали мне свои "похождения".
Как на дороге духи с керосиновыми лампами мины ставят, как тела убитых собирают, как чуть не наткнулись на банду, которая в направлении Газни уходила. Утром при сопровождении они указали места мин и фугаса, которые поснимал Юра Волин.
Спрашиваю:
- Что было самым страшным в Вашем путешествии?
- Подход к нашему батальону. Чтобы свои не замочили.
Александр:
_АВГУСТ 1983 ГОДА._
Как-то в батальон заскочили к нам спецназовцы, то ли заправиться, то ли карты нашего района получить, не помню. На шести
БМП-2. На одной броне два чемодана стоят, пришвартованы. В десанте обезьянка привязана, видать с Джелалабада.
- Ребята, на новоселье собрались?
- Не, заменщики приехали.
- ??? А зачем их броней к месту службы доставляете, вертушек нет что ли?
- Да сами захотели увидать новое место службы… Покататься решили по стране.
Недаром удивился - как будто в воду смотрел. Выехали за батальон, за рекой - взрыв. "Сопка" докладывает у спецназеров подрыв, как раз заменщики. Я все понимаю - отвага, храбрость, сам разгильдяй, но такого "ухарства и бравады" никогда понять не мог.
Веду колонну в Кабул. Машин около восьмидесяти. Спокойно так идем. Все отработанно до автоматизма. Саперы впереди. Восьмерка, девятка - броней по постам, пешие группы "зеленку" шерстят, артиллерия на огневых ждет команды. Остановка в Мухамедке, подтянули "хвосты". Перекурили, выходим дальше, и вдруг, километра через два в "зеленке", там где пожгли нашу колонну с боеприпасами и наливниками, на дороге группа бойцов в касках, брониках. Дальше еще одна. Даю команду:
- Всем "под броню", оружие на предохранитель, стволы вверх.
В бинокль, а там, мама родная, войск видимо-невидимо. Иду дальше. Реактивщики на позициях, танкисты, БТРы, КШМки, вдалеке БМД увидел. Значит витебчане. Никто не сказал, не предупредил. Они же нас в порошок бы стерли, правда и мы "не пальцем деланы".
Вот оно пресловутое взаимодействие наяву. Гляжу, с сопки
БРДМка на всех парах ко мне наперерез. Кто-то руками машет. Из-за скалы 3 БМДшки дорогу перекрыли.
- Кто старший? Немедленно к комдиву.
- Ага, щас! Ребята у Вас своя задача, у меня - своя. Пушку-то, отвороти, чтоб чавось не вышло.
И даю команду на остановку. Водил учить не надо. Сразу четырмя колоннами с дороги и на равнине выстроились, мои БТРы подтянулись, тоже в линию взводных колон построил. Ведь не хухры-мухры, армия…
Слез с БТРа: автомат, станция, все в порядке, можно и к комдиву на доклад…
За мной человек пять - охрана так сказать, разведчики…
Под навесом стол накрыт, тут же карта. Так воевать можно…
Вот к каким должностям стремиться надо… Доложил.
- Ты откуда взялся? Почему не в бронежилете, где сумка…? Где твои командиры?
Меня заело. Включаю тумблер "дурак":
- Я из Советского Союза, второй год исполняю свой интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан, здесь проездом - из Гардеза в Кабул.
- А, из бригады.
Тон поменялся:
- Замполит, наверное.
- Никак нет, замполиты колонны не гоняют.
- Тоже верно.
- Почему я о колонне не знаю? Начальник штаба, в чем дело?
- Вот в июне духи тут колонну пожгли - наливники и боеприпасы, видел что от колонны осталось? Вот ваши места сейчас и трясем.
- Знаю, видел, меня последнего на той колонне на вертушке в госпиталь доставили.
- Ладно, ротный, выполняй свою задачу, комбригу твоему позвоню, скажу, что у тебя все нормально. Удачи.
Александр:
_БУМАЖКИ И БУКАШКИ._
Сентябрь 1983 года.
Это для меня осталось загадкой, и сейчас не пойму. Документы, деньги и другие ценные вещи офицеров и бойцов я хранил в сейфе; партийные и комсомольские билеты там же лежали, под "дембель" заполнял их, а затем выдавал, чтобы в бригаде начальник штаба печати проставил.
Приходит в кубрик ко мне Володя Мальцев (особист) и спрашивает:
- Саша, а где сержант Мишанов Сергей, что-то я его не наблюдаю, в каком он взводе?
- Володя, свят - свят - свят, Серега - командир пулеметного отделения, уже месяца три как в Союзе, "дембельнулся" в мае, я ему на сержанта военный билет выписывал.
- Да это я знаю. А вот ты сюда посмотри!
Достает из папочки газету бабайскую, а там фотографии билета
Мишанова, с номерами оружия, со званиями и т.д., за моей подписью.
- Пакистанская это газетка, Саша, из Пешавара. Пиши объяснительную.
- О чем???
- Да как билет в Пакистане оказался.
- Да вы наверное оху…, подожди минуту, я сейчас тормозок с сухариками соберу, и пойдем вместе к "друзьям нашим - духам" содержимое сейфа загоним, а бакшиш разделим.
- Ладно, не умничай, слишком мудрый.
- А ты покажи хоть одного человека, кто себя дураком считает, а?
"Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек"…
Комсомолец батальона прапорщик Вася Языков лишних месяцев семь в Афгане протрубил, потеряли документы его в штабах. В замену включить не могут, личного дела нет, из Афгана выпустить тоже нельзя, загранпаспорт отсутствует. Все - нет человека! Он должен был в мае 1982 года замениться, а с нами Новый 1983 год встречал. На кого только рапорта не писал, все безрезультатно. Только когда армейским политотдельцам во время зимних Бараков заявил, что перейдет с оружием на сторону "духов", и расскажет, что у нас творится, его быстренько под белы рученьки в Союз выпроводили.
Давыдова, направляет. И мне задачу ставит:
- Зайди с тыла броней и помоги группами с левого фланга.
- Добре!
По краю зеленки вышли к цели. Броня пулеметами в зеленку.
Спешились, связь держу с "Медвежонком":
- Как ты?
- Да вот, головы поднять не могу…
И стрельба в эфире.
Смотрю и глазам не верю: четыре бойца под предводительством
Давыдова к броне на палатке раненного выносят…
- Ты че, ох…ел? А где группа? Где "Джоник" с Медведевым…?
Ты что, их бросил???
Не везло с замполитами в восьмерке - первый колесами торговал, второй застрелился, третий "мальчиков" любил. А этот ссыкун оказался…
Докладываю об обстановке Костенко. Получаю добро на огнеметы
(отделение из Кандагара на пару месяцев нам придали). С Черневским входим в зеленку и делаем маленький такой Вьетнамчик с напалмом и с тактикой выжженной земли…
Санька с Витьком обозначили себя, чтобы мы не постреляли друг друга. И параллельными направлениями на духов, выдавливая их из зеленки.
О, ребята, думаю, а вся земля вокруг в крови: раненными обзавелись. Мы вам сейчас поможем с ними расстаться.
Костенко докладываю:
- Духи из "зеленки" в горы полезут.
- Вижу, артиллерия уже все места пристреляла.
Точно, через три - четыре минуты 3Ш1(шрапнель) - хорошо отработали. Нам осталось тока оружие собрать, да ХАДовцам пленных и раненных духов оставить.
Когда вышли все группы из зеленки, день к закату приближался.
Костенко в пустыне собрал всех офицеров, возле своего БТР N300, и начал раздолбон. Он нужен был не столько нам, сколько ему для самоуспокоения за потери, да побольше визгу, который пересиливал шум двигателей. Роты колоннами стояли невдалеке, бойцы с удивлением глядели на это действо. Мы понуро внимали его крикам, с одной лишь мыслью: "Как скоро ты заткнешься? И без тебя тошно…". Криком делу не поможешь. Ну, трус…, ну смалодушничал замполит…, к нему и относиться будут…, просто не завидую его будущей судьбе, сам себе черту подвел… Да ладно…
Я всегда знал, что крик, признак бессилия. Приступы
"бонапартизма" свойственны людям с не устоявшейся психикой и комплексами самоутверждения в собственной значимости. Во как…
После доклада взводных сели на броню и запылили в батальон.
По прибытию, залили масла в оружие для дальнейшей чистки, и повзводно рота ушла в баню, а мы, офицеры, пошли в парилку хозвзвода. Что-то "ломало" меня, как будто пустым мешком по голове дали… И тут прибегает в баню дежурный по роте Троценко и докладывает, что нет двух автоматов и не видно двух ребят второго взвода: Толяренко и Хасанова. О! Вот теперь все встало на свои места. Я на Черневского (командира второго взвода) - его ребята, он му-му:
- А мне сказали, что все на месте…
- Ты, урод, каждого должен пощупать, а потом только докладывать!!!
Я ему в дыню и пошел к комбату. Комбат до утра в бригаду решил не докладывать, до часов двух ночи на 4-х БТРах ушли в поиск.
В зеленку БТРами не совались, пожечь могли. Прожекторами и трассерами обозначали себя, артиллерию просили сигналки развешивать, результатов нет, а утром сопровождение в Кабул. Бойцы вторую ночь не отдыхали.
Принял решение следовать в батальон и с рассветом продолжить поиски до подхода колонны.
Начал разбираться, как такое могло произойти. Мое глубокое убеждение - распиз…во КОМАНДИРА: "А я думал…" Не надо думать, надо выполнять свои обязанности. Все наши уставы кровью солдатской писаны…
В три часа ночи слышу шум у входа, у тумбочки дневального.
Выскакиваю из кубрика, стоят два молодца, с гранатометом и двумя калашами в придачу, с убитых успели снять. С радости обнял их и сразу на доклад, Часа два они рассказывали мне свои "похождения".
Как на дороге духи с керосиновыми лампами мины ставят, как тела убитых собирают, как чуть не наткнулись на банду, которая в направлении Газни уходила. Утром при сопровождении они указали места мин и фугаса, которые поснимал Юра Волин.
Спрашиваю:
- Что было самым страшным в Вашем путешествии?
- Подход к нашему батальону. Чтобы свои не замочили.
Александр:
_АВГУСТ 1983 ГОДА._
Как-то в батальон заскочили к нам спецназовцы, то ли заправиться, то ли карты нашего района получить, не помню. На шести
БМП-2. На одной броне два чемодана стоят, пришвартованы. В десанте обезьянка привязана, видать с Джелалабада.
- Ребята, на новоселье собрались?
- Не, заменщики приехали.
- ??? А зачем их броней к месту службы доставляете, вертушек нет что ли?
- Да сами захотели увидать новое место службы… Покататься решили по стране.
Недаром удивился - как будто в воду смотрел. Выехали за батальон, за рекой - взрыв. "Сопка" докладывает у спецназеров подрыв, как раз заменщики. Я все понимаю - отвага, храбрость, сам разгильдяй, но такого "ухарства и бравады" никогда понять не мог.
Веду колонну в Кабул. Машин около восьмидесяти. Спокойно так идем. Все отработанно до автоматизма. Саперы впереди. Восьмерка, девятка - броней по постам, пешие группы "зеленку" шерстят, артиллерия на огневых ждет команды. Остановка в Мухамедке, подтянули "хвосты". Перекурили, выходим дальше, и вдруг, километра через два в "зеленке", там где пожгли нашу колонну с боеприпасами и наливниками, на дороге группа бойцов в касках, брониках. Дальше еще одна. Даю команду:
- Всем "под броню", оружие на предохранитель, стволы вверх.
В бинокль, а там, мама родная, войск видимо-невидимо. Иду дальше. Реактивщики на позициях, танкисты, БТРы, КШМки, вдалеке БМД увидел. Значит витебчане. Никто не сказал, не предупредил. Они же нас в порошок бы стерли, правда и мы "не пальцем деланы".
Вот оно пресловутое взаимодействие наяву. Гляжу, с сопки
БРДМка на всех парах ко мне наперерез. Кто-то руками машет. Из-за скалы 3 БМДшки дорогу перекрыли.
- Кто старший? Немедленно к комдиву.
- Ага, щас! Ребята у Вас своя задача, у меня - своя. Пушку-то, отвороти, чтоб чавось не вышло.
И даю команду на остановку. Водил учить не надо. Сразу четырмя колоннами с дороги и на равнине выстроились, мои БТРы подтянулись, тоже в линию взводных колон построил. Ведь не хухры-мухры, армия…
Слез с БТРа: автомат, станция, все в порядке, можно и к комдиву на доклад…
За мной человек пять - охрана так сказать, разведчики…
Под навесом стол накрыт, тут же карта. Так воевать можно…
Вот к каким должностям стремиться надо… Доложил.
- Ты откуда взялся? Почему не в бронежилете, где сумка…? Где твои командиры?
Меня заело. Включаю тумблер "дурак":
- Я из Советского Союза, второй год исполняю свой интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан, здесь проездом - из Гардеза в Кабул.
- А, из бригады.
Тон поменялся:
- Замполит, наверное.
- Никак нет, замполиты колонны не гоняют.
- Тоже верно.
- Почему я о колонне не знаю? Начальник штаба, в чем дело?
- Вот в июне духи тут колонну пожгли - наливники и боеприпасы, видел что от колонны осталось? Вот ваши места сейчас и трясем.
- Знаю, видел, меня последнего на той колонне на вертушке в госпиталь доставили.
- Ладно, ротный, выполняй свою задачу, комбригу твоему позвоню, скажу, что у тебя все нормально. Удачи.
Александр:
_БУМАЖКИ И БУКАШКИ._
Сентябрь 1983 года.
Это для меня осталось загадкой, и сейчас не пойму. Документы, деньги и другие ценные вещи офицеров и бойцов я хранил в сейфе; партийные и комсомольские билеты там же лежали, под "дембель" заполнял их, а затем выдавал, чтобы в бригаде начальник штаба печати проставил.
Приходит в кубрик ко мне Володя Мальцев (особист) и спрашивает:
- Саша, а где сержант Мишанов Сергей, что-то я его не наблюдаю, в каком он взводе?
- Володя, свят - свят - свят, Серега - командир пулеметного отделения, уже месяца три как в Союзе, "дембельнулся" в мае, я ему на сержанта военный билет выписывал.
- Да это я знаю. А вот ты сюда посмотри!
Достает из папочки газету бабайскую, а там фотографии билета
Мишанова, с номерами оружия, со званиями и т.д., за моей подписью.
- Пакистанская это газетка, Саша, из Пешавара. Пиши объяснительную.
- О чем???
- Да как билет в Пакистане оказался.
- Да вы наверное оху…, подожди минуту, я сейчас тормозок с сухариками соберу, и пойдем вместе к "друзьям нашим - духам" содержимое сейфа загоним, а бакшиш разделим.
- Ладно, не умничай, слишком мудрый.
- А ты покажи хоть одного человека, кто себя дураком считает, а?
"Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек"…
Комсомолец батальона прапорщик Вася Языков лишних месяцев семь в Афгане протрубил, потеряли документы его в штабах. В замену включить не могут, личного дела нет, из Афгана выпустить тоже нельзя, загранпаспорт отсутствует. Все - нет человека! Он должен был в мае 1982 года замениться, а с нами Новый 1983 год встречал. На кого только рапорта не писал, все безрезультатно. Только когда армейским политотдельцам во время зимних Бараков заявил, что перейдет с оружием на сторону "духов", и расскажет, что у нас творится, его быстренько под белы рученьки в Союз выпроводили.