Страница:
— Ладно. Только недалеко и ненадолго.
— Хай, хай. — С энтузиазмом киваю. — Ближе всего, правда, только кафе-мороженое, а я его не люблю, но...
— Зато я люблю!
Ну и ну! А Кейн-то не дурак повредничать!
— Эх, жизнь моя, жестянка... И на что не пойдешь из любви к напарнику! Ладно, тебе мороженое, мне — Джем из-под него. Бартер?
— А я сегодня с джемом не хочу! Хочу шоколадное! — ехидно мурлыкает он, интонациями до боли напоминая Барбару.
— Тогда мне шоколад из-под него, только не говори, что не ешь мороженое с присыпкой сверху! Пойдем уже, капризуля!
Строго наказав до сих пор ошивающемуся поблизости Паркеру выключить глючную машину по-человечески, а затем не забыть закрыть вверенное помещение, я повел свое «сокровище» на освоение новых охотничьих территорий. Заказав пару сортов шоколадного мороженого (две порици, и обе не себе), я наслаждался видом райского блаженства на кошачьей физиономии, пока...
— И не думай, что этим широким жестом ты завоюешь к себе симпатию, извращенец!
Кто? Я?! Фу! Ну ладно! Все равно сейчас все объяснится, могу же я пока получить минутку реванша? Ну, самую малость!
— Ах, что ты, парень?! Ну, зачем мне твоя симпатия? Посуди сам: если б я пытался тебя соблазнить, я бы...
Ложка с остатками мороженого перекочевывает из онемевшей руки напарника, только что отнявшего ее ото рта, в мою. Терпеть не могу это лакомство, особенно шоколадную разновидность! По-моему, шоколад хорош отдельно, незачем его портить разбавлением в каком-то сомнительном молочном продукте и замораживанием. Людям потом это есть, между прочим, такое холодное! Бр-р-р. Но нравится же отдельным личностям... Например, вот этому, замершему напротив и застывшими глазами взирающему на меня, тщательно вылизывающего столовый прибор. Как зверек на удава. Не знаю, эротично или комично получилось — со стороны виднее, но, судя по всему, определенный эффект возымело! Упс, кажется, и на всех прочих посетителей тоже. А если учесть, сколько среди этих любителей сладкого мелькает знакомых лиц... н-да! А с той блондиночкой в кудряшках мы так мило флиртовали на днях, кажется... Теперь уже не судьба. Возможно, ни с кем уже не судьба. Амано, ты попал.
— Морган, я пошутил, — лихорадочно пытаюсь оправдаться. Похоже, мой напарник в полной отключке. За спиной слышатся смешки. Взгляд Кейна обретает около двух процентов своей осмысленности, следует в соответствующем направлении, зрачки сужаются, затем расширяются, и...
— Морган, сматываемся отсюда! — понимаю, что нельзя терять ни мгновения. Иначе... — Быстро!
Хватаю его за локоть и волоку — да, именно волоку, по-другому и не скажешь, к выходу. Как хорошо, что я сильнее! Не то чтобы он сопротивлялся, но и передвижению не способствовал. Да уж, перестарался я, однозначно. Тем не менее, примерно полквартала мы преодолели сравнительно благополучно, потом к моему соратнику по несчастью, судя по всему, решил вернуться разум.
— Отвали, маньяк сексуальный!
— Да подожди ты! Дай объяснить!
— Ты все уже объяснил!!!
— Я и не начинал! Вон сквер, скамейки. Давай сядем.
— Может, еще и на колени присесть предложишь? По привычке?
— Не предложу! Размечтался!
Кажется, и я начинаю вскипать. Ну, сколько можно! Что за выпускник факультета благородных девиц?
— Ах, ну почему же?! Я был бы так польщен! — А напарника, похоже, вообще несет.
— Ты не в моем вкусе!
С ближайших от входа в дворик скамеек начинают разбегаться старушки.
— Я просто счастлив! Потому что я тебя не-на-ви-жу!
— И это чувство вза-им-но! — И почему нас обоих так переклинило?
— Ну, так пошел вон!
Допрыгались. Дошутились. В коляске у пробегающей мимо темнокожей девушки залился плачем ребенок. Вот ведь мы сволочи! Кейн тоже, наверно, начинает осознавать, чего наговорил, и пытается скрыть неловкость, в упор уставившись на коляску.
— Морган. Послушай, — уже тихо говорю я. — Всего лишь минутку...
— Ну и кто во всем виноват?
— Паркер? — с надеждой вопрошаю я. — Вечно напрыгивает без предупреждения.
— Ты, Амано!
— Но кто мог знать, что ты так болезненно воспринимаешь...
— А как я должен воспринимать? Открываю ваши с ним анкеты, читаю: один — чистокровный гей...
— Абсолютно неверно! Такое по наследству не передается! И... минуточку, как к тебе попали его данные?
— Не придирайся! Один — гей, второй — би.
— Это не так! — Ах, ну да, ты же не знаешь... — Понимаешь ли, я столбики эти заполнял лет восемь назад. Мне было всего двадцать.
— Двадцать? Тебе же двадцать девять!
— По сути, скорее, двадцать восемь. Но это к делу не относится, поверь. Так вот, я, как человек науки, уже тогда прекрасно знал, что восемьдесят процентов народа — бисексуалы. Это дает некоторые эволюционные преимущества... впрочем, опять-таки сейчас это неважно. Ну и логично предположил, что едва ли отношусь к остальным двадцати процентам (а реально, наверно, эта доля еще ниже). Чисто статистически. Да и какая разница — написал и написал. Да и вообще, кто может знать такое наверняка: люди-то меняются. Как говорится, до смерти не будешь уверен. Ты-то сам тоже... чего написал в этой графе?
— Я? Я ее не заполнял! Зачем?
— Как — зачем? Это очень важная информация о человеке и детективе! Тебя могут отправить такое дело расследовать... а если ты в обморок при виде двух целующихся девушек падаешь, то лучше об этом заранее знать, разве нет? У каждого свои слабости. И вообще, чего ты стесняешься: я же тоже читал на тебя досье — не далее как вчера вечером, только от Джея избавился. Так что я знаком с тем, что там написано, все нормально.
— Что там написано?!
Да что это с ним опять? Нервного напарника мне присобачили, ей-богу!
— Э-э-э... Морган Кейн, тридцать лет, профилирующая специальность — аналитическая статистика, попал в Управление четыре года назад, переведен на настоящую службу благодаря адекватным оперативным навыкам, не женат, не был, не состоял...
— Адекватным... Амано, не выводи меня... Ты знаешь, о чем я спрашиваю!
— Неопределенная.
— Чего?!
— В графе «сексуальная ориентация» стоит отметка, «неопределенная». Эй, разве не ты сам это написал? Морган, Морган, ты чего?! Очнись, приятель! Я не собираюсь тащить тебя домой на руках! Хватит нам уже созданного ажиотажа...
А шеф-то у нас с юмором! Я бы даже сказал, с настоящим юморищем! Мало того, что коллекционирует записи и снимки, компрометирующие сотрудников (о чем я никогда не сообщу Моргану — это разобьет ему сердце!), так еще и это. Как говорится, ради красного словца не пожалеет и племянника. А у кого еще есть Доступ кроме партнеров к анкетам друг друга? Конечно, с разрешения начальства. Вот то-то же!
Мы с Морганом договорились спустить выходку Барбары на тормозах: не к стенке ж ее прижимать за это? Кстати, данные на Джея моему напарнику тоже она предоставила наверняка. Но... Ее прижмешь, как же! Проходя по коридору сегодня утром, только поздоровалась и сухо информировала, чтобы мы не забыли ознакомиться с обстоятельствами нового дела. Да-да, прямо на сервере, в нашей папке.
Алиса Ласье, 5 месяцев. Киднеппинг. Обожаю! Всегда куча информации относительно самого похищенного. Даже зачастую известна личность похитителя, обстоятельства кражи. И никогда не знаешь главного — где. Слишком часто раскрытие подобных дел зависит от чистой удачи. Заметил кто-то или не заметил. Запомнил или не запомнил. А еще — когда в расследовании замешаны дети и убитые горем родители, это всегда мерзко. Хотя, а что — приятно? Кошек по канализации ловить и то...
Потираю костяшками пальцев левый висок. Голова с утра чего-то пошаливает, Джей с утра какой-то не такой, невеселый, Барбара тоже... Вы не замечали за собой странную черту: когда у людей, которые нас раздражают, что-то нехорошее случается, это совсем не радует? Радует только то, что в данном случае у нас есть подозреваемый, причем с высокой долей вероятности.
— Мо, выведи на экран данные на эту сбежавшую няню.
— Иди сюда, я уже.
Зависаю над креслом напарника. Ка-а-ами! Да это же... Хотя, может, они мне все на одно лицо?
— Снимков младенца много?
— Родители передали все, что было.
В четыре руки зарываемся в ворох целлографий. Ага, вот мелькнула нужная. Выхватываю из-под носа у Моргана:
— Опиши мне коляску у той девочки, которую мы вчера спугнули в сквере!
— Коляску?
— Да! Ты в нее тогда тупо уставился. Когда мы ссорились.
— Если я уставился тупо, — язвит он, — то как я мог ее запомнить? Кажется, оранжевая. Морковного цвета, с каким-то синим Чебурашкой на боку.
— Вечно все нашего Чу-Чу не признают... Народный герой Страны восходящего солнца, между прочим!
— Еще помню, что с закрытым верхом. И дите орало громко!
— Ну последнее — чрезвычайно ценная информация! Впрочем, поздравляю! — Переворачиваю фото. Боков коляски, конечно, не видно, потому как снимали отнюдь не средство передвижения, а то, что в нем лежит. Но цвет уж точно совпадает. Надо, конечно, уточнить остальное у родителей, но... — Эх, Мо, какие ж мы молодцы! Если б мы не оказались в нужное время в нужном месте... Ребенок-то уже почти два дня как в розыске! Вряд ли похитительница выгуливала ее далеко от места, где затаилась.
— Зачем она ее вообще на улицу вывозила? Да еще в той же коляске?
— Это и внушает надежды. Может, дура, тогда легко найдем и поймаем. А может... Знаешь, приятель, люди далеко не всегда воруют детей корысти ради. У некоторых вот так извращенно родительский инстинкт проявляется. Особенно у женщин. Вот она и выгуливает ребенка, несмотря ни на что. Или оставить не с кем. Впрочем, созвонись-ка с мамашей, пусть точно опишет коляску!
Через полчаса мы уже стояли у входа во вчерашний скверик, примериваясь на одну из скамеек. Мой напарник — с обязательным стаканчиком мороженого какого-то странного ядовитого оттенка зеленого. Снова без джема. Впрочем, сейчас ни на что претендовать не могу: он мне еще прошлый случай наверняка простить не может. Вон как косится! Вспоминает. Да уж, я с ним вовек за этот идиотизм не расплачусь, никаким мороженым, даже если каждый божий день только им кормить и буду.
— Ах, вот вы где? Какая идиллия!
На лавочку рядом с нами плюхается наш дорогой, горячо любимый Джей Паркер. И какого дьявола этот тихий уголок насквозь просматривается со стороны проспекта?
— Паркер, мы на задании.
— Как романтично! Я вам помогу! Эй, Кейн, дай откусить мороженого!
Судя по выражению лица моей второй половины, блондинчику готовы дать откусить разве что кусок каменной плиты. Благо под ногами как раз отколотый валяется.
— Не приставай к ребенку! — покровительственно приобнимаю Мо за плечи. Тотчас же краем глаза ловлю взгляд, свидетельствующий о том, что судьба каменного осколка скорее быть обрушенным мне на черепушку. — Не видишь: он ку-у-ушает...
— Так и я хочу! Амано, не угостите ли де... мнэ-э-э-э... юношу мороженым?
— Да какой ты юноша! Под тридцать, а ума не нажил! — огрызаюсь я.
— Ха, — мой напарник оживляется, — так я тут самый взрослый? Дети, песочница там!
— Вот-вот, — делано всхлипывает Джей. — И зачем он тебе нужен, такой старый... Я все про вас знаю.
— Да ну? — удивляемся мы. Светлые ками[5], да кто не знает-то, после проклятого инцидента в кафе?
— Ну да! Называете друг друга милыми. Отправляетесь под ручку есть мороженое. — А вот здесь ошибка, мы под ручку выходили уже после мороженого! — Ему-то ты готов купить хоть две порции!
— Все, дальше можешь не продолжать, — вздыхаю я.
— Девушка, — в отчаянии я поднимаюсь навстречу тоненькой фигурке со свертком в руках, спешащей через дворик в лучах заходящего солнца, — можно с вами познакомиться?
Краем глаза вижу, как челюсть Паркера падает. Равно как и сверток девушки, который я успеваю, впрочем, подхватить. Что-то мягкое начинает трепыхаться и визжать. Я поднимаю глаза вверх, в темное, безумно испуганное лицо. А может, просто безумное.
— Иначе... я буду вынужден вас задержать!
Самое смешное, лишь, когда подозреваемая была доставлена в Управление, Паркер понял, что происходящее не было репетицией первоапрельской шутки. И когда он сие осознал... Настроение не улучшилось, как ни странно.
Эпизод 5
Звонок отца застал меня на рабочем месте.
Когда на экране проявилось благообразное лицо человека, который просто обязан был быть председателем Совета Директоров какой-нибудь крупной галактической компании или духовным наставником Императорского Дома, а вместо этого избрал своей стезей сохранение хрупкого равновесия между миром и войной... В общем, Увидев отца, я привычно смутился. Не подумайте, что он строг и чрезмерно требователен, хотя это тоже бывает. Просто он всюду, где появляется, естественно и молниеносно занимает главное место — и на детском утреннике, и на заседании у Первого Консула. При этом отец совершенно не стремится никому угождать и никого унижать: лишь с неизменным достоинством принимает оказываемое ему уважение.
— Здравствуй, сын.
— Здравствуй, па.
— Как дела?
Чуть насмешливый прищур светлых (какого именно оттенка — не разобрать) глаз не дает понять, доставляет ли папочке общение со мной удовольствие или, напротив, раздражает.
— Помаленьку.
— Ты сменил место работы?
— Пришлось...
— Барби упоминала, при каких обстоятельствах свершилось сие скорбное событие. — На лице отца нет даже намека на улыбку, но я знаю, что он смеется. Внутри.
— Да уж...
— Тебе нравится?
— Что?
— Отдел.
— Ну-у-у... — Я оглянулся, потом нагнулся к комму и, понизив голос до шепота, заскулил: — Здесь все такие злые и вредные... Они все время меня обижают... Мне так плохо... Забери меня отсюда!
Отец не выдерживает и улыбается. Уголками губ.
— Надо было пристроить тебя в цирк. Клоуном.
— В цирк? Здесь примерно такая же обстановка. И клоунов хватает. — Отодвигаюсь от глазка видеозахвата, позволяя отцу увидеть, как Амано и Джей носятся по нашему общему кабинету друг за другом.
Когда эти профессионалы стипль-чеза завалились, наконец, под стол, снова возвращаюсь к разговору.
— Забавно... — Отец сохраняет на лице выражение, более подходящее священнику, отпевающему покойника. — Рад, что тебе не скучно.
— Скучно?! Да я скоро с ума сойду!
— Пока не сошел, выполни одно поручение. Дочка моего сослуживца сегодня будет у вас проездом. Вместе с презентом от отца в мой адрес. Большая просьба к тебе: забери посылку. Труда это не составит, не вздыхай! Отель «Каталина», до полудня. Портрет девушки прилагается! Довольно давний, но, думаю, признать сможешь.
С этими словами отец отключился, оставив вместо себя на экране яркий снимок. Группа школьниц в форменных костюмчиках и кружевных гольфах. На одну из девиц недвусмысленно указывает жирная стрелка. Так, рассмотрим внимательнее.
Лет пятнадцать, не больше. Роскошная русая коса, очки в элегантной оправе — больше для эффектности, чем для дела. На лице чопорная мина леди в сотом поколении. Красивая. Молоденькая, но уже очень привлекательная.
— Bay! Какая милашка! — Через мое плечо перегнулся Амано, таки избежавший объятий Паркера. — Твоя знакомая?
— Дочь знакомого моего отца.
— Классная девчонка! Слушай, подари картинку, а?
— Зачем?
Амано смотрит на меня с искренним сожалением:
— Ты что, маленький мальчик, чтобы задавать такие глупые вопросы? Догадайся!
— Может, тебе еще и оригинал нужен?
— Где? — Мгновенная заинтересованность, выразившаяся в стойке, живо напомнившей мне охотничью собаку, взявшую след.
— Что — где?
— Где оригинал?
— В отеле «Каталина». Кстати, мне нужно с ней встретиться... До полудня.
— Тогда пора бежать!
— Куда?
— На встречу!
— У меня еще уйма времени...
— А у меня, его совсем нет! Пошли!
Меня сгребают за шкирку и тащат к двери.
— Ты-то куда собрался? — Отбиваться не пытаюсь, потому что мой напарник меня задавит. Если не интеллектом, то массой — наверняка.
— Упустить шанс познакомиться с такой красоткой? — Амано закатывает голубые глаза к потолку. — Да никогда!
— Она же школьница... — робко пытаюсь вернуть его с небес на землю.
— Что б ты понимал в школьницах!
— Ну не топчись на месте!
— Не дергай меня!
— То заявляешь, что должен встретиться, то тянешь время. Уж решайся, наконец!
Я тоскливо посмотрел на дверь отеля. Где-то там, на девятом этаже меня ждет воспитанница частного пансиона. Наверняка с кучей гувернанток. Или дуэний? Нет, по-моему, я опять что-то путаю... Судя по снимку, девица не обделена мужским вниманием и к достигнутому возрасту уже научилась разбираться в сильной половине человечества. А это значит... Мое появление будет граничить с оскорблением ее утонченного вкуса. Особенно если явлюсь под ручку с Амано, который чудесно подчеркивает все мои недостатки. Как-то не хочется ударить в грязь лицом. Знакомые отца все-таки. А я только-только сдал в чистку почти все свои вещи. С сомнением оглядываю изрядно выношенные джинсы и выцветшую клетчатую рубашку. Пугало огородное, модель, снятая с производства.
— Знаешь что... Сходи ты.
— Я? — Амано удивленно моргает.
— Ну да. Возьмешь что полагается, поворкуешь с девушкой. И мне польза, и тебе приятно.
— Сразу бы так! — Он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу. — Скоро не жди!
Это точно. Скоро он не управится. У меня есть как минимум полчаса свободного времени, чтобы... Съесть мороженое, например.
Купив у уличного торговца рожок, заполненный массой пронзительно-фисташкового цвета, я отправился бродить по небольшому парку, разбитому рядом с отелем. В преддверии полудня лавочки были сплошь заняты старушками, присматривающими за стайками внуков и внучек, щебет которых успешно заглушал не только пение птиц, но и все остальные звуки...
В-ж-ж-х-х-х-х-с-с-с-с-с!
Мимо пронеслось нечто аляповатое, не слишком больших габаритов, но унесшее в необозримую даль мороженое, вылетевшее из моей руки после столкновения с этим неопознанным объектом. Больно, черт подери! Пока я массировал ушибленную кисть, мой обидчик пошел на второй круг. Который не смог закончить, потому что снова наткнулся на мою руку. Наткнулся и повис на ней, соскальзывая со скейта. Хулиганское средство передвижения, зашуршав антигравами, остановилось в нескольких метрах от нас.
— Ты чего хватаешься?! — возопила птаха, чей полет безжалостно прервал.
— Нечего носиться сломя голову и калечить тех, кто сказался на пути! — строго сказал я, разглядывая разъяренного любителя катания на скейте.
Ростом мне по плечо. Голенастый. Угловатый. Коленки в ссадинах. Кеды ужасающих размеров — последний всхлип подростковой моды. Необъятные шорты, майка едва ли не длиннее, чем они. Кожаная куртка до пупа... Или до того места, где пуп обязан находиться, взъерошенные патлы всех цветов радуги. Типичный сорванец, удравший с уроков.
— Это кто кого покалечил? — На меня грозно смотрят из-под разноцветной челки.
— Эй, держи его!
В считаные мгновения наш дуэт разрастается в трио: подросток примерно такого же возраста и вида, только одежда, судя по всему, совсем недавно побывала в одном из фонтанов парка.
— Ах ты, гад!
— В чем дело?
— Да я тебя сейчас... — Мокрый тянется к крашеному, но мне почему-то не хочется наблюдать потасовку несовершеннолетних хулиганов.
Делаю шаг навстречу, ловлю запястье и, продолжая движение, поворачиваюсь и бью по сгибу ноги своего противника, тот падает на колени, вопя то ли от злости, то ли от боли, потому что его вывернутая за спину рука вздымается вверх.
— Не — сейчас, и — никого. Понятно? Любую проблему можно решить, не прибегая к насилию. Согласен?
Он выражает свое полное согласие с моими словами поспешным кивком. Отпускаю побелевшее запястье, и парень улепетывает прочь, а я спрашиваю у крашеного:
— Его ты тоже толкнул? В фонтан, полагаю?
— А чего он Люс хотел отнять! — оскорбленно заявляет пацан.
— Люс?
Он запускает правую руку в шевелюру, роется там несколько секунд, потом протягивает мне что-то блестящее и... шевелящееся!
Ящерка. Симпатичная. Меленькие чешуйки отливают на солнце лазурью.
— Твое животное?
— Не-а, папулино. Я ее только прогуливаю.
Кончиком пальца поглаживаю прохладную спинку.
Ящерка настороженно замирает, несколько мгновений словно раздумывает, а потом ловко перебирается мне на руку.
— А ты ей понравился! — констатирует крашеное чудо, глядя, как животинка весело нарезает круги у меня на ладони.
— Ух, ты! Где ты это взял?
Вездесущий Амано. Глаза горят азартом исследователя. Ах да: он же у нас биолог...
— Что-то ты быстро освободился...
— Ее не было в номере, — отмахивается мой напарник и тянет руки к лазоревой спирали. — Дай-ка посмотреть поближе...
Но рептилия смешно фыркает, раздувая складки кожи на шее, и ныряет под рукав моей рубашки. Остренькие коготки царапают кожу, останавливаясь где-то...
— Ой, она уже на груди!
Амано без долгих размышлений следует указанным маршрутом. Трещит ткань. Пуговицы летят во все стороны. Скашиваю взгляд: на левой стороне груди знакомый уже лазоревый росчерк. Вот только... Уже не трехмерный, а плоский, как картинка. Что за...
Пальцы моего напарника пытаются накрыть ящерку. Тщетно. Животинка мигом набирает объем и уносится прочь. Куда-то на спину. Топоток лапок затихает... пониже моей поясницы. Как раз в том самом месте, где начинается...
— Куда она делась?
— Э... Она, видишь ли... — Не знаю, краснеть или бледнеть.
— Где она?
— Какая тебе разница?! Оставь зверя в покое!
— Это не зверь! Это пресмыкающееся! И совершенно легендарное!
— А мне по фигу! Она не желает к тебе идти, понял?
Тем временем пацан бесцеремонно выдергивает сзади рубашку из моих брюк и оттягивает ремень, заглядывая в...
— Угомонилась. Теперь будет спать несколько дней.
— Где? — Амано пытается заглянуть мне за спину, я отскакиваю в сторону, лихорадочно заправляя рубашку на место.
— Руки прочь!
— Да я только посмотрю...
— Извращенец!
Пацан смотрит на нас как на полоумных. В принципе он совершенно прав: нормальные люди так себя не ведут.
— Вот что, парни, у меня времени в обрез, а тут так вышло... Люс давно не отдыхала, поэтому, найдя укромное местечко, сразу заснула. Будить бесполезно. Отрывать лучше не пытаться.
— Я так и буду ходить с ней?! Приятная перспектива, ничего не скажешь.
— Максимум неделю, — утешает пацан. — Потом она проснется, и отдашь ее, сейчас скажу кому...
Роется в карманах, в конце концов, извлекая основательно измятый клочок бумаги.
— Так... Рассветная Аллея, двадцать три семь, Морган Кейн. Запомнил?
Молчу. Амано тоже молчит. Смотрит то на меня, то на пацана.
— Ты чего, язык проглотил?
— Я... Э... Я и есть Морган Кейн.
— Правда? Класс! Вот это повезло, так повезло! Прямо в руки, ну не совсем... — хихикнуло создание. — То-то Люс сразу к тебе прильнула... Она же к твоему генетическому набору приучена.
— К моему?
— Ну, к набору твоего отца! Какая разница? В общем, я свое дело сделала, папаня будет доволен... Пока, парни!
Она (да, теперь уже точно — она) поманила меня пальцем. Я наклонился и получил теплый поцелуй в щеку:
— Спасибо, что заступился!
Миг — и разноцветная фигурка умчалась по направлению к отелю.
Амано подозрительно сузил глаза:
— Заступился? Это когда же ты успел?
— Да... само как-то получилось.
— Так, где прячется ящерка?
Мой напарник начал надвигаться на меня с таким выражением лица, что захотелось исчезнуть.
— В надежном месте!
— В каком именно? — Следует нехорошее уточнение.
— Тебе я его показывать не собираюсь!
Делаю шаг назад.
— А я и не буду спрашивать твоего разрешения! — Амано засучивает рукава.
И что же делать мне? Покориться судьбе в лице переполненного энтузиазмом биолога? Ну, уж нет! Буду спасаться бегством. Если получится.
Эпизод 6
Посудите сами, мой напарник добился-таки отгула! Тот, поощрительный, за успешное проведение боевого приема кейс-об-фейс, был аннулирован Барбарой за что-то, во что не хочу даже вникать — и вот не прошло и двух месяцев тяжкого труда, как парень заработал новый! И, радостно насвистывая, отправился его тратить, не дожидаясь очередных карательных санкций со стороны любящей тетушки. Мы с Паркером — одни на весь отдел. Вокруг ни единой живой души, кроме нас! Как могу, отвлекаю Джея на разбор полетов компьютера... Выходит из рук вон плохо — в Пенелопы[6] я определенно не гожусь. Уже начинаем трепетать: кто — от предвкушения, а кто — от ужаса, как...
— Хай, хай. — С энтузиазмом киваю. — Ближе всего, правда, только кафе-мороженое, а я его не люблю, но...
— Зато я люблю!
Ну и ну! А Кейн-то не дурак повредничать!
— Эх, жизнь моя, жестянка... И на что не пойдешь из любви к напарнику! Ладно, тебе мороженое, мне — Джем из-под него. Бартер?
— А я сегодня с джемом не хочу! Хочу шоколадное! — ехидно мурлыкает он, интонациями до боли напоминая Барбару.
— Тогда мне шоколад из-под него, только не говори, что не ешь мороженое с присыпкой сверху! Пойдем уже, капризуля!
Строго наказав до сих пор ошивающемуся поблизости Паркеру выключить глючную машину по-человечески, а затем не забыть закрыть вверенное помещение, я повел свое «сокровище» на освоение новых охотничьих территорий. Заказав пару сортов шоколадного мороженого (две порици, и обе не себе), я наслаждался видом райского блаженства на кошачьей физиономии, пока...
— И не думай, что этим широким жестом ты завоюешь к себе симпатию, извращенец!
Кто? Я?! Фу! Ну ладно! Все равно сейчас все объяснится, могу же я пока получить минутку реванша? Ну, самую малость!
— Ах, что ты, парень?! Ну, зачем мне твоя симпатия? Посуди сам: если б я пытался тебя соблазнить, я бы...
Ложка с остатками мороженого перекочевывает из онемевшей руки напарника, только что отнявшего ее ото рта, в мою. Терпеть не могу это лакомство, особенно шоколадную разновидность! По-моему, шоколад хорош отдельно, незачем его портить разбавлением в каком-то сомнительном молочном продукте и замораживанием. Людям потом это есть, между прочим, такое холодное! Бр-р-р. Но нравится же отдельным личностям... Например, вот этому, замершему напротив и застывшими глазами взирающему на меня, тщательно вылизывающего столовый прибор. Как зверек на удава. Не знаю, эротично или комично получилось — со стороны виднее, но, судя по всему, определенный эффект возымело! Упс, кажется, и на всех прочих посетителей тоже. А если учесть, сколько среди этих любителей сладкого мелькает знакомых лиц... н-да! А с той блондиночкой в кудряшках мы так мило флиртовали на днях, кажется... Теперь уже не судьба. Возможно, ни с кем уже не судьба. Амано, ты попал.
— Морган, я пошутил, — лихорадочно пытаюсь оправдаться. Похоже, мой напарник в полной отключке. За спиной слышатся смешки. Взгляд Кейна обретает около двух процентов своей осмысленности, следует в соответствующем направлении, зрачки сужаются, затем расширяются, и...
— Морган, сматываемся отсюда! — понимаю, что нельзя терять ни мгновения. Иначе... — Быстро!
Хватаю его за локоть и волоку — да, именно волоку, по-другому и не скажешь, к выходу. Как хорошо, что я сильнее! Не то чтобы он сопротивлялся, но и передвижению не способствовал. Да уж, перестарался я, однозначно. Тем не менее, примерно полквартала мы преодолели сравнительно благополучно, потом к моему соратнику по несчастью, судя по всему, решил вернуться разум.
— Отвали, маньяк сексуальный!
— Да подожди ты! Дай объяснить!
— Ты все уже объяснил!!!
— Я и не начинал! Вон сквер, скамейки. Давай сядем.
— Может, еще и на колени присесть предложишь? По привычке?
— Не предложу! Размечтался!
Кажется, и я начинаю вскипать. Ну, сколько можно! Что за выпускник факультета благородных девиц?
— Ах, ну почему же?! Я был бы так польщен! — А напарника, похоже, вообще несет.
— Ты не в моем вкусе!
С ближайших от входа в дворик скамеек начинают разбегаться старушки.
— Я просто счастлив! Потому что я тебя не-на-ви-жу!
— И это чувство вза-им-но! — И почему нас обоих так переклинило?
— Ну, так пошел вон!
Допрыгались. Дошутились. В коляске у пробегающей мимо темнокожей девушки залился плачем ребенок. Вот ведь мы сволочи! Кейн тоже, наверно, начинает осознавать, чего наговорил, и пытается скрыть неловкость, в упор уставившись на коляску.
— Морган. Послушай, — уже тихо говорю я. — Всего лишь минутку...
Сквер по проспекту Целестианского Союза, 18.15.
— Ну и кто во всем виноват?
— Паркер? — с надеждой вопрошаю я. — Вечно напрыгивает без предупреждения.
— Ты, Амано!
— Но кто мог знать, что ты так болезненно воспринимаешь...
— А как я должен воспринимать? Открываю ваши с ним анкеты, читаю: один — чистокровный гей...
— Абсолютно неверно! Такое по наследству не передается! И... минуточку, как к тебе попали его данные?
— Не придирайся! Один — гей, второй — би.
— Это не так! — Ах, ну да, ты же не знаешь... — Понимаешь ли, я столбики эти заполнял лет восемь назад. Мне было всего двадцать.
— Двадцать? Тебе же двадцать девять!
— По сути, скорее, двадцать восемь. Но это к делу не относится, поверь. Так вот, я, как человек науки, уже тогда прекрасно знал, что восемьдесят процентов народа — бисексуалы. Это дает некоторые эволюционные преимущества... впрочем, опять-таки сейчас это неважно. Ну и логично предположил, что едва ли отношусь к остальным двадцати процентам (а реально, наверно, эта доля еще ниже). Чисто статистически. Да и какая разница — написал и написал. Да и вообще, кто может знать такое наверняка: люди-то меняются. Как говорится, до смерти не будешь уверен. Ты-то сам тоже... чего написал в этой графе?
— Я? Я ее не заполнял! Зачем?
— Как — зачем? Это очень важная информация о человеке и детективе! Тебя могут отправить такое дело расследовать... а если ты в обморок при виде двух целующихся девушек падаешь, то лучше об этом заранее знать, разве нет? У каждого свои слабости. И вообще, чего ты стесняешься: я же тоже читал на тебя досье — не далее как вчера вечером, только от Джея избавился. Так что я знаком с тем, что там написано, все нормально.
— Что там написано?!
Да что это с ним опять? Нервного напарника мне присобачили, ей-богу!
— Э-э-э... Морган Кейн, тридцать лет, профилирующая специальность — аналитическая статистика, попал в Управление четыре года назад, переведен на настоящую службу благодаря адекватным оперативным навыкам, не женат, не был, не состоял...
— Адекватным... Амано, не выводи меня... Ты знаешь, о чем я спрашиваю!
— Неопределенная.
— Чего?!
— В графе «сексуальная ориентация» стоит отметка, «неопределенная». Эй, разве не ты сам это написал? Морган, Морган, ты чего?! Очнись, приятель! Я не собираюсь тащить тебя домой на руках! Хватит нам уже созданного ажиотажа...
Следственное Управление Федерации, Третий Корпус, 1 апреля 2103 г., среда, 16.10.
А шеф-то у нас с юмором! Я бы даже сказал, с настоящим юморищем! Мало того, что коллекционирует записи и снимки, компрометирующие сотрудников (о чем я никогда не сообщу Моргану — это разобьет ему сердце!), так еще и это. Как говорится, ради красного словца не пожалеет и племянника. А у кого еще есть Доступ кроме партнеров к анкетам друг друга? Конечно, с разрешения начальства. Вот то-то же!
Мы с Морганом договорились спустить выходку Барбары на тормозах: не к стенке ж ее прижимать за это? Кстати, данные на Джея моему напарнику тоже она предоставила наверняка. Но... Ее прижмешь, как же! Проходя по коридору сегодня утром, только поздоровалась и сухо информировала, чтобы мы не забыли ознакомиться с обстоятельствами нового дела. Да-да, прямо на сервере, в нашей папке.
Алиса Ласье, 5 месяцев. Киднеппинг. Обожаю! Всегда куча информации относительно самого похищенного. Даже зачастую известна личность похитителя, обстоятельства кражи. И никогда не знаешь главного — где. Слишком часто раскрытие подобных дел зависит от чистой удачи. Заметил кто-то или не заметил. Запомнил или не запомнил. А еще — когда в расследовании замешаны дети и убитые горем родители, это всегда мерзко. Хотя, а что — приятно? Кошек по канализации ловить и то...
Потираю костяшками пальцев левый висок. Голова с утра чего-то пошаливает, Джей с утра какой-то не такой, невеселый, Барбара тоже... Вы не замечали за собой странную черту: когда у людей, которые нас раздражают, что-то нехорошее случается, это совсем не радует? Радует только то, что в данном случае у нас есть подозреваемый, причем с высокой долей вероятности.
— Мо, выведи на экран данные на эту сбежавшую няню.
— Иди сюда, я уже.
Зависаю над креслом напарника. Ка-а-ами! Да это же... Хотя, может, они мне все на одно лицо?
— Снимков младенца много?
— Родители передали все, что было.
В четыре руки зарываемся в ворох целлографий. Ага, вот мелькнула нужная. Выхватываю из-под носа у Моргана:
— Опиши мне коляску у той девочки, которую мы вчера спугнули в сквере!
— Коляску?
— Да! Ты в нее тогда тупо уставился. Когда мы ссорились.
— Если я уставился тупо, — язвит он, — то как я мог ее запомнить? Кажется, оранжевая. Морковного цвета, с каким-то синим Чебурашкой на боку.
— Вечно все нашего Чу-Чу не признают... Народный герой Страны восходящего солнца, между прочим!
— Еще помню, что с закрытым верхом. И дите орало громко!
— Ну последнее — чрезвычайно ценная информация! Впрочем, поздравляю! — Переворачиваю фото. Боков коляски, конечно, не видно, потому как снимали отнюдь не средство передвижения, а то, что в нем лежит. Но цвет уж точно совпадает. Надо, конечно, уточнить остальное у родителей, но... — Эх, Мо, какие ж мы молодцы! Если б мы не оказались в нужное время в нужном месте... Ребенок-то уже почти два дня как в розыске! Вряд ли похитительница выгуливала ее далеко от места, где затаилась.
— Зачем она ее вообще на улицу вывозила? Да еще в той же коляске?
— Это и внушает надежды. Может, дура, тогда легко найдем и поймаем. А может... Знаешь, приятель, люди далеко не всегда воруют детей корысти ради. У некоторых вот так извращенно родительский инстинкт проявляется. Особенно у женщин. Вот она и выгуливает ребенка, несмотря ни на что. Или оставить не с кем. Впрочем, созвонись-ка с мамашей, пусть точно опишет коляску!
Через полчаса мы уже стояли у входа во вчерашний скверик, примериваясь на одну из скамеек. Мой напарник — с обязательным стаканчиком мороженого какого-то странного ядовитого оттенка зеленого. Снова без джема. Впрочем, сейчас ни на что претендовать не могу: он мне еще прошлый случай наверняка простить не может. Вон как косится! Вспоминает. Да уж, я с ним вовек за этот идиотизм не расплачусь, никаким мороженым, даже если каждый божий день только им кормить и буду.
— Ах, вот вы где? Какая идиллия!
На лавочку рядом с нами плюхается наш дорогой, горячо любимый Джей Паркер. И какого дьявола этот тихий уголок насквозь просматривается со стороны проспекта?
— Паркер, мы на задании.
— Как романтично! Я вам помогу! Эй, Кейн, дай откусить мороженого!
Судя по выражению лица моей второй половины, блондинчику готовы дать откусить разве что кусок каменной плиты. Благо под ногами как раз отколотый валяется.
— Не приставай к ребенку! — покровительственно приобнимаю Мо за плечи. Тотчас же краем глаза ловлю взгляд, свидетельствующий о том, что судьба каменного осколка скорее быть обрушенным мне на черепушку. — Не видишь: он ку-у-ушает...
— Так и я хочу! Амано, не угостите ли де... мнэ-э-э-э... юношу мороженым?
— Да какой ты юноша! Под тридцать, а ума не нажил! — огрызаюсь я.
— Ха, — мой напарник оживляется, — так я тут самый взрослый? Дети, песочница там!
— Вот-вот, — делано всхлипывает Джей. — И зачем он тебе нужен, такой старый... Я все про вас знаю.
— Да ну? — удивляемся мы. Светлые ками[5], да кто не знает-то, после проклятого инцидента в кафе?
— Ну да! Называете друг друга милыми. Отправляетесь под ручку есть мороженое. — А вот здесь ошибка, мы под ручку выходили уже после мороженого! — Ему-то ты готов купить хоть две порции!
— Все, дальше можешь не продолжать, — вздыхаю я.
— Девушка, — в отчаянии я поднимаюсь навстречу тоненькой фигурке со свертком в руках, спешащей через дворик в лучах заходящего солнца, — можно с вами познакомиться?
Краем глаза вижу, как челюсть Паркера падает. Равно как и сверток девушки, который я успеваю, впрочем, подхватить. Что-то мягкое начинает трепыхаться и визжать. Я поднимаю глаза вверх, в темное, безумно испуганное лицо. А может, просто безумное.
— Иначе... я буду вынужден вас задержать!
Самое смешное, лишь, когда подозреваемая была доставлена в Управление, Паркер понял, что происходящее не было репетицией первоапрельской шутки. И когда он сие осознал... Настроение не улучшилось, как ни странно.
Эпизод 5
АРИСТОКРАТКА
Морган Кейн.
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, Третий Корпус, май 2103 г., понедельник, утро.
Звонок отца застал меня на рабочем месте.
Когда на экране проявилось благообразное лицо человека, который просто обязан был быть председателем Совета Директоров какой-нибудь крупной галактической компании или духовным наставником Императорского Дома, а вместо этого избрал своей стезей сохранение хрупкого равновесия между миром и войной... В общем, Увидев отца, я привычно смутился. Не подумайте, что он строг и чрезмерно требователен, хотя это тоже бывает. Просто он всюду, где появляется, естественно и молниеносно занимает главное место — и на детском утреннике, и на заседании у Первого Консула. При этом отец совершенно не стремится никому угождать и никого унижать: лишь с неизменным достоинством принимает оказываемое ему уважение.
— Здравствуй, сын.
— Здравствуй, па.
— Как дела?
Чуть насмешливый прищур светлых (какого именно оттенка — не разобрать) глаз не дает понять, доставляет ли папочке общение со мной удовольствие или, напротив, раздражает.
— Помаленьку.
— Ты сменил место работы?
— Пришлось...
— Барби упоминала, при каких обстоятельствах свершилось сие скорбное событие. — На лице отца нет даже намека на улыбку, но я знаю, что он смеется. Внутри.
— Да уж...
— Тебе нравится?
— Что?
— Отдел.
— Ну-у-у... — Я оглянулся, потом нагнулся к комму и, понизив голос до шепота, заскулил: — Здесь все такие злые и вредные... Они все время меня обижают... Мне так плохо... Забери меня отсюда!
Отец не выдерживает и улыбается. Уголками губ.
— Надо было пристроить тебя в цирк. Клоуном.
— В цирк? Здесь примерно такая же обстановка. И клоунов хватает. — Отодвигаюсь от глазка видеозахвата, позволяя отцу увидеть, как Амано и Джей носятся по нашему общему кабинету друг за другом.
Когда эти профессионалы стипль-чеза завалились, наконец, под стол, снова возвращаюсь к разговору.
— Забавно... — Отец сохраняет на лице выражение, более подходящее священнику, отпевающему покойника. — Рад, что тебе не скучно.
— Скучно?! Да я скоро с ума сойду!
— Пока не сошел, выполни одно поручение. Дочка моего сослуживца сегодня будет у вас проездом. Вместе с презентом от отца в мой адрес. Большая просьба к тебе: забери посылку. Труда это не составит, не вздыхай! Отель «Каталина», до полудня. Портрет девушки прилагается! Довольно давний, но, думаю, признать сможешь.
С этими словами отец отключился, оставив вместо себя на экране яркий снимок. Группа школьниц в форменных костюмчиках и кружевных гольфах. На одну из девиц недвусмысленно указывает жирная стрелка. Так, рассмотрим внимательнее.
Лет пятнадцать, не больше. Роскошная русая коса, очки в элегантной оправе — больше для эффектности, чем для дела. На лице чопорная мина леди в сотом поколении. Красивая. Молоденькая, но уже очень привлекательная.
— Bay! Какая милашка! — Через мое плечо перегнулся Амано, таки избежавший объятий Паркера. — Твоя знакомая?
— Дочь знакомого моего отца.
— Классная девчонка! Слушай, подари картинку, а?
— Зачем?
Амано смотрит на меня с искренним сожалением:
— Ты что, маленький мальчик, чтобы задавать такие глупые вопросы? Догадайся!
— Может, тебе еще и оригинал нужен?
— Где? — Мгновенная заинтересованность, выразившаяся в стойке, живо напомнившей мне охотничью собаку, взявшую след.
— Что — где?
— Где оригинал?
— В отеле «Каталина». Кстати, мне нужно с ней встретиться... До полудня.
— Тогда пора бежать!
— Куда?
— На встречу!
— У меня еще уйма времени...
— А у меня, его совсем нет! Пошли!
Меня сгребают за шкирку и тащат к двери.
— Ты-то куда собрался? — Отбиваться не пытаюсь, потому что мой напарник меня задавит. Если не интеллектом, то массой — наверняка.
— Упустить шанс познакомиться с такой красоткой? — Амано закатывает голубые глаза к потолку. — Да никогда!
— Она же школьница... — робко пытаюсь вернуть его с небес на землю.
— Что б ты понимал в школьницах!
У входа в отель «Каталина», 11.30.
— Ну не топчись на месте!
— Не дергай меня!
— То заявляешь, что должен встретиться, то тянешь время. Уж решайся, наконец!
Я тоскливо посмотрел на дверь отеля. Где-то там, на девятом этаже меня ждет воспитанница частного пансиона. Наверняка с кучей гувернанток. Или дуэний? Нет, по-моему, я опять что-то путаю... Судя по снимку, девица не обделена мужским вниманием и к достигнутому возрасту уже научилась разбираться в сильной половине человечества. А это значит... Мое появление будет граничить с оскорблением ее утонченного вкуса. Особенно если явлюсь под ручку с Амано, который чудесно подчеркивает все мои недостатки. Как-то не хочется ударить в грязь лицом. Знакомые отца все-таки. А я только-только сдал в чистку почти все свои вещи. С сомнением оглядываю изрядно выношенные джинсы и выцветшую клетчатую рубашку. Пугало огородное, модель, снятая с производства.
— Знаешь что... Сходи ты.
— Я? — Амано удивленно моргает.
— Ну да. Возьмешь что полагается, поворкуешь с девушкой. И мне польза, и тебе приятно.
— Сразу бы так! — Он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу. — Скоро не жди!
Это точно. Скоро он не управится. У меня есть как минимум полчаса свободного времени, чтобы... Съесть мороженое, например.
Купив у уличного торговца рожок, заполненный массой пронзительно-фисташкового цвета, я отправился бродить по небольшому парку, разбитому рядом с отелем. В преддверии полудня лавочки были сплошь заняты старушками, присматривающими за стайками внуков и внучек, щебет которых успешно заглушал не только пение птиц, но и все остальные звуки...
В-ж-ж-х-х-х-х-с-с-с-с-с!
Мимо пронеслось нечто аляповатое, не слишком больших габаритов, но унесшее в необозримую даль мороженое, вылетевшее из моей руки после столкновения с этим неопознанным объектом. Больно, черт подери! Пока я массировал ушибленную кисть, мой обидчик пошел на второй круг. Который не смог закончить, потому что снова наткнулся на мою руку. Наткнулся и повис на ней, соскальзывая со скейта. Хулиганское средство передвижения, зашуршав антигравами, остановилось в нескольких метрах от нас.
— Ты чего хватаешься?! — возопила птаха, чей полет безжалостно прервал.
— Нечего носиться сломя голову и калечить тех, кто сказался на пути! — строго сказал я, разглядывая разъяренного любителя катания на скейте.
Ростом мне по плечо. Голенастый. Угловатый. Коленки в ссадинах. Кеды ужасающих размеров — последний всхлип подростковой моды. Необъятные шорты, майка едва ли не длиннее, чем они. Кожаная куртка до пупа... Или до того места, где пуп обязан находиться, взъерошенные патлы всех цветов радуги. Типичный сорванец, удравший с уроков.
— Это кто кого покалечил? — На меня грозно смотрят из-под разноцветной челки.
— Эй, держи его!
В считаные мгновения наш дуэт разрастается в трио: подросток примерно такого же возраста и вида, только одежда, судя по всему, совсем недавно побывала в одном из фонтанов парка.
— Ах ты, гад!
— В чем дело?
— Да я тебя сейчас... — Мокрый тянется к крашеному, но мне почему-то не хочется наблюдать потасовку несовершеннолетних хулиганов.
Делаю шаг навстречу, ловлю запястье и, продолжая движение, поворачиваюсь и бью по сгибу ноги своего противника, тот падает на колени, вопя то ли от злости, то ли от боли, потому что его вывернутая за спину рука вздымается вверх.
— Не — сейчас, и — никого. Понятно? Любую проблему можно решить, не прибегая к насилию. Согласен?
Он выражает свое полное согласие с моими словами поспешным кивком. Отпускаю побелевшее запястье, и парень улепетывает прочь, а я спрашиваю у крашеного:
— Его ты тоже толкнул? В фонтан, полагаю?
— А чего он Люс хотел отнять! — оскорбленно заявляет пацан.
— Люс?
Он запускает правую руку в шевелюру, роется там несколько секунд, потом протягивает мне что-то блестящее и... шевелящееся!
Ящерка. Симпатичная. Меленькие чешуйки отливают на солнце лазурью.
— Твое животное?
— Не-а, папулино. Я ее только прогуливаю.
Кончиком пальца поглаживаю прохладную спинку.
Ящерка настороженно замирает, несколько мгновений словно раздумывает, а потом ловко перебирается мне на руку.
— А ты ей понравился! — констатирует крашеное чудо, глядя, как животинка весело нарезает круги у меня на ладони.
— Ух, ты! Где ты это взял?
Вездесущий Амано. Глаза горят азартом исследователя. Ах да: он же у нас биолог...
— Что-то ты быстро освободился...
— Ее не было в номере, — отмахивается мой напарник и тянет руки к лазоревой спирали. — Дай-ка посмотреть поближе...
Но рептилия смешно фыркает, раздувая складки кожи на шее, и ныряет под рукав моей рубашки. Остренькие коготки царапают кожу, останавливаясь где-то...
— Ой, она уже на груди!
Амано без долгих размышлений следует указанным маршрутом. Трещит ткань. Пуговицы летят во все стороны. Скашиваю взгляд: на левой стороне груди знакомый уже лазоревый росчерк. Вот только... Уже не трехмерный, а плоский, как картинка. Что за...
Пальцы моего напарника пытаются накрыть ящерку. Тщетно. Животинка мигом набирает объем и уносится прочь. Куда-то на спину. Топоток лапок затихает... пониже моей поясницы. Как раз в том самом месте, где начинается...
— Куда она делась?
— Э... Она, видишь ли... — Не знаю, краснеть или бледнеть.
— Где она?
— Какая тебе разница?! Оставь зверя в покое!
— Это не зверь! Это пресмыкающееся! И совершенно легендарное!
— А мне по фигу! Она не желает к тебе идти, понял?
Тем временем пацан бесцеремонно выдергивает сзади рубашку из моих брюк и оттягивает ремень, заглядывая в...
— Угомонилась. Теперь будет спать несколько дней.
— Где? — Амано пытается заглянуть мне за спину, я отскакиваю в сторону, лихорадочно заправляя рубашку на место.
— Руки прочь!
— Да я только посмотрю...
— Извращенец!
Пацан смотрит на нас как на полоумных. В принципе он совершенно прав: нормальные люди так себя не ведут.
— Вот что, парни, у меня времени в обрез, а тут так вышло... Люс давно не отдыхала, поэтому, найдя укромное местечко, сразу заснула. Будить бесполезно. Отрывать лучше не пытаться.
— Я так и буду ходить с ней?! Приятная перспектива, ничего не скажешь.
— Максимум неделю, — утешает пацан. — Потом она проснется, и отдашь ее, сейчас скажу кому...
Роется в карманах, в конце концов, извлекая основательно измятый клочок бумаги.
— Так... Рассветная Аллея, двадцать три семь, Морган Кейн. Запомнил?
Молчу. Амано тоже молчит. Смотрит то на меня, то на пацана.
— Ты чего, язык проглотил?
— Я... Э... Я и есть Морган Кейн.
— Правда? Класс! Вот это повезло, так повезло! Прямо в руки, ну не совсем... — хихикнуло создание. — То-то Люс сразу к тебе прильнула... Она же к твоему генетическому набору приучена.
— К моему?
— Ну, к набору твоего отца! Какая разница? В общем, я свое дело сделала, папаня будет доволен... Пока, парни!
Она (да, теперь уже точно — она) поманила меня пальцем. Я наклонился и получил теплый поцелуй в щеку:
— Спасибо, что заступился!
Миг — и разноцветная фигурка умчалась по направлению к отелю.
Амано подозрительно сузил глаза:
— Заступился? Это когда же ты успел?
— Да... само как-то получилось.
— Так, где прячется ящерка?
Мой напарник начал надвигаться на меня с таким выражением лица, что захотелось исчезнуть.
— В надежном месте!
— В каком именно? — Следует нехорошее уточнение.
— Тебе я его показывать не собираюсь!
Делаю шаг назад.
— А я и не буду спрашивать твоего разрешения! — Амано засучивает рукава.
И что же делать мне? Покориться судьбе в лице переполненного энтузиазмом биолога? Ну, уж нет! Буду спасаться бегством. Если получится.
Эпизод 6
РОБОТЫ — ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЦЕННЫЙ МЕХ...
Амано Сэна.
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, Третий Корпус, июнь 2103 г., четверг, накануне обеденного перерыва.
Возвращение Рэндольфа Доусона застало некоторых из нас врасплох.Посудите сами, мой напарник добился-таки отгула! Тот, поощрительный, за успешное проведение боевого приема кейс-об-фейс, был аннулирован Барбарой за что-то, во что не хочу даже вникать — и вот не прошло и двух месяцев тяжкого труда, как парень заработал новый! И, радостно насвистывая, отправился его тратить, не дожидаясь очередных карательных санкций со стороны любящей тетушки. Мы с Паркером — одни на весь отдел. Вокруг ни единой живой души, кроме нас! Как могу, отвлекаю Джея на разбор полетов компьютера... Выходит из рук вон плохо — в Пенелопы[6] я определенно не гожусь. Уже начинаем трепетать: кто — от предвкушения, а кто — от ужаса, как...