Уэйс Маргарет. Второе поколение, Сын Китиары

   Сердце Палина замерло. Он не мог дышать.
   - Палин! - закричал голос снова, и в нем были любовь и страдание.
   Палин вздохнул с облегчением и, откинувшись на каменный пол, заплакал от радости.
   Кто-то тяжело поднимался по ступеням. Факел горел в темноте. Шаги остановились, и факел завибрировал, снова задрожала державшая его рука. Затем раздался быстрый топот, и факел загорелся над Палином.
   - Палин! Сынок! - Палин оказался в руках отца. - Что они сделали с тобой? - закричал Карамон сдавленным голосом, прижимая сына к сильной груди.
   Палин не мог говорить. Он просто слушал звук биения отцовского сердца, вдыхал знакомый запах и позволял рукам отца защищать и оберегать его. Палин посмотрел в его бледное страдающее лицо.
   - Ничего, отец, - сказал он, мягко отодвигаясь. - Я в порядке. В самом деле. - Сев, он огляделся в замешательстве. - Но где мы?
   - Мы снаружи... этого места, - сказал Карамон. Он отпустил сына, но смотрел на него с сомнением и тревогой.
   - Снаружи лаборатории, - прошептал Палин, его взгляд удивленно остановился на закрытой двери и двух белых, лишенных тела глазах.
   Палин попытался встать.
   - Осторожно! - Карамон снова обнял сына.
   - Я же сказал, отец. Все в порядке, - твердо произнес Палин, отклоняя помощь отца. - Что произошло? - Он смотрел на опечатанную дверь лаборатории.
   Глаза призрака взглянули на Палина не мигая.
   - Ты вошел... туда, - сказал Карамон, нахмурившись. - И... дверь захлопнулась! Я пытался войти внутрь... Даламар пропел какие-то заклинания, но дверь не открывалась. Затем пришло много этих, - он указал на белые глаза, - и больше я ничего не помню. Когда очнулся, я был с Даламаром в его кабинете...
   - Куда мы сейчас и вернемся, - раздался голос позади них, - если вы окажете любезность разделить со мной завтрак.
   - Единственное место, куда мы сейчас пойдем, - это домой, - упрямо произнес Карамон, поворачиваясь к материализовавшемуся Даламару. - И больше никакой магии! - Он свирепо посмотрел на Даламара. - Если понадобится, мы пойдем пешком. Ни мой сын, ни я никогда не вернемся снова ни в одну из этих проклятых башен...
   Даламар, не глядя на Карамона, подошел к Палину, который стоял опустив глаза перед волшебником высокого ранга.
   Даламар обнял Палина за плечи.
   - Квитан, Магиус, - сказал эльф с улыбкой, поцеловав Палина в щеку по эльфскому обычаю.
   Палин смотрел на Даламара в смятении. Слова эльфа вертелись в его голове, но он не понимал их смысла. Он говорил немного по-эльфски благодаря другу отца Танису. Но после всего, что случилось, все слова вылетели из памяти. Он судорожно вспоминал, так как Даламар стоял перед ним, усмехаясь.
   - Квитан... - повторил Палин, - означает... поздравление. "Поздравление, Маг..."
   Он недоверчиво посмотрел на Даламара.
   - Что это значит? - свирепо спросил Карамон эльфа. - Не понимаю...
   - Теперь он один из нас, Карамон, - тихо сказал Даламар, взяв Палина за руку и торжественно проведя мимо отца. - Он прошел Испытание.
   - Прости, Карамон, что мы заставили тебя вновь пройти через это, сказал Даламар.
   Карамон сидел напротив эльфа за резным столом в роскошно обставленном кабинете. На лице его все еще отражались беспокойство, страх и гнев.
   - Но нам всем стало очевидно, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать сыну пройти Испытание.
   - Вы смеете меня винить за это? - хрипло спросил Карамон. Он встал, подошел к большому окну и стал смотреть на темную тень Шойкановой Рощи внизу.
   - Нет, - сказал Даламар, - мы не винили тебя. И поэтому изобрели этот способ, чтобы тебя обмануть.
   Гневно нахмурившись, Карамон повернулся, указывая пальцем на Даламара:
   - Ты не имел права! Он слишком молод! Он мог умереть!
   - Да, - тихо сказал Даламар. - Но это риск, с которым мы все сталкиваемся. С этим риском сталкиваются и твои старшие сыновья, когда ты отправляешь их на битву.
   - Это другое. - Карамон отвернулся, потемнев лицом.
   Палин сидел в кресле со стаканом нетронутого вина. Он изумленно осматривался, словно все еще не верил в происшедшее.
   - Из-за Рейстлина? - улыбнулся Даламар. - Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор - магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал бы выбор, который разбил бы его сердце.
   Карамон склонил голову. Палин поставил вино на стол и подошел к отцу. Карамон обнял сына.
   - Даламар прав, - сказал Карамон хрипло. - Я хотел, чтобы тебе было хорошо, и я боялся... боялся потерять тебя из-за магии, как потерял его... Прости, Палин.
   В ответ Палин обнял отца.
   - Итак, ты прошел Испытание! Я горжусь тобой, сын! Так горжусь...
   - Спасибо, отец! Мне нечего тебе прощать. Я наконец понимаю тебя... - Последние слова были не слышны из-за крепких объятий отца и сына.
   Затем Карамон вернулся к окну и, вновь нахмурившись, устремил взгляд на Шойканову Рощу.
   Палин, повернувшись к Даламару, смотрел на эльфа изумленно.
   - Испытание, - произнес Палин неуверенно, - кажется настолько реальным! Однако я здесь... Рейстлин меня не убил...
   - Рейстлин! - Карамон побледнел, с тревогой оглядевшись вокруг.
   - Успокойся, друг мой, - сказал Даламар, поднимая тонкую руку. Испытание различно для каждого, кто его проходит, Палин. Для одних оно очень реально и может иметь ощутимые катастрофические последствия. Твой дядя, например, едва выжил после встречи с одним из моих сородичей. Испытание Юстариуса оставило его хромым. Но для других Испытание проходит только в их сознании. - Лицо Даламара напряглось, голос задрожал от воспоминания о боли. - И это может воздействовать иногда хуже, чем другие Испытания...
   - Итак, все это было в моем сознании. Я не ходил в Бездну? Моего дяди в действительности там не было?
   - Да, Палин, - сказал Даламар, уже успокоившись. - Рейстлин мертв. У нас не было причин думать иначе, несмотря на то что мы вам сказали. Мы не знаем, конечно, наверняка, но полагаем, что видение, которое описал твой отец, истинно, данное ему Паладайном, чтобы облегчить горе. Когда мы сказали, что у насесть знаки того, что Рейстлин жив, все это было частью ловушки, чтобы привести вас сюда. Не было никаких знаков. Если Рейстлин сегодня и жив, то только в наших легендах...
   - И в нашей памяти, - прошептал Карамон.
   - Но он казался таким реальным! - запротестовал Палин. - Я чувствовал мягкий бархат в своих пальцах, жгучее прикосновение руки, прохладность и гладкость дерева Жезла Магиуса, видел золотистые глаза, ощущал запах розовых лепестков, пряностей, крови...
   - Я знаю, - сказал Даламар, вздохнув. - Но это был мираж. Страж стоит перед Дверью, которая по-прежнему опечатана. И так будет вечно. Ты никогда не входил даже в лабораторию, не то что в Бездну.
   - Но я же видел, как он входил, - сказал Карамон.
   - Это часть миража. Я один видел сквозь него. Я сам помогал его создавать. Все было устроено очень реалистично, Палин. Ты никогда не забудешь об этом. Испытание не только судит твое искусство мага, но и, что более важно, открывает что-то тебе самому в себе. Ты должен был открыть две вещи - правду о дяде и правду о себе.
   "Знать правду о себе..." - раздался эхом голос Рейстлина.
   - Теперь я знаю, чему я предан. - Палин разгладил складки белой мантии. - Как сказал Морской волшебник, я буду служить миру, тем самым служа себе.
   Даламар улыбнулся:
   - А теперь, я знаю, ты жаждешь вернуться домой, юный маг. Я больше не держу вас. Я почти сожалею, что ты не сделал другой выбор, Палин, сказал эльф, пожав плечами. - Я был бы рад иметь тебя своим учеником. Но ты станешь достойным противником. Для меня было честью содействовать твоему успеху. - Даламар протянул руку.
   - Спасибо, - сказал Палин, вспыхнув. Он благодарно сжал руку Даламара. - Спасибо... за все.
   Карамон подошел к сыну и тоже пожал руку эльфа, почти утонувшую в могучей ладони Карамона.
   - Думаю, я позволю тебе воспользоваться... твоей магией... чтобы отправить нас в Утеху. Тика, должно быть, заболела от переживаний...
   - Отлично, - сказал Даламар, обменявшись улыбкой с Палином. Встаньте плотнее. Прощай, Палин. Увидимся в Вайретской Башне.
   Но тут раздался стук в дверь.
   - Что еще? - спросил недовольно Даламар. - Я дал приказ, чтобы нас не беспокоили!
   Дверь открылась сама, очевидно. Из темноты блестели два глаза.
   - Прости, господин, - сказал призрак. - Но мне приказано передать молодому магу прощальный подарок.
   - Приказано кем? - Глаза Даламара сверкнули. - Юстариусом? Неужели он посмел вступить в Башню без моего позволения...
   - Нет, господин, - сказал призрак, паря по комнате. Холодный взгляд остановился на Палине. Призрак медленно приблизился к нему, протянув бесплотную руку. Карамон быстро встал между ним и сыном.
   - Нет, отец, - твердо сказал Палин. - Отойди, он не причинит мне вреда. Что у тебя для меня? - спросил он у призрака.
   В ответ лишенная плоти рука сделала магический знак, и в ней возник Жезл Магиуса.
   Карамон изумленно отступил назад. Даламар холодно смотрел на призрак.
   - Ты пренебрег своими обязанностями! - В голосе эльфа звучал гнев. - Клянусь именем нашей Темной Королевы, я пошлю тебя за это на вечные муки в Бездну!
   - Я не пренебрег обязанностями, - ответил Страж, его глухой голос напомнил Палину о сферах, в которые он входил, если это был не мираж. Дверь лаборатории по-прежнему закрыта. Ключ здесь. - Страж показал серебряный ключ на призрачной ладони. - Ничто не изменилось. Ни одно живое существо не вошло внутрь.
   - Тогда кто... - начал Даламар свирепо. Внезапно его голос оборвался, лицо побледнело. - Ни одно живое существо...
   Потрясенный эльф опустился в кресло, глядя на жезл широко раскрытыми глазами.
   - Это твое, Палин, как было обещано, - сказал призрак, передавая жезл юному магу.
   Палин взял его дрожащей рукой. Кристалл вспыхнул ясным огнем, излучающим холодное чистое серебристое сияние.
   - Подарок от истинного Хозяина Башни, - добавил призрак холодным тоном. - Вместе с ним и его благословение.
   Белые глаза почтительно поклонились и удалились.
   Держа жезл в руке, Палин вопросительно посмотрел на отца.
   Карамон улыбнулся сквозь слезы.
   - Пойдем домой, - тихо сказал он, положив руку на плечо сына.
   СПОРЩИКИ (Wanna Bet?)
   Предисловие (Или послесловие, что тоже вполне может быть)
   Братья стояли на причале и глядели вслед удаляющемуся судну.
   - Ну и маг из тебя! - проговорил Танин. - Ты с самого начала должен был заметить, что с гномом не все в порядке.
   - Я? - возмутился Палин. - Начнем с того, что по твоей милости мы ввязались в эту дурацкую историю. Приключения всегда начинаются подобным образом. - Молодой волшебник попытался передразнить голос старшего брата.
   - Ладно вам, - начал Стурм, стараясь примирить спорщиков.
   - Заткнись! - Оба брата теперь набросились на него. - Ты первый влез в этот глупый спор!
   Братья, уперев руки в боки, гневно взирали друг на друга. Соленый бриз слегка трепал длинные пряди рыжих волос двух старших братьев и обтягивал длинные белые одежды вокруг тоненьких ног младшего.
   Их прервал разнесшийся поверх пляшущих волн звонкий крик:
   - Прощайте, друзья! Прощайте! Это была хорошая попытка. Может, когда-нибудь еще раз попробуем!
   - Только через мой труп! - будто сговорившись, хором крикнули три брата и, кисло улыбаясь, принялись Как-то вяло махать руками на прощание.
   - Тут у нас полное согласие, - усмехнулся Стурм. - И я знаю еще одно.
   Братья рады были отвести взгляд от грузно качающегося на волнах парусника.
   - О чем ты?
   - Да о том, что мы никогда не расскажем о случившемся ни одной живой душе! - Стурм говорил тихо. Два брата оглянулись и посмотрели на зевак, столпившихся на причале. Зеваки глазели на корабль и смеялись. Некоторые из них, бросая косые взгляды на братьев, показывали на них пальцем и с трудом подавляли смешки.
   С горестной улыбкой Танин вытянул вперед правую руку. Стурм положил правую ладонь на ладонь брата, а Палин положил свою руку сверху.
   - Согласен, - сурово произнес каждый из них.
   Глава 1 Дуган Алый Молот
   - Приключения всегда начинаются подобным образом, - проговорил Танин, деловито оглядывая постоялый двор.
   - Надеюсь, ты не говоришь это серьезно! - в ужасе воскликнул Палин. - Я даже лошадь не поставлю в такой грязи, а ты хочешь, чтобы мы тут заночевали!
   - В действительности, - доложил Стурм, появляясь из-за угла строения, после того как совершил краткий осмотр постоялого двора, - в конюшне чисто, по сравнению с самой гостиницей, и запах там намного лучше. Предлагаю спать там, а лошадей поставить в трактире.
   Трактир, расположенный у причала в приморском городке Санкристе, имел в точности такой же убогий, потрепанный вид, как и те немногие завсегдатаи, что плелись туда. Окна, выходящие на причал, были маленькими, они будто сощурились и окосели, слишком долго всматриваясь в морскую даль. Свет изнутри едва просачивался сквозь грязные стекла. Само здание, сильно побитое ветром и песком, притаилось в тени на краю переулка, будто разбойник, поджидающий очередную жертву. Даже название "Латаный стаксель" звучало Как-то зловеще.
   - Я так и думал, что младший брат начнет жаловаться, - едко заметил Танин, слез с коня и посмотрел на Стурма. - Он соскучился по белым простынкам, которые мама поправляет ему ночью. Но я не ожидал этого от тебя, Стурм Маджере.
   - У меня нет возражений, - непринужденно ответил Стурм, слез с лошади и начал развязывать мешок, - Я так просто сказал. Нам все равно выбирать не из чего, - добавил он, вынув небольшой кожаный кошелек и встряхнув его. Там, откуда следовало бы донестись звону монет, лишь что-то жалко звякнуло. - Сегодня простыней не будет, Палин. - Он улыбнулся младшему брату, который все еще с безутешным видом сидел на лошади. Подумай, однако, о завтрашней ночи. Мы будем в замке Ут-Вистан, в гостях у князя Гунтара. Там ждут не только белые простыни, но, возможно, и розовые лепестки, рассыпанные по постели.
   - Не помру я без белых простыней, - ответил уязвленный Палин. Однако простое постельное белье было бы приятным разнообразием! И я бы предпочел спать на кровати, где матрац не кишит живностью! - Он раздраженно засунул руку под белый балахон и почесался.
   - Воин должен привыкать ко всему, - произнес Танин голосом старшего брата, знающего жизнь, отчего Палину захотелось толкнуть его в корыто с водой. - Если во время твоего первого похода на тебя нападут только клопы, можешь считать себя счастливчиком.
   - Похода? - горько проговорил Палин, сползая с седла. Сопровождать тебя и Стурма в замок Ут-Вистан, где вас должны посвятить в рыцари? Это не поход! Пока что все происходило как на прогулке кендеров. И вы и отец знали, что так и будет, когда решили взять меня с собой! Единственная опасность, грозившая нам с тех пор, как мы выехали из дому, исходила со стороны кабатчицы, которая пыталась отрезать кухонным ножом Стурму уши!
   - Такую ошибку каждый мог допустить, - пробормотал Стурм, покраснев. - Я вам уже говорил!.. Я хотел взять кружки. Просто она, как вы бы сказали, девушка пухлая, и, когда она нагнулась надо мной, держа поднос, я всего лишь не обратил внимания на то, что делал...
   - Ты прекрасно обратил на это внимание! - сурово сказал Палин. Даже когда она набросилась на тебя с ножом, нам пришлось оттаскивать тебя оттуда! И глаза у тебя были размером с твой щит.
   - Ладно, по крайней мере я интересуюсь этим, - ответил раздраженно Стурм. - В отличие от некоторых, кто считает себя чересчур уж воспитанным...
   - У каждого есть свои принципы! - оборвал его Палин. - Я не падаю с ног от первой попавшейся пухлой блондинки, которая хихикнет в мою сторону...
   - Прекратите! - устало приказал Танин. - Стурм, отведи лошадей и распорядись, чтобы их почистили и накормили. Палин, иди со мной.
   Палин и Стурм явно были готовы кинуться на брата, так что голос Танина сделался строже:
   - Вспомните о том, что наказывал отец.
   Братья вспомнили. Стурм, все еще ворча, схватил поводья и повел лошадей в конюшню. Палин сдержал едкое замечание и двинулся следом за братом.
   Танин, хоть и уродился вспыльчивым в свою мать, все же унаследовал немало других качеств. Характером он больше походил на человека, в честь которого был назван, - самого близкого друга родителей, Таниса Полуэльфа. Танин прямо-таки был готов молиться на своего героя и изо всех сил старался ему подражать. И как следствие - двадцатичетырехлетний парень вполне серьезно принимал роль вожака и старшего брата. Это хорошо делать, когда есть младший брат. Любящий развлечения Стурм являлся почти что воплощением своего отца, унаследовав веселый, беззаботный характер Карамона.
   Не желая самостоятельно принимать решения, Стурм обычно беспрекословно подчинялся Танину. Но Палин, которому было всего двадцать лет, обладал острым умом своего дяди, могущественного архимага Рейстлина. Палин любил своих братьев, но его уязвляло властное покровительство Танина и безмерно раздражало крайне несерьезное отношение к жизни Стурма.
   В конце концов, это был "первый поход" Палина, о чем Танин не забывал напоминать ему, по крайней мере, один раз в час. Месяц назад юный маг прошел суровое Испытание в Башне Высшего Волшебства в Палантасе. Теперь он - полноправный член ордена колдунов на Кринне. Но это почему-то особого удовольствия не приносило. Чувствовал он себя грустно и подавленно. В течение нескольких лет его величайшей целью было выдержать Испытание. Цель, которая, будучи достигнутой, должна открыть бесчисленное множество дверей.
   Она не открыла ни одной двери. Конечно, Палин считался теперь молодым магом. Сил пока у него было не много, он мог пользоваться лишь простенькими заклятиями. В идеале он должен поступить в ученики к какому-нибудь искусному архимагу, который возьмет над ним покровительство. Однако ни одному архимагу не потребовались его услуги. У Палина было достаточно ума, чтобы понять почему.
   Его дядя Рейстлин был величайшим из когда-либо живших на Кринне волшебников. Он облачился в Черные Мантии Зла и бросил вызов самой Владычице Тьмы, желая править миром. Попытка эта закончилась его гибелью. Хотя Палин носил Белые Мантии Добра, он понимал: в ордене найдутся те, кто не поверит в его честность и добросердечие. Не поверит никогда. Палин обладал колдовским жезлом - могущественным Жезлом Магиуса, переданным ему при загадочных обстоятельствах в Башне Высшего Волшебства. Среди членов Совета уже бродили слухи относительно того, как Палин мог заполучить этот жезл. Жезл все-таки находился в помещении, закрытом страшным заклятием. Нет, все, чего он сумеет достичь, Палин хорошо это понимал, он достигнет так же, как и его дядя, - изучая, работая и борясь в одиночку.
   Но все это в будущем. А пока нужно быть довольным тем, что едет он вместе с братьями. Его отец, Карамон, являвшийся, как и его брат-близнец Рейстлин, героем Войны Копья, имел на этот счет твердое мнение. Палин не знает мира. Он все время просидел, уткнувшись в книги, погруженный в свои занятия. Если он поедет в Санкрист, то должен подчиниться авторитету Танина, доверившись руководству и защите братьев.
   Палин поклялся своему отцу священной клятвой в том, что будет слушаться братьев, так же как Танин и Стурм поклялись в том,. что будут его защищать. В действительности взаимная любовь братьев делала клятву излишней - Карамон понимал это. Но отец прекрасно сознавал, что первое совместное путешествие станет испытанием для братской любви. Палину, самому умному из братьев, не терпелось утвердить себя - не терпелось вплоть до безрассудства и глупости.
   "Палин должен чтить достоинство других людей, научиться уважать их за знания, даже если они не соображают так же быстро, как он, - говорил Карамон Тике, с сожалением вспоминая своего брата-близнеца, который так и не выучил этот урок. - А Стурму и Танину надо научиться уважать его, надо понять то, что они не могут решить всех задач ударом меча. Но прежде всего им надо научиться доверять друг другу! И пусть боги будут с ними".
   Он не узнает о том, какая ирония заключалась в этом пожелании.
   В самом начале пути стало ясно, что ни один из этих уроков не дастся легко. Двое старших братьев решили между собой (не сказав, конечно, об этом отцу), что это путешествие должно "сделать мужчиной" их заучившегося братика.
   Но их взгляды на то, что означало "быть мужчиной", расходились со взглядом Палина. Действительно, насколько он мог видеть, "быть мужчиной" означало ловить под одеждой блох, жевать плохую еду, хлебать скверный эль и общаться с женщинами сомнительного поведения. Как раз об этом Палин собирался высказаться, когда Танин проговорил краешком губ: "Веди себя как мужчина!" после того как оба брата вошли в дверь трактира.
   Но Палин не стал раскрывать рта. Он с братьями входил в незнакомый трактир, расположенный в считающейся неспокойной части Санкриста. Юный маг учился достаточно, чтобы понимать, что сама их жизнь может зависеть от того, насколько дружно он смогут противостоять опасности.
   Это братьям, несмотря на все их различие, удавалось вполне успешно. Так успешно, на самом деле, что с ними не случилось никаких неприятностей во время долгого путешествия из Соласа на север. Старшие братья были крупными и крепкими, унаследовав силу и сложение Карамона. Опытные воины, они гордились полученными в боях шрамами и носили свои мечи с ловкой непринужденностью. Самый младший брат, Палин, был высок и хорошо сложен, но имел хрупкое тело человека, привыкшего больше к книгам, чем к оружию. Однако любой, кто вдруг посчитает его легкой добычей, может взглянуть на приятное серьезное лицо этого молодого человека, заметить пронизывающий взгляд ясных глаз и подумать еще раз, прежде чем напрашиваться на неприятности.
   Впечатление это, возможно, усиливал еще и Жезл Магиуса, который Палин носил с собой. Сделанный из простого дерева, украшенный ограненным кристаллом, который держит золотая лапа дракона, посох не проявлял никаких волшебных свойств. Но его окружала темная невидимая аура, связанная, вероятно, с покойным хозяином жезла, которую тут же с тревогой ощущали те, кто на него смотрел.
   Палин никогда не расставался с жезлом. Если он не держал его, то жезл лежал рядом, и юный маг часто протягивал к нему руку и трогал для успокоения.
   В этот вечер, как и в другие вечера, вид Танина и Палина, вошедших в трактир, не произвел сильного впечатления на находившихся внутри, кроме как на одну компанию. Невысокие, но кряжистые человечки, сидевшие за грязным столом в углу, немедленно принялись шепотом что-то обсуждать, отчаянно жестикулируя. Шепот перерос в негромкое бормотание, после того как вошел Стурм и присоединился к братьям. Незнакомцы стали усердно толкать локтями того, кто сидел ближе всех к стене и чье лицо, чуть ли не до бровей заросшее густой черной бородой, скрывала глубокая тень.
   - Да вижу, вижу! - проворчал он. - Думаете, они подойдут?
   Все остальные за столом с жаром залопотали. Загадочные коротышки были закутаны в коричневые халаты, так что черты лиц и даже руки или ноги разглядеть невозможно.
   Человек в углу окинул молодых людей хитрым, внимательным, оценивающим взглядом. Существа в коричневых халатах продолжали болтать.
   - Заткнитесь, негодяи, - раздраженно рявкнул более крупный человек. - Вы привлечете их внимание.
   Человечки в коричневых халатах затихли, умолкли так резко, будто свалились в колодец. Естественно, неожиданно наступившая тишина заставила всех в трактире, включая и трех молодых людей, обернуться и посмотреть на них.
   - Ну вот, это все-таки случилось! - прорычал человек к тени. Два одетых в коричневое существа повесили головы, третье, однако, было настроено спорить. - Замолчи! Я все исправлю!
   Наклонившись вперед так, чтобы на него падал свет, он с радушной улыбкой поднял кружку и весело произнес:
   - Дуган Алый Молот к вашим услугам, молодые господа. Не выпьете ли со старым гномом?
   - Выпьем, и с удовольствием, - вежливо ответил Танин.
   - Выпустите меня, проворчал гном, обращаясь к существам в коричневых халатах, которые так тесно сидели за столом, что даже невозможно было сказать, сколько их там. После стонов, ругательств и возгласов вроде "ой, моя нога, ты, кувалдоголовый" или "осторожнее со своей бородой, мозги кузнечные", гном вылез - немного раскрасневшись и запыхавшись - из-за стола. Крикнув трактирщику, чтобы подали "специальное для него", он подошел с кружкой к столу, за которым уселись молодые люди.
   Все остальные в трактире, матросы и местные жители в основном, возобновили собственные беседы, предмет которых, как показалось Палину, имел злодейский характер, если судить по суровому, злобному выражению на лицах. Другие посетители не приветствовали братьев, и их явно не заинтересовали ни гном, ни его компания. Некоторые бросили угрюмые взгляды на Дугана. Но это ничуть не смутило гнома. Пододвинув высокий табурет, который компенсировал недостаток в росте, полный и роскошно разодетый (по крайней мере, для гнома) Дуган плюхнулся за стол братьев.
   - Что будете, господа? - спросил гном. - Напиток моего народа? У вас хороший вкус! Нет ничего лучше настоявшейся грибной браги из Торбардина.
   Дуган широко улыбнулся братьям, когда к столу подшаркал трактирщик и принес в руке три кружки. Поставив их, он шлепнул на стол перед гномом большую глиняную бутылку, заткнутую пробкой. Дуган вынул пробку и с таким наслаждением шумно втянул в себя аромат, что у Стурма потекли слюнки.
   - Да, превосходная, - произнес довольный гном. - Давайте сюда кружки, господа. Не стесняйтесь. Там, откуда это принесли, хватит на всех и еще останется. Я, однако, не пью с незнакомыми, так что скажите мне свои имена.