Страница:
— Что произошло? — задал вопрос один, преграждая им путь. — Мы слышали взрыв.
Иоланта разрыдалась:
— В святилище… Белый маг… переодетый… сотворил заклятие… мертвые дракониды… взрыв… это ужасно! — Она говорила тоненьким девичьим голоском, разительно отличавшимся от ее грудного контральто.
— Белый маг пытался скрыться, — добавила Китиара. — Но если вы поторопитесь, то успеете его схватить. Он одет как темный жрец. Вы его узнаете по красному шраму на носу.
Драконид не стал больше тратить время на расспросы и послал своих солдат в погоню.
— Быстро соображаешь, — сказала Иоланта на бегу.
— Ты тоже, — откликнулась Китиара.
Они поднялись по винтовой лестнице, ведущей к выходу из подземелий. Путь им то и дело преграждали отряды, бежавшие к месту происшествия. Наконец Кит и Иоланта дошли до конца лестницы и поспешили по очередному коридору к белым воротам.
После нападения на Храм все створы были заперты, ловушки действовали, а у выходов стояли стражи с оружием наготове.
— Ого, — произнесла Китиара. — Этого я не ожидала.
— Не волнуйся, — шепнула Иоланта. — Я сама поговорю с ними.
Она опустила капюшон и повторила свою историю про белого мага. Дракониды знали ведьму Ариакаса, Иоланта была в Храме днем, творя заклятия над изваянием белого дракона, которое должно было убивать каждого, кто пройдет мимо него, ледяным дыханием. Разумеется, она знала пароль, но стражники даже не спросили ее об этом. Однако они заинтересовались ее спутницей.
— Кто это? — Желтые глаза рептилии подозрительно уставились на Китиару.
— Моя провожатая, — ответила Иоланта, беспомощно вздохнула и посмотрела на командира своими влажными фиалковыми глазами. — Коридоры здесь такие запутанные. Они все похожи. Я мгновенно заблудилась.
— Как тебя зовут? — спросил драконид, обращаясь к Китиаре.
Та вспомнила совет ведьмы и начертила в воздухе круг.
— Она дала обет молчания, — объяснила Иоланта.
Драконид смерил взглядом Темную Госпожу, которая стояла, смиренно склонив голову и сжимая в руке окровавленный кинжал, спрятанный в складках мантии. Командир жестом указал им на врата.
Они уже вышли из Храма, когда услышали позади шаги когтистых лап. Кит остановилась и напряглась, готовясь к схватке.
— Госпожа Иоланта! — крикнул драконид. — Командир послал меня спросить, не нужно ли проводить тебя домой. Сейчас на улицах небезопасно.
Иоланта глубоко вздохнула.
— Нет, благодарю, — сказала она. — Не стану отрывать тебя от службы.
Женщины прошли в ворота и, миновав храмовый двор, оказались на улице.
Китиара была свободна. Она вдохнула свежий воздух и посмотрела на ночное усыпанное звездами небо, которое уже не чаяла увидеть. Она чуть с ума не сошла от радости и облегчения, так что едва слышала, что говорит ей ведьма.
— Послушай меня! — Иоланте пришлось ущипнуть Китиару, чтобы завладеть ее вниманием. — Я должна вернуться к Ариакасу. Будет странно, если я не поспешу с этой новостью прямо к нему. Так что у меня мало времени! Куда ты направляешься?
— К моему дракону, — ответила Кит. Иоланта покачала головой:
— Не стоит. Не трать времени. Ариакас отослал всех синих в Соламнию. Он знает, как преданы тебе драконы, и боялся, что, когда они услышат о твоей казни, вспыхнет мятеж.
Китиара тихо выругалась.
Ведьма указала на боковую улочку:
— В конце этой улицы находятся конюшни, где Великий Кхан держит своих коней. Кхурские лошади самые быстрые и лучшие во всем мире, — добавила она с гордостью. — И к тому же они самые умные. Чтобы защитить их от воров, мой народ обучил коней тайному слову. Перед тем как оседлать коня, ты должна произнести это слово. В противном случае он станет брыкаться и кусаться и может даже убить. Ты поняла?
Китиара все поняла. Иоланта сказала тайное слово. Темная Госпожа повторила и кивнула.
— И еще одно, — сказала ведьма, задерживая Повелительницу Драконов, когда та уже собралась уходить.
— Что еще?
Иоланта посмотрела на нее испытующе:
— Ты исполнишь обет? Ты отправишься в Даргаардскую Башню?
Китиара медлила с ответом. Она подумала о жизни в бегах. Ариакас назначит награду, как только узнает о ее исчезновении, и награда эта будет большой. Каждый охотник за головами на Ансалоне бросится разыскивать ее. Она не сможет показаться ни в городе, ни в деревне. Ей придется все время оглядываться, она будет засыпать и просыпаться в страхе.
— Я сдержу свою клятву, — сказала Кит. Иоланта улыбнулась:
— Я так и знала. Тебе понадобится это, когда ты окажешься в Башне.
Ведьма взяла руку Китиары и вложила в нее массивный серебряный браслет, украшенный тремя ониксами. Кит усмехнулась:
— Вижу, что ты желаешь мне победы. А у тебя нет сережек к нему в комплект?
— Что ты знаешь о Лорде Соте? — спросила Иоланта.
— Немного, — призналась Китиара. — Он — Рыцарь Смерти…
— Он может убить тебя одним словом, — сказала ведьма. — Его защищает целое войско мертвецов, но даже если ты пробьешься сквозь их ряды, вряд ли совладаешь с баньши. Их песня настолько ужасна, что, услышав один-единственный звук, ты умрешь от разрыва сердца. Ты не выживешь в Башне и нескольких минут, не то что целую ночь.
Кит перестала усмехаться:
— Значит, этот браслет магический. — Китиара подозрительно посмотрела на драгоценное украшение. — Он сможет меня защитить?
— Он спасет тебя от смертельного страха. К тому же камни помогут отразить магию, но после этого они раскрошатся, и браслет станет бесполезен. Во всяком случае, он поможет тебе дойти до передней двери. Его сила ограничена. Не надевай его просто так.
Китиара сжала подарок в руке.
— Удачи, — добавила Иоланта, положила руку на свое кольцо и начала бормотать заклинание.
— Подожди, Иоланта, — сказала Кит, и ведьма замолчала.
— Ну, что еще?
Китиара не привыкла выражать благодарность. Слова застревали у нее в горле, но все же ей удалось произнести:
— Спасибо.
Иоланта улыбнулась.
— Не забудь о своем обещании, — сказала она и исчезла, ее черные одежды растаяли в ночной мгле.
Китиара поспешила свернуть в проулок. Позади нее раздавались крики и проклятия в адрес белого мага, намеревавшегося взорвать Храм Такхизис.
Темная Госпожа нашла конюшни и выбрала черного коня, прельстившись его могучим сложением, статью и диким блеском в глазах. Она сказала заветное слово. И конь позволил себя оседлать. Через несколько минут она уже выезжала из города.
Китиара направилась на север, к Даргаардской Башне.
В Храме легенда о белом маге настолько овладела воображением служителей Такхизис, что, когда на место происшествия прибыл Ночной Властелин, несколько темных жрецов готовы были поклясться, что стояли рядом с проклятой белой мантией. Темный жрец с обритой головой и красным шрамом поперек лица был задержан отрядом драконидов. Желая отомстить за гибель Тарга, они выпустили ему кишки, не сходя с места, и только потом узнали, что он не владел никакими магическими искусствами. К утру все в Нераке было перевернуто вверх дном, поскольку дракониды обходили дом за домом в поисках теперь никому не известного белого мага.
Убийства в святилище вызвали такую вспышку гнева, что люди потеряли интерес к казни Китиары Ут-Матар. Стражников послали привести ее на Арену Смерти, и только тут выяснилось, что она бежала, воспользовавшись хаосом, царившим в Храме ночью. Гонец, доставивший эту весть Ариакасу, трясся от ужаса, не ожидая для себя ничего, кроме гибели. Ночной Властелин был в ярости и хотел знать, что собирается предпринять император. Пока они разговаривали, ворвался разъяренный Великий Кхан, сообщив, что украли его лучшего скакуна.
Ариакас выслушал эти вести с абсолютным равнодушием, чем немало всех удивил. Он ничего не сказал, не казнил гонца. Молча выслушал гневные речи Ночного Властелина, жалобы Великого Кхана и истерику Иоланты и приказал жрецу, Повелителю и ведьме убираться прочь.
Оставшись один, он принялся мерить шагами зал, размышляя над удивительным совпадением, приведшим белую мантию в святилище в ту самую ночь, когда в подземелье Храма Китиара Ут-Матар ожидала казни.
Император покачал головой и восхищенно произнес:
— Что за женщина! Что за женщина!
9
Бриан очнулся от глубокого сна с чувством непонятной тревоги. Некоторое время он лежал не шевелясь и прислушивался, пока не убедился, что действительно слышит голоса и это ему не приснилось. Они раздались вновь, и, откинув меховые одеяла, рыцарь стал тихо пробираться к выходу, обогнув кучу шкур, под которой смутно угадывались очертания Эрана.
— Что случилось? — пробормотал Длинный Лук.
— Моя очередь сторожить, — прошептал Бриан, и Эран, натянув меховое одеяло, зарылся поглубже в шкуры, из которых состояла его постель.
Гром откинул закрывавшую вход шкуру и вгляделся в темноту. Никто не шевелился, Дерека видно не было. Он настоял, что они будут, как и прежде, сами стоять на часах, хотя Харальд уверил его в том, что кочевники — бдительные стражи. Из стоявшего рядом шатра, в котором разместился Стурм, пробивался луч света. Бриан подкрался ближе.
Ночи в Ледяном Пределе были страшно холодными. Черное небо усыпали звезды. В их серебристом свете Бриан мог видеть все довольно отчетливо, а значит, его тоже могли увидеть, поэтому он отошел поближе к шатру.
Разбудивший его голос принадлежал Лоране, говорившей что-то о Сильванести. Она была в шатре Стурма, и, насколько Гром мог судить по теням, к ним присоединился гном.
Их голоса звучали приглушенно, и Бриан обошел шатер, чтобы послушать, о чем идет речь. Он презирал себя за то, что шпионил за спутниками, которых уже начал считать друзьями, но упоминание о старинном королевстве эльфов усилило его подозрения.
— Мы знаем, — услышал он голос Лораны, обращавшейся к вошедшему Флинту, — тебе снилось Сильванести.
— Видимо, не мне одному? — произнес гном надтреснутым голосом. Он явно был встревожен. — Полагаю, вы хотите, чтобы я рассказал свой сон?
— Нет! — поспешно воскликнул Стурм. — Я вообще не хочу говорить об этом — никогда!
Лорана пробормотала что-то, чего Бриан не смог разобрать.
Он был сбит с толку: они говорили о сновидении, в котором видели Сильванести. Это была какая-то чепуха. Он потоптался на месте, чтобы согреться, и продолжил слушать.
— Мне тоже не хочется рассказывать, — говорил Флинт. — Я только пришел убедиться, что это был всего лишь сон. Он казался очень реальным. И я боялся, что увижу вас…
Бриан услышал шаги и отодвинулся в тень. Мимо него пробежал кендер, он был так взволнован, что не заметил рыцаря. Тас отодвинул шкуру и прополз внутрь:
— Вы ведь говорили о снах? Я не ослышался? Вот мне, например, никогда ничего не снится. Кендеры вообще не видят снов, хотя, наверное, это не так. Ведь даже животным что-то снится…
Гном издал угрожающее рычание, и Тас вернулся к предмету разговора:
— Мне приснился самый фантастический сон! Деревья плакали кровавыми слезами. Жуткие мертвые эльфы убивали людей! На Рейстлине была черная мантия! Это самое невероятное! И ты был там, Стурм. И Лорана, и Флинт. И все были мертвы! В общем, почти все. Рейстлин был живехонек. И еще там был зеленый дракон…
Никто из находившихся в шатре не проронил ни слова. Даже гном молчал, что казалось странным, поскольку Флинт редко позволял кендеру молоть подобную чепуху. Тас умолк. Когда он заговорил вновь, было очевидно, что кендер хочет услышать мнение остальных.
— О зеленом драконе я сказал? А о том, что Рейстлин был одет в черное? Вообще-то ему шло. В своих красных одеждах он, по правде говоря, выглядит немного желтушным, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Очевидно, никто не понимал, поскольку все по-прежнему молчали.
— Ладно, — произнес Тас. — Пойду спать, раз никто больше не хочет слушать. — В его голосе прозвучала надежда, но ему не стали возражать. — Спокойной ночи, — сказал он, выбираясь из шатра.
Недоуменно качая головой, кендер прошел под самым носом у рыцаря, вновь его не заметив и бормоча на ходу:
— Что со всеми такое? Ведь это был всего лишь сон! Хотя, должен сказать, — задумчиво добавил он, — это был самый реальный сон за всю мою жизнь.
Никто внутри шатра не произносил ни слова. Бриану все это показалось странным, но он был рад убедиться, что никто ничего против них не замышляет. Он уже хотел вернуться к себе, когда услышал слова Флинта:
— Ладно, пусть мне снится кошмар, но я не хочу делить свой кошмар с кендером. Отчего всем нам приснился один и тот же сон? Что это значит?
— Странная страна — Сильванести, — задумчиво сказала Лорана.
Свет замерцал внутри шатра, и полог приоткрылся, так что Бриан вновь вынужден был отступить в тень, в надежде, что эльфийка его не заметила.
— Думаешь, он был реальным? — Голос Лораны дрожал. — Они и вправду умерли?
— Мы же здесь, — попробовал успокоить ее Стурм. — Мы-то не умерли. Будем надеяться, что и остальные живы. Может, это и странно звучит, но я чувствую, что они целы и невредимы.
Бриан испугался. Стурм говорил очень уверенно, к тому же это был всего лишь сон. Однако удивительно, что его видели все.
Лорана выскользнула из шатра в ночную тьму. Она несла толстую свечу, и ее пламя освещало лицо девушки. Эльфийка была бледна после потрясения, вызванного кошмаром, и, казалось, не могла сориентироваться, куда идти. Из шатра, расположенного напротив обиталища рыцарей, вышел Гилтанас, так что Бриан оказался в ловушке. Пока они вдвоем стояли там, ему было не вернуться к себе.
— Лорана, я так испугался, мне снилось, что ты мертва, — сказал эльф, подходя к сестре.
— Знаю, — ответила девушка. — Мне снился тот же сон, что и Стурму, и Флинту, и Тасу. Нам всем снились друзья — Танис, Рейстлин и остальные. Сон был ужасным. Но и утешительным. Я знаю, что Танис жив, Гил. Знаю это! И остальные живы. Никто этого не понимает…
Брат и сестра скрылись в шатре, где продолжили беседу. Бриан уже собирался юркнуть к себе, страшно стыдясь своего поступка, как вдруг услышал движение. Гном и рыцарь собрались выйти. Грому вновь пришлось прятаться в темноте, и он поклялся, что в жизни не станет ни за кем шпионить. Он не был для этого создан!
— Спать мне больше не хочется, — сказал Флинт. — Пойду, посторожу.
— Я с тобой, — предложил Стурм.
— Думаю, мы никогда не узнаем, как и почему нам всем приснился один и тот же сон, — пробормотал гном.
— Наверное, да, — согласился Светлый Меч.
Гном вышел из шатра. Стурм готов был последовать за ним, как вдруг нашел что-то на полу, у закрывавшей вход шкуры. Он остановился и поднял это. Вещица сверкала и переливалась сине-белым светом, словно звезда, упавшая с неба прямо в его руку. Светлый Меч стоял, глядя на сверкающий предмет, поворачивая его на ладони. Бриану он был хорошо виден — кристалл, имевший форму звезды. Он излучал волшебное сияние и был умопомрачительно красив.
— Наверное, — повторил Стурм, но теперь уже более задумчиво.
Он сжал кристалл в руке, с благодарностью, что вновь нашел его.
Пройдя мимо шатра Гилтанаса, он услышал голос Лораны и заглянул внутрь. Бриан с радостью нырнул к себе, споткнулся о ногу Эрана и добрался до постели. Однако и оттуда он мог слышать разговор, доносившийся из шатра напротив.
— Лорана, ты можешь мне что-нибудь рассказать об этом? — спросил Стурм.
Бриан услышал тихое восклицание. Гилтанас произнес что-то на эльфийском.
— Стурм, это звездный камень! — удивленно ответила Лорана. — Как он оказался у тебя?
— Мне дала его леди Эльхана перед тем, как мы расстались, — смущенно ответил тот. — Я не хотел его брать, я понимал, что он обладает огромной ценностью, но она настояла…
— Стурм, — сдавленным от волнения голосом произнесла Лорана, — вот и ответ, по крайней мере, частичный. Звездный камень дарят возлюбленным. Он соединяет сердца любящих и их мысли на любом расстоянии. Это духовная связь, которая, как многие верят, длится даже после смерти.
Светлый Меч пробормотал в ответ что-то невнятное, так что Бриан не разобрал слов. Его мысли вернулись к Лиллит — все это время они были не так далеко от нее, — он мог понять чувства Стурма.
— Я никогда не слышал, чтобы звездный камень преподносили в дар человеку, — колко заметил Гилтанас. — Он бесценен. Ты теперь очень богат. Можешь запросто купить небольшое королевство.
— Неужели ты мог подумать, что я когда-нибудь продам его? — спросил Стурм задрожавшим от гнева голосом. — Если так, то ты меня не знаешь!
Некоторое время Гилтанас молчал. Наконец он тихо произнес:
— Я знаю тебя, Стурм Светлый Меч. Я был не прав, говоря это. Пожалуйста, прости меня.
Стурм сказал, что принимает извинения, и вышел из шатра. Когда он уходил, Гилтанас вновь попросил простить его. Стурм ничего не ответил.
Лорана сердито выговаривала брату на эльфийском. Гилтанас, вероятно, оправдывался, но в его голосе слышалось смущение.
Лорана вышла из шатра и побежала за Стурмом…
— Гил не хотел… — начала она.
— Нет, Лорана, хотел, — ответил Светлый Меч. — Возможно, он потом раскаялся в своих жестоких словах, но, когда он произносил их, он сознавал, что именно говорит. — Помолчав, Стурм добавил: — Он ведь хочет завладеть Оком Дракона для своего народа? Я видел, как вьется он вокруг рыцарей. Я знаю, что он шпионил за Дереком. Что знает об этом Оке твой брат?
Лорана судорожно вздохнула. Обвинение Стурма застало ее врасплох.
— Не думаю, что он и вправду что-то знает…
Стурм раздраженно перебил ее:
— Ты все пытаешься загладить, Лорана. Успокаиваешь Дерека. Потворствуешь брату. Стой за себя и за то, во что веришь сама.
— Прости, — сказала она, и Бриан услышал ее шаги по снегу.
— Лорана, — позвал Стурм, уже раскаиваясь в своих словах, — прости меня. После всего, через что ты прошла, я не должен был так говорить с тобой. Благодаря тебе мы вместе. Ты доставила нас сюда.
— Для чего? — спросила девушка. — Чтобы мы все замерзли до смерти?
— Не знаю, — ответил он. — Может, мы здесь по воле Богов.
Оба замолчали — друзья, утешающие друг друга. Потом Лорана заговорила вновь:
— Могу я задать тебе вопрос, перед тем как ты уйдешь?
— Конечно, — ответил Стурм.
— Ты говорил, будто знаешь, что Танис и остальные живы…
— Они не погибли в Тарсисе, как мы боялись. Танис и наши друзья в Сильванести, вместе с леди Эльханой. И хотя они подверглись огромной опасности, в настоящее время целы и невредимы. Я не знаю, откуда мне это известно, но это так, — просто добавил Стурм.
— Это волшебство звездного камня, — догадалась Лорана. — Посредством его леди Эльхана говорит в твоем сердце. Вы связаны навсегда… Стурм, — прошептала она так тихо, что Бриан с трудом разобрал ее слова. — Та человеческая женщина, которую я видела во сне, та, что была с Танисом. Это… Китиара?
Светлый Меч откашлялся. В его голосе звучало смущение.
— Да, это Кит, — хрипло произнес он.
— Ты думаешь… они вместе?
— Скорее всего, нет, Лорана. Когда я последний раз видел Кит, она направлялась в Соламнию. Сомневаюсь, что она в Сильванести. Кит никогда не жаловала эльфов.
Лорана вздохнула так, что даже Бриан мог ее услышать:
— Хотелось бы мне в это верить.
Стурм попытался ободрить ее:
— Во сне мы были все вместе, и мы были в Сильванести. Танис и остальные живы — это самое главное. Но помни, Лорана, что бы ни говорилось — это был всего лишь сон.
— Наверное, ты прав, — ответила эльфийка и, пожелав ему спокойной ночи, вернулась к себе.
Когда девушка проходила мимо шатра Грома, он услышал, как она повторяет: „Волшебный сон…“
Долгое время Бриан лежал с открытыми глазами. Большую часть жизни он прожил, никак не соприкасаясь с магией. К чародеям в Соламнии относились подозрительно. Те, что все же решили жить в их стране — а таких было немного, — держались обособленно. Магов Бриан видел только в детстве на ярмарках, да и то отец утверждал, что все это фокусы и ловкость рук. А что до чуда, которому он стал свидетелем, когда Элистан исцелил раны медведицы, тут Гром не был согласен с Дереком, утверждавшим, что все это мошенничество, но и во вмешательство Богов поверить не мог.
Теперь же Бриан оказался среди людей, окруженных магией с малолетства. Чародей, носивший красную мантию, был товарищем их детских игр. Они принимали магию как часть своей жизни и были убеждены, что видели один и тот же сон из-за блестящего камешка. Даже ворчливый старый гном не сомневался в этом.
Возможно, размышлял Бриан, волшебство заключено не в камне, а в их душах. Их любовь и дружба столь велики, что, даже разлучившись, они по-прежнему вместе в сердцах и в мыслях. День за днем он наблюдал за друзьями и ощущал связывающие их узы. Некогда подобные узы связывали трех юношей, и им мог присниться один и тот же сон. Но все это было в прошлом. Гром надеялся, что во время путешествия старая дружба возродится, но этого не случилось. Война и амбиции, страх и недоверие изменили их, разъединили, вместо того чтобы сплотить. Он, Дерек и Эран стали чужими друг другу.
Из-за подозрительности Дерека Бриан узнал сокровенные тайны тех, кто доверял ему. И хотя все услышанное глубоко впечатлило и тронуло его, он понимал, что это не предназначалось для его ушей. Когда Хранитель Венца вернулся, бормоча, что не доверяет ни гному, ни Светлому Мечу, ни ледяному народу охранять их сон, Грому пришлось сдерживать себя, чтобы не вскочить и не поколотить товарища.
На следующее утро Дерек и Эран отправились к Ледяному Замку, чтобы самим взглянуть на него. В качестве провожатого они взяли внука Раггарта по имени Раггарт.
Раггарт Младший, как все его звали, хотя ему было около тридцати, с радостью вызвался пойти с рыцарями. Раггарт был историком, иначе говоря, сказителем. У ледяного народа не было письменной хроники (мало кто из его представителей умел читать и писать), поэтому все важнейшие события запечатлевались в песнях и преданиях. Раггарт учился у предыдущего сказителя, который умер пятнадцать лет назад. Он сочинял и песни о том, чему стал свидетелем сам, иногда устраивая целые представления, в которых исполнял все роли. Он умел подражать любым звукам, от скрипа полозьев скользящей по льду лодки до криков ссорящихся морских птиц и воя волков, все эти звуки он использовал для того, чтобы оживить свое повествование.
Раггарт Младший предвидел, что к истории племени вот-вот добавится еще один славный эпизод, который он никак не хотел пропустить. Он вручил Дереку набросок помещений Замка, хотя что с ним делать, рыцарь не знал, поскольку не имел намерения входить внутрь. В ответ на вопрос Хранителя Венца, откуда ему известно, что же находится внутри, если сам он никогда там не бывал, Раггарт ответил, что собрал все сведения из песен, сложенных его предком, побывавшим там более трехсот лет назад. Хотя Дерек отнесся к карте скептически, он все же решил, что это лучше, чем ничего. К рыцарям присоединился и Тассельхоф, и вовсе не потому, что его кто-нибудь звал, просто Дерек не видел способа, как избавиться от надоедливого кендера иначе, чем проткнуть его мечом.
Бриан тоже должен был сопровождать товарищей, но он уклонился. Хранитель Венца вовсе не был этому рад и хотел уже приказать Грому идти с ними, но в поведении Бриана появилось что-то бунтарское. Не желая доводить дело до открытого конфликта, Дерек подавил свой гнев и велел ему следить за Светлым Мечом и остальными. В ответ на эти слова Гром мрачно посмотрел на него и вышел, не сказав ни слова.
— Полагаю, наш друг влюбился в эльфийку, — сказал Эрану Дерек неодобрительным тоном, когда они отошли от лагеря. — Придется мне поговорить с ним.
Длинный Лук, видевший, какими взглядами обменивались Бриан и Лиллит, знал, что Хранитель Венца ошибается, но не стал выводить товарища из заблуждения. Пока они следовали по снегу за провожатым, Эран был вынужден выслушать целую лекцию о том, как пагубно влюбляться в кого-либо „не из нашего круга“.
Бриан собирался в одиночестве позавтракать в своем шатре. Лорана, услышав, что он остался в лагере, начала беспокоиться и заглянула справиться о его здоровье. Она была мила и добра, ее забота казалась совершенно искренней. Из-за того что он шпионил за эльфийкой прошлой ночью, Гром показался себе гнуснее самого отъявленного негодяя из тех, что обитают в коллекторе Палантаса. Он не смог не принять приглашение и присоединился к друзьям, собравшимся в шатре вождя.
Этим утром все были гораздо бодрее. Они говорили об отсутствовавших товарищах свободно, без горечи потери, им хотелось знать, где они и чем занимаются. Бриан прикинулся удивленным, услышав радостные известия. Притворяться он не умел, но все были так счастливы, что никто не заметил его смущения.
Разговор постепенно перешел к Оку Дракона. Харальд слушал гостей молча, оставляя собственные соображения при себе. Гилтанас вовсе не делал тайны из того факта, что, по его мнению, Око должно было попасть в руки эльфов.
— Лорд Гунтар поклялся, что Око доставят на Совет Белокамня. Эльфы входят туда… — начал Бриан.
Иоланта разрыдалась:
— В святилище… Белый маг… переодетый… сотворил заклятие… мертвые дракониды… взрыв… это ужасно! — Она говорила тоненьким девичьим голоском, разительно отличавшимся от ее грудного контральто.
— Белый маг пытался скрыться, — добавила Китиара. — Но если вы поторопитесь, то успеете его схватить. Он одет как темный жрец. Вы его узнаете по красному шраму на носу.
Драконид не стал больше тратить время на расспросы и послал своих солдат в погоню.
— Быстро соображаешь, — сказала Иоланта на бегу.
— Ты тоже, — откликнулась Китиара.
Они поднялись по винтовой лестнице, ведущей к выходу из подземелий. Путь им то и дело преграждали отряды, бежавшие к месту происшествия. Наконец Кит и Иоланта дошли до конца лестницы и поспешили по очередному коридору к белым воротам.
После нападения на Храм все створы были заперты, ловушки действовали, а у выходов стояли стражи с оружием наготове.
— Ого, — произнесла Китиара. — Этого я не ожидала.
— Не волнуйся, — шепнула Иоланта. — Я сама поговорю с ними.
Она опустила капюшон и повторила свою историю про белого мага. Дракониды знали ведьму Ариакаса, Иоланта была в Храме днем, творя заклятия над изваянием белого дракона, которое должно было убивать каждого, кто пройдет мимо него, ледяным дыханием. Разумеется, она знала пароль, но стражники даже не спросили ее об этом. Однако они заинтересовались ее спутницей.
— Кто это? — Желтые глаза рептилии подозрительно уставились на Китиару.
— Моя провожатая, — ответила Иоланта, беспомощно вздохнула и посмотрела на командира своими влажными фиалковыми глазами. — Коридоры здесь такие запутанные. Они все похожи. Я мгновенно заблудилась.
— Как тебя зовут? — спросил драконид, обращаясь к Китиаре.
Та вспомнила совет ведьмы и начертила в воздухе круг.
— Она дала обет молчания, — объяснила Иоланта.
Драконид смерил взглядом Темную Госпожу, которая стояла, смиренно склонив голову и сжимая в руке окровавленный кинжал, спрятанный в складках мантии. Командир жестом указал им на врата.
Они уже вышли из Храма, когда услышали позади шаги когтистых лап. Кит остановилась и напряглась, готовясь к схватке.
— Госпожа Иоланта! — крикнул драконид. — Командир послал меня спросить, не нужно ли проводить тебя домой. Сейчас на улицах небезопасно.
Иоланта глубоко вздохнула.
— Нет, благодарю, — сказала она. — Не стану отрывать тебя от службы.
Женщины прошли в ворота и, миновав храмовый двор, оказались на улице.
Китиара была свободна. Она вдохнула свежий воздух и посмотрела на ночное усыпанное звездами небо, которое уже не чаяла увидеть. Она чуть с ума не сошла от радости и облегчения, так что едва слышала, что говорит ей ведьма.
— Послушай меня! — Иоланте пришлось ущипнуть Китиару, чтобы завладеть ее вниманием. — Я должна вернуться к Ариакасу. Будет странно, если я не поспешу с этой новостью прямо к нему. Так что у меня мало времени! Куда ты направляешься?
— К моему дракону, — ответила Кит. Иоланта покачала головой:
— Не стоит. Не трать времени. Ариакас отослал всех синих в Соламнию. Он знает, как преданы тебе драконы, и боялся, что, когда они услышат о твоей казни, вспыхнет мятеж.
Китиара тихо выругалась.
Ведьма указала на боковую улочку:
— В конце этой улицы находятся конюшни, где Великий Кхан держит своих коней. Кхурские лошади самые быстрые и лучшие во всем мире, — добавила она с гордостью. — И к тому же они самые умные. Чтобы защитить их от воров, мой народ обучил коней тайному слову. Перед тем как оседлать коня, ты должна произнести это слово. В противном случае он станет брыкаться и кусаться и может даже убить. Ты поняла?
Китиара все поняла. Иоланта сказала тайное слово. Темная Госпожа повторила и кивнула.
— И еще одно, — сказала ведьма, задерживая Повелительницу Драконов, когда та уже собралась уходить.
— Что еще?
Иоланта посмотрела на нее испытующе:
— Ты исполнишь обет? Ты отправишься в Даргаардскую Башню?
Китиара медлила с ответом. Она подумала о жизни в бегах. Ариакас назначит награду, как только узнает о ее исчезновении, и награда эта будет большой. Каждый охотник за головами на Ансалоне бросится разыскивать ее. Она не сможет показаться ни в городе, ни в деревне. Ей придется все время оглядываться, она будет засыпать и просыпаться в страхе.
— Я сдержу свою клятву, — сказала Кит. Иоланта улыбнулась:
— Я так и знала. Тебе понадобится это, когда ты окажешься в Башне.
Ведьма взяла руку Китиары и вложила в нее массивный серебряный браслет, украшенный тремя ониксами. Кит усмехнулась:
— Вижу, что ты желаешь мне победы. А у тебя нет сережек к нему в комплект?
— Что ты знаешь о Лорде Соте? — спросила Иоланта.
— Немного, — призналась Китиара. — Он — Рыцарь Смерти…
— Он может убить тебя одним словом, — сказала ведьма. — Его защищает целое войско мертвецов, но даже если ты пробьешься сквозь их ряды, вряд ли совладаешь с баньши. Их песня настолько ужасна, что, услышав один-единственный звук, ты умрешь от разрыва сердца. Ты не выживешь в Башне и нескольких минут, не то что целую ночь.
Кит перестала усмехаться:
— Значит, этот браслет магический. — Китиара подозрительно посмотрела на драгоценное украшение. — Он сможет меня защитить?
— Он спасет тебя от смертельного страха. К тому же камни помогут отразить магию, но после этого они раскрошатся, и браслет станет бесполезен. Во всяком случае, он поможет тебе дойти до передней двери. Его сила ограничена. Не надевай его просто так.
Китиара сжала подарок в руке.
— Удачи, — добавила Иоланта, положила руку на свое кольцо и начала бормотать заклинание.
— Подожди, Иоланта, — сказала Кит, и ведьма замолчала.
— Ну, что еще?
Китиара не привыкла выражать благодарность. Слова застревали у нее в горле, но все же ей удалось произнести:
— Спасибо.
Иоланта улыбнулась.
— Не забудь о своем обещании, — сказала она и исчезла, ее черные одежды растаяли в ночной мгле.
Китиара поспешила свернуть в проулок. Позади нее раздавались крики и проклятия в адрес белого мага, намеревавшегося взорвать Храм Такхизис.
Темная Госпожа нашла конюшни и выбрала черного коня, прельстившись его могучим сложением, статью и диким блеском в глазах. Она сказала заветное слово. И конь позволил себя оседлать. Через несколько минут она уже выезжала из города.
Китиара направилась на север, к Даргаардской Башне.
В Храме легенда о белом маге настолько овладела воображением служителей Такхизис, что, когда на место происшествия прибыл Ночной Властелин, несколько темных жрецов готовы были поклясться, что стояли рядом с проклятой белой мантией. Темный жрец с обритой головой и красным шрамом поперек лица был задержан отрядом драконидов. Желая отомстить за гибель Тарга, они выпустили ему кишки, не сходя с места, и только потом узнали, что он не владел никакими магическими искусствами. К утру все в Нераке было перевернуто вверх дном, поскольку дракониды обходили дом за домом в поисках теперь никому не известного белого мага.
Убийства в святилище вызвали такую вспышку гнева, что люди потеряли интерес к казни Китиары Ут-Матар. Стражников послали привести ее на Арену Смерти, и только тут выяснилось, что она бежала, воспользовавшись хаосом, царившим в Храме ночью. Гонец, доставивший эту весть Ариакасу, трясся от ужаса, не ожидая для себя ничего, кроме гибели. Ночной Властелин был в ярости и хотел знать, что собирается предпринять император. Пока они разговаривали, ворвался разъяренный Великий Кхан, сообщив, что украли его лучшего скакуна.
Ариакас выслушал эти вести с абсолютным равнодушием, чем немало всех удивил. Он ничего не сказал, не казнил гонца. Молча выслушал гневные речи Ночного Властелина, жалобы Великого Кхана и истерику Иоланты и приказал жрецу, Повелителю и ведьме убираться прочь.
Оставшись один, он принялся мерить шагами зал, размышляя над удивительным совпадением, приведшим белую мантию в святилище в ту самую ночь, когда в подземелье Храма Китиара Ут-Матар ожидала казни.
Император покачал головой и восхищенно произнес:
— Что за женщина! Что за женщина!
9
Шпион. Сон. Огонь и солнечные зайчики
Бриан очнулся от глубокого сна с чувством непонятной тревоги. Некоторое время он лежал не шевелясь и прислушивался, пока не убедился, что действительно слышит голоса и это ему не приснилось. Они раздались вновь, и, откинув меховые одеяла, рыцарь стал тихо пробираться к выходу, обогнув кучу шкур, под которой смутно угадывались очертания Эрана.
— Что случилось? — пробормотал Длинный Лук.
— Моя очередь сторожить, — прошептал Бриан, и Эран, натянув меховое одеяло, зарылся поглубже в шкуры, из которых состояла его постель.
Гром откинул закрывавшую вход шкуру и вгляделся в темноту. Никто не шевелился, Дерека видно не было. Он настоял, что они будут, как и прежде, сами стоять на часах, хотя Харальд уверил его в том, что кочевники — бдительные стражи. Из стоявшего рядом шатра, в котором разместился Стурм, пробивался луч света. Бриан подкрался ближе.
Ночи в Ледяном Пределе были страшно холодными. Черное небо усыпали звезды. В их серебристом свете Бриан мог видеть все довольно отчетливо, а значит, его тоже могли увидеть, поэтому он отошел поближе к шатру.
Разбудивший его голос принадлежал Лоране, говорившей что-то о Сильванести. Она была в шатре Стурма, и, насколько Гром мог судить по теням, к ним присоединился гном.
Их голоса звучали приглушенно, и Бриан обошел шатер, чтобы послушать, о чем идет речь. Он презирал себя за то, что шпионил за спутниками, которых уже начал считать друзьями, но упоминание о старинном королевстве эльфов усилило его подозрения.
— Мы знаем, — услышал он голос Лораны, обращавшейся к вошедшему Флинту, — тебе снилось Сильванести.
— Видимо, не мне одному? — произнес гном надтреснутым голосом. Он явно был встревожен. — Полагаю, вы хотите, чтобы я рассказал свой сон?
— Нет! — поспешно воскликнул Стурм. — Я вообще не хочу говорить об этом — никогда!
Лорана пробормотала что-то, чего Бриан не смог разобрать.
Он был сбит с толку: они говорили о сновидении, в котором видели Сильванести. Это была какая-то чепуха. Он потоптался на месте, чтобы согреться, и продолжил слушать.
— Мне тоже не хочется рассказывать, — говорил Флинт. — Я только пришел убедиться, что это был всего лишь сон. Он казался очень реальным. И я боялся, что увижу вас…
Бриан услышал шаги и отодвинулся в тень. Мимо него пробежал кендер, он был так взволнован, что не заметил рыцаря. Тас отодвинул шкуру и прополз внутрь:
— Вы ведь говорили о снах? Я не ослышался? Вот мне, например, никогда ничего не снится. Кендеры вообще не видят снов, хотя, наверное, это не так. Ведь даже животным что-то снится…
Гном издал угрожающее рычание, и Тас вернулся к предмету разговора:
— Мне приснился самый фантастический сон! Деревья плакали кровавыми слезами. Жуткие мертвые эльфы убивали людей! На Рейстлине была черная мантия! Это самое невероятное! И ты был там, Стурм. И Лорана, и Флинт. И все были мертвы! В общем, почти все. Рейстлин был живехонек. И еще там был зеленый дракон…
Никто из находившихся в шатре не проронил ни слова. Даже гном молчал, что казалось странным, поскольку Флинт редко позволял кендеру молоть подобную чепуху. Тас умолк. Когда он заговорил вновь, было очевидно, что кендер хочет услышать мнение остальных.
— О зеленом драконе я сказал? А о том, что Рейстлин был одет в черное? Вообще-то ему шло. В своих красных одеждах он, по правде говоря, выглядит немного желтушным, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Очевидно, никто не понимал, поскольку все по-прежнему молчали.
— Ладно, — произнес Тас. — Пойду спать, раз никто больше не хочет слушать. — В его голосе прозвучала надежда, но ему не стали возражать. — Спокойной ночи, — сказал он, выбираясь из шатра.
Недоуменно качая головой, кендер прошел под самым носом у рыцаря, вновь его не заметив и бормоча на ходу:
— Что со всеми такое? Ведь это был всего лишь сон! Хотя, должен сказать, — задумчиво добавил он, — это был самый реальный сон за всю мою жизнь.
Никто внутри шатра не произносил ни слова. Бриану все это показалось странным, но он был рад убедиться, что никто ничего против них не замышляет. Он уже хотел вернуться к себе, когда услышал слова Флинта:
— Ладно, пусть мне снится кошмар, но я не хочу делить свой кошмар с кендером. Отчего всем нам приснился один и тот же сон? Что это значит?
— Странная страна — Сильванести, — задумчиво сказала Лорана.
Свет замерцал внутри шатра, и полог приоткрылся, так что Бриан вновь вынужден был отступить в тень, в надежде, что эльфийка его не заметила.
— Думаешь, он был реальным? — Голос Лораны дрожал. — Они и вправду умерли?
— Мы же здесь, — попробовал успокоить ее Стурм. — Мы-то не умерли. Будем надеяться, что и остальные живы. Может, это и странно звучит, но я чувствую, что они целы и невредимы.
Бриан испугался. Стурм говорил очень уверенно, к тому же это был всего лишь сон. Однако удивительно, что его видели все.
Лорана выскользнула из шатра в ночную тьму. Она несла толстую свечу, и ее пламя освещало лицо девушки. Эльфийка была бледна после потрясения, вызванного кошмаром, и, казалось, не могла сориентироваться, куда идти. Из шатра, расположенного напротив обиталища рыцарей, вышел Гилтанас, так что Бриан оказался в ловушке. Пока они вдвоем стояли там, ему было не вернуться к себе.
— Лорана, я так испугался, мне снилось, что ты мертва, — сказал эльф, подходя к сестре.
— Знаю, — ответила девушка. — Мне снился тот же сон, что и Стурму, и Флинту, и Тасу. Нам всем снились друзья — Танис, Рейстлин и остальные. Сон был ужасным. Но и утешительным. Я знаю, что Танис жив, Гил. Знаю это! И остальные живы. Никто этого не понимает…
Брат и сестра скрылись в шатре, где продолжили беседу. Бриан уже собирался юркнуть к себе, страшно стыдясь своего поступка, как вдруг услышал движение. Гном и рыцарь собрались выйти. Грому вновь пришлось прятаться в темноте, и он поклялся, что в жизни не станет ни за кем шпионить. Он не был для этого создан!
— Спать мне больше не хочется, — сказал Флинт. — Пойду, посторожу.
— Я с тобой, — предложил Стурм.
— Думаю, мы никогда не узнаем, как и почему нам всем приснился один и тот же сон, — пробормотал гном.
— Наверное, да, — согласился Светлый Меч.
Гном вышел из шатра. Стурм готов был последовать за ним, как вдруг нашел что-то на полу, у закрывавшей вход шкуры. Он остановился и поднял это. Вещица сверкала и переливалась сине-белым светом, словно звезда, упавшая с неба прямо в его руку. Светлый Меч стоял, глядя на сверкающий предмет, поворачивая его на ладони. Бриану он был хорошо виден — кристалл, имевший форму звезды. Он излучал волшебное сияние и был умопомрачительно красив.
— Наверное, — повторил Стурм, но теперь уже более задумчиво.
Он сжал кристалл в руке, с благодарностью, что вновь нашел его.
Пройдя мимо шатра Гилтанаса, он услышал голос Лораны и заглянул внутрь. Бриан с радостью нырнул к себе, споткнулся о ногу Эрана и добрался до постели. Однако и оттуда он мог слышать разговор, доносившийся из шатра напротив.
— Лорана, ты можешь мне что-нибудь рассказать об этом? — спросил Стурм.
Бриан услышал тихое восклицание. Гилтанас произнес что-то на эльфийском.
— Стурм, это звездный камень! — удивленно ответила Лорана. — Как он оказался у тебя?
— Мне дала его леди Эльхана перед тем, как мы расстались, — смущенно ответил тот. — Я не хотел его брать, я понимал, что он обладает огромной ценностью, но она настояла…
— Стурм, — сдавленным от волнения голосом произнесла Лорана, — вот и ответ, по крайней мере, частичный. Звездный камень дарят возлюбленным. Он соединяет сердца любящих и их мысли на любом расстоянии. Это духовная связь, которая, как многие верят, длится даже после смерти.
Светлый Меч пробормотал в ответ что-то невнятное, так что Бриан не разобрал слов. Его мысли вернулись к Лиллит — все это время они были не так далеко от нее, — он мог понять чувства Стурма.
— Я никогда не слышал, чтобы звездный камень преподносили в дар человеку, — колко заметил Гилтанас. — Он бесценен. Ты теперь очень богат. Можешь запросто купить небольшое королевство.
— Неужели ты мог подумать, что я когда-нибудь продам его? — спросил Стурм задрожавшим от гнева голосом. — Если так, то ты меня не знаешь!
Некоторое время Гилтанас молчал. Наконец он тихо произнес:
— Я знаю тебя, Стурм Светлый Меч. Я был не прав, говоря это. Пожалуйста, прости меня.
Стурм сказал, что принимает извинения, и вышел из шатра. Когда он уходил, Гилтанас вновь попросил простить его. Стурм ничего не ответил.
Лорана сердито выговаривала брату на эльфийском. Гилтанас, вероятно, оправдывался, но в его голосе слышалось смущение.
Лорана вышла из шатра и побежала за Стурмом…
— Гил не хотел… — начала она.
— Нет, Лорана, хотел, — ответил Светлый Меч. — Возможно, он потом раскаялся в своих жестоких словах, но, когда он произносил их, он сознавал, что именно говорит. — Помолчав, Стурм добавил: — Он ведь хочет завладеть Оком Дракона для своего народа? Я видел, как вьется он вокруг рыцарей. Я знаю, что он шпионил за Дереком. Что знает об этом Оке твой брат?
Лорана судорожно вздохнула. Обвинение Стурма застало ее врасплох.
— Не думаю, что он и вправду что-то знает…
Стурм раздраженно перебил ее:
— Ты все пытаешься загладить, Лорана. Успокаиваешь Дерека. Потворствуешь брату. Стой за себя и за то, во что веришь сама.
— Прости, — сказала она, и Бриан услышал ее шаги по снегу.
— Лорана, — позвал Стурм, уже раскаиваясь в своих словах, — прости меня. После всего, через что ты прошла, я не должен был так говорить с тобой. Благодаря тебе мы вместе. Ты доставила нас сюда.
— Для чего? — спросила девушка. — Чтобы мы все замерзли до смерти?
— Не знаю, — ответил он. — Может, мы здесь по воле Богов.
Оба замолчали — друзья, утешающие друг друга. Потом Лорана заговорила вновь:
— Могу я задать тебе вопрос, перед тем как ты уйдешь?
— Конечно, — ответил Стурм.
— Ты говорил, будто знаешь, что Танис и остальные живы…
— Они не погибли в Тарсисе, как мы боялись. Танис и наши друзья в Сильванести, вместе с леди Эльханой. И хотя они подверглись огромной опасности, в настоящее время целы и невредимы. Я не знаю, откуда мне это известно, но это так, — просто добавил Стурм.
— Это волшебство звездного камня, — догадалась Лорана. — Посредством его леди Эльхана говорит в твоем сердце. Вы связаны навсегда… Стурм, — прошептала она так тихо, что Бриан с трудом разобрал ее слова. — Та человеческая женщина, которую я видела во сне, та, что была с Танисом. Это… Китиара?
Светлый Меч откашлялся. В его голосе звучало смущение.
— Да, это Кит, — хрипло произнес он.
— Ты думаешь… они вместе?
— Скорее всего, нет, Лорана. Когда я последний раз видел Кит, она направлялась в Соламнию. Сомневаюсь, что она в Сильванести. Кит никогда не жаловала эльфов.
Лорана вздохнула так, что даже Бриан мог ее услышать:
— Хотелось бы мне в это верить.
Стурм попытался ободрить ее:
— Во сне мы были все вместе, и мы были в Сильванести. Танис и остальные живы — это самое главное. Но помни, Лорана, что бы ни говорилось — это был всего лишь сон.
— Наверное, ты прав, — ответила эльфийка и, пожелав ему спокойной ночи, вернулась к себе.
Когда девушка проходила мимо шатра Грома, он услышал, как она повторяет: „Волшебный сон…“
Долгое время Бриан лежал с открытыми глазами. Большую часть жизни он прожил, никак не соприкасаясь с магией. К чародеям в Соламнии относились подозрительно. Те, что все же решили жить в их стране — а таких было немного, — держались обособленно. Магов Бриан видел только в детстве на ярмарках, да и то отец утверждал, что все это фокусы и ловкость рук. А что до чуда, которому он стал свидетелем, когда Элистан исцелил раны медведицы, тут Гром не был согласен с Дереком, утверждавшим, что все это мошенничество, но и во вмешательство Богов поверить не мог.
Теперь же Бриан оказался среди людей, окруженных магией с малолетства. Чародей, носивший красную мантию, был товарищем их детских игр. Они принимали магию как часть своей жизни и были убеждены, что видели один и тот же сон из-за блестящего камешка. Даже ворчливый старый гном не сомневался в этом.
Возможно, размышлял Бриан, волшебство заключено не в камне, а в их душах. Их любовь и дружба столь велики, что, даже разлучившись, они по-прежнему вместе в сердцах и в мыслях. День за днем он наблюдал за друзьями и ощущал связывающие их узы. Некогда подобные узы связывали трех юношей, и им мог присниться один и тот же сон. Но все это было в прошлом. Гром надеялся, что во время путешествия старая дружба возродится, но этого не случилось. Война и амбиции, страх и недоверие изменили их, разъединили, вместо того чтобы сплотить. Он, Дерек и Эран стали чужими друг другу.
Из-за подозрительности Дерека Бриан узнал сокровенные тайны тех, кто доверял ему. И хотя все услышанное глубоко впечатлило и тронуло его, он понимал, что это не предназначалось для его ушей. Когда Хранитель Венца вернулся, бормоча, что не доверяет ни гному, ни Светлому Мечу, ни ледяному народу охранять их сон, Грому пришлось сдерживать себя, чтобы не вскочить и не поколотить товарища.
На следующее утро Дерек и Эран отправились к Ледяному Замку, чтобы самим взглянуть на него. В качестве провожатого они взяли внука Раггарта по имени Раггарт.
Раггарт Младший, как все его звали, хотя ему было около тридцати, с радостью вызвался пойти с рыцарями. Раггарт был историком, иначе говоря, сказителем. У ледяного народа не было письменной хроники (мало кто из его представителей умел читать и писать), поэтому все важнейшие события запечатлевались в песнях и преданиях. Раггарт учился у предыдущего сказителя, который умер пятнадцать лет назад. Он сочинял и песни о том, чему стал свидетелем сам, иногда устраивая целые представления, в которых исполнял все роли. Он умел подражать любым звукам, от скрипа полозьев скользящей по льду лодки до криков ссорящихся морских птиц и воя волков, все эти звуки он использовал для того, чтобы оживить свое повествование.
Раггарт Младший предвидел, что к истории племени вот-вот добавится еще один славный эпизод, который он никак не хотел пропустить. Он вручил Дереку набросок помещений Замка, хотя что с ним делать, рыцарь не знал, поскольку не имел намерения входить внутрь. В ответ на вопрос Хранителя Венца, откуда ему известно, что же находится внутри, если сам он никогда там не бывал, Раггарт ответил, что собрал все сведения из песен, сложенных его предком, побывавшим там более трехсот лет назад. Хотя Дерек отнесся к карте скептически, он все же решил, что это лучше, чем ничего. К рыцарям присоединился и Тассельхоф, и вовсе не потому, что его кто-нибудь звал, просто Дерек не видел способа, как избавиться от надоедливого кендера иначе, чем проткнуть его мечом.
Бриан тоже должен был сопровождать товарищей, но он уклонился. Хранитель Венца вовсе не был этому рад и хотел уже приказать Грому идти с ними, но в поведении Бриана появилось что-то бунтарское. Не желая доводить дело до открытого конфликта, Дерек подавил свой гнев и велел ему следить за Светлым Мечом и остальными. В ответ на эти слова Гром мрачно посмотрел на него и вышел, не сказав ни слова.
— Полагаю, наш друг влюбился в эльфийку, — сказал Эрану Дерек неодобрительным тоном, когда они отошли от лагеря. — Придется мне поговорить с ним.
Длинный Лук, видевший, какими взглядами обменивались Бриан и Лиллит, знал, что Хранитель Венца ошибается, но не стал выводить товарища из заблуждения. Пока они следовали по снегу за провожатым, Эран был вынужден выслушать целую лекцию о том, как пагубно влюбляться в кого-либо „не из нашего круга“.
Бриан собирался в одиночестве позавтракать в своем шатре. Лорана, услышав, что он остался в лагере, начала беспокоиться и заглянула справиться о его здоровье. Она была мила и добра, ее забота казалась совершенно искренней. Из-за того что он шпионил за эльфийкой прошлой ночью, Гром показался себе гнуснее самого отъявленного негодяя из тех, что обитают в коллекторе Палантаса. Он не смог не принять приглашение и присоединился к друзьям, собравшимся в шатре вождя.
Этим утром все были гораздо бодрее. Они говорили об отсутствовавших товарищах свободно, без горечи потери, им хотелось знать, где они и чем занимаются. Бриан прикинулся удивленным, услышав радостные известия. Притворяться он не умел, но все были так счастливы, что никто не заметил его смущения.
Разговор постепенно перешел к Оку Дракона. Харальд слушал гостей молча, оставляя собственные соображения при себе. Гилтанас вовсе не делал тайны из того факта, что, по его мнению, Око должно было попасть в руки эльфов.
— Лорд Гунтар поклялся, что Око доставят на Совет Белокамня. Эльфы входят туда… — начал Бриан.