Страница:
– У нас впереди вся жизнь, любимая, столько, сколько Господу будет угодно даровать нам. Давай проведем оставшееся мне до отъезда время с твоим отцом.
«Сколько Господу будет угодно даровать нам». По спине ее пробежали мурашки, но она заставила себя улыбнуться:
– Да, конечно, мой дорогой супруг.
Мемфис
Июнь 1865 года
Наблюдая за суетой в порту, Морган, сидевший на крыше салуна, жевал крыло цыпленка, – увы, он ел впервые за весь день. Сейчас, после четырех лет войны, ему было уже двадцать три года, но он по-прежнему не мог наесться досыта. Правда, теперь он являлся счастливым владельцем очень хорошей и не менее голодной, чем сам, лошади и Лонгейкра – нескольких тысяч акров прекрасной земли в Миссисипи с хлопковыми плантациями. Более того, теперь Морган считался главой семьи, и кузен Джордж, например, обращался к нему за советом и помощью. Помог он и кузену Дэвиду, едва не потерявшему руку в одном из сражений. Когда Дэвиду и его семье потребовалась крыша над головой, Морган разрешил им поселиться в Лонгейкре. Дав кузену соответствующие указания, Морган сказал ему, где находятся остатки английского золота отца, объяснил, как платить налоги, и пообещал позже сообщить, куда направлять отчеты. И еще он попросил Дэвида, чтобы тот отправил кузена Джорджа изучать право – для такого пустомели, как Джордж, лучшего занятия не придумаешь.
Доев крылышко, Морган принялся обсасывать косточки. Он уже решил, что найдет ненадолго какую-нибудь работу, затем переправится на другую сторону реки и двинется на Запад, о чем всегда мечтал.
Увидев Техас в пятнадцатилетнем возрасте, Морган понял, что широкие просторы за рекой Миссисипи словно специально созданы для него, хотя он никогда не верил в великую южную империю, за которую ратовал его отец. Получилось, что отец заехал даже дальше Техаса и обосновался в Аризоне. Именно там Морган познакомился с индейцами и участвовал в набегах под предводительством Кочиса. Апачи, воспринимавшие бледнолицего подростка как мужчину, многому его научили. Правда, теперь те довоенные времена в Аризоне казались давним сном… К сожалению, сейчас в Аризоне было очень неспокойно – там шла война «всех против всех», и Морган никак не смог бы управиться с владениями отца. Но может быть, потом, через несколько лет…
После того как сдался в плен во Франклине – от этого воспоминания Морган едва не заревел как зверь, – он собирался перебраться через Миссисипи где-нибудь в районе Сент-Луиса.
Но там, в большой учебной части, служил Сайрус. Сайрус со своей красавицей женой. И он был «самым счастливым человеком на свете», как постоянно повторяла в своих письмах бабушка Эулалия.
Увы, Сайрусу Морган никак не мог бы наставить рога, так что мысль о том, чтобы отомстить Джессамин, пришлось отбросить. Проклятие!..
Громко выругавшись, Морган размахнулся и швырнул цыплячьи кости подальше. Кости угодили в кошку, и та, подпрыгнув, взвыла, как демон, вырвавшийся из преисподней. Кошачий крик испугал лошадей во всем квартале, и воздух тотчас же наполнился тревожным ржанием. Лошади, даже самые смирные из них, поднимались на дыбы и брыкались. Кто-то из верхних этажей соседней гостиницы бросился успокаивать свою кобылу, швырнув на бегу окурок сигары в окно. Сигара, к несчастью, угодила в полотнище флага, развевавшегося над окнами первого этажа.
Поддавшись всеобщей панике, мулы, тащившие фургон с порохом, тоже заржали и встали на дыбы. Возница же, не ожидавший такого поворота событий, выпустил поводья из рук и, не удержавшись на сиденье, свалился с козел. Упряжка понеслась вскачь, а потом вдруг свернула на главную улицу. Флаг вместе с флагштоком весело разгорался, а фургон тем временем приближался к гостинице.
Заметив мулов, Морган в ужасе замер. Если флагшток упадет на фургон и бочонки с порохом займутся пламенем… О Боже, тогда весь квартал – если не весь город – взлетит на воздух!
Осмотревшись, Морган увидел, что люди на улице бросились врассыпную. Черт побери, что же делать? Может, удастся спрыгнуть на фургон и вовремя остановить упряжку?
И тут на него снизошло абсолютное спокойствие – как перед боем. Время же словно замедлило свои бег, и теперь казалось, что мулы едва переставляют копыта, хотя глаза их налились кровью, а с губ срывались хлопья пены. Животные снова громко заржали; фургон вот-вот должен был поравняться с салуном…
Стремительно пробежав по крыше, Морган оттолкнулся что было силы – и прыгнул. Он оказался в задней части фургона, между бочками. От удара он едва не потерял сознание, однако заставил себя вскочить на ноги и метнулся к козлам. Схватив вожжи, Морган натянул их с силой, пытаясь остановить мулов. Животные замедлили бег. Однако остановить их ему никак не удавалось.
В этот момент наперерез фургону бросился какой-то рослый черноволосый мужчина. Бесстрашно подскочив к одному из мулов – судя по всему, это был вожак упряжки, – он обхватил обеими руками его голову и с выраженным ирландским акцентом закричал:
– Стой, Чикаго! Стой!
Мул зафыркал и начал останавливаться, – очевидно, он хорошо знал этого человека и испытывал к нему расположение. Несколько секунд спустя все животные перешли на шаг, и почти тотчас же у кого-то, наконец, хватило смелости выплеснуть из окна воду на горящий флаг. Морган вздохнул с облегчением и повернулся к ирландцу, уже взбиравшемуся на козлы. Усевшись рядом с Морганом, тот с усмешкой сказал:
– Добрый день, парень.
– Добрый день, сэр. – Морган осторожно натянул вожжи и, развернув упряжку, направил ее обратно в порт. – Сэр, поразительно, как быстро вы сумели успокоить этих мулов.
– Да ты и сам отличился, парень, ловко прыгнул.
Морган пожал плечами:
– У меня не было выбора. К тому же именно я виновник. Ведь это я испугал кошку, из-за которой все и произошло.
Ирландец окинул его оценивающим взглядом, потом, снова усмехнувшись, сказал:
– Не многие признались бы в этом. Слушай, парень, позволишь мне угостить тебя обедом?
Морган уже хотел отказаться, но в этот момент его проклятый живот выразил собственное мнение, причем довольно громко. Морган покраснел, его спутник и бровью не повел.
– Меня зовут Уильям Донован, и я хочу поговорить с тобой, – продолжал ирландец. – «Донован и сыновья» – моя компания, и я собираюсь расширяться. Поэтому мне нужны хорошие парни.
Морган тотчас же вспомнил о тех временах, когда он вернулся из Аризоны в Миссисипи.
– Выходит, вы подрядчик Фремонта из Калифорнии? Ведь вы перевозили зимой серебряную руду через Сьерра-Неваду, когда все в один голос заявляли, что это невозможно?
Донован кивнул:
– Да, верно. Хотя не так уж и сложно это было…
– А я – Морган Эванс. Буду рад поговорить с вами.
Когда они уже подъезжали к порту, к фургону, чуть прихрамывая, подбежал смущенный возничий, и Морган передал ему упряжку.
После чего Донован привел его в удивительно чистый ресторанчик, где они уединились за отдельным столиком в дальнем углу.
– Добрый день, мистер Донован. Снова лимонад? – спросил официант в белом переднике.
– Да, Джозеф. Спасибо.
– А для вас, сэр?
– Тогда я тоже выпью лимонада, – ответил Морган. Официант снова повернулся к Доновану:
– Сделаете индивидуальный заказ? Или из меню?
– Индивидуальный. Благодарю, Джозеф.
Морган с любопытством разглядывал своего нового знакомого. У этого человека в одежде портового грузчика были манеры английского аристократа, к тому же…
– С каких это пор погонщики пьют лимонад?
– Я не пью спиртного, – пояснил Донован, словно прочитав его мысли.
Морган вспыхнул; он только сейчас понял, что бесстыдно глазеет на нового знакомого.
– Да, сэр, понимаю… – пробормотал он в смущении.
Тут к ним снова подошел официант, и Донован сделал заказ. Вскоре обед принесли, и Морган, отбросив смущение, с жадностью набросился на еду. Суп был восхитительный, а хлеб – необыкновенно свежий. Что же касается Уильяма Донована, то он оказался необычайно приятным собеседником, умным и обаятельным.
Наевшись, Морган откинулся на спинку стула, разомлев от ощущения сытости. Он жалел лишь о том, что не мог отнести хоть немного еды своей лошади.
– Что ж, может, поговорим о будущей работе? – спросил Донован.
Морган встрепенулся:
– Да-да, конечно. А что от меня требуется? – Он твердо решил, что убивать или грабить не станет – чаще всего именно для этого нанимали людей.
Склонившись над столом, Донован тихо проговорил (впрочем, никто к их разговору не прислушивался):
– «Донован и сыновья» доставляют грузы повышенного риска, если можно так выразиться. К таким грузам относятся: серебряная руда, золото, деньги, военная амуниция. К тому же наш путь обычно пролегает по территориям, населенным индейцами и бандитами.
Морган вопросительно взглянул на собеседника:
– Хотите отправить вперед отряд, чтобы расчистить путь?
– Нет-нет. – Донован энергично покачал головой. – Это стоит времени и денег, поэтому уменьшает прибыль. Мы хотим, чтобы клиенты нам доверяли, и, следовательно, грузы мы должны доставлять вовремя, по возможности – даже раньше срока.
Брови Моргана поползли вверх.
– Но ведь это не так просто…
Донован развел руками:
– Видишь ли, мы не пытаемся прятать обозы. Передвигаемся как военный конвой, и при виде такой силы бандиты на нас не нападают. А вот небольшие и более ценные грузы перевозятся тайно, так что грабители не знают, когда нас ждать.
– Но в обоих случаях вам нужны отличные бойцы, чтобы отбивать непредвиденные атаки, – заметил Морган.
– Совершенно верно. Поэтому я ищу честных и трудолюбивых людей, которые к тому же умеют драться. И я плачу приличное жалованье, даже пенсию, если происходит худшее.
Донован назвал сумму, и у Моргана глаза на лоб полезли. Неужели у Донована погонщикам и впрямь платили такие деньги?
– Я полагаю, что ветераны армии мятежников вполне могли бы сгодиться, – добавил ирландец. – Ну, что ответишь?
Морган тут же закивал. Это была прекрасная возможность отправиться на Запад и заработать деньги для будущего. Тогда он сможет основать династию, о которой мечтал его отец. И возможно, забудет о Джессамин.
– Да, черт подери! – выпалил Морган и снова закивал.
Река Арканзас, западный Канзас
Июнь 1866 года
На склоне дня грузовой обоз Уильяма Донована, следовавший в Санта-Фе по индейской территории, разбил лагерь. Колеса огромных фургонов соединили между собой цепями, создав подобие форта. Мулов почистили и покормили, затем поставили часовых. Следующая смена караула улеглась спать в фургоны. Держа винтовку под рукой, кашевар заканчивал приготовление ужина. Компания «Донован и сыновья» особо гордилась своими отменными поварами; более того, Донован платил им премии.
Хотя обрывистый берег реки казался вполне безопасным, Уильям и Морган внимательно осмотрели окрестности в полевые бинокли, обдумывая, как избежать возможного нападения команчей. Свой бинокль Морган получил в качестве награды за пережитый кошмар во время перехода через пустыню Мохаве.
Внезапно со стороны восточного поста донесся свист – сообщение о приближении незнакомцев.
Уильяме Морганом тут же повернулись и увидели трех всадников в лощине между невысоких холмов. В широкополых шляпах, с платками, закрывающими рот и нос от пыли, они могли оказаться кем угодно.
– Неплохие лошади, – заметил Морган.
Уильям рассмеялся:
– Забудь о своих предрассудках южанина и отдай должное всадникам. Признай, что люди, имеющие таких скакунов, должны знать, как вести боевые действия.
Морган усмехнулся:
– Но я никогда не говорил, что янки не умеют драться. Они хорошо обучены, дисциплинированны и опытны, а главное – умеют избегать бессмысленных стычек с индейцами.
Впрочем, в данный момент индейцы не представляли бы опасности для их обоза. Слишком хорошо был вооружен конвой, да и лагерь они надежно укрепили. А вот три одиноких всадника вполне могли стать легкой добычей местных племен.
– Встреть их, – сказал Уильям, убирая бинокль. – А я пойду сообщу повару, что у нас гости.
Морган молча кивнул. Когда всадники приблизились, он пошел им навстречу. Всадник, возглавлявший группу, снял шляпу и стащил с подбородка бандану. Его лицо было таким же загорелым, как у Моргана, а волосы – с чуть более выраженной рыжиной. Правый глаз закрывала черная повязка, через щеку под ним тянулся широкий белый шрам, а здоровый глаз был такой же серый, как глаза Моргана. Он кивнул в знак приветствия; когда же заговорил, его хрипловатый голос с характерной напевностью тотчас выдал уроженца Миссисипи.
– Добрый вечер… мистер Эванс.
Лицо Моргана вытянулось. Боже правый, неужели Сайрус?! Здесь, в сотнях миль от городов и поселков? Он не знал, что ранение, лишившее кузена глаза, еще и обезобразило его щеку. Но богатый боевой опыт подсказывал: сабельный удар, причиняющий такое увечье, почти наверняка смертельный. Так что Сайрус, наверное, лишь чудом выжил.
Прошедших лет словно не бывало, и Морган вспомнил об их старой дружбе.
– Добрый вечер, Сайрус. Конечно же, останетесь с нами на ночь?
Сайрус кивнул и соскочил на землю. Щелкнув пальцами, подал знак своим людям спешиться.
– Благодарю от лица своих солдат. На самом деле я здесь, чтобы поговорить с тобой. Возможно, после этого ты не захочешь стоять со мной рядом.
Морган замер на мгновение, потом сказал:
– Мы можем поговорить с глазу на глаз здесь и сейчас.
Один из солдат подошел к Сайрусу и взял под уздцы его лошадь. Молча переглянувшись, двоюродные братья отошли к небольшому откосу, находившемуся чуть поодаль от лагеря. Повернувшись к кузену, Морган взглянул на него вопросительно. Тот снял перчатки, сунул их за пояс, проговорил:
– Это наша первая встреча после войны. Нам с тобой нужно кое о чем договориться, чтобы все между нами было ясно.
Сайрус пристально посмотрел в глаза кузену, и Морган сразу же понял: разговор будет не из приятных. Он кивнул и приготовился к драке.
– Я признаю свой долг перед твоим отцом, вырастившим меня как собственного сына после смерти моих родителей, – продолжал Сайрус. – Он дал мне образование, благодаря ему я учился в Уэст-Пойнте. Я всегда чувствовал себя полноправным членом вашей семьи, но…
Сайрус сделал паузу. На скулах его заиграли желваки.
«Какого черта? – мысленно воскликнул Морган. – Этот человек женился на женщине, предназначенной для меня, а теперь еще и…» Морган с трудом пересилил желание ударить кузена.
– Я старше тебя, Морган, поэтому считаю своим долгом сказать: твой поступок был возмутительным.
– Мой поступок?
– Подвергать опасности Джессамин и Хейуарда, когда старик был уже тяжело болен, – это действительно возмутительно. А шпионские игры в их доме?.. Ты мог бы заняться этим в другом месте. Шпионаж, наверное, допустим во время войны, но ставить под удар невинных и беззащитных совершенно непростительно.
Сайрус был прав, и это еще более обострило чувство вины, терзавшее Моргана. Особенно мучился он после того, как прочитал письмо бабушки Эулалии о смерти дяди Хейуарда. Ведь очень может быть, что он, Морган, ускорил его кончину, заставив несколько дней волноваться. Сам того не желая, он нанес смертельный удар человеку, которому с детства стремился подражать.
– Как ты можешь отчитывать меня, если сам женился на женщине, обещанной мне со дня ее рождения? – проворчал Морган.
– Уж не хочешь ли ты обвинить меня в бесчестье?! – прорычал Сайрус, бросаясь на кузена.
Сцепившись, они наносили друг другу стремительные и яростные удары, причем их силы оказались равны; вскоре Сайрус разбил Моргану нос, а Морган Сайрусу – губу.
Минута проходила за минутой, а они упорно продолжали молотить друг друга кулаками. Рубашка Моргана была вся изорвана и залита кровью, а униформа Сайруса – безнадежно испорчена. Но ни один из них не собирался сдаваться (впрочем, Морган, щадя кузена, дрался не в полную силу).
– Пять минут до ужина, джентльмены, – раздался неожиданно голос Уильяма.
Морган не сводил глаз с кузена.
– Если вы сейчас же не прекратите, – продолжал ирландец, – мы с Карсоном разольем вас водой. Мне бы не хотелось, чтобы из-за вас труды нашего повара пропали даром.
Тут Сайрус нанес противнику удар в челюсть, а Морган, не оставшись в долгу, всадил кузену кулак под ребра, заставив его попятиться. Когда же несколько минут спустя прозвенел обеденный колокол, они остановились и пристально посмотрели друг на друга. Внезапно Морган улыбнулся, и Сайрус почти тотчас же улыбнулся ему в ответ. Как всегда случалось в детстве, между двоюродными братьями после драки установилось взаимопонимание. Они снова сошлись, но на сей раз крепко обнялись, по-прежнему улыбаясь во весь рот, – мол, славно помахали кулаками.
Когда они направлялись в лагерь, Морган вдруг сказал:
– Знаешь, я очень рад, что после такого ранения ты остался жив.
Сайрус коснулся пальцами повязки на глазу:
– Это твои парни постарались при Геттисберге, где я служил с Бафордом. Но потеря глаза стоила того, чтобы увидеть, как бежит Ли. Прости, что говорю это.
– Я, вероятно, отдал бы обе руки – только бы увидеть, что Грант сдался, – с усмешкой заметил Морган.
Они дружно рассмеялись, забыв о размолвке.
Натнез, Миссисипи
Декабрь 1869 года
Джессамин поглаживала Сайруса по плечу, что было не совсем прилично во время вальса. Но в этот поздний час на свадьбе кузена Джорджа счастливой семейной паре прощалось все, и она с удовольствием ласкала Сайруса при каждой возможности, не считая униформу помехой.
Бальный зал Натчеза поражал богатством убранства, но именно этого и следовало ожидать от приуроченной к Рождеству свадьбы, объединившей две влиятельнейшие семьи штата Миссисипи. Сейчас здесь повсюду вились гирлянды цветов, а в углах зала стояли нарядно одетые мужчины и женщины, без умолку болтавшие.
Муж подмигнул ей, и Джессамин в ответ расплылась в улыбке. Милый, милый Сайрус… Прошло уже пять лет жизни с ним, а она по-прежнему счастливейшая из женщин. Да, ей очень повезло, что она стала его женой, хотя иногда… Иногда она все же задумывалась: а как бы сложилась ее супружеская жизнь с Морганом? Ведь он так быстро сумел раскалить ее в тот последний вечер в Мемфисе…
И теперь ей было не так-то просто сидеть напротив Моргана за свадебным столом. То и дело поглядывая на него, Джессамин ловила себя на том, что следит за каждым его движением – брал ли он вилку с ножом, поворачивал ли голову к своей соседке или же протягивал руку к бокалу.
– Как тебе Морган? – неожиданно спросил Сайрус. Боже правый, неужели он читает ее мысли?! Облизнув губы, она переспросила:
– Морган?..
– Ну да, мой кузен. Его окружают толпы желающих, чтобы он «вложился» в их старые плантации. – Сайрус усмехнулся. – Но на самом деле им нужен беспроцентный заем для оплаты налогов. Если он хотя бы одному из просителей ответил грубостью, остальные вмиг бы отстали.
Сайрус еще быстрее закружил жену в вальсе. Потом снова заговорил:
– У кузена Моргана – лучшие манеры во всем Миссисипи, а также неистощимый запас историй жизни на Западе. Жаль, что мы впервые видим его после нашей женитьбы. Мне бы хотелось проводить с ним больше времени.
Припомнив многочисленные грехи Моргана, Джессамин фыркнула:
– Может, он хочет, чтобы они приняли участие в одном из его авантюрных предприятий на Западе?
– Глупейшие планы быстрого обогащения, – заметил Сайрус.
Уловив нотку озабоченности в его голосе, Джессамин насторожилась. Возможно, Сайрус имел в виду не только Моргана, но и своего покойного отца. Закрыв глаза, она положила голову на плечо мужа. Она не станет говорить о том, что Морган увиливает от ответственности перед семьей, переложив бремя управления Лонгейкром на Дэвида. Пусть Морган делает то, что считает нужным. А у нее есть ее любимый, ее обожаемый Сайрус.
– Дорогая, уже поздно, – прошептал он. – Ты не устала?
Вот хитрец… Джессамин снова расплылась в улыбке, потом ответила:
– Твоя дорогая чувствует непреодолимую потребность побыстрее увести мужа в укромное место.
Сайрус ухмыльнулся и кивнул. Минуту спустя он увел жену из зала, и вскоре они подошли к лестнице, ведущей в их комнату.
Морган стиснул зубы, заметив, как Сайрус уводит жену из зала. Стоявший рядом Томас Мейли, старый компаньон его отца, по-прежнему говорил о современных методах ведения хозяйства, но Морган уже не слушал старика – он думал о Джессамин и о том, как нестерпимо больно видеть ее рядом с Сайрусом, видеть их обоих вместе.
Разумеется, он знал, что эта первая после шести лет встреча с Джессамин станет для него настоящим испытанием, однако никак не думал, что Сайрус и Джессамин действительно будут счастливейшей на свете семейной парой – совсем как его родители. Теперь же было совершенно очевидно: супруги не только прекрасно ладили, но и испытывали друг к другу физическое влечение; достаточно было хоть раз взглянуть на них – и в этом не оставалось ни малейших сомнений.
Направляясь в Миссисипи, Морган собирался подыскать себе подходящую жену, такую, чтобы хорошо вела домашнее хозяйство и родила бы ему детей. Но как можно думать о хозяйстве, когда видишь радостную и счастливую Джессамин, кружащуюся в вальсе в объятиях Сайруса?
Морган с громким стуком поставил на стоявший рядом столик стакан с мадерой.
– Прошу прощения, джентльмены, но у меня назначена встреча, которую я никак не могу пропустить. Всего доброго.
Вежливо кивнув, он направился к двери. Чтобы хоть на время забыть о Джессамин, ему требовалась бутылка виски, а также покладистая женщина в постели.
Глава 5
«Сколько Господу будет угодно даровать нам». По спине ее пробежали мурашки, но она заставила себя улыбнуться:
– Да, конечно, мой дорогой супруг.
Мемфис
Июнь 1865 года
Наблюдая за суетой в порту, Морган, сидевший на крыше салуна, жевал крыло цыпленка, – увы, он ел впервые за весь день. Сейчас, после четырех лет войны, ему было уже двадцать три года, но он по-прежнему не мог наесться досыта. Правда, теперь он являлся счастливым владельцем очень хорошей и не менее голодной, чем сам, лошади и Лонгейкра – нескольких тысяч акров прекрасной земли в Миссисипи с хлопковыми плантациями. Более того, теперь Морган считался главой семьи, и кузен Джордж, например, обращался к нему за советом и помощью. Помог он и кузену Дэвиду, едва не потерявшему руку в одном из сражений. Когда Дэвиду и его семье потребовалась крыша над головой, Морган разрешил им поселиться в Лонгейкре. Дав кузену соответствующие указания, Морган сказал ему, где находятся остатки английского золота отца, объяснил, как платить налоги, и пообещал позже сообщить, куда направлять отчеты. И еще он попросил Дэвида, чтобы тот отправил кузена Джорджа изучать право – для такого пустомели, как Джордж, лучшего занятия не придумаешь.
Доев крылышко, Морган принялся обсасывать косточки. Он уже решил, что найдет ненадолго какую-нибудь работу, затем переправится на другую сторону реки и двинется на Запад, о чем всегда мечтал.
Увидев Техас в пятнадцатилетнем возрасте, Морган понял, что широкие просторы за рекой Миссисипи словно специально созданы для него, хотя он никогда не верил в великую южную империю, за которую ратовал его отец. Получилось, что отец заехал даже дальше Техаса и обосновался в Аризоне. Именно там Морган познакомился с индейцами и участвовал в набегах под предводительством Кочиса. Апачи, воспринимавшие бледнолицего подростка как мужчину, многому его научили. Правда, теперь те довоенные времена в Аризоне казались давним сном… К сожалению, сейчас в Аризоне было очень неспокойно – там шла война «всех против всех», и Морган никак не смог бы управиться с владениями отца. Но может быть, потом, через несколько лет…
После того как сдался в плен во Франклине – от этого воспоминания Морган едва не заревел как зверь, – он собирался перебраться через Миссисипи где-нибудь в районе Сент-Луиса.
Но там, в большой учебной части, служил Сайрус. Сайрус со своей красавицей женой. И он был «самым счастливым человеком на свете», как постоянно повторяла в своих письмах бабушка Эулалия.
Увы, Сайрусу Морган никак не мог бы наставить рога, так что мысль о том, чтобы отомстить Джессамин, пришлось отбросить. Проклятие!..
Громко выругавшись, Морган размахнулся и швырнул цыплячьи кости подальше. Кости угодили в кошку, и та, подпрыгнув, взвыла, как демон, вырвавшийся из преисподней. Кошачий крик испугал лошадей во всем квартале, и воздух тотчас же наполнился тревожным ржанием. Лошади, даже самые смирные из них, поднимались на дыбы и брыкались. Кто-то из верхних этажей соседней гостиницы бросился успокаивать свою кобылу, швырнув на бегу окурок сигары в окно. Сигара, к несчастью, угодила в полотнище флага, развевавшегося над окнами первого этажа.
Поддавшись всеобщей панике, мулы, тащившие фургон с порохом, тоже заржали и встали на дыбы. Возница же, не ожидавший такого поворота событий, выпустил поводья из рук и, не удержавшись на сиденье, свалился с козел. Упряжка понеслась вскачь, а потом вдруг свернула на главную улицу. Флаг вместе с флагштоком весело разгорался, а фургон тем временем приближался к гостинице.
Заметив мулов, Морган в ужасе замер. Если флагшток упадет на фургон и бочонки с порохом займутся пламенем… О Боже, тогда весь квартал – если не весь город – взлетит на воздух!
Осмотревшись, Морган увидел, что люди на улице бросились врассыпную. Черт побери, что же делать? Может, удастся спрыгнуть на фургон и вовремя остановить упряжку?
И тут на него снизошло абсолютное спокойствие – как перед боем. Время же словно замедлило свои бег, и теперь казалось, что мулы едва переставляют копыта, хотя глаза их налились кровью, а с губ срывались хлопья пены. Животные снова громко заржали; фургон вот-вот должен был поравняться с салуном…
Стремительно пробежав по крыше, Морган оттолкнулся что было силы – и прыгнул. Он оказался в задней части фургона, между бочками. От удара он едва не потерял сознание, однако заставил себя вскочить на ноги и метнулся к козлам. Схватив вожжи, Морган натянул их с силой, пытаясь остановить мулов. Животные замедлили бег. Однако остановить их ему никак не удавалось.
В этот момент наперерез фургону бросился какой-то рослый черноволосый мужчина. Бесстрашно подскочив к одному из мулов – судя по всему, это был вожак упряжки, – он обхватил обеими руками его голову и с выраженным ирландским акцентом закричал:
– Стой, Чикаго! Стой!
Мул зафыркал и начал останавливаться, – очевидно, он хорошо знал этого человека и испытывал к нему расположение. Несколько секунд спустя все животные перешли на шаг, и почти тотчас же у кого-то, наконец, хватило смелости выплеснуть из окна воду на горящий флаг. Морган вздохнул с облегчением и повернулся к ирландцу, уже взбиравшемуся на козлы. Усевшись рядом с Морганом, тот с усмешкой сказал:
– Добрый день, парень.
– Добрый день, сэр. – Морган осторожно натянул вожжи и, развернув упряжку, направил ее обратно в порт. – Сэр, поразительно, как быстро вы сумели успокоить этих мулов.
– Да ты и сам отличился, парень, ловко прыгнул.
Морган пожал плечами:
– У меня не было выбора. К тому же именно я виновник. Ведь это я испугал кошку, из-за которой все и произошло.
Ирландец окинул его оценивающим взглядом, потом, снова усмехнувшись, сказал:
– Не многие признались бы в этом. Слушай, парень, позволишь мне угостить тебя обедом?
Морган уже хотел отказаться, но в этот момент его проклятый живот выразил собственное мнение, причем довольно громко. Морган покраснел, его спутник и бровью не повел.
– Меня зовут Уильям Донован, и я хочу поговорить с тобой, – продолжал ирландец. – «Донован и сыновья» – моя компания, и я собираюсь расширяться. Поэтому мне нужны хорошие парни.
Морган тотчас же вспомнил о тех временах, когда он вернулся из Аризоны в Миссисипи.
– Выходит, вы подрядчик Фремонта из Калифорнии? Ведь вы перевозили зимой серебряную руду через Сьерра-Неваду, когда все в один голос заявляли, что это невозможно?
Донован кивнул:
– Да, верно. Хотя не так уж и сложно это было…
– А я – Морган Эванс. Буду рад поговорить с вами.
Когда они уже подъезжали к порту, к фургону, чуть прихрамывая, подбежал смущенный возничий, и Морган передал ему упряжку.
После чего Донован привел его в удивительно чистый ресторанчик, где они уединились за отдельным столиком в дальнем углу.
– Добрый день, мистер Донован. Снова лимонад? – спросил официант в белом переднике.
– Да, Джозеф. Спасибо.
– А для вас, сэр?
– Тогда я тоже выпью лимонада, – ответил Морган. Официант снова повернулся к Доновану:
– Сделаете индивидуальный заказ? Или из меню?
– Индивидуальный. Благодарю, Джозеф.
Морган с любопытством разглядывал своего нового знакомого. У этого человека в одежде портового грузчика были манеры английского аристократа, к тому же…
– С каких это пор погонщики пьют лимонад?
– Я не пью спиртного, – пояснил Донован, словно прочитав его мысли.
Морган вспыхнул; он только сейчас понял, что бесстыдно глазеет на нового знакомого.
– Да, сэр, понимаю… – пробормотал он в смущении.
Тут к ним снова подошел официант, и Донован сделал заказ. Вскоре обед принесли, и Морган, отбросив смущение, с жадностью набросился на еду. Суп был восхитительный, а хлеб – необыкновенно свежий. Что же касается Уильяма Донована, то он оказался необычайно приятным собеседником, умным и обаятельным.
Наевшись, Морган откинулся на спинку стула, разомлев от ощущения сытости. Он жалел лишь о том, что не мог отнести хоть немного еды своей лошади.
– Что ж, может, поговорим о будущей работе? – спросил Донован.
Морган встрепенулся:
– Да-да, конечно. А что от меня требуется? – Он твердо решил, что убивать или грабить не станет – чаще всего именно для этого нанимали людей.
Склонившись над столом, Донован тихо проговорил (впрочем, никто к их разговору не прислушивался):
– «Донован и сыновья» доставляют грузы повышенного риска, если можно так выразиться. К таким грузам относятся: серебряная руда, золото, деньги, военная амуниция. К тому же наш путь обычно пролегает по территориям, населенным индейцами и бандитами.
Морган вопросительно взглянул на собеседника:
– Хотите отправить вперед отряд, чтобы расчистить путь?
– Нет-нет. – Донован энергично покачал головой. – Это стоит времени и денег, поэтому уменьшает прибыль. Мы хотим, чтобы клиенты нам доверяли, и, следовательно, грузы мы должны доставлять вовремя, по возможности – даже раньше срока.
Брови Моргана поползли вверх.
– Но ведь это не так просто…
Донован развел руками:
– Видишь ли, мы не пытаемся прятать обозы. Передвигаемся как военный конвой, и при виде такой силы бандиты на нас не нападают. А вот небольшие и более ценные грузы перевозятся тайно, так что грабители не знают, когда нас ждать.
– Но в обоих случаях вам нужны отличные бойцы, чтобы отбивать непредвиденные атаки, – заметил Морган.
– Совершенно верно. Поэтому я ищу честных и трудолюбивых людей, которые к тому же умеют драться. И я плачу приличное жалованье, даже пенсию, если происходит худшее.
Донован назвал сумму, и у Моргана глаза на лоб полезли. Неужели у Донована погонщикам и впрямь платили такие деньги?
– Я полагаю, что ветераны армии мятежников вполне могли бы сгодиться, – добавил ирландец. – Ну, что ответишь?
Морган тут же закивал. Это была прекрасная возможность отправиться на Запад и заработать деньги для будущего. Тогда он сможет основать династию, о которой мечтал его отец. И возможно, забудет о Джессамин.
– Да, черт подери! – выпалил Морган и снова закивал.
Река Арканзас, западный Канзас
Июнь 1866 года
На склоне дня грузовой обоз Уильяма Донована, следовавший в Санта-Фе по индейской территории, разбил лагерь. Колеса огромных фургонов соединили между собой цепями, создав подобие форта. Мулов почистили и покормили, затем поставили часовых. Следующая смена караула улеглась спать в фургоны. Держа винтовку под рукой, кашевар заканчивал приготовление ужина. Компания «Донован и сыновья» особо гордилась своими отменными поварами; более того, Донован платил им премии.
Хотя обрывистый берег реки казался вполне безопасным, Уильям и Морган внимательно осмотрели окрестности в полевые бинокли, обдумывая, как избежать возможного нападения команчей. Свой бинокль Морган получил в качестве награды за пережитый кошмар во время перехода через пустыню Мохаве.
Внезапно со стороны восточного поста донесся свист – сообщение о приближении незнакомцев.
Уильяме Морганом тут же повернулись и увидели трех всадников в лощине между невысоких холмов. В широкополых шляпах, с платками, закрывающими рот и нос от пыли, они могли оказаться кем угодно.
– Неплохие лошади, – заметил Морган.
Уильям рассмеялся:
– Забудь о своих предрассудках южанина и отдай должное всадникам. Признай, что люди, имеющие таких скакунов, должны знать, как вести боевые действия.
Морган усмехнулся:
– Но я никогда не говорил, что янки не умеют драться. Они хорошо обучены, дисциплинированны и опытны, а главное – умеют избегать бессмысленных стычек с индейцами.
Впрочем, в данный момент индейцы не представляли бы опасности для их обоза. Слишком хорошо был вооружен конвой, да и лагерь они надежно укрепили. А вот три одиноких всадника вполне могли стать легкой добычей местных племен.
– Встреть их, – сказал Уильям, убирая бинокль. – А я пойду сообщу повару, что у нас гости.
Морган молча кивнул. Когда всадники приблизились, он пошел им навстречу. Всадник, возглавлявший группу, снял шляпу и стащил с подбородка бандану. Его лицо было таким же загорелым, как у Моргана, а волосы – с чуть более выраженной рыжиной. Правый глаз закрывала черная повязка, через щеку под ним тянулся широкий белый шрам, а здоровый глаз был такой же серый, как глаза Моргана. Он кивнул в знак приветствия; когда же заговорил, его хрипловатый голос с характерной напевностью тотчас выдал уроженца Миссисипи.
– Добрый вечер… мистер Эванс.
Лицо Моргана вытянулось. Боже правый, неужели Сайрус?! Здесь, в сотнях миль от городов и поселков? Он не знал, что ранение, лишившее кузена глаза, еще и обезобразило его щеку. Но богатый боевой опыт подсказывал: сабельный удар, причиняющий такое увечье, почти наверняка смертельный. Так что Сайрус, наверное, лишь чудом выжил.
Прошедших лет словно не бывало, и Морган вспомнил об их старой дружбе.
– Добрый вечер, Сайрус. Конечно же, останетесь с нами на ночь?
Сайрус кивнул и соскочил на землю. Щелкнув пальцами, подал знак своим людям спешиться.
– Благодарю от лица своих солдат. На самом деле я здесь, чтобы поговорить с тобой. Возможно, после этого ты не захочешь стоять со мной рядом.
Морган замер на мгновение, потом сказал:
– Мы можем поговорить с глазу на глаз здесь и сейчас.
Один из солдат подошел к Сайрусу и взял под уздцы его лошадь. Молча переглянувшись, двоюродные братья отошли к небольшому откосу, находившемуся чуть поодаль от лагеря. Повернувшись к кузену, Морган взглянул на него вопросительно. Тот снял перчатки, сунул их за пояс, проговорил:
– Это наша первая встреча после войны. Нам с тобой нужно кое о чем договориться, чтобы все между нами было ясно.
Сайрус пристально посмотрел в глаза кузену, и Морган сразу же понял: разговор будет не из приятных. Он кивнул и приготовился к драке.
– Я признаю свой долг перед твоим отцом, вырастившим меня как собственного сына после смерти моих родителей, – продолжал Сайрус. – Он дал мне образование, благодаря ему я учился в Уэст-Пойнте. Я всегда чувствовал себя полноправным членом вашей семьи, но…
Сайрус сделал паузу. На скулах его заиграли желваки.
«Какого черта? – мысленно воскликнул Морган. – Этот человек женился на женщине, предназначенной для меня, а теперь еще и…» Морган с трудом пересилил желание ударить кузена.
– Я старше тебя, Морган, поэтому считаю своим долгом сказать: твой поступок был возмутительным.
– Мой поступок?
– Подвергать опасности Джессамин и Хейуарда, когда старик был уже тяжело болен, – это действительно возмутительно. А шпионские игры в их доме?.. Ты мог бы заняться этим в другом месте. Шпионаж, наверное, допустим во время войны, но ставить под удар невинных и беззащитных совершенно непростительно.
Сайрус был прав, и это еще более обострило чувство вины, терзавшее Моргана. Особенно мучился он после того, как прочитал письмо бабушки Эулалии о смерти дяди Хейуарда. Ведь очень может быть, что он, Морган, ускорил его кончину, заставив несколько дней волноваться. Сам того не желая, он нанес смертельный удар человеку, которому с детства стремился подражать.
– Как ты можешь отчитывать меня, если сам женился на женщине, обещанной мне со дня ее рождения? – проворчал Морган.
– Уж не хочешь ли ты обвинить меня в бесчестье?! – прорычал Сайрус, бросаясь на кузена.
Сцепившись, они наносили друг другу стремительные и яростные удары, причем их силы оказались равны; вскоре Сайрус разбил Моргану нос, а Морган Сайрусу – губу.
Минута проходила за минутой, а они упорно продолжали молотить друг друга кулаками. Рубашка Моргана была вся изорвана и залита кровью, а униформа Сайруса – безнадежно испорчена. Но ни один из них не собирался сдаваться (впрочем, Морган, щадя кузена, дрался не в полную силу).
– Пять минут до ужина, джентльмены, – раздался неожиданно голос Уильяма.
Морган не сводил глаз с кузена.
– Если вы сейчас же не прекратите, – продолжал ирландец, – мы с Карсоном разольем вас водой. Мне бы не хотелось, чтобы из-за вас труды нашего повара пропали даром.
Тут Сайрус нанес противнику удар в челюсть, а Морган, не оставшись в долгу, всадил кузену кулак под ребра, заставив его попятиться. Когда же несколько минут спустя прозвенел обеденный колокол, они остановились и пристально посмотрели друг на друга. Внезапно Морган улыбнулся, и Сайрус почти тотчас же улыбнулся ему в ответ. Как всегда случалось в детстве, между двоюродными братьями после драки установилось взаимопонимание. Они снова сошлись, но на сей раз крепко обнялись, по-прежнему улыбаясь во весь рот, – мол, славно помахали кулаками.
Когда они направлялись в лагерь, Морган вдруг сказал:
– Знаешь, я очень рад, что после такого ранения ты остался жив.
Сайрус коснулся пальцами повязки на глазу:
– Это твои парни постарались при Геттисберге, где я служил с Бафордом. Но потеря глаза стоила того, чтобы увидеть, как бежит Ли. Прости, что говорю это.
– Я, вероятно, отдал бы обе руки – только бы увидеть, что Грант сдался, – с усмешкой заметил Морган.
Они дружно рассмеялись, забыв о размолвке.
Натнез, Миссисипи
Декабрь 1869 года
Джессамин поглаживала Сайруса по плечу, что было не совсем прилично во время вальса. Но в этот поздний час на свадьбе кузена Джорджа счастливой семейной паре прощалось все, и она с удовольствием ласкала Сайруса при каждой возможности, не считая униформу помехой.
Бальный зал Натчеза поражал богатством убранства, но именно этого и следовало ожидать от приуроченной к Рождеству свадьбы, объединившей две влиятельнейшие семьи штата Миссисипи. Сейчас здесь повсюду вились гирлянды цветов, а в углах зала стояли нарядно одетые мужчины и женщины, без умолку болтавшие.
Муж подмигнул ей, и Джессамин в ответ расплылась в улыбке. Милый, милый Сайрус… Прошло уже пять лет жизни с ним, а она по-прежнему счастливейшая из женщин. Да, ей очень повезло, что она стала его женой, хотя иногда… Иногда она все же задумывалась: а как бы сложилась ее супружеская жизнь с Морганом? Ведь он так быстро сумел раскалить ее в тот последний вечер в Мемфисе…
И теперь ей было не так-то просто сидеть напротив Моргана за свадебным столом. То и дело поглядывая на него, Джессамин ловила себя на том, что следит за каждым его движением – брал ли он вилку с ножом, поворачивал ли голову к своей соседке или же протягивал руку к бокалу.
– Как тебе Морган? – неожиданно спросил Сайрус. Боже правый, неужели он читает ее мысли?! Облизнув губы, она переспросила:
– Морган?..
– Ну да, мой кузен. Его окружают толпы желающих, чтобы он «вложился» в их старые плантации. – Сайрус усмехнулся. – Но на самом деле им нужен беспроцентный заем для оплаты налогов. Если он хотя бы одному из просителей ответил грубостью, остальные вмиг бы отстали.
Сайрус еще быстрее закружил жену в вальсе. Потом снова заговорил:
– У кузена Моргана – лучшие манеры во всем Миссисипи, а также неистощимый запас историй жизни на Западе. Жаль, что мы впервые видим его после нашей женитьбы. Мне бы хотелось проводить с ним больше времени.
Припомнив многочисленные грехи Моргана, Джессамин фыркнула:
– Может, он хочет, чтобы они приняли участие в одном из его авантюрных предприятий на Западе?
– Глупейшие планы быстрого обогащения, – заметил Сайрус.
Уловив нотку озабоченности в его голосе, Джессамин насторожилась. Возможно, Сайрус имел в виду не только Моргана, но и своего покойного отца. Закрыв глаза, она положила голову на плечо мужа. Она не станет говорить о том, что Морган увиливает от ответственности перед семьей, переложив бремя управления Лонгейкром на Дэвида. Пусть Морган делает то, что считает нужным. А у нее есть ее любимый, ее обожаемый Сайрус.
– Дорогая, уже поздно, – прошептал он. – Ты не устала?
Вот хитрец… Джессамин снова расплылась в улыбке, потом ответила:
– Твоя дорогая чувствует непреодолимую потребность побыстрее увести мужа в укромное место.
Сайрус ухмыльнулся и кивнул. Минуту спустя он увел жену из зала, и вскоре они подошли к лестнице, ведущей в их комнату.
Морган стиснул зубы, заметив, как Сайрус уводит жену из зала. Стоявший рядом Томас Мейли, старый компаньон его отца, по-прежнему говорил о современных методах ведения хозяйства, но Морган уже не слушал старика – он думал о Джессамин и о том, как нестерпимо больно видеть ее рядом с Сайрусом, видеть их обоих вместе.
Разумеется, он знал, что эта первая после шести лет встреча с Джессамин станет для него настоящим испытанием, однако никак не думал, что Сайрус и Джессамин действительно будут счастливейшей на свете семейной парой – совсем как его родители. Теперь же было совершенно очевидно: супруги не только прекрасно ладили, но и испытывали друг к другу физическое влечение; достаточно было хоть раз взглянуть на них – и в этом не оставалось ни малейших сомнений.
Направляясь в Миссисипи, Морган собирался подыскать себе подходящую жену, такую, чтобы хорошо вела домашнее хозяйство и родила бы ему детей. Но как можно думать о хозяйстве, когда видишь радостную и счастливую Джессамин, кружащуюся в вальсе в объятиях Сайруса?
Морган с громким стуком поставил на стоявший рядом столик стакан с мадерой.
– Прошу прощения, джентльмены, но у меня назначена встреча, которую я никак не могу пропустить. Всего доброго.
Вежливо кивнув, он направился к двери. Чтобы хоть на время забыть о Джессамин, ему требовалась бутылка виски, а также покладистая женщина в постели.
Глава 5
Канзас-Сити
Июнь 1872года
Морган Эванс подтолкнул лежавший на столе банковский чек к Халперну и, откинувшись на спинке стула, с удовольствием затянулся сигарой. Заметив, с какой поспешностью толстяк спрятал чек, он невольно улыбнулся и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Когда-то и он поражался при виде столь внушительных сумм (только что Морган осуществил очередную закупку боеприпасов для «Донована и сыновей»), но сейчас подобные сделки стали для него таким же привычным делом, как выхватывание «кольта», висевшего у бедра.
Стоя у окна, Морган расправил плечи, затем потянулся – и вдруг нахмурился, услышав как зашуршала бумага, лежавшая в его нагрудном кармане. Слова телеграммы все еще стояли у него перед глазами – такие же тревожные, как утром, когда он их прочел.
БАБУШКА ЭУЛАЛИЯ СЛОМАЛА НОГУ ТЧК НУЖДАЕТСЯ ПОМОЩИ ТЧК МОЖЕШЬ НАЙТИ ДЖЕССАМИН ТЧК УЕХАЛА НАВЕСТИТЬ АРМЕЙСКИХ ДРУЗЕЙ ТЧК МЕСТО И СРОК НЕИЗВЕСТНЫ ТЧК МОЖЕТ В КАНЗАС-СИТИ ТЧК ДЖОРДЖ
Черт бы побрал этого болвана Джорджа! Кузен мог бы и сам поухаживать за бабушкой Эулалией, как ухаживал прежде. И куда могла отправиться Джессамин? Ведь она – почти нищая, живет на пенсию офицерской вдовы и едва сводит концы с концами. При этом она никогда не просила у него денег, жила же в Джексоне, как и в Миссисипи, вместе с бабушкой Эулалией. Неделю назад Морган видел ее мельком в Омахе, но она исчезла, прежде чем он успел разыскать ее следы. Получив телеграмму Джорджа, он телеграфировал в тамошнее отделение «Донована и сыновей», но ее не сумели найти ни в одном из отелей или пансионов. Может, следовало бы обратиться к услугам сыщиков?
– Было очень приятно иметь дело с настоящим джентльменом с Юга, таким, как вы, мистер Эванс, – сказал Халперн. – Не желаете снова поужинать вместе с моей семьей сегодня вечером? Моя дочь Милисент – отличная стряпуха, как вы знаете.
Морган невольно взглянул на картины, висевшие на стене. Оказалось, что их недавно перевесили; портрет Милисент занимал теперь самое почетное место. Белокурая и очень хорошенькая, эта девица, наверное, могла бы стать прекрасной женой. К тому же ему давно следовало жениться и обзавестись детьми – этого требовали семейный долг и его общественное положение.
К сожалению, Милисент совершенно его не привлекала, то есть он не испытывал к ней физического влечения. А впрочем, какое это имеет значение? Ему нужно жениться – а страсть здесь ни при чем.
И если он снова поужинает с Халпернами, то, возможно, найдет в ней хоть что-то привлекательное, чтобы сделать предложение. Так что, может быть, действительно… Морган колебался, и Халперн, человек проницательный, понял его состояние.
– Не нужно торопиться с ответом, Эванс. Милисент всегда будет рада поставить на стол еще один прибор. Но сегодня ужасная жара, и я порядком поджарился. В отеле Ларримора, через дорогу, подают отличный мятный джулеп[3]. Не хотите составить мне компанию?
– С удовольствием, сэр, – кивнул Морган.
Они вышли на улицу, и Морган – уже в который раз! – поймал себя на том, что высматривает стройную зеленоглазую женщину в черном, которой он поклялся отомстить. Но ее нигде не было видно. Да и что ей делать здесь, в Канзас-Сити? Действительно, почему Джордж решил, что Джессамин отправилась сюда? Ведь именно так он сообщает в своей телеграмме… А что в таком случае она делала неделю назад в Омахе? Трудно предположить, чтобы женщина в здравом уме металась по реке Миссури с севера на юг. Нет-нет, Джессамин Тайлер-Эванс никак не могла отправиться в Канзас-Сити.
Июнь 1872года
Морган Эванс подтолкнул лежавший на столе банковский чек к Халперну и, откинувшись на спинке стула, с удовольствием затянулся сигарой. Заметив, с какой поспешностью толстяк спрятал чек, он невольно улыбнулся и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Когда-то и он поражался при виде столь внушительных сумм (только что Морган осуществил очередную закупку боеприпасов для «Донована и сыновей»), но сейчас подобные сделки стали для него таким же привычным делом, как выхватывание «кольта», висевшего у бедра.
Стоя у окна, Морган расправил плечи, затем потянулся – и вдруг нахмурился, услышав как зашуршала бумага, лежавшая в его нагрудном кармане. Слова телеграммы все еще стояли у него перед глазами – такие же тревожные, как утром, когда он их прочел.
БАБУШКА ЭУЛАЛИЯ СЛОМАЛА НОГУ ТЧК НУЖДАЕТСЯ ПОМОЩИ ТЧК МОЖЕШЬ НАЙТИ ДЖЕССАМИН ТЧК УЕХАЛА НАВЕСТИТЬ АРМЕЙСКИХ ДРУЗЕЙ ТЧК МЕСТО И СРОК НЕИЗВЕСТНЫ ТЧК МОЖЕТ В КАНЗАС-СИТИ ТЧК ДЖОРДЖ
Черт бы побрал этого болвана Джорджа! Кузен мог бы и сам поухаживать за бабушкой Эулалией, как ухаживал прежде. И куда могла отправиться Джессамин? Ведь она – почти нищая, живет на пенсию офицерской вдовы и едва сводит концы с концами. При этом она никогда не просила у него денег, жила же в Джексоне, как и в Миссисипи, вместе с бабушкой Эулалией. Неделю назад Морган видел ее мельком в Омахе, но она исчезла, прежде чем он успел разыскать ее следы. Получив телеграмму Джорджа, он телеграфировал в тамошнее отделение «Донована и сыновей», но ее не сумели найти ни в одном из отелей или пансионов. Может, следовало бы обратиться к услугам сыщиков?
– Было очень приятно иметь дело с настоящим джентльменом с Юга, таким, как вы, мистер Эванс, – сказал Халперн. – Не желаете снова поужинать вместе с моей семьей сегодня вечером? Моя дочь Милисент – отличная стряпуха, как вы знаете.
Морган невольно взглянул на картины, висевшие на стене. Оказалось, что их недавно перевесили; портрет Милисент занимал теперь самое почетное место. Белокурая и очень хорошенькая, эта девица, наверное, могла бы стать прекрасной женой. К тому же ему давно следовало жениться и обзавестись детьми – этого требовали семейный долг и его общественное положение.
К сожалению, Милисент совершенно его не привлекала, то есть он не испытывал к ней физического влечения. А впрочем, какое это имеет значение? Ему нужно жениться – а страсть здесь ни при чем.
И если он снова поужинает с Халпернами, то, возможно, найдет в ней хоть что-то привлекательное, чтобы сделать предложение. Так что, может быть, действительно… Морган колебался, и Халперн, человек проницательный, понял его состояние.
– Не нужно торопиться с ответом, Эванс. Милисент всегда будет рада поставить на стол еще один прибор. Но сегодня ужасная жара, и я порядком поджарился. В отеле Ларримора, через дорогу, подают отличный мятный джулеп[3]. Не хотите составить мне компанию?
– С удовольствием, сэр, – кивнул Морган.
Они вышли на улицу, и Морган – уже в который раз! – поймал себя на том, что высматривает стройную зеленоглазую женщину в черном, которой он поклялся отомстить. Но ее нигде не было видно. Да и что ей делать здесь, в Канзас-Сити? Действительно, почему Джордж решил, что Джессамин отправилась сюда? Ведь именно так он сообщает в своей телеграмме… А что в таком случае она делала неделю назад в Омахе? Трудно предположить, чтобы женщина в здравом уме металась по реке Миссури с севера на юг. Нет-нет, Джессамин Тайлер-Эванс никак не могла отправиться в Канзас-Сити.