Страница:
— И трижды проиграл. Вы знаете, те времена, когда Брайен спекулировал недвижимостью в Корал Гейблз, давно прошли. Я хочу — я должен — знать обо всех банковских операциях миссис Хикки за последнюю неделю. Обязуюсь никому не разглашать информацию, какой бы она ни была. Даже в отдел по борьбе с наркотиками не сообщу. Все это останется между нами.
— А причем здесь отдел по борьбе с наркотиками? — спросил Льоса-Гарсия. — Вы же расследуете убийство.
— Отдел по борьбе с наркотиками абсолютно ни при чем. Но у меня есть один знакомый из этого отдела, который тоже был бы не прочь узнать, что за деньги лежат на счету миссис Хикки. Если бы, конечно, знал про миссис Хикки то, что известно мне. Но он этого не знает. И я обещаю, что ничего ему не скажу. Любая информация, которой вы поделитесь со мной, останется строго между нами. Ваше имя ни при каких обстоятельствах не будет фигурировать в деле. — Хок подтолкнул бланк чековой книжки поближе к Льоса-Гарсии.
Льоса-Гарсия встал, подошел к молодой женщине, которая сидела за ближним к нему столом и что-то шепнул ей на ухо. Та кивнула, встала из-за стола и куда-то ушла. Льоса-Гарсия сел за ее стол, а Хок подошел и встал за его спиной. Банкир одернул свой пиджак и стал нажимать какие-то кнопки на клавиатуре компьютера. Хок вынул было блокнот, но зеленые цифры бежали по экрану монитора с такой скоростью, что записать что-либо было просто невозможно. Льоса-Гарсия выключил компьютер, экран монитора погас, и банкир с Хоком вернулись к столу.
— Я не стану давать вам никаких письменных справок, — сказал Льоса-Гарсия.
— Это понятно, — кивнул Хок.
— На ее счете четыреста восемьдесят два доллара.
— Это я знаю.
— Миссис Хикки должна банку восемнадцать тысяч долларов, и она задерживает две последние выплаты в счет погашения кредита. Это ни о чем не говорит, потому что миссис Хикки и прежде задерживала платежи. — Льоса-Гарсия пожал плечами. — У цветочного бизнеса свои особенности. По праздникам ты при деньгах, а в межсезонье у тебя нет ни гроша. Но миссис Хикки наш давний клиент, поэтому мы не станем лишать ее кредита и впредь. В прошлую среду миссис Хикки арендовала сейф за тридцать долларов в год. Кроме того, на ее имя пришло несколько солидных денежных переводов, но имена отправителей я вам называть не стану. Если хотите знать, что она хранит в сейфе, то приходите с ордером. Нас не интересует, что именно наши клиенты хранят в своих сейфах. Мы туда не заглядываем. Правда, в прошлом году нам пришлось сделать исключение и вскрыть сейф, из которого воняло протухшей рыбой. Так нам решила отомстить недовольная клиентка. Мы с ног сбились, пока разобрались, откуда именно несет вонью.
— Спасибо за сотрудничество, мистер Льоса-Гарсия, — поблагодарил Хок.
— Ты эти свои штучки брось, сукин сын, — вдруг прошипел Гарсия. — Я тебе ни слова не сказал.
— Конечно, конечно. Но у меня такое предчувствие, что миссис Хикки в ближайшие дни внесет просроченные платежи. И может быть, даже вернет все восемнадцать тысяч долга.
— А мне на это наплевать. Моя зарплата не зависит от того, вовремя ли возвращают кредит клиенты, или нет.
— Вы прекрасно говорите по-английски, мистер Льоса-Гарсия.
— Это потому, что я родился не на Кубе, как вы полагаете, а в Эвенстоне, штат Иллинойс. Я не жалуюсь на свою фамилию. Благодаря ей мне удалось получить место в этом банке. Но меня раздражает, когда придурки вроде вас пытаются использовать мое латиноамериканское происхождение, чтобы шантажировать меня. Стоит вам сказать вашему дружку из отдела по борьбе с наркотиками, что вы подозреваете одного латиноса из банка в «отмывании» грязных денег, и он поставит на уши весь банк. Если бы вы стали вешать эту лапшу на уши не мне, а, скажем, моему коллеге Биллу Уотермену, то он просто вызвал бы полицию.
— Не кипятитесь, мистер Льоса-Гарсия, — сказал Хок. — В полицейском управлении тоже есть квота на латиносов.
Хок протянул на прощанье руку, но мистер Льоса-Гарсия проигнорировал этот жест. Он встал, снял пиджак, повесил его на спинку стула, снова уселся за стол и, не поднимая на Хока глаз, принялся разбирать какие-то бумаги. Хок взял со стойки бланк чековой книжки, сунул его в бумажник и вышел из здания банка.
Пройдя буквально десяток шагов по тротуару, Хок зашел в ближайший обувной магазин. Из посетителей в нем находилась лишь пышнотелая кубинка, которая примеряла золотистые туфли на высоком каблуке. Рядом с ней суетился один из продавцов. Судя по десятку коробок, веером расположившихся у ног кубинки, дама была привередливая. Хок подошел к кассиру и предъявил свой жетон.
— Мне нужен телефон, — сказал он без обиняков.
— Пожалуйста. Аппарат на стойке.
Хок сверился с записной книжкой и набрал номер «Букетика». На том конце провода трубку сняла сама Лоретта.
— Это Хок, Лоретта. Я хочу пригласить тебя на обед.
— Да? И это после твоего вчерашнего поступка?
— Ага. Мне нужно поговорить с тобой, а поскольку в твоем магазине нас постоянно будут прерывать покупатели, то я решил пригласить тебя в ресторан. Тебе ведь все равно нужно будет пообедать?
— Не уверена, что хотела бы встречаться с тобой снова.
— А я уверен, что тебе этого очень хочется. Впрочем, это неважно. Важно, что яхочу с тобой повидаться. У тебя есть автомобиль?
— Как же я, по-твоему, добираюсь на работу?
— Значит, у тебя есть автомобиль?
— Конечно.
— Ты знаешь, где находится бар «Капитан Билли»? Это в Коконат Гроув.
— Тот, что на Бейшор-драйв?
— Да, возле самого залива. Приезжай туда ровно к часу. Сам я подъеду немного раньше и закажу столик на открытой веранде.
— О чем ты хочешь поговорить, Хок?
— О себе, о тебе и о Джерри, — сказал Хок и повесил трубку.
Вернув аппарат на стойку, он поблагодарил кассира.
Кассир, слышавший всю телефонную беседу, сказал:
— Не похоже на служебный разговор.
— А это и не служебный разговор, — ответил Хок. — Вы когда последний раз прибирались в туалете? Он же весь грязью зарос.
— С чего вы взяли? Уборщица чистит его каждую пятницу.
— Понятно. Значит, в следующий четверг я пришлю к вам инспектора из санэпиднадзора.
Выходя из магазина, Хок заметил, как кассир метнулся в туалет.
Глава 21
— А причем здесь отдел по борьбе с наркотиками? — спросил Льоса-Гарсия. — Вы же расследуете убийство.
— Отдел по борьбе с наркотиками абсолютно ни при чем. Но у меня есть один знакомый из этого отдела, который тоже был бы не прочь узнать, что за деньги лежат на счету миссис Хикки. Если бы, конечно, знал про миссис Хикки то, что известно мне. Но он этого не знает. И я обещаю, что ничего ему не скажу. Любая информация, которой вы поделитесь со мной, останется строго между нами. Ваше имя ни при каких обстоятельствах не будет фигурировать в деле. — Хок подтолкнул бланк чековой книжки поближе к Льоса-Гарсии.
Льоса-Гарсия встал, подошел к молодой женщине, которая сидела за ближним к нему столом и что-то шепнул ей на ухо. Та кивнула, встала из-за стола и куда-то ушла. Льоса-Гарсия сел за ее стол, а Хок подошел и встал за его спиной. Банкир одернул свой пиджак и стал нажимать какие-то кнопки на клавиатуре компьютера. Хок вынул было блокнот, но зеленые цифры бежали по экрану монитора с такой скоростью, что записать что-либо было просто невозможно. Льоса-Гарсия выключил компьютер, экран монитора погас, и банкир с Хоком вернулись к столу.
— Я не стану давать вам никаких письменных справок, — сказал Льоса-Гарсия.
— Это понятно, — кивнул Хок.
— На ее счете четыреста восемьдесят два доллара.
— Это я знаю.
— Миссис Хикки должна банку восемнадцать тысяч долларов, и она задерживает две последние выплаты в счет погашения кредита. Это ни о чем не говорит, потому что миссис Хикки и прежде задерживала платежи. — Льоса-Гарсия пожал плечами. — У цветочного бизнеса свои особенности. По праздникам ты при деньгах, а в межсезонье у тебя нет ни гроша. Но миссис Хикки наш давний клиент, поэтому мы не станем лишать ее кредита и впредь. В прошлую среду миссис Хикки арендовала сейф за тридцать долларов в год. Кроме того, на ее имя пришло несколько солидных денежных переводов, но имена отправителей я вам называть не стану. Если хотите знать, что она хранит в сейфе, то приходите с ордером. Нас не интересует, что именно наши клиенты хранят в своих сейфах. Мы туда не заглядываем. Правда, в прошлом году нам пришлось сделать исключение и вскрыть сейф, из которого воняло протухшей рыбой. Так нам решила отомстить недовольная клиентка. Мы с ног сбились, пока разобрались, откуда именно несет вонью.
— Спасибо за сотрудничество, мистер Льоса-Гарсия, — поблагодарил Хок.
— Ты эти свои штучки брось, сукин сын, — вдруг прошипел Гарсия. — Я тебе ни слова не сказал.
— Конечно, конечно. Но у меня такое предчувствие, что миссис Хикки в ближайшие дни внесет просроченные платежи. И может быть, даже вернет все восемнадцать тысяч долга.
— А мне на это наплевать. Моя зарплата не зависит от того, вовремя ли возвращают кредит клиенты, или нет.
— Вы прекрасно говорите по-английски, мистер Льоса-Гарсия.
— Это потому, что я родился не на Кубе, как вы полагаете, а в Эвенстоне, штат Иллинойс. Я не жалуюсь на свою фамилию. Благодаря ей мне удалось получить место в этом банке. Но меня раздражает, когда придурки вроде вас пытаются использовать мое латиноамериканское происхождение, чтобы шантажировать меня. Стоит вам сказать вашему дружку из отдела по борьбе с наркотиками, что вы подозреваете одного латиноса из банка в «отмывании» грязных денег, и он поставит на уши весь банк. Если бы вы стали вешать эту лапшу на уши не мне, а, скажем, моему коллеге Биллу Уотермену, то он просто вызвал бы полицию.
— Не кипятитесь, мистер Льоса-Гарсия, — сказал Хок. — В полицейском управлении тоже есть квота на латиносов.
Хок протянул на прощанье руку, но мистер Льоса-Гарсия проигнорировал этот жест. Он встал, снял пиджак, повесил его на спинку стула, снова уселся за стол и, не поднимая на Хока глаз, принялся разбирать какие-то бумаги. Хок взял со стойки бланк чековой книжки, сунул его в бумажник и вышел из здания банка.
Пройдя буквально десяток шагов по тротуару, Хок зашел в ближайший обувной магазин. Из посетителей в нем находилась лишь пышнотелая кубинка, которая примеряла золотистые туфли на высоком каблуке. Рядом с ней суетился один из продавцов. Судя по десятку коробок, веером расположившихся у ног кубинки, дама была привередливая. Хок подошел к кассиру и предъявил свой жетон.
— Мне нужен телефон, — сказал он без обиняков.
— Пожалуйста. Аппарат на стойке.
Хок сверился с записной книжкой и набрал номер «Букетика». На том конце провода трубку сняла сама Лоретта.
— Это Хок, Лоретта. Я хочу пригласить тебя на обед.
— Да? И это после твоего вчерашнего поступка?
— Ага. Мне нужно поговорить с тобой, а поскольку в твоем магазине нас постоянно будут прерывать покупатели, то я решил пригласить тебя в ресторан. Тебе ведь все равно нужно будет пообедать?
— Не уверена, что хотела бы встречаться с тобой снова.
— А я уверен, что тебе этого очень хочется. Впрочем, это неважно. Важно, что яхочу с тобой повидаться. У тебя есть автомобиль?
— Как же я, по-твоему, добираюсь на работу?
— Значит, у тебя есть автомобиль?
— Конечно.
— Ты знаешь, где находится бар «Капитан Билли»? Это в Коконат Гроув.
— Тот, что на Бейшор-драйв?
— Да, возле самого залива. Приезжай туда ровно к часу. Сам я подъеду немного раньше и закажу столик на открытой веранде.
— О чем ты хочешь поговорить, Хок?
— О себе, о тебе и о Джерри, — сказал Хок и повесил трубку.
Вернув аппарат на стойку, он поблагодарил кассира.
Кассир, слышавший всю телефонную беседу, сказал:
— Не похоже на служебный разговор.
— А это и не служебный разговор, — ответил Хок. — Вы когда последний раз прибирались в туалете? Он же весь грязью зарос.
— С чего вы взяли? Уборщица чистит его каждую пятницу.
— Понятно. Значит, в следующий четверг я пришлю к вам инспектора из санэпиднадзора.
Выходя из магазина, Хок заметил, как кассир метнулся в туалет.
Глава 21
Хок припарковался на автостоянке, прилегавшей к гавани Коконат Гроув, и отправился пешком в бар «Капитан Билли», который располагался в одном квартале от гавани. За последние десять лет в баре сменилось восемнадцать владельцев, однако неоновая вывеска «КАПИТАН БИЛЛИ» оставалась неизменным украшением заведения. Первый владелец вбухал в эту вывеску кучу денег, и чтобы поменять ее на равноценную, всем последующим хозяевам пришлось бы раскошелиться на кругленькую сумму. Поскольку никому не хочется расставаться с большими деньгами, ни один из владельцев даже и не думал покушаться на оригинальное название бара. Восемнадцатому хозяину бара удалось, наконец, превратить «Капитана Билли» в процветающее заведение. Он расширил открытую веранду, а потом пригласил индейцев-семинолов, соорудивших над столиками, которые стояли на веранде, навесы из пальмовых листьев. Впрочем несколько столиков навесов были лишены: некоторые посетители боялись, что ящерицы, шнырявшие по пальмовым навесам, сверзятся оттуда прямо к ним в тарелку, — и поэтому предпочитали обедать под палящим солнцем.
По вечерам у «Капитана Билли» собиралась местная молодежь и устраивала на веранде танцы под аккомпанемент небольшого ансамбля, исполнявшего блюграсс. Днем небольшая сцена, располагавшаяся посередине веранды, пустовала, и живой оркестр заменяли динамики, из которых доносился ритмичный рок.
Хок сел у самого дальнего столика, подальше от динамиков. Метрах в пяти от Хока на пирсе был оборудован небольшой насест, на котором последние три года восседал большой пеликан — главная достопримечательность «Капитана Билли». Пеликан давно уже разучился удить рыбу, поскольку каждый посетитель ресторанчика считал своим долгом скормить птице остатки пищи со своей тарелки. Поначалу пеликан жрал все подряд, но с годами так разбаловался, что отказывался, например, есть рыбу с чешуей. Приходя в бар, Хок всякий раз первым делом искал взглядом пеликана. И всякий раз ему было приятно осознавать, что пеликан никуда не делся.
Меню ресторанчика было нацарапано на боку полированного кокосового ореха. К Хоку подошел официант-подросток, на котором была фирменная майка с надписью "ОТВЕДАЙТЕ СВЕЖАТИНКИ У «КАПИТАНА БИЛЛИ».
— Я жду приятельницу, поэтому сделаю заказ позже, — сказал Хок официанту. — А пока принесите мне, пожалуйста, кувшин пива.
Хок вытащил из кармана блокнот, перелистал его, отыскал чистую страницу и записал вопросы, которые хотел обсудить с Лореттой Хикки. Он даже мысли не допускал о том, что Лоретта может не прийти на свидание, хотя успел выдуть почти весь кувшин пива к тому моменту, когда Лоретта, наконец, явилась, опоздав на полчаса.
Сегодня она была одета в зеленую юбку и желтую шелковую блузку. Пиджак от зеленого комплекта был перекинут через левую руку, а сумочка из крокодиловой кожи была подобрана в тон светло-зеленым туфлям на высоком каблуке. Фиолетовые тени изящно подчеркивали васильковый цвет ее глаз. Обнаженные руки миссис Хикки были лилейного белого цвета, но по ним были рассыпаны многочисленные веснушки. Хок приветственно помахал Лоретте рукой, и та, заметив его, медленно пересекла посыпанный гравием дворик, стараясь сохранить грациозность походки.
Поскольку скамейки на веранде были намертво присобачены к полу, то Хоку не пришлось галантно усаживать даму за столик. Он просто встал со скамьи и кивнул Лоретте, когда та подошла.
— Здесь не жарко? — спросила миссис Хикки, усаживаясь напротив Хока.
— Да нет. Ветерок с залива дует, да и пиво ледяное.
— Я бы тоже чего-нибудь выпила.
— У них тут только пиво и вино.
— Тогда закажи мне белого вина.
Хок передал Лоретте кокос с меню, а сам подозвал официанта.
— Ты что будешь заказывать, Хок? — спросила Лоретта.
— Вообще-то я всегда угощаюсь тут сэндвичем с моллюсками, но сегодня решил побаловать себя устрицами.
— А мне, пожалуйста, рыбную похлебку, — сказала официанту Лоретта.
— И прихватите с собой еще белого вина для дамы. И кувшинчик пива для меня, — добавил Хок.
Официант удалился выполнять заказ, а Лоретта Хикки достала из сумочки пачку тонких дамских сигарет. Хок перегнулся через стол и поднес ей огоньку.
— Извини, что опоздала, — сказала Лоретта. — У меня с утра была куча дел.
— Все нормально. Я сам все утро вертелся, как белка в колесе. Пришлось сначала ехать за ордером, а потом в банк, чтобы опечатать твой сейф.
— Что?! Ты открыл мой сейф?! — У Лоретты перехватило дыхание.
— Зачем? Я просто опечатал сейф, чтобы никто не мог открыть его. В принципе, я опечатал его только временно, так что в любой момент могу снять с сейфа эту полоску бумаги.
— Я ничего не понимаю...
— Именно поэтому я и пригласил тебя пообедать, Лоретта. Я тебе сейчас все объясню. Я временно опечатал сейф, и теперь никто не имеет права вскрывать его вплоть до предъявления обвинения. Если я потребую предъявить тебе обвинение в убийстве, то сейф откроют, даже если ты не отдашь судебному исполнителю ключ. Замок просто высверлят, а тебе вдобавок ко всему придется платить за искореженный сейф.
— О чем ты говоришь, Хок? Какое убийство?
— Убийство Джерри Хикки. Я не знаю, сколько у тебя там денег, Лоретта, но могу предположить, что в сейфе лежит либо девять тысяч долларов, либо двадцать четыре тысячи. Одну тысячу из пропавших двадцати пяти штук ты оставила на комоде возле убитого Джерри. Думаю, что те двое гостей назвали точную сумму денег, которую у них похитил Джерри. Если бы Джерри стырил у них больше, то наркоторговцы искали бы его более тщательно. Да и ты побоялась бы убивать Джерри, будь у него не двадцать пять кусков, а, скажем, пятьдесят. Пятьдесят штук — это большие деньги даже для наркоторговцев.
— Я убила Джерри?! Ты что, Хок?! — Над верхней губой Лоретты выступили капельки пота. — Джерри умер от передозировки, и ты об этом знаешь не хуже меня.
— Давай я расскажу тебе, что произошло на самом деле, Лоретта. — Хок уже открыл было рот, но тут подоспел официант с подносом.
Он поставил перед дамой миску с рыбной похлебкой, а перед Хоком — блюдо с устрицами. Затем положил на стол завернутые в салфетки столовые приборы, поставил перед дамой бокал с вином, налил пиво в кружку Хока, поменял пустой кувшин на полный и спросил:
— Желаете что-нибудь еще?
— Принесите мне, пожалуйста, тертого хрена, — попросил Хок.
— Хорошо, сэр. Сию минуту.
Хок полил устрицы лимонным соком и выдавил на них по капельке острого соуса из тюбика. Лоретта сидела на скамье неестественно прямо, сложив руки на коленях. Забытая сигарета дымилась в пепельнице. Над верхней губой Лоретты образовались новые капельки пота.
Официант вернулся с блюдцем хрена и двумя пакетиками соленых крекеров. Хок положил на каждую устрицу по ложке тертого хрена и продолжил:
— Мне, конечно, известны не все детали, но общую картину преступления я нарисовать могу. Недостающие детали обнаружатся в процессе следствия. Итак, Джерри был курьером при одном из наркоторговцев. Возможно, на эту работенку его сосватал отец, чтобы хоть чем-то занять Джерри. Мне известно, что среди клиентов Харольда преобладали наркоторговцы, и каждый из них с радостью оказал бы мистеру Хикки такую пустяковую услугу. Потом Джерри украл у наркодилеров двадцать пять штук. Я не знаю мотивов, побудивших его пойти на кражу. Возможно, на это преступление его подбила ты. Наркоманы обычно не способны на такие хитроумные комбинации. Может, я и ошибаюсь, но это неважно. Джерри пришел к тебе с деньгами и попросил, чтобы ты их где-нибудь спрятала. Возможно, он хотел, чтобы ты спрятала и его самого. А тебе как раз очень нужны были деньги. Причем все двадцать пять штук. Ты уже дважды просрочила выплаты в счет погашения кредита и не знала, где добыть новый кредит. В общем, ты взяла у Джерри деньги, арендовала сейф и положила туда краденые «бабки», оставив себе — или Джерри — лишь тысячу долларов. Потом ты вернулась домой и занялась в Джерри любовью. Или попыталась это сделать. Когда наркоша уже вколол себе героин, секс его не очень-то интересует.
Хок отправил в рот устрицу, прожевал, проглотив деликатес, запил эту пищу богов большим глотком пива и продолжил:
— Но ты ведь у нас большая мастерица, не так ли? Ты ведь и у мертвеца сможешь вызвать эрекцию, поскольку в твоем сексуальном арсенале есть один маленький трюк. Только на этот раз ты сунула Джерри в задницу не палец, а нембуталовую свечку. Думаю, Джерри к тому времени уже вколол себе дозу героина. Джерри, естественно, уснул, а ты ввела ему еще одну дозу героина, ткнув шприцем в след от прежней инъекции. Сверхдоза героина в сочетании с нембуталом и стала причиной смерти хилого наркоши Джерри Хикки.
— Более чудовищной нелепицы мне еще слышать не приходилось, — сказала Лоретта.
— Но история классная, правда? За нее ухватятся не только местные газетчики, но и журналюги из крупнейших изданий. Более того, я уверен, что эта история вполне может попасть и на первые полосы этих газет. Поскольку в моем дивном рассказе будет фигурировать и имя Харольда Хикки, то в его задницу журналисты вцепятся с не меньшей страстью, чем в твою, Лоретта. Этим борзописцам только дай повод.
— Почему ты так поступаешь со мной, Хок? Чем я тебя обидела?
— Я не собираюсь совершать никаких поступков, Лоретта, которые были бы направлены против тебя. Более того, я могу тебе помочь, но в ответ ты должна оказать мне небольшую услугу.
— Какую еще услугу?
— Я хочу предложить тебе небольшую сделку. Сколько ты платишь по закладной за дом в Грин Лейкс?
— 1,68 процента от стоимости дома ежемесячно, но эта ставка меняется каждый год. А причем тут мой дом? Я не убивала Джерри, а если даже и убила, то ты не сможешь это доказать.
— А мне и не нужно ничего доказывать, Лоретта. Я всего лишь следователь. Мое дело собрать улики — прямые и косвенные, — а потом уже прокурору решать, что с этим делать. Прокурор либо сам предъявит тебе обвинение, либо предоставит право решать твою судьбу большому жюри... А половина присяжных будет состоять из католиков латиноамериканского происхождения, практически не владеющих английским. В обоих случаях дело приобретет огласку. И даже если тебя оправдают, Лоретта, тебе вряд ли удастся после такого громкого процесса получить хотя бы работу садовника или уличной торговки. Вне зависимости от исхода дела твоей карьере в Корал Гейблз придет конец.
— Я невиновна, Хок. Да, у меня есть кое-какие деньги в сейфе. Но это деньги, которые мне вернул один человек из Атланты. Он был мне должен большую сумму денег...
— Как его зовут? — спросил Хок, раскрывая блокнот. — Его адрес? Мне обязательно надо будет с ним встретиться.
— Я не могу сказать тебе ни его имени, ни его адреса. — Лоретта покачала головой. — Он не захочет огласки. Он женатый человек... Его жена не знает, что он был мне должен большую сумму денег.
— Понятно. — Хок отложил блокнот в сторону и съел еще одну устрицу.
— Надеюсь, ты не собираешься копаться во всем этом?
— Нет, конечно. Но я готов подсказать тебе, как искупить грехи. Джерри за всю свою жизнь никому не сделал добра, да и ты, похоже, эгоистка высшего разряда. Итак, я предлагаю тебе незамедлительно переехать в Атланту и согласиться на ту работу, которую, как ты утверждаешь, тебе там предлагают. Продай свой магазин в Корал Гейблз за любую, пусть мизерную сумму, и уезжай из Майами. Ты должна оставаться в Атланте не меньше четырех лет. Все это время я буду жить в твоем доме в Грин Лейкс и исправно платить по закладной. После окончания четырехлетней ссылки ты можешь вернуться в свой дом, а если накопишь за это время достаточно денег, то и магазин новый откроешь. Честно говоря, мне наплевать на то, что с тобой будет в Атланте, и чем ты там будешь заниматься. Мне просто на четыре года нужен твой дом.
Лоретта затянулась дотлевавшей в пепельнице сигаретой, стряхнула пепел и отвернулась в сторону. Примерно минуту она разглядывала пеликана, а затем, наконец, сказала:
— Не понимаю... Зачем тебе понадобился мой дом? Если ты считаешь, что у меня там в стенах тайники с деньгами, то ты просто сумасшедший.
— Лоретта, я нормальный человек. А нормальным людям дом нужен для того, чтобы в нем жить. Все предельно просто.
— Но у тебя нет ни одной улики против меня. Ни одной. Если ты заявишься к прокурору с этой чудовищной чепухой, то он тебя просто высмеет.
— Сегодня я к прокурору, конечно, не пойду. Сначала мне нужно уточнить кое-какие детали. Именно поэтому я и опечатал временно твой сейф. Но когда я все-таки отправлюсь к прокурору, то уверяю тебя, в моем рассказе не будет белых пятен.
А пока я ограничусь тем, что сообщу газетчикам приятную для них новость: оказывается, уважаемая владелица цветочного магазина, расположенного в самой престижной части города, замешана в неприятную историю, в которой фигурируют секс и наркотики. Более того, она подозревается в убийстве приемного сына, который одновременно был ее любовником... Вот обрадуются твои клиенты, не правда ли? А уж в банке будут просто плясать от радости, особенно когда ты заявишься туда за очередной ссудой.
— А как же быть с мебелью? — начала потихоньку сдаваться Лоретта.
— Можешь забрать ее. Можешь оставить. Мне все равно. Главное, чтобы ты съехала из дома до пятницы. Ты уезжаешь из Майами, а я закрываю дело Джеральда Хикки, умершего от передозировки наркотиков. Я подъеду к тебе завтра в магазин и мы подпишем договор о найме. Потом я распечатаю твой сейф, ты заберешь деньги и уедешь в Атланту. Или куда-нибудь еще.
— Я не смогу так быстро продать магазин.
— Это меня не волнует. Переселись на время в отель. Поручи продажу магазина какому-нибудь агентству. В пятницу я должен въехать в твой дом. Это крайний срок.
— Ну и сволочь же ты, Хок!
— Если тебе не понравилась похлебка, то попробуй устрицы. Я разрешаю, — сказал Хок, наливая в кружку пиво.
Лоретта закурила, на сей раз воспользовавшись собственной зажигалкой.
— Хок, ты даже не представляешь, во что влез. Ты можешь подождать меня пару минут? Мне надо позвонить.
— Если ты собираешься звонить адвокату, то тебе лучше всего воспользоваться услугами бывшего мужа. Можешь, кстати, спросить у него, как он узнал о том, что ты трахалась с Джерри.
— Джерри ему и сказал об этом. Но он солгал.
— Ошибаешься, Лоретта. На вас настучала миссис Кунц. Джерри просто подтвердил ее слова.
— Эллен? Не может быть!
— А ты сама спроси у Харольда.
— Я собираюсь звонить вовсе не Харольду, Хок. Мне хочется, чтобы ты поговорил с парочкой моих друзей. Ты их дождешься?
— Конечно.
Лоретта взяла свою сумочку и отправилась к стойке бара. Она о чем-то переговорила с барменом, затем что-то протянула ему, и бармен вытащил из-под стойки телефон. Лоретта набрала номер и стала с кем-то разговаривать оживленно жестикулируя левой рукой.
Хок догадывался, что за «парочка друзей» явится на переговоры, но не был в этом уверен до конца. Может быть, Лоретта все же разговаривает сейчас с Харольдом Хикки? А может, звонит своему адвокату? Хок вытащил пистолет из кобуры, положил его к себе на колени и прикрыл салфеткой. Лоретта вернулась и села за стол.
— Я не хочу уезжать в Атланту, Хок, — сказала она. — У меня здесь свой бизнес. И если я буду отсутствовать в городе четыре года, то потом мне все придется начинать с нуля.
— А ты взгляни на это с другой стороны. Если дойдет до суда, то хороший адвокат, возможно, добьется для тебя срока в три года за непредумышленное убийство. Но на условный срок тебе рассчитывать нечего, поскольку в качестве главного свидетеля защиты придется выступать Харольду Хикки. А наши судьи страсть как не любят адвокатов наркоторговцев. Поверь мне, Лоретта, четыре года в Атланте — это гораздо лучше, чем три года в тюремной прачечной.
— Хок, но ты же сам знаешь, что Джерри рано или поздно подох бы от передозировки. Или его прикончили бы люди, на которых он работал...
— Лоретта, прекрати эту ахинею, пока я не передумал.
— Мои друзья будут здесь с минуты на минуту. Давай отложим все решения до разговора с ними. Если мы обо всем договоримся, то я, так и быть, оставлю свой дом тебе. Если тебе действительно больше ничего не надо.
— Я ни на что не претендую, кроме дома.
— Пойду, встречу их у ворот, — сказала Лоретта.
Хок проводил ее взглядом и выпил еще одну кружку пива. Через пять минут возле деревянной калитки, которая вела на веранду, появились двое молодых мужчин. Лоретта о чем-то пошепталась с ними, после чего все трое направились к столику, за которым сидел Хок. Лоретта снова села на скамейку, но мужчины остались стоять по обе стороны от Лоретты. Им было лет по тридцать, оба были одеты в летние брюки, спортивные рубашки с открытым воротом и полотняные пиджаки. Один из парней был повыше ростом. На шее у него болтался на толстой золотой цепи медальон, а левая пола его белого пиджака оттопыривалась из-за кобуры, которую мужчина носил на поясе. Оба молодых человека выглядели очень прилично, у обоих были моднейшие прически, но Хока нельзя было обмануть приятной внешностью. Слишком много таких гавриков Хоку довелось видеть на скамье подсудимых. И многих из них не смогли спасти даже адвокаты в костюмах-тройках.
— Лоретта сказала нам, что ты прикарманил то, что принадлежит нам, — сказал высокий.
— Что именно? — уточнил Хок.
— Двадцать четыре тысячи долларов.
— Почему бы вам не округлить эту сумму, скажем, до двадцати пяти штук?
— Потому что тысячу она нам уже вернула, — высокий опасливо огляделся по сторонам и показал на кончик конверта, торчавший из его кармана.
— Разве в этом конверте не 1 070 долларов? — спросил Хок.
— На конверте действительно написана эта цифра, но на самом деле в нем ровно одна тысяча. Лоретта сказала, что остальные двадцать четыре тысячи находятся у тебя.
Хок взглянул на Лоретту. Она выдержала его взгляд, хотя левое веко у нее все же задергалось.
— Господа, если кто-то что-то потерял, а потом это «что-то» было обнаружено кем-то другим, то этот «кто-то» имеет полное право оставить находку себе, — сказал Хок. — Лоретте не повезло, и вы «нашли» ее тысячу долларов. Но мои двадцать четыре тысячи вам нипочем не отыскать. — Хок выложил пистолет на стол и, держа указательный палец на спусковом крючке, накрыл правую руку, сжимающую пистолет, салфеткой. — У вас, господа, одна маленькая проблема: вы никогда не сможете доказать, что ваши деньги нашел именно я.
— Мы переписали все номера и серии купюр...
— А Джерри Хикки вы об этом тоже сказали? Высокий промолчал.
— Значит, сказали, — кивнул Хок. — Но он их все равно стырил, не так ли? Если вы настолько глупы, что использовали в качестве курьера Джерри, то и поделом вам. Спишите двадцать четыре штуки в убытки и забудьте о них. Но учтите, что сам я не собираюсь забывать, как выглядят ваши гнусные рожи. Предупреждаю: не попадайтесь мне на улицах Майами — ни вместе, ни врозь. А попадетесь — пеняйте на себя. Пару лет за решеткой я вам обеспечу.
— И какое же обвинение вы нам предъявите? — задиристо огрызнулся тот, что поменьше ростом, гордо выпятив подбородок. — Вы даже не знаете наших имен.
По вечерам у «Капитана Билли» собиралась местная молодежь и устраивала на веранде танцы под аккомпанемент небольшого ансамбля, исполнявшего блюграсс. Днем небольшая сцена, располагавшаяся посередине веранды, пустовала, и живой оркестр заменяли динамики, из которых доносился ритмичный рок.
Хок сел у самого дальнего столика, подальше от динамиков. Метрах в пяти от Хока на пирсе был оборудован небольшой насест, на котором последние три года восседал большой пеликан — главная достопримечательность «Капитана Билли». Пеликан давно уже разучился удить рыбу, поскольку каждый посетитель ресторанчика считал своим долгом скормить птице остатки пищи со своей тарелки. Поначалу пеликан жрал все подряд, но с годами так разбаловался, что отказывался, например, есть рыбу с чешуей. Приходя в бар, Хок всякий раз первым делом искал взглядом пеликана. И всякий раз ему было приятно осознавать, что пеликан никуда не делся.
Меню ресторанчика было нацарапано на боку полированного кокосового ореха. К Хоку подошел официант-подросток, на котором была фирменная майка с надписью "ОТВЕДАЙТЕ СВЕЖАТИНКИ У «КАПИТАНА БИЛЛИ».
— Я жду приятельницу, поэтому сделаю заказ позже, — сказал Хок официанту. — А пока принесите мне, пожалуйста, кувшин пива.
Хок вытащил из кармана блокнот, перелистал его, отыскал чистую страницу и записал вопросы, которые хотел обсудить с Лореттой Хикки. Он даже мысли не допускал о том, что Лоретта может не прийти на свидание, хотя успел выдуть почти весь кувшин пива к тому моменту, когда Лоретта, наконец, явилась, опоздав на полчаса.
Сегодня она была одета в зеленую юбку и желтую шелковую блузку. Пиджак от зеленого комплекта был перекинут через левую руку, а сумочка из крокодиловой кожи была подобрана в тон светло-зеленым туфлям на высоком каблуке. Фиолетовые тени изящно подчеркивали васильковый цвет ее глаз. Обнаженные руки миссис Хикки были лилейного белого цвета, но по ним были рассыпаны многочисленные веснушки. Хок приветственно помахал Лоретте рукой, и та, заметив его, медленно пересекла посыпанный гравием дворик, стараясь сохранить грациозность походки.
Поскольку скамейки на веранде были намертво присобачены к полу, то Хоку не пришлось галантно усаживать даму за столик. Он просто встал со скамьи и кивнул Лоретте, когда та подошла.
— Здесь не жарко? — спросила миссис Хикки, усаживаясь напротив Хока.
— Да нет. Ветерок с залива дует, да и пиво ледяное.
— Я бы тоже чего-нибудь выпила.
— У них тут только пиво и вино.
— Тогда закажи мне белого вина.
Хок передал Лоретте кокос с меню, а сам подозвал официанта.
— Ты что будешь заказывать, Хок? — спросила Лоретта.
— Вообще-то я всегда угощаюсь тут сэндвичем с моллюсками, но сегодня решил побаловать себя устрицами.
— А мне, пожалуйста, рыбную похлебку, — сказала официанту Лоретта.
— И прихватите с собой еще белого вина для дамы. И кувшинчик пива для меня, — добавил Хок.
Официант удалился выполнять заказ, а Лоретта Хикки достала из сумочки пачку тонких дамских сигарет. Хок перегнулся через стол и поднес ей огоньку.
— Извини, что опоздала, — сказала Лоретта. — У меня с утра была куча дел.
— Все нормально. Я сам все утро вертелся, как белка в колесе. Пришлось сначала ехать за ордером, а потом в банк, чтобы опечатать твой сейф.
— Что?! Ты открыл мой сейф?! — У Лоретты перехватило дыхание.
— Зачем? Я просто опечатал сейф, чтобы никто не мог открыть его. В принципе, я опечатал его только временно, так что в любой момент могу снять с сейфа эту полоску бумаги.
— Я ничего не понимаю...
— Именно поэтому я и пригласил тебя пообедать, Лоретта. Я тебе сейчас все объясню. Я временно опечатал сейф, и теперь никто не имеет права вскрывать его вплоть до предъявления обвинения. Если я потребую предъявить тебе обвинение в убийстве, то сейф откроют, даже если ты не отдашь судебному исполнителю ключ. Замок просто высверлят, а тебе вдобавок ко всему придется платить за искореженный сейф.
— О чем ты говоришь, Хок? Какое убийство?
— Убийство Джерри Хикки. Я не знаю, сколько у тебя там денег, Лоретта, но могу предположить, что в сейфе лежит либо девять тысяч долларов, либо двадцать четыре тысячи. Одну тысячу из пропавших двадцати пяти штук ты оставила на комоде возле убитого Джерри. Думаю, что те двое гостей назвали точную сумму денег, которую у них похитил Джерри. Если бы Джерри стырил у них больше, то наркоторговцы искали бы его более тщательно. Да и ты побоялась бы убивать Джерри, будь у него не двадцать пять кусков, а, скажем, пятьдесят. Пятьдесят штук — это большие деньги даже для наркоторговцев.
— Я убила Джерри?! Ты что, Хок?! — Над верхней губой Лоретты выступили капельки пота. — Джерри умер от передозировки, и ты об этом знаешь не хуже меня.
— Давай я расскажу тебе, что произошло на самом деле, Лоретта. — Хок уже открыл было рот, но тут подоспел официант с подносом.
Он поставил перед дамой миску с рыбной похлебкой, а перед Хоком — блюдо с устрицами. Затем положил на стол завернутые в салфетки столовые приборы, поставил перед дамой бокал с вином, налил пиво в кружку Хока, поменял пустой кувшин на полный и спросил:
— Желаете что-нибудь еще?
— Принесите мне, пожалуйста, тертого хрена, — попросил Хок.
— Хорошо, сэр. Сию минуту.
Хок полил устрицы лимонным соком и выдавил на них по капельке острого соуса из тюбика. Лоретта сидела на скамье неестественно прямо, сложив руки на коленях. Забытая сигарета дымилась в пепельнице. Над верхней губой Лоретты образовались новые капельки пота.
Официант вернулся с блюдцем хрена и двумя пакетиками соленых крекеров. Хок положил на каждую устрицу по ложке тертого хрена и продолжил:
— Мне, конечно, известны не все детали, но общую картину преступления я нарисовать могу. Недостающие детали обнаружатся в процессе следствия. Итак, Джерри был курьером при одном из наркоторговцев. Возможно, на эту работенку его сосватал отец, чтобы хоть чем-то занять Джерри. Мне известно, что среди клиентов Харольда преобладали наркоторговцы, и каждый из них с радостью оказал бы мистеру Хикки такую пустяковую услугу. Потом Джерри украл у наркодилеров двадцать пять штук. Я не знаю мотивов, побудивших его пойти на кражу. Возможно, на это преступление его подбила ты. Наркоманы обычно не способны на такие хитроумные комбинации. Может, я и ошибаюсь, но это неважно. Джерри пришел к тебе с деньгами и попросил, чтобы ты их где-нибудь спрятала. Возможно, он хотел, чтобы ты спрятала и его самого. А тебе как раз очень нужны были деньги. Причем все двадцать пять штук. Ты уже дважды просрочила выплаты в счет погашения кредита и не знала, где добыть новый кредит. В общем, ты взяла у Джерри деньги, арендовала сейф и положила туда краденые «бабки», оставив себе — или Джерри — лишь тысячу долларов. Потом ты вернулась домой и занялась в Джерри любовью. Или попыталась это сделать. Когда наркоша уже вколол себе героин, секс его не очень-то интересует.
Хок отправил в рот устрицу, прожевал, проглотив деликатес, запил эту пищу богов большим глотком пива и продолжил:
— Но ты ведь у нас большая мастерица, не так ли? Ты ведь и у мертвеца сможешь вызвать эрекцию, поскольку в твоем сексуальном арсенале есть один маленький трюк. Только на этот раз ты сунула Джерри в задницу не палец, а нембуталовую свечку. Думаю, Джерри к тому времени уже вколол себе дозу героина. Джерри, естественно, уснул, а ты ввела ему еще одну дозу героина, ткнув шприцем в след от прежней инъекции. Сверхдоза героина в сочетании с нембуталом и стала причиной смерти хилого наркоши Джерри Хикки.
— Более чудовищной нелепицы мне еще слышать не приходилось, — сказала Лоретта.
— Но история классная, правда? За нее ухватятся не только местные газетчики, но и журналюги из крупнейших изданий. Более того, я уверен, что эта история вполне может попасть и на первые полосы этих газет. Поскольку в моем дивном рассказе будет фигурировать и имя Харольда Хикки, то в его задницу журналисты вцепятся с не меньшей страстью, чем в твою, Лоретта. Этим борзописцам только дай повод.
— Почему ты так поступаешь со мной, Хок? Чем я тебя обидела?
— Я не собираюсь совершать никаких поступков, Лоретта, которые были бы направлены против тебя. Более того, я могу тебе помочь, но в ответ ты должна оказать мне небольшую услугу.
— Какую еще услугу?
— Я хочу предложить тебе небольшую сделку. Сколько ты платишь по закладной за дом в Грин Лейкс?
— 1,68 процента от стоимости дома ежемесячно, но эта ставка меняется каждый год. А причем тут мой дом? Я не убивала Джерри, а если даже и убила, то ты не сможешь это доказать.
— А мне и не нужно ничего доказывать, Лоретта. Я всего лишь следователь. Мое дело собрать улики — прямые и косвенные, — а потом уже прокурору решать, что с этим делать. Прокурор либо сам предъявит тебе обвинение, либо предоставит право решать твою судьбу большому жюри... А половина присяжных будет состоять из католиков латиноамериканского происхождения, практически не владеющих английским. В обоих случаях дело приобретет огласку. И даже если тебя оправдают, Лоретта, тебе вряд ли удастся после такого громкого процесса получить хотя бы работу садовника или уличной торговки. Вне зависимости от исхода дела твоей карьере в Корал Гейблз придет конец.
— Я невиновна, Хок. Да, у меня есть кое-какие деньги в сейфе. Но это деньги, которые мне вернул один человек из Атланты. Он был мне должен большую сумму денег...
— Как его зовут? — спросил Хок, раскрывая блокнот. — Его адрес? Мне обязательно надо будет с ним встретиться.
— Я не могу сказать тебе ни его имени, ни его адреса. — Лоретта покачала головой. — Он не захочет огласки. Он женатый человек... Его жена не знает, что он был мне должен большую сумму денег.
— Понятно. — Хок отложил блокнот в сторону и съел еще одну устрицу.
— Надеюсь, ты не собираешься копаться во всем этом?
— Нет, конечно. Но я готов подсказать тебе, как искупить грехи. Джерри за всю свою жизнь никому не сделал добра, да и ты, похоже, эгоистка высшего разряда. Итак, я предлагаю тебе незамедлительно переехать в Атланту и согласиться на ту работу, которую, как ты утверждаешь, тебе там предлагают. Продай свой магазин в Корал Гейблз за любую, пусть мизерную сумму, и уезжай из Майами. Ты должна оставаться в Атланте не меньше четырех лет. Все это время я буду жить в твоем доме в Грин Лейкс и исправно платить по закладной. После окончания четырехлетней ссылки ты можешь вернуться в свой дом, а если накопишь за это время достаточно денег, то и магазин новый откроешь. Честно говоря, мне наплевать на то, что с тобой будет в Атланте, и чем ты там будешь заниматься. Мне просто на четыре года нужен твой дом.
Лоретта затянулась дотлевавшей в пепельнице сигаретой, стряхнула пепел и отвернулась в сторону. Примерно минуту она разглядывала пеликана, а затем, наконец, сказала:
— Не понимаю... Зачем тебе понадобился мой дом? Если ты считаешь, что у меня там в стенах тайники с деньгами, то ты просто сумасшедший.
— Лоретта, я нормальный человек. А нормальным людям дом нужен для того, чтобы в нем жить. Все предельно просто.
— Но у тебя нет ни одной улики против меня. Ни одной. Если ты заявишься к прокурору с этой чудовищной чепухой, то он тебя просто высмеет.
— Сегодня я к прокурору, конечно, не пойду. Сначала мне нужно уточнить кое-какие детали. Именно поэтому я и опечатал временно твой сейф. Но когда я все-таки отправлюсь к прокурору, то уверяю тебя, в моем рассказе не будет белых пятен.
А пока я ограничусь тем, что сообщу газетчикам приятную для них новость: оказывается, уважаемая владелица цветочного магазина, расположенного в самой престижной части города, замешана в неприятную историю, в которой фигурируют секс и наркотики. Более того, она подозревается в убийстве приемного сына, который одновременно был ее любовником... Вот обрадуются твои клиенты, не правда ли? А уж в банке будут просто плясать от радости, особенно когда ты заявишься туда за очередной ссудой.
— А как же быть с мебелью? — начала потихоньку сдаваться Лоретта.
— Можешь забрать ее. Можешь оставить. Мне все равно. Главное, чтобы ты съехала из дома до пятницы. Ты уезжаешь из Майами, а я закрываю дело Джеральда Хикки, умершего от передозировки наркотиков. Я подъеду к тебе завтра в магазин и мы подпишем договор о найме. Потом я распечатаю твой сейф, ты заберешь деньги и уедешь в Атланту. Или куда-нибудь еще.
— Я не смогу так быстро продать магазин.
— Это меня не волнует. Переселись на время в отель. Поручи продажу магазина какому-нибудь агентству. В пятницу я должен въехать в твой дом. Это крайний срок.
— Ну и сволочь же ты, Хок!
— Если тебе не понравилась похлебка, то попробуй устрицы. Я разрешаю, — сказал Хок, наливая в кружку пиво.
Лоретта закурила, на сей раз воспользовавшись собственной зажигалкой.
— Хок, ты даже не представляешь, во что влез. Ты можешь подождать меня пару минут? Мне надо позвонить.
— Если ты собираешься звонить адвокату, то тебе лучше всего воспользоваться услугами бывшего мужа. Можешь, кстати, спросить у него, как он узнал о том, что ты трахалась с Джерри.
— Джерри ему и сказал об этом. Но он солгал.
— Ошибаешься, Лоретта. На вас настучала миссис Кунц. Джерри просто подтвердил ее слова.
— Эллен? Не может быть!
— А ты сама спроси у Харольда.
— Я собираюсь звонить вовсе не Харольду, Хок. Мне хочется, чтобы ты поговорил с парочкой моих друзей. Ты их дождешься?
— Конечно.
Лоретта взяла свою сумочку и отправилась к стойке бара. Она о чем-то переговорила с барменом, затем что-то протянула ему, и бармен вытащил из-под стойки телефон. Лоретта набрала номер и стала с кем-то разговаривать оживленно жестикулируя левой рукой.
Хок догадывался, что за «парочка друзей» явится на переговоры, но не был в этом уверен до конца. Может быть, Лоретта все же разговаривает сейчас с Харольдом Хикки? А может, звонит своему адвокату? Хок вытащил пистолет из кобуры, положил его к себе на колени и прикрыл салфеткой. Лоретта вернулась и села за стол.
— Я не хочу уезжать в Атланту, Хок, — сказала она. — У меня здесь свой бизнес. И если я буду отсутствовать в городе четыре года, то потом мне все придется начинать с нуля.
— А ты взгляни на это с другой стороны. Если дойдет до суда, то хороший адвокат, возможно, добьется для тебя срока в три года за непредумышленное убийство. Но на условный срок тебе рассчитывать нечего, поскольку в качестве главного свидетеля защиты придется выступать Харольду Хикки. А наши судьи страсть как не любят адвокатов наркоторговцев. Поверь мне, Лоретта, четыре года в Атланте — это гораздо лучше, чем три года в тюремной прачечной.
— Хок, но ты же сам знаешь, что Джерри рано или поздно подох бы от передозировки. Или его прикончили бы люди, на которых он работал...
— Лоретта, прекрати эту ахинею, пока я не передумал.
— Мои друзья будут здесь с минуты на минуту. Давай отложим все решения до разговора с ними. Если мы обо всем договоримся, то я, так и быть, оставлю свой дом тебе. Если тебе действительно больше ничего не надо.
— Я ни на что не претендую, кроме дома.
— Пойду, встречу их у ворот, — сказала Лоретта.
Хок проводил ее взглядом и выпил еще одну кружку пива. Через пять минут возле деревянной калитки, которая вела на веранду, появились двое молодых мужчин. Лоретта о чем-то пошепталась с ними, после чего все трое направились к столику, за которым сидел Хок. Лоретта снова села на скамейку, но мужчины остались стоять по обе стороны от Лоретты. Им было лет по тридцать, оба были одеты в летние брюки, спортивные рубашки с открытым воротом и полотняные пиджаки. Один из парней был повыше ростом. На шее у него болтался на толстой золотой цепи медальон, а левая пола его белого пиджака оттопыривалась из-за кобуры, которую мужчина носил на поясе. Оба молодых человека выглядели очень прилично, у обоих были моднейшие прически, но Хока нельзя было обмануть приятной внешностью. Слишком много таких гавриков Хоку довелось видеть на скамье подсудимых. И многих из них не смогли спасти даже адвокаты в костюмах-тройках.
— Лоретта сказала нам, что ты прикарманил то, что принадлежит нам, — сказал высокий.
— Что именно? — уточнил Хок.
— Двадцать четыре тысячи долларов.
— Почему бы вам не округлить эту сумму, скажем, до двадцати пяти штук?
— Потому что тысячу она нам уже вернула, — высокий опасливо огляделся по сторонам и показал на кончик конверта, торчавший из его кармана.
— Разве в этом конверте не 1 070 долларов? — спросил Хок.
— На конверте действительно написана эта цифра, но на самом деле в нем ровно одна тысяча. Лоретта сказала, что остальные двадцать четыре тысячи находятся у тебя.
Хок взглянул на Лоретту. Она выдержала его взгляд, хотя левое веко у нее все же задергалось.
— Господа, если кто-то что-то потерял, а потом это «что-то» было обнаружено кем-то другим, то этот «кто-то» имеет полное право оставить находку себе, — сказал Хок. — Лоретте не повезло, и вы «нашли» ее тысячу долларов. Но мои двадцать четыре тысячи вам нипочем не отыскать. — Хок выложил пистолет на стол и, держа указательный палец на спусковом крючке, накрыл правую руку, сжимающую пистолет, салфеткой. — У вас, господа, одна маленькая проблема: вы никогда не сможете доказать, что ваши деньги нашел именно я.
— Мы переписали все номера и серии купюр...
— А Джерри Хикки вы об этом тоже сказали? Высокий промолчал.
— Значит, сказали, — кивнул Хок. — Но он их все равно стырил, не так ли? Если вы настолько глупы, что использовали в качестве курьера Джерри, то и поделом вам. Спишите двадцать четыре штуки в убытки и забудьте о них. Но учтите, что сам я не собираюсь забывать, как выглядят ваши гнусные рожи. Предупреждаю: не попадайтесь мне на улицах Майами — ни вместе, ни врозь. А попадетесь — пеняйте на себя. Пару лет за решеткой я вам обеспечу.
— И какое же обвинение вы нам предъявите? — задиристо огрызнулся тот, что поменьше ростом, гордо выпятив подбородок. — Вы даже не знаете наших имен.