Страница:
— Я от мисс Вестфол, — сказал он. — Насчет жилья.
— Знаю, — кивнул мистер Фергюсон, раскурив трубку. — Она мне звонила. Заходите в дом.
Мистер Фергюсон ступил на порог, а Хок в эту минуту украдкой наподдал шкодливому псу изо всех сил, так что эрдельтерьер наконец отцепился от него. Но пес все же успел шмыгнуть в прихожую раньше, чем Хок прикрыл за собой дверь. Едва Хок вошел в прихожую, как эрдель снова принялся трахать его правую ногу. Хок вытащил пистолет.
— Мистер Фергюсон, если вы не утихомирите вашего пса, я его пристрелю.
— В этом нет никакой необходимости, сэр, — спокойно ответил мистер Фергюсон и обратился к псу: — Рекс! На стол!
Рекс тут же отпустил ногу Хока, вскочил на стул, а оттуда прыгнул на неприбранный после завтрака стол. Мистер Фергюсон сунул руку меж задних лап Рекса и ухватил пса за лиловый пенис, похожий на карандаш.
— Бедняга Рекс совсем извелся без подруги, — начал объяснять мистер Фергюсон. — Но стоит его подрочить разок-другой каждый день, и Рекс становится как шелковый.
Пес кончил прямо на стол, спрыгнул на стул, затем на пол и улегся на вельветовую подстилку под плитой. Мистер Фергюсон вытер собачью сперму бумажной салфеткой и продолжил как ни в чем не бывало:
— Видите ли, мне нужно навестить маму. Она живет в Фицджеральде, штат Джорджия. Она умирает от рака, и доктора говорят, что ей осталось жить шесть-семь месяцев. Не думаю, что мама протянет так долго, но сколько бы ей ни было отпущено дней, я собираюсь провести их рядом с нею. Она там совсем одна, у нее нет ни подруг, ни друзей, так что мне придется ехать в Джорджию, хочу я этого или нет. Мама у каждого сына одна, не так ли?
— А почему вы не хотите перевезти маму сюда? По-моему, так будет гораздо проще: вам не придется уходить с работы, дом будет под вашим, а не чужим присмотром. — Хок зябко поежился. Кондиционер работал на полную мощность, и в комнате было градусов двенадцать, не больше. Неудивительно, почему мистер Фергюсон в свитере.
— Увы, это невозможно. Мама слишком стара, и, к тому же, не хочет покидать своих друзей.
— Но вы же только что сказали, что у нее нет друзей.
— Друзья-то у нее есть — только все они уже на кладбище. Маме восемьдесят шесть лет. У нее собственный домик, и она наотрез отказывается ехать умирать в Майами. К тому же, я не могу взять с собой в Джорджию Рекса. Мама терпеть не может собак. Она ни за что не согласится впустить в свой дом Рекса. Мне бы очень не хотелось оставлять пса здесь, но я не вижу иного выхода из ситуации. А вы?
— Может, нанять для матери сиделку? — предложил Хок.
— Что вы?! С моей матерью не уживется даже сам Иисус Христос. Никто не выдерживает рядом с ней больше двух дней... Мне нужноехать, и ничего с этим не поделаешь. Мама у человека одна... Хотите осмотреть дом? На заднем дворе у меня бассейн. Рекс обожает нырять за камнями. Вы можете зашвырнуть камень на самую глубину — он достанет его с первого же нырка. Обычно такими способностями обладают только лабрадоры, но Рекс — просто гениальный эрдельтерьер.
— К сожалению, мне некогда, мистер Фергюсон. Я должен съездить еще по одному адресу. Я попрошу мисс Вестфол, чтобы она перезвонила вам попозже.
— Так вы согласны пожить в моем доме? — с надеждой спросил мистер Фергюсон.
— Боюсь, что мне придется отказаться от этого варианта, — сказал Хок. — Я уже говорил, что мне предлагают на выбор несколько домов.
— Жаль, — искренне огорчился мистер Фергюсон. — Вы так понравились Рексу...
Хок вернулся в Гроув, припарковался позади бара «Хэммок» и выпил пару кружек пива, прежде чем вернуться в контору мисс Вестфол. Ему нужно было прийти в себя после встречи с сексуально озабоченным псом. Если бы не Рекс, то дом мистера Фергюсона подходил Хоку просто идеально.
Хок заметил из окна бара возвращающуюся к себе в офис мисс Вестфол и поспешил ей навстречу.
— Извините, что заставила вас ждать, — сказала мисс Вестфол, отпирая дверь. — Надо мне завести секретаршу. Я хотела поставить себе автоответчик, но с ним никто из клиентов не желает разговаривать.
— Я не буду жить в доме Фергюсона, — без предисловий заявил Хок.
— Как, и вы туда же?! А почему? В чем там дело?
— А в том, что пса мистера Фергюсона нужно ежедневно дрочить. Я не знаю, почему мистер Фергюсон не предупредил вас об этом сразу. У него в доме живет похотливый эрдельтерьер.
— Какой эрдельтерьер?
— Сексуальный маньяк. Он хватает вас передними лапами за ногу и начинает ее «трахать». Чтобы отвязаться от пса, надо его подрочить.
— И сколько на это уходит времени?
— Меньше минуты. Секунд двадцать-двадцать пять.
— Что же вы тогда отказываетесь от дома, сержант? Мне самой приходилось в школе дрочить своих одноклассников. Что вы на меня так уставились? Не подрочишь — не получишь приглашение на следующее свидание. Не знаю, сержант... По-моему, бесплатное жилье да еще пять долларов в день впридачу стоят того, чтобы всего лишь на минутку отвлечься от своих дел.
— Нет, я не могу. Если на службе узнают о том, что я... Послушайте, меня этот вариант не устраивает.
— Погодите, не горячитесь. Давайте мы вот как поступим. Мне до дома мистера Фергюсона ехать десять минут. Вы соглашаетесь жить у Фергюсона, а пса я беру на себя. Как только он начнет безобразничать, вы звоните мне. Я приезжаю и разбираюсь с псом сама.
— Послушайте, почему бы вам тогда самой не последить за домом Фергюсона? Тогда вы сможете нанять себе секретаршу. Она будет жить в вашей квартире и переадресовывать вам все звонки, а вы несколько месяцев будете иметь в своем распоряжении дом с бассейном.
— Слушайте, а ведь это мысль! Спасибо, сержант.
— Не за что. Какие у вас еще есть варианты?
— Есть двухкомнатная квартира в Хайлее.
— Нет, это мне не подходит. Квартира должна быть в черте города. Не обязательно в Гроув, но в пределах Майами.
— Могу предложить вам пожить одну неделю в роскошной квартире за двести пятьдесят тысяч долларов. Она с сауной. Здесь, в Гроув.
— Неделя меня не устраивает. Мне нужно жилье на месяц, а еще лучше — на два.
— Я постараюсь что-нибудь для вас подыскать и сразу же вам позвоню. Если бы вы мне сразу сказали, что не любите собак, то вам не пришлось бы зря ездить к Фергюсону.
— Дело в том, что до встречи с Рексом я думал, что люблю собак... Мисс Вестфол, я вас очень прошу, подыщите мне что-нибудь до конца недели. Я должен срочно съехать с нынешней квартиры.
— Я постараюсь, — пообещала мисс Вестфол.
Но судя по ее ледяному тону, звонка от мисс Вестфол Хоку придется ждать очень долго. Он чертыхнулся про себя и, свернув на Дикси Хайвей, поехал в центр города.
Глава 3
Глава 4
— Знаю, — кивнул мистер Фергюсон, раскурив трубку. — Она мне звонила. Заходите в дом.
Мистер Фергюсон ступил на порог, а Хок в эту минуту украдкой наподдал шкодливому псу изо всех сил, так что эрдельтерьер наконец отцепился от него. Но пес все же успел шмыгнуть в прихожую раньше, чем Хок прикрыл за собой дверь. Едва Хок вошел в прихожую, как эрдель снова принялся трахать его правую ногу. Хок вытащил пистолет.
— Мистер Фергюсон, если вы не утихомирите вашего пса, я его пристрелю.
— В этом нет никакой необходимости, сэр, — спокойно ответил мистер Фергюсон и обратился к псу: — Рекс! На стол!
Рекс тут же отпустил ногу Хока, вскочил на стул, а оттуда прыгнул на неприбранный после завтрака стол. Мистер Фергюсон сунул руку меж задних лап Рекса и ухватил пса за лиловый пенис, похожий на карандаш.
— Бедняга Рекс совсем извелся без подруги, — начал объяснять мистер Фергюсон. — Но стоит его подрочить разок-другой каждый день, и Рекс становится как шелковый.
Пес кончил прямо на стол, спрыгнул на стул, затем на пол и улегся на вельветовую подстилку под плитой. Мистер Фергюсон вытер собачью сперму бумажной салфеткой и продолжил как ни в чем не бывало:
— Видите ли, мне нужно навестить маму. Она живет в Фицджеральде, штат Джорджия. Она умирает от рака, и доктора говорят, что ей осталось жить шесть-семь месяцев. Не думаю, что мама протянет так долго, но сколько бы ей ни было отпущено дней, я собираюсь провести их рядом с нею. Она там совсем одна, у нее нет ни подруг, ни друзей, так что мне придется ехать в Джорджию, хочу я этого или нет. Мама у каждого сына одна, не так ли?
— А почему вы не хотите перевезти маму сюда? По-моему, так будет гораздо проще: вам не придется уходить с работы, дом будет под вашим, а не чужим присмотром. — Хок зябко поежился. Кондиционер работал на полную мощность, и в комнате было градусов двенадцать, не больше. Неудивительно, почему мистер Фергюсон в свитере.
— Увы, это невозможно. Мама слишком стара, и, к тому же, не хочет покидать своих друзей.
— Но вы же только что сказали, что у нее нет друзей.
— Друзья-то у нее есть — только все они уже на кладбище. Маме восемьдесят шесть лет. У нее собственный домик, и она наотрез отказывается ехать умирать в Майами. К тому же, я не могу взять с собой в Джорджию Рекса. Мама терпеть не может собак. Она ни за что не согласится впустить в свой дом Рекса. Мне бы очень не хотелось оставлять пса здесь, но я не вижу иного выхода из ситуации. А вы?
— Может, нанять для матери сиделку? — предложил Хок.
— Что вы?! С моей матерью не уживется даже сам Иисус Христос. Никто не выдерживает рядом с ней больше двух дней... Мне нужноехать, и ничего с этим не поделаешь. Мама у человека одна... Хотите осмотреть дом? На заднем дворе у меня бассейн. Рекс обожает нырять за камнями. Вы можете зашвырнуть камень на самую глубину — он достанет его с первого же нырка. Обычно такими способностями обладают только лабрадоры, но Рекс — просто гениальный эрдельтерьер.
— К сожалению, мне некогда, мистер Фергюсон. Я должен съездить еще по одному адресу. Я попрошу мисс Вестфол, чтобы она перезвонила вам попозже.
— Так вы согласны пожить в моем доме? — с надеждой спросил мистер Фергюсон.
— Боюсь, что мне придется отказаться от этого варианта, — сказал Хок. — Я уже говорил, что мне предлагают на выбор несколько домов.
— Жаль, — искренне огорчился мистер Фергюсон. — Вы так понравились Рексу...
Хок вернулся в Гроув, припарковался позади бара «Хэммок» и выпил пару кружек пива, прежде чем вернуться в контору мисс Вестфол. Ему нужно было прийти в себя после встречи с сексуально озабоченным псом. Если бы не Рекс, то дом мистера Фергюсона подходил Хоку просто идеально.
Хок заметил из окна бара возвращающуюся к себе в офис мисс Вестфол и поспешил ей навстречу.
— Извините, что заставила вас ждать, — сказала мисс Вестфол, отпирая дверь. — Надо мне завести секретаршу. Я хотела поставить себе автоответчик, но с ним никто из клиентов не желает разговаривать.
— Я не буду жить в доме Фергюсона, — без предисловий заявил Хок.
— Как, и вы туда же?! А почему? В чем там дело?
— А в том, что пса мистера Фергюсона нужно ежедневно дрочить. Я не знаю, почему мистер Фергюсон не предупредил вас об этом сразу. У него в доме живет похотливый эрдельтерьер.
— Какой эрдельтерьер?
— Сексуальный маньяк. Он хватает вас передними лапами за ногу и начинает ее «трахать». Чтобы отвязаться от пса, надо его подрочить.
— И сколько на это уходит времени?
— Меньше минуты. Секунд двадцать-двадцать пять.
— Что же вы тогда отказываетесь от дома, сержант? Мне самой приходилось в школе дрочить своих одноклассников. Что вы на меня так уставились? Не подрочишь — не получишь приглашение на следующее свидание. Не знаю, сержант... По-моему, бесплатное жилье да еще пять долларов в день впридачу стоят того, чтобы всего лишь на минутку отвлечься от своих дел.
— Нет, я не могу. Если на службе узнают о том, что я... Послушайте, меня этот вариант не устраивает.
— Погодите, не горячитесь. Давайте мы вот как поступим. Мне до дома мистера Фергюсона ехать десять минут. Вы соглашаетесь жить у Фергюсона, а пса я беру на себя. Как только он начнет безобразничать, вы звоните мне. Я приезжаю и разбираюсь с псом сама.
— Послушайте, почему бы вам тогда самой не последить за домом Фергюсона? Тогда вы сможете нанять себе секретаршу. Она будет жить в вашей квартире и переадресовывать вам все звонки, а вы несколько месяцев будете иметь в своем распоряжении дом с бассейном.
— Слушайте, а ведь это мысль! Спасибо, сержант.
— Не за что. Какие у вас еще есть варианты?
— Есть двухкомнатная квартира в Хайлее.
— Нет, это мне не подходит. Квартира должна быть в черте города. Не обязательно в Гроув, но в пределах Майами.
— Могу предложить вам пожить одну неделю в роскошной квартире за двести пятьдесят тысяч долларов. Она с сауной. Здесь, в Гроув.
— Неделя меня не устраивает. Мне нужно жилье на месяц, а еще лучше — на два.
— Я постараюсь что-нибудь для вас подыскать и сразу же вам позвоню. Если бы вы мне сразу сказали, что не любите собак, то вам не пришлось бы зря ездить к Фергюсону.
— Дело в том, что до встречи с Рексом я думал, что люблю собак... Мисс Вестфол, я вас очень прошу, подыщите мне что-нибудь до конца недели. Я должен срочно съехать с нынешней квартиры.
— Я постараюсь, — пообещала мисс Вестфол.
Но судя по ее ледяному тону, звонка от мисс Вестфол Хоку придется ждать очень долго. Он чертыхнулся про себя и, свернув на Дикси Хайвей, поехал в центр города.
Глава 3
Хок с Эллитой ютились в крохотном стеклянном закутке, который почему-то назывался кабинетом. Большую часть кабинета занимал письменный стол на двоих. Столешница его была прикрыта куском плексигласа, под которым находились бумажки с телефонами и различные визитные карточки. Из-за этого стол казался захламленным, даже когда на нем не было никаких предметов. Впрочем, такое случалось крайне редко, ибо почти всегда на столе царил хаос. Обстановку дополняли металлический шкафчик с картотекой, два вращающихся стула и стул для посетителей, на который были свалены подшивки двух майамских ежедневных газет. К столу было привинчено металлическое кольцо, к которому в случае надобности приковывали наручниками задержанных. Электрическая пишущая машинка стояла, естественно, на девичьей половине стола. Стеклянные стены офиса были украшены плакатами, прикрепленными скотчем. Прямо напротив Хока висел плакат с изображением человека в маске, целящегося в потенциального зрителя. Под пистолетом крупным шрифтом был набран рекламный девиз торговой палаты Большого Майами: ЭТО МОЙ ГОРОД!
Официально этот кабинет принадлежал лейтенанту Фреду Слейтеру, второму человеку в отделе по расследованию убийств после майора Браунли. Однако Слейтер предпочел отдельному «кабинету» стол в углу большого зала, откуда было гораздо удобнее наблюдать за подчиненными. Раньше Хок делил кабинет с сержантом Биллом Хендерсоном, но пару недель назад майор Браунли разбил лучшую пару сотрудников отдела и назначил Хоку и Биллу новых напарников. Напарником Хока стала Эллита Санчес, а к сержанту Хендерсону прикрепили новичка, Теодоро «Тедди» Гонсалеса. Хок и Билл должны были научить новых партнеров премудростям сыска. Хендерсон и Мозли проработали в паре больше трех лет, и никаких претензий к ним со стороны начальства не было. Но они, во-первых, оба были сержантами, а во-вторых, ни один из них не владел испанским и не желал этот язык изучать. Поэтому майор Браунли и прикрепил к сержантам двуязычных детективов. Поскольку в паре Мозли — Хендерсон старшим считался Хок, то он остался в стеклянном офисе, а Хендерсона с Гонсалесом переселили в общий зал, поближе к мужскому сортиру. Женского туалета на этаже не было, и Эллите приходилось спускаться двумя этажами ниже.
Наличие двуязычного полицейского в паре было жизненной необходимостью, поскольку больше половины населения Майами теперь составляли латиноамериканцы — в основном кубинцы, разбавленные беженцами из Сальвадора и Никарагуа, число которых увеличивалось с каждым днем. Билл и Хок, конечно, были огорчены, узнав, что их пару разбивают, однако возражать против этого решения не стали, потому что это было бессмысленно. В отделе по расследованию убийств служили сорок семь детективов, причем согласно вновь утвержденным квотам, число белых полицейских не должно было превышать число латиносов. Так оно и было. Приятно разнообразили отдел лишь четыре негра — один из них майор Браунли, а еще один — выходец из Гаити. Гаитянец окончил Сорбонну и свободно владел французским, креольским и английским, но работы у него было гораздо меньше, чем у остальных сотрудников. Гаитянское населения Майами составляло примерно 25 000 человек, но это была самая мирная этническая группа. Если и случались убийства в Маленьком Гаити, то убийцей, как правило, был чужак, решивший шутки ради подстрелить какого-нибудь черномазого прямо из проезжающего автомобиля.
Когда Хок вошел в кабинет, Эллита, глядясь в карманное зеркальце, наводила марафет, крася губы ярко-алой помадой «Американская мечта». Другой косметикой Эллита не пользовалась. Природа одарила Эллиту опущенными уголками губ, поэтому при первом взгляде на нее казалось, что из углов ее напомаженного рта сочится кровь. «Интересно, ей кто-нибудь говорил об этом?» — подумал Хок, здороваясь с Санчес.
— Что нового? — спросил он.
— Окончательные результаты пока не известны, но патологоанатомы склоняются к тому, что это не самоубийство, а случайная передозировка. Я запросила данные на Хикки. Он, оказывается, внесен в наш компьютер. Жду распечатку.
Хок вручил Эллите целлофановый пакет с вещдоками.
— Отправь, пожалуйста, в лабораторию пакетики с порошком и шарики из фольги. Можешь отправить туда и «косяк», но я не настаиваю. Если хочешь, то можешь оставить самокрутку себе — дома покуришь.
— Я не курю «травку», сержант, — ответила Эллита, пряча, тем не менее, «косяк» в сумочку.
Хок пошарил в бумажнике Джеральда Хикки и выудил оттуда целую кучу всевозможных бумаг и документов: просроченное водительское удостоверение, клочок бумаги с телефонным номером, помятую черно-белую фотографию с изображением дворняги, которая держала в пасти резиновый мячик; просроченный купон, дающий скидку в «Макдональдсе», просроченную же кредитную карточку на имя Джеральда Хикки и сложенную вчетверо двадцатку, спрятанную за подкладкой бумажника.
— Да, денег тут не густо. — Хок передал двадцатку через стол Эллите. — Положи эти двадцать баксов к остальным деньгам.
— Но я уже запечатала конверт с деньгами.
— Значит, тебе придется его распечатать, — раздраженно произнес Хок.
Эллита молча разрезала конверт своим швейцарским армейским ножом, вытащила оттуда деньги, разгладила двадцатку и, приложив ее к стопочке купюр, сунула деньги в новый конверт. Затем она выбросила испорченный конверт в мусорную корзину, запечатала новый конверт и, прежде чем передать его Хоку, надписала: «Джеральд Хикки. 1070 долларов». Хок спрятал конверт во внутренний карман пиджака и извиняюще покачал головой:
— Прости, что повысил на тебя голос. У меня было не слишком приятное свидание с одним псом... И я никак не могу подыскать себе новое жилье. Как ты думаешь, Санчес, почему Хикки носил в бумажнике фотографию дворняги?
Эллита встала, перегнулась через стол и внимательно осмотрела вынутые из бумажника документы.
— Судя по тому, что все документы просрочены, я могу предположить, что и собака уже сдохла. Наверное, этот пес когда-то принадлежал Хикки, а потом умер. Вот Джеральд и носил в бумажнике снимок как своеобразное «мементо мори».
— Вообще-то о смерти обычно напоминает фотография с изображением человеческого черепа, но возможно, ты права. В доме Хикки не было никаких следов пребывания собаки. Передай-ка мне эту бумажку с телефоном.
Хок набрал нацарапанный карандашом номер.
— Слушаю вас, — послышался в трубке женский голос.
— Я хотел бы поговорить с Джерри Хикки, — сказал Хок.
— С кем?
— С Джерри Хикки.
— Он тута уже не живет.
Хок понял, что разговаривает с негритянкой.
— А с кем я имею честь беседовать? — вежливо спросил он.
— А вам чего надо?
— Я хотел бы купить собаку Джерри. Он, когда уезжал, не оставлял вам собаку?
— У него в жизни не было никаких собак. Я никому не разрешаю держать собак. А вы кто такие? — спросила негритоска.
— Скажите, пожалуйста, когда Джерри съехал от вас? — спросил в свою очередь Хок, так и не представившись.
Женщина повесила трубку.
— Скорее всего, ты права насчет собаки, Эллита, — сказал Хок и передал ей клочок бумаги с телефонным номером. — Узнай по справочной, где установлен этот телефон. Нам этот адрес ни к чему, но мы можем передать его ребятам из отдела по борьбе с наркотиками. Вдруг это поможет им выйти на след наркоторговцев. Должен же был Джерри где-то брать героин? К тому же у меня сложилось такое впечатление, что в доме матери он появлялся нечасто. Я выясню это сегодня вечером, когда поговорю с миссис Хикки.
Эллита кивнула.
— Хотите кофе, сержант? — спросила она.
— А ты хочешь?
— У нас есть еще полчаса до встречи с майором Браунли...
— Я знаю. Я тебя про другое спросил: ты хочешь кофе?
Эллита кивнула.
— Сейчас принесу, — сказал Хок. — Ты уже три раза подряд ходила за кофе. Так не пойдет. Мы с Биллом всегда спускались в буфет по очереди. Тебе сколько сахара? — спросил он, поднимаясь из-за стола.
— Нисколько. У меня тут подсластитель с собой.
Хок вызвал лифт и отправился на цокольный этаж, где располагался буфет. Эллита, похоже, побаивается его. Несколько раз он ловил на себе ее испуганные взгляды. Хок никак не мог понять, в чем причина ее страха, поскольку изо всех сил старался быть с Эллитой исключительно дружелюбным. Возможно, она нервничает перед встречей с майором Браунли? Почти все сотрудники отдела по расследованию убийств побаивались шефа. Браунли всегда сохранял дистанцию, и с подчиненными общался в основном посредством приказов или передавал информацию через лейтенанта Слейтера. Созывать совещания и назначать встречи своим подчиненным было не в привычках Браунли. «Интересно, зачем мы понадобились старому пердуну?» — подумал Хок, наполняя пластмассовые стаканчики растворимым кофе.
Официально этот кабинет принадлежал лейтенанту Фреду Слейтеру, второму человеку в отделе по расследованию убийств после майора Браунли. Однако Слейтер предпочел отдельному «кабинету» стол в углу большого зала, откуда было гораздо удобнее наблюдать за подчиненными. Раньше Хок делил кабинет с сержантом Биллом Хендерсоном, но пару недель назад майор Браунли разбил лучшую пару сотрудников отдела и назначил Хоку и Биллу новых напарников. Напарником Хока стала Эллита Санчес, а к сержанту Хендерсону прикрепили новичка, Теодоро «Тедди» Гонсалеса. Хок и Билл должны были научить новых партнеров премудростям сыска. Хендерсон и Мозли проработали в паре больше трех лет, и никаких претензий к ним со стороны начальства не было. Но они, во-первых, оба были сержантами, а во-вторых, ни один из них не владел испанским и не желал этот язык изучать. Поэтому майор Браунли и прикрепил к сержантам двуязычных детективов. Поскольку в паре Мозли — Хендерсон старшим считался Хок, то он остался в стеклянном офисе, а Хендерсона с Гонсалесом переселили в общий зал, поближе к мужскому сортиру. Женского туалета на этаже не было, и Эллите приходилось спускаться двумя этажами ниже.
Наличие двуязычного полицейского в паре было жизненной необходимостью, поскольку больше половины населения Майами теперь составляли латиноамериканцы — в основном кубинцы, разбавленные беженцами из Сальвадора и Никарагуа, число которых увеличивалось с каждым днем. Билл и Хок, конечно, были огорчены, узнав, что их пару разбивают, однако возражать против этого решения не стали, потому что это было бессмысленно. В отделе по расследованию убийств служили сорок семь детективов, причем согласно вновь утвержденным квотам, число белых полицейских не должно было превышать число латиносов. Так оно и было. Приятно разнообразили отдел лишь четыре негра — один из них майор Браунли, а еще один — выходец из Гаити. Гаитянец окончил Сорбонну и свободно владел французским, креольским и английским, но работы у него было гораздо меньше, чем у остальных сотрудников. Гаитянское населения Майами составляло примерно 25 000 человек, но это была самая мирная этническая группа. Если и случались убийства в Маленьком Гаити, то убийцей, как правило, был чужак, решивший шутки ради подстрелить какого-нибудь черномазого прямо из проезжающего автомобиля.
Когда Хок вошел в кабинет, Эллита, глядясь в карманное зеркальце, наводила марафет, крася губы ярко-алой помадой «Американская мечта». Другой косметикой Эллита не пользовалась. Природа одарила Эллиту опущенными уголками губ, поэтому при первом взгляде на нее казалось, что из углов ее напомаженного рта сочится кровь. «Интересно, ей кто-нибудь говорил об этом?» — подумал Хок, здороваясь с Санчес.
— Что нового? — спросил он.
— Окончательные результаты пока не известны, но патологоанатомы склоняются к тому, что это не самоубийство, а случайная передозировка. Я запросила данные на Хикки. Он, оказывается, внесен в наш компьютер. Жду распечатку.
Хок вручил Эллите целлофановый пакет с вещдоками.
— Отправь, пожалуйста, в лабораторию пакетики с порошком и шарики из фольги. Можешь отправить туда и «косяк», но я не настаиваю. Если хочешь, то можешь оставить самокрутку себе — дома покуришь.
— Я не курю «травку», сержант, — ответила Эллита, пряча, тем не менее, «косяк» в сумочку.
Хок пошарил в бумажнике Джеральда Хикки и выудил оттуда целую кучу всевозможных бумаг и документов: просроченное водительское удостоверение, клочок бумаги с телефонным номером, помятую черно-белую фотографию с изображением дворняги, которая держала в пасти резиновый мячик; просроченный купон, дающий скидку в «Макдональдсе», просроченную же кредитную карточку на имя Джеральда Хикки и сложенную вчетверо двадцатку, спрятанную за подкладкой бумажника.
— Да, денег тут не густо. — Хок передал двадцатку через стол Эллите. — Положи эти двадцать баксов к остальным деньгам.
— Но я уже запечатала конверт с деньгами.
— Значит, тебе придется его распечатать, — раздраженно произнес Хок.
Эллита молча разрезала конверт своим швейцарским армейским ножом, вытащила оттуда деньги, разгладила двадцатку и, приложив ее к стопочке купюр, сунула деньги в новый конверт. Затем она выбросила испорченный конверт в мусорную корзину, запечатала новый конверт и, прежде чем передать его Хоку, надписала: «Джеральд Хикки. 1070 долларов». Хок спрятал конверт во внутренний карман пиджака и извиняюще покачал головой:
— Прости, что повысил на тебя голос. У меня было не слишком приятное свидание с одним псом... И я никак не могу подыскать себе новое жилье. Как ты думаешь, Санчес, почему Хикки носил в бумажнике фотографию дворняги?
Эллита встала, перегнулась через стол и внимательно осмотрела вынутые из бумажника документы.
— Судя по тому, что все документы просрочены, я могу предположить, что и собака уже сдохла. Наверное, этот пес когда-то принадлежал Хикки, а потом умер. Вот Джеральд и носил в бумажнике снимок как своеобразное «мементо мори».
— Вообще-то о смерти обычно напоминает фотография с изображением человеческого черепа, но возможно, ты права. В доме Хикки не было никаких следов пребывания собаки. Передай-ка мне эту бумажку с телефоном.
Хок набрал нацарапанный карандашом номер.
— Слушаю вас, — послышался в трубке женский голос.
— Я хотел бы поговорить с Джерри Хикки, — сказал Хок.
— С кем?
— С Джерри Хикки.
— Он тута уже не живет.
Хок понял, что разговаривает с негритянкой.
— А с кем я имею честь беседовать? — вежливо спросил он.
— А вам чего надо?
— Я хотел бы купить собаку Джерри. Он, когда уезжал, не оставлял вам собаку?
— У него в жизни не было никаких собак. Я никому не разрешаю держать собак. А вы кто такие? — спросила негритоска.
— Скажите, пожалуйста, когда Джерри съехал от вас? — спросил в свою очередь Хок, так и не представившись.
Женщина повесила трубку.
— Скорее всего, ты права насчет собаки, Эллита, — сказал Хок и передал ей клочок бумаги с телефонным номером. — Узнай по справочной, где установлен этот телефон. Нам этот адрес ни к чему, но мы можем передать его ребятам из отдела по борьбе с наркотиками. Вдруг это поможет им выйти на след наркоторговцев. Должен же был Джерри где-то брать героин? К тому же у меня сложилось такое впечатление, что в доме матери он появлялся нечасто. Я выясню это сегодня вечером, когда поговорю с миссис Хикки.
Эллита кивнула.
— Хотите кофе, сержант? — спросила она.
— А ты хочешь?
— У нас есть еще полчаса до встречи с майором Браунли...
— Я знаю. Я тебя про другое спросил: ты хочешь кофе?
Эллита кивнула.
— Сейчас принесу, — сказал Хок. — Ты уже три раза подряд ходила за кофе. Так не пойдет. Мы с Биллом всегда спускались в буфет по очереди. Тебе сколько сахара? — спросил он, поднимаясь из-за стола.
— Нисколько. У меня тут подсластитель с собой.
Хок вызвал лифт и отправился на цокольный этаж, где располагался буфет. Эллита, похоже, побаивается его. Несколько раз он ловил на себе ее испуганные взгляды. Хок никак не мог понять, в чем причина ее страха, поскольку изо всех сил старался быть с Эллитой исключительно дружелюбным. Возможно, она нервничает перед встречей с майором Браунли? Почти все сотрудники отдела по расследованию убийств побаивались шефа. Браунли всегда сохранял дистанцию, и с подчиненными общался в основном посредством приказов или передавал информацию через лейтенанта Слейтера. Созывать совещания и назначать встречи своим подчиненным было не в привычках Браунли. «Интересно, зачем мы понадобились старому пердуну?» — подумал Хок, наполняя пластмассовые стаканчики растворимым кофе.
Глава 4
Уилли Браунли — первый чернокожий в истории Майами, дослуживавшийся до звания майора полиции — откинулся на спинку мягкого кожаного кресла и долго раскуривал сигару, прежде чем заговорить. Лицо Браунли цветом напоминало баклажан и было испещрено мелкими морщинками. Коротко стриженные волосы поседели на висках, но ухоженные усы по-прежнему были черными как смоль. Белки глаз майора отдавали желтизной. По внешнему виду майора невозможно было догадаться о его возрасте, но Хок знал, что Браунли пятьдесят пять лет. Прежде, будучи еще капитаном, Уилли Браунли возглавлял дорожную полицию Майами, и Хок какое-то время работал под его началом в качестве патрульного. Майор даже в самые знойные дни был одет в неизменную темно-синюю габардиновую униформу, причем китель майор застегивал наглухо. Строгая военная выправка делала майора моложе своих лет.
Перед столом Браунли сидели трое подчиненных. Справа — Билл Хендерсон, грузный здоровяк в легком пиджаке в полоску и поплиновых брюках. В Хендерсоне было 188 сантиметров роста, но он, тем не менее, носил штиблеты на высоком каблуке, полагая, что так он выглядит стройнее. Стройнее Хендерсон, конечно, не становился, а лишние сантиметры делали его еще страшнее. Нет, уродливым Хендерсона назвать было нельзя. С закрытым ртом Билл смотрелся весьма симпатично, но стоило ему улыбнуться — а улыбался Хендерсон почти всегда: ел ли он красный перец или допрашивал преступника, — и его собеседники содрогались от ужаса. И верхние, и нижние зубы были в сплошных золотых коронках, да к тому же еще и укреплены серебряной проволокой. От одной этой брутальной улыбки кололись многие преступники.
Слева от Хендерсона расположились Хок и Эллита. Санчес по совету Хока захватила с собой блокнот и карандаш, чтобы записать наиболее ценные указания шефа.
Браунли бросил обгоревшую спичку в пепельницу, сделанную из мотоциклетного поршня, взглянул на Хока и, покачав головой, улыбнулся:
— Хок, ты, наверное, последний человек в Майами, кто еще носит легкий костюм с коротким рукавом. Где ты отхватил такую красоту?
— Купил на распродаже. Рядом с домом магазин закрывали, и я за пятьдесят баксов купил две пиджачные пары — эту голубую, и еще желтую. Мне нравится, что у пиджака куча карманов. К тому же, к такому костюму не нужен галстук.
— Надеюсь, на заседания суда ты ходишь не в этом наряде?
— Ну что вы, майор! В суд я хожу в строгом синем костюме. Вы поэтому вызвали нас, Уилли? Чтобы обсудить мои наряды?
— Отчасти. Я просто следую советам Дейла Карнеги. Создаю для вас непринужденную обстановку, беседуя на отвлеченные темы. Зря я, что ли, весь прошлый год посещал курсы Карнеги? Ну как, вы уже расслабились?
Хок помотал головой, Хендерсон улыбнулся, а Эллита поспешно выпалила:
— Так точно, сэр!
Хок вынул из нагрудного кармана сигаретный бычок, закурил и швырнул обгорелую спичку в пепельницу майора Браунли. Сделав две затяжки, он бросил туда же и окурок.
— Впредь до моих особых распоряжений прошу считать эту встречу конфиденциальной, — сказал Браунли. — Через несколько дней, наверное, кое-какая информация все равно просочится за пределы управления — скрыть, чем вы занимаетесь, будет трудно, — но я не хочу, чтобы об этом пронюхали журналисты. Если же вашей работой будет интересоваться кто-нибудь из коллег, то ограничивайтесь ответом, что у вас специальное задание. Думаю, на первых порах этого будет достаточно, чтобы отбрыкаться от любопытствующих, а дальше придумаем что-нибудь еще. — Браунли пыхнул сигарой и продолжил: — Вы, наверное, слышали, что в управлении собираются вводить несколько полковничьих должностей?
Хендерсон отрицательно покачал головой:
— Как это? В управлении нет ни одного полковника, если не считать трех заместителей начальника полиции.
— Я слышал кое-что на днях, — сказал Хок, — но не придал этому никакого значения.
— Ну, официально эти должности еще не утверждены, — сказал Браунли, — но это отнюдь не слухи. Наш шеф нашел способ увеличить зарплату высшему и среднему руководящему составу. Он учреждает восемь полковничьих должностей. Те майоры, которые получат эти должности, увеличат свой годовой доход на 1 800 долларов. И освободят восемь вакансий для новых майоров. А восемь новоиспеченных майоров дадут возможность восьми лейтенантам стать капитанами. И так далее. Таким образом, не испрашивая увеличения бюджета, мы дадим лучшим офицерам возможность улучшить свое материальное положение, как только мэр города утвердит новые штатные единицы.
— А как насчет полицейских, которые патрулируют улицы? — ехидно спросил Хендерсон. — Им что-нибудь достанется?
— Конечно. Дырка от бублика. Впрочем, если патрульный сдаст экзамены, то сможет претендовать на должность детектива — этих вакансий ведь тоже будет восемь.
— Честно говоря, все это попахивает гнильцой, — разоткровенничался Хендерсон. — Я служил в пехоте, когда был в армии, и на полторы тысячи человек в нашем полку был лишь один полковник. В нашем управлении меньше тысячи полицейских, а у нас уже есть богатенький шеф и три вполне обеспеченных заместителя начальника. Так нет же — ему еще восемь полковников подавай! Черт подери, так мы вскоре превратимся в мексиканскую армию — сплошь генералы и ни одного рядового.
— Мы не армейский полк, Билл, а полицейское управление, — напомнил Хендерсону Браунли. — Сравнивать полицейского с солдатом некорректно. Почти все наши сотрудники имеют как минимум незаконченное высшее образование.
— Да знаю я, знаю, — мрачно буркнул Хендерсон. — Просто нам нужны новые полицейские на улицах, а не начальствующие протиральщики штанов.
— Билл, я уже не раз говорил вам с Хоком, чтобы вы сдали экзамены на лейтенантов. Могу лишь повторить свой совет. Перспективы ведь и для сержантов заманчивые. Впрочем, это ваши проблемы. Лично я, например, очень хочу стать полковником. И этот чин мне добудете вы с Хоком. — Браунли повернулся к Эллите и улыбнулся: — и вы, Санчес.
Браунли указал на четыре стопки пыльных папок возле стены.
— Я тут просматривал старые дела, — сказал майор, — и обнаружил кучу нераскрытых убийств, которые были совершены несколько лет назад. Некоторые из них вполне можно было раскрыть еще тогда. Но они не были раскрыты, поскольку сыскарям, как всегда, не хватало времени. Сами знаете, что убийства чаще всего раскрываются по горячим следам. Если убийца не пойман в течение трех-четырех дней, то шансы найти его становятся мизерными, поскольку к этому времени детектив расследует уже новое убийство. Через две недели на нем висят уже дела по трем убийствам, а через полгода дело становится холоднее трупа. На этой стадии убийства раскрываются только благодаря счастливому случаю. Я понимаю, что не сообщил вам ничего нового. Я никогда не был детективом и стал шефом отдела по расследованию убийств только благодаря таланту администратора. Конечно, мне помог и мой цвет кожи, но только за красивую шкуру звание майора не присваивают. Так вот. Мне кажется, что если нам удастся раскрыть некоторые из этих «висяков», то наш отдел и управление в целом существенно упрочат свой авторитет. И тогда одна из полковничьих должностей — моя. Управлению ведь нужен хотя бы один черный полковник, не так ли? В общем, я не откажусь от серебряного орла в петлице и еще одной золотой нашивки на рукаве.
— Уилли, ты сам назвал нашу главную проблему. Это вечная нехватка времени, — сказал Хок. — Как только появляется небольшое «окно», мы возвращаемся к старым делам. Но ты же сам знаешь, что практически каждый день в багажнике автомобиля, или в помидорном поле, или в какой-нибудь квартире находят очередной труп, и тогда...
— Я еще не все сказал, Хок, — перебил его Браунли. — Как раз времени у вас будет предостаточно. Старшим группы я назначаю тебя. Помогать тебе будут Билл и Эллита. Следующие два месяца вы будете заниматься только этими пятьюдесятью «висяками».
— А как же быть с текущими делами? — спросил Хендерсон. — У меня с Гонсалесом тройное убийство в Городе Свободы. Никаких улик, никаких зацепок. Мы собирались завтра...
— Гонсалесу придется расследовать эти убийства в одиночку, — отрезал майор. — Хок, ты тоже можешь передать свои дела Гонсалесу. Я знаю, что Гонсалесу не хватает опыта, но я прикреплю его к лейтенанту Слейтеру и попрошу лейтенанта оказывать Гонсалесу всяческое содействие. Билл, четырехчеловек на «висяки» я бросить не могу. Не переживай за Гонсалеса, он справится. А вам троим я даю два месяца и надеюсь на положительные результаты.
— Лучше бы три месяца, — подал голос Хендерсон.
— Конечно, — согласился Браунли. — А еще лучше — полгода. Но в вашем распоряжении только два месяца. Я сам просмотрел все нераскрытые дела и отобрал для вас вот эти пятьдесят папок. Они в полном вашем распоряжении. Просмотрите их и решите сами, какими «висяками» заняться в первую очередь. Вы лучше меня разбираетесь во всем этом. Вопросы есть?
— В стеклянном кабинете мы втроем просто не поместимся, майор, — сказал Хок. — Вы можете выделить нам на время одну из комнат для допросов?
— Безусловно. Третья комната в вашем распоряжении. Там есть стол и несколько стульев. Я проинформирую лейтенанта Слейтера о том, что вы теперь будет работать там постоянно. Еще вопросы?
— Когда Гонсалесу передадут мои дела и дела Хока, он тут же наделает в штаны, — предостерег майора Хендерсон.
— Ничего с ним не случится. Я же приставлю к нему Слейтера. Вы просто введите лейтенанта в курс дела. Слейтеру я сообщу о вашем новом задании, но ни в коем случае не говорите ничего Гонсалесу. Билл, скажешь ему, что тебя перекинули на спецзадание, и приободришь бедолагу, ладно? У вас есть ко мне вопросы, Санчес?
— Нет, сэр. Я считаю, что ваша идея очень хороша.
— Она была бы еще лучше, если бы у нас было три месяца, — никак не мог угомониться Хендерсон.
Перед столом Браунли сидели трое подчиненных. Справа — Билл Хендерсон, грузный здоровяк в легком пиджаке в полоску и поплиновых брюках. В Хендерсоне было 188 сантиметров роста, но он, тем не менее, носил штиблеты на высоком каблуке, полагая, что так он выглядит стройнее. Стройнее Хендерсон, конечно, не становился, а лишние сантиметры делали его еще страшнее. Нет, уродливым Хендерсона назвать было нельзя. С закрытым ртом Билл смотрелся весьма симпатично, но стоило ему улыбнуться — а улыбался Хендерсон почти всегда: ел ли он красный перец или допрашивал преступника, — и его собеседники содрогались от ужаса. И верхние, и нижние зубы были в сплошных золотых коронках, да к тому же еще и укреплены серебряной проволокой. От одной этой брутальной улыбки кололись многие преступники.
Слева от Хендерсона расположились Хок и Эллита. Санчес по совету Хока захватила с собой блокнот и карандаш, чтобы записать наиболее ценные указания шефа.
Браунли бросил обгоревшую спичку в пепельницу, сделанную из мотоциклетного поршня, взглянул на Хока и, покачав головой, улыбнулся:
— Хок, ты, наверное, последний человек в Майами, кто еще носит легкий костюм с коротким рукавом. Где ты отхватил такую красоту?
— Купил на распродаже. Рядом с домом магазин закрывали, и я за пятьдесят баксов купил две пиджачные пары — эту голубую, и еще желтую. Мне нравится, что у пиджака куча карманов. К тому же, к такому костюму не нужен галстук.
— Надеюсь, на заседания суда ты ходишь не в этом наряде?
— Ну что вы, майор! В суд я хожу в строгом синем костюме. Вы поэтому вызвали нас, Уилли? Чтобы обсудить мои наряды?
— Отчасти. Я просто следую советам Дейла Карнеги. Создаю для вас непринужденную обстановку, беседуя на отвлеченные темы. Зря я, что ли, весь прошлый год посещал курсы Карнеги? Ну как, вы уже расслабились?
Хок помотал головой, Хендерсон улыбнулся, а Эллита поспешно выпалила:
— Так точно, сэр!
Хок вынул из нагрудного кармана сигаретный бычок, закурил и швырнул обгорелую спичку в пепельницу майора Браунли. Сделав две затяжки, он бросил туда же и окурок.
— Впредь до моих особых распоряжений прошу считать эту встречу конфиденциальной, — сказал Браунли. — Через несколько дней, наверное, кое-какая информация все равно просочится за пределы управления — скрыть, чем вы занимаетесь, будет трудно, — но я не хочу, чтобы об этом пронюхали журналисты. Если же вашей работой будет интересоваться кто-нибудь из коллег, то ограничивайтесь ответом, что у вас специальное задание. Думаю, на первых порах этого будет достаточно, чтобы отбрыкаться от любопытствующих, а дальше придумаем что-нибудь еще. — Браунли пыхнул сигарой и продолжил: — Вы, наверное, слышали, что в управлении собираются вводить несколько полковничьих должностей?
Хендерсон отрицательно покачал головой:
— Как это? В управлении нет ни одного полковника, если не считать трех заместителей начальника полиции.
— Я слышал кое-что на днях, — сказал Хок, — но не придал этому никакого значения.
— Ну, официально эти должности еще не утверждены, — сказал Браунли, — но это отнюдь не слухи. Наш шеф нашел способ увеличить зарплату высшему и среднему руководящему составу. Он учреждает восемь полковничьих должностей. Те майоры, которые получат эти должности, увеличат свой годовой доход на 1 800 долларов. И освободят восемь вакансий для новых майоров. А восемь новоиспеченных майоров дадут возможность восьми лейтенантам стать капитанами. И так далее. Таким образом, не испрашивая увеличения бюджета, мы дадим лучшим офицерам возможность улучшить свое материальное положение, как только мэр города утвердит новые штатные единицы.
— А как насчет полицейских, которые патрулируют улицы? — ехидно спросил Хендерсон. — Им что-нибудь достанется?
— Конечно. Дырка от бублика. Впрочем, если патрульный сдаст экзамены, то сможет претендовать на должность детектива — этих вакансий ведь тоже будет восемь.
— Честно говоря, все это попахивает гнильцой, — разоткровенничался Хендерсон. — Я служил в пехоте, когда был в армии, и на полторы тысячи человек в нашем полку был лишь один полковник. В нашем управлении меньше тысячи полицейских, а у нас уже есть богатенький шеф и три вполне обеспеченных заместителя начальника. Так нет же — ему еще восемь полковников подавай! Черт подери, так мы вскоре превратимся в мексиканскую армию — сплошь генералы и ни одного рядового.
— Мы не армейский полк, Билл, а полицейское управление, — напомнил Хендерсону Браунли. — Сравнивать полицейского с солдатом некорректно. Почти все наши сотрудники имеют как минимум незаконченное высшее образование.
— Да знаю я, знаю, — мрачно буркнул Хендерсон. — Просто нам нужны новые полицейские на улицах, а не начальствующие протиральщики штанов.
— Билл, я уже не раз говорил вам с Хоком, чтобы вы сдали экзамены на лейтенантов. Могу лишь повторить свой совет. Перспективы ведь и для сержантов заманчивые. Впрочем, это ваши проблемы. Лично я, например, очень хочу стать полковником. И этот чин мне добудете вы с Хоком. — Браунли повернулся к Эллите и улыбнулся: — и вы, Санчес.
Браунли указал на четыре стопки пыльных папок возле стены.
— Я тут просматривал старые дела, — сказал майор, — и обнаружил кучу нераскрытых убийств, которые были совершены несколько лет назад. Некоторые из них вполне можно было раскрыть еще тогда. Но они не были раскрыты, поскольку сыскарям, как всегда, не хватало времени. Сами знаете, что убийства чаще всего раскрываются по горячим следам. Если убийца не пойман в течение трех-четырех дней, то шансы найти его становятся мизерными, поскольку к этому времени детектив расследует уже новое убийство. Через две недели на нем висят уже дела по трем убийствам, а через полгода дело становится холоднее трупа. На этой стадии убийства раскрываются только благодаря счастливому случаю. Я понимаю, что не сообщил вам ничего нового. Я никогда не был детективом и стал шефом отдела по расследованию убийств только благодаря таланту администратора. Конечно, мне помог и мой цвет кожи, но только за красивую шкуру звание майора не присваивают. Так вот. Мне кажется, что если нам удастся раскрыть некоторые из этих «висяков», то наш отдел и управление в целом существенно упрочат свой авторитет. И тогда одна из полковничьих должностей — моя. Управлению ведь нужен хотя бы один черный полковник, не так ли? В общем, я не откажусь от серебряного орла в петлице и еще одной золотой нашивки на рукаве.
— Уилли, ты сам назвал нашу главную проблему. Это вечная нехватка времени, — сказал Хок. — Как только появляется небольшое «окно», мы возвращаемся к старым делам. Но ты же сам знаешь, что практически каждый день в багажнике автомобиля, или в помидорном поле, или в какой-нибудь квартире находят очередной труп, и тогда...
— Я еще не все сказал, Хок, — перебил его Браунли. — Как раз времени у вас будет предостаточно. Старшим группы я назначаю тебя. Помогать тебе будут Билл и Эллита. Следующие два месяца вы будете заниматься только этими пятьюдесятью «висяками».
— А как же быть с текущими делами? — спросил Хендерсон. — У меня с Гонсалесом тройное убийство в Городе Свободы. Никаких улик, никаких зацепок. Мы собирались завтра...
— Гонсалесу придется расследовать эти убийства в одиночку, — отрезал майор. — Хок, ты тоже можешь передать свои дела Гонсалесу. Я знаю, что Гонсалесу не хватает опыта, но я прикреплю его к лейтенанту Слейтеру и попрошу лейтенанта оказывать Гонсалесу всяческое содействие. Билл, четырехчеловек на «висяки» я бросить не могу. Не переживай за Гонсалеса, он справится. А вам троим я даю два месяца и надеюсь на положительные результаты.
— Лучше бы три месяца, — подал голос Хендерсон.
— Конечно, — согласился Браунли. — А еще лучше — полгода. Но в вашем распоряжении только два месяца. Я сам просмотрел все нераскрытые дела и отобрал для вас вот эти пятьдесят папок. Они в полном вашем распоряжении. Просмотрите их и решите сами, какими «висяками» заняться в первую очередь. Вы лучше меня разбираетесь во всем этом. Вопросы есть?
— В стеклянном кабинете мы втроем просто не поместимся, майор, — сказал Хок. — Вы можете выделить нам на время одну из комнат для допросов?
— Безусловно. Третья комната в вашем распоряжении. Там есть стол и несколько стульев. Я проинформирую лейтенанта Слейтера о том, что вы теперь будет работать там постоянно. Еще вопросы?
— Когда Гонсалесу передадут мои дела и дела Хока, он тут же наделает в штаны, — предостерег майора Хендерсон.
— Ничего с ним не случится. Я же приставлю к нему Слейтера. Вы просто введите лейтенанта в курс дела. Слейтеру я сообщу о вашем новом задании, но ни в коем случае не говорите ничего Гонсалесу. Билл, скажешь ему, что тебя перекинули на спецзадание, и приободришь бедолагу, ладно? У вас есть ко мне вопросы, Санчес?
— Нет, сэр. Я считаю, что ваша идея очень хороша.
— Она была бы еще лучше, если бы у нас было три месяца, — никак не мог угомониться Хендерсон.