Угрюмов Владимир. Боец. Частный детектив по-русски

   — Лева! Хорош вопить! От тебя весь эфир замусорился! — усмехаясь, говорю в микрофон приятелю.
   — Ну, братан! Наконец-то! Где вы пропали?! — бушует голос Льва в головных микрофонах.
   — Все в порядке. Просто в той пещере рации не пашут. Скоро будем у хижин. Как там у вас обстановка?
   — Никого нет. Осмотрели всю взлетку. Дорога от нее, похоже, ведет к вам.
   — Ясно. Сидите там и смотрите. Скоро будем…
   Всех пленных загнали в одну хижину, и Лев тут же вытащил из общей их кучи маленького человечка европейского вида, судя по костюму. Человечек, оказывается, — завлабораторией, и с английским у него проблем нет. Через полчаса мы с Левой уже в курсе относительно местной «кухни» — кто и что в ней собой представляет. Часть сведений мы получили еще в Питере от Полынского и Седого. Наш клиент, из-за которого заварена вся эта каша, — авторитетная личность в Медельине и тамошнем наркокартеле. Кстати, как Питер на северо-западе в России, так и Медельин на северо-западе Колумбии считается центром наркобизнеса. Видалес — так зовут нашего разговорчивого и очень сговорчивого пленника — сказал, что дон Мигель де Кальдос Бандоса, который нам нужен, был здесь вчера, а теперь появится только через неделю, не раньше.
   — О нападении на вашу лабораторию уже сообщили? — спрашивает его Лев.
   Видалес кивает головой.
   — Точно не могу сказать, но я слышал, как наш управляющий Карраскилья говорил своим людям, что нас, скорее всего, атакуют правительственные войска совместно с американцами. Ведь бой был нешуточный…
   Я усмехаюсь. Приятно, когда шестерых парней приравнивают к многочисленному войску.
   — Что еще говорил ваш Карраскилья? — спрашиваю Видалеса.
   Видалес вспоминает, хмурясь:
   — Он сказал: странно, что нет вертолетов. А потом они отступили в свое логово, будут там отсиживаться и ждать, когда здесь все уляжется. Им же сообщили, что всех наших боевиков перебили…
   — Где их логово?! — спрашивает Лев, опережая меня.
   — Так я же вам говорю!.. — изумляется Видалес нашей непонятливости. — В логове… Это отсюда с милю будет, но в ту сторону… — Он тыкает пальцем куда-то вбок.
   — Сколько их там?
   Видалес пожимает плечами:
   — Человек пятнадцать, не больше. А вы американцы? — вдруг спрашивает он.
   — Почему ты так решил? — интересуюсь я.
   Видалес лукаво подмигивает.
   — У нас теперь янки часто договариваются с правительством и громят лаборатории в сельве.
   Я пожимаю плечами. Лева улыбается.
   — А в ЦРУ много платят? Ну, если за хорошую помощь? — задает Видалес неожиданный вопрос.
   Я удивлен. Лева реагирует тут же.
   — Что хочешь продать? — подавшись вперед, спрашивает он серьезно.
   — О! — Видалес многозначительно поднимает палец вверх. — Вам же нужен, насколько я понял, дон Бандоса?
   Мы с Левой переглядываемся.
   — Ну?! — торопит Лева латиноса.
   — На какую сумму я могу рассчитывать?
   Видалес парень не промах и собирается торговаться.
   Я усмехаюсь. Лева, мрачно глядя на зава, похлопывает многозначительно рукой по своему автомату.
   — Нет, так не пойдет! — обижается зав. — Если вы меня убьете, вам от этого пользы никакой. Да и какая вам разница?! Деньги-то вы все равно не свои заплатите, а дядюшки Сэма! А у него их хватит на сто таких донов…
   Лева ржет. Я тоже смеюсь. Видалес, довольный собой, победно ухмыляется. Наша реакция на его деловой подход к теме ему нравится.
   — Ну а если мы сделаем так: дадим тебе деньги, а когда ты нам все сделаешь, уберем тебя… Тогда как? — спрашивает его Лев.
   Видалес на секунду становится серьезным, но тут же снова улыбается и отрицательно мотает головой.
   — Вы так не сделаете. Янки так не поступают… — уверенно говорит он.
   — Лады… Говори, сколько хочешь за своего дона? — интересуется Лева.
   — Сто тысяч! — не задумываясь выпаливает зав.
   — Много… — охлаждаю его пыл.
   Видалес возмущенно разводит руки:
   — Да это вообще ничего! Ну вы сами подумайте, господа!
   Через полчаса Видалес соглашается нам помочь за двадцать тысяч долларов США. Торговался с ним Лев до посинения, весь взмок, пот с него катился в три ручья.
   Я же с трудом подавлял смех, наблюдая за торгом со стороны. Видалес забыл, что он пленный, и носился по комнате как сумасшедший, размахивая руками и то и дело срываясь на крик. Когда же Лева стал выворачивать карманы, показывая, что таких чудовищных сумм мы с собой не таскаем по джунглям, я уже хохотал до слез. Но, как ни странно, аргумент с карманами показался Видалесу самым убедительным, и он, обессиленно рухнув на стул, сказал:
   — Черт с вами! Вы, янки, всегда были проходимцами. Так и быть, за двадцать тысяч я помогу вам поймать дона…
   — И каким образом мы сможем захватить Бандосу? — спрашиваю зава, подходя к столу. Видалес смотрит на нас непонимающе.
   — Какие проблемы? — спрашивает его Лев.
   — Деньги… — словно мы малые и неразумные, подсказывает нам Видалес.
   — Черт! — ругается Лев и смотрит на меня.
   Я достаю пачку баксов и бросаю ее на стол. Видалес тут же начинает пересчитывать свои «трудовые» денежки. Лева вздыхает, глядя на счетовода, и закуривает сигарету. Ждем.
   — Тут не хватает одной тысячи трехсот долларов! — сообщает нам обиженно Видалес.
   Я смотрю на Леву. Он пожимает плечами. Денег у него нет. Выхожу и окликаю парней, караулящих пленников. Общими усилиями набираем тысячу сто. Видалес, рассовывая деньги по карманам, смеется:
   — Дядюшка Сэм должен мне еще двести баксов! Передайте ему!
   — Тьфу ты! — плюется Лева в сердцах. — Давай выкладывай, что ты задумал! Мы и так теряем на тебя много времени. Может, еще ни хрена и не получится!
   Видалес ухмыляется многозначительно:
   — Нам нужно выйти с доном на связь…
   — И что ты ему скажешь? — интересуюсь я.
   — Все очень просто, — поясняет заведующий. — Скажу, что чудом прокрался к телефону, чтобы сообщить новость… Дескать, Карраскилья специально инсценировал нападение правительственных войск, чтобы в отсутствие дона заключить выгодную сделку с прилетевшими сюда покупателями. А нам приказал молчать под страхом смерти.
   Киваю, мол, мысль дельная.
   — Где гарантия, что дон сюда прилетит? — спрашивает Лев.
   — О! Вы не знаете дона! Он уже давно сомневается в честности Карраскильи. Можете быть уверены, дон прилетит обязательно, хотя бы лишь для того, чтобы собственноручно вытащить управляющему язык через глотку.
   — Колумбийский галстук… — хмыкает Лев.
   — Вот-вот! Дон прилетит, чтобы украсить Карраскилью новым галстуком, — довольно подтверждает Видалес.
   — О'кей! — говорю я. — Как выйти на связь с доном?
   Видалес щелкает пальцами и опять указывает в направлении угла хижины.
   — Для этого нужно выкурить Карраскилью из его логова… — уточняет он свой жест.
   — Неплохо… Значит, мы будем брать штурмом логово Карраскильи, а ты в это время попытаешься слинять отсюда? Так? — злобится Лева.
   Видалес в испуге пятится.
   — Что это за логово, о котором ты нам болтаешь? — рычу на Видалеса.
   Он поднимает руки ладонями вперед, как бы защищаясь от моего гнева:
   — Ну хорошо, хорошо! Что вы так волнуетесь, в самом деле? Я же не говорю, что вам обязательно придется лезть в пасть дракону! Совсем не обязательно. И если вы…
   — Говори по делу, чертова кукла! — рычит Лев.
   Видалес смотрит на него снизу вверх — Лев навис над ним, словно утес.
   — Ну о'кей! Я же не знал, что вы такие нервные господа… Есть у вас спутниковая связь? Если да, то ею можно воспользоваться, код я знаю… — говорит Видалес, косясь на Леву.
   Киваю Льву, тот выходит и через минуту возвращается с портативной рацией спутниковой связи.
   — Набери код и отсоедини дешифратор… — говорю Льву.
   Лева возится с аппаратурой. Затем, набрав на панели комбинацию, передает трубку Видалесу и показывает на панель:
   — Умеешь пользоваться?
   Тот кивает.
   — У нас такая же… — говорит зав и набирает номер.
   Мы ждем. Через пару минут, с третьей попытки, Видалес все-таки с кем-то соединяется и начинает что-то быстро лопотать на своем языке. Лева дергается в его сторону, я останавливаю его жестом. Все нормально, так и должно быть. Дон заподозрит неладное, если его завлабораторией, такой же латинос, как он, вдруг станет объясняться с ним на английском. Игра есть игра, и кто не рискует, тот, соответственно, не поймает дона… Видалес, очень эмоционально размахивая руками, что-то лопочет в трубку. Положив ее, он поворачивается к нам, весь сияя.
   — Дон сказал, что сейчас же вылетит, — говорит довольный собой маленький иуда. — Я сказал ему, что смог незаметно проскользнуть к телефону, хотя меня могут засечь и убить. Дон пообещал, что с сегодняшнего дня я буду здесь управляющим! — наивно хвастается Видалес, но тут же, спохватившись, хмурится: — Ага… Вы же сами ждете дона… — говорит он задумчиво. — Получается, что не быть мне управляющим в этой фирме.
   Он устало опускается на стул и, достав из кармана длинную сигару, закуривает.
   — Когда прилетит дон? — спрашивает его Лев.
   Видалес безразлично пожимает плечами:
   — Вы же увидите самолет. Скоро.
   Я поднимаюсь со стула.
   — Пойдем… — говорю латиносу. — Посидишь вместе со своими друзьями.
   Выходим из дома. Лева озирается по сторонам.
   — Нам эти, засевшие в логове, помешать не смогут? — спрашивает он меня.
   — Да они дня три носа не высунут и в эфир не выйдут в страхе, что их засекут, — вмешивается в наш разговор снова повеселевший Видалес.
   Лева кивает. Он тоже так думает.
   — Нужно еще, чтобы на полосе были люди… — подсказывает Видалес. — Иначе могут заподозрить неладное и не сядут.
   Хорошая мысль. Лева дает команду парням, и те выводят пленников. Говорю Видалесу:
   — Объясни своим, что они должны будут делать. И пусть не думают бежать. Все оцеплено, и любая попытка сорвать операцию — расстрел на месте, — немного блефую, но не хочу случайностей. Оцепления у нас, конечно, нет, да никто и не станет стрелять в рабочих, если они побегут…
   Видалес понимающе кивает и быстро начинает объяснять рабочим, что от них требуется.
   Засаду устраиваем у взлетки, в самом ее конце. По словам Видалеса, можно ожидать прибытия лишь одного самолета. С доном прилетит человек двадцать охранников. Встречать самолет на флажковой отмашке будет Николай.
   Занимаем исходную позицию. Видалес пытался было улизнуть к хижинам, но Лева усаживает его рядом с собой за грудой поддонов, накрытой брезентом. Я залег под прицепом трактора, и мое положение достаточно выгодно для возможного боя. Защитой мне служат несколько сложенных одно на другое тракторных колес. С воздуха меня не увидят. Гляжу на стоящий чуть боком ко мне трактор и никак не могу понять, почему его вид вызывает у меня какие-то щемящие ностальгические чувства. Наконец врубаюсь: это же трактор «Беларусь»! Ха! Привет с родины. Правда, теперь Белоруссия — это не Россия, но все же. В Минске живут наши с Левой подруги. Нам, кстати, по возвращении отсюда как раз нужно заскочить в Минск — поручили Седой и Полынский одно дельце. Кто-то там им подгадил, нам предстоит разобраться, кого и как наказать из минчан.
   Время тянется. Скоро уже начнет темнеть, и хотелось бы закончить операцию пораньше. Нам здорово повезло, что все так удачно складывается с этим доном — теперь не придется тащиться в Медельин…
   Слышен нарастающий гул самолета. Слежу за рабочими. Те старательно делают вид, что заняты переброской груза от штабелей или в штабеля, хрен их поймешь.
   Двухмоторный самолет мест на сорок пролетает низко над нами и идет на посадку. Николай выпуливается к полосе с флажками, чтобы показывать пилотам, куда подавать машину при заправке. Вида лес сказал, что здесь при встрече военный эскорт не в обычае, и это нас вполне устраивает.
   Заход на посадку мне отсюда не виден. Наблюдаю за Николаем. Слышен надсадный гул винтов, когда пилоты самолета врубили двигатели на реверсе при торможении. Николай выходит на взлетку, показывая, куда рулить. Приготавливаю автомат к бою. Я поменял автоматическую винтовку на привычный «калаш», позаимствованный у убитого колумбийца. АК этот хоть и китайского производства, но мне с ним все же сподручней. Только снял с «эмки» и пересадил на «калаша» подствольник. У тех, кто атаковал нас в джунглях, подствольников не было, с этим нам опять-таки повезло. Самолет тормозит, останавливается и глушит винты. Дверь открывается, и вниз сползает легкий компактный трап. Из самолета спускаются вооруженные автоматами «узи» парни в светлых костюмах и рассредоточиваются возле самолета. Гвардия императора. Вижу, как Николай отходит за ряд бочек. Что в этих бочках? А вдруг горючее? Напрасно Николай выбрал их в качестве прикрытия.
   Наконец в сопровождении шести телохрани-. телей появляется сам дон. Общая численность его людей теперь известна. Шестеро телохранителей и двенадцать охранников. Нормально.
   Дон осматривается и подзывает одного из рабочих. Беру на мушку стоящих кучно с правой стороны от дона четверых парней. Дон о чем-то спрашивает рабочего, тот показывает рукой на се льву в сторону лаборатории. Дон кивает, и вся свита трогается от взлетки по дороге.
   — Стоять на месте! Бросить оружие! — командует по-английски Лев из-за поддонов.
   Действия охранников вызывают уважение: Лев еще не успел договорить, а те уже открыли шквальный огонь по полосе на звук его голоса. Телохранители заставили дона лечь на землю, а вот себя уберечь не успели, и я их быстро срезаю тремя короткими очередями.
   Охранники огрызаются. Короткими очередями отстреливаем обороняющихся. Мои парни делают свою работу уверенно и экономно. Вспышка огня! Взрыв поднимает в воздух несколько бочек, за которыми укрылся Николай. Бля! Луплю по охранникам, не заботясь уже о том, чтобы взять дона живым. Бочки начинают детонировать, и вот уже вся правая сторона аэродрома охвачена пламенем. До самолета огонь не дотянет, но если загорится заправка, то дело дрянь. Придется еще здесь торчать, вызывая «борт».
   Наконец все охранники успокоились, в смысле — перебили мы их довольно быстро.
   — Николай! Ты где? — спрашиваю в микрофон.
   — Коля! — слышу в наушниках голос Гены.
   Коля не отзывается.
   Выходим из укрытий и, на всякий случай держа под прицелом распростертые тела охранников, подходим к дону. Дон цел и невредим. Лева ставит его на ноги. Тот смотрит на нас зло и презрительно. Ну еще бы, дон! Чувствуется порода. Да и хрен с ним…
   — Посмотри, если возможно, что там с Николаем… — киваю в направлении края поля, объятого огнем.
   Гена тут же срывается с места.
   — Валера, Саша, возьмите пилотов под охрану.
   Парни бегут к самолету. Во время перестрелки пилоты вели себя благоразумно-, то есть не делали попыток взлететь, — и дураку ясно, что собьют, сожгут еще на рулежке.
   — Бери его, пойдем… — говорю Льву, кивнув на дона, и направляюсь к рабочим.
   Из-под брезента вылезает бледный Видалес. Выглядит он не лучшим образом — весь трясется.
   — Передай рабочим, что они свободны и, если хотят, могут дождаться, когда мы соберёмся в обратный путь… — говорю ему.
   Тот кивает, идет объявлять мои слова работягам. Их всего девять человек, и места в самолете хватит для всех.
   — Что там, Гена?! — спрашиваю по рации, глядя на стену огня на краю поля.
   — Хреново, В лад… Вижу чье-то тело. Но мне к нему не подобраться, огонь везде…
   — Ясно… Найди что-нибудь, чем можно притушить этот костер. Тело нужно достать.
   Возвращаюсь к хижинам, куда Лев увел пленного дона.
   Лева завел дона в хижину, посадил на стул и пытается его разговорить.
   — Что ты хочешь от него узнать? — интересуюсь у Льва на русском.
   — Да хоть что-нибудь, — улыбается приятель. — Пленник все-таки. Мы из-за него здесь такую канитель устроили! Почему бы ему и не рассказать нам о чем-нибудь?
   Усмехаюсь, проходя к спутниковой связи.
   — Господа! Вы русские?! — чуть не подпрыгивает дон, обращаясь ко мне на английском.
   — Русские, русские… — бурчу я, набирая код, чтобы выйти через французский спутник на наших шефов в Питере.
   — Мы можем с вами договориться!.. Я знаю, кто вас прислал, и могу заплатить в тысячу раз больше… — с ходу пытается подкупить нас дон.
   — И сколько же ты нам предложишь? Учти, мы уже получили за тебя миллион, — врет Лева.
   Пока они там выясняют по деньгам, я соединяюсь с Полынским.
   — Влад? — спрашивает шеф. Голос у него радостный. — Как вы там? Все в порядке?
   — Порядок… Клиент у нас и предлагает море денег…
   Полынский смеется:
   — Он вам Колумбию в наместничество не отдает?
   Пока жадничает… Что теперь? Полынский задумывается, замолкает на полминуты.
   — В общем, так. Этот тип нам не нужен…
   — Понял… — смотрю на дона. Он хоть и пытается откупиться, но держится с достоинством. Лева смотрит на меня. Киваю на дона.
   — Идите прогуляйтесь… — говорю Льву на русском. — Только возвращайся один…
   Лева кивает и стволом автомата показывает дону на выход. Тот все понял, встает и презрительно смотрит на нас.
   — Вы еще об этом пожалеете… — говорит он и молча, почти торжественно выходит. Лева идет за ним.
   Я снова возвращаюсь к Полынскому.
   — Сейчас там все устроят… А как насчет местных владений? Оставить как есть или привести в порядок?
   — Ничего не трогайте, — быстро говорит Полынский. — К вам скоро прилетят новые люди, они же вас и вывезут.
   — Хорошо. Будем ждать.
   Со стороны сельвы доносится короткая автоматная очередь. С доном покончено. У меня возникает идея.
   — Могу я сделать свое предложение? — спрашиваю Полынского.
   — Да, конечно, Влад.
   Полынский настроен благодушно.
   — Нам здесь один человек помог довольно основательно… Его зовут Видалес. Мне кажется, он подходит на роль местного управляющего…
   — Хорошо. Я передам твою просьбу… У тебя все?
   — Да.
   — Тогда до встречи дома. Не забудьте заехать к нашим друзьям… — это Полынский напоминает о Белоруссии.
   — О'кей!
   Кладу трубку. Неплохо я придумал с этим Видалесом, почему бы и не иметь на всякий случай своего человека в джунглях наркобизнеса? Возвращается Лева. С порога показывает рукой, что все у него путем. Я прохожу к выходу.
   — Будем здесь ждать новых хозяев, — говорю ему. — Пойду, хочу поболтать с завом.
   — Угу… — кивает мне Лев и вытаскивает из кучи посуды в углу на тумбочке кофейник. — Кофейку хочешь?
   Отрицательно мотаю головой:
   — Пока нет. И так духота чертова…
   Действительно, душно. Под мышками все пропотело, и чертовски хочется принять душ или поплескаться в озере. Но озер тут, похоже, нет.
   На взлетке окликаю Видалеса.
   — В лад! Мы тут достали все, что от Николая осталось. Нужно похоронить, — слышу в наушниках голос Гены.
   — Давайте. Сделайте все как надо, — отвечаю ему.
   Видал ее отделяется от группы рабочих, которые собрались на взлетке и слушают, о чем рассказывают им пилоты захваченного самолета.
   — Значит, так… — говорю подбежавшему латиносу. — Я могу посодействовать, чтобы ты стал здесь новым хозяином… Как тебе эта мысль?
   Видал ее только разводит руки, улыбаясь до ушей.
   — Я был бы вам бесконечно признателен, сэр! — говорит он, преданно заглядывая мне в глаза. Потом вдруг спохватывается и смотрит на меня с удивлением: — Так вы не из ЦРУ?
   Видя его вытянувшуюся физиономию, не могу удержаться от смеха.
   — Тебя это, приятель, не касается, — отвечаю ему внушительно.
   Он трясет головой:
   — Понял, сэр! Извините!
   — То-то же. Значит, будешь моим протеже, а о благодарности мы еще поговорим…
   Видалес понимающе кивает.
   — Ладно, иди пока к своим. Будем ждать твоих новых хозяев. Можешь предложить остаться и этим, — киваю в сторону рабочих. — Им все равно придется искать себе дело.
   Поворачиваюсь и иду обратно, не обращая внимания на слова благодарности латиноса. Я не строю иллюзий на его счет, но помогать он мне будет как миленький.
   — Сэр! — кричит Видалес мне в спину.
   Оборачиваюсь. Латинос подбегает.
   — Сэр! Раз уж здесь могут появиться новые люди, почему бы нам не воспользоваться старым материалом…
   Я с недоумением гляжу на него.
   — О чем ты? — спрашиваю устало. Видалес немного мнется, потом решается:
   — Там, — он кивает в сторону сельвы, за которой скрыта лаборатория, — есть небольшой сейф…
   Я усмехаюсь. Латинос, что называется, на ходу режет подметки.
   — Мы могли бы разделить содержимое на три части… — говорит Видалес.
   Подумав, киваю:
   — Хорошо. Стой здесь.
   Вида л ее улыбается, оставаясь на месте.
   Забираю Леву, и уходим за латиносом обратно к лаборатории. Наши парни пока хоронят Николая.
   Сейф мы рванули пластитом и выудили из его нутра солидную кучу стодолларовых купюр. Когда на двух самолетиках прилетели новые хозяева, я представил им Видалеса. Они в один голос заявили, что уже обо всем в курсе, — Видалес оказал им неоценимую услугу, и лучше человека на должность местного управляющего не найти.
   Латинос уже успел где-то притырить сворованные деньги, карманы у него не оттопырены, улыбается, довольный собой. Сегодня у него удачный день. Через Видалеса я объяснил новым его хозяевам, где засели остатки прежних хозяев. Человек тридцать боевиков тут же умчались, вооруженные до зубов, по взлетке, чтобы раздолбать убежище Карраскильи.
   Уже через полчаса мы грузимся всей командой на самолет и отваливаем из этой чертовой се львы, оставив там тело нашего боевого товарища. Остается там и мой агент, занявший достаточно высокое положение в наркоиндустрии этой страны. Связь с ним я обговорил заранее.

* * *

   Дорога на Брест заполнена транспортом по самое не могу. В основном тропа эта — барыжья, челночная. Легковушки с прицепами, забитыми товаром, катят из «Пшекии» в Белоруссию, Россию. Гонят наши сограждане также и подержанные «ведра» из Голландии и Германии.
   Я и Лев шуруем на «пятисотом» «мерсе», купленном в Германии. Паспорта наши и визы — английские. Мы вроде как импортные дяди из Туманного Альбиона, бизнесмены с кучей липовых документов, утверждающих, что компаньоны фирмы «Интернешнл Хорп энд К 0» имеют предложить кое-какие товары за бывший «железный занавес». Лавэ у нас колумбийского — море, а посему наша дорожка тут может стать не очень-то и безопасной. Я предлагал Льву мотануть в Австрию и положить деньги на наши счета, но возможность побыстрее увидеться с Лерой закупорила Леве все его чертовы извилины и напрочь отшибла наработанные оперативные знания. Мужчину может погубить только женщина. Не один серьезный профи погорел на этом. Мне оставалось только поддержать Льва, чтобы он не рванул к Лере в одиночку, забыв обо всем на свете. Я рулю, Лева то ли дремлет, то ли мечтает — не поймешь. Сворачиваю с трассы к заправочной станции. При большом транспортном потоке по автостраде на заправках удивительно мало машин. Можно подумать, что все в поездку из России и обратно затариваются своими канистрами с горючкой. Катить еще порядком. Варшаву мы проскочили транзитом, и Лев даже отказался взглянуть на город: он ему, дескать, надоел еще за время работы в КГБ. Не сомневаюсь, что население Варшавы в те дни слегка поубавилось… Перед нами заправляются только две машины — старенький «опель-кадетт» и «бээмвушка» третьей серии, которой в этом году стукнет уже совершеннолетие… Тут и гадать не надо, кто перед нами, наших людей видно за версту.
   Безработица в России сильно преувеличена, работа есть, и ее навалом, а вот плата за труд такая, что безработный где-нибудь в Штатах за эти деньги даже плюнуть откажется. Лева на почве своей влюбленности отколол в Берлине номер — купил два компакт-диска, на русском языке разумеется, и все бы ничего, если бы это была попса, а он взял «Лесоповал» и Михаила Круга. У парня совсем шифер съехал: чистокровные, можно сказать, англичане слушают русский блатняк!.. Я выкинул диски от греха подальше, а Лев изволил даже ненадолго обидеться, но потом все-таки согласился, что русский шансон для сэров не катит…
   На выезде от заправки нас тормозят польские менты. Их «фордешник» я давно срисовал и предложил Льву пари, что скоро у нас могут начаться заморочки на трассе.
   Польский легавый на паршивом английском долго выясняет, что, кто мы такие и какого хрена через Польшу и так далее. Мы терпеливо объясняем с любезными улыбками, как и положено фирмачам, и, раскланявшись, двигаемся дальше.
   — Жди гостей… — прокомментировал Лева наш разговор с ментами, когда мы влились в поток машин на автостраде.
   Ментяры, конечно же, нас «пробивали» — интересовались, не приставали ли к нам на дороге рэкетиры. К нам действительно пока никто не подкатывал, но, значит, скоро подкатят. Здешние менты пашут в рабочем режиме, имея с братками свою «законную» долю. Оружия у нас нет — здесь, я думаю, серьезных конфликтов не будет. Есть, правда, парочка дорожных перочинных ножиков, которые за холодное оружие никто не принимает. В умелых руках эти ножечки могут оказаться пострашнее пистолетов. У нас руки умелые.
   Проскакиваем Мазовецки, и на выезде, миновав черту города, нашу машину догоняет «семьсот сороковая» БМВ темно-синего цвета. Из бокового открытого окна стереотипный бычок в кожаной куртке и цветастой рубахе с расстегнутым воротом показывает мне рукой, что нужно остановиться. Спокойно отруливаю к обочине, останавливаю «мерседес». БМВ, проскочив слегка вперед, подает к нам задним ходом. Из машины выгружаются двое накачанных парней и подходят к нам небрежной, даже вальяжной походкой. У обоих под распахнутыми воротами рубах болтаются золотые цепи в два пальца толщиной, а под куртками заметно выпирают прикрытые «пушки» в наплечных кобурах. Один остается немного позади, второй крепыш подходит к нам. Мы с Левой тоже вышли из машины и стоим перед капотом «мерса».