Страница:
– Ты отослал его, не сказав, что я приезжаю...
– Это не совсем точно.
– А что точно ты сделал? – спросила она с негодованием.
– Я известил его, что тебе поручили срочную работу и твой приезд откладывается на неделю.
– И как ты собираешься объяснить ему эту ложь?
– Может быть, ты сама скажешь ему, что работу перепоручили кому-то другому?
– Да ты просто подо...
Кэл прижал палец к ее губам:
– Хорошо воспитанные барышни даже в мыслях не позволяют себе таких выражений, не то что вслух...
Удерживая ее взгляд, он легонько обвел пальцем ее чувственный рот. Саманта застыла, точно обращенная в мраморную статую, а сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Если бы только она могла его возненавидеть! Она ужаснулась, осознав, что по-прежнему беззащитна перед его чарами и перед тем, чем ей грозит вынужденное пребывание в замке.
– Послушай, не разумнее ли позволить мне вернуться в Нью-Йорк?
– Если ты уедешь, ситуация может выйти из-под контроля.
– У тебя есть магнитофонная запись в качестве гарантии, – напомнила Саманта с горечью, снова испытывая гнев и стыд. Она не могла разлюбить его. Так, должно быть, поражает молния... Но она должна перестать вести себя как последняя дурочка.
При упоминании о записи на лице Кэла промелькнуло смущение.
– Давай забудем об этом, – натянуто сказал он. – Видишь ли, я люблю Ричи и не хочу рисковать нашими добрыми отношениями... Так что тебе придется сделать по-моему. Ты приехала в Лорримор добровольно. А теперь я просто хочу, чтобы ты погостила еще несколько дней, и только... Итак, если ты даешь слово...
Не желая связывать себя обещанием, Саманта промямлила:
– Кажется, мне ничего другого не остается.
С явным удовлетворением он отпустил ее и спросил:
– Может, хочешь еще кофе?
Саманта снова села за стол и рассеянно приняла из его рук чашку с ароматным напитком. Меньше всего она ожидала, что Кэл станет препятствовать ее отъезду. Но почему он так настаивает, чтобы она дождалась приезда Ричи? Да, он назвал ей причину, но все же она не казалась достаточно веской. И еще одна загадка: как он узнал, что она вызвала такси и собирается покинуть замок?
– О чем ты так мучительно размышляешь?
Она подняла глаза и увидела, что Кэл пристально наблюдает за ней. На его губах играла едва заметная улыбка, а лукавое выражение делало лицо невыразимо очаровательным. Ее бедное сердце мгновенно растаяло. Твердя про себя, что необходимо сохранять спокойствие и держаться стойко, Саманта холодно произнесла:
– Вчера ты утверждал, что можешь читать мои мысли.
Он улыбнулся.
– Давай попробую: ты гадаешь, откуда я узнал о твоем намерении уехать.
– Прямое попадание, – признала она. И подумала, что, когда в его глазах пляшут вот такие веселые чертики, он становится просто неотразимым.
– Я обычно встаю рано и сегодня, когда услышал лай Хана, заглянул в твою комнату – между прочим, ты забыла на кровати свою ночную рубашку – и увидел записку и кольцо. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что ты вызовешь такси... Теперь, когда с этим разобрались, давай решим, как провести наш сегодняшний день.
Смущенная его упоминанием о ночной рубашке и интимным намеком, содержащимся в словах «наш день», Саманта ответила:
– Ты потребовал, чтобы я осталась. Я вправе ожидать, что ты, как гостеприимный хозяин, найдешь способы развлечь меня.
Блеснув глазами, он многозначительно произнес:
– Я знаю по крайней мере один надежный способ. – И, с удовлетворением отметив, как яркий румянец заливает ее щеки, добавил: – Я обещал показать тебе замок... если ты еще не потеряла к нему интерес.
– Это было бы чудесно. – Саманта с досадой подумала, что лепечет, словно провинившаяся школьница.
– И еще ты говорила, что хочешь взглянуть на семейную Библию.
– Да... хочу.
– Тогда я покажу тебе ту часть замка, где ты еще не была, а потом мы посетим архив. А после обеда... Постой-ка... – Он притворился, что думает. – Предлагаю на выбор поездку на побережье или урок фехтования. Или можем прокатиться в город, поужинать и сходить в театр. – Поймав ее удивленный взгляд, он спросил насмешливо: – А ты решила, что я намерен держать тебя на цепи в темнице?
– От тебя всего можно ожидать... особенно если здесь есть темницы, – улыбнулась она и неожиданно почувствовала, как к ней возвращается хорошее настроение.
– Разумеется, у нас есть темницы. Под восточным крылом – целый подземный лабиринт. Когда-то там томились приспешники Оливера Кромвеля. Думаю, они могут заинтересовать тебя своими мрачными тайнами.
– Мне просто не терпится на них взглянуть. – Впервые за сегодняшний день она вернулась к своему обычному тону. Вспомнив, что он сказал однажды об осыпавшихся ступенях и каменной кладке, она взглянула на свои нарядные туфельки и добавила: – Но прежде мне нужно переобуться.
Саманта поднялась в свою комнату, в которую, как ей казалось, больше никогда не вернется, закрыла дверь и остановилась как вкопанная с сильно забившимся сердцем. Она увидела на кровати свою ночную рубашку, а между атласными складками, как просьба о прощении, лежала роскошная темно-красная роза, лепестки которой еще увлажняла роса...
Несмотря на то что на душе оставался горький осадок, этот жест растрогал ее. Она взяла в ладони бархатистый цветок и с наслаждением вдохнула его запах, а потом поставила в стакан с водой. Раскрыв чемодан, она переоделась в джинсовую юбку на пуговицах, полосатую рубашку, завязывавшуюся на поясе, и легкие лодочки. Потом решила, что прическа у нее для этого непритязательного наряда слишком официальная, вытащила шпильки и позволила волосам свободно упасть на плечи, после чего быстро сбежала вниз по лестнице.
Несмотря на его частые насмешки и намеренную жестокость, которую он проявлял по отношению к ней, перспектива провести день в его компании была даром, который Саманта не могла позволить себе потратить впустую.
Кэл ждал ее в зале и встретил непринужденной дружеской улыбкой, словно она была почетной гостьей, а не особой, внушавшей крайнее недоверие.
По предложению Кэла они начали с подземелья, а потом постепенно поднимались наверх. Саманта с увлечением слушала рассказ Кэла. Когда они взошли на высокую зубчатую стену, чтобы полюбоваться окрестностями, утро было уже на исходе.
– Экскурсия окончена, – объявил Кэл, когда они достигли северной башни и оказались на площадке винтовой лестницы. – Надеюсь, тебе понравилось?
– Да, очень. Спасибо. Лорримор – восхитительное место.
Она двинулась вниз, но Кэл негромко спросил:
– А ты ничего не забыла?
– Забыла? – удивилась она.
– Гиду принято платить за услуги...
Она постаралась перевести все в шутку:
– Боюсь, что не захватила с собой кошелек.
Он уперся руками в стену с двух сторон от ее головы, и Саманта оказалась в ловушке.
– В данном случае, чтобы выразить признательность, тебе вовсе не нужны деньги.
Саманта напряженно замерла. Глаза непроизвольно остановились на его губах, однако она сжала губы и помотала головой.
– Ну, если ты не хочешь меня целовать... – Саманта с облегчением вздохнула, а он добавил: – Придется мне самому это сделать.
И не успела она возразить, как его лицо стремительно приблизилось, и она почувствовала его губы на своих губах. Словно в наказание за ее отказ поцелуй был хищным и настойчивым, вызвав в ней ответный отклик, который Саманта не смогла сдержать. Она зажмурилась и бессознательно обвила руками его шею. Он погрузил пальцы в теплый шелк ее волос и целовал до тех пор, пока башня не закачалась под ее ногами.
Когда он наконец ее выпустил, Саманта бессильно прислонилась к стене, с трудом переводя дыхание, а он выжидающе смотрел на нее, сощурив серые глаза.
Только спустя несколько секунд Саманта смогла продолжить спуск.
Бросив взгляд на часы, Кэл спросил:
– Уже почти двенадцать, так что, прежде чем наведаться в архив, думаю, нам стоит пообедать. – Он приподнял темную бровь. – Или, может быть, предпочитаешь отложить архив на завтра?
– Нет-нет, – сказала Саманта. – Сегодня.
Но, поймав его оценивающий взгляд, тут же пожалела, что проявила настойчивость.
Они съели легкий обед на террасе под зонтиком. Саманта остро ощущала близкое соседство Кэла и свое влечение к нему и никак не могла расслабиться. Но все же ей удавалось поддерживать светскую беседу до тех пор, пока он не спросил:
– Ты готова идти?
Она встала, напоминая себе, что не следует выказывать особой заинтересованности, и осведомилась:
– А где именно находятся архивы?
– В подвалах под главным залом. Они собирались веками, и я не стал переносить их в другое место. Ключ от подвала хранится в моем кабинете, мы захватим его по дороге.
Как и представляла Саманта, кабинет Кэла был обставлен в строгом деловом стиле. Рабочий стол был оснащен по последнему слову техники, но, как бы в доказательство того, что хозяин кабинета тоже человек, там лежали еще связка ключей, карманная расческа, перочинный нож и несколько мелких монет.
Кэл достал из левого выдвижного ящика большой затейливый ключ и подвел Саманту к дубовой дверце, почти неразличимой среди панелей.
Ключ легко повернулся в замке, тяжелая, окованная железом дверь открылась, и девушка увидела узкую каменную лестницу.
– Осторожно, – предостерег Кэл. – Ступени сильно стерты.
Спустившись вниз, Саманта с любопытством огляделась. Помещение было хорошо освещено, с сухим, прохладным и нисколько не затхлым, в отличие от обыкновенных подвалов, воздухом. Словно прочитав ее мысли, Кэл произнес:
– Чтобы улучшить условия хранения, я установил кондиционеры для поддержания оптимальной температуры и влажности.
Между длинными рядами стеллажей стоял дубовый стол шестнадцатого века, а на нем – дорогой компьютер под стать тому, какой был в кабинете. Все в архиве хранилось в соответствии со старинными традициями и современной технологией. Подобное сочетание отличало общий стиль управления Лорримором.
Усадив Саманту на удобный кожаный стул, Кэл спросил:
– А может быть, тебя интересует что-нибудь еще, кроме Библии?
– Мне хочется представить, какой была повседневная жизнь в средние века. Как люди, жившие здесь, вели хозяйство.
Он протянул ей несколько книг:
– Это рецепты приготовления восковых свечей, фитилей и мыла. Хозяйственные отчеты тех времен доказывают, что Лорримор полностью обеспечивал себя всем необходимым.
Саманта так увлеклась, что почти забыла, зачем пришла сюда, но Кэл достал большую черную Библию в кожаном переплете с золотым тиснением и положил перед ней на стол.
– Вот то, что тебе действительно хотелось увидеть.
У Саманты часто забилось сердце. Она осторожно открыла Библию. Сразу за красиво разукрашенным титульным листом шли записи дат рождения и смерти членов семейства Лорримор в течение нескольких веков. Полистав древний фолиант, она нашла то, что искала...
Выцветшая запись, сделанная каллиграфическим почерком, гласила: «Генри Джеймс Роберт. Родился 14 сентября 1917 года». А под ней: «Альберт Вильям Якоб. Родился 6 марта 1919 года».
Саманта замерла. Эта запись означала, что ее дедушка и дед Кэла были братьями, и еще – что ее дедушка был старшим. Кэл несколько раз упоминал, что для сохранения целостности поместья все наследует старший сын. Значит, дедушкина история о том, что его лишили законного наследства, правдива!
– Что тебя так озадачило? – прервал ее мысли голос Кэла, и Саманта поняла, что, должно быть, уже довольно долго сидит неподвижно, уставившись в таинственную запись. Она растерянно заморгала.
– По-видимому, ты унаследовал поместье после своего отца, а тот – после твоего деда?
– Да, – отозвался Кэл спокойно.
Помедлив мгновение, чтобы удачнее подобрать слова, она спросила:
– Но ведь твой дедушка был младшим из братьев.
– Откуда тебе это известно?
– Здесь так написано. – Блестящий овальный ноготок указал на имена. – Генри родился первым, Альберт – вторым.
Она тут же ощутила, как он внутренне напрягся.
– Откуда ты знаешь, что моего деда звали Альберт? – резко спросил он.
– Наверное, ты сам мне сказал.
– Я уверен, что не говорил.
Хватаясь за соломинку, Саманта пробормотала:
– Ну, значит, его имя упоминал Ричи.
– Может быть... хотя маловероятно. – Взгляд серых глаз был холоден и недоверчив.
Решив, несмотря ни на что, продолжать разговор, она спросила:
– А что же случилось с другим братом? Каким образом владельцем Лорримора сделался твой дедушка?
– Видимо, причина была в этом...
Она проследила за указательным пальцем Кэла и увидела продолжение надписи, где говорилось, что Генри в июне 1943 года в возрасте двадцати пяти лет «был объявлен пропавшим без вести, предположительно погибшим».
– Нет...
– Ты хочешь сказать, что этот факт не соответствует действительности? – вкрадчиво спросил Кэл.
Саманта пролепетала в замешательстве:
– Ничуть. Это просто сожаление... Он был такой молодой.
– К несчастью, на войне гибнет множество молодых людей.
Но ее дедушка не был убит. Он вернулся домой раненный, с нервным расстройством и узнал, что родители его погибли, а завещание переписано в пользу младшего брата, который и пальцем о палец не ударил, чтобы исправить ошибку...
Кэл спросил бесстрастно:
– Ты достаточно насмотрелась?
– Да, спасибо.
Он закрыл Библию, и, пока убирал ее на место, Саманта направилась к лестнице. Она поравнялась с массивным дубовым шкафом, утопленным в нише, и вдруг резко замерла и закусила губу. Полки украшали старинные безделушки, и рядом с подставкой для графинов она увидела черную лакированную шкатулку с золотым китайским орнаментом и фигурками в кимоно, точь-в-точь такую, как описывал дедушка. Кэл увидел, что она замешкалась у шкафа, и спросил:
– Увидела что-то интересное?
– Я смотрела на китайскую шкатулку. Редкостная вещь...
– Это шкатулка для деловых бумаг. Из рода в род в ней хранились копии всех семейных завещаний.
С замирающим сердцем Саманта отважилась спросить:
– И они до сих пор там?
– Да, – подтвердил он. – Как ты, наверное, заметила, я, где только возможно, следую семейным традициям.
Не находя предлога, чтобы задержаться, Саманта поднялась по ступеням и остановилась, ожидая, пока Кэл запрет дверь. Спрятав ключ обратно в ящик, он заметил:
– Уже почти два часа. Если хочешь съездить сегодня в город, нам надо поторапливаться.
Саманта помотала головой.
– Тогда что ты предлагаешь?
Он явно был намерен предоставить ей возможность выбирать.
– Хочется подышать свежим воздухом и пройтись. Может быть, обойдем сады?
Он одобрительно кивнул:
– По-моему, неплохо.
Они вышли из замка через террасу, где к ним присоединился Хан. Он выжидательно навострил уши и помахивал пушистым хвостом. В глубокой задумчивости, поглощенная мыслями об открывшихся фактах, Саманта молчала. Они перешли по пешеходному мостику ров и направились в сад, обнесенный стеной. Совершенно очевидно, что Джон и Абигайль составили новое завещание в пользу Альберта, поскольку считали своего первенца погибшим. Но ведь впоследствии семейный адвокат мог аннулировать второе завещание! Если только его не подкупили... В этом случае первое завещание должно было быть непременно уничтожено. Ох, если бы только уда-лось заглянуть в ту шкатулку...
Ее логические построения были прерваны звуками торопливых шагов. Она обернулась и увидела Мейтклиффа.
– Простите, что беспокою вас, сэр, но звонила мисс Телфорд и сказала, что хочет видеть вас по срочному делу. Я взял на себя смелость попросить Патрика приготовить «роллс» на случай, если вы пожелаете выехать немедленно.
Кэл нахмурился.
– Спасибо, Мейтклифф. – Обернувшись к Саманте, он вежливо произнес: – Надеюсь, ты простишь меня?
– Ну разумеется, – пробормотала она, не уступая ему в вежливости.
– Я вернусь самое большее через час. Если хочешь, можешь продолжать прогулку, я присоединюсь к тебе сразу, как только освобожусь.
Жестом велев рванувшемуся за ним Хану оставаться с Самантой, Кэл ушел.
Саманта со вздохом двинулась дальше, но тут ей на ум пришла дерзкая мысль, заставившая ее остановиться.
Кэл, кажется, не запер дверь своего кабинета, следовательно, пока он отсутствует, она может достать ключ от подвала и попытаться разыскать завещание. Несмотря на известный риск, сама судьба посылает ей эту возможность, и она не имеет права упустить ее. Саманта почувствовала, что ее охватил охотничий азарт.
Нужно дать ему уехать, времени у нее будет достаточно. Но сначала ей надо подняться в свою комнату и взять дедушкин ключик от шкатулки.
Выждав время, Саманта стремительно бросилась в замок, а Хан – за ней. Она пересекла мощеный двор и вошла в главный зал. Подняться в комнату за ключиком и снова спуститься вниз было делом считанных минут.
Пока все шло гладко. Правда, это была самая легкая часть операции. Осторожно повернув ручку двери, Саманта быстро проскользнула внутрь и, выдвинула левый ящик стола, достала ключ от хранилища и через несколько минут была уже в подвале.
Сойдя вниз, она торопливыми шагами подошла к дубовому шкафу, взяла черную с золотом шкатулку. Сжимая в руках дедушкин ключик, она подумала: а вдруг не подойдет? Но ключик легко и бесшумно повернулся.
Саманта чувствовала себя отъявленной преступницей. Представив, в какую ярость пришел бы Кэл, если бы узнал, как бесцеремонно она сует нос в дела Лорриморов, Саманта замешкалась. Отчаянно стараясь найти оправдание, она напомнила себе, что и сама является членом этой семьи. Фактически она Кэлу троюродная сестра. И зашла она так далеко не для того, чтобы свернуть на середине пути.
С замирающим сердцем Саманта открыла шкатулку. Внутри лежало около дюжины документов на пергаменте и веленевой бумаге. Наконец она нашла то, что искала...
Завещание было составлено вскоре после рождения дедушки, и содержание его было самое простое: поместье Лорримор, как неделимая недвижимость, завещалось Генри Джеймсу Роберту, единственному сыну Джона и Абигайль Лорриморов. Здесь же лежало и более позднее завещание, датированное числом предполагаемой гибели Генри. Оно аннулировало все предыдущие и передавало Лорримор в руки Альберта Вильяма Якоба.
Даже если бы дедушка и попытался его оспорить, ссылаясь на традиции или укоренившуюся практику, было весьма сомнительно, что ему это удалось бы. Генри имел моральное право на поместье, но Альберт предпочел им пренебречь.
Знал ли Кэл о том, что произошло? Он, кажется, искренне верил, что его двоюродный дедушка погиб на войне. Может быть, потому все ее промахи и сошли ей с рук и он так и не заподозрил, кто она на самом деле?
Ну, если Кэл не знает правды, она позаботится, чтобы он никогда не узнал ее. Кэл здесь хозяин, он любит Лорримор. Она также чувствовала непонятную уверенность, что он человек справедливый, и не хотела бросить тень сомнения на законность его права владения Лорримором.
Сложив документы в первоначальном порядке, она убрала шкатулку обратно в шкаф. И с беспокойством увидела, что прошло слишком много времени.
Хан, ожидавший у основания лестницы, поднялся с ней наверх. Она заперла дверь и поспешила положить ключ на место. Как только это будет сделано, она сможет считать, что вышла сухой из воды.
Впопыхах забыв об осторожности, Саманта слишком резко толкнула ящик, и он задвинулся с грохотом, заставившим ее вздрогнуть. Закусив губу, она побежала к двери и открыла ее.
На пороге стоял Кэл. Его лицо было словно высечено из гранита, а серые глаза смотрели холодно и грозно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Это не совсем точно.
– А что точно ты сделал? – спросила она с негодованием.
– Я известил его, что тебе поручили срочную работу и твой приезд откладывается на неделю.
– И как ты собираешься объяснить ему эту ложь?
– Может быть, ты сама скажешь ему, что работу перепоручили кому-то другому?
– Да ты просто подо...
Кэл прижал палец к ее губам:
– Хорошо воспитанные барышни даже в мыслях не позволяют себе таких выражений, не то что вслух...
Удерживая ее взгляд, он легонько обвел пальцем ее чувственный рот. Саманта застыла, точно обращенная в мраморную статую, а сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Если бы только она могла его возненавидеть! Она ужаснулась, осознав, что по-прежнему беззащитна перед его чарами и перед тем, чем ей грозит вынужденное пребывание в замке.
– Послушай, не разумнее ли позволить мне вернуться в Нью-Йорк?
– Если ты уедешь, ситуация может выйти из-под контроля.
– У тебя есть магнитофонная запись в качестве гарантии, – напомнила Саманта с горечью, снова испытывая гнев и стыд. Она не могла разлюбить его. Так, должно быть, поражает молния... Но она должна перестать вести себя как последняя дурочка.
При упоминании о записи на лице Кэла промелькнуло смущение.
– Давай забудем об этом, – натянуто сказал он. – Видишь ли, я люблю Ричи и не хочу рисковать нашими добрыми отношениями... Так что тебе придется сделать по-моему. Ты приехала в Лорримор добровольно. А теперь я просто хочу, чтобы ты погостила еще несколько дней, и только... Итак, если ты даешь слово...
Не желая связывать себя обещанием, Саманта промямлила:
– Кажется, мне ничего другого не остается.
С явным удовлетворением он отпустил ее и спросил:
– Может, хочешь еще кофе?
Саманта снова села за стол и рассеянно приняла из его рук чашку с ароматным напитком. Меньше всего она ожидала, что Кэл станет препятствовать ее отъезду. Но почему он так настаивает, чтобы она дождалась приезда Ричи? Да, он назвал ей причину, но все же она не казалась достаточно веской. И еще одна загадка: как он узнал, что она вызвала такси и собирается покинуть замок?
– О чем ты так мучительно размышляешь?
Она подняла глаза и увидела, что Кэл пристально наблюдает за ней. На его губах играла едва заметная улыбка, а лукавое выражение делало лицо невыразимо очаровательным. Ее бедное сердце мгновенно растаяло. Твердя про себя, что необходимо сохранять спокойствие и держаться стойко, Саманта холодно произнесла:
– Вчера ты утверждал, что можешь читать мои мысли.
Он улыбнулся.
– Давай попробую: ты гадаешь, откуда я узнал о твоем намерении уехать.
– Прямое попадание, – признала она. И подумала, что, когда в его глазах пляшут вот такие веселые чертики, он становится просто неотразимым.
– Я обычно встаю рано и сегодня, когда услышал лай Хана, заглянул в твою комнату – между прочим, ты забыла на кровати свою ночную рубашку – и увидел записку и кольцо. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что ты вызовешь такси... Теперь, когда с этим разобрались, давай решим, как провести наш сегодняшний день.
Смущенная его упоминанием о ночной рубашке и интимным намеком, содержащимся в словах «наш день», Саманта ответила:
– Ты потребовал, чтобы я осталась. Я вправе ожидать, что ты, как гостеприимный хозяин, найдешь способы развлечь меня.
Блеснув глазами, он многозначительно произнес:
– Я знаю по крайней мере один надежный способ. – И, с удовлетворением отметив, как яркий румянец заливает ее щеки, добавил: – Я обещал показать тебе замок... если ты еще не потеряла к нему интерес.
– Это было бы чудесно. – Саманта с досадой подумала, что лепечет, словно провинившаяся школьница.
– И еще ты говорила, что хочешь взглянуть на семейную Библию.
– Да... хочу.
– Тогда я покажу тебе ту часть замка, где ты еще не была, а потом мы посетим архив. А после обеда... Постой-ка... – Он притворился, что думает. – Предлагаю на выбор поездку на побережье или урок фехтования. Или можем прокатиться в город, поужинать и сходить в театр. – Поймав ее удивленный взгляд, он спросил насмешливо: – А ты решила, что я намерен держать тебя на цепи в темнице?
– От тебя всего можно ожидать... особенно если здесь есть темницы, – улыбнулась она и неожиданно почувствовала, как к ней возвращается хорошее настроение.
– Разумеется, у нас есть темницы. Под восточным крылом – целый подземный лабиринт. Когда-то там томились приспешники Оливера Кромвеля. Думаю, они могут заинтересовать тебя своими мрачными тайнами.
– Мне просто не терпится на них взглянуть. – Впервые за сегодняшний день она вернулась к своему обычному тону. Вспомнив, что он сказал однажды об осыпавшихся ступенях и каменной кладке, она взглянула на свои нарядные туфельки и добавила: – Но прежде мне нужно переобуться.
Саманта поднялась в свою комнату, в которую, как ей казалось, больше никогда не вернется, закрыла дверь и остановилась как вкопанная с сильно забившимся сердцем. Она увидела на кровати свою ночную рубашку, а между атласными складками, как просьба о прощении, лежала роскошная темно-красная роза, лепестки которой еще увлажняла роса...
Несмотря на то что на душе оставался горький осадок, этот жест растрогал ее. Она взяла в ладони бархатистый цветок и с наслаждением вдохнула его запах, а потом поставила в стакан с водой. Раскрыв чемодан, она переоделась в джинсовую юбку на пуговицах, полосатую рубашку, завязывавшуюся на поясе, и легкие лодочки. Потом решила, что прическа у нее для этого непритязательного наряда слишком официальная, вытащила шпильки и позволила волосам свободно упасть на плечи, после чего быстро сбежала вниз по лестнице.
Несмотря на его частые насмешки и намеренную жестокость, которую он проявлял по отношению к ней, перспектива провести день в его компании была даром, который Саманта не могла позволить себе потратить впустую.
Кэл ждал ее в зале и встретил непринужденной дружеской улыбкой, словно она была почетной гостьей, а не особой, внушавшей крайнее недоверие.
По предложению Кэла они начали с подземелья, а потом постепенно поднимались наверх. Саманта с увлечением слушала рассказ Кэла. Когда они взошли на высокую зубчатую стену, чтобы полюбоваться окрестностями, утро было уже на исходе.
– Экскурсия окончена, – объявил Кэл, когда они достигли северной башни и оказались на площадке винтовой лестницы. – Надеюсь, тебе понравилось?
– Да, очень. Спасибо. Лорримор – восхитительное место.
Она двинулась вниз, но Кэл негромко спросил:
– А ты ничего не забыла?
– Забыла? – удивилась она.
– Гиду принято платить за услуги...
Она постаралась перевести все в шутку:
– Боюсь, что не захватила с собой кошелек.
Он уперся руками в стену с двух сторон от ее головы, и Саманта оказалась в ловушке.
– В данном случае, чтобы выразить признательность, тебе вовсе не нужны деньги.
Саманта напряженно замерла. Глаза непроизвольно остановились на его губах, однако она сжала губы и помотала головой.
– Ну, если ты не хочешь меня целовать... – Саманта с облегчением вздохнула, а он добавил: – Придется мне самому это сделать.
И не успела она возразить, как его лицо стремительно приблизилось, и она почувствовала его губы на своих губах. Словно в наказание за ее отказ поцелуй был хищным и настойчивым, вызвав в ней ответный отклик, который Саманта не смогла сдержать. Она зажмурилась и бессознательно обвила руками его шею. Он погрузил пальцы в теплый шелк ее волос и целовал до тех пор, пока башня не закачалась под ее ногами.
Когда он наконец ее выпустил, Саманта бессильно прислонилась к стене, с трудом переводя дыхание, а он выжидающе смотрел на нее, сощурив серые глаза.
Только спустя несколько секунд Саманта смогла продолжить спуск.
Бросив взгляд на часы, Кэл спросил:
– Уже почти двенадцать, так что, прежде чем наведаться в архив, думаю, нам стоит пообедать. – Он приподнял темную бровь. – Или, может быть, предпочитаешь отложить архив на завтра?
– Нет-нет, – сказала Саманта. – Сегодня.
Но, поймав его оценивающий взгляд, тут же пожалела, что проявила настойчивость.
Они съели легкий обед на террасе под зонтиком. Саманта остро ощущала близкое соседство Кэла и свое влечение к нему и никак не могла расслабиться. Но все же ей удавалось поддерживать светскую беседу до тех пор, пока он не спросил:
– Ты готова идти?
Она встала, напоминая себе, что не следует выказывать особой заинтересованности, и осведомилась:
– А где именно находятся архивы?
– В подвалах под главным залом. Они собирались веками, и я не стал переносить их в другое место. Ключ от подвала хранится в моем кабинете, мы захватим его по дороге.
Как и представляла Саманта, кабинет Кэла был обставлен в строгом деловом стиле. Рабочий стол был оснащен по последнему слову техники, но, как бы в доказательство того, что хозяин кабинета тоже человек, там лежали еще связка ключей, карманная расческа, перочинный нож и несколько мелких монет.
Кэл достал из левого выдвижного ящика большой затейливый ключ и подвел Саманту к дубовой дверце, почти неразличимой среди панелей.
Ключ легко повернулся в замке, тяжелая, окованная железом дверь открылась, и девушка увидела узкую каменную лестницу.
– Осторожно, – предостерег Кэл. – Ступени сильно стерты.
Спустившись вниз, Саманта с любопытством огляделась. Помещение было хорошо освещено, с сухим, прохладным и нисколько не затхлым, в отличие от обыкновенных подвалов, воздухом. Словно прочитав ее мысли, Кэл произнес:
– Чтобы улучшить условия хранения, я установил кондиционеры для поддержания оптимальной температуры и влажности.
Между длинными рядами стеллажей стоял дубовый стол шестнадцатого века, а на нем – дорогой компьютер под стать тому, какой был в кабинете. Все в архиве хранилось в соответствии со старинными традициями и современной технологией. Подобное сочетание отличало общий стиль управления Лорримором.
Усадив Саманту на удобный кожаный стул, Кэл спросил:
– А может быть, тебя интересует что-нибудь еще, кроме Библии?
– Мне хочется представить, какой была повседневная жизнь в средние века. Как люди, жившие здесь, вели хозяйство.
Он протянул ей несколько книг:
– Это рецепты приготовления восковых свечей, фитилей и мыла. Хозяйственные отчеты тех времен доказывают, что Лорримор полностью обеспечивал себя всем необходимым.
Саманта так увлеклась, что почти забыла, зачем пришла сюда, но Кэл достал большую черную Библию в кожаном переплете с золотым тиснением и положил перед ней на стол.
– Вот то, что тебе действительно хотелось увидеть.
У Саманты часто забилось сердце. Она осторожно открыла Библию. Сразу за красиво разукрашенным титульным листом шли записи дат рождения и смерти членов семейства Лорримор в течение нескольких веков. Полистав древний фолиант, она нашла то, что искала...
Выцветшая запись, сделанная каллиграфическим почерком, гласила: «Генри Джеймс Роберт. Родился 14 сентября 1917 года». А под ней: «Альберт Вильям Якоб. Родился 6 марта 1919 года».
Саманта замерла. Эта запись означала, что ее дедушка и дед Кэла были братьями, и еще – что ее дедушка был старшим. Кэл несколько раз упоминал, что для сохранения целостности поместья все наследует старший сын. Значит, дедушкина история о том, что его лишили законного наследства, правдива!
– Что тебя так озадачило? – прервал ее мысли голос Кэла, и Саманта поняла, что, должно быть, уже довольно долго сидит неподвижно, уставившись в таинственную запись. Она растерянно заморгала.
– По-видимому, ты унаследовал поместье после своего отца, а тот – после твоего деда?
– Да, – отозвался Кэл спокойно.
Помедлив мгновение, чтобы удачнее подобрать слова, она спросила:
– Но ведь твой дедушка был младшим из братьев.
– Откуда тебе это известно?
– Здесь так написано. – Блестящий овальный ноготок указал на имена. – Генри родился первым, Альберт – вторым.
Она тут же ощутила, как он внутренне напрягся.
– Откуда ты знаешь, что моего деда звали Альберт? – резко спросил он.
– Наверное, ты сам мне сказал.
– Я уверен, что не говорил.
Хватаясь за соломинку, Саманта пробормотала:
– Ну, значит, его имя упоминал Ричи.
– Может быть... хотя маловероятно. – Взгляд серых глаз был холоден и недоверчив.
Решив, несмотря ни на что, продолжать разговор, она спросила:
– А что же случилось с другим братом? Каким образом владельцем Лорримора сделался твой дедушка?
– Видимо, причина была в этом...
Она проследила за указательным пальцем Кэла и увидела продолжение надписи, где говорилось, что Генри в июне 1943 года в возрасте двадцати пяти лет «был объявлен пропавшим без вести, предположительно погибшим».
– Нет...
– Ты хочешь сказать, что этот факт не соответствует действительности? – вкрадчиво спросил Кэл.
Саманта пролепетала в замешательстве:
– Ничуть. Это просто сожаление... Он был такой молодой.
– К несчастью, на войне гибнет множество молодых людей.
Но ее дедушка не был убит. Он вернулся домой раненный, с нервным расстройством и узнал, что родители его погибли, а завещание переписано в пользу младшего брата, который и пальцем о палец не ударил, чтобы исправить ошибку...
Кэл спросил бесстрастно:
– Ты достаточно насмотрелась?
– Да, спасибо.
Он закрыл Библию, и, пока убирал ее на место, Саманта направилась к лестнице. Она поравнялась с массивным дубовым шкафом, утопленным в нише, и вдруг резко замерла и закусила губу. Полки украшали старинные безделушки, и рядом с подставкой для графинов она увидела черную лакированную шкатулку с золотым китайским орнаментом и фигурками в кимоно, точь-в-точь такую, как описывал дедушка. Кэл увидел, что она замешкалась у шкафа, и спросил:
– Увидела что-то интересное?
– Я смотрела на китайскую шкатулку. Редкостная вещь...
– Это шкатулка для деловых бумаг. Из рода в род в ней хранились копии всех семейных завещаний.
С замирающим сердцем Саманта отважилась спросить:
– И они до сих пор там?
– Да, – подтвердил он. – Как ты, наверное, заметила, я, где только возможно, следую семейным традициям.
Не находя предлога, чтобы задержаться, Саманта поднялась по ступеням и остановилась, ожидая, пока Кэл запрет дверь. Спрятав ключ обратно в ящик, он заметил:
– Уже почти два часа. Если хочешь съездить сегодня в город, нам надо поторапливаться.
Саманта помотала головой.
– Тогда что ты предлагаешь?
Он явно был намерен предоставить ей возможность выбирать.
– Хочется подышать свежим воздухом и пройтись. Может быть, обойдем сады?
Он одобрительно кивнул:
– По-моему, неплохо.
Они вышли из замка через террасу, где к ним присоединился Хан. Он выжидательно навострил уши и помахивал пушистым хвостом. В глубокой задумчивости, поглощенная мыслями об открывшихся фактах, Саманта молчала. Они перешли по пешеходному мостику ров и направились в сад, обнесенный стеной. Совершенно очевидно, что Джон и Абигайль составили новое завещание в пользу Альберта, поскольку считали своего первенца погибшим. Но ведь впоследствии семейный адвокат мог аннулировать второе завещание! Если только его не подкупили... В этом случае первое завещание должно было быть непременно уничтожено. Ох, если бы только уда-лось заглянуть в ту шкатулку...
Ее логические построения были прерваны звуками торопливых шагов. Она обернулась и увидела Мейтклиффа.
– Простите, что беспокою вас, сэр, но звонила мисс Телфорд и сказала, что хочет видеть вас по срочному делу. Я взял на себя смелость попросить Патрика приготовить «роллс» на случай, если вы пожелаете выехать немедленно.
Кэл нахмурился.
– Спасибо, Мейтклифф. – Обернувшись к Саманте, он вежливо произнес: – Надеюсь, ты простишь меня?
– Ну разумеется, – пробормотала она, не уступая ему в вежливости.
– Я вернусь самое большее через час. Если хочешь, можешь продолжать прогулку, я присоединюсь к тебе сразу, как только освобожусь.
Жестом велев рванувшемуся за ним Хану оставаться с Самантой, Кэл ушел.
Саманта со вздохом двинулась дальше, но тут ей на ум пришла дерзкая мысль, заставившая ее остановиться.
Кэл, кажется, не запер дверь своего кабинета, следовательно, пока он отсутствует, она может достать ключ от подвала и попытаться разыскать завещание. Несмотря на известный риск, сама судьба посылает ей эту возможность, и она не имеет права упустить ее. Саманта почувствовала, что ее охватил охотничий азарт.
Нужно дать ему уехать, времени у нее будет достаточно. Но сначала ей надо подняться в свою комнату и взять дедушкин ключик от шкатулки.
Выждав время, Саманта стремительно бросилась в замок, а Хан – за ней. Она пересекла мощеный двор и вошла в главный зал. Подняться в комнату за ключиком и снова спуститься вниз было делом считанных минут.
Пока все шло гладко. Правда, это была самая легкая часть операции. Осторожно повернув ручку двери, Саманта быстро проскользнула внутрь и, выдвинула левый ящик стола, достала ключ от хранилища и через несколько минут была уже в подвале.
Сойдя вниз, она торопливыми шагами подошла к дубовому шкафу, взяла черную с золотом шкатулку. Сжимая в руках дедушкин ключик, она подумала: а вдруг не подойдет? Но ключик легко и бесшумно повернулся.
Саманта чувствовала себя отъявленной преступницей. Представив, в какую ярость пришел бы Кэл, если бы узнал, как бесцеремонно она сует нос в дела Лорриморов, Саманта замешкалась. Отчаянно стараясь найти оправдание, она напомнила себе, что и сама является членом этой семьи. Фактически она Кэлу троюродная сестра. И зашла она так далеко не для того, чтобы свернуть на середине пути.
С замирающим сердцем Саманта открыла шкатулку. Внутри лежало около дюжины документов на пергаменте и веленевой бумаге. Наконец она нашла то, что искала...
Завещание было составлено вскоре после рождения дедушки, и содержание его было самое простое: поместье Лорримор, как неделимая недвижимость, завещалось Генри Джеймсу Роберту, единственному сыну Джона и Абигайль Лорриморов. Здесь же лежало и более позднее завещание, датированное числом предполагаемой гибели Генри. Оно аннулировало все предыдущие и передавало Лорримор в руки Альберта Вильяма Якоба.
Даже если бы дедушка и попытался его оспорить, ссылаясь на традиции или укоренившуюся практику, было весьма сомнительно, что ему это удалось бы. Генри имел моральное право на поместье, но Альберт предпочел им пренебречь.
Знал ли Кэл о том, что произошло? Он, кажется, искренне верил, что его двоюродный дедушка погиб на войне. Может быть, потому все ее промахи и сошли ей с рук и он так и не заподозрил, кто она на самом деле?
Ну, если Кэл не знает правды, она позаботится, чтобы он никогда не узнал ее. Кэл здесь хозяин, он любит Лорримор. Она также чувствовала непонятную уверенность, что он человек справедливый, и не хотела бросить тень сомнения на законность его права владения Лорримором.
Сложив документы в первоначальном порядке, она убрала шкатулку обратно в шкаф. И с беспокойством увидела, что прошло слишком много времени.
Хан, ожидавший у основания лестницы, поднялся с ней наверх. Она заперла дверь и поспешила положить ключ на место. Как только это будет сделано, она сможет считать, что вышла сухой из воды.
Впопыхах забыв об осторожности, Саманта слишком резко толкнула ящик, и он задвинулся с грохотом, заставившим ее вздрогнуть. Закусив губу, она побежала к двери и открыла ее.
На пороге стоял Кэл. Его лицо было словно высечено из гранита, а серые глаза смотрели холодно и грозно.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Ну и как, ты нашла, что искала? – тихо спросил он.
– Я... ничего не искала, – промямлила Саманта.
– Даже когда я поймал тебя с поличным?
– Ты меня ни с чем не поймал. – В подтверждение своих слов она протянула руки ладонями вверх.
Хан пристально следил за ней умными глазами.
– Так, значит, ты не нашла того, что хотела?
– Я сказала уже, что ничего не искала.
– Тогда что ты делаешь в моем кабинете?
– Я... просто заглянула, чтобы узнать, не вернулся ли ты.
Он хрипло рассмеялся.
– Ты что, считаешь меня круглым идиотом? Ты обшаривала ящики моего стола! Я хочу знать – почему?
Саманта лихорадочно пыталась придумать ответ. Если она не даст убедительного оправдания своих действий, он докопается до правды. Внезапно ее осенило.
– Ну хорошо... – Она вздохнула. – Я рассчитывала найти магнитофонную запись.
Кэл растерялся. Ясно было, что он ожидал другого ответа.
– Ты станешь упрекать меня за это? – находчиво спросила она. Скрипнув зубами, он не нашелся что ответить, и Саманта добавила: – В другой ситуации мне и в голову бы не пришло унизиться до такого, но...
– Значит, ты признаешь, что это низко?
– Да. Но раз уж мы заговорили о низких поступках... – Она с удовлетворением отметила, как на его скулах выступили красные пятна. Осмелев, Саманта продолжила: – Мне крайне неприятно, но я верю, что обстоятельства меня оправдывают.
Помолчав, он произнес:
– В данном случае нам лучше согласиться, что в любви и на войне все средства хороши, и забыть об этом. Может быть, продолжим прерванную прогулку?
– Да, – с трудом выговорила она.
– И мы снова друзья? – Он протянул руки, и Саманта с неимоверным облегчением подала ему свои. Серые глаза лучезарно ей улыбались. Он поцеловал ее ладонь и повел девушку в зал.
Саманта шла рядом с ним на подгибающихся ногах. Хан по знаку хозяина исчез.
– Миссис Мейтклифф ужасно его балует, – беспечно заметил Кэл. – Она вечно потчует пса пирожными.
– Я не знала, что Мейтклифф женат.
– Он и не женат. Мэри – его мать, ей девяносто семь лет, но она еще хоть куда.
Когда они вышли во двор, Кэл предложил:
– Может быть, пройдемся вдоль реки? Там немного прохладнее.
День был жарким и безоблачным, лазурно-голубое небо отражалось в воде рва. Древние стены, залитые солнцем, возвышались темной громадой. Они дошли до реки, где легкий ветерок смягчал зной, создавая мягкую прохладу. Но даже если бы небеса разверзлись, день не утратил бы своей лучезарности для Саманты. Ведь они с Кэлом снова помирились.
Молча они прошли, наверное, милю, и тропинка свернула в парк, раскинувшийся на холме.
– Давай отдохнем, – предложил Кэл, опустился на траву и, потянув Саманту за руку, усадил рядом. Вокруг царили покой и тишина, ветерок, игравший в густой листве, холодил ее разгоряченные щеки.
Между деревьями был виден стоявший в отдалении замок, безмятежный, таинственный, словно из сказки...
В небе прогудел спортивный самолет, напомнив о современности. Саманта зажмурилась от яркого солнца. Жара и усталость мягкими волнами накатывали на нее. Бессонная ночь давала о себе знать, и Саманта задремала.
Ей приснилось, что она лежит на кровати в Лорриморе и что Кэл целует ее. Видение принесло такое счастье, что со вздохом блаженства она обхватила его за шею и ответила на поцелуй. Когда же он сделал попытку отодвинуться, она не пожелала отпускать его, крепче сжав руки, и снова подставила свои губы. И была вознаграждена новыми поцелуями, пьянящими сильнее вина.
Когда его губы приникли к ее груди, что в этом странном чувственном сне казалось самым естественным, она охотно отдалась наслаждению, которое доставляли прикосновения его рук с длинными гибкими пальцами. Он был ее единственной любовью, и она жадно прижималась к нему в ожидании восторгов, которые он так щедро дарил ей. Невыразимая радость стремительно понесла ее вверх, а потом со взрывом рассыпалась на миллион ярких звездочек, которые озарили черное бархатное небо ее сна.
Только когда экстаз утих, она поняла, что все случившееся не сон. С сильно забившимся сердцем она открыла глаза и обнаружила, что лежит на полянке, в воздухе стоит запах смятой травы, а длинные лучи клонящегося к закату солнца ласкают ее обнаженное тело.
Она резко села и увидела, что Кэл полуодет и волосы у него взлохмачены. Он повернулся к ней, улыбаясь непривычно нежной улыбкой.
Но отчаяние Саманты было так велико, что она даже не заметила этого.
– Как ты можешь быть такой подлой свиньей?! – воскликнула она со слезами. Улыбка сбежала с его лица.
– Разве тебе не понравилось?
– Ты воспользовался моим состоянием, – горько упрекнула она, дрожащими пальцами соединяя на груди застежку лифчика.
– Позволь мне. – Он присел на корточки, запахнул блузку и принялся застегивать пуговицы.
– Оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. – В гневе она отшатнулась от него.
– Но ты сама этого хотела.
– Нет! Я спала! – Она вскочила.
– Знаю.
– Тогда зачем ты поцеловал меня?
– Ты спала целый час и, судя по всему, собиралась остаться здесь на ночь. Я поцеловал тебя, как Спящую Красавицу, чтобы разбудить.
– Если бы ты ограничился только этим...
– Рискуя показаться невежливым, я должен заметить, что, не откликнись ты с такой страстностью, ничего бы не случилось.
Она знала: скорее всего, он говорил чистую правду. Переполнившись презрением к себе и стыдясь собственной пылкости, она покраснела до слез и пробормотала:
– Я ненавижу тебя.
– Я... ничего не искала, – промямлила Саманта.
– Даже когда я поймал тебя с поличным?
– Ты меня ни с чем не поймал. – В подтверждение своих слов она протянула руки ладонями вверх.
Хан пристально следил за ней умными глазами.
– Так, значит, ты не нашла того, что хотела?
– Я сказала уже, что ничего не искала.
– Тогда что ты делаешь в моем кабинете?
– Я... просто заглянула, чтобы узнать, не вернулся ли ты.
Он хрипло рассмеялся.
– Ты что, считаешь меня круглым идиотом? Ты обшаривала ящики моего стола! Я хочу знать – почему?
Саманта лихорадочно пыталась придумать ответ. Если она не даст убедительного оправдания своих действий, он докопается до правды. Внезапно ее осенило.
– Ну хорошо... – Она вздохнула. – Я рассчитывала найти магнитофонную запись.
Кэл растерялся. Ясно было, что он ожидал другого ответа.
– Ты станешь упрекать меня за это? – находчиво спросила она. Скрипнув зубами, он не нашелся что ответить, и Саманта добавила: – В другой ситуации мне и в голову бы не пришло унизиться до такого, но...
– Значит, ты признаешь, что это низко?
– Да. Но раз уж мы заговорили о низких поступках... – Она с удовлетворением отметила, как на его скулах выступили красные пятна. Осмелев, Саманта продолжила: – Мне крайне неприятно, но я верю, что обстоятельства меня оправдывают.
Помолчав, он произнес:
– В данном случае нам лучше согласиться, что в любви и на войне все средства хороши, и забыть об этом. Может быть, продолжим прерванную прогулку?
– Да, – с трудом выговорила она.
– И мы снова друзья? – Он протянул руки, и Саманта с неимоверным облегчением подала ему свои. Серые глаза лучезарно ей улыбались. Он поцеловал ее ладонь и повел девушку в зал.
Саманта шла рядом с ним на подгибающихся ногах. Хан по знаку хозяина исчез.
– Миссис Мейтклифф ужасно его балует, – беспечно заметил Кэл. – Она вечно потчует пса пирожными.
– Я не знала, что Мейтклифф женат.
– Он и не женат. Мэри – его мать, ей девяносто семь лет, но она еще хоть куда.
Когда они вышли во двор, Кэл предложил:
– Может быть, пройдемся вдоль реки? Там немного прохладнее.
День был жарким и безоблачным, лазурно-голубое небо отражалось в воде рва. Древние стены, залитые солнцем, возвышались темной громадой. Они дошли до реки, где легкий ветерок смягчал зной, создавая мягкую прохладу. Но даже если бы небеса разверзлись, день не утратил бы своей лучезарности для Саманты. Ведь они с Кэлом снова помирились.
Молча они прошли, наверное, милю, и тропинка свернула в парк, раскинувшийся на холме.
– Давай отдохнем, – предложил Кэл, опустился на траву и, потянув Саманту за руку, усадил рядом. Вокруг царили покой и тишина, ветерок, игравший в густой листве, холодил ее разгоряченные щеки.
Между деревьями был виден стоявший в отдалении замок, безмятежный, таинственный, словно из сказки...
В небе прогудел спортивный самолет, напомнив о современности. Саманта зажмурилась от яркого солнца. Жара и усталость мягкими волнами накатывали на нее. Бессонная ночь давала о себе знать, и Саманта задремала.
Ей приснилось, что она лежит на кровати в Лорриморе и что Кэл целует ее. Видение принесло такое счастье, что со вздохом блаженства она обхватила его за шею и ответила на поцелуй. Когда же он сделал попытку отодвинуться, она не пожелала отпускать его, крепче сжав руки, и снова подставила свои губы. И была вознаграждена новыми поцелуями, пьянящими сильнее вина.
Когда его губы приникли к ее груди, что в этом странном чувственном сне казалось самым естественным, она охотно отдалась наслаждению, которое доставляли прикосновения его рук с длинными гибкими пальцами. Он был ее единственной любовью, и она жадно прижималась к нему в ожидании восторгов, которые он так щедро дарил ей. Невыразимая радость стремительно понесла ее вверх, а потом со взрывом рассыпалась на миллион ярких звездочек, которые озарили черное бархатное небо ее сна.
Только когда экстаз утих, она поняла, что все случившееся не сон. С сильно забившимся сердцем она открыла глаза и обнаружила, что лежит на полянке, в воздухе стоит запах смятой травы, а длинные лучи клонящегося к закату солнца ласкают ее обнаженное тело.
Она резко села и увидела, что Кэл полуодет и волосы у него взлохмачены. Он повернулся к ней, улыбаясь непривычно нежной улыбкой.
Но отчаяние Саманты было так велико, что она даже не заметила этого.
– Как ты можешь быть такой подлой свиньей?! – воскликнула она со слезами. Улыбка сбежала с его лица.
– Разве тебе не понравилось?
– Ты воспользовался моим состоянием, – горько упрекнула она, дрожащими пальцами соединяя на груди застежку лифчика.
– Позволь мне. – Он присел на корточки, запахнул блузку и принялся застегивать пуговицы.
– Оставь меня в покое. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. – В гневе она отшатнулась от него.
– Но ты сама этого хотела.
– Нет! Я спала! – Она вскочила.
– Знаю.
– Тогда зачем ты поцеловал меня?
– Ты спала целый час и, судя по всему, собиралась остаться здесь на ночь. Я поцеловал тебя, как Спящую Красавицу, чтобы разбудить.
– Если бы ты ограничился только этим...
– Рискуя показаться невежливым, я должен заметить, что, не откликнись ты с такой страстностью, ничего бы не случилось.
Она знала: скорее всего, он говорил чистую правду. Переполнившись презрением к себе и стыдясь собственной пылкости, она покраснела до слез и пробормотала:
– Я ненавижу тебя.