Уэллс Робин. О, малышка!

   – Моя первая реакция была такой же, – сказал Джейк. – Но потом я передумал. Я не хочу возбуждать дело.
   – Почему, черт побери?
   – Из-за ребенка.
   – Но нельзя, чтобы этот мерзавец остался безнаказанным!
   Сьюзен мягко остановила Тома.
   – Дай ему сказать.
   – Я должен думать о ребенке. – Джейк твердо посмотрел на Тома. – Если мы возбудим дело, то журналисты ухватятся за это. Помешать им мы не в силах. Я не хочу, чтобы появление девочки на свет представили как врачебную ошибку.
   Том, плотно сжав губы, уставился на Джейка:
   – Но ведь это действительно ошибка, черт возьми!
   Джейк постарался, чтобы голос его звучал ровно:
   – Мне понятно, что ты сейчас чувствуешь. Я сам чувствовал то же самое, но когда увидел ее, все изменилось. – Как объяснить, что он пережил, увидев, что на него смотрят его собственные глаза. Он сам всего до конца не понимал, а объяснить вообще ничего не мог. – Она есть. Она ребенок. Мой ребенок. Я не хочу, чтобы впоследствии она считала, что ее появление на свет было нежелательным.
   Глаза Тома сузились.
   – Что ты такое говоришь?
   Джейк глубоко вздохнул. Последние два дня он только об этом и размышлял. Он немного остыл, перестал осуждать Энни за то, что она родила ребенка, которого должна была родить Рейчел, но его намерение играть ключевую роль в жизни малышки не изменилось.
   – Да плевал я на доктора. Я беспокоюсь о моей дочери. Я не собираюсь тратить время и силы, чтобы наказать человека, который помог ее появлению на свет. Я лучше постараюсь стать ей хорошим отцом. Я намерен добиваться прав на ребенка, совместной опеки.
   – Единственное, о чем ты должен думать, так это о том, чтобы под опеку взяли врача. Мы можем этого добиться. Не важно, если он переедет в другой штат.
   – Я уже сказал тебе, что не хочу суда над ним. Я хочу прав на ребенка.
   Том смотрел на Джейка как на сумасшедшего.
   – Ты даже не знаешь наверняка, что это твой ребенок. Может, эту даму отделал кто-то другой.
   – Ребенок похож на меня. Том махнул рукой:
   – Черт, все младенцы похожи друг на друга.
   – Нет, это не так, – нахмурилась Сьюзен и положила свои наманикюренные пальцы на руку Джейка. – Расскажи нам об этой женщине. Ты ее видел?
   Джейк кивнул.
   – Она наверняка сказала, что ребенок твой, чтобы получать алименты, – оскалился Том.
   – Она не сказала, что он мой.
   – Тогда почему ты думаешь иначе?
   – Дай же ему возможность рассказать, как все было, – прервала мужа Сьюзен.
   Джейк глубоко вздохнул:
   – Как я уже объяснял, я узнал ее адрес и имя из компьютера в Центре по лечению бесплодия. Она живет в полутора часах езды отсюда, неподалеку от Бартлсвилла.
   – Значит, ты появился у нее в дверях и заявил, что ты отец ребенка?
   – Нет. Она ждала кого-то еще и приняла меня за него. Том криво усмехнулся:
   – За мужчинами охотится?
   – Том! – Сьюзен с негодованием посмотрела на мужа.
   – Какая женщина может ждать у себя дома мужчину, которого никогда раньше не видела?
   – Да любая, у которой сломался кондиционер или течет бачок, – ответила Сьюзен.
   Том проворчал:
   – Боюсь, Джейк не похож на слесаря.
   – Ну, она могла подумать, что он страховой агент. Не прерывай его.
   Сейчас вряд ли стоило говорить, что Энни гадалка. Ситуация и так грозила выйти из-под контроля.
   – Она ждала приезда внука своей знакомой, – сказал Джейк. – Я какое-то время притворялся, что я – это он и есть, чтобы побольше узнать о ней.
   – Ну и что узнал? – спросил Том.
   – Она сама содержит ранчо с помощью управляющего и сезонных рабочих. Ранчо досталось ей в наследство от дедушки и бабушки.
   – Замужем? – спросила Сьюзен. Джейк покачал головой:
   – Нет, мать-одиночка.
   – Как ты подошел к цели своего визита?
   – Ну, сначала я не стал говорить, что я не внук ее знакомой, а потом сказал, что приехал из клиники по борьбе с бесплодием и что у меня есть основание считать, что ее дочь – мой ребенок. Она была в шоке. Она сказала мне, что я не мог видеть историю болезни и что доноры подписывают контракт, в котором отказываются от всех прав на ребенка. Я объяснил ей, что был не донором, а пациентом. А потом малышка проснулась и вошла в комнату. Когда я увидел ее, ну как бы это сказать… – Джейк наклонился вперед. – Я понял, что она моя. Понял, и все.
   – Как ее зовут? – спросила Сьюзен.
   – Энни Холлистер, – ответил за него Том. – Он уже сказал.
   – Нет, как зовут ребенка?
   – Маделин… – Джейк произнес имя, как произносила его Энни.
   Том нахмурился:
   – Черт побери, Сьюзен, ты как будто бы выбираешь имя для будущей внучки.
   Сьюзен повернулась к нему:
   – Я просто спрашиваю об имени, оно у нее уже есть. Том сжал зубы:
   – Она, черт возьми, не наша внучка.
   – Дочь Джейка – это моя внучка.
   Том уставился на Сьюзен, открыв рот от удивления.
   – Мы даже не знаем наверняка, что это ребенок Джейка.
   – Все легко выяснить с помощью анализов, – сказал Джейк.
   У Тома дернулась щека.
   – Женщина согласна на это?
   – Не совсем.
   – Как она вообще отреагировала?
   – Как я уже говорил, она была потрясена. Она считала, что отцом ребенка является анонимный донор.
   – И чем же дело кончилось?
   – Да не очень-то хорошо. – Джейк провел рукой по лицу. – Боюсь, что я вышел из себя и стал угрожать ей судебным иском. Она буквально пришла в ярость, и тут появился этот самый внук знакомой. Дальше продолжать разговор не имело смысла, поэтому я ушел, но обещал вернуться.
   – И что ты теперь собираешься делать?
   – Еще раз встретиться с ней. Посмотрю, можем ли мы о чем-то договориться. Сначала я хотел потребовать единоличных прав на ребенка, но, поразмыслив, пришел к выводу, что, пожалуй, это повредит девочке. И потом, вряд ли стоит ссориться с матерью, я хочу начать видеться с ребенком незамедлительно.
   Том барабанил пальцами по столу. Он раздраженно нахмурился и медленно покачал головой:
   – Иногда самое лучшее – это не предпринимать ничего. Не будить спящую собаку.
   Джейк почувствовал, что в нем закипает ярость. Его тесть рассуждал, как доктор Уорнер в клинике.
   – Мы ведь говорим не о собаке. Это ребенок. Мой ребенок. Я не могу притворяться, что его не существует.
   – Даже если он твой, ты не несешь за него ответственности.
   – Еще как несу! Если у меня есть дочь, я намерен быть по отношению к ней отцом.
   Сьюзен потрепала Джейка по руке:
   – Это совершенно понятно. – И бросила на мужа умоляющий взгляд. – Мы рады твоему ребенку и будем любить его. Правда, Том?
   Тут, слава Богу – как потом, усаживаясь на заднее сиденье их «кадиллака», вспомнила Сьюзен, – подошел официант. По тому, как засверкали глаза Джейка, она понимала, что он начинает злиться, и боялась, как бы Том не сказал чего-нибудь, о чем может впоследствии пожалеть. Она постаралась перевести разговор на другую тему, но напряжение не покидало их до конца ужина.
   – Я не в силах поверить в это, – сказал Том, выводя их большую машину со стоянки клуба.
   – Да, поразительно, – согласилась Сьюзен, – Джейк с ребенком.
   – Почему Джейк так упорно хочет быть отцом ребенка незнакомой ему женщины?
   – Потому что это и его ребенок.
   – Мы этого не знаем.
   – Он, похоже, абсолютно уверен.
   – Это должен быть, черт возьми, ребенок Рейчел! – Голос Тома был полон горечи. – Врача надо утопить и четвертовать. Наверное, я все-таки поеду во Флориду, найду этого сукина сына и…
   – Ты этим ничего не изменишь.
   В салоне машины воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь жужжанием кондиционера. Том вывел машину из каменных ворот на дорогу.
   – Как мы попали во всю эту кутерьму? Все должно было быть совершенно иначе.
   Сьюзен молча смотрела в окно на супермаркет, мимо которого они проезжали.
   – И я абсолютно не понимаю, как вести себя в данной ситуации, – продолжал Том.
   «Это для него хуже всего», – думала Сьюзен. Он не выносит, когда что-то или кто-то не подчиняется ему. Рейчел была очень на него похожа. Они оба знали, какой должна быть их жизнь, и думали, что в их силах сделать ее такой, какой им хочется. Оба считали, что смогут и должны все в жизни подчинять своим интересам.
   И надо сказать, что чаще всего им это удавалось. Но когда что-то не ладилось, они воспринимали это болезненно.
   Вот тот же пример с бесплодием. С восемнадцати лет их дочь Рейчел полностью управляла своей жизнью, и все шло согласно ее планам. Она блестяще окончила колледж, стала работать в престижной фирме и вскоре вышла замуж за своего школьного друга. Они с Джейком обменялись торжественными клятвами на тщательно продуманной и не менее тщательно исполненной брачной церемонии. Затем два года не хотели заводить детей – все было так, как планировала Рейчел.
   А затем неожиданно возникло препятствие – ее собственное тело.
   – Это нечестно! – бушевала Рейчел, когда гинеколог сказал, что у нее сильнейшей эндометриоз. – Сейчас школьницы повсеместно рожают детей, которые им не нужны и о которых они не смогут заботиться. Джейк и я можем дать ребенку все. Должно быть какое-то решение проблемы!
   И Рейчел начала поиски этого решения, так, как она обычно действовала, – методично, тщательно, настойчиво. Она проконсультировалась у разных врачей и сдала массу анализов. Когда доктора пришли к единому мнению, что у нее непроходимость труб, она тщательно все продумала. Для нее лучше всего было зачать с помощью искусственного оплодотворения. Так они с Джейком стали пациентами Центра по лечению бесплодия.
   Это было непросто, но Рейчел решила все преодолеть. Она прошла курс лечения, который должен был стимулировать работу яичников. Она плохо переносила уколы, но не прекращала. Яйцеклетку должны были оплодотворить с помощью введения спермы хирургическим путем. Сьюзен собиралась в назначенный день поехать вместе с дочерью в клинику.
   Вместо этого она в этот день ее хоронила, хоронила вместе с надеждой на то, что у нее когда-нибудь появятся внуки.
   Глаза Сьюзен наполнились слезами, туманя их и превращая вид за окном машины в расплывчатое пятно. Такое же, какой стала ее жизнь, – мрачной и сюрреалистичной. Депрессия изматывала, Сьюзен стала безразличной ко всему, не желая справляться даже с простейшими вопросами.
   Она посмотрела на мужа. Лоб его прорезала морщина, и в глазах Сьюзен опять появились слезы. Она стала для Тома обузой. Он тоже страдал, и до сих пор страдает. Его реакция на рассказ Джейка показала, какую он до сих пор испытывает боль.
   Именно из-за Тома Сьюзен наконец согласилась обратиться за помощью к медикам. Ее старая школьная подруга Джоан в прошлом месяце приехала из Чикаго навестить своего старого отца. Находясь в Талсе, она позвонила Сьюзен и пригласила ее пообедать с ней. Обеспокоенная тем, как Сьюзен отвечала ей по телефону, Джоан приехала к ним домой и в половине двенадцатого нашла подругу в постели.
   Она выудила у Сьюзен признание, что та уже три месяца не выходит из дома.
   – Сьюзи, дальше так продолжаться не может. – Джоан села на ее кровать, в глазах было тепло и участие. – Нужно, чтобы тебе оказали помощь.
   – Мне никто не может помочь, – ответила Сьюзен. Слезы капали из ее глаз на шелковую пижаму. – Никто не в силах вернуть Рейчел. Все остальное не важно.
   – А как же Том? – спросила Джоан. – Это тоже не важно?
   Вопрос застал Сьюзен врасплох.
   – О нет, конечно. Джоан взяла ее за руку:
   – Том нуждается в тебе, Сьюзен. Ради него ты должна взять себя в руки. Он ведь тоже потерял ребенка. – Затем Джоан вытащила козырную карту. – На тебя не похоже – бросать в беде тех, кого любишь.
   Сьюзен согласилась сходить к врачу. Джоан позвонила доктору своего отца, договорилась о посещении в этот же день и отвезла к нему подругу. Врач диагностировал тяжелую депрессию. Он прописал антидепрессанты и назначил ежедневные посещения.
   Джоан через три дня улетела обратно в Чикаго, но обещала звонить каждый день и проверять, принимает ли Сьюзен лекарства. Через две недели Сьюзен почувствовала себя лучше. Через четыре она уже делала покупки и обедала со старыми друзьями. Через пять играла в теннис.
   – Как там Том? – спросила Джоан по телефону на прошлой неделе.
   – Очень занят. Я его почти не вижу, – ответила Сьюзен. Том занимался сложным делом по антимонопольному вопросу в Далласе, когда Сьюзен только начала проходить курс лечения, и три недели провел в Техасе. Вернувшись в Талсу, он по уши ушел в работу с другим клиентом, помогая ему отразить посягательство на его собственность, и был так занят, что даже не заметил улучшения в состоянии Сьюзен.
   – Ты не думаешь, что следует как-то изменить ситуацию? – спросила Джоан, выслушав Сьюзен.
   – А что ты предлагаешь?
   – Ну, для начала верни его в свою спальню.
   Том перебрался в комнату для гостей девять месяцев назад, когда у Сьюзен началась бессонница. В то время решение казалось правильным: Сьюзен, не спавшая почти до утра, могла читать и не беспокоить его, чтобы он как следует выспался. Позже она стала чувствовать себя одинокой.
   «Но это ощущение одиночества, – грустно думала Сьюзен, – возникло у меня еще до того, как он перебрался в спальню для гостей». Смерть Рейчел убила в Сьюзен интерес ко всему, в том числе и к сексу. Каждый раз, когда Том предпринимал какие-то попытки расшевелить ее, она его останавливала. Через какое-то время он перестал это делать.
   – Я, конечно, не врач, но думаю, что отдельные спальни вредят вашему браку, – сказала Джоан.
   – Я не знаю, – вздохнула Сьюзен в телефонную трубку. – Джанни, я знаю, что это звучит глупо, но, .. – поколебавшись, она продолжила: – Но я не знаю, как вернуть его в свою спальню.
   Джоан засмеялась:
   – А это похоже на езду на велосипеде. У тебя все опять получается, как только ты вновь садишься на него.
   – Ну и как мне начать?
   – Ну, ты можешь попытаться поговорить с ним. – Даже сейчас, в машине, Сьюзен казалось, что она видит улыбку подруги. – Скажи, что соскучилась. Держу пари, он сразу все поймет.
   – Надеюсь, ты права, – ответила Сьюзен. – Иногда мне кажется, что он не просто уходит из дома, что тут дело сложнее.
   Теперь заволновалась Джоан.
   – Ты думаешь, у него кто-то есть? Сьюзен была шокирована.
   – О нет! Это никогда не приходило мне в голову. – Другая женщина? Мысль была чудовищной. – Я просто хотела сказать… что мы потеряли какую-то внутреннюю связь. Мы почти не разговариваем друг с другом. Кажется, мы становимся чужими.
   – Тогда познакомьтесь снова, – настаивала Джоан. – Расскажи ему о том, что ты чувствуешь. А если это не поможет, найди способ показать ему это как-то иначе.
   Поэтому-то Сьюзен и поехала в аэропорт. Она думала, что Том будет приятно удивлен тем, что жена перестала быть затворницей, обрадуется ее общению с друзьями. Она надеялась, что ужин и приятная беседа с Джейком растопят лед, образовавшийся между ней и Томом. Думала, что они будут по дороге домой шутить и смеяться, потом откроют бутылку шампанского, которое она поставила охлаждаться в холодильник, и, прежде чем бокалы будут опустошены, окажутся в объятиях друг друга.
   Таким был ее план. Но потом она увидела, как Том спускается по трапу с высокой привлекательной блондинкой. Том внимательно слушал, что она говорила, так знакомо наклонив голову… И вдруг засмеялся так, как давно не смеялся. Это был молодой сексуальный смех, полнокровный и искренний. Так он смеялся во время их встреч до брака.
   Все это показалось ей странным. Но когда Сьюзен увидела, как Том втягивает живот, когда спутница смотрит на него, как выпрямляет спину… Так поступают мужчины, когда хотят понравиться женщине. Когда Сьюзен поняла это, у нее на затылке зашевелились волосы.
   Сьюзен почувствовала в душе тревогу – странную и пугающую: ей показалось, что она лишняя. У нее возникло желание повернуться и убежать, прежде чем ее заметят. Но Том уже увидел жену, и она показалась себе персонажем из книжки «Любопытный Том», который подглядывает в окошко.
   Том быстро представил ее Келли. Объяснение звучало достаточно убедительно – она тоже адвокат, защищавший в недавнем процессе противоположную сторону. Они встретились на конференции и случайно зарезервировали билеты на один и тот же самолет. Вообще-то во всем этом не было ничего из ряда вон выходящего, ничего необычного, кроме странного пугающего чувства, возникшего в душе Сьюзен.
   Она никогда не была ревнивой. За все тридцать три года их брака она ни разу не усомнилась в верности Тома. Он всегда был прекрасным мужем.
   Но ведь и она до последнего времени была прекрасной женой. А сейчас – вдруг с устрашающей ясностью поняла Сьюзен – превратилась в пустое место.
   «У него кто-то есть?» – звучал у нее в ушах вопрос подруги, когда Том вел машину по их обрамленной дубами улице в северной части Талсы. Том был так не похож на себя – далекий и отстраненный.
   Он въехал на дорожку, ведущую к дому, открыл дверь гаража с помощью автоматического пульта и остановил там машину.
   Сьюзен прошла за ним следом в дом через заднюю дверь. Он бросил ключи на кухонный стол.
   – У меня в холодильнике охлаждается шампанское, – решилась она. – Хочешь?
   – Шампанское? – переспросил он так, как будто она предложила ему закусить броненосцем.
   Сьюзен нервно сжала пальцы. На протяжении всей совместной жизни они всегда отмечали шампанским значительные события – годовщины, Рождество, Новый год.
   – Я… я поставила его в холодильник еще до того, как поехала встречать тебя в аэропорт. Я думала…
   Она сделала шаг навстречу мужу, чувствуя себя непривычно неловко.
   Том настороженно смотрел на нее. Она остановилась и тяжело сглотнула.
   – Послушай… Я знаю, что последнее время была плохой женой. Я была не в себе. Но лекарство помогает мне, и я чувствую себя лучше. Я даже стала спать по ночам.
   Том смотрел в сторону.
   – Рад это слышать.
   У Сьюзен отчаянно забилось сердце. Господи, да это же ее муж. У нее есть полное право на него.
   Собрав все свое мужество, она сделала еще шаг и положила руку ему на грудь.
   – Я… я хочу, чтобы ты вернулся в нашу спальню.
   Том стоял неподвижно, как скала, но она почувствовала, что его сердце у нее под рукой забилось сильнее. Он прокашлялся, как всегда, когда чувствовал себя неловко.
   – Послушай, Сьюзен, я думаю, что сегодня этого делать не стоит. Я взвинчен в связи с тем, что рассказал Джейк. И у меня… э… голова болит. – Том похлопал ее по руке. Его губы изобразили подобие улыбки, но он не смотрел ей в глаза. – Боюсь, что буду ворочаться, вертеться всю ночь и не дам тебе заснуть. Я бы не хотел мешать твоему выздоровлению.
   Он поцеловал ее в щеку, скорее, клюнул по-братски. Сьюзен показалось, что ее сердце разлетается на мелкие кусочки. Она быстро повернулась к нему спиной, стараясь скрыть подступившие к глазам слезы.
   – Ну, я пошла спать. Спокойной ночи.
   Она поторопилась вверх по лестнице в спальню, изо всех сил стараясь подавить рыдания и справиться со страхом, сжимавшим горло.
   Она уже потеряла дочь. А сейчас, Бог мой, неужели она теряет и мужа?

Глава 6

   Джейк, щурясь от утреннего солнца, поднимался по лестнице к входной двери дома Энни. Он выехал из Талсы на рассвете, надеясь застать ее до того, как она займется привычными делами.
   Да и проснулся он очень рано, пробудившись от тяжелого сна, которые Джейк постоянно видел с тех пор, как узнал, что у него есть ребенок. Младенец и щиты, ламы и чайные чашки – все перемешалось в этих снах. Но еще больше его тревожили эротические видения – ему снилась Энни и ее качающиеся груди. Выругавшись сквозь зубы, Джейк отбросил одеяло, встал и принял холодный душ.
   Эта женщина видится ему в снах только из-за ребенка, пытался убедить он себя, стоя под ледяными струями. У них общий ребенок, и тут включается подсознание. Не надо быть доктором психологии, чтобы понять: его разум таким образом сортирует полученную информацию, пытаясь как-то во всем разобраться. Ну и пусть ему снится, что он снимает с ее сияющих волос этот нелепый обруч с птичкой и прикасается к ее роскошным грудям. Это ничего не значит. Совсем ничего.
   Черт, да она вообще-то и не его тип женщины. Джейка привлекали такие женщины, как Рейчел, – собранные, ухоженные, чья внешность отражает их рациональный, логичный, лишенный иллюзий подход к жизни. Его интерес к этой Холлистер объясняется исключительно ребенком.
   Его ребенком. Ему все еще, даже по прошествии двух дней, трудно в это поверить. Ребенок. Дочь. Темноволосая, темноглазая маленькая девочка по имени Маделин, которой уже год и два месяца.
   Он пропустил первый год ее жизни. Первый зубик, первую улыбку, первый шаг. Больше он не пропустит ничего. Потребуется скорее всего не меньше года на решение юридических вопросов, особенно если эта Холлистер будет чинить препятствия. Пока же он должен прийти с ней к какому-то временному соглашению.
   Джейк громко постучал во входную дверь, затем, отступив назад, стал рассматривать розовую герань, росшую рядом. Прошлый раз он разговаривал с Энни не так, как надо, но он это исправит.
   Когда он извинится и как-то все сгладит, то убедит ее взглянуть на произошедшее его глазами. Он ведь опытен в ведении переговоров, а закон на его стороне. Если анализы подтвердят, что это его ребенок, хотя он и так в этом уверен, то он сумеет договориться с Холлистер о совместном воспитании ребенка. Он будет настаивать, что это в интересах их дочери.
   В доме громко залаяла собака, но Энни не отвечала. Может быть, она на заднем дворе кормит животных? Джейк уже хотел обойти дом, как дверь медленно открылась.
   В дверях появилась Энни, на ней было короткое облегающее розовое платье. Лицо бледное, в глазах – выражение боли.
   Джейк сделал шаг вперед:
   – Эй… вы здоровы?
   – Я… нет, я больна. Я не могу с вами разговаривать сейчас.
   – А что случилось?
   – У меня грипп или что-то в этом роде. Пожалуйста, уезжайте.
   Это было что-то похуже, чем грипп. Видно, что ей очень плохо.
   – Что болит?
   – Мой… мой живот. У меня кружится голова, меня тошнит и… – Из дома выскочила собака, а вслед за ней появился ребенок в желтом с белым костюмчике. Энни хотела остановить девочку, но, охнув, схватилась за живот.
   Маделин выкатилась вслед за псом под ноги Джейку. Он сосредоточил внимание на Энни.
   – Вам нужен врач.
   Она попыталась выпрямиться, но не смогла.
   – Пожалуйста, уходите. Разговаривать с вами сегодня мне не по силам.
   Джейк хотел сказать, что ей не по силам и за ребенком присмотреть, но передумал.
   – Как давно вы себя так чувствуете?
   – Это началось вчера, ночью стало хуже, а к утру… – Голос у нее оборвался.
   – Я отвезу вас в больницу, – решительно сказал он.
   – Нет, я не хочу.
   – Тогда вызову «скорую», сами вы не доедете. – Джейк вытащил из кармана мобильный.
   Энни молча смотрела на него. Ей не хотелось в этом признаваться, но он прав. Она чувствует такую слабость и головокружение, что может отключиться в любой момент. Утром она с трудом вынула Маделин из кроватки.
   Но она не может уехать на «скорой». Кто останется с Маделин? Бен и Хелен в Талсе.
   – Где тут ближайшая больница? – спросил Джейк.
   – В Бартлсвилле.
   – Послушайте, не упрямьтесь, я отвезу вас туда. Вы будете там еще до того, как приедет «скорая».
   Энни заколебалась. Его подбородок дрогнул.
   – Послушайте, леди, мы можем препираться, пока вы тут не скончаетесь. Или мы поедем к врачу, и вы расскажете ему, что у вас болит. Если вы хотите, чтобы у вашей дочери была мать, вы поедете со мной.
   Он знал, на какие рычаги нажимать, этот адвокат.
   – Хо… хорошо, но нам нужно взять детское сиденье из моей машины.
   – Еще что-то?
   – Мою сумку и сумку с вещами ребенка. Она на крючке в кухне за дверью.
   Джейк кивнул:
   – Отлично. Давайте посадим вас в машину, потом я заберу вещи.
   Энни оторвалась от двери и сделала шаг вперед. Острая боль пронзила ее с головы до ног. Все расплывалось, перед глазами мелькали красные пятна, круги.
   Она почувствовала, что ее поддерживает рука Джейка.
   – Я вам помогу.
   Рука под крахмальной белой рубашкой была сильной и жесткой.
   Энни изо всех сил вцепилась в нее.
   – Маделин… – пробормотала она.
   – С ней все в порядке. Она сидит на крыльце, пытается поймать собаку за хвост. Я приведу ее в машину, как только посажу вас.
   Джейк подхватил Энни на руки. Она прикасалась своей щекой к его, чувствуя ее грубоватую мягкость и вдыхая слабый запах крема для бритья.
   Джейк отнес ее к машине и стал открывать дверцу. Затем помог сесть, быстро вернулся к крыльцу и подхватил на руки Маделин.
   Малышка заревела.
   – Вот так, – сказал он, устраивая ее на заднем сиденье. Маделин тут же успокоилась, придя в восторг от того, что она в незнакомой машине.
   – Побудь с мамой. Я сейчас вернусь.
   Он вернулся через несколько минут с детским сиденьем и сумками. Пару минут Джейк возился, укрепляя сиденье, потом посадил туда Маделин, и та громко запротестовала.
   Энни прислонилась головой к спинке сиденья, пытаясь не обращать внимания на режущую боль в боку. Джейк завел мотор и выехал на дорогу, подняв столб пыли.
   Борясь с тошнотой, Энни закрыла глаза. Только вчера она размышляла, как бы ей уехать из страны, спрятаться от него. Но сейчас у нее не было выбора. Она больна, как же она больна. Может даже умереть.
   Господи, если она умрет, что же будет с Маделин? Она не может умереть. Она не умрет. Люди ее возраста не умирают от боли в животе, во всяком случае, сейчас, в этом веке.