Страница:
Несколько минут спустя, продвигаясь вдоль бурной реки, они начали подниматься к перевалу Сангре-де-Кристо. Морган очень верно все рассчитал – они начали подъем в тот самый момент, когда лучи утреннего солнца ярко осветили весь перевал.
Время от времени Морган оборачивался, с тревогой поглядывая на Джессамин. Сумеет ли она, сидя в женском седле, справиться со всеми трудностями путешествия? Ведь в отличие от мужчин она не могла обхватить бока лошади ногами, и ей, чтобы удерживаться в седле, приходилось постоянно напрягаться. Только сейчас Морган понял, как трудно ей будет путешествовать таким образом. К тому же в последнее время она не имела возможности упражняться в верховой езде и, наверное, уже отвыкла от седла.
Тропа круто уходила вверх и словно ввинчивалась в горы, затем сворачивала и резко обрывалась в том месте, где грозовым ливнем смыло грунт. Джессамин без малейших усилий преодолевала все препятствия, а ее кобылка двигалась плавно и грациозно даже на самых опасных участках горной тропы. Уверенно сидя в седле, Джессамин лишь изредка легонько натягивала поводья, и со стороны казалось, что она совершенно не управляет своей лошадью – Звездочка шла проворно и легко, словно прогуливаясь по широкому бульвару Мемфиса.
В очередной раз миновав опасный участок, лошадь переместилась ближе к внутренней стороне тропы, и в этот момент Джессамин перехватила взгляд Моргана.
– Слушаю вас, мистер Эванс, – сказала она. – Вы ведь хотели о чем-то спросить, не так ли?
Моргана распирало от гордости за свою подопечную, но он не мог допустить, чтобы она заметила его волнение.
– Ты видела голубую куропатку? – спросил он с улыбкой.
Она тут же осмотрелась.
– А где?
– На ветке, у той пихты. – Он указал рукой.
Джессамин повернулась в седле.
– Какая красавица! – воскликнула она, увидев птицу, почти незаметную в тени деревьев. – Жалко, что она по другую сторону речки. И стрелять нет смысла, верно?
– Да, верно.
Казалось, в ней пробудился охотник; очнувшись, она спросила:
– А помнишь, как ты когда-то подстрелил дикую утку, а потом шел за ней, утопая в грязи?
Морган рассмеялся, вспомнив, как поразил свою первую дичь.
– Разве такое забывается? Мать наказала меня за то, что испортил одежду и простудился из-за того, что снял сапоги.
Джессамин тоже засмеялась.
– По крайней мере, в другой раз нам разрешили взять с собой собак, когда мы отправились на охоту. Видимо, родители поняли, что мы уже научились стрелять.
– А Чарли кто-нибудь учил стрелять?
Она пожала плечами:
– Понятия не имею. Его выдворили из Мемфиса, когда ему было пятнадцать лет. Полагаю, что к тому времени он уже приобрел некоторую сноровку.
– Вы с ним не говорили об этом?
Джессамин ненадолго задумалась.
– Не припомню что-то. Думаю, он не очень-то интересовался охотой. Отец всегда говорил, что Чарли интересуют лишь пистолеты и револьверы, к длинноствольному оружию он равнодушен.
– А за что его выгнали из Мемфиса?
Джессамин довольно долго молчала, потом проговорила:
– Точно не знаю. Знаю только, что выгнали. Эго случилось сразу после того, как ты уехал в Аризону. Он исчез накануне похорон его родителей, сразу после встречи с моим отцом. А его родители умерли при странных обстоятельствах…
– При странных?..
Она кивнула и, нахмурившись, продолжала:
– В их доме случился пожар, и родителей Чарли нашли в спальне мертвыми. Никто не понимал, как они могли не проснуться, когда вокруг все горело.
Морган громко выругался.
– Но никакие официальные расследования не предпринимались, – продолжала Джессамин. – Полагаю, их имущество ушло на оплату карточных долгов Чарли.
– Если Чарли каким-то образом причастен к этому…
– Вероятно, по этой причине мой отец, выступая как один из душеприказчиков, велел ему убираться из города. Тогда понятно, почему Чарли пытался меня шантажировать и почему хочет теперь завладеть Сомерсет-Холлом.
– Если он попытается напасть на тебя, я выпущу ему кишки и зажарю на костре! – прорычал Морган.
Джессамин внимательно посмотрела на него, однако промолчала. Решив, что она не одобряет упомянутую им казнь, он стал придумывать какое-нибудь другое наказание для Чарли, но тут Джессамин вдруг улыбнулась и, молча кивнув, отвернулась – в этот момент они приблизились к очередному повороту, требовавшему от всадников предельного внимания.
На вершине путники остановились, чтобы дать отдых животным и полюбоваться великолепным видом – бескрайними прериями, раскинувшимися на востоке. Прохаживаясь вдоль тропы, чтобы размять ноги, Джессамин наблюдала за парящим высоко в небе орлом и бросала с обрыва камешки. Это было самое долгое ее путешествие за последний год, и усталость давала о себе знать. Ей предстояло провести в седле еще семь долгих часов, если не больше. Но она решила, что скорее умрет, чем проявит слабость.
Так далеко на запад она заехала впервые, хотя Скалистые горы, конечно же, видела и провела в Денвере неделю по случаю свадьбы своей подруги. Но сейчас все было иначе. Она находилась среди ветеранов кавалерии и направлялась в глубь индейской территории. К тому же ей предстояло догнать Чарли, также стремившегося завладеть золотом Ортица. Это странствие наверняка являлось самым опасным из ее путешествий. Кроме того, она взяла с собой Моргана, обещав, что будет проводить с ним ночи в одной постели.
При этой мысли Джессамин тотчас же вспомнила путешествие по железной дороге – и почувствовала, как по телу растекается предательское тепло, вызывающее слабость в ногах. О Господи, почему же ее так влечет к этому мужчине? Неужели одной мысли о Моргане достаточно, чтобы превратить ее в безвольное существо, готовое молить о том, чтобы он овладел ею?
Морган Эванс. Доверяла ли она ему? Доверяла ли человеку, приложившему все силы для того, чтобы догнать Чарли и победить его? Спору нет, он мечтал отомстить за своих погибших на войне друзей. С другой стороны, она видела, что он хотел защитить ее от Чарли.
Такое отношение вынуждало Джессамин пересмотреть свое первоначальное мнение о Моргане.
Конечно же, она могла передать ему карту и ждать его возвращения в Денвере. Так было бы проще, если бы она знала, что он привезет ей все золото. А если нет, если оставит себе какую-то часть? Ведь золото Ортица могло свести с ума даже самого здравомыслящего человека.
Возможно, именно поэтому она решила поехать с ним вместе.
Боже правый, как же ей хотелось верить, что он настоящий джентльмен! Подняв с земли камень побольше, Джессамин запустила его в скалу. Ударившись о нее, камень отскочил и прокатился сотню футов.
– Джессамин!
Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.
– Ах, Морган, я так задумалась, что не услышала твои шаги. – Она отошла от края обрыва. – Ты хотел о чем-то опросить?
– Я насчет лошадей в Сомерсет-Холле…
С чего вдруг он о них вспомнил?
– Да, слушаю.
– Как ты думаешь, если бы у Сократа и Аристотеля имелись средства, они наняли бы людей для их охраны? С наступлением сезона лихорадки воры станут еще наглее.
Моргана тревожит судьба лошадей? Судьба его бывших тюремщиков? Стараясь скрыть волнение, Джессамин ответила:
– Не сомневаюсь, что наняли бы.
Он решительно кивнул:
– Я тоже не сомневаюсь. Поэтому я сегодня же отправлю им телеграфом деньги из форта Гарланд.
– Но, Морган…
Он едва заметно улыбнулся.
– Не спорь, пожалуйста. Считай это беспроцентной ссудой. Вернешь, когда найдешь золото Ортица.
Он и впрямь верит в существование сокровища? Или просто стремится умиротворить ее гордость? Впрочем, какая разница, если это поможет спасти ее друзей.
– Спасибо, – кивнула она.
– Пожалуйста.
Резко развернувшись, Морган зашагал обратно к костру, вокруг которого сидели погонщики. Когда же он громко засвистел, все подняли головы и тотчас приподнялись, – свист являлся сигналом, означавшим, что пора снова трогаться в путь.
Отбросив в сторону камешки, которые держала в руке, Джессамин последовала за Морганом. Глядя ему в спину, она вдруг подумала; «А может, я совсем его не понимаю?» Но в ее сознании уже возникло сомнение: на самом ли деле она понимает Моргана?
Глава 14
Время от времени Морган оборачивался, с тревогой поглядывая на Джессамин. Сумеет ли она, сидя в женском седле, справиться со всеми трудностями путешествия? Ведь в отличие от мужчин она не могла обхватить бока лошади ногами, и ей, чтобы удерживаться в седле, приходилось постоянно напрягаться. Только сейчас Морган понял, как трудно ей будет путешествовать таким образом. К тому же в последнее время она не имела возможности упражняться в верховой езде и, наверное, уже отвыкла от седла.
Тропа круто уходила вверх и словно ввинчивалась в горы, затем сворачивала и резко обрывалась в том месте, где грозовым ливнем смыло грунт. Джессамин без малейших усилий преодолевала все препятствия, а ее кобылка двигалась плавно и грациозно даже на самых опасных участках горной тропы. Уверенно сидя в седле, Джессамин лишь изредка легонько натягивала поводья, и со стороны казалось, что она совершенно не управляет своей лошадью – Звездочка шла проворно и легко, словно прогуливаясь по широкому бульвару Мемфиса.
В очередной раз миновав опасный участок, лошадь переместилась ближе к внутренней стороне тропы, и в этот момент Джессамин перехватила взгляд Моргана.
– Слушаю вас, мистер Эванс, – сказала она. – Вы ведь хотели о чем-то спросить, не так ли?
Моргана распирало от гордости за свою подопечную, но он не мог допустить, чтобы она заметила его волнение.
– Ты видела голубую куропатку? – спросил он с улыбкой.
Она тут же осмотрелась.
– А где?
– На ветке, у той пихты. – Он указал рукой.
Джессамин повернулась в седле.
– Какая красавица! – воскликнула она, увидев птицу, почти незаметную в тени деревьев. – Жалко, что она по другую сторону речки. И стрелять нет смысла, верно?
– Да, верно.
Казалось, в ней пробудился охотник; очнувшись, она спросила:
– А помнишь, как ты когда-то подстрелил дикую утку, а потом шел за ней, утопая в грязи?
Морган рассмеялся, вспомнив, как поразил свою первую дичь.
– Разве такое забывается? Мать наказала меня за то, что испортил одежду и простудился из-за того, что снял сапоги.
Джессамин тоже засмеялась.
– По крайней мере, в другой раз нам разрешили взять с собой собак, когда мы отправились на охоту. Видимо, родители поняли, что мы уже научились стрелять.
– А Чарли кто-нибудь учил стрелять?
Она пожала плечами:
– Понятия не имею. Его выдворили из Мемфиса, когда ему было пятнадцать лет. Полагаю, что к тому времени он уже приобрел некоторую сноровку.
– Вы с ним не говорили об этом?
Джессамин ненадолго задумалась.
– Не припомню что-то. Думаю, он не очень-то интересовался охотой. Отец всегда говорил, что Чарли интересуют лишь пистолеты и револьверы, к длинноствольному оружию он равнодушен.
– А за что его выгнали из Мемфиса?
Джессамин довольно долго молчала, потом проговорила:
– Точно не знаю. Знаю только, что выгнали. Эго случилось сразу после того, как ты уехал в Аризону. Он исчез накануне похорон его родителей, сразу после встречи с моим отцом. А его родители умерли при странных обстоятельствах…
– При странных?..
Она кивнула и, нахмурившись, продолжала:
– В их доме случился пожар, и родителей Чарли нашли в спальне мертвыми. Никто не понимал, как они могли не проснуться, когда вокруг все горело.
Морган громко выругался.
– Но никакие официальные расследования не предпринимались, – продолжала Джессамин. – Полагаю, их имущество ушло на оплату карточных долгов Чарли.
– Если Чарли каким-то образом причастен к этому…
– Вероятно, по этой причине мой отец, выступая как один из душеприказчиков, велел ему убираться из города. Тогда понятно, почему Чарли пытался меня шантажировать и почему хочет теперь завладеть Сомерсет-Холлом.
– Если он попытается напасть на тебя, я выпущу ему кишки и зажарю на костре! – прорычал Морган.
Джессамин внимательно посмотрела на него, однако промолчала. Решив, что она не одобряет упомянутую им казнь, он стал придумывать какое-нибудь другое наказание для Чарли, но тут Джессамин вдруг улыбнулась и, молча кивнув, отвернулась – в этот момент они приблизились к очередному повороту, требовавшему от всадников предельного внимания.
* * *
Почти четыре часа понадобилось им, чтобы подняться на самую высокую точку перевала Сангре-де-Кристо. Джессамин вздохнула с облегчением, когда они наконец выбрались на горные просторы с редкими соснами, уходящими в небо. В ветках деревьев гулял ветер, земля здесь по-прежнему еще хранила зимний холод, и кое-где еще лежал глубокий снег.На вершине путники остановились, чтобы дать отдых животным и полюбоваться великолепным видом – бескрайними прериями, раскинувшимися на востоке. Прохаживаясь вдоль тропы, чтобы размять ноги, Джессамин наблюдала за парящим высоко в небе орлом и бросала с обрыва камешки. Это было самое долгое ее путешествие за последний год, и усталость давала о себе знать. Ей предстояло провести в седле еще семь долгих часов, если не больше. Но она решила, что скорее умрет, чем проявит слабость.
Так далеко на запад она заехала впервые, хотя Скалистые горы, конечно же, видела и провела в Денвере неделю по случаю свадьбы своей подруги. Но сейчас все было иначе. Она находилась среди ветеранов кавалерии и направлялась в глубь индейской территории. К тому же ей предстояло догнать Чарли, также стремившегося завладеть золотом Ортица. Это странствие наверняка являлось самым опасным из ее путешествий. Кроме того, она взяла с собой Моргана, обещав, что будет проводить с ним ночи в одной постели.
При этой мысли Джессамин тотчас же вспомнила путешествие по железной дороге – и почувствовала, как по телу растекается предательское тепло, вызывающее слабость в ногах. О Господи, почему же ее так влечет к этому мужчине? Неужели одной мысли о Моргане достаточно, чтобы превратить ее в безвольное существо, готовое молить о том, чтобы он овладел ею?
Морган Эванс. Доверяла ли она ему? Доверяла ли человеку, приложившему все силы для того, чтобы догнать Чарли и победить его? Спору нет, он мечтал отомстить за своих погибших на войне друзей. С другой стороны, она видела, что он хотел защитить ее от Чарли.
Такое отношение вынуждало Джессамин пересмотреть свое первоначальное мнение о Моргане.
Конечно же, она могла передать ему карту и ждать его возвращения в Денвере. Так было бы проще, если бы она знала, что он привезет ей все золото. А если нет, если оставит себе какую-то часть? Ведь золото Ортица могло свести с ума даже самого здравомыслящего человека.
Возможно, именно поэтому она решила поехать с ним вместе.
Боже правый, как же ей хотелось верить, что он настоящий джентльмен! Подняв с земли камень побольше, Джессамин запустила его в скалу. Ударившись о нее, камень отскочил и прокатился сотню футов.
– Джессамин!
Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.
– Ах, Морган, я так задумалась, что не услышала твои шаги. – Она отошла от края обрыва. – Ты хотел о чем-то опросить?
– Я насчет лошадей в Сомерсет-Холле…
С чего вдруг он о них вспомнил?
– Да, слушаю.
– Как ты думаешь, если бы у Сократа и Аристотеля имелись средства, они наняли бы людей для их охраны? С наступлением сезона лихорадки воры станут еще наглее.
Моргана тревожит судьба лошадей? Судьба его бывших тюремщиков? Стараясь скрыть волнение, Джессамин ответила:
– Не сомневаюсь, что наняли бы.
Он решительно кивнул:
– Я тоже не сомневаюсь. Поэтому я сегодня же отправлю им телеграфом деньги из форта Гарланд.
– Но, Морган…
Он едва заметно улыбнулся.
– Не спорь, пожалуйста. Считай это беспроцентной ссудой. Вернешь, когда найдешь золото Ортица.
Он и впрямь верит в существование сокровища? Или просто стремится умиротворить ее гордость? Впрочем, какая разница, если это поможет спасти ее друзей.
– Спасибо, – кивнула она.
– Пожалуйста.
Резко развернувшись, Морган зашагал обратно к костру, вокруг которого сидели погонщики. Когда же он громко засвистел, все подняли головы и тотчас приподнялись, – свист являлся сигналом, означавшим, что пора снова трогаться в путь.
Отбросив в сторону камешки, которые держала в руке, Джессамин последовала за Морганом. Глядя ему в спину, она вдруг подумала; «А может, я совсем его не понимаю?» Но в ее сознании уже возникло сомнение: на самом ли деле она понимает Моргана?
Глава 14
Как Джессамин и ожидала, первый день оказался особенно долгим и утомительным. И все же путешествие не вызывало раздражения и уныния; более того, окружавшая их природа приводила в восхищение. В верхней точке перевала тропа сначала круто поднималась на гранитную вершину, а затем сбегала вниз к пихтовому лесу, затянутому пеленой тумана. Сразу за лесом начинались чудесные осиновые рощи с ярко-зелеными поющими на ветру листьями. Обочины горной дороги украшали густые заросли цветов, а среди ветвей деревьев постоянно порхали птицы с необыкновенно ярким оперением. И повсюду им попадались стремительные горные ручьи и речки, с рокотом обгоняющие друг друга и несущие талую воду к Атлантическому океану.
На лугу, у очередного ручья, Джессамин захотелось задержаться немного подольше, однако она прекрасно понимала, что им нельзя терять время понапрасну, поэтому, тихонько вздохнув, продолжила путь. Она уже давно поняла, что коротких верховых прогулок в Джексоне было недостаточно, чтобы восстановить ее выносливость и навыки наездницы, и теперь у нее все тело ныло и болело. Звездочка, в отличие от хозяйки, находилась в превосходной форме, на что Джессамин и надеялась, когда после смерти Сайруса отдавала кобылу Элизабет Энн.
К счастью, Морган и его команда, являясь бывшими кавалеристами – интересно, как Доновану удалось найти их и собрать вместе? – владели всеми секретами своего дела и знали, как легче переносить длинные переходы. Каждый час они спешивались на десять минут и шли рядом с лошадьми, чтобы поберечь силы животных и лишний раз размять ноги, – вероятно, это уберегало от судорог в пути.
Почувствовав жажду, Джессамин сделала несколько глотков воды, затем завинтила флягу и подвесила ее к седлу.
Внезапно щеки ее что-то коснулось, и она, вздрогнув от неожиданности, резко обернулась. Морган с озорной улыбкой протягивал ей букет, составленный из маргариток и каких-го мохнатых белых цветочков, аккуратно обернутых влажным носовым платком.
– Для моей дамы, – произнес он с поклоном и очень тихо добавил: – Представь, как я буду возбуждать тебя сегодня ночью одним из них.
Джессамин изменилась в лице. Ее стесненная корсетом грудь с шокирующей быстротой набухла, и между ног разлилось тепло. Оглянувшись через плечо, она увидела, что люди из их отряда смотрят на них с Морганом и улыбаются. Она приняла цветы и в смущении пробормотала:
– Благодарю.
Морган взял ее за руку и перецеловал каждый из пальчиков по очереди.
– Не стоит благодарности, дорогая леди.
Она густо покраснела.
– Спасибо, что взял меня в экспедицию. Здесь так красиво…
Он внимательно посмотрел на нее, и его глаза наполнились мягким светом.
– Но этой красоте не сравниться с твоей.
Джессамин молча потупилась. Сердце ее гулко застучало, а в ушах еще долго звучали слова Моргана.
Мэгги тяжело вздохнула. Сегодня она весь день пребывала в дурном расположении духа, и к тому же ее тошнило от густого запаха шалфея, разносившегося в воздухе. Чарли и некоторые из его людей удили рыбу, остальные же дремали, пользуясь возможностью отдохнуть.
Справа от места их привала протекала Рио-Гранде, а на многие мили вокруг простиралась пустынная райская равнина. Правда, кое-где все же росли тополя, кустарники и трава, но все равно это была пустыня. «И все-таки хуже всего, что здесь совершенно нет магазинов», – подумала Мэгги, в очередной раз вздохнув.
А если бы муж действительно ее любил, то оставил бы в форте Гарланд. И тогда она не сидела бы сейчас в этом ужасном месте, а дождалась бы дилижанса, чтобы вернуться к удобствам городской жизни. Окинув взглядом лагерь, Мэгги поморщилась. То, что окружало се сейчас, шло ни в какое сравнение с тем, как они с Чарли недавно ехали. Черт бы побрал этого Чарли! Мог бы отправиться на поиски золота и без нее.
Накануне вечером она старалась вести себя как можно лучше – не жаловалась на боль во всем теле и на отсутствие горячей ванны. Более того, она без конца хвалила Чарли за успешный налет на поезд Моргана и не сказала ничего обидного и унизительного для него, когда его мужской орган, несмотря на все ее старания, не проявил признаков жизни. А сегодня утром Мэгги даже принесла мужу кофе. Впрочем, эти труды ничего ей не стоили, поскольку она давно уже не спала. Когда же Чарли напился кофе, и она деликатно намекнула ему, что он мог бы – мог! – отправить ее обратно в Денвер присматривать за их обширным хозяйством, он вдруг разозлился и заявил, что она хочет вернуться только для того, что сделать Моргана своим любовником, – мол, они заранее договорились, что ж тоже вернется в Денвер. Каким же глупым становится Чарли, когда злится! Однако Мэгги прекрасно знала: будь у нее возможность стать любовницей Моргана, она непременно ею воспользовалась бы…
Чарли вскоре успокоился, но настоял на том, чтобы она последовала за ним в горы Сан-Хуан. Увы, ей пришлось подчиниться…
Мэгги снова вздохнула и уселась поудобнее. Как следовало из семейного предания Чарли, золота было так много, что одному человеку ни за что его не унести. Лишь из-за золота Ортица она и согласилась терпеть весь этот ужас. Что ж, может быть, завтра ей удастся поспать подольше…
Внезапно у Донлеви, одного из наемников Чарли, натянулась леска, и вода вокруг нее закипела. Обрадовавшись возможности отвлечься, Мэгги вскочила на ноги, чтобы получше рассмотреть добычу Донлеви. Его тотчас обступили мужчины, стоявшие рядом, – все, кроме Чарли, удившего чуть поодаль.
После продолжительной борьбы с огромной рыбиной Донлеви наконец-то вытащил ее на берег. Добыча оказалась замечательной – свыше фута длиной. Удачливый рыбак издал победоносный клич, к которому присоединились голоса других рыболовов, причем больше всех радовался повар, уставший от жалоб на однообразную походную пищу.
– Какой ты замечательный… – проворковала Мэгги, приблизившись к Донлеви; ей ужасно хотелось полакомиться рыбкой. – Ах, какой у нас сегодня будет чудесный ужин!
Внезапно из-за кустов выскочил разъяренный Чарли. Уставившись на Донлеви, он заорал:
– Жалкий ублюдок, ты считаешь себя знаменитым рыболовом! Ошибаешься!
Донлеви в удивлении захлопал глазами, держа в руках большого трепещущего сома. Мэгги же, повернувшись к мужу, одарила его обворожительной улыбкой.
– Чарли, милый, у тебя самые лучшие рыболовные снасти, и, конечно же, именно ты самый лучший рыбак. – Взяв мужа за руку, она добавила: – Пожалуйста, покажи, на какую наживку ты ловишь. Мне ужасно интересно… И вообще, нам здесь нечего делать, согласен? – Мэгги снова улыбнулась и с нежностью погладила мужа по плечу. – Лучше пойдем погуляем немножко, мой дорогой.
Чарли накрыл ее руку ладонью и проворчал:
– Как пожелаешь.
Мэгги поспешила увести мужа подальше от мужчин. Какой же он ревнивец, этот Чарли… Чуть не лишил жизни Донлеви только за то, что она похвалила ею добычу. Ох, побыстрее бы найти золото и вернуться домой, в их особняк в Денвере.
Выезжая из форта Гарланд вместе с Морганом, Джессамин поглядывала на своего спутника и тихонько украдкой вздыхала. Разговор со старыми друзьями давался ей с большим трудом из-за крайней усталости. К тому же не так-то просто было объяснить, почему она решилась на столь опасное и долгое путешествие. Все ее друзья считали, что Морган вполне мог бы обойтись и без нее, и она, как ни старалась, ничего не могла на это возразить. Но зато Джессамин узнала кое-какие подробности о тех местах, где им предстояло пройти, чтобы добраться до легендарного золота Ортица.
Но по крайней мере она узнала хоть что-то о лежащем перед ней маршруте и о тех, кто собирался его пройти, включая Чарли и Мэгги Джоунс.
Несколько минут спустя они с Морганом присоединились к своим спутникам, разбивавшим лагерь неподалеку от стен форта, в чудесной тополиной рощице у быстрых вод Тринчер-Крик.
Раскинувшаяся перед ними долина Сан-Луис была почти сплошь покрыта песком, и здесь лишь изредка попадались деревья и заросли полыни. Чтобы пересечь долину, им потребуется не менее двух дней – как сказали в форте. Кроме того, друзья предупредили, что высоко в горах им следует опасаться грозового ненастья. Но здесь, у ручья, им ничто не грозило, и они решили как следует отдохнуть и набраться сил перед долгим и трудным переходом.
Повар Доусон и ею помощник занимались приготовлением ужина, а все остальные разгружали мулов, аккуратно перекладывая тяжелую поклажу на землю, и чистили уже расседланных лошадей. Палатку для снаряжения тоже уже установили, а седла, попоны и одеяла разложили для просушки.
– Чарли опережает нас часов на десять, – проворчала Джессамин; она надеялась, что они сумеют догнать его быстрее. – Получается, что мы сократили отставание часа на два, не более.
Перед тем как спешиться, ей пришлось призвать на помощь все свое мужество. И только гордость не позволяла ей хромать на глазах своих друзей в форте.
– Его лошади оказались лучше, чем я ожидал, – ответил Морган, привязывая Чако рядом с другими лошадьми. – Но, в отличие от нас, они не встают с рассветом, и это обязательно нам поможет.
Взяв Джессамин за руку, Морган помог ей присесть у дерева, затем опустился с ней рядом. Когда же он обнял ее за плечи, она тотчас почувствовала, что сердце забилось быстрее.
– Помнишь, мы утром обсуждали, как будем устраиваться на ночь? – спросил Морган.
В который раз Джессамин проклинала себя за влечение к этому мужчине. Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:
– На что ты намекаешь?
Он рассмеялся:
– Осмотрись, дорогая.
Она окинула взглядом поляну. Вроде бы самый обычный лагерь – все это не раз видела Джессамин, когда путешествовала вместе с мужем. Но тут она вдруг заметила в дальнем конце лагеря большую палатку под сенью двух тополей. Мерцающий внутри фонарь освещал две походные кровати, сундук и скамеечку. А она-то полагала, что ей придется коротать ночь на подстилке у костра. Джессамин перевела взгляд на Моргана.
– Ты все заранее обдумал, – проговорила она с упреком в голосе.
Морган снова рассмеялся.
Она сделала вид, что сердится, хотя прекрасно знала, что теперь будет с нетерпением дожидаться ночи.
– Не слишком ли много времени потом займут у нас сборы в дорогу? Если мы будем долго собираться…
– Не прикидывайся глупой, Джессамин. Эта палатка сворачивается очень быстро. К тому же она достаточно надежная, чтобы служить защитой от холода. – Он поднялся на ноги и протянул ей руку. – Идем же. Ты сразу почувствуешь себя лучше, как только я ублажу тебя.
– Но, Морган, я…
Она решительно покачала головой.
– Никаких возражений, дорогая. Пойдем.
Заметив, что на них смотрят, Джессамин подчинилась.
Морган повел бы ее к палатке силой – так что уж лучше добровольно идти с ним рядом. Проходя мимо Ратледжа и Колхауна, она улыбнулась и поздоровалась с ними. Они вежливо ответили на ее приветствие и вновь взялись за работу. На бедрах у обоих, как и у всех остальных участников экспедиции, висели «кольты» и ножи; было ясно, что люди из компании «Донован и сыновья» умеют владеть любым оружием и непременно пустят его в ход, если обстоятельства этого потребуют.
– Ты не очень устала? Сможешь сама умыться? – спросил Морган, когда они приблизились к палатке. – Мне срочно нужно кое с кем поговорить.
Ей казалось, что она заснет, как только окажется одна.
– Морган…
– Да, слушаю.
Она попыталась приободриться.
– Завтра я сама позабочусь о Звездочке.
Он нахмурился:
– Но почему?..
– У твоих людей и без того забот хватает, поэтому я возьму на себя часть обязанностей. Полагаю, что могу сама заботиться о своей лошади.
Морган посмотрел на нее с некоторым удивлением, потом кивнул:
– Что ж, очень хорошо. Согласен. Можешь считать это своей обязанностью, как было во времена, когда мы втроем играли в пиратов.
Воспоминания о детстве заставили ее улыбнуться. Когда-то они с Сайрусом и Морганом по очереди несли дежурство у реки в ожидании подходящего плавучего средства, например бревна, чтобы переправиться вниз по течению.
– Благодарю, – кивнула Джессамин. Морган чуть отступил в сторону, пропуская ее в палатку, и она вошла. Осмотревшись, восторженно ахнула. На постелях, аккуратно застланных чистыми простынями и одеялами, высились пышно взбитые подушки. На сундуке стоял кувшин с водой, а рядом тазик. И там же лежали два свежих полотенца и лимон.
Сняв шляпу, Джессамин бросила ее на сундук, потом задула фонарь и начала снимать сапоги. Морган же в это время – она слышала его голос, доносившийся из-за палатки, – о чем-то беседовал с Грейнджером. Сейчас ей больше всего хотелось лечь и уснуть в этой восхитительной постели.
Спустя несколько минут на сундуке лежала почти вся ее одежда – жакет, рубашка, юбка, штаны и чулки, – и теперь на ней оставались лишь панталоны из тонкого батиста и нижняя сорочка. Расстегнув корсет, Джессамин и его отправила на сундук. Снаружи горели костры, поэтому в палатке было не очень темно, и она без труда налила в тазик воды, после чего выдавила туда лимон. Затем обмакнула в воду полотенце и, осторожно выжав его, приложила лицу. Ах, как чудесно! Прохладная чистая вода и аромат лимона замечательно освежали и снимали усталость.
Тихонько застонав, Джессамин отняла полотенце от лица, чтобы снова погрузить его в воду. Ей бы теперь еще омыться, и тогда все было бы замечательно, тогда она почувствовала бы себя по-настоящему счастливой. Да, действительно, почему бы не помыться?..
Джессамин выпрямилась и, отступив от таза, прислушалась. Морган по-прежнему беседовал с Грейнджером, теперь она поняла, что они говорили о том, как лучше подготовиться к завтрашнему дню. А затем раздался голос повара, что ужин будет готов через пять минут. Вот и хорошо. Морган наверняка отправится ужинать и не помешает ей. Задрав повыше сорочку, Джессамин снова шагнула к тазу.
– Дай мне полотенце, – послышался у нее за спиной тихий голос.
Джессамин вздрогнула и, повернувшись ко входу в палатку, в изумлении уставилась на Моргана. Если бы она не прикусила губу, то, вероятно, закричала бы. Как ему удалось войти совершенно бесшумно? Почему она не услышала его шагов?
– Полотенце, – повторил Морган и протянул руку.
Джессамин молча протянула полотенце.
– Ложись. – Он указал на кровать.
Она вновь подчинилась, и Морган протер влажным полотенцем ее ступни. Затем задрал ее нижнюю сорочку до самых плеч и, не говоря ни слова, принялся втирать в спину жидкое масло, лишенное запаха.
При каждом его прикосновении Джессамин чувствовала, что ее все больше влечет к нему, и в то же время. Убеждала себя в том, что он делает ей массаж лишь потому, что хочет позаботиться о ней – ведь она устала. Затем она повернулась к нему лицом, и Морган помассировал ее плечи и шею.
– Еще спину, пожалуйста, – проговорила она со стоном и, закрыв глаза, снова улеглась на живот.
Морган исполнил просьбу, затем принялся массировать ее ноги. Он оказался прекрасным массажистом, и вскоре Джессамин поняла, что уже не чувствует усталости. И теперь она совершенно иначе воспринимала его прикосновения – воспринимала их не как массаж, а как ласки, причем ласки чрезвычайно интимные и возбуждающие. Из груди ее по-прежнему вырывались стоны, но теперь уже это были стоны сладострастия. В какой-то момент она не выдержала и, вновь повернувшись к нему лицом, прошептала:
– Теперь снова с этой стороны…
Морган молча кивнул и лукаво улыбнулся, – конечно же, он прекрасно понимал, как воздействовал на нее его массаж, и что с ней происходило. Он принялся растирать ее бедра, а затем, когда она непроизвольно раздвинула ноги, его пальцы коснулись ее лона. Она в очередной раз громко застонала, и палец Моргана тотчас же скользнул в ее святилище. Несколько секунд спустя она содрогнулась, и по телу ее прокатились судороги, освобождавшие от последних остатков усталости.
– Ах, Морган… – прошептала она. – Спасибо тебе, спасибо…
В следующее мгновение она провалилась в сон.
Стоя перед кроватью с кондомом в руке, Морган в недоумении смотрел на спящую Джессамин. Он так долго сдерживал себя, а теперь наконец-то тоже собрался получить удовольствие, – но она, оказывается, уже заснула.
Морган со вздохом отвернулся от кровати. Несколько секунд спустя он снова посмотрел на Джессамин и до боли прикусил губу, чтобы не застонать. А потом вдруг тихо рассмеялся. Все-таки кое-что изменилось за прошедшие девять лет. Теперь не он, а Джессамин, получив удовольствие, мирно посапывала во сне. Ему же следует набраться терпения и приучить себя к самодисциплине.
Отыскав еще одно одеяло, он тщательно укрыл свою спутницу, чтобы уберечь от ночного холода.
На лугу, у очередного ручья, Джессамин захотелось задержаться немного подольше, однако она прекрасно понимала, что им нельзя терять время понапрасну, поэтому, тихонько вздохнув, продолжила путь. Она уже давно поняла, что коротких верховых прогулок в Джексоне было недостаточно, чтобы восстановить ее выносливость и навыки наездницы, и теперь у нее все тело ныло и болело. Звездочка, в отличие от хозяйки, находилась в превосходной форме, на что Джессамин и надеялась, когда после смерти Сайруса отдавала кобылу Элизабет Энн.
К счастью, Морган и его команда, являясь бывшими кавалеристами – интересно, как Доновану удалось найти их и собрать вместе? – владели всеми секретами своего дела и знали, как легче переносить длинные переходы. Каждый час они спешивались на десять минут и шли рядом с лошадьми, чтобы поберечь силы животных и лишний раз размять ноги, – вероятно, это уберегало от судорог в пути.
Почувствовав жажду, Джессамин сделала несколько глотков воды, затем завинтила флягу и подвесила ее к седлу.
Внезапно щеки ее что-то коснулось, и она, вздрогнув от неожиданности, резко обернулась. Морган с озорной улыбкой протягивал ей букет, составленный из маргариток и каких-го мохнатых белых цветочков, аккуратно обернутых влажным носовым платком.
– Для моей дамы, – произнес он с поклоном и очень тихо добавил: – Представь, как я буду возбуждать тебя сегодня ночью одним из них.
Джессамин изменилась в лице. Ее стесненная корсетом грудь с шокирующей быстротой набухла, и между ног разлилось тепло. Оглянувшись через плечо, она увидела, что люди из их отряда смотрят на них с Морганом и улыбаются. Она приняла цветы и в смущении пробормотала:
– Благодарю.
Морган взял ее за руку и перецеловал каждый из пальчиков по очереди.
– Не стоит благодарности, дорогая леди.
Она густо покраснела.
– Спасибо, что взял меня в экспедицию. Здесь так красиво…
Он внимательно посмотрел на нее, и его глаза наполнились мягким светом.
– Но этой красоте не сравниться с твоей.
Джессамин молча потупилась. Сердце ее гулко застучало, а в ушах еще долго звучали слова Моргана.
Мэгги тяжело вздохнула. Сегодня она весь день пребывала в дурном расположении духа, и к тому же ее тошнило от густого запаха шалфея, разносившегося в воздухе. Чарли и некоторые из его людей удили рыбу, остальные же дремали, пользуясь возможностью отдохнуть.
Справа от места их привала протекала Рио-Гранде, а на многие мили вокруг простиралась пустынная райская равнина. Правда, кое-где все же росли тополя, кустарники и трава, но все равно это была пустыня. «И все-таки хуже всего, что здесь совершенно нет магазинов», – подумала Мэгги, в очередной раз вздохнув.
А если бы муж действительно ее любил, то оставил бы в форте Гарланд. И тогда она не сидела бы сейчас в этом ужасном месте, а дождалась бы дилижанса, чтобы вернуться к удобствам городской жизни. Окинув взглядом лагерь, Мэгги поморщилась. То, что окружало се сейчас, шло ни в какое сравнение с тем, как они с Чарли недавно ехали. Черт бы побрал этого Чарли! Мог бы отправиться на поиски золота и без нее.
Накануне вечером она старалась вести себя как можно лучше – не жаловалась на боль во всем теле и на отсутствие горячей ванны. Более того, она без конца хвалила Чарли за успешный налет на поезд Моргана и не сказала ничего обидного и унизительного для него, когда его мужской орган, несмотря на все ее старания, не проявил признаков жизни. А сегодня утром Мэгги даже принесла мужу кофе. Впрочем, эти труды ничего ей не стоили, поскольку она давно уже не спала. Когда же Чарли напился кофе, и она деликатно намекнула ему, что он мог бы – мог! – отправить ее обратно в Денвер присматривать за их обширным хозяйством, он вдруг разозлился и заявил, что она хочет вернуться только для того, что сделать Моргана своим любовником, – мол, они заранее договорились, что ж тоже вернется в Денвер. Каким же глупым становится Чарли, когда злится! Однако Мэгги прекрасно знала: будь у нее возможность стать любовницей Моргана, она непременно ею воспользовалась бы…
Чарли вскоре успокоился, но настоял на том, чтобы она последовала за ним в горы Сан-Хуан. Увы, ей пришлось подчиниться…
Мэгги снова вздохнула и уселась поудобнее. Как следовало из семейного предания Чарли, золота было так много, что одному человеку ни за что его не унести. Лишь из-за золота Ортица она и согласилась терпеть весь этот ужас. Что ж, может быть, завтра ей удастся поспать подольше…
Внезапно у Донлеви, одного из наемников Чарли, натянулась леска, и вода вокруг нее закипела. Обрадовавшись возможности отвлечься, Мэгги вскочила на ноги, чтобы получше рассмотреть добычу Донлеви. Его тотчас обступили мужчины, стоявшие рядом, – все, кроме Чарли, удившего чуть поодаль.
После продолжительной борьбы с огромной рыбиной Донлеви наконец-то вытащил ее на берег. Добыча оказалась замечательной – свыше фута длиной. Удачливый рыбак издал победоносный клич, к которому присоединились голоса других рыболовов, причем больше всех радовался повар, уставший от жалоб на однообразную походную пищу.
– Какой ты замечательный… – проворковала Мэгги, приблизившись к Донлеви; ей ужасно хотелось полакомиться рыбкой. – Ах, какой у нас сегодня будет чудесный ужин!
Внезапно из-за кустов выскочил разъяренный Чарли. Уставившись на Донлеви, он заорал:
– Жалкий ублюдок, ты считаешь себя знаменитым рыболовом! Ошибаешься!
Донлеви в удивлении захлопал глазами, держа в руках большого трепещущего сома. Мэгги же, повернувшись к мужу, одарила его обворожительной улыбкой.
– Чарли, милый, у тебя самые лучшие рыболовные снасти, и, конечно же, именно ты самый лучший рыбак. – Взяв мужа за руку, она добавила: – Пожалуйста, покажи, на какую наживку ты ловишь. Мне ужасно интересно… И вообще, нам здесь нечего делать, согласен? – Мэгги снова улыбнулась и с нежностью погладила мужа по плечу. – Лучше пойдем погуляем немножко, мой дорогой.
Чарли накрыл ее руку ладонью и проворчал:
– Как пожелаешь.
Мэгги поспешила увести мужа подальше от мужчин. Какой же он ревнивец, этот Чарли… Чуть не лишил жизни Донлеви только за то, что она похвалила ею добычу. Ох, побыстрее бы найти золото и вернуться домой, в их особняк в Денвере.
Выезжая из форта Гарланд вместе с Морганом, Джессамин поглядывала на своего спутника и тихонько украдкой вздыхала. Разговор со старыми друзьями давался ей с большим трудом из-за крайней усталости. К тому же не так-то просто было объяснить, почему она решилась на столь опасное и долгое путешествие. Все ее друзья считали, что Морган вполне мог бы обойтись и без нее, и она, как ни старалась, ничего не могла на это возразить. Но зато Джессамин узнала кое-какие подробности о тех местах, где им предстояло пройти, чтобы добраться до легендарного золота Ортица.
Но по крайней мере она узнала хоть что-то о лежащем перед ней маршруте и о тех, кто собирался его пройти, включая Чарли и Мэгги Джоунс.
Несколько минут спустя они с Морганом присоединились к своим спутникам, разбивавшим лагерь неподалеку от стен форта, в чудесной тополиной рощице у быстрых вод Тринчер-Крик.
Раскинувшаяся перед ними долина Сан-Луис была почти сплошь покрыта песком, и здесь лишь изредка попадались деревья и заросли полыни. Чтобы пересечь долину, им потребуется не менее двух дней – как сказали в форте. Кроме того, друзья предупредили, что высоко в горах им следует опасаться грозового ненастья. Но здесь, у ручья, им ничто не грозило, и они решили как следует отдохнуть и набраться сил перед долгим и трудным переходом.
Повар Доусон и ею помощник занимались приготовлением ужина, а все остальные разгружали мулов, аккуратно перекладывая тяжелую поклажу на землю, и чистили уже расседланных лошадей. Палатку для снаряжения тоже уже установили, а седла, попоны и одеяла разложили для просушки.
– Чарли опережает нас часов на десять, – проворчала Джессамин; она надеялась, что они сумеют догнать его быстрее. – Получается, что мы сократили отставание часа на два, не более.
Перед тем как спешиться, ей пришлось призвать на помощь все свое мужество. И только гордость не позволяла ей хромать на глазах своих друзей в форте.
– Его лошади оказались лучше, чем я ожидал, – ответил Морган, привязывая Чако рядом с другими лошадьми. – Но, в отличие от нас, они не встают с рассветом, и это обязательно нам поможет.
Взяв Джессамин за руку, Морган помог ей присесть у дерева, затем опустился с ней рядом. Когда же он обнял ее за плечи, она тотчас почувствовала, что сердце забилось быстрее.
– Помнишь, мы утром обсуждали, как будем устраиваться на ночь? – спросил Морган.
В который раз Джессамин проклинала себя за влечение к этому мужчине. Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:
– На что ты намекаешь?
Он рассмеялся:
– Осмотрись, дорогая.
Она окинула взглядом поляну. Вроде бы самый обычный лагерь – все это не раз видела Джессамин, когда путешествовала вместе с мужем. Но тут она вдруг заметила в дальнем конце лагеря большую палатку под сенью двух тополей. Мерцающий внутри фонарь освещал две походные кровати, сундук и скамеечку. А она-то полагала, что ей придется коротать ночь на подстилке у костра. Джессамин перевела взгляд на Моргана.
– Ты все заранее обдумал, – проговорила она с упреком в голосе.
Морган снова рассмеялся.
Она сделала вид, что сердится, хотя прекрасно знала, что теперь будет с нетерпением дожидаться ночи.
– Не слишком ли много времени потом займут у нас сборы в дорогу? Если мы будем долго собираться…
– Не прикидывайся глупой, Джессамин. Эта палатка сворачивается очень быстро. К тому же она достаточно надежная, чтобы служить защитой от холода. – Он поднялся на ноги и протянул ей руку. – Идем же. Ты сразу почувствуешь себя лучше, как только я ублажу тебя.
– Но, Морган, я…
Она решительно покачала головой.
– Никаких возражений, дорогая. Пойдем.
Заметив, что на них смотрят, Джессамин подчинилась.
Морган повел бы ее к палатке силой – так что уж лучше добровольно идти с ним рядом. Проходя мимо Ратледжа и Колхауна, она улыбнулась и поздоровалась с ними. Они вежливо ответили на ее приветствие и вновь взялись за работу. На бедрах у обоих, как и у всех остальных участников экспедиции, висели «кольты» и ножи; было ясно, что люди из компании «Донован и сыновья» умеют владеть любым оружием и непременно пустят его в ход, если обстоятельства этого потребуют.
– Ты не очень устала? Сможешь сама умыться? – спросил Морган, когда они приблизились к палатке. – Мне срочно нужно кое с кем поговорить.
Ей казалось, что она заснет, как только окажется одна.
– Морган…
– Да, слушаю.
Она попыталась приободриться.
– Завтра я сама позабочусь о Звездочке.
Он нахмурился:
– Но почему?..
– У твоих людей и без того забот хватает, поэтому я возьму на себя часть обязанностей. Полагаю, что могу сама заботиться о своей лошади.
Морган посмотрел на нее с некоторым удивлением, потом кивнул:
– Что ж, очень хорошо. Согласен. Можешь считать это своей обязанностью, как было во времена, когда мы втроем играли в пиратов.
Воспоминания о детстве заставили ее улыбнуться. Когда-то они с Сайрусом и Морганом по очереди несли дежурство у реки в ожидании подходящего плавучего средства, например бревна, чтобы переправиться вниз по течению.
– Благодарю, – кивнула Джессамин. Морган чуть отступил в сторону, пропуская ее в палатку, и она вошла. Осмотревшись, восторженно ахнула. На постелях, аккуратно застланных чистыми простынями и одеялами, высились пышно взбитые подушки. На сундуке стоял кувшин с водой, а рядом тазик. И там же лежали два свежих полотенца и лимон.
Сняв шляпу, Джессамин бросила ее на сундук, потом задула фонарь и начала снимать сапоги. Морган же в это время – она слышала его голос, доносившийся из-за палатки, – о чем-то беседовал с Грейнджером. Сейчас ей больше всего хотелось лечь и уснуть в этой восхитительной постели.
Спустя несколько минут на сундуке лежала почти вся ее одежда – жакет, рубашка, юбка, штаны и чулки, – и теперь на ней оставались лишь панталоны из тонкого батиста и нижняя сорочка. Расстегнув корсет, Джессамин и его отправила на сундук. Снаружи горели костры, поэтому в палатке было не очень темно, и она без труда налила в тазик воды, после чего выдавила туда лимон. Затем обмакнула в воду полотенце и, осторожно выжав его, приложила лицу. Ах, как чудесно! Прохладная чистая вода и аромат лимона замечательно освежали и снимали усталость.
Тихонько застонав, Джессамин отняла полотенце от лица, чтобы снова погрузить его в воду. Ей бы теперь еще омыться, и тогда все было бы замечательно, тогда она почувствовала бы себя по-настоящему счастливой. Да, действительно, почему бы не помыться?..
Джессамин выпрямилась и, отступив от таза, прислушалась. Морган по-прежнему беседовал с Грейнджером, теперь она поняла, что они говорили о том, как лучше подготовиться к завтрашнему дню. А затем раздался голос повара, что ужин будет готов через пять минут. Вот и хорошо. Морган наверняка отправится ужинать и не помешает ей. Задрав повыше сорочку, Джессамин снова шагнула к тазу.
– Дай мне полотенце, – послышался у нее за спиной тихий голос.
Джессамин вздрогнула и, повернувшись ко входу в палатку, в изумлении уставилась на Моргана. Если бы она не прикусила губу, то, вероятно, закричала бы. Как ему удалось войти совершенно бесшумно? Почему она не услышала его шагов?
– Полотенце, – повторил Морган и протянул руку.
Джессамин молча протянула полотенце.
– Ложись. – Он указал на кровать.
Она вновь подчинилась, и Морган протер влажным полотенцем ее ступни. Затем задрал ее нижнюю сорочку до самых плеч и, не говоря ни слова, принялся втирать в спину жидкое масло, лишенное запаха.
При каждом его прикосновении Джессамин чувствовала, что ее все больше влечет к нему, и в то же время. Убеждала себя в том, что он делает ей массаж лишь потому, что хочет позаботиться о ней – ведь она устала. Затем она повернулась к нему лицом, и Морган помассировал ее плечи и шею.
– Еще спину, пожалуйста, – проговорила она со стоном и, закрыв глаза, снова улеглась на живот.
Морган исполнил просьбу, затем принялся массировать ее ноги. Он оказался прекрасным массажистом, и вскоре Джессамин поняла, что уже не чувствует усталости. И теперь она совершенно иначе воспринимала его прикосновения – воспринимала их не как массаж, а как ласки, причем ласки чрезвычайно интимные и возбуждающие. Из груди ее по-прежнему вырывались стоны, но теперь уже это были стоны сладострастия. В какой-то момент она не выдержала и, вновь повернувшись к нему лицом, прошептала:
– Теперь снова с этой стороны…
Морган молча кивнул и лукаво улыбнулся, – конечно же, он прекрасно понимал, как воздействовал на нее его массаж, и что с ней происходило. Он принялся растирать ее бедра, а затем, когда она непроизвольно раздвинула ноги, его пальцы коснулись ее лона. Она в очередной раз громко застонала, и палец Моргана тотчас же скользнул в ее святилище. Несколько секунд спустя она содрогнулась, и по телу ее прокатились судороги, освобождавшие от последних остатков усталости.
– Ах, Морган… – прошептала она. – Спасибо тебе, спасибо…
В следующее мгновение она провалилась в сон.
Стоя перед кроватью с кондомом в руке, Морган в недоумении смотрел на спящую Джессамин. Он так долго сдерживал себя, а теперь наконец-то тоже собрался получить удовольствие, – но она, оказывается, уже заснула.
Морган со вздохом отвернулся от кровати. Несколько секунд спустя он снова посмотрел на Джессамин и до боли прикусил губу, чтобы не застонать. А потом вдруг тихо рассмеялся. Все-таки кое-что изменилось за прошедшие девять лет. Теперь не он, а Джессамин, получив удовольствие, мирно посапывала во сне. Ему же следует набраться терпения и приучить себя к самодисциплине.
Отыскав еще одно одеяло, он тщательно укрыл свою спутницу, чтобы уберечь от ночного холода.