Уэйс Маргарет. Второе поколение, Сын Китиары

   - Пойдем, Палин, - сказал Карамон устало. - Все было напрасно. Пойдем домой.
   - Подожди! - Взгляд призрака устремился на фигуры за спиной эльфа. - Кто это? Одного я узнал...
   - Да, - сказал Карамон тихо. - Ты уже встречал меня.
   - Ты его брат, - проговорил призрак. - Но кто этот, молодой? Его я не знаю...
   - Пошли, Палин, - грубо приказал Карамон, бросая полный страха взгляд на призрака. - Нам предстоит долгий путь...
   Карамон обнял Палина за плечи и тянул за собой, но Палин не мог повернуться, он не отрываясь смотрел на призрак, который внимательно его изучал.
   - Подожди! - повторил призрак, глухой голос прогремел в темноте. Стихли даже все шепоты. - Палин? - пробормотал призрак вопросительно то ли самому себе, то ли кому-то другому. Очевидно, теперь он принял решение, голос стал твердым. - Палин. Идем.
   - Нет! - схватил сына Карамон.
   - Пусти его! - приказал Даламар, свирепо вращая глазами. - Я говорил тебе, что это может случиться! Это наш шанс! Или ты боишься того, что мы, возможно, найдем внутри?
   - Не боюсь! - сдавленно произнес Карамон. - Рейстлин мертв! Я видел его успокоившимся. Я не верю вам, колдунам! Вы не отнимете у меня сына!
   Палин чувствовал, как дрожит тело отца. Видел страдание в его глазах. Жалость и сочувствие поднялись в душе Палина. Ему захотелось остаться в сильных, надежных руках отца, но это чувство внезапно заменил гнев, родившийся внутри, гнев, воспламененный магией.
   - Давал ли ты Танину меч, с тем чтобы потом попросить сломать его? - спросил Палин, освобожденный из рук отца. - Давал ли ты щит Стурму, чтобы попросить его спрятаться за ним. О, знаю! - воскликнул Палин, увидев, что отец собирается что-то сказать. - Это разные вещи. Меня ты никогда не понимал, не так ли, отец? Сколько лет прошло, прежде чем я убедил вас отдать меня в школу к учителю, который учил дядю? Когда вы наконец согласились, я был там самым старшим начинающим учеником! Несколько лет я нагонял остальных. И все время я чувствовал, что вы с мамой смотрите на меня с тревогой. Я слышал, как вы по ночам говорите, что, может быть, он повзрослеет и бросит эту "фантазию". Фантазию! Разве ты не видишь? Магия - моя жизнь! Моя любовь!
   - Нет, Палин, не говори так! - закричал Карамон дрогнувшим голосом.
   - Почему? Потому что это похоже на моего дядю! Вы никогда не понимали его! Вы и не собирались разрешать мне проходить Испытание, ведь так, отец?
   Карамон стоял неподвижно и молчал, глядя в темноту.
   - Да, - тихо сказал Палин. - Не собирались. Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы остановить меня. - Палин повернулся и подозрительно посмотрел на Даламара. - Может быть, вы и ваши друзья приготовили для меня какое-нибудь вонючее мясо, чтобы я отказался от всего? Это дает вам всем превосходный предлог! Нет, не выйдет. - Холодный взгляд Палина обратился к отцу. - Надеюсь, вы им подавитесь!
   Палин поставил ногу на первую ступень, призрак кружился над ним.
   - Идем, Палин, - из пустоты появилась призрачно-бледная манящая рука, - подойди ближе.
   - Нет! - яростно закричал Карамон, прыгнув вперед.
   - Я сделаю это, отец! - Палин шагнул выше. Карамон протянул руки, чтобы схватить сына. Послышалось магическое слово, и Карамон примерз к
   каменному полу.
   - Ты не должен вмешиваться, - сказал Даламар сурово.
   Палин оглянулся - слезы струились по лицу отца, он в бессильной ярости пытался освободиться от чар, связавших его. На секунду в сердце Палина мелькнуло предчувствие беды. Отец любит его... "Нет. - Губы Палина сжались решительно. - Тем более мне нужно идти. Я докажу ему, что так же силен, как Танин и Стурм. Я заставлю его гордиться мною, как он гордится ими. Я покажу ему, что я не ребенок, который нуждается в защите".
   Даламар начал подниматься за Палином, но остановился, когда еще две пары глаз материализовались в темноте и окружили Даламара.
   - Что это? - свирепо спросил Даламар. - Вы смеете останавливать меня. Хозяина Башни?
   - Есть только один истинный Хозяин Башни, - тихо сказал Страж. Тот, что пришел много лет назад. Для него ворота открыты.
   Страж протянул прозрачную руку. В скелетообразной ладони лежал серебряный ключ.
   - Палин! - закричал Даламар, и ярость сдавила его голос. - Не входи один! Ты ничего не знаешь о Мастерстве! Ты не прошел Испытание! Ты не можешь бороться с ним! Ты всех нас уничтожишь!
   - Палин! - молил Карамон. - Палин, вернись! Как ты не понимаешь? Я так люблю тебя, сынок! Я не могу тебя потерять - так, как потерял его...
   Голоса звенели в ушах, но Палин их не слушал. Он слышал другой голос, тихий, надломленный, звучавший в его сердце.
   "Иди ко мне, Палин! Ты нужен мне! Мне нужна твоя помощь..."
   Трепет пронизал тело Палина. Протянув дрожащую от страха и волнения руку, он взял у призрака ключ и с трудом вставил его в серебряный резной замок.
   Раздался скрежещущий звук. Палин положил ладонь на дубовую дверь и мягко толкнул ее.
   Для него дверь открылась.
   Глава 7
   Палин, дрожа от волнения, медленно вступил в лабораторию. Дверь захлопнулась, и он не без тайного злорадства понял, что Даламар остался снаружи. Раздался щелчок замка. И Палину внезапно стало жутко:
   теперь он был заперт один в темноте. Палин в ужасе нащупал серебряную ручку двери и отчаянно попытался попасть ключом в замок, но ключ исчез у него в руке.
   - Палин! - слышал он из-за двери неясный, отдаленный крик отца. Затем послышались непонятные звуки и пение, а потом - глухой удар, словно что-то тяжелое рухнуло на дверь.
   Толстая дубовая, дверь задрожала, и из-под нее мелькнул свет.
   "Даламар пропел свое заклинание, - подумал Палин, прислонившись к двери. - А в дверь, наверное, ударил плечом отец". Ничего не случилось. Внезапно в глубине комнаты возникла светлая точка; постепенно становясь ярче, она осветила лабораторию. Страх Палина уменьшился, хотя он и понял: что бы ни делали Даламар и отец, дверь не откроется. "Что ж, - улыбнулся Палин, - впервые в жизни я делаю что-то самостоятельно, без помощи отца, братьев или учителя". Эта мысль его подбодрила. Вздохнув успокоенно и радостно, Палин огляделся.
   Только дважды ему описывали эту комнату: один раз Карамон, другой раз Танис Полуэльф. Карамон никогда не говорил о том, что произошло в лаборатории, о смерти брата. Он рассказал Палину об этом лишь после долгих уговоров со стороны сына, да и то краткими, сухими словами. Лучший друг Карамона, Танис, был более многословен, но и в его рассказе был горьковато-сладкий привкус честолюбия, самопожертвования, о которых ему было трудно говорить. Однако описания Карамона и Таниса оказались точны. Лаборатория выглядела так, как рисовал ее себе Палин в мечтах.
   Медленно продвигаясь в глубь комнаты, осматривая каждый предмет, Палин благоговейно сдерживал дыхание.
   Ничто и никто не потревожили в течение двадцати пяти лет священный покой этого места. Ни одно живое существо не осмелилось проникнуть сюда, как и говорил Даламар. Серая пыль лежала на полу толстым слоем. Не было здесь даже мышиных следов. Гладкая, нетронутая поверхность пыли напоминала только что выпавший снег. Пыль просочилась в щели окна, но ни один паук не сплел здесь своей паутины, ни одна летучая мышь не коснулась крылом окна.
   Размер комнаты трудно было определить. Сначала Палин подумал, что она маленькая, потому что находилась на вершине Башни и не могла оказаться большой. Но чем дольше он в ней находился, тем просторнее она ему казалась.
   - Или это я становлюсь меньше? - прошептал он. - Я ведь не волшебник. Я здесь чужой, - промелькнула у него мысль. Но сердце ответило: "На самом деле ты ни в каком другом месте не чувствовал себя своим".
   Воздух был спертым от запаха плесени и пыли. Но сквозь духоту пробивался какой-то знакомый специфический запах. Так пахли магические компоненты: "вдоль одной из стен стояли кувшины, наполненные сухими листьями, лепестками роз, разными травами и пряностями. Но чувствовался и еще какой-то запах, не такой приятный - запах разложения, смерти. Возле больших кувшинов на полу и у огромного каменного стола лежали скелеты странных, незнакомых созданий. Вспомнив рассказы о дядиных экспериментах по созданию жизни, Палин мельком взглянул на скелеты и отвернулся. Он внимательно осмотрел каменный стол, рунические надписи на его полированной поверхности. Неужели этот стол в самом деле был поднят со дна моря, как гласит легенда? Пальцы Палина любовно пробежали по пыльной поверхности стола, оставляя петлистый след. Рука прикоснулась к высокому стулу, стоящему рядом. Палин представил, как дядя сидел здесь, работал, читал...
   Он перевел взгляд на занимающие целиком одну из стен ряды полок с заклинательными книгами. Сердце забилось быстрее, когда Палин приблизился к ним. Вот, как и описывал отец, книги великого верховного мага Фистандантилуса - в темно-синих переплетах с серебряными руническими надписями. От них как будто веяло холодом. Палин содрогнулся, страшась подойти ближе, хотя руки тянулись прикоснуться к книгам.
   Однако он не осмелился. Только волшебники самого высокого ранга могли открывать эти книги, но не читая записанные в них заклинания. Если он попытается дотронуться до книг, то переплеты сожгут его кожу, так же как слова сожгли бы его разум - написанное в книгах свело бы его в конце концов с ума. Вздохнув с горьким сожалением, Палин перевел взгляд на другой ряд - на черные книги с серебряными руническими надписями. Эти книги принадлежали его дяде.
   Что было бы, если бы он попытался прочесть их? Он шагнул, чтобы осмотреть их поближе, но тут заметил наконец источник света в лаборатории.
   - Это его жезл, - прошептал Палин.
   Жезл Магиуса стоял в углу у стены. Его магический кристалл сиял холодным бледным светом, похожим на сияние Солинари, подумал Палин. Слезы сбывшегося счастья наполнили глаза Палина и побежали по щекам. Смахнув слезы с лица, затаив дыхание и в страхе, что свет может внезапно померкнуть, Палин приблизился к жезлу.
   Жезл был подарен Рейстлину волшебником Пар-Салианом, когда юный маг успешно прошел Испытания. Жезл обладал необыкновенной магической силой. Палин вспомнил, что жезл может по приказу излучать свет. Но легенда гласила, что только рука дяди имеет право касаться жезла, иначе свет погаснет.
   - Но ведь отец держал его, - тихо произнес Палин. - При поддержке дяди отец использовал жезл, чтобы закрыть Дверь и предотвратить вторжение в мир Темной Королевы. Затем свет погас, и говорили, что никто не мог зажечь его снова.
   А теперь он горит...
   В горле пересохло, сердце так заколотилось, что у Палина перехватило дыхание. Он протянул дрожащую руку к жезлу. Если свет погаснет, он окажется один, запертый, в кромешной тьме.
   Пальцы тронули дерево жезла. Свет ярко вспыхнул.
   Холодные пальцы Палина плотно сомкнулись и сжали жезл. Кристалл засиял еще ярче, распространяя чистое свечение вокруг, и белая мантия Палина стала от этого серебристой. Приподняв жезл, Палин в восторге смотрел на него. Вдруг луч от жезла, сконцентрировавшись, направился на бывший до сих пор в полной темноте дальний угол лаборатории.
   Подойдя к нему ближе, Палин увидел тяжелый занавес из пурпурного бархата, свисающий с потолка. По коже пробежал мороз. Палину не нужно было дергать за золотой шелковый шнур рядом с занавесом, чтобы приподнять завесу. Он знал, что находится за ней.
   Дверь.
   Жадные до знаний волшебники создали Дверь, которая привела их к собственной гибели - в сферы богов. Осознав, какие страшные последствия может это иметь для неосторожных, самые мудрые из трех Орденов собрались вместе и приложили все силы, чтобы закрыть вход в Бездну. Волшебники постановили, что только могущественный верховный маг Черных Мантий, действуя вкупе с высшим священником, служащим Паладайну, сможет заставить Дверь открыться. Они полагали в своей мудрости, что подобная комбинация невозможна. Но маги не учли силу любви.
   Рейстлин сумел убедить Почтенную Дочь Паладайна Крисанию действовать с ним заодно, чтобы открыть Дверь. Он вошел в Дверь и бросил вызов Королеве Тьмы, намереваясь править вместо нее. Последствия подобного честолюбия в человеке были бы катастрофичны - это привело бы к разрушению мира. Узнав об этом, Карамон пошел на смертельный риск и вышел в Бездну, чтобы остановить Рейстлина. И Карамону это удалось, но только с помощью самого Рейстлина. Осознав свою трагическую ошибку, Рейстлин пожертвовал собой ради мира - так гласила легенда. Рейстлин закрыл Дверь, предотвратив выход из мира Королевы, но заплатил за это страшную цену: он сам остался за ужасной Дверью.
   Палин подходил к занавесу все ближе, влекомый к Двери против своей воли. Что заставляло его ноги подгибаться, а тело дрожать? Страх или восторг?
   И тут он снова услышал шепчущий голос: "Палин... помоги..."
   Он доносился из-за занавеса! Палин закрыл глаза и бессильно оперся на жезл. Нет! Это невозможно! Отец был так уверен...
   Сквозь закрытые веки Палин увидел другой свет - исходящий из-за занавеса. Он открыл глаза: свет лился сверху и снизу завесы. Разноцветное сияние распространялось из-под занавеса слепящей радугой. "Палин... Помоги мне..."
   Рука Палина, помимо его воли, сжала золотой шнур. Он не сознавал движений своих пальцев, просто увидел, что держит в руках шнур. Палин неуверенно посмотрел на жезл в другой руке и на дверь, через которую он вошел в лабораторию. Грохот в дверь прекратился и света больше не было видно из-под двери. Возможно, Даламар и отец ушли. Или Страж набросился на них...
   Палин содрогнулся. Ему следует вернуться.. Идти дальше слишком опасно. Ведь он даже не волшебник! Но только эта мысль возникла в голове, как свет от жезла стал гаснуть - или так ему показалось? "Нет, - сказал себе Палин решительно. - Я должен. Я должен узнать правду!"
   Сжав потной ладонью шнур, Палин потянул его и затаил дыхание. Занавес медленно поднимался вверх. Свет сиял ярче, ослепляя Палина. Прикрыв глаза рукой, Палин в благоговейном страхе воззрился на открывшуюся перед ним величественную, устрашающую картину. За занавесом была черная пустота, окруженная пятью металлическими драконьими головами. Головам было придано сходство с Такхизис, Королевой Тьмы. Их пасти были разинуты в безмолвном победном крике, головы сверкали зеленым, синим, красным, белым и черным светом.
   Свет ослепил Палина. Он потер заболевшие глаза. Драконьи головы засияли еще ярче и запели.
   Первая пела:
   - Из тьмы к тьме мой голос звучит в пустоте.
   Вторая:
   - Из мира в мир мой голос взывает к жизни.
   Третья:
   - Кричу из тьмы к тьме. Под ногами моими твердыня.
   Четвертая:
   - Время течет, направляя твой путь.
   И наконец, последняя голова пела:
   - Раз судьба сбросила даже богов, то плачьте все вместе со мной!
   Магические заклинания, понял Палин. Он чувствовал резь в глазах, и сквозь струящиеся из них слезы пытался взглянуть в проем. Разноцветные огни начали бешено вращаться, закручиваясь внутрь зияющей пустоты, центром которой был дверной проем.
   У Палина кружилась голова, он вцепился в жезл и продолжал смотреть в пустоту. Темнота двигалась! Она вращалась вокруг самой себя, словно лишенный материи и формы водоворот. Круг... круг... еще круг... засасывая воздух из лаборатории в себя, засасывая пыль и свет от жезла...
   - Нет! - закричал Палин, с ужасом ощутив, что пустота засасывает и его тоже. Он пытался бороться с этим, но сила вакуума была непреодолима. Бессильный, словно стремящийся остановить собственное рождение ребенок, Палин затягивался в слепящий свет и корчащуюся тьму. Драконьи головы завопили победную песнь своей Темной Королеве. Они накинулись на Палина, разрывая его когтями на части. Над Палином вспыхнуло пламя, сжигая его плоть до костей. Водопад обрушился на него. Палин тонул. Он беззвучно кричал, хотя сам слышал свой голос. Он умирал и был благодарен смерти, ибо тогда закончится боль.
   Сердце его разорвалось.
   Глава 8
   Все исчезло: свет, боль...
   Все безмолвствовало.
   Палин лежал лицом вниз, все еще сжимая в руке Жезл Магиуса. Открыв глаза, он увидел сияние кристалла - серебристое, чистое и холодное. Палин не чувствовал боли, дыхание было расслабленным и спокойным, сердце билось ровно, а тело было целым и невредимым. Но он лежал не в лаборатории! Кругом был песок! Или так ему кажется? Оглядевшись и медленно поднявшись на ноги, он увидел, что находится в странной местности. Плоская, как пустыня, земля, глазу не за что зацепиться. Она была совершенно голой и бесплодной. Горизонт тянулся бесконечно вдаль, пока хватало зрения. Палин стоял в недоумении. Он никогда не бывал здесь раньше, однако место ему знакомо. Земля, а также небо были необычного цвета - неярко-розового. Палин вспомнил слова отца: "Словно озаренная солнечным закатом или пылающим где-то вдали огнем..."
   Палин закрыл глаза. Он с ужасом осознавал, где находится. Страх обрушился на него удушающей волной, лишив сил даже стоять.
   - Бездна, - пробормотал он, опираясь дрожащей рукой на жезл.
   - Палин... - Чей-то голос оборвался в сдавленный крик.
   Палин, вздрогнув, открыл глаза, встревоженный прозвучавшим в голосе отчаянием. Спотыкаясь на песке, Палин повернулся в сторону, откуда прозвучал страшный голос, и увидел перед собой каменную стену в том месте, где несколько секунд назад была голая земля. К стене шли две фигуры "неумерших". "Неумершие" что-то тащили между собой. Это "что-то" был человеком, и он был жив! Человек вырывался из рук захватчиков, словно пытаясь убежать, но сопротивление против тех, чья сила исходит из замогильного мира, было бесполезным.
   Эти трое, по-видимому, направлялись к стене, потому что один из "неумерших" показывал на нее и смеялся. Они приблизились к стене. Пленник прекратил сопротивление на несколько секунд, поднял голову и посмотрел прямо на Палина.
   Золотистая кожа, внешние углы глаз приподняты вверх...
   - Дядя? - выдохнул Палин, сделав шаг вперед.
   Но пленник покачал головой, сделав едва заметное движение тонкой рукой, словно говоря: "Не сейчас!"
   Палин понял внезапно, что стоит на открытом месте, один в Бездне, и не имеет никакой защиты, кроме Жезла Магиуса, которым он совершенно не умеет пользоваться. "Неумершие", занятые своим пленником, еще не заметили Палина, но это только пока. Испуганный, Палин беспомощно огляделся в поисках укрытия. К его изумлению, из ниоткуда возник густой кустарник, словно Палин своей мыслью вызвал его к существованию. Не переставая размышлять, как и почему здесь появился этот кустарник, Палин нырнул в него и прикрыл кристалл жезла ладонью, чтобы сияние не выдало его присутствия. Затем он пристально всмотрелся в розоватую, пылающую жаром землю.
   "Неумершие" подтащили пленника к стене. По слову команды на стене появились наручники. "Неумершие", приподняв Рейстлина на воздух магической силой, прикрепили его к стене за запястья. Затем они с издевкой раскланялись перед ним и ушли в своих черных развевающихся на ветру мантиях, оставив Рейстлина висеть на стене.
   Встав на ноги, Палин пошел было вперед, но вдруг какая-то темная тень затмила его зрение, ослепляя сильнее, чем яркий свет. Темнота наполнила его сознание, душу и тело таким ужасом и страхом, что он не мог сдвинуться с места. Хотя тьма была глубокой и всепоглощающей, Палин видел то, что происходит внутри нее: красивейшая и желаннейшая из всех женщин мира подошла к Рейстлину. Тот сжал кулаки в наручниках. Палин видел все, хотя вокруг него было темно, как на дне самого глубокого океана. И Палин понял. Темнота была в его сознании, ибо смотрел он на Такхизис - саму Королеву Тьмы.
   Палин застыл на месте в благоговейном страхе, ужасе и почтении, толкавшими его преклонить перед Королевой колени. Вдруг он увидел, что внешность Королевы меняется. Из тьмы, из песка жгучей земли поднялся дракон. Необъятный размах крыльев дракона покрыл землю тенью, пять голов корчились и поворачивались на пяти шеях, пять пастей открывались с оглушительным хохотом и ревом жестокого наслаждения.
   Палин увидел, как голова Рейстлина невольно отвернулась, а золотистые глаза закрылись, словно не в силах смотреть на нависшее над ним существо. Однако верховный маг продолжал бороться, пытаясь вырваться из наручников, его ладони и запястья кровоточили от бесполезных усилий.
   Дракон медленно, плавно поднял лапу. Одним быстрым ударом Такхизис разорвала сверху донизу черную мантию Рейстлина. Затем тем же плавным движением она разрезала тело верховного мага.
   Палин задохнулся и закрыл глаза, чтобы стереть из памяти отвратительное зрелище, но было слишком поздно. Он видел это, и он будет видеть это всегда в своих снах, так же как и вечно слышать дядины крики страдания. Сознание Палина помутилось, колени подогнулись, он опустился на землю, схватившись за живот, - его рвало.
   Сквозь туман ужаса и тошноты Палин внезапно осознал, что Королева ощутила его присутствие! Он понял, что она его ищет, прислушивается, принюхивается.
   ...Он не думал о том, чтобы прятаться. Здесь нет места, где она не смогла бы его найти. Он не может бороться, он не может даже взглянуть на нее. У него нет сил. Он может лишь скорчиться на песке, дрожа от страха, и ожидать конца.
   Но ничего не произошло. Тень отлетела. Страх Палина исчез.
   "Палин... Помоги..." Голос, пронизанный болью, шептал в сознании Палина. И, о Боже! Звук капающей жидкости, льющейся крови...
   - Нет! - Палин застонал, тряся головой и зарываясь песок, словно хотел похоронить себя. Раздался захлебывающийся крик, и Палина опять стошнило, и он зарыдал от ужаса и жалости и от отвращения к своей собственной слабости. - Что я могу сделать? Я ничто. У меня нет сил, чтобы помочь тебе! - бормотал он. Держа жезл перед собой, Палин покачивался из стороны в сторону, не в силах открыть глаза.
   - Палин, - голос задыхался, каждое слово, очевидно, причиняло боль, - ты должен быть... сильным. Ради... собственного спасения... а также... и моего.
   Палин не мог произнести ни слова. Горло болезненно пересохло, во рту он ощущал горький вкус желчи.
   "Быть сильным. Ради своего спасения..."
   Палин медленно, помогая себе жезлом, встал на ноги. Затем, опершись на него, чувствуя ободряющую прохладность его дерева, он открыл глаза.
   Тело Рейстлина бессильно висело в наручниках на стене, черная мантия была разорвана в клочья, длинные белые волосы упали на лицо, голова поникла. Палин попытался задержать взгляд на дядином лице, но не смог. Глаза против воли остановились на окровавленном, искромсанном торсе. От груди до паха тело Рейстлина было распорото надвое острыми когтями, внутренние органы были выставлены наружу. Капающий звук был звуком человеческой крови, стекающей капля за каплей в большой каменный бассейн у ног Рейстлина.
   Палина опять начало мутить. Сжав зубы, опираясь на жезл, Палин спотыкающимися шагами пошел к стене. Но, приблизившись к отвратительному бассейну, он не выдержал, ноги его подогнулись. Боясь упасть в обморок от ужасного зрелища, Палин опустился на колени и преклонил голову.
   - Посмотри на меня, - раздался голос. - Ты... знаешь меня... Палин?
   Палин неохотно поднял голову. На него смотрели золотистые глаза с расширенными от мук зрачками. Окровавленные губы шевелились, но ничего не могли произнести. Дрожь сотрясала обессиленное тело.
   - Я знаю тебя... Дядя... - Согнувшись, Палин зарыдал, и в голове его пронеслось: "Отец лгал! Он лгал мне! Он лгал самому себе!"
   - Палин, будь сильным! - прошептал Рейстлин. - Ты... можешь освободить меня. Но ты должен... спешить...
   "Сильным... Я должен быть сильным..."
   - Да. - Палин проглотил слезы. Вытерев лицо, он твердо встал на ноги, не отрывая взгляда от дядиных глаз. - Прости, прости меня. Что я должен делать?
   - Воспользуйся... жезлом. Дотронься до замков... мои руки... Скорее! Королева...
   - Где, где она? - Палин задрожал. Осторожно обойдя бассейн с кровью, он подошел к дяде и, протянув руку, прикоснулся кристаллом к запястью Рейстлина.
   Изможденный, близкий к смерти, Рейстлин больше не мог говорить, но Палин слышал его слова в своем сознании: "Твой приход заставил ее уйти. Она не была готова к встрече с таким, как ты... Но это не надолго. Она вернется. Мы оба... должны уходить..."
   Палин прикоснулся жезлом к другому наручнику, и Рейстлин, свободный от цепей, упал Палину на руки. Жалость и сострадание вытеснили ужас, Палин мягко положил истерзанное, кровоточащее тело на землю.
   - Но как ты сможешь идти? - пробормотал Палин. - Ты умираешь...
   - Да, - ответил Рейстлин без слов, губы его изогнулись в мрачной улыбке. - Через несколько секунд я умру, как умирал каждое утро до этого бессчетное число раз. Когда наступит темнота, я вернусь к жизни и проведу ночь в ожидании рассвета и времени, когда Королева придет терзать мою плоть, чтобы закончить мою жизнь в мучительных страданиях еще раз.
   - Что я могу сделать? - беспомощно закричал Палин. - Как мне помочь тебе?
   - Ты уже помогаешь, - сказал Рейстлин громко, голос его креп. Руки слабо шевельнулись. - Смотри...
   Палин с опаской посмотрел на страшную рану дяди. Она затягивалась! Плоть заживала! Палин застыл в изумлении. Если бы он был высшим священником Паладайна, он не мог бы продемонстрировать большего чуда.
   - Что происходит? Как?.. - спросил он недоумевающе.