Страница:
— Со временем станет легче, — сказал он лежащему без сознания юноше. — Ты не забудешь ее, но память больше не будет так сильно терзать тебя.
Глава 22. ФОНДРА. ЧЕЛЕСТРА
Глава 23. СУРУНАН. ЧЕЛЕСТРА
Глава 22. ФОНДРА. ЧЕЛЕСТРА
Встреча королевских семей началась с формальностей, холодных взглядов и невысказанных обид. А отсюда уже проистекли неприкрытая враждебность, запальчивые слова и взаимные горькие упреки За прошедшее время Элиасон не изменил своего мнения по поводу войны.
— Я вполне готов плыть на солнечных охотниках и искать это новое королевство, — сказал он. — И я хотел бы, чтобы мне поручили ведение переговоров с этими, сартанами, поскольку всем известно, что эльфы — искусные дипломаты. Я просто представить себе не могу, как эти сартаны смогут отказать нам в такой разумной просьбе, особенно когда я объясню им, что мы принесем с собой множество полезных товаров и услуг. Мои советники обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что эти сартаны сами не так давно появились в этом королевстве. Мы полагаем, что они будут рады видеть нас.
Лицо Элиасона потемнело.
— Но если они все же откажут нам — что ж, в конце концов, это их королевство. Мы просто поищем себе другое.
— Прекрасно, — угрюмо сказал Думэйк. — Только что ты будешь есть, пока будут тянуться эти поиски? Как ты прокормишь свой народ? Вы что, на палубе будете хлеб выращивать? Или эльфийские маги нашли способ добывать хлеб из воздуха? Мы же подсчитывали, сколько запасов нужно, чтобы прокормить всех во время путешествия. Мы не сможем взять больше — у нас просто нет места.
— Но запасы рыбы неисчерпаемы, — мягко заметил Элиасон.
— Конечно, — парировал Думэйк, — но даже эльфы долго не протянут на рыбной диете! Без овощей и фруктов среди моего народа начнется цинга
Ингвара явно привела в ужас одна мысль о том, что он будет вынужден питаться рыбой note 35. Гном покрепче уперся ногами в землю и оглядел собравшихся
— Вы делите шкуру неубитого медведя! Солнечные охотники прокляты. Гномы не желают иметь с ними дела. Мы посоветовались со старейшинами и решили, что мы никому не позволим пользоваться ими, чтобы это проклятие не перешло на нас. Мы намереваемся затопить эти корабли. Мы построим новые и обойдемся без змеиной помощи
— Ну что ж, неплохая мысль, — сказал Элиасон. — Тогда у нас будет время.
— У нас не будет времени! — взорвался Думэйк — Надо быть эльфом, чтобы забыть, как мало времени у нас осталось…
— Вы, гномы, — хуже суеверных детей! — так же громко вступила Делу. — Корабли прокляты не больше, чем я!
— А насчет себя ты уверена, ведьма? — вспыхнула в ответ Хильда, встопорщив бакенбарды
В этот момент один из привратников, изо всех сил стараясь делать вид, что не замечает царящей вокруг суматохи, тихонько вошел в длинный дом и что-то прошептал на ухо Думэйку. Вождь кивнул и в свою очередь что-то приказал привратнику. Присутствующие умолкли, желая знать, что означает это вмешательство. Никто не осмелился бы побеспокоить правителей во время совещания, если бы речь не шла о жизни и смерти. Привратник быстро отправился выполнять поручение. Думэйк повернулся к Элиасону.
— Ваши часовые обнаружили, что Девон исчез. Они обыскали селение, но не нашли его. Я вызвал следопытов. Не беспокойтесь, друг мой, — сказал вождь, забывший о своем гневе при виде беспокойства, охватившего эльфа. — Мы найдем его.
— Молодой дурак пошел проветриться! — раздраженно рявкнул Ингвар. — Из-за чего сыр-бор?
— Девон был очень несчастен в последнее время, — тихо ответил Элиасон. — Очень несчастен. Мы боимся, как бы… — голос эльфа сорвался. Он качнул головой.
Ингвар наконец понял, что к чему, и ахнул.
— Так вот оно в чем дело!
— Грюндли! — пронзительно закричала Хильда. — Грюндли! Немедленно иди сюда!
— Что ты делаешь, жена? Дочка сейчас в пещере…
— Корзину тебе на голову! note 36 — огрызнулась Хильда. — Будет она тебе сидеть в пещере! Грюндли! — снова завопила она. — Грюндли, я знаю, что ты подслушиваешь! Элэйк, я серьезно говорю! Девчонки, я больше не собираюсь терпеть ваши выходки!
Но никто не откликнулся. Ингвар посерьезнел, подергал себя за бороду, потом вышел наружу, подозвал одного из своих сопровождающих, молодого гнома по имени Хартмут, и отправил его в пещеру.
После этого Ингвар вернулся в длинный дом. Элиасон вскочил на ноги.
— Я тоже пойду на поиски…
— Ну и чего ты добьешься? Только сам заблудишься в джунглях. Мои люди найдут его. А мы помолимся Единому, чтобы все обошлось.
— Помолимся Единому, — повторил Элиасон и сел, обхватив голову руками. Тут заговорил Ингвар.
— Эй, а где этот Эпло? Его-то кто-нибудь видел? Разве не предполагалось, что он будет здесь? Ведь это же он подбил нас на эту встречу.
— Вы, гномы, готовы подозревать всех! — воскликнул Думэйк. — Сперва вам не понравилась змеиная магия, теперь — Эпло! И это после того, как он спас наших детей…
— Да, он спас наших детей. Но что мы знаем о нем, муж мой? — спросила Делу. — Возможно, он вернул их только для того, чтобы снова отобрать!
— Она права! — немедленно поддержала ее Хильда. — Пускай ваши следопыты поищут этого Эпло!
— Ладно! — согласился раздраженный Думэйк. — Я отправлю следопытов, пускай ищут всех…
— Вождь! — раздался крик привратника. — Они нашлись!
Эльфы, гномы и люди вперемешку высыпали из длинного дома. К этому времени слухи о случившемся облетели все селение. Королевские семьи смешались с толпой, стремящейся к эльфийскому гостевому дому.
Эпло, Грюндли и Элэйк в сопровождении следопытов появились из джунглей. Эпло нес на руках Девона. Эльф уже пришел в себя и слабо улыбался, смущенный общим вниманием.
— Девон! Ты ранен? Что случилось? — Элиасон наконец сумел пробраться сквозь толпу.
— Со мной все в порядке… — попытался ответить Девон, но сорвался на хрип.
— С ним будет все в порядке, — оказал Эпло. — Он неудачно упал и запутался в лианах. Позвольте ему отдохнуть. Где можно его положить?
— Сюда, пожалуйста, — Элиасон провел Эпло в гостевой дом.
— Мы можем все объяснить, — объявила Грюндли.
— Не сомневаюсь, — пробормотал ее отец, мрачно глядя на дочь Эпло внес Девона в гостевой дом и осторожно положил юношу на кровать.
— Спасибо, — тихо сказал Девон.
— Постарайся заснуть, — сказал Эпло. Девон понял намек и закрыл глаза.
— Ему необходим отдых, — сказал Эпло, становясь между Элиасоном и юношей. — Я думаю, лучше оставить его одного
— Но я хочу, чтобы его осмотрел мой врач… — с беспокойством начал Элиасон.
— Не нужно. С ним все будет в порядке. Но ему необходим отдых, — повторил Эпло.
Элиасон посмотрел на лежавшего на кровати Девона, обессиленного и взъерошенного. Девушки смыли кровь, но на шее отчетливо были видны синяки и кровоподтеки. Эльфийский король вопросительно взглянул на Эпло.
— Он упал, — холодно повторил патрин. — Упал и запутался в лианах.
— Как по-вашему, это может произойти снова? — тихо спросил Элиасон.
— Нет, — покачал головой Эпло. — Думаю, нет. Мы с ним поговорили.. о том, как опасно лазать по деревьям, особенно в джунглях.
— Благодарение Единому, — пробормотал Элиасон Девон тем временем уснул. Эпло увел эльфийского короля из гостевого дома.
— Мы с Элэйк взяли Девона на прогулку, — объясняла Грюндли внимательно слушающей толпе. — Я знаю, что ослушалась тебя, папа, — гномиха искоса взглянула на отца, — но Девон был таким несчастным, и мы подумали, что, может быть, он развеется..
— Хм! — фыркнул Ингвар. — Ладно, дочка. Мы потом обсудим, какого наказания ты заслуживаешь. А теперь рассказывай дальше.
— Мы с Грюндли хотели поговорить с Девоном, — сказала Элэйк. — А в поселке сейчас слишком много народу, и потому мы решили прогуляться по джунглям. Мы гуляли и разговаривали. Было жарко, всем хотелось пить, и тут я заметила сахарное дерево. Наверно, это я во всем виновата — я попросила Девона залезть на дерево…
— Он забрался почти на верхушку, — вставила Грюндли, драматически размахивая руками, — и вдруг поскользнулся, сорвался и попал прямо в путаницу лиан.
— И они захлестнулись у него вокруг шеи. Я… мы не знали, что делать! — Элэйк убедительно расширила глаза. — Я никак не могла снять его оттуда. Он был слишком высоко над землей. Мы с Грюндли побежали обратно в поселок за помощью. Первым нам попался Эпло. Он пошел с нами и выпутал Девона из лиан.
Элэйк посмотрела на Эпло, стоящего среди толпы. Ее глаза сияли.
— Он спас Девона, — тихо сказала она. — Он использовал свою магию. И исцелил его! Я сама это видела. Девон уже не дышал. Лиана затянулась у него на шее. Эпло взял Девона за руки, его знаки на коже засветились синим светом, и вдруг Девон открыл глаза и… и ожил.
— Это правда? — спросил у Эпло Думэйк.
— Она, преувеличивает. Она была слишком расстроена, — пожал плечами патрин — Парень вовсе не был мертв. Он и так пришел бы в себя.
— Я была расстроена, — улыбнулась Элэйк, — но я не преувеличиваю.
Все заговорили одновременно. Ингвар нехотя выбранил дочку за то, что она убежала. Делу заявила, что это была глупость — пытаться в одиночку взобраться на сахарное дерево: уж Элэйк-то должна была знать, что из этого может получиться. Элиасон сказал, что девочки правильно сделали, побежав за помощью, и надо благодарить Единого, что Эпло оказался там и предотвратил еще одно несчастье. у
— Единый! — набросилась Грюндли на пораженного эльфийского короля. — Да, сперва вы благодарите Единого, который послал к нам этого человека, — ее палец уткнулся в Эпло, — а потом выбрасываете в море остальные. Его дары!
Все вокруг замолчали, глядя на гномиху
— Дочка — строго начал Ингвар.
— Тихо! — перебила Хильда, наступив мужу на ногу. — Ребенок дело говорит
— Так почему вы хотите отвергнуть эти благодеяния? — Грюндли обвела окружающих взглядом. — Потому, что вы не понимаете их и оттого боитесь, — язвительный взгляд в сторону гномов, — или потому, что за них надо бороться? — Теперь ее гнев обрушился на эльфов
— Ну что ж, мы сделали выбор — Элэйк, Девон и я Мы с Эпло возьмем солнечный охотник и поплывем на Сурунан — даже если нам придется плыть одним.
— Нет, Грюндли, не придется, — твердо сказал Хартмут и встал рядом. — Я поплыву с тобой
— Мы поплывем! — раздались крики среди молодых охотников.
— Мы тоже! — подхватили молодые эльфы. Грюндли и Элэйк переглянулись, потом Грюндли повернулась к родителям
— Что ты затеяла, дочь? — сурово спросил Ингвар. — Мятеж против отца?
— Извини, отец, — краснея, ответила Грюндли — Но я действительно верю, что так будет лучше. Ты же не допустишь, чтобы наш народ вымерз… или люди.
— Конечно, не допустит, — сказала Хильда. — Подтверди, Ингвар. Прекрати упрямиться. Ты же сам искал выхода. Наша дочь указала его. Хочешь ли ты им воспользоваться?
Ингвар взъерошил бороду.
— Не вижу другого выхода, — сказал он, стараясь скрыть свою радость за показным недовольством. — Если я не остерегусь, эта девица поднимет против меня мою же армию.
Он заворчал и потопал прочь. Грюндли с беспокойством поглядела ему вслед.
— Не волнуйся, дочка, — с улыбкой сказала Хильда. — На самом деле он гордится тобой
И действительно, Ингвар поминутно останавливался, чтобы сообщить окружающим: «Ну и дочка у меня!»
— Мой народ тоже поплывет, — Элиасон наклонился и крепко поцеловал гномиху. — Спасибо тебе, дочка, — ты помогла нам понять, как глупо мы себя вели. Наверное, тебя вел Единый. — На глазах у эльфа выступили слезы. — А теперь я должен вернуться к Девону И Элиасон поспешно ушел.
Грюндли впервые ощутила, что такое власть. Похоже, она показалась гномихе слаще сахарного сока и вскружила ей голову сильнее гномьего эля. Она осмотрелась и увидела Эпло, который стоял в тени и молча наблюдал за происходящим.
— Получилось! — крикнула она, бросаясь к патрину — Получилось! Я сказала то, что ты говорил мне! Они поплывут! Все!
Эпло молчал, и лицо его было непроницаемо-мрачным
— Ты этого хотел, так ведь? — раздраженно потребовала ответа Грюндли — Этого?
— Да, конечно. Именно этого я и хотел, — ответил Эпло.
— Как хорошо! — подбежала к нему Элэйк. — Теперь мы все вместе поплывем навстречу новой жизни!
К ним подскочили два человека, посадили гномиху на плечи и потащили. Элэйк принялась танцевать. Сама собой возникла процессия. Голоса людей смешались с пением эльфов и басовитым гудением гномов «Поплывем навстречу новой жизни».
Навстречу смерти,
Эпло резко повернулся и нырнул во тьму, подальше от света костров и от всеобщего ликования.
— Я вполне готов плыть на солнечных охотниках и искать это новое королевство, — сказал он. — И я хотел бы, чтобы мне поручили ведение переговоров с этими, сартанами, поскольку всем известно, что эльфы — искусные дипломаты. Я просто представить себе не могу, как эти сартаны смогут отказать нам в такой разумной просьбе, особенно когда я объясню им, что мы принесем с собой множество полезных товаров и услуг. Мои советники обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что эти сартаны сами не так давно появились в этом королевстве. Мы полагаем, что они будут рады видеть нас.
Лицо Элиасона потемнело.
— Но если они все же откажут нам — что ж, в конце концов, это их королевство. Мы просто поищем себе другое.
— Прекрасно, — угрюмо сказал Думэйк. — Только что ты будешь есть, пока будут тянуться эти поиски? Как ты прокормишь свой народ? Вы что, на палубе будете хлеб выращивать? Или эльфийские маги нашли способ добывать хлеб из воздуха? Мы же подсчитывали, сколько запасов нужно, чтобы прокормить всех во время путешествия. Мы не сможем взять больше — у нас просто нет места.
— Но запасы рыбы неисчерпаемы, — мягко заметил Элиасон.
— Конечно, — парировал Думэйк, — но даже эльфы долго не протянут на рыбной диете! Без овощей и фруктов среди моего народа начнется цинга
Ингвара явно привела в ужас одна мысль о том, что он будет вынужден питаться рыбой note 35. Гном покрепче уперся ногами в землю и оглядел собравшихся
— Вы делите шкуру неубитого медведя! Солнечные охотники прокляты. Гномы не желают иметь с ними дела. Мы посоветовались со старейшинами и решили, что мы никому не позволим пользоваться ими, чтобы это проклятие не перешло на нас. Мы намереваемся затопить эти корабли. Мы построим новые и обойдемся без змеиной помощи
— Ну что ж, неплохая мысль, — сказал Элиасон. — Тогда у нас будет время.
— У нас не будет времени! — взорвался Думэйк — Надо быть эльфом, чтобы забыть, как мало времени у нас осталось…
— Вы, гномы, — хуже суеверных детей! — так же громко вступила Делу. — Корабли прокляты не больше, чем я!
— А насчет себя ты уверена, ведьма? — вспыхнула в ответ Хильда, встопорщив бакенбарды
В этот момент один из привратников, изо всех сил стараясь делать вид, что не замечает царящей вокруг суматохи, тихонько вошел в длинный дом и что-то прошептал на ухо Думэйку. Вождь кивнул и в свою очередь что-то приказал привратнику. Присутствующие умолкли, желая знать, что означает это вмешательство. Никто не осмелился бы побеспокоить правителей во время совещания, если бы речь не шла о жизни и смерти. Привратник быстро отправился выполнять поручение. Думэйк повернулся к Элиасону.
— Ваши часовые обнаружили, что Девон исчез. Они обыскали селение, но не нашли его. Я вызвал следопытов. Не беспокойтесь, друг мой, — сказал вождь, забывший о своем гневе при виде беспокойства, охватившего эльфа. — Мы найдем его.
— Молодой дурак пошел проветриться! — раздраженно рявкнул Ингвар. — Из-за чего сыр-бор?
— Девон был очень несчастен в последнее время, — тихо ответил Элиасон. — Очень несчастен. Мы боимся, как бы… — голос эльфа сорвался. Он качнул головой.
Ингвар наконец понял, что к чему, и ахнул.
— Так вот оно в чем дело!
— Грюндли! — пронзительно закричала Хильда. — Грюндли! Немедленно иди сюда!
— Что ты делаешь, жена? Дочка сейчас в пещере…
— Корзину тебе на голову! note 36 — огрызнулась Хильда. — Будет она тебе сидеть в пещере! Грюндли! — снова завопила она. — Грюндли, я знаю, что ты подслушиваешь! Элэйк, я серьезно говорю! Девчонки, я больше не собираюсь терпеть ваши выходки!
Но никто не откликнулся. Ингвар посерьезнел, подергал себя за бороду, потом вышел наружу, подозвал одного из своих сопровождающих, молодого гнома по имени Хартмут, и отправил его в пещеру.
После этого Ингвар вернулся в длинный дом. Элиасон вскочил на ноги.
— Я тоже пойду на поиски…
— Ну и чего ты добьешься? Только сам заблудишься в джунглях. Мои люди найдут его. А мы помолимся Единому, чтобы все обошлось.
— Помолимся Единому, — повторил Элиасон и сел, обхватив голову руками. Тут заговорил Ингвар.
— Эй, а где этот Эпло? Его-то кто-нибудь видел? Разве не предполагалось, что он будет здесь? Ведь это же он подбил нас на эту встречу.
— Вы, гномы, готовы подозревать всех! — воскликнул Думэйк. — Сперва вам не понравилась змеиная магия, теперь — Эпло! И это после того, как он спас наших детей…
— Да, он спас наших детей. Но что мы знаем о нем, муж мой? — спросила Делу. — Возможно, он вернул их только для того, чтобы снова отобрать!
— Она права! — немедленно поддержала ее Хильда. — Пускай ваши следопыты поищут этого Эпло!
— Ладно! — согласился раздраженный Думэйк. — Я отправлю следопытов, пускай ищут всех…
— Вождь! — раздался крик привратника. — Они нашлись!
Эльфы, гномы и люди вперемешку высыпали из длинного дома. К этому времени слухи о случившемся облетели все селение. Королевские семьи смешались с толпой, стремящейся к эльфийскому гостевому дому.
Эпло, Грюндли и Элэйк в сопровождении следопытов появились из джунглей. Эпло нес на руках Девона. Эльф уже пришел в себя и слабо улыбался, смущенный общим вниманием.
— Девон! Ты ранен? Что случилось? — Элиасон наконец сумел пробраться сквозь толпу.
— Со мной все в порядке… — попытался ответить Девон, но сорвался на хрип.
— С ним будет все в порядке, — оказал Эпло. — Он неудачно упал и запутался в лианах. Позвольте ему отдохнуть. Где можно его положить?
— Сюда, пожалуйста, — Элиасон провел Эпло в гостевой дом.
— Мы можем все объяснить, — объявила Грюндли.
— Не сомневаюсь, — пробормотал ее отец, мрачно глядя на дочь Эпло внес Девона в гостевой дом и осторожно положил юношу на кровать.
— Спасибо, — тихо сказал Девон.
— Постарайся заснуть, — сказал Эпло. Девон понял намек и закрыл глаза.
— Ему необходим отдых, — сказал Эпло, становясь между Элиасоном и юношей. — Я думаю, лучше оставить его одного
— Но я хочу, чтобы его осмотрел мой врач… — с беспокойством начал Элиасон.
— Не нужно. С ним все будет в порядке. Но ему необходим отдых, — повторил Эпло.
Элиасон посмотрел на лежавшего на кровати Девона, обессиленного и взъерошенного. Девушки смыли кровь, но на шее отчетливо были видны синяки и кровоподтеки. Эльфийский король вопросительно взглянул на Эпло.
— Он упал, — холодно повторил патрин. — Упал и запутался в лианах.
— Как по-вашему, это может произойти снова? — тихо спросил Элиасон.
— Нет, — покачал головой Эпло. — Думаю, нет. Мы с ним поговорили.. о том, как опасно лазать по деревьям, особенно в джунглях.
— Благодарение Единому, — пробормотал Элиасон Девон тем временем уснул. Эпло увел эльфийского короля из гостевого дома.
— Мы с Элэйк взяли Девона на прогулку, — объясняла Грюндли внимательно слушающей толпе. — Я знаю, что ослушалась тебя, папа, — гномиха искоса взглянула на отца, — но Девон был таким несчастным, и мы подумали, что, может быть, он развеется..
— Хм! — фыркнул Ингвар. — Ладно, дочка. Мы потом обсудим, какого наказания ты заслуживаешь. А теперь рассказывай дальше.
— Мы с Грюндли хотели поговорить с Девоном, — сказала Элэйк. — А в поселке сейчас слишком много народу, и потому мы решили прогуляться по джунглям. Мы гуляли и разговаривали. Было жарко, всем хотелось пить, и тут я заметила сахарное дерево. Наверно, это я во всем виновата — я попросила Девона залезть на дерево…
— Он забрался почти на верхушку, — вставила Грюндли, драматически размахивая руками, — и вдруг поскользнулся, сорвался и попал прямо в путаницу лиан.
— И они захлестнулись у него вокруг шеи. Я… мы не знали, что делать! — Элэйк убедительно расширила глаза. — Я никак не могла снять его оттуда. Он был слишком высоко над землей. Мы с Грюндли побежали обратно в поселок за помощью. Первым нам попался Эпло. Он пошел с нами и выпутал Девона из лиан.
Элэйк посмотрела на Эпло, стоящего среди толпы. Ее глаза сияли.
— Он спас Девона, — тихо сказала она. — Он использовал свою магию. И исцелил его! Я сама это видела. Девон уже не дышал. Лиана затянулась у него на шее. Эпло взял Девона за руки, его знаки на коже засветились синим светом, и вдруг Девон открыл глаза и… и ожил.
— Это правда? — спросил у Эпло Думэйк.
— Она, преувеличивает. Она была слишком расстроена, — пожал плечами патрин — Парень вовсе не был мертв. Он и так пришел бы в себя.
— Я была расстроена, — улыбнулась Элэйк, — но я не преувеличиваю.
Все заговорили одновременно. Ингвар нехотя выбранил дочку за то, что она убежала. Делу заявила, что это была глупость — пытаться в одиночку взобраться на сахарное дерево: уж Элэйк-то должна была знать, что из этого может получиться. Элиасон сказал, что девочки правильно сделали, побежав за помощью, и надо благодарить Единого, что Эпло оказался там и предотвратил еще одно несчастье. у
— Единый! — набросилась Грюндли на пораженного эльфийского короля. — Да, сперва вы благодарите Единого, который послал к нам этого человека, — ее палец уткнулся в Эпло, — а потом выбрасываете в море остальные. Его дары!
Все вокруг замолчали, глядя на гномиху
— Дочка — строго начал Ингвар.
— Тихо! — перебила Хильда, наступив мужу на ногу. — Ребенок дело говорит
— Так почему вы хотите отвергнуть эти благодеяния? — Грюндли обвела окружающих взглядом. — Потому, что вы не понимаете их и оттого боитесь, — язвительный взгляд в сторону гномов, — или потому, что за них надо бороться? — Теперь ее гнев обрушился на эльфов
— Ну что ж, мы сделали выбор — Элэйк, Девон и я Мы с Эпло возьмем солнечный охотник и поплывем на Сурунан — даже если нам придется плыть одним.
— Нет, Грюндли, не придется, — твердо сказал Хартмут и встал рядом. — Я поплыву с тобой
— Мы поплывем! — раздались крики среди молодых охотников.
— Мы тоже! — подхватили молодые эльфы. Грюндли и Элэйк переглянулись, потом Грюндли повернулась к родителям
— Что ты затеяла, дочь? — сурово спросил Ингвар. — Мятеж против отца?
— Извини, отец, — краснея, ответила Грюндли — Но я действительно верю, что так будет лучше. Ты же не допустишь, чтобы наш народ вымерз… или люди.
— Конечно, не допустит, — сказала Хильда. — Подтверди, Ингвар. Прекрати упрямиться. Ты же сам искал выхода. Наша дочь указала его. Хочешь ли ты им воспользоваться?
Ингвар взъерошил бороду.
— Не вижу другого выхода, — сказал он, стараясь скрыть свою радость за показным недовольством. — Если я не остерегусь, эта девица поднимет против меня мою же армию.
Он заворчал и потопал прочь. Грюндли с беспокойством поглядела ему вслед.
— Не волнуйся, дочка, — с улыбкой сказала Хильда. — На самом деле он гордится тобой
И действительно, Ингвар поминутно останавливался, чтобы сообщить окружающим: «Ну и дочка у меня!»
— Мой народ тоже поплывет, — Элиасон наклонился и крепко поцеловал гномиху. — Спасибо тебе, дочка, — ты помогла нам понять, как глупо мы себя вели. Наверное, тебя вел Единый. — На глазах у эльфа выступили слезы. — А теперь я должен вернуться к Девону И Элиасон поспешно ушел.
Грюндли впервые ощутила, что такое власть. Похоже, она показалась гномихе слаще сахарного сока и вскружила ей голову сильнее гномьего эля. Она осмотрелась и увидела Эпло, который стоял в тени и молча наблюдал за происходящим.
— Получилось! — крикнула она, бросаясь к патрину — Получилось! Я сказала то, что ты говорил мне! Они поплывут! Все!
Эпло молчал, и лицо его было непроницаемо-мрачным
— Ты этого хотел, так ведь? — раздраженно потребовала ответа Грюндли — Этого?
— Да, конечно. Именно этого я и хотел, — ответил Эпло.
— Как хорошо! — подбежала к нему Элэйк. — Теперь мы все вместе поплывем навстречу новой жизни!
К ним подскочили два человека, посадили гномиху на плечи и потащили. Элэйк принялась танцевать. Сама собой возникла процессия. Голоса людей смешались с пением эльфов и басовитым гудением гномов «Поплывем навстречу новой жизни».
Навстречу смерти,
Эпло резко повернулся и нырнул во тьму, подальше от света костров и от всеобщего ликования.
Глава 23. СУРУНАН. ЧЕЛЕСТРА
Дело Альфреда разбирали долго, и его не стали держать все это время в библиотеке. Совет собирался по этому поводу несколько раз: по-видимому, члены Совета никак не могли прийти к единому решению. Альфреду было позволено покинуть библиотеку и вернуться домой. Он был посажен под домашний арест до тех пор, пока Совет не решит, что с ним делать
Членам Совета было запрещено обсуждать происходящее на заседаниях, но Альфред был убежден, что в его защиту выступала одна лишь Ола. Эта мысль согревала Альфреда до тех пор, пока он не сообразил, что теперь стена, разделяющая мужа и жену, стала еще выше и прочнее. Ола вела себя сдержанно и спокойно. Ее муж был полон холодной ярости. Они почти не разговаривали друг с другом. Альфред все яснее понимал, что ему нельзя больше здесь оставаться. Он хотел только извиниться перед Советом, когда его приведут туда.
— Нет необходимости держать меня под замком, — сказал Альфред охранявшему его Раму — Я даю вам слово сартана, что не буду пытаться бежать. Я прошу вас только об одном одолжении. Не могли бы вы проследить, чтобы собаку выводили на прогулку?
— Думаю, мы можем пойти на это, — неприветливо сказал Самах сыну, который передал ему просьбу Альфреда.
— А почему бы просто не отделаться от животного? — безразлично спросил Раму.
— Потому что у меня есть один план, — ответил Самах. — Пожалуй, я попрошу твою мать выгуливать животное. — Они с сыном многозначительно переглянулись.
Но Ола отказалась выполнить просьбу мужа.
— Пускай с животным гуляет Раму. Я не желаю иметь с ним дела.
— У Раму теперь своя жизнь, — строго напомнил ей муж. — У него своя семья и свои обязанности. А за этого Альфреда и era собаку отвечаем мы. Можешь поблагодарить за этот себя.
Ола услышала в голосе мужа упрек и почувствовала угрызения совести. Хватит и того, что она снова подвела мужа, втянув Совет в эти споры.
— Хорошо, я буду гулять с животным, — холодно согласилась она.
На следующее утро Ола пришла к Альфреду, приготовившись к выполнению неприятной задачи. Она держалась холодно и отстранение. Не важно, что на Совете она выступала в защиту Альфреда. Она в нем разочаровалась. Ола резко постучала в дверь
— Войдите, — коротко ответили ей
Альфред даже не поинтересовался, кто там, — возможно, он считал, что не имеет права спрашивать об этом Ола вошла.
Увидев Олу, стоявший у окна Альфред вспыхнул и нерешительно шагнул к ней. Ола предостерегающе вскинула руку.
— Я пришла за собакой. Полагаю, животное пойдет со мной? — Она с сомнением посмотрела на пса.
— Н-наверное, да, — сказал Альфред. — Х-хороший песик. Иди с Олой. — И, к немалому его удивлению, пес действительно пошел. — Позвольте поблагодарить…
Ола повернулась и вышла из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь.
Она вывела пса в сад. Сама села на скамью и выжидательно посмотрела на собаку.
— Ну давай, гуляй, — раздраженно сказала Ола, — или что там тебе еще нужно.
Пес пару раз обежал сад, потом вернулся, положил голову Оле на колени и уставился ей в лицо влажными глазами.
Подобная непосредственность привела Олу в замешательство. Она чувствовала себя неудобно от того, что пес был так близко. Ей захотелось поскорее уйти отсюда, и она едва подавила в себе порыв вскочить и убежать. Но она не была уверена, как к этому отнесется пес. Ей смутно припомнилось, что вроде бы резкие движения могут подтолкнуть животное к нападению.
Ола очень осторожно опустила руку и погладила пса по голове.
— Ну, ступай, — сказала она, словно обращаясь к надоедливому ребенку. — Хорошая собака.
Ола с облегчением вздохнула, когда пес наконец убрал голову с ее колена, но ощущение шерсти под рукой оказалось неожиданно приятным. Живое тепло под ее пальцами особенно сильно чувствовалось по сравнению с холодным мрамором скамьи, на которой она сидела. И когда она еще раз погладила пса, он вильнул хвостом, и его ласковые карие глаза потеплели.
Оле внезапно стало жаль пса.
— Тебе одиноко, — сказала она, поглаживая мягкие шелковистые уши. — Наверное, ты скучаешь по своему хозяину-патрину. Правда, у тебя есть Альфред, но он ведь не совсем твой, так ведь? Да, — со вздохом добавила Ола, — он действительно не твой.
Да и не мой. Так почему же я беспокоюсь о нем? Он ничего для меня не значит, не должен значить. — Ола тихонько присела, поглаживая собаку — своего терпеливого и внимательного слушателя, заставившего ее открыться больше, чем ей хотелось бы.
— Я боюсь за него, — прошептала она, и рука, лежавшая на голове пса, вздрогнула. — Ну почему он повел себя так глупо? Почему ему было не оставить все как есть? Почему он не похож на других? Нет, — тихо добавила она, — не похож. Пускай лучше он не будет похож на других.
Обхватив руками голову пса, Ола заглянула в умные, все понимающие собачьи глаза.
— Ты должен предостеречь его. Вели ему забыть все, что он прочел, — оно того не стоит.
— Я вижу, тебе начинает нравиться это животное, — осуждающе сказал Самах.
Ола вскочила и поспешно отдернула руки. Пес недовольно заворчал. С достоинством выпрямившись, она отодвинула пса и попыталась стряхнуть слюни с одежды. «
— Мне жаль его, — сказала она.
— Тебе жаль его хозяина, — возразил Самах.
— Да, это так, — тем же тоном ответила Ола. — Что, это дурно?
Советник мрачно взглянул на жену, затем внезапно расслабился. Он устало покачал головой.
— Нет, жена. Это похвально. Я сам виноват. Я не сдержался…
Ола все еще чувствовала себя обиженной и потому держалась отстранено. Муж холодно поклонился ей и повернулся, чтобы уйти. Ола вдруг заметила, как он устал. Ее захлестнуло чувство вины. Альфред не прав, и не стоит его оправдывать. Самах нес на себе груз бесчисленных проблем. Их народу угрожала опасность, серьезная опасность со стороны змеев-драконов, а теперь еще и это…
— Мне очень жаль, супруг мой, — с раскаянием сказала Ола. — Прости, что я увеличиваю твою ношу, вместо того чтобы помочь нести ее.
Ола подошла к мужу и нежно обняла его. Ей захотелось, чтобы Самах взял ее за руки и не отпускал. Она нуждалась в его силе и хотела поделиться с ним своей.
— Муж мой, — прошептала Ола и прижалась к нему.
Самах отстранился. Он взял ее руки и сухо коснулся губами кончиков пальцев.
— Мне не за что прощать тебя. Ты была права, защищая этого человека. На нас обоих просто сказывается напряжение.
Он выпустил ее руки.
Ола попыталась удержать его, но Самах сделал вид, что не замечает этого.
Ола тихо опустила руки. Обнаружив, что пес жмется к ее ногам, Ола рассеянно почесала его за ухом.
— Напряжение. Да, пожалуй, так. — Она тяжело вздохнула. — Ты сегодня рано ушел из дома. Есть ли какие-нибудь новости о меншах?
— Есть, — Самах окинул взглядом сад, явно избегая смотреть на жену. — Дельфины сообщили, что змеи-драконы восстановили флот меншей. А сами менши собрались и решили плыть сюда. Видимо, они намерены начать войну.
— Не может быть… — начала было Ола.
— Конечно же, они собираются напасть на нас, — нетерпеливо перебил ее Самах. — Это же менши. Их история полна кровопролитий. Разве они когда-нибудь пробовали решать споры иначе, чем мечом?
— Но, возможно, они изменились…
— Их ведет патрин. И с ними змеи-драконы. Ну и каковы же, по-твоему, их намерения?
Ола предпочла не заметить сквозившей в его словах насмешки.
— И что же ты решил?
— У меня есть один план. Я собираюсь обсудить его с Советом, — добавил он, то ли неосознанно, то ли намеренно подчеркнув последнее слово.
Ола вспыхнула, но промолчала. Были времена, когда муж обсуждал свои планы прежде всего с ней. Но это было давно, еще до Разделения.
Ола все старалась понять, что произошло между ними. «Что же я сказала? Что сделала? И что нужно сделать, чтобы все стало по-прежнему?» — ломала она голову.
— На этом же заседании Совета мы должны окончательно решить судьбу твоего «друга», — добавил Самах Опять насмешка. Ола похолодела и невольно притянула к себе собаку.
— Как ты думаешь, что его ждет? — спросила Ола, стараясь казаться безразличной:.
— Решать будет Совет. Я могу только высказать свои пожелания. — Самах повернулся, чтобы уйти.
Ола тронула его за руку. Она почувствовала, как муж вздрогнул и отстранился. Но когда он обернулся, выражение его лица было приветливым и терпеливым. Возможно, ей просто померещилось.
— Что такое?
— С ним не поступят… как с остальными? — содрогнулась Ола.
Глаза Самаха сузились.
— Это будет решать Совет.
— Тогда, давным-давно, мы были не правы, — решительно сказала Ола. — Мы были не правы.
— Не собираешься ли ты выступить прогив меня? Против решения Совета? Или, возможно, ты уже выступила против?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Ола, непонимающе глядя на него.
— Не все высланные достигли места назначения. Они могли избежать своей судьбы только в том случае, если знали об этом заранее. А предупредить их мог только кто-то из членов Совета…
Ола напряглась.
— Как ты смеешь…
— У меня нет времени, — резко оборвал ее Самах. — Заседание начинается через час. Я убедительно прошу тебя вернуть эту тварь владельцу и передать Альфреду, чтобы он приготовился к защите. У него, без сомнения, будет возможность высказаться.
Самах покинул сад и направился к зданию Совета. Встревоженная и озадаченная, Ола смотрела ему вслед. Она увидела, как к Самаху присоединился Раму, и они принялись о чем-то серьезно разговаривать.
— Пойдем, — со вздохом сказала она и повела собаку обратно к Альфреду.
Ола решительно вошла в зал Совета. Она была готова сражаться так, как сражалась лишь однажды в жизни. Терять ей было нечего. Самах почти убедил ее в том, что она разделяет вину Альфреда.
«Что удержало меня тогда?» — спрашивала себя Ола. Она знала ответ, но стыдилась признаться себе в этом.
Любовь Самаха. Последняя отчаянная попытка сохранить то, чего на самом деле никогда не было.
«Я цеплялась за ускользающую любовь и предала свой народ. Теперь я буду сражаться. Теперь я буду открыто противостоять ему».
Ола была совершенно уверена, что ей удастся восстановить остальных сартанов против Самаха. Ей казалось, что некоторые из них сомневались в правильности своих поступков. Если бы ей только удалось преодолеть их страх перед будущим…
Члены Совета заняли свои места за длинным мраморным столом. Когда все собрались, вошел Самах и сел в центре.
Ола приготовилась увидеть строгого, неумолимого судью и была очень удивлена, обнаружив, что Самах держится раскованно и словно радуется чему-то. Он улыбнулся ей, словно извиняясь, и пожал плечами.
— Я сожалею о своих словах, жена, — шепнул он, наклонившись к ней. — Я был не в себе. Я говорил, не подумав. Прости меня.
Он ждал ее ответа с некоторым беспокойством.
Ола нерешительно улыбнулась.
— Я принимаю твои извинения, муж мой.
Его улыбка стала шире. Он похлопал ее поруке, как бы говоря: «Не беспокойся, дорогая. С твоим дружком все будет в порядке».
Оле только и оставалось, что сидеть на своем месте и удивляться.
Вошел Альфред, за ним по пятам трусил пес. Альфред снова встал перед Советом. Ола невольно подумала, каким жалким выглядит Альфред — худой, сутулый бедолага. Она пожалела, что вовремя не убедила Альфреда сменить меншскую одежду, явно раздражавшую членов Совета.
Утром Ола привела собаку и сразу ушла, хотя Альфред пытался задержать ее: рядом с ним она чувствовала себя неловко. Его ясные, все понимающие паза проникали ей в душу с той же легкостью, с какой сам Альфред некогда проник в библиотеку. Но Ола не была готова к тому, что Альфред узнает о ней правду. Она и сама боялась этой правды.
— Альфред Монбанк, — Самах поморщится, произнося меншское имя, но он уже давно отказался от попыток убедить Альфреда открыть свое истинное имя, — Совет выдвигает против вас два серьезных обвинения. Во-первых, вы преднамеренно проникли в библиотеку, несмотря на то что на дверь были наложены запрещающие руны. Это проступок вы совершили дважды. — Альфред хотел что-то сказать, но Самах продолжал:
— В первый раз вы объяснили свое вторжение случайностью. Вы утверждали, что вас заинтересовало само здание и что, подойдя к двери, вы… э-э… споткнулись и упали через порог. Когда вы оказались внутри, дверь захлопнулась. Вы не смогли открыть ее и в поисках другого выхода вошли в библиотеку. Я правильно изложил ваши показания?
Членам Совета было запрещено обсуждать происходящее на заседаниях, но Альфред был убежден, что в его защиту выступала одна лишь Ола. Эта мысль согревала Альфреда до тех пор, пока он не сообразил, что теперь стена, разделяющая мужа и жену, стала еще выше и прочнее. Ола вела себя сдержанно и спокойно. Ее муж был полон холодной ярости. Они почти не разговаривали друг с другом. Альфред все яснее понимал, что ему нельзя больше здесь оставаться. Он хотел только извиниться перед Советом, когда его приведут туда.
— Нет необходимости держать меня под замком, — сказал Альфред охранявшему его Раму — Я даю вам слово сартана, что не буду пытаться бежать. Я прошу вас только об одном одолжении. Не могли бы вы проследить, чтобы собаку выводили на прогулку?
— Думаю, мы можем пойти на это, — неприветливо сказал Самах сыну, который передал ему просьбу Альфреда.
— А почему бы просто не отделаться от животного? — безразлично спросил Раму.
— Потому что у меня есть один план, — ответил Самах. — Пожалуй, я попрошу твою мать выгуливать животное. — Они с сыном многозначительно переглянулись.
Но Ола отказалась выполнить просьбу мужа.
— Пускай с животным гуляет Раму. Я не желаю иметь с ним дела.
— У Раму теперь своя жизнь, — строго напомнил ей муж. — У него своя семья и свои обязанности. А за этого Альфреда и era собаку отвечаем мы. Можешь поблагодарить за этот себя.
Ола услышала в голосе мужа упрек и почувствовала угрызения совести. Хватит и того, что она снова подвела мужа, втянув Совет в эти споры.
— Хорошо, я буду гулять с животным, — холодно согласилась она.
На следующее утро Ола пришла к Альфреду, приготовившись к выполнению неприятной задачи. Она держалась холодно и отстранение. Не важно, что на Совете она выступала в защиту Альфреда. Она в нем разочаровалась. Ола резко постучала в дверь
— Войдите, — коротко ответили ей
Альфред даже не поинтересовался, кто там, — возможно, он считал, что не имеет права спрашивать об этом Ола вошла.
Увидев Олу, стоявший у окна Альфред вспыхнул и нерешительно шагнул к ней. Ола предостерегающе вскинула руку.
— Я пришла за собакой. Полагаю, животное пойдет со мной? — Она с сомнением посмотрела на пса.
— Н-наверное, да, — сказал Альфред. — Х-хороший песик. Иди с Олой. — И, к немалому его удивлению, пес действительно пошел. — Позвольте поблагодарить…
Ола повернулась и вышла из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь.
Она вывела пса в сад. Сама села на скамью и выжидательно посмотрела на собаку.
— Ну давай, гуляй, — раздраженно сказала Ола, — или что там тебе еще нужно.
Пес пару раз обежал сад, потом вернулся, положил голову Оле на колени и уставился ей в лицо влажными глазами.
Подобная непосредственность привела Олу в замешательство. Она чувствовала себя неудобно от того, что пес был так близко. Ей захотелось поскорее уйти отсюда, и она едва подавила в себе порыв вскочить и убежать. Но она не была уверена, как к этому отнесется пес. Ей смутно припомнилось, что вроде бы резкие движения могут подтолкнуть животное к нападению.
Ола очень осторожно опустила руку и погладила пса по голове.
— Ну, ступай, — сказала она, словно обращаясь к надоедливому ребенку. — Хорошая собака.
Ола с облегчением вздохнула, когда пес наконец убрал голову с ее колена, но ощущение шерсти под рукой оказалось неожиданно приятным. Живое тепло под ее пальцами особенно сильно чувствовалось по сравнению с холодным мрамором скамьи, на которой она сидела. И когда она еще раз погладила пса, он вильнул хвостом, и его ласковые карие глаза потеплели.
Оле внезапно стало жаль пса.
— Тебе одиноко, — сказала она, поглаживая мягкие шелковистые уши. — Наверное, ты скучаешь по своему хозяину-патрину. Правда, у тебя есть Альфред, но он ведь не совсем твой, так ведь? Да, — со вздохом добавила Ола, — он действительно не твой.
Да и не мой. Так почему же я беспокоюсь о нем? Он ничего для меня не значит, не должен значить. — Ола тихонько присела, поглаживая собаку — своего терпеливого и внимательного слушателя, заставившего ее открыться больше, чем ей хотелось бы.
— Я боюсь за него, — прошептала она, и рука, лежавшая на голове пса, вздрогнула. — Ну почему он повел себя так глупо? Почему ему было не оставить все как есть? Почему он не похож на других? Нет, — тихо добавила она, — не похож. Пускай лучше он не будет похож на других.
Обхватив руками голову пса, Ола заглянула в умные, все понимающие собачьи глаза.
— Ты должен предостеречь его. Вели ему забыть все, что он прочел, — оно того не стоит.
— Я вижу, тебе начинает нравиться это животное, — осуждающе сказал Самах.
Ола вскочила и поспешно отдернула руки. Пес недовольно заворчал. С достоинством выпрямившись, она отодвинула пса и попыталась стряхнуть слюни с одежды. «
— Мне жаль его, — сказала она.
— Тебе жаль его хозяина, — возразил Самах.
— Да, это так, — тем же тоном ответила Ола. — Что, это дурно?
Советник мрачно взглянул на жену, затем внезапно расслабился. Он устало покачал головой.
— Нет, жена. Это похвально. Я сам виноват. Я не сдержался…
Ола все еще чувствовала себя обиженной и потому держалась отстранено. Муж холодно поклонился ей и повернулся, чтобы уйти. Ола вдруг заметила, как он устал. Ее захлестнуло чувство вины. Альфред не прав, и не стоит его оправдывать. Самах нес на себе груз бесчисленных проблем. Их народу угрожала опасность, серьезная опасность со стороны змеев-драконов, а теперь еще и это…
— Мне очень жаль, супруг мой, — с раскаянием сказала Ола. — Прости, что я увеличиваю твою ношу, вместо того чтобы помочь нести ее.
Ола подошла к мужу и нежно обняла его. Ей захотелось, чтобы Самах взял ее за руки и не отпускал. Она нуждалась в его силе и хотела поделиться с ним своей.
— Муж мой, — прошептала Ола и прижалась к нему.
Самах отстранился. Он взял ее руки и сухо коснулся губами кончиков пальцев.
— Мне не за что прощать тебя. Ты была права, защищая этого человека. На нас обоих просто сказывается напряжение.
Он выпустил ее руки.
Ола попыталась удержать его, но Самах сделал вид, что не замечает этого.
Ола тихо опустила руки. Обнаружив, что пес жмется к ее ногам, Ола рассеянно почесала его за ухом.
— Напряжение. Да, пожалуй, так. — Она тяжело вздохнула. — Ты сегодня рано ушел из дома. Есть ли какие-нибудь новости о меншах?
— Есть, — Самах окинул взглядом сад, явно избегая смотреть на жену. — Дельфины сообщили, что змеи-драконы восстановили флот меншей. А сами менши собрались и решили плыть сюда. Видимо, они намерены начать войну.
— Не может быть… — начала было Ола.
— Конечно же, они собираются напасть на нас, — нетерпеливо перебил ее Самах. — Это же менши. Их история полна кровопролитий. Разве они когда-нибудь пробовали решать споры иначе, чем мечом?
— Но, возможно, они изменились…
— Их ведет патрин. И с ними змеи-драконы. Ну и каковы же, по-твоему, их намерения?
Ола предпочла не заметить сквозившей в его словах насмешки.
— И что же ты решил?
— У меня есть один план. Я собираюсь обсудить его с Советом, — добавил он, то ли неосознанно, то ли намеренно подчеркнув последнее слово.
Ола вспыхнула, но промолчала. Были времена, когда муж обсуждал свои планы прежде всего с ней. Но это было давно, еще до Разделения.
Ола все старалась понять, что произошло между ними. «Что же я сказала? Что сделала? И что нужно сделать, чтобы все стало по-прежнему?» — ломала она голову.
— На этом же заседании Совета мы должны окончательно решить судьбу твоего «друга», — добавил Самах Опять насмешка. Ола похолодела и невольно притянула к себе собаку.
— Как ты думаешь, что его ждет? — спросила Ола, стараясь казаться безразличной:.
— Решать будет Совет. Я могу только высказать свои пожелания. — Самах повернулся, чтобы уйти.
Ола тронула его за руку. Она почувствовала, как муж вздрогнул и отстранился. Но когда он обернулся, выражение его лица было приветливым и терпеливым. Возможно, ей просто померещилось.
— Что такое?
— С ним не поступят… как с остальными? — содрогнулась Ола.
Глаза Самаха сузились.
— Это будет решать Совет.
— Тогда, давным-давно, мы были не правы, — решительно сказала Ола. — Мы были не правы.
— Не собираешься ли ты выступить прогив меня? Против решения Совета? Или, возможно, ты уже выступила против?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Ола, непонимающе глядя на него.
— Не все высланные достигли места назначения. Они могли избежать своей судьбы только в том случае, если знали об этом заранее. А предупредить их мог только кто-то из членов Совета…
Ола напряглась.
— Как ты смеешь…
— У меня нет времени, — резко оборвал ее Самах. — Заседание начинается через час. Я убедительно прошу тебя вернуть эту тварь владельцу и передать Альфреду, чтобы он приготовился к защите. У него, без сомнения, будет возможность высказаться.
Самах покинул сад и направился к зданию Совета. Встревоженная и озадаченная, Ола смотрела ему вслед. Она увидела, как к Самаху присоединился Раму, и они принялись о чем-то серьезно разговаривать.
— Пойдем, — со вздохом сказала она и повела собаку обратно к Альфреду.
Ола решительно вошла в зал Совета. Она была готова сражаться так, как сражалась лишь однажды в жизни. Терять ей было нечего. Самах почти убедил ее в том, что она разделяет вину Альфреда.
«Что удержало меня тогда?» — спрашивала себя Ола. Она знала ответ, но стыдилась признаться себе в этом.
Любовь Самаха. Последняя отчаянная попытка сохранить то, чего на самом деле никогда не было.
«Я цеплялась за ускользающую любовь и предала свой народ. Теперь я буду сражаться. Теперь я буду открыто противостоять ему».
Ола была совершенно уверена, что ей удастся восстановить остальных сартанов против Самаха. Ей казалось, что некоторые из них сомневались в правильности своих поступков. Если бы ей только удалось преодолеть их страх перед будущим…
Члены Совета заняли свои места за длинным мраморным столом. Когда все собрались, вошел Самах и сел в центре.
Ола приготовилась увидеть строгого, неумолимого судью и была очень удивлена, обнаружив, что Самах держится раскованно и словно радуется чему-то. Он улыбнулся ей, словно извиняясь, и пожал плечами.
— Я сожалею о своих словах, жена, — шепнул он, наклонившись к ней. — Я был не в себе. Я говорил, не подумав. Прости меня.
Он ждал ее ответа с некоторым беспокойством.
Ола нерешительно улыбнулась.
— Я принимаю твои извинения, муж мой.
Его улыбка стала шире. Он похлопал ее поруке, как бы говоря: «Не беспокойся, дорогая. С твоим дружком все будет в порядке».
Оле только и оставалось, что сидеть на своем месте и удивляться.
Вошел Альфред, за ним по пятам трусил пес. Альфред снова встал перед Советом. Ола невольно подумала, каким жалким выглядит Альфред — худой, сутулый бедолага. Она пожалела, что вовремя не убедила Альфреда сменить меншскую одежду, явно раздражавшую членов Совета.
Утром Ола привела собаку и сразу ушла, хотя Альфред пытался задержать ее: рядом с ним она чувствовала себя неловко. Его ясные, все понимающие паза проникали ей в душу с той же легкостью, с какой сам Альфред некогда проник в библиотеку. Но Ола не была готова к тому, что Альфред узнает о ней правду. Она и сама боялась этой правды.
— Альфред Монбанк, — Самах поморщится, произнося меншское имя, но он уже давно отказался от попыток убедить Альфреда открыть свое истинное имя, — Совет выдвигает против вас два серьезных обвинения. Во-первых, вы преднамеренно проникли в библиотеку, несмотря на то что на дверь были наложены запрещающие руны. Это проступок вы совершили дважды. — Альфред хотел что-то сказать, но Самах продолжал:
— В первый раз вы объяснили свое вторжение случайностью. Вы утверждали, что вас заинтересовало само здание и что, подойдя к двери, вы… э-э… споткнулись и упали через порог. Когда вы оказались внутри, дверь захлопнулась. Вы не смогли открыть ее и в поисках другого выхода вошли в библиотеку. Я правильно изложил ваши показания?