Тот изо всех сил показывал руками, глазами, и даже ушами пытался, что сейчас не время это обсуждать.
Наблюдая за ним, Степан веселился, позабыв даже, что их операция под угрозой срыва.
Наконец Семен отделался от дамы и начал размышлять вслух.
— Значит, смотри, салон обуви и парикмахерская отпадает, агентство недвижимости тоже…
— Почему?
— Я про это агентство слыхал, стало быть, оно процветает, а Света сказала, что конторка у Глафириного начальника мелкая.
— Она хоть красивая, эта твоя Света? — отвлекся Степан.
Брат показал ему кукиш.
— Ладно, я просто спросил. У меня таких Свет навалом, понятно? И каждую хоть щас на конкурс красоты!
— Ты от зависти не лопнешь, дружочек? — нежно проворковал Сенька.
— Чему завидовать-то? Если бы я с помощницей этой разговаривал, она бы мне не только адрес, она бы мне Глафирину биографию целиком и полностью расписала!
— Тоже мне мастер допроса!
— Семен Андреевич!
— Степан Андреевич!
Переговоры, как обычно, зашли в тупик. С этого момента нужно было либо расходиться, либо запасаться тяжелыми предметами и баррикадироваться.
Остановились на первом варианте. Степан остался в засаде, Семен отправился на разведку.
И постучал в первую без опознавательных знаков.
— Входите! — пискнули оттуда, и Сенька ввалился в затхлое помещение, едва не врезавшись в диван, на котором громоздились какие-то коробки.
Он выглянул из-за коробок и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Дамы всех возрастов и наций приходили от нее в полный восторг.
Однако, девушка, оказавшаяся перед ним, впадать в экстаз явно не собиралась. На личике — скуластеньком и бледном — проступила лишь рассеянная улыбка.
— Здрасте, — Семен решил не терять времени понапрасну и сразу пошел напролом: — Вы, наверное, Глафира?
— Нет, — рассеянная улыбка превратилась в удивленную. — Я — Олимпиада.
Он хохотнул.
Приятно иметь дело с человеком, обладающим чувством юмора. Олимпиада она! А у Эдьки губа не дура, пожалуй. Невеста, конечно, могла бы быть по-фигуристей, поярче, но и эта ничего. Главное, улыбка хорошая. Опять же реакция у девицы нормальная. Другая бы сопли мусолила, вопросы бы кинулась задавать: «да откуда вы меня знаете, да кто вы такой, да зачем приперлись, да давайте вечерком на брудершафт все и выясним, да женатый ли вы, да есть ли детишки, да зарплата какая…»
Как говорится, Остапа несло.
Из-за недавнего общения с секретаршей Ляплиева Семен на некоторое время разлюбил весь женский род, а теперь вот заново примиряется с ним. Как не примириться, когда невеста друга оказалась такой милой девчонкой?
Все это в доли секунды пронеслось у него в голове, и, продолжая улыбаться, Семен отступил к двери. О том, что милая девчонка бросила их друга на произвол судьбы накануне свадьбы, он почему-то забыл.
Она подняла на него глаза и не слишком уверенно предложила:
— Вы присядьте, подождите…
— А вы когда освободитесь? — напористо спросил он. — Мы можем сегодня поужинать?
Вот так, правильно! Первый же удар — точно в цель! Кто устоит перед пылкой влюбленностью с первого взгляда? В самом худшем случае, она пошлет его подальше, но он переживет.
А скорее всего девица назовет время. Эдьку-то она бросила!..
— Поужинать? — растерянно переспросила «Глафира».
— Именно! Поужинать! Когда вы заканчиваете работать? Я буду ждать вас! Я у ваших ног! Увидев вас, я понял, как безрадостна была моя жизнь до этого момента, как бессмысленно было мое существование в холодном, пустом доме, где я один, совершенно один!..
Не увлекайся особо, сказал себе Сенька. Притормози.
Он — сумасшедший, сказала себе «Глафира».
За стеной что-то упало, и послышался разъяренный вопль, а затем причитания тонюсеньким голоском.
Оба покосились на дверь, но как-то неуверенно.
Ладка все-таки хотела разобраться с мифическим призом и вообще со всей этой историей, в которой она волей случая оказалась главной героиней — или только мнила себя таковой?
Семен судорожно прикидывал, стоит ли продолжать атаку, или просто подождать, когда Глафира отправится на обед.
— Вы, наверное, по делу пришли? — нарушила тягостное молчание Лада. — Вы присядьте, дождитесь…
Она хотела сказать «секретаря», но Сенька не дал ей договорить, и тем самым окончательно затянул петлю на своей шее и нарушил правильный ход событий…
С этой секунды все пошло наперекосяк.
— Нет, нет, — торопливо прервал он, — я зашел совершенно случайно. Я чувствую, что меня привела судьба. Я искал только вас. Смилуйтесь, назовите время, когда вас ждать, или я умру, прямо вот здесь и сейчас!
Фух ты! Оказывается, изображать страсть так же трудно, как сдерживать ее! Вот бы никогда не подумал! Не зря все эти мыльные оперы так откровенно отдают халтурой — играть героев-любовников ох как тяжко!
Без труда прочитав в глазах девушки изумление и готовность выпрыгнуть в окно, лишь бы избавиться от него, Сенька понял, что с ролью не справился.
Помирать, так с музыкой!
— До встречи, любимая! — заорал он отчаянно и, воздев руки к потолку, попятился к выходу. — Передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!
Еще и Пушкина цитирует. Вот ужас-то! Жаль, не прихватила она с собой аптечку, валерьянка бы сейчас не помешала. Непонятно, правда, кому в первую очередь — ей самой или этому… шарахнутому.
Он исчез за дверью, а она потрясла головой, соображая, не почудился ли ей весь это бред.
Вполне возможно, что кроме парикмахерской и «Бригантины» здесь еще и филиал сумасшедшего дома. Сейчас как повалят толпой такие же, как этот, и что она будет делать? Секретарша опять-таки и не думает появляться…
Поразмышляв некоторое время, Лада робко поскреблась в соседнюю дверь, за которой вопли постепенно трасформировались в сердитое бурчание.
— Глафира, ты почему место рабочее без присмотра оставила? Кто там у тебя шляется?
— Так ведь я с вами сижу, Петр Иннокентьевич! — оправдывалась обладательница экзотического имени. Ладке стало смешно.
С таким начальником не соскучишься. Но ей-то он не начальник! Осмелев, она приоткрыла дверь и скороговоркой произнесла:
— Извините, я только хотела узнать, туда я пришла или не туда, вы не могли бы…
— Подождите! — Та самая блондинка Глафира принялась оттеснять ее от двери, не дав даже рассмотреть босса. — Я же вас просила… — И добавила жалостливым шепотом: — У Петра Иннокентьевича проблемы, понимаете? У нас, видите, ремонт, а он опрокинул клей, а потом в него сел, хотел самостоятельно оторваться и брюки изодрал, а скоро к нам клиенты должны прийти, и…
Ладка не выдержала — засмеялась.
— Тише! — испуганно зашептала блондинка. — Как вам не стыдно?!
Было ясно, что боссу она предана до глубины души. Но Ладка все-таки сунула ей в руки конверт.
— Вот посмотрите, пожалуйста. Это к вам или не к вам?
Минуту девушка изучала бумаги, потом взглянула на Ладку радостно.
— Выиграли, да? Здорово! Поздравляю! А я даже рубля в лотерею никогда!
— Значит, не к вам, — поняла Ладка. Блондинка сокрушенно развела руками.
— А во сколько она заканчивает? — недоверчиво поинтересовался Степа.
— Э… Ну… Она сама не знает, у нее шеф самодур. Неизвестно, когда отпустит.
— Ясненько. То есть мы торчим здесь и ждем, пока самодур смилостивится, так?
— Примерно, — кивнул Семен.
Степан заявил, что чугунная задница прописана Горьким исключительно для писателей, а никак не для директоров по маркетингу. Коим он является. Им, директорам, на одном месте сидеть нельзя. Зато нужно вовремя обедать.
Сенька намек понял и великодушно отпустил братца в ближайшее кафе.
— Только ты там не больно засиживайся! Мне принеси курочку и квасу… литра два.
На том расстались. Степан, добродушно щурясь на солнышко и на пробегающих мимо девиц, потопал обедать, Сенька этих же девиц зазывал к себе, вытянув длинные руки из окна машины. Девицы, отойдя на безопасное расстояние, посылали ему нежные улыбки. Но пост он покинуть не мог.
Минут через десять азартного скольжения взглядом от девичьих ножек к мордашкам Сенька заскучал и продолжал свое занятие уже только по инерции.
…Очередные ножки были так себе — подростковые, худенькие и почти не загорелые. Да и в целом фигура оставляла желать лучшего… Но что-то вдруг насторожило его, заставило поднять взгляд, и Сенька тут же подскочил на сиденье. Оказывается, все это время он разглядывал Глафиру, которая, покинув офис и своего начальника-самодура, теперь медленно шла по улице в сторону центра!..
Лихорадочно соображая, что делать, он продолжал рассматривать ее глазами профессионального ценителя, каковым себя считал.
Ну что в ней хорошего? Да, веснушки веселенькие, глазки ясные, словно серебряные. А все остальное? Где, позвольте, шикарная грудь и крутые бедра, которые просто-таки необходимы для полного взаимопонимания мужчины и женщины? И что за сарафанчик такой скромненький? И эти два облезлых хвостика на голове, как у школьницы?!
Эдуард реально мог попасть под статью о совращении несовершеннолетних.
Но нет, раз она работает секретарем, стало быть, восемнадцать ей уже стукнуло. И то хорошо.
Блин, да он — лопух! Сидит, оценивает барышню, а та вот-вот скроется за поворотом! И кто знает, на обед она пошла, или уже совсем освободилась и сейчас отправляется домой горевать о несостоявшейся свадьбе. Или, наоборот, радоваться?
Нет, последняя мысль абсолютно неконструктивна! Особенно в свете предстоящей операции. Девица всего-навсего вильнула хвостом, но Эдьку любит и замуж за него выйдет, уж они-то об этом позаботятся.
Однако, еще миг — и заботы вырастут вдвойне!
Семен решительно выскочил из машины.
— Постойте! Куда же вы? — В мгновение ока он настиг ее и подхватил под локоток.
— Ой! — вскрикнула она.
А присмотревшись, узнала своего сумасшедшего поклонника, и в ее глазах заметался испуг.
— Прошу вас, отойдемте на минутку! — проникновенным тоном заговорил Семен.
Конечно, после «триумфального» выступления в кабинете, она его боится.
Надо было просто потихоньку ехать за ней!
— Пустите меня! — Она выдернула руку.
— Ну пожалуйста! Всего на минутку!
Он быстро огляделся. Черт! Черт! Все пошло не по плану, и если сейчас не появится Степан, операция сорвется.
Любым способом ее надо заманить в машину. Но какая девушка в здравом уме и твердой памяти сядет в авто к мужику, которого она считает как минимум психом? Осознав это, Сенька поспешно скроил скромную мину и потупил глазки.
— У меня к вам очень важное дело! Мне велено кое-что передать вам! От него! — Семен имел в виду безутешного жениха и, чтобы Глафира не испугалась окончательно, тут же добавил: — Не волнуйтесь, ничего особенного, он ни на чем не настаивает, только просил передать вам письмо. Письмо, понимаете?
— Не понимаю! — рявкнула Ладка, потрясенная и сердитая донельзя. — Отпустите меня, иначе я буду кричать!
В этот момент Сенька краем глаза заметил Степана, идущего по другой стороне улицы и строившего жуткие гримасы братцу, которому приспичило увиваться за какой-то мелкой. Сенька подпрыгнул и затряс руками над головой этой самой мелкой, давая понять, что она — та, ради кого затеяна нынешняя операция.
Степан, как ни странно, догадался о причине замысловатых телодвижений братца. Сначала он замер на месте, но потом решительно побежал через улицу. Девица, освободившись от Сенькиной хватки, удалялась прочь, не оглядываясь.
— Это она? — страшным шепотом осведомился Степка.
Сенька кивнул, не зная, что предпринять.
— Бегом, ты ее догоняй! А я машину подгоню! Быстрее!
— А может…
— Бегом, я сказал!
Семен снова подпрыгнул на месте и бросился выполнять указание.
Было бы у него время подумать, так никуда бы он и не бросился. Догонять девицу не было никакого смысла. Не станут же они волоком тащить ее в машину, а по-доброму сговориться теперь вряд ли получится.
Но все это он обдумывал уже на бегу, догоняя Глафиру.
И, конечно, догнал.
— Извините еще раз за настойчивость!
— Да что же это такое в конце концов! — разъярилась она. — Вы меня преследуете?
— Да! — в отчаянии признался Семен, косясь в сторону проезжей части.
Взвизгнули тормоза, водитель выскочил из машины и оказался плечом к плечу с братом.
Рассудив, что внезапность и абсурдность происходящего работает на них, Степан, ни раздумывая ни секунды, схватил девушку за талию и возможно безобидным тоном проговорил:
— А вы не знаете, как проехать к проспекту Кутузова?
— Куда?! — Она ошалело повела глазами. Появление еще одного сумасшедшего ставило под угрозу ее собственную вменяемость. К тому же этот был точной копией того. В смысле, оба одинаковые!
Переводя взгляд с одного на другого, она почувствовала, как желудок свинтился в спираль, а в висках задолбили дятлы.
Готово дело. Крыша поехала, в глазах двоится… Солнечный удар плюс переутомление, тут же поставила она диагноз.
И причем тут проспект Кутузова, спрашивается?
Может быть, именно там обитель местных душевнобольных?
Пока она размышляла, чужие руки окончательно утвердились на ее талии и начали мягко, но настойчиво подталкивать ее к машине.
Значит, пешком до Кутузова далеко, догадалась Ладка.
Балда! Ты о чем думаешь? Тебя же сейчас в лес завезут, на куски порежут! А ты как скотина бессловесная позволяешь этим…
— Руки прочь! — завопила она, но было слишком поздно.
Нос слегка ткнулся в обшивку кресла, рядом плюхнулся кто-то, хлопнули дверцы, взвыл мотор, и машина сорвалась с места.
— Помогите! Караул! Да вы совсем ополоумели, что ли?! Что вообще происходит?..
Коленками, кулаками она невпопад замутузила по бандиту, крепко державшему ее за плечи. То что это был именно бандит, а никакой не влюбленный, и не психопат, теперь сомнений не оставалось.
Только бандиты действуют так нагло и уверенно. Похищают девушек, а потом отсылают их в Арабские Эмираты, в гарем… Незавидная участь!
Ладка принялась дергаться с удвоенной силой, но куда ей было справиться со взрослым накачанным мужиком?! Кончилось тем, что он уложил ее лицом в сиденье, аккуратно прижал ладонями спину и сообщил:
— Не нервничай! Скоро приедем.
Приедем? Куда?!
Паника растекалась по телу, лишая остатков воли. Ватными ногами Ладка опять попыталась врезать бандиту, но следующая мысль поразила ее настолько, что она отказалась от своих намерений.
Что там говорил один из них по поводу письма?! И почему бандиты — если они на самом деле бандиты — обращаются с ней так… ну, бережно, что ли? Могли бы ведь связать для удобства, кляп вставить, да просто оглушить в конце концов!
Во всяком случае, Ладка примерно так представляла действия преступников.
Конечно, можно предположить, что ей попались головорезы с тонкой душевной организацией, которые в свободное время смотрят добрые мультики и роняют слезу над «Муму», и на работе тоже не терпят насилия, и лишь профессиональный долг заставляет их делать то, что они делают.
И еще непонятно, почему их двое? То есть, количество мало ее заботит, а вот качество… Почему они одинаковые? В южных широтах развито клонирование? Или у нее глюки? Да нет же, вот рядом пыхтит один, стараясь удержать ее на месте, а второй, вероятно, сидит за рулем. Ведь кто-то же сидит за рулем!
Впрочем, как бы оно ни было, ей надо спасаться. Жизнь свою спасать, вот что!
А для этого нужна голова — холодная и рассудительная. Но таковой, увы, не имеется. Все мысли в одном направлении, и никак не свернуть их в другую сторону.
Куда ее везут? Кому она понадобилась?
Она попыталась убедить себя, что эти вопросы не так уж важны. Главное — вырваться на свободу.
Не тут-то было. Уткнувшись носом в сиденье, Ладка тяжело дышала, и думала так же тяжело.
Если ее похитили, то — зачем?
Чтобы потребовать выкуп? Продать в рабство? Использовать для пересадки органов? О Господи!..
Но в любом случае причина позитива в себе не несет.
Какую бы цель похитители ни преследовали, Ладке придется туго. Ведь не стали бы ее таким вот образом приглашать на банкет по случаю двухсотлетия города! Значит, беда. Значит, нечего размышлять, надо активно сопротивляться.
Насчет активности она просчиталась. Как оказывать сопротивление, будучи прижатой огромными ручищами и ножищами, не имея ни малейшего пространства для маневра?.. Едва не свернув себе шею, она совершила единственное возможное действие — яростно укусила похитителя за палец.
— Ты что?! — завопил он. — Совсем сбрендила? Глупо. Ужасно глупо. Сейчас они разозлятся и станут резать ее на кусочки.
— Что там, Сень? — спросили с переднего сиденья.
— Да кусается, блин! Больно!
В ответ раздался хохоток. Не зловещий, как Ладка ожидала, а вполне добродушный.
Вот всегда у нее все не как у людей! Все не слава Богу! Приз не дали, вместо этого похитили! И похитители странные…
«А вдруг это продолжение рекламной акции?» — внезапно подумала Ладка.
Но что же это за реклама?! Передачи «Фактор страха»?! Или что там еще бывает? Программа «Розыгрыш» на ОРТ, вот. Родители ее обожают. Только ведь Ладка — не Анастасия Волочкова и уж точно не Николай Басков! Это их вкупе с другими звездами и звездульками принято разыгрывать в эфире. Медсестра хирургического отделения провинциальной больницы для телевизионщиков ничем не привлекательна.
Не фантазировать надо, а бежать!
Коленкой в пах, кулаком в морду, и…
Да, да, да, на полном ходу на проезжую часть. Даже если останешься живой, встречные машины это исправят…
— Сеня! Ты что, оглох?! У тебя мобильный надрывается!
— Не могу! Она вырвется!
Еще как вырвусь, мстительно подумала Ладка.
— Сколько раз тебе говорил, купи хэндз-фри! — сердился тот, что был за рулем. — А ты что?
— Мы приедем уже когда-нибудь или как? — прервал его напарник, и она судорожно перевела дыхание.
Телефон все звонил, но теперь с другой стороны, как будто у водителя.
— Алле? — нетерпеливо выкрикнул тот, и Лада стала жадно прислушиваться к разговору.
— Девушка, что вы орете? Вы скажите толком! Ах, Таня… Очень приятно. Тогда почему вы звоните мне, а не Семену? Ах, он трубку не берет. И что же вы хотите?..
Произошло какое-то движение, Семен — наверное, тот самый, что держал ее, — принялся вполголоса, но очень убедительно материться и даже попытался выразить возмущение руками. Лада тотчас воспользовалась этим и пнула наугад освобожденной коленкой. Семен чертыхнулся громче, перехватил ее, тяжело сопя в ухо, и придавил сверху.
— Кретин! — завопили с водительского сиденья, и она обрадованно взвизгнула, решив, что второй головорез почему-то встал на ее сторону.
Но у того были другие причины вопить на своего клона.
— Ты зачем дал ей мой сотовый, а? Сам со своими бабами разбирайся!
— Да я на всякий случай, — стал оправдываться тот, что назывался Семеном.
— Случай, твою мать, уже представился. Ты посмотри назад-то!
— Ой, е!
— Вот то-то и оно! Тормозить, что ли?
— Тормозите, тормозите, — пробурчала Ладка без особой, впрочем, надежды.
— Извините, но вас никто не спрашивает. Так что делать, Семен Андреевич? Дура твоя из ревности нам сейчас все планы порушит!
— Она не дура! — пылко возразил Семен Андреевич, хотя поведение Татьяны явно свидетельствовало об обратном. Это ее машина ехала следом за ними, причем так близко, что Сенька мог разглядеть в глазах Татьяны знакомые гневные огни.
Дело труба.
Каким-то образом она их заметила, и теперь жаждала, вероятно, услышать объяснения, почему среди дня оба директора по маркетингу катаются на машине. Причем едут по направлению к пирсу — больше эта дорога никуда не могла привести. Стало быть, они направляются развлекаться на бережку, кутить с девчонками на яхте и…
Семен точно знал, что она рассуждала именно так, а не иначе.
Объясняться, конечно, придется. Но что бы такое придумать, а?
Он не успел придумать ничего, брат яростно выкрутил баранку, скрипнул тормозами и, перегнувшись через сиденье, рявкнул:
— Давай бегом!
Таких следует держать в ежовых рукавицах, это же очевидно.
Она и старалась.
Но уследить за Семеном было непросто. То он на мопеде гоняет, то волну ловит, то местной шантрапе мозги прочищает, то с бабами по кабакам бумаги деловые подписывает, а заодно коленки щупает!
Ну было бы двадцать ему, она б поняла. Так нет, человек вполне созрел для семейной, взрослой жизни, просто сам этого не осознает. Значит, надо объяснить.
С такими вот мыслями она ехала по городу. И вдруг увидела припаркованную Сенькину машину, причем за рулем сидел не Семен, а его братец — такой же балбес.
Любящее сердце умело их различать.
Она решила припарковаться рядом, но свободного места не было. А пока она его высматривала, ее ненаглядный появился собственной персоной — вышел из какого-то неказистого офиса.
Моментально заподозрив очередную пакость, Татьяна решила затаиться.
Между тем братья поменялись местами. Семен уселся за руль, а Степка куда-то отправился.
Через пять минут она окончательно убедилась в том, что Семен неисправим. Девиц он клеил направо-налево, даже не выходя из машины.
А одна из них — худенькая, ничего интересного, — привлекла его настолько, что он даже выскочил из машины и стал откровенно приставать к этой мелкой, серой крыске.
От негодования Таня закусила губу. Это что же творится-то? Чтобы от такой женщины, как она — самостоятельной, влиятельной, интересной, черт побери, во всех отношениях, — переметнуться на какую-то шушеру?! На малолетку в затрапезном сарафанчике?! С бледными острыми коленками?!
В негодовании Татьяна вылезла из машины, собираясь шваркнуть эту малолетку носом об асфальт! А потом она займется Семеном!..
Но прежде чем она успела перейти дорогу, произошло нечто странное. Появился Степан, девица бросилась наутек, братья метнулись один — за ней, второй — к машине. Минута, и они запихнули вырывавшуюся малолетку внутрь автомобиля, уселись сами и тронулись с места.
Вот до чего дело дошло! Они уже взялись насиловать школьниц! Мало им ровесниц, добровольно раскрывающих объятия!
Татьяна прыгнула обратно в машину и дрожащей рукой повернула ключ в замке зажигания.
Она ему сейчас покажет! Она ему устроит веселую жизнь!
Вот они, голубчики! Едут себе и в ус не дуют. А куда едут? К пирсу? Значит, девочку на яхту и — в открытое море развратничать.
Вот ведь подлость человеческая! Разве ж могла она подумать, что Сенька — да, непутевый, да, безалаберный! но добрый и ласковый парень! — способен на такое! Да еще среди бела дня!..
Таня громко выругалась и решительно достала мобильный. Сейчас, сейчас. Будет вам и белка, будет и свисток…
— Ты че, Тань? Ты че такая злая? Че случилось?
— Ах ты, хрен моржовый! Он еще спрашивает!
— Да ты не кричи, Тань, люди кругом. Ну че ты? Классно же получилось, а? Случайная, так сказать, встреча. А ты по магазинам ездила? А мы вот… ээ… за договором приезжали. Да, за договором.
— Да что ты говоришь? — покачала она головой и не выдержала, треснула его сумочкой в бок.
Это у нее хорошо получилось — Семен охнул и отпрыгнул. Она снова размахнулась. Увлекшись, стала дубасить без остановки.
Она наступала, Семен отпрыгивал все дальше, прохожие смеялись, а некоторые одобрительно свистели.
— Тань, да ты совсем, что ли?! Успокойся! Давай дома поговорим! Тань, я тебя умоляю, хватит! Я на работу опоздаю!
— На работу? Вон твоя работа сидит!
Она махнула сумочкой в сторону машины. На заднем сиденье кто-то кувыркался. Увидев это, Татьяна в сердцах плюнула:
— Ну, вы даете! Братец твой, что, до постели не мог дотерпеть?! Ты, Сеня, совсем рехнулся, заодно с ним!
— Что ты мелешь? Ты все не так поняла…
— Конечно! Где уж мне, за печкой сидя?
— Таня! Хватит! Я тебе потом все объясню, нам ехать надо!
От возмущения она не сразу придумала, что делать дальше. И для порядка ударила его еще пару раз.
— Нет, я не понимаю, — пятился Семен, — вроде взрослая женщина, а ведешь себя…
— А ты как себя ведешь? — зарыдала она. — В глаза мне заявляешь, что тебе надо ехать трахаться!
— Татьяна!
— Ненавижу тебя! Бабник паршивый, кобель ненасытный! На вас вообще в суд можно подать, понял?
— Милая моя, да ты бредишь! Угомонись, лапочка, крошечка, солнышко мое! — Он осторожно придвинулся и, схватив ее за плечи, ткнул носом себе в грудь и быстро погладил по волосам. — Все хорошо, я тебя люблю, слышишь? Ты самая лучшая, мне никто больше не нужен, ты слышишь?
Как она могла слышать, если он зажимал ладонями ее уши, а?
Если только сердцем. Вот им она и слушала. И оно начинало таять.
Однако, сердце было не только любящим, но и измученным ревностью, поэтому оно не могло растаять просто так.
Наблюдая за ним, Степан веселился, позабыв даже, что их операция под угрозой срыва.
Наконец Семен отделался от дамы и начал размышлять вслух.
— Значит, смотри, салон обуви и парикмахерская отпадает, агентство недвижимости тоже…
— Почему?
— Я про это агентство слыхал, стало быть, оно процветает, а Света сказала, что конторка у Глафириного начальника мелкая.
— Она хоть красивая, эта твоя Света? — отвлекся Степан.
Брат показал ему кукиш.
— Ладно, я просто спросил. У меня таких Свет навалом, понятно? И каждую хоть щас на конкурс красоты!
— Ты от зависти не лопнешь, дружочек? — нежно проворковал Сенька.
— Чему завидовать-то? Если бы я с помощницей этой разговаривал, она бы мне не только адрес, она бы мне Глафирину биографию целиком и полностью расписала!
— Тоже мне мастер допроса!
— Семен Андреевич!
— Степан Андреевич!
Переговоры, как обычно, зашли в тупик. С этого момента нужно было либо расходиться, либо запасаться тяжелыми предметами и баррикадироваться.
Остановились на первом варианте. Степан остался в засаде, Семен отправился на разведку.
* * *
Двери с табличками он, в соответствии с указаниями Светы, проигнорировал.И постучал в первую без опознавательных знаков.
— Входите! — пискнули оттуда, и Сенька ввалился в затхлое помещение, едва не врезавшись в диван, на котором громоздились какие-то коробки.
Он выглянул из-за коробок и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Дамы всех возрастов и наций приходили от нее в полный восторг.
Однако, девушка, оказавшаяся перед ним, впадать в экстаз явно не собиралась. На личике — скуластеньком и бледном — проступила лишь рассеянная улыбка.
— Здрасте, — Семен решил не терять времени понапрасну и сразу пошел напролом: — Вы, наверное, Глафира?
— Нет, — рассеянная улыбка превратилась в удивленную. — Я — Олимпиада.
Он хохотнул.
Приятно иметь дело с человеком, обладающим чувством юмора. Олимпиада она! А у Эдьки губа не дура, пожалуй. Невеста, конечно, могла бы быть по-фигуристей, поярче, но и эта ничего. Главное, улыбка хорошая. Опять же реакция у девицы нормальная. Другая бы сопли мусолила, вопросы бы кинулась задавать: «да откуда вы меня знаете, да кто вы такой, да зачем приперлись, да давайте вечерком на брудершафт все и выясним, да женатый ли вы, да есть ли детишки, да зарплата какая…»
Как говорится, Остапа несло.
Из-за недавнего общения с секретаршей Ляплиева Семен на некоторое время разлюбил весь женский род, а теперь вот заново примиряется с ним. Как не примириться, когда невеста друга оказалась такой милой девчонкой?
Все это в доли секунды пронеслось у него в голове, и, продолжая улыбаться, Семен отступил к двери. О том, что милая девчонка бросила их друга на произвол судьбы накануне свадьбы, он почему-то забыл.
Она подняла на него глаза и не слишком уверенно предложила:
— Вы присядьте, подождите…
— А вы когда освободитесь? — напористо спросил он. — Мы можем сегодня поужинать?
Вот так, правильно! Первый же удар — точно в цель! Кто устоит перед пылкой влюбленностью с первого взгляда? В самом худшем случае, она пошлет его подальше, но он переживет.
А скорее всего девица назовет время. Эдьку-то она бросила!..
— Поужинать? — растерянно переспросила «Глафира».
— Именно! Поужинать! Когда вы заканчиваете работать? Я буду ждать вас! Я у ваших ног! Увидев вас, я понял, как безрадостна была моя жизнь до этого момента, как бессмысленно было мое существование в холодном, пустом доме, где я один, совершенно один!..
Не увлекайся особо, сказал себе Сенька. Притормози.
Он — сумасшедший, сказала себе «Глафира».
За стеной что-то упало, и послышался разъяренный вопль, а затем причитания тонюсеньким голоском.
Оба покосились на дверь, но как-то неуверенно.
Ладка все-таки хотела разобраться с мифическим призом и вообще со всей этой историей, в которой она волей случая оказалась главной героиней — или только мнила себя таковой?
Семен судорожно прикидывал, стоит ли продолжать атаку, или просто подождать, когда Глафира отправится на обед.
— Вы, наверное, по делу пришли? — нарушила тягостное молчание Лада. — Вы присядьте, дождитесь…
Она хотела сказать «секретаря», но Сенька не дал ей договорить, и тем самым окончательно затянул петлю на своей шее и нарушил правильный ход событий…
С этой секунды все пошло наперекосяк.
— Нет, нет, — торопливо прервал он, — я зашел совершенно случайно. Я чувствую, что меня привела судьба. Я искал только вас. Смилуйтесь, назовите время, когда вас ждать, или я умру, прямо вот здесь и сейчас!
Фух ты! Оказывается, изображать страсть так же трудно, как сдерживать ее! Вот бы никогда не подумал! Не зря все эти мыльные оперы так откровенно отдают халтурой — играть героев-любовников ох как тяжко!
Без труда прочитав в глазах девушки изумление и готовность выпрыгнуть в окно, лишь бы избавиться от него, Сенька понял, что с ролью не справился.
Помирать, так с музыкой!
— До встречи, любимая! — заорал он отчаянно и, воздев руки к потолку, попятился к выходу. — Передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!
Еще и Пушкина цитирует. Вот ужас-то! Жаль, не прихватила она с собой аптечку, валерьянка бы сейчас не помешала. Непонятно, правда, кому в первую очередь — ей самой или этому… шарахнутому.
Он исчез за дверью, а она потрясла головой, соображая, не почудился ли ей весь это бред.
Вполне возможно, что кроме парикмахерской и «Бригантины» здесь еще и филиал сумасшедшего дома. Сейчас как повалят толпой такие же, как этот, и что она будет делать? Секретарша опять-таки и не думает появляться…
Поразмышляв некоторое время, Лада робко поскреблась в соседнюю дверь, за которой вопли постепенно трасформировались в сердитое бурчание.
— Глафира, ты почему место рабочее без присмотра оставила? Кто там у тебя шляется?
— Так ведь я с вами сижу, Петр Иннокентьевич! — оправдывалась обладательница экзотического имени. Ладке стало смешно.
С таким начальником не соскучишься. Но ей-то он не начальник! Осмелев, она приоткрыла дверь и скороговоркой произнесла:
— Извините, я только хотела узнать, туда я пришла или не туда, вы не могли бы…
— Подождите! — Та самая блондинка Глафира принялась оттеснять ее от двери, не дав даже рассмотреть босса. — Я же вас просила… — И добавила жалостливым шепотом: — У Петра Иннокентьевича проблемы, понимаете? У нас, видите, ремонт, а он опрокинул клей, а потом в него сел, хотел самостоятельно оторваться и брюки изодрал, а скоро к нам клиенты должны прийти, и…
Ладка не выдержала — засмеялась.
— Тише! — испуганно зашептала блондинка. — Как вам не стыдно?!
Было ясно, что боссу она предана до глубины души. Но Ладка все-таки сунула ей в руки конверт.
— Вот посмотрите, пожалуйста. Это к вам или не к вам?
Минуту девушка изучала бумаги, потом взглянула на Ладку радостно.
— Выиграли, да? Здорово! Поздравляю! А я даже рубля в лотерею никогда!
— Значит, не к вам, — поняла Ладка. Блондинка сокрушенно развела руками.
* * *
Решив, что подробности разговора брату знать не обязательно, Семен сообщил, что все в порядке: он «пришел, увидел, победил». Осталось только дождаться конца рабочего дня.— А во сколько она заканчивает? — недоверчиво поинтересовался Степа.
— Э… Ну… Она сама не знает, у нее шеф самодур. Неизвестно, когда отпустит.
— Ясненько. То есть мы торчим здесь и ждем, пока самодур смилостивится, так?
— Примерно, — кивнул Семен.
Степан заявил, что чугунная задница прописана Горьким исключительно для писателей, а никак не для директоров по маркетингу. Коим он является. Им, директорам, на одном месте сидеть нельзя. Зато нужно вовремя обедать.
Сенька намек понял и великодушно отпустил братца в ближайшее кафе.
— Только ты там не больно засиживайся! Мне принеси курочку и квасу… литра два.
На том расстались. Степан, добродушно щурясь на солнышко и на пробегающих мимо девиц, потопал обедать, Сенька этих же девиц зазывал к себе, вытянув длинные руки из окна машины. Девицы, отойдя на безопасное расстояние, посылали ему нежные улыбки. Но пост он покинуть не мог.
Минут через десять азартного скольжения взглядом от девичьих ножек к мордашкам Сенька заскучал и продолжал свое занятие уже только по инерции.
…Очередные ножки были так себе — подростковые, худенькие и почти не загорелые. Да и в целом фигура оставляла желать лучшего… Но что-то вдруг насторожило его, заставило поднять взгляд, и Сенька тут же подскочил на сиденье. Оказывается, все это время он разглядывал Глафиру, которая, покинув офис и своего начальника-самодура, теперь медленно шла по улице в сторону центра!..
Лихорадочно соображая, что делать, он продолжал рассматривать ее глазами профессионального ценителя, каковым себя считал.
Ну что в ней хорошего? Да, веснушки веселенькие, глазки ясные, словно серебряные. А все остальное? Где, позвольте, шикарная грудь и крутые бедра, которые просто-таки необходимы для полного взаимопонимания мужчины и женщины? И что за сарафанчик такой скромненький? И эти два облезлых хвостика на голове, как у школьницы?!
Эдуард реально мог попасть под статью о совращении несовершеннолетних.
Но нет, раз она работает секретарем, стало быть, восемнадцать ей уже стукнуло. И то хорошо.
Блин, да он — лопух! Сидит, оценивает барышню, а та вот-вот скроется за поворотом! И кто знает, на обед она пошла, или уже совсем освободилась и сейчас отправляется домой горевать о несостоявшейся свадьбе. Или, наоборот, радоваться?
Нет, последняя мысль абсолютно неконструктивна! Особенно в свете предстоящей операции. Девица всего-навсего вильнула хвостом, но Эдьку любит и замуж за него выйдет, уж они-то об этом позаботятся.
Однако, еще миг — и заботы вырастут вдвойне!
Семен решительно выскочил из машины.
— Постойте! Куда же вы? — В мгновение ока он настиг ее и подхватил под локоток.
— Ой! — вскрикнула она.
А присмотревшись, узнала своего сумасшедшего поклонника, и в ее глазах заметался испуг.
— Прошу вас, отойдемте на минутку! — проникновенным тоном заговорил Семен.
Конечно, после «триумфального» выступления в кабинете, она его боится.
Надо было просто потихоньку ехать за ней!
— Пустите меня! — Она выдернула руку.
— Ну пожалуйста! Всего на минутку!
Он быстро огляделся. Черт! Черт! Все пошло не по плану, и если сейчас не появится Степан, операция сорвется.
Любым способом ее надо заманить в машину. Но какая девушка в здравом уме и твердой памяти сядет в авто к мужику, которого она считает как минимум психом? Осознав это, Сенька поспешно скроил скромную мину и потупил глазки.
— У меня к вам очень важное дело! Мне велено кое-что передать вам! От него! — Семен имел в виду безутешного жениха и, чтобы Глафира не испугалась окончательно, тут же добавил: — Не волнуйтесь, ничего особенного, он ни на чем не настаивает, только просил передать вам письмо. Письмо, понимаете?
— Не понимаю! — рявкнула Ладка, потрясенная и сердитая донельзя. — Отпустите меня, иначе я буду кричать!
В этот момент Сенька краем глаза заметил Степана, идущего по другой стороне улицы и строившего жуткие гримасы братцу, которому приспичило увиваться за какой-то мелкой. Сенька подпрыгнул и затряс руками над головой этой самой мелкой, давая понять, что она — та, ради кого затеяна нынешняя операция.
Степан, как ни странно, догадался о причине замысловатых телодвижений братца. Сначала он замер на месте, но потом решительно побежал через улицу. Девица, освободившись от Сенькиной хватки, удалялась прочь, не оглядываясь.
— Это она? — страшным шепотом осведомился Степка.
Сенька кивнул, не зная, что предпринять.
— Бегом, ты ее догоняй! А я машину подгоню! Быстрее!
— А может…
— Бегом, я сказал!
Семен снова подпрыгнул на месте и бросился выполнять указание.
Было бы у него время подумать, так никуда бы он и не бросился. Догонять девицу не было никакого смысла. Не станут же они волоком тащить ее в машину, а по-доброму сговориться теперь вряд ли получится.
Но все это он обдумывал уже на бегу, догоняя Глафиру.
И, конечно, догнал.
— Извините еще раз за настойчивость!
— Да что же это такое в конце концов! — разъярилась она. — Вы меня преследуете?
— Да! — в отчаянии признался Семен, косясь в сторону проезжей части.
Взвизгнули тормоза, водитель выскочил из машины и оказался плечом к плечу с братом.
Рассудив, что внезапность и абсурдность происходящего работает на них, Степан, ни раздумывая ни секунды, схватил девушку за талию и возможно безобидным тоном проговорил:
— А вы не знаете, как проехать к проспекту Кутузова?
— Куда?! — Она ошалело повела глазами. Появление еще одного сумасшедшего ставило под угрозу ее собственную вменяемость. К тому же этот был точной копией того. В смысле, оба одинаковые!
Переводя взгляд с одного на другого, она почувствовала, как желудок свинтился в спираль, а в висках задолбили дятлы.
Готово дело. Крыша поехала, в глазах двоится… Солнечный удар плюс переутомление, тут же поставила она диагноз.
И причем тут проспект Кутузова, спрашивается?
Может быть, именно там обитель местных душевнобольных?
Пока она размышляла, чужие руки окончательно утвердились на ее талии и начали мягко, но настойчиво подталкивать ее к машине.
Значит, пешком до Кутузова далеко, догадалась Ладка.
Балда! Ты о чем думаешь? Тебя же сейчас в лес завезут, на куски порежут! А ты как скотина бессловесная позволяешь этим…
— Руки прочь! — завопила она, но было слишком поздно.
Нос слегка ткнулся в обшивку кресла, рядом плюхнулся кто-то, хлопнули дверцы, взвыл мотор, и машина сорвалась с места.
— Помогите! Караул! Да вы совсем ополоумели, что ли?! Что вообще происходит?..
Коленками, кулаками она невпопад замутузила по бандиту, крепко державшему ее за плечи. То что это был именно бандит, а никакой не влюбленный, и не психопат, теперь сомнений не оставалось.
Только бандиты действуют так нагло и уверенно. Похищают девушек, а потом отсылают их в Арабские Эмираты, в гарем… Незавидная участь!
Ладка принялась дергаться с удвоенной силой, но куда ей было справиться со взрослым накачанным мужиком?! Кончилось тем, что он уложил ее лицом в сиденье, аккуратно прижал ладонями спину и сообщил:
— Не нервничай! Скоро приедем.
Приедем? Куда?!
Паника растекалась по телу, лишая остатков воли. Ватными ногами Ладка опять попыталась врезать бандиту, но следующая мысль поразила ее настолько, что она отказалась от своих намерений.
Что там говорил один из них по поводу письма?! И почему бандиты — если они на самом деле бандиты — обращаются с ней так… ну, бережно, что ли? Могли бы ведь связать для удобства, кляп вставить, да просто оглушить в конце концов!
Во всяком случае, Ладка примерно так представляла действия преступников.
Конечно, можно предположить, что ей попались головорезы с тонкой душевной организацией, которые в свободное время смотрят добрые мультики и роняют слезу над «Муму», и на работе тоже не терпят насилия, и лишь профессиональный долг заставляет их делать то, что они делают.
И еще непонятно, почему их двое? То есть, количество мало ее заботит, а вот качество… Почему они одинаковые? В южных широтах развито клонирование? Или у нее глюки? Да нет же, вот рядом пыхтит один, стараясь удержать ее на месте, а второй, вероятно, сидит за рулем. Ведь кто-то же сидит за рулем!
Впрочем, как бы оно ни было, ей надо спасаться. Жизнь свою спасать, вот что!
А для этого нужна голова — холодная и рассудительная. Но таковой, увы, не имеется. Все мысли в одном направлении, и никак не свернуть их в другую сторону.
Куда ее везут? Кому она понадобилась?
Она попыталась убедить себя, что эти вопросы не так уж важны. Главное — вырваться на свободу.
Не тут-то было. Уткнувшись носом в сиденье, Ладка тяжело дышала, и думала так же тяжело.
Если ее похитили, то — зачем?
Чтобы потребовать выкуп? Продать в рабство? Использовать для пересадки органов? О Господи!..
Но в любом случае причина позитива в себе не несет.
Какую бы цель похитители ни преследовали, Ладке придется туго. Ведь не стали бы ее таким вот образом приглашать на банкет по случаю двухсотлетия города! Значит, беда. Значит, нечего размышлять, надо активно сопротивляться.
Насчет активности она просчиталась. Как оказывать сопротивление, будучи прижатой огромными ручищами и ножищами, не имея ни малейшего пространства для маневра?.. Едва не свернув себе шею, она совершила единственное возможное действие — яростно укусила похитителя за палец.
— Ты что?! — завопил он. — Совсем сбрендила? Глупо. Ужасно глупо. Сейчас они разозлятся и станут резать ее на кусочки.
— Что там, Сень? — спросили с переднего сиденья.
— Да кусается, блин! Больно!
В ответ раздался хохоток. Не зловещий, как Ладка ожидала, а вполне добродушный.
Вот всегда у нее все не как у людей! Все не слава Богу! Приз не дали, вместо этого похитили! И похитители странные…
«А вдруг это продолжение рекламной акции?» — внезапно подумала Ладка.
Но что же это за реклама?! Передачи «Фактор страха»?! Или что там еще бывает? Программа «Розыгрыш» на ОРТ, вот. Родители ее обожают. Только ведь Ладка — не Анастасия Волочкова и уж точно не Николай Басков! Это их вкупе с другими звездами и звездульками принято разыгрывать в эфире. Медсестра хирургического отделения провинциальной больницы для телевизионщиков ничем не привлекательна.
Не фантазировать надо, а бежать!
Коленкой в пах, кулаком в морду, и…
Да, да, да, на полном ходу на проезжую часть. Даже если останешься живой, встречные машины это исправят…
— Сеня! Ты что, оглох?! У тебя мобильный надрывается!
— Не могу! Она вырвется!
Еще как вырвусь, мстительно подумала Ладка.
— Сколько раз тебе говорил, купи хэндз-фри! — сердился тот, что был за рулем. — А ты что?
— Мы приедем уже когда-нибудь или как? — прервал его напарник, и она судорожно перевела дыхание.
Телефон все звонил, но теперь с другой стороны, как будто у водителя.
— Алле? — нетерпеливо выкрикнул тот, и Лада стала жадно прислушиваться к разговору.
— Девушка, что вы орете? Вы скажите толком! Ах, Таня… Очень приятно. Тогда почему вы звоните мне, а не Семену? Ах, он трубку не берет. И что же вы хотите?..
Произошло какое-то движение, Семен — наверное, тот самый, что держал ее, — принялся вполголоса, но очень убедительно материться и даже попытался выразить возмущение руками. Лада тотчас воспользовалась этим и пнула наугад освобожденной коленкой. Семен чертыхнулся громче, перехватил ее, тяжело сопя в ухо, и придавил сверху.
— Кретин! — завопили с водительского сиденья, и она обрадованно взвизгнула, решив, что второй головорез почему-то встал на ее сторону.
Но у того были другие причины вопить на своего клона.
— Ты зачем дал ей мой сотовый, а? Сам со своими бабами разбирайся!
— Да я на всякий случай, — стал оправдываться тот, что назывался Семеном.
— Случай, твою мать, уже представился. Ты посмотри назад-то!
— Ой, е!
— Вот то-то и оно! Тормозить, что ли?
— Тормозите, тормозите, — пробурчала Ладка без особой, впрочем, надежды.
— Извините, но вас никто не спрашивает. Так что делать, Семен Андреевич? Дура твоя из ревности нам сейчас все планы порушит!
— Она не дура! — пылко возразил Семен Андреевич, хотя поведение Татьяны явно свидетельствовало об обратном. Это ее машина ехала следом за ними, причем так близко, что Сенька мог разглядеть в глазах Татьяны знакомые гневные огни.
Дело труба.
Каким-то образом она их заметила, и теперь жаждала, вероятно, услышать объяснения, почему среди дня оба директора по маркетингу катаются на машине. Причем едут по направлению к пирсу — больше эта дорога никуда не могла привести. Стало быть, они направляются развлекаться на бережку, кутить с девчонками на яхте и…
Семен точно знал, что она рассуждала именно так, а не иначе.
Объясняться, конечно, придется. Но что бы такое придумать, а?
Он не успел придумать ничего, брат яростно выкрутил баранку, скрипнул тормозами и, перегнувшись через сиденье, рявкнул:
— Давай бегом!
* * *
К тридцати годам Татьяна Кошкарева твердо знала, что доверять нельзя никому. Особенно мужчинам. Особенно, если они хороши собой, самоуверенны и привыкли к женскому вниманию.Таких следует держать в ежовых рукавицах, это же очевидно.
Она и старалась.
Но уследить за Семеном было непросто. То он на мопеде гоняет, то волну ловит, то местной шантрапе мозги прочищает, то с бабами по кабакам бумаги деловые подписывает, а заодно коленки щупает!
Ну было бы двадцать ему, она б поняла. Так нет, человек вполне созрел для семейной, взрослой жизни, просто сам этого не осознает. Значит, надо объяснить.
С такими вот мыслями она ехала по городу. И вдруг увидела припаркованную Сенькину машину, причем за рулем сидел не Семен, а его братец — такой же балбес.
Любящее сердце умело их различать.
Она решила припарковаться рядом, но свободного места не было. А пока она его высматривала, ее ненаглядный появился собственной персоной — вышел из какого-то неказистого офиса.
Моментально заподозрив очередную пакость, Татьяна решила затаиться.
Между тем братья поменялись местами. Семен уселся за руль, а Степка куда-то отправился.
Через пять минут она окончательно убедилась в том, что Семен неисправим. Девиц он клеил направо-налево, даже не выходя из машины.
А одна из них — худенькая, ничего интересного, — привлекла его настолько, что он даже выскочил из машины и стал откровенно приставать к этой мелкой, серой крыске.
От негодования Таня закусила губу. Это что же творится-то? Чтобы от такой женщины, как она — самостоятельной, влиятельной, интересной, черт побери, во всех отношениях, — переметнуться на какую-то шушеру?! На малолетку в затрапезном сарафанчике?! С бледными острыми коленками?!
В негодовании Татьяна вылезла из машины, собираясь шваркнуть эту малолетку носом об асфальт! А потом она займется Семеном!..
Но прежде чем она успела перейти дорогу, произошло нечто странное. Появился Степан, девица бросилась наутек, братья метнулись один — за ней, второй — к машине. Минута, и они запихнули вырывавшуюся малолетку внутрь автомобиля, уселись сами и тронулись с места.
Вот до чего дело дошло! Они уже взялись насиловать школьниц! Мало им ровесниц, добровольно раскрывающих объятия!
Татьяна прыгнула обратно в машину и дрожащей рукой повернула ключ в замке зажигания.
Она ему сейчас покажет! Она ему устроит веселую жизнь!
Вот они, голубчики! Едут себе и в ус не дуют. А куда едут? К пирсу? Значит, девочку на яхту и — в открытое море развратничать.
Вот ведь подлость человеческая! Разве ж могла она подумать, что Сенька — да, непутевый, да, безалаберный! но добрый и ласковый парень! — способен на такое! Да еще среди бела дня!..
Таня громко выругалась и решительно достала мобильный. Сейчас, сейчас. Будет вам и белка, будет и свисток…
* * *
Семен опасливо держался от нее на приличном расстоянии.— Ты че, Тань? Ты че такая злая? Че случилось?
— Ах ты, хрен моржовый! Он еще спрашивает!
— Да ты не кричи, Тань, люди кругом. Ну че ты? Классно же получилось, а? Случайная, так сказать, встреча. А ты по магазинам ездила? А мы вот… ээ… за договором приезжали. Да, за договором.
— Да что ты говоришь? — покачала она головой и не выдержала, треснула его сумочкой в бок.
Это у нее хорошо получилось — Семен охнул и отпрыгнул. Она снова размахнулась. Увлекшись, стала дубасить без остановки.
Она наступала, Семен отпрыгивал все дальше, прохожие смеялись, а некоторые одобрительно свистели.
— Тань, да ты совсем, что ли?! Успокойся! Давай дома поговорим! Тань, я тебя умоляю, хватит! Я на работу опоздаю!
— На работу? Вон твоя работа сидит!
Она махнула сумочкой в сторону машины. На заднем сиденье кто-то кувыркался. Увидев это, Татьяна в сердцах плюнула:
— Ну, вы даете! Братец твой, что, до постели не мог дотерпеть?! Ты, Сеня, совсем рехнулся, заодно с ним!
— Что ты мелешь? Ты все не так поняла…
— Конечно! Где уж мне, за печкой сидя?
— Таня! Хватит! Я тебе потом все объясню, нам ехать надо!
От возмущения она не сразу придумала, что делать дальше. И для порядка ударила его еще пару раз.
— Нет, я не понимаю, — пятился Семен, — вроде взрослая женщина, а ведешь себя…
— А ты как себя ведешь? — зарыдала она. — В глаза мне заявляешь, что тебе надо ехать трахаться!
— Татьяна!
— Ненавижу тебя! Бабник паршивый, кобель ненасытный! На вас вообще в суд можно подать, понял?
— Милая моя, да ты бредишь! Угомонись, лапочка, крошечка, солнышко мое! — Он осторожно придвинулся и, схватив ее за плечи, ткнул носом себе в грудь и быстро погладил по волосам. — Все хорошо, я тебя люблю, слышишь? Ты самая лучшая, мне никто больше не нужен, ты слышишь?
Как она могла слышать, если он зажимал ладонями ее уши, а?
Если только сердцем. Вот им она и слушала. И оно начинало таять.
Однако, сердце было не только любящим, но и измученным ревностью, поэтому оно не могло растаять просто так.