Уэно Рональд и Асия. Ко(с)мическая опера

   Ну какой же?! Так я до следующего утра не выберу. Правда, гнать меня отсюда не будут, но ночевать в торговом зале не входит в мои намерения. Придется спросить совета.
   Я кашлянул и со всей возможной и невозможной вежливостью обратился к стоящей рядом женщине:
   — Простите, что отвлекаю вас, мадам, но мне нужна помощь — никак не могу выбрать свитер для своего друга. Понимаете, он такой светлый блондин с серыми...
   Женщина обернулась, мягко поправляя мою путаную речь:
   — Если вам угодно обращение на французский манер, то я мадемуазель... — И тут она застыла, проглотив окончание фразы, а темные глаза, казалось, стали еще чернее, хотя затмить своим сиянием блеск роскошных волос так и не смогли.
   — Ты?!
   Я сглотнул. Отступать некуда: сзади — вешалка, в руках — два свитера, передо мной... Взбешенная фурия. Тамико Амано.
   — И как только таких... таких... пускают в приличные места!
   — Госпожа Амано, я...
   — Я буду жаловаться! Эй, позовите директора!
   — Госпожа...
   — Не желаю ничего слышать! Где директор?!
   Ну вот, как всегда. Куда ни приду, нигде не нужен.
   — Всем стоять на местах! Это ограбление!
   Тьфу! Даже в магазин сходить без приключений не могу. Это уже начинает раздражать. На самом деле.
   Парочка крепышей в черном. На физиономиях маски. Можно подумать, когда они проходили внутрь, их биометрические показатели не были сняты и занесены в базу... Идиоты. И на что рассчитывают? Впрочем, если я знаю, каким образом обхитрить аппаратуру, они тоже могут знать.
   — Эй, вы: к вам это тоже относится!
   О, парни заметили меня и Тамико. А была робкая иадежда, что пройдут мимо.
   Тигрица наконец-то прекратила испепелять взглядом меня и обратила свое внимание на грабителей:
   — Да по какому праву...
   — Заткнись, цыпочка, а то хуже будет! — Один из крепышей недвусмысленно погрозил Тамико взведенным «шоддером».
   Глупейший выбор оружия. Во-первых, дешевка, во-вторых, энергетическая имитация пуль выполнена из рук вон плохо: не всякую поверхность пробивают. В-третьих...
   — Да кто ты такой?! — Госпожа Сэна не желает принимать во внимание даже наставленное на нее дуло и делает шаг в сторону грабителей. Наверное, чтобы обезвредить: боевая семейка, ничего не скажешь.
   А дальше события разворачиваются так стремительно, что времени ни на рефлексию, ни на анализ у меня не остается.
   Грабитель, испуганный напором Тамико, нажимает на спусковой крючок, выпуская в пространство торгового зала довольно сильный и совсем не одиночный заряд. Заметьте, в пространство, а не в сестренку моего напарника, потому что я, бросив, к чертовой матери, свитера (вместе с желанием сделать приятное Джею), хватаю Тамико за талию и тяну к себе, освобождая линию выстрела. Госпожа Амано, недовольная моими действиями, к счастью, не успевает вырваться из моих объятий, потому что, срикошетив от штанги, один из импульсов отскакивает в потолок. Потолок... Тьфу!
   Делаю Тамико подсечку и роняю на пол. Вместе с собой, только сам оказываюсь сверху, чтобы принять на свою несчастную спину стеклянный град вдребезги разбитого купола. Угораздило же этого идиота попасть в «точку напряжения»!
   Ошеломленные случившимся грабители замешкались. Ровно на те несколько секунд, которые позволили охранникам магазина справиться с нарушителями спокойствия.
   — М-м-м-м... — раздалось у моего уха. — Я не то чтобы против, но... Может быть, пора встать?
   — А? О да... разумеется.
   Встаю и помогаю Тамико вернуться в вертикальное положение. Неуловимым движением всего тела от пальцев ног до макушки сестра Амано ухитряется привести себя в порядок. Ну, по крайней мере, выглядит она снова сногсшибательно. Я вытряхиваю из волос и из-за шиворота прозрачные осколки.
   Темные глаза глядящей на меня женщины загадочно блестят.
   — Простите, что причинил вам некоторые неудобства...
   — Тебе никогда не говорили, что ты дурак? — прямо и просто вопрошает Тамико.
   Осекаюсь, хлопая ресницами.
   — Ну... говорили.
   — Это хорошо.
   — Хорошо?
   — Конечно. Чем больше знаешь о самом себе, тем лучше. Но речь не об этом. Первый раз вижу человека, который извиняется за то, что спас кому-то жизнь!
   — Я не... это получилось случайно.
   — Да. Разумеется. Случайно. — Палец с обалденным маникюром упирается в мою грудь. — Ты не умеешь врать!
   — Простите еще раз, госпожа Сэна, но не думаю, что вам известны все мои таланты.
   — Да? Надо будет расспросить Амано подробнее... — Она задумчиво ставит галочку в памяти. — Так зачем ты полез меня спасать?
   — Я не лез. Рефлекс, не более.
   — Могу допустить, что первое движение было рефлекторным, — соглашается. — Но от стекла ты закрывал меня вполне осознанно!
   — Неужели?
   — Только не притворяйся! Хоть братец и утверждает, что ты с приветом, твоя голова, когда нужно, работает не хуже швейцарских метрономов!
   — Хм... — Прекращаю изображать идиота. Надоело. Тем более что Тамико не менее пронырлива, чем моя тетушка, и, похоже, раз поставив себе что-либо целью, своего добьется. Даже через мой труп. — Правы вы или нет — какая разница?
   — Большая! Ты рисковал...
   — Я ничем не рисковал! Этот бедолага и так не попал бы туда, куда целился, уж поверьте! В траектории движения импульсов я кое-как разбираюсь.
   — А стекло?
   — Стекло? Закаленное! Оно даже не могло меня порезать. Еще вопросы будут?
   Тамико несколько секунд смотрит на меня, потом улыбается. И как улыбается! Такой я тигрицу Амано еще не видел.
   — Значит, риска не было?
   — Ни малейшего.
   — Чем тогда объяснить твои поступки?
   — Чем вам будет угодно.
   — Ты хотел завоевать мое расположение?
   Последний удар. Ниже пояса. Точнее, был нацелен ниже пояса, но амазонка промахнулась.
   — Зачем?
   — Откуда я знаю? Чтобы подобраться поближе к моему брату, например.
   Я не выдержал и расхохотался:
   — Поближе? Ой, держите меня! На кой мне сдался ваш брат?
   — Кто вас, извращенцев, знает?
   — Ах да, мы ж извращенцы. И как мог забыть? Спешу заверить: мне нет до Амано никакого дела. Со вчерашнего вечера, когда он едва не задушил меня в своих воспоминаниях...
   — Что ты хочешь сказать? — Нахмуренные брови.
   — Услышал песню покойной жены, и... повело парня. Вы бы его к психиатру отвели, что ли. Если он в следующий раз так вырубится на задании, я с ним рядом оказаться не хочу.
   — Почему же?
   — Потому что.
   И как ответить? Потому, что мне неприятны и непонятны переживания типа «любовь-кровь-морковь»? Потому, что я, не удержавшись в рамках, могу ранить нежную психику своего напарника сильнее, чем давняя авария? Потому, что...
   — Я не гожусь в утешители.
   — Да уж. — Тамико небрежным жестом стряхивает с меня прозрачную бусину. — Но ты очень удачно отвлекаешь его от грустных мыслей.
   — Вот как? И здесь меня держат за клоуна...
   — Ты хочешь исполнять другую роль? — Хитрый взгляд сквозь ресницы.
   — Я вообще не хочу играть. Никакие роли.
   — Даже если это кому-то нужно больше жизни?
   — При чем здесь жизнь?
   Перестаю понимать происходящее. Окончательно.
   — Тебе совсем не жаль Амано? — Взгляд становится печальным.
   — Жаль?! Ну, знаете!
   Возмущенно отворачиваюсь и предпринимаю попытку найти выбранные мною свитера в общем бедламе раскуроченного магазина. Тщетно. А потом... Потом меня дергают за рукав:
   — Ты что-то потерял?
   — Да! Подарок!
   — Подарок?
   — Я хотел кое-что купить для...
   — Своего друга, который светлый блондин с чем-то серым? — усмехнулась Тамико. И когда только запомнила мой бред? — Помнится, ты просил помочь. Пошли!
   — Куда?
   — Туда, где ты еще не побывал и не превратил все в руины!
   — Можно подумать, это я...
 

Следственное Управление Службы Безопасности федерации, Третий Корпус, следующее утро.

 
   Дождавшись, когда Паркер водрузит-таки свое вялое спросонья тело на рабочее место, я подошел и положил перед ним пакет. Заспанные глаза непонимающе посмотрели на меня, потом уделили некоторое время разглядыванию лиловой упаковки.
   — Это что?
   — Это... я подумал... в общем, ты же одалживал мне на днях свою, м-м-м, одежду?
   — И? — Ясности в сером взгляде не прибавилось.
   — Неудобно получилось. Кажется, я немного ее... испортил.
   — К чему ты клонишь?
   О, Джей уже заинтересовался! Это плохо. Пора заканчивать бормотание.
   — В качестве компенсации... это тебе. Подарок.
   Молчание.
   — Не бойся, там нет ничего такого.
   — Какого?
   — Ну... э... если не хочешь, я себе возьму!
   Последняя фраза подействовала безотказно: Паркер заграбастал сверток обеими руками.
   — Фигушки! — Раздался треск рвущейся бумаги.
   — Надеюсь, тебе понравится. Я не сам выбирал.
   — Оно и видно!
   Джей восторженно уставился на рубашку.
   — Стопроцентный шелк, натуральный. Цвет тебе как? Нравится?
   Цвет, кстати, чудесный: и не серый, и не голубой, но к белокурым локонам Паркера подошел, как нельзя лучше.
   — Нравится? Нравится?! Да это же настоящее чудо. Мне никто такого не дарил! Иди сюда, я тебя...
   — Может, не надо?
   Не успеваю оказаться вне пределов досягаемости Джея и получаю очень даже горячий поцелуй. Не в губы, потому что в последний момент уворачиваюсь, но очень близко.
   — Светлые ками услышали мои мольбы! — проникновенно-ехидно замечает с порога Амано. — Наконец-то! Неужели Паркер вычеркнул меня из своего сердца?
   — Очень ты мне нужен, когда у меня есть Мо! — Джей показал моему напарнику язык. — Он мне такие подарки дарит... Закачаешься! Все, буду любить только его одного!
   — Может, не надо? Ты это... Примерь лучше: вдруг я с размером ошибся?
   — А это идея... — Блондин разжимает объятия, подхватывает рубашку и уносится в коридор.
   Амано смотрит на меня как-то странно. Очень странно. Можно подумать, его волнует что-то, кроме самого себя.
   — Кстати, тебе посылку принесли. — На мой стол падает сверток. Побольше Джеева.
   — От кого?
   — Понятия не имею. Оставили на проходной, я и взял по пути.
   Разворачиваю обертку. Рисовая бумага? Что за черт?
   Внутри... Ну, я туп, конечно, но не до такой степени, чтобы не узнать в ворохе ткани кимоно. Какое нежное на ощупь! Тоже шелк, наверное. А может, шерсть — сейчас так научились делать и то и другое, что не всегда различишь. Насыщенная лазурь, темная, как вечернее небо в июле. И нежная россыпь крохотных цветов по подолу. Кажется, именно так и выглядит пресловутая сакура.
   И записка. От...
   Узрев знакомый почерк, Амано выхватывает листок бумаги из моих рук.
   — «С благодарностью за сильные объятия днем и теплое общество вечером. И не забудь, что завтра обещал зайти! Все будет скромно и по-семейному. Непременно надень то, что я для тебя присмотрела, — тебе должно пойти. Жду встречи! Твоя тигрица». Что все это значит?!
   — Э... ничего... — улыбаюсь. Надеюсь, что незлорадно.
   — Какие объятия? Какое общество? Почему «тигрица»?!
   Напарник начал надвигаться на меня с явным желанием искалечить.
   — Кто-то упомянул о тиграх? — Заглянувшая в комнату Барбара удивленно обозрела поле начинающегося боя и, естественно, заметила кимоно. — Какая прелесть! Детектив Сэна наконец-то решил заняться образованием своего напарника в сфере культуры народов мира?
   — Скорее, не сам детектив, а его... — Умолкаю, потому что Амано показывает мне за спиной тетушки кулак. Очень страшный кулак.
   — «Его»? О ком идет речь? — переспрашивает тетушка.
   — Да так... — Кулак сжимается до мертвенной белизны костяшек пальцев. — Я тебе потом расскажу.
   — Хорошо... — Барбара подозрительно переводит взгляд с меня на Амано. — Кстати, мальчики, а где Джей? Он до сих пор не сдал отчет.
   — Он... э... немного занят, — поясняю, прислушиваясь к веселому свисту, доносящемуся с той стороны коридора, которая заканчивается холлом с зеркалами во весь рост. — Примеряет обновку.
   — Обновку? Опять? Ладно, придется проинструктировать его о поведении на рабочем месте еще раз. И вас тоже! Или скажете, что ничего не собирались примерять? — Синие глаза ехидно щурятся.
   — Мы отложим примерку. На вечер, — улыбнулся я.
   И отложили. Хотя лучше бы не откладывали.

Эпизод 12
ЗАЛОЖНИК ТРАДИЦИЙ

   Амано Сэна.

Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, комната для отдыха сотрудников Управления, 30 октября 2103 г., после работы.

 
   Моя несчастная жертва взирает на своего мучителя прекрасными, полными отчаяния глазами. Дрожащие ладони безуспешно пытаются оттолкнуть мои уверенные руки от своего тела. Одежда, небрежно сброшенная на пол, придает сцене дополнительный оттенок пикантности...
   — Господи, может, не надо? — Мольба в голосе моего напарника.
   — Я не «Господи»! Поэтому надо!
   Я дергаю за ткань — и кимоно распахивается, естественно!
   — Амано — придурок!
   Ну вот, возвращаемся к реалиям жизни!
   — Да?
   — Ты что творишь?
   — Угу, помню, негодяй и извращенец, — заканчиваю за друга его гневную реплику. — Если оно не закрепляется сейчас, то может сползти в любой момент. Да не бей ты копытом, постой хоть минутку спокойно! Или это такой коварный замысел по соблазнению моей сестрицы?
   Вышеупомянутый вопрос вкупе с кулаком, продемонстрированным во всех возможных ракурсах, действует безотказно: моя вторая половина покорно замирает. Кажется, даже глаза зажмуривает. Я закрепляю края одежды снова и критически озираю свою жер... бр-р-р, своего подопечного. Вроде подол нигде не обвисает. Рукава нормально. Складочки ровные. А если потянуть вот тут... Так, ладно, подоткнем еще раз.
   — Да сколько можно?! — взвивается мой напарник. — Не умеешь, не берись! Ты сам-то, когда последний раз это носил?
   — Десять лет назад, — невозмутимо пожимаю плечами. — А что?
   — Так какого дьявола навязался в помощники, если сам давно забыл, как это делается?!
   Чувствую, что раздражение Мо начинает переливаться через край, как вода из переполненной чаши.
   — Потому что я хотя бы знаю, как это должно выглядеть!
   — Давай булавками заколем, и фиг с ним!
   — Осквернение традиции!
   Грожу пальцем. Ишь чего надумал!
   — Осквернение традиции — это надевать такое на меня! — огрызается замученный мой.
   Вообще, в некотором смысле он прав. Вид исключительно нетрадиционный! Ощущения, наверное, тоже. Скажу по секрету, что наш национальный костюм вообще не предназначен для удобства ношения... никем. Особенно теми, кто надевает его первый раз в жизни. Перед глазами же крайний случай, просто патология какая-то. Нарушение координации движений плюс тотальная неуверенность в себе минус минимальная артистичность — равняется Морган. А ведь надо будет еще рассказать ему, как в этом ходить. Привык, понимаешь, к штанам!
   — У тебя дома что, халата нет? Самого обыкновенного.
   — Нет!
   — А в чем же ты тогда по квартире гуляешь? — любопытствую я. Нет, похоже, без булавок не получится.
   — Ни в чем!
   Кажется, меня сейчас стукнут.
   — Не ожида-а-ал... Смелый выбор! А уж как гостям, наверно, нравится. — Ну как не съязвить на такой ляп? Морган осознает сказанное, и его щеки мгновенно наливаются алой краской. Хорошо гармонирует с лепестками сакуры на шелке, однако!
   — Я хотел сказать, отцепись! Что есть, в том и хожу! Какое твое дело?
   — Сиротинушка... Так и быть! Надо будет порыться в старом тряпье: может, раздобуду парочку поношенных футболок и треников.
   — Ты... Ты!
   Негодование Кейна вступило на новый этап своего развития. Этап, на котором...
   — А ну не смей драться: кимоно испортишь! — Угрожающее шипение с моей стороны, похоже, кое-кому уже до лампочки, и я на всякий случай незаметно отодвигаюсь. — Все, мир! Сейчас последнюю булавочку заколю — и ладушки. Морган, ну не злись, я ж любя! Я тебе новые треники подарю, хочешь?
   — Амано...
   Пауза. Кажется, Мо сражается с последними сомнениями относительно здравомыслия намеченного мероприятия. Причем борется на стороне самих сомнений. Ну уж нет! Никаких поворотов на полпути!
   — Ну что? — ободряюще спрашиваю.
   — Амано!
   — Да в чем дело? — топаю в нетерпении.
   — Слон! Сойди с моих вещей!
   Опс... Гляжу под ноги. Нехорошо. А впрочем, сам и побросал, когда я принялся... Гм. Да, как ни крути, а нехорошо.
   — Возьмем с собой, кинем дома в машинку: к уходу сухие будут и выглаженные, — пытаюсь оправдаться я.
   — Я не собирался идти по улице так! — Морган безутешен.
   — Брось ты! В гостях переодеваться невежливо. Можно подумать, ты стесняешься пройтись по городу в яркой красивой вещице?
   — А навязывать другим свою культуру вежливо?
   — А кто навязывает? — оглядываюсь по сторонам. — Никто. Сам же сказал, что тебе нравится. Или ты полагал, что Тами подарила тебе такое чудо, чтоб на стену повесить и любоваться? Не видел я, конечно, твоего интерьера, но интуитивно чувствую: нет, не впишется!
   — Да я даже не смогу в этом нормально передвигаться!
   Ну, наконец, сдался!
   — Так я научу! Смотри! Главное — не пытаться шагать слишком широко: подол порвешь или, хуже того, развяжется и...
   — Дай я переоденусь обратно!
   Кто-то явно передумал. Ну уж нет.
   — Она грязная. Фу. Пожамканная. Будто волки терзали. — Брезгливо беру двумя пальцами нечто, скорее всего, рубашку, и демонстративно морщу нос. Нет, ну не все так плохо, конечно, но иногда невредно и преувеличить. — Давай выбросим каку?
   — Я т-те выброшу! — Несмотря на мое сопротивление, одежда возвращается к законному хозяину. — А кто ее такой сделал, а? Кто, я спрашиваю? — Удар тряпичным жгутом по моей пояснице.
   — Я заглажу свою вину! — взвываю я. — Милый, я больше не буду! — Еще удар. Я начинаю ржать уже истерически, поскольку представляю, как это смотрится со стороны. Барбары на нас нет. — Дорогой, прости меня, я больше не буду, и вообще, ты неподражаемо выглядишь в этих лепесточках, правда-правда!
   Морган уже тоже не может сохранять серьезность. Да как ее тут сохранишь?
   — Уж что неподражаемо, это точно! — Интонации слегка ядовиты, но голос в целом спокоен. Слабый шлепок — и избиение сходит на нет. — Ладно, постираешь все сам. Слышишь? И еще раз: как в этом ходить, не падая?
   ...Одного сестрица не учла. Обувь. Ни таби^[11], ни гета^[12]. Хрупкая фигурка моего напарника, завернутая кимоно из-под которого выглядывают нелепые ботинки, производит впечатление, скажу я вам! Настолько, что как-то не хочется дополнять его своей скромной персоной. Поэтому, к облегчению Мо, было решено вызвать такси. И все же наш торжественный выход не остался не запечатленным в сознании ряда сотрудников, задержавшихся на рабочем месте. Прекрасно, завтра мы узнаем много нового и интересного.
   — Ничего. — Я в который раз хватаю Мо за руку, не давая споткнуться. — У порога снимешь. Уж босиком-то ты ходить сумеешь?
   — Я уже ни в чем не уверен!
   — Да ладно, освоишься. Чай, не на смотрины едем.
   Судя по тревоге, проскользнувшей в серых глазищах жертвы национальных традиций, эта мысль уже приходила ему в голову. Так-так...
   — А что, может, моя сестренка тебя и присмотрит. Почему бы и нет? Давно пора. А то я уж переживать начинаю за вас двоих.
   — За себя переживай!
   — А я что? Я младше, мне еще рано... хотя минуточку: а как же наше свадебное путешествие на корабле? Помнится, тортик тебе даже понравился. — Я незамедлительно получаю тычок под ребра. Таксист косится на нас с сомнением.
   — Веди себя прилично, дорогой, а то нас высадят!
   Кто бы мог подумать, что существо, способное так больно пинаться, может говорить с таким нежным ангельским укором?
   — Ах ты, лицемер! — возвращаю удар обратно. Тоже исподтишка. Как дети малые... — Я же о тебе радею, сердешный!
   — Да ни за кого ты не радеешь, — отмахивается Морган. — Ни за меня, ни за себя. И за Тамико тоже, будто я тебя не знаю.
   А вот и не знаешь! Любого брата волнует, может ли его сестра на кого-то опереться или нет. И неважно, сильная она или слабая. Старше или младше. Все равно. Другое дело, что лично я уже давно научен горьким опытом не лезть в дела Тамико. Открыто. Но уж поверьте, я всегда знаю, кто ее пассия на настоящий момент времени.
   Касательно Моргана: едва ли ему что-то светит. И почему-то меня это даже не печалит. Наверно, они слишком откровенно не подходят друг другу. Тами... Тами не любит властных мужчин, но презирает слабовольных. А золотой середины, относительно ее сверхдоминантного характера, по-видимому, не существует. Парень, который сильнее ее, никак не меньше чем тиран. А более слабый удостаивается со стороны моей разборчивой сестрицы лишь пренебрежения. С равными же она соревнуется. Здорово, правда? Каким бы ни был мой напарник, все равно не подойдет. Гм, что-то я углубился в психологию совместимости.
   А все же, может, Кейн вне этих категорий? С него станется... Тогда они могли бы и сойтись. Нет, что-то меня эта идея совсем не греет. Морган плюс Тамико? Тами плюс Мо? Как ни крути — не складывается. Интересно, а нравятся ли они друг другу вообще? Сегодняшнее открытие, положа руку на сердце, оставило на душе неприятный осадок. Который настораживает меня больше всего.
   Неужели я не хочу, чтобы они были счастливы? Я что, еще не избавился от подростковых комплексов, которых, кстати, никогда за мной не водилось? В детство впал? Вроде бы все связи сестры, одобрял я их или нет, никогда меня так не задевали. Может, потому, что и она не заводила романов с близкими мне людьми? За кого я, черт возьми, беспокоюсь больше? За Тами? Нет, сестра, когда наступит срок, быстро охладеет и утешит себя подборов нового кандидата. Значит, за Мо. Полгода знакомы, а парень ни разу не засветился в отношениях с кем-либо. Наверняка отказ или, того хуже, разрыв сильно его ранит. Неужели я смогу на это равнодушно смотреть?
   — Мы прибыли!
   Торжественный голос водителя пробудил меня от тягостных раздумий. Старичок наверняка в прошлой жизни зашибал крутые деньги. Дворецким в старой Англии.
   Морган тоже молчал весь остаток дороги. Волнуется, наверно... Волнуется?! Ну уж нет, ты у меня поволнуешься, будь спокоен...
   Когда при выползании из машины Мо снова чуть не порвал подол, в моем мозгу созрел гениальный в своей простоте план, который так и не понадобилось осуществлять, впрочем. Но все по порядку.
   Мы миновали вход на территорию, принадлежащую моей семье — алую арку ворот, за которой простирался небольшой ухоженный парк, и не успели приблизиться к особнячку сестры по дорожке, аккуратно усыпанной галькой (ну просто мозаика, обожаю эту дорожку!), как сработал мой комм.
   — Да, шеф, — отзываюсь максимально жалостливым голосом. Который, зная Барбару, не будет замечен.
   — Я послала вам файл. Как отключусь, немедленно ознакомьтесь — и действуйте.
   Так-так... Это явно не просьба купить ей газету.
   Врубаю трансляцию. Замираем посреди тропинки, склонившись к маленькому серебристому экранчику, на котором... о ками!
   — Внимание!
   Рэнди, весь окровавленный, склоняется над телом Джея Паркера. Жив тот или нет — неизвестно. Голос Барбары, комментирующей происходящее, звучит отрывисто и жестко.
   — Полчаса назад произошло ограбление почтового экспресса, рейс номер... — Я не могу сконцентрировать внимание на цифрах, тем более что понадобятся они исключительно для отчета, который, конечно же, напишет Морган по уже сложившейся традиции. Я воспринимаю только визуальный ряд — маленький межпланетник-почтовик, примостившийся на окраине взлетного поля, оцепление на порядочном расстоянии от него, военные, пресса; мельком показаны носилки с кем-то под светлым покрывалом. Отвратительное темное пятно в центре, лицо закрыто. Еще один. Рэнди, Джей... не может быть!
   — Амано... — Голос напарника переполнен теми же эмоциями.
   — Преступники застрелили охранников, оказавших сопротивление, и взяли в заложники двоих офицеров Управления Федерации, — На экране последовательно возникают снимки Доусона и Паркера. — Состояние здоровья заложников на данный момент неизвестно, ведутся переговоры. За выдачу их живыми противоположная сторона требует немедленной заправки корабля топливом на полную емкость баков и право беспрепятственного взлета с космодрома. — Пауза. — Правительство на такие условия не согласится.
   Ну да, конечно. В последнее время с террористами не принято церемониться, совсем как в Ниппоне^[13] XX века. Безутешной родне, пожалуйста, соболезнования и компенсация. Но никаких шагов навстречу злоумышленникам, никакого компромисса. Если бы не ценности, наверняка перевозимые экспрессом, взорвали бы его, ко всем чертям, вместе с Рэнди и Джеем! В принципе позиция рациональная: количество желающих прочувствовать милость закона постепенно уменьшается, но...
   — Всем оперативникам, ознакомившимся с записью немедленно выехать на место происшествия, космодром «Бета-Си», крайнее запасное поле, и ждать дальнейших указаний.
 
   Отчаянно ломлюсь во входную дверь. Наконец Тамико, вся такая расфуфыренная, в красном кимоно с золотыми журавлями, лениво вплывает в проем.