Уилсон Френсис. Апостол зла

   Часть вторая
   Тогда
   Глава 14
   Куинс, Нью-Йорк
   В тот год все свернуло с пути истинного в конце зимы. А начиналось в марте, когда миновало лишь две недели весны.
   Тогда люди называли его не Уиллом. Друзья и родные называли его Биллом. Остальные - отцом.
   Отец Райан. Преподобный Уильям Райан, "Общество Иисуса". ["Общество Иисуса" - католический монашеский орден, основанный в 1534 г. в Париже Игнацием Лойолой]
   - Сейчас я вас сделаю, - пообещал Ники, сидевший по другую сторону шахматной доски.
   Билл сгорбил плечи в голубой тельняшке и в тысячный раз напомнил себе, что пора перестать думать о нем как о Ники. Он больше не маленький мальчик. Он теперь взрослый мужчина - доктор философии, ни больше ни меньше. И фамилия у него тоже есть. Джастин и Флоренс Квинн усыновили его в семидесятом году, и он с гордостью носит их имя. Люди называют его доктор Квинн, или Николас, или доктор Ник. Никто не кличет его Ники.
   Ники~ Билл гордился им, гордился так же, как если бы Ник был его собственным сыном. Заработанные им высокие баллы открыли путь к бесплатному обучению в Колумбийском университете, где он за три года стал бакалавром по физике. Потом в мгновение ока одолел аспирантскую программу и потряс факультет докторской диссертацией по теории элементарных частиц. Ник блестящий ум, и он это знал. Он всегда это знал. Но, взрослея, утрачивал прежнее самодовольство по этому поводу. Кожа его очистилась - почти, длинные прямые волосы скрыли изъяны в форме черепа. И он начал носить контактные линзы. С этим трудней всего свыкнуться Ники без очков.
   - Шах? - переспросил Билл. - Так быстро? В самом деле?
   - В самом деле, Билл, в самом деле.
   Еще одно свидетельство взрослости Ника: он уже не считает, что должен называть его отцом Биллом.
   Билл исследовал положение на доске. Ник дал в фору Биллу обоих слонов и обе ладьи, а Билл все равно проигрывал. Фактически он не видел возможности вырвать своего короля из паутины, которую сплел вокруг Ник. Он проиграл.
   Билл опрокинул короля на доску.
   - Не знаю, зачем ты со мной играешь. Я не способен ничего предложить в ответ.
   - Дело не в ответе, - объяснил Ник, - а в компании, в беседе. Вовсе не в шахматах, уверяю вас.
   Билл знал, что Ник все еще не освоился в обществе. Особенно с женщинами. И пока сам не найдет женщину - или она не найдет его, - их традиционные субботние шахматные партии по вечерам, здесь, в кабинете Билла у Святого Франциска - у Фрэнси, - будут продолжаться невесть до каких пор.
   - По-моему, я играю чем дальше, тем хуже, - заметил Билл.
   Ник отрицательно покачал головой.
   - Не хуже. Просто вполне предсказуемо. Вы каждый раз попадаете в одну и ту же ловушку.
   Биллу не понравилась идея о его предсказуемости. Он знал свой основной недостаток как шахматиста - нетерпение. Он склонен к импульсивным гамбитам, разыгранным на одном дыхании. Но такая уж у него натура.
   - Я все хочу взяться и почитать кое-что о шахматах, Ник. А еще лучше поработать с компьютерной шахматной программой. Вон тот старенький "Эппл", который ты мне подарил, заменит тебя. И научит сражаться с тобой за доской.
   Ник не очень-то испугался угрозы.
   - Кстати, о компьютере. Вы разобрались с выходом на информационную систему и на каналы связи, как я вам показывал?
   Билл кивнул.
   - Кажется, начинаю осваиваться и даже извлекать пользу.
   - Не вы первый. Да, недавно я получил через сеть новую статью о клонировании. Она мне напомнила о том старом скандале в шестидесятых, когда ваш приятель~
   - Джим, - произнес Билл, вдруг почувствовав, как болезненно сжалась грудь, - Джим Стивенс~
   Точно. Джеймс Стивенс. Предполагаемый клон Родерика Хенли. В этой статье упоминается "случай Стивенса", как они его называют. Расхожее мнение, говорится в статье, утверждает, что в сороковых годах было технически невозможно клонировать человеческое существо. Но я не уверен. Из всего, что мне стало известно за это время, я понял, что Родерик Хенли был поистине потрясающий тип. Если кто-то и мог справиться с таким делом, так это он. Как вы думаете?
   - Я об этом не думаю, - ответил Билл.
   И это была почти правда. Билл редко позволял себе думать о Джиме, ибо это приводило к думам о жене Джима, Кэрол. Билл знал, где Джим, - под надгробной плитой в Толл-Оукс, - а где Кэрол? В последний раз он видел ее в аэропорту Ла-Гардиа, в шестьдесят восьмом. Она звонила ему один раз после того, как улетела с Ионой, сообщить, что с ней все в порядке, и все. Как будто исчезла с лица земли.
   За почти два десятка лет после ее исчезновения он научился не думать о ней. И у него это чертовски хорошо получалось.
   А теперь вылез Ник и расшевелил старые воспоминания~ особенно память о том, как она сбросила одежду и попыталась~
   - Очень плохо~ - начал было Ник, но его прервал ворвавшийся в комнату смерч в ночной пижамке.
   Маленький семилетний Дэнни Гордон влетел на полной скорости из коридора, попытался затормозить перед столом за которым сидели над шахматной доской Билл с Ником, не успел вовремя сманеврировать, наткнулся на стол и чуть не опрокинул его.
   - Дэнни! - вскричал Билл, когда в воздухе замелькали фигуры и подпрыгнула доска.
   - Простите, отец, - произнес Дэнни со смущенной улыбкой.
   Он был маленьким для своих лет, с крепким тельцем, светлыми белокурыми волосами и с идеальной розовощекой внешностью. Настоящий парнишка с рекламы мыла "Кэмпбелл". У него еще были молочные зубы, и когда он улыбался, эти крошечные, ровненькие белоснежные прямоугольнички производили совершенно обезоруживающее впечатление. По крайней мере, на большинство людей. Билл привык к этому, почти приучил себя к этому. Почти.
   - Ты что это вытворяешь? - спросил он. - Твое место в спальне. Уже~ он взглянул на часы, - почти полночь! Ну-ка, немедленно отправляйся в постель!
   - Но там кругом чудища, отец!
   - У Фрэнси нет никаких чудищ.
   - Но они есть! В шкафах!
   Это была старая тема. Они обсуждали ее раз сто, не меньше. Он поманил Дэнни к себе на колени. Ребенок запрыгнул и прижался к нему. Его тело как будто состояло из одних косточек, без плоти, и почти ничего не весило. Он успокоился на минутку. Билл знал, что ненадолго.
   - Привет, Ник, - сказал Дэнни, улыбаясь и помахивая рукой над ералашем на шахматной доске. - Как поживаешь, малыш?
   - Хорошо.
   - Тут были чудища, когда ты был маленьким, Ник?
   За него отвечал Билл. Но не то, что ответил бы Ник.
   - Сейчас же прекрати, Дэнни. Ты знаешь, что никаких чудищ не бывает. Мы снова и снова заглядываем во все шкафы. Там ничего нет, кроме одежды и пыли.
   - Но чудища вылезают после того, как вы закроете двери!
   - Нет, не вылезают. И тем более не вылезут сегодня. Сегодня здесь остается на ночь отец Каллен. - Билл знал, что подавляющее большинство воспитанников Фрэнси испытывает благоговейный страх перед суровым с виду старым священником, не склонным ко всякой ерунде. - Известно ли тебе хоть одно чудище - а никаких чудищ не существует, - но если б они существовали, нашел бы ты хоть одно, которое посмело бы высунуть нос, когда в доме дежурит отец Каллен?
   И без того большие голубые глаза Дэнни вытаращились еще больше.
   - Нет! Он сразу отправит его прямо туда, откуда оно явилось!
   - Правильно. Поэтому возвращайся в спальню и ложись в постель. Немедленно!
   - Ладно. - Дэнни спрыгнул с колен. - Только вы меня проводите.
   - Ты пойдешь туда сам.
   - Ага, только там темно и~ - Дэнни задрал голову и посмотрел на него огромными голубыми глазами. - Вы знаете~
   Билл не мог сдержать улыбки. Вот вымогатель! Он знал, что реальна лишь крохотная доля страхов Дэнни. Остальное - продукт его гиперактивности. Он нуждался во сне гораздо меньше других детей, и фантазии о чудищах в шкафах не только обеспечивали ему дополнительное внимание, но и давали возможность подольше не ложиться в кровать.
   - Хорошо. Обожди пару минут, пока я поговорю здесь с Ником, а потом тебя отведу.
   - Ладно.
   Билл следил, как Дэнни подхватил две упавшие шахматные фигуры и превратил их в дерущихся собак, сопровождая представление всеми подобающими звуковыми эффектами.
   - Не могу понять, почему его до сих пор никто не усыновил, - сказал Ник. - Если б я был женат, сам бы его взял.
   - Тебе бы его никто не отдал, - сказал Билл и, увидев озадаченное лицо Ника, сообразил, что это прозвучало резче, чем ему хотелось. - Я хочу сказать, что приемные родители Дэнни должны обладать особыми качествами.
   - О, в самом деле?
   Казалось, Ник несколько задет, может быть, даже обижен. И он поспешил объяснить:
   - Да. Я отказал супружеской паре постарше, которая уже вырастила двоих ребят. А молодые бездетные семьи решительно не годятся.
   - Не понимаю.
   - Ты часто до этих пор видел Дэнни?
   Билл пристально наблюдал за мальчиком, который с жужжанием носился по кабинету с воображаемыми аэропланами. Он по опыту знал, что парень способен за десять минут перевернуть комнату вверх дном, если за ним не присматривать.
   - Ну, я бы сказал, раз десять, как минимум.
   - И долго общался с ним каждый раз?
   Изобразив взрыв, Дэнни столкнул две пешки в воздушном бою и бросил их на пол. Они еще не успели упасть, а он уже подскочил к столу Билла.
   - Не знаю. По нескольку минут, наверно.
   - И большую часть этого времени он либо вбегал, либо выбегал, либо сидел у меня на колене, да?
   Ник медленно кивнул.
   - Пожалуй.
   Билл откинулся на спинку кресла и указал на Дэнни.
   - Смотри.
   Буквально за одну минуту - безусловно, не больше чем за две - Дэнни вывалил и исследовал содержимое мусорной корзины, влез с ногами на стул и проинспектировал все лежащее на столе, постучал по пишущей машинке, попытался запустить счетную машину, порисовал в блокноте, вытащил каждый ящик, сшибая все, что попадалось ему под руку, хватая и осматривая каждый предмет, вызвавший его интерес, а как только в глаза ему бросалось что-то другое, швырял этот предмет на пол, потом шлепнулся на колени, заполз под стол и начал играть с вилками электрических проводов.
   - Держись подальше от электричества, Дэнни, - предупредил Уилл. - Ты знаешь, это опасно.
   Дэнни без единого слова выкатился из-под стола и осмотрелся в поисках чего-нибудь еще. Взгляд его упал на толстый портфель Ника, и он нацелился на него.
   Ник успел первым, поднял портфель с пола и положил к себе на колени.
   - Извини, Дэнни, - сказал он с улыбкой, бросая быстрый взгляд на Билла. - Он, может, и смахивает на мусорную корзинку, но на самом деле там все разложено в идеальном порядке. Правда.
   Дэнни шмыгнул в другом направлении.
   - Понял, о чем я говорю? - сказал Билл.
   - Вы хотите сказать, он проводит так целый день?
   - И большую часть ночи. Без остановки. С рассвета и покуда не рухнет в полном изнеможении.
   - И никаких исключений?
   - Никогда.
   - Ой-ой-ой. А я таким не был?
   - У тебя были собственные уникальные проблемы, но твоя сверхактивность протекала исключительно в умственном плане.
   - Я устал даже просто глядеть на него.
   - Правильно. Значит, понял, почему мне для Дэнни нужна пара опытных родителей. Они должны обладать терпением для такой работы и браться за нее с открытыми глазами.
   - Желающих не находится?
   Билл пожал плечами и приложил палец к губам. Он не любил обсуждать перспективы усыновления детей в их присутствии - какими бы занятыми они ни казались, ушки у них всегда на макушке.
   Он хлопнул в ладоши и встал.
   - Пойдем, Дэнни, мой мальчик. Давай уложим тебя под одеяло, на сегодня в последний раз.
   Ник, зевая, поднялся вместе с ним.
   - Пожалуй, я тоже пойду. Мне еще добираться до Айленда.
   Они обменялись рукопожатиями.
   - До следующей субботы? - сказал Билл.
   Ник махнул рукой.
   - На том же месте, в тот же час.
   - Пока, Ник! - сказал Дэнни.
   - Пока, парень, - ответил Ник и подмигнул Биллу. - Желаю удачи!
   - Спасибо, - сказал Билл. - Увидимся на следующей неделе.
   Билл протянул Дэнни руку, тот уцепился за нее и позволил повести себя по длинному коридору к спальням. Но лишь на одну секунду. Вскоре он вырвался вперед, потом примчался назад и принялся описывать круги вокруг Билла.
   Билл удивленно покачивал головой. Сколько энергии! Он никогда не переставал удивляться ее нескончаемым запасам в Дэнни. Откуда она берется? И что должен сделать Билл, чтобы взять ее под контроль? Ибо, пока она не окажется под контролем, он сомневается, что Дэнни обретет приемных родителей.
   Да, он располагает к любви. Потенциальные родители приходят, бросают на него один взгляд - белокурые волосы, глаза, улыбка - и заявляют, что это мальчик, которого они ищут, что это ребенок, о котором они всегда мечтали. Сколько ни рассказывай о его сверхактивности, они уверены, что им удастся справиться, - посмотрите на него~ все отдашь, чтобы растить такого мальчика. Никаких проблем.
   А после первого визита Дэнни в выходные все заводят другую песню: "Нам надо подумать как следует" или: "Возможно, мы еще не совсем готовы"~
   Билл не винил их. Образно говоря, Дэнни - сущее наказание. Один этот мальчишка требует столько же внимания, сколько десять нормальных детей. Его исследовал совет неврологов-педиатров, он прошел через множество тестов, ни один из которых не показал серьезных отклонений. У него неординарный синдром гиперактивности. Его пробуют лечить, но без особого успеха.
   Так что день за днем проходит в практически нескончаемой активной деятельности. И одного за другим Дэнни выводит людей из себя.
   Что каким-то образом заставило Билла крепче к нему привязаться. Может быть, дело в том, что из всех мальчиков, живших в то время у Святого Франциска, Дэнни пробыл там дольше всех. Два года. Из пугливого, замкнутого в себе гиперактивного пятилетнего ребенка матери-наркоманки, павшей случайной жертвой передозировки, он вырос в семилетнюю яркую гиперактивную личность. И присматривать за ним здесь, у Святого Франциска, было не так уж сложно. После многих сотен воспитанников, которые прошли через него за сто с лишним лет, дом мог выдержать многое. Даже Дэнни Гордона.
   Но дни приюта Святого Франциска для мальчиков были сочтены. "Общество Иисуса" сворачивало свою деятельность - как и во всех религиозных орденах, численность иезуитов постепенно сокращалась, - и одной из жертв этого должен был пасть приют Святого Франциска. Городские власти и другие католические организации заполнят брешь, которая образуется, когда он по истечении двух-трех лет закроет наконец свои двери. В нем и так уже живет гораздо меньше мальчиков, чем когда-либо в истории старого приюта.
   Укладывая Дэнни в кровать и помогая ему произнести вечерние молитвы, Билл размышлял, позволительно ли так привязываться к ребенку. Черт возьми, надо признать: он уже чрезмерно к нему привязался. Это роскошь, которую не может позволить себе человек в его положении. Он должен ставить на первое место интересы ребенка - неизменно. Он не может позволить, чтобы какие-то личные чувства отражались на принимаемых им решениях. Он знал, что ему будет больно, когда Дэнни уйдет. Пусть на устройство дел потребуется некоторое время, усыновление неизбежно, и он не должен отдалять боль разлуки, жертвуя интересами Дэнни.
   Но Билл был решительно настроен получать удовольствие от общения с Дэнни, пока он тут. Он сильно привязывался и к другим мальчикам в прошлые годы - Ники был первым, - однако большинство из них попадало к Фрэнси на несколько лет старше. Билл наблюдал, как Дэнни растет и развивается. Это почти все равно, что иметь своего сына.
   - Доброй ночи, Дэнни, - сказал он от дверей спальни. - И не доставляй отцу Каллену никаких неприятностей, ладно?
   - Ладно. А куда вы идете, отец?
   - Собираюсь навестить старых родственников.
   - Тех самых, к которым все время ходите?
   - Тех самых.
   Билл не хотел говорить ему, что совершает свои регулярные поездки, навещая собственных родителей. Это обязательно привело бы к расспросам о родителях Дэнни.
   - А когда вернетесь?
   - Завтра вечером, как всегда.
   - Ладно.
   И с этими словами он свернулся в клубок и заснул.
   Билл в одиночестве прошел в свою комнату, где его поджидала наполовину собранная сумка с вещами. Если быстренько все запихать, можно успеть в родительский дом до часу ночи.
   Мама ждала его, как всегда. Билл снова и снова уговаривал ее не сидеть допоздна, но она не слушалась. Вот и сегодня она, закутавшись в длинный фланелевый халат, как всегда, встретила его материнским поцелуем и объятием.
   - Дэвид! - окликнула она. - Билл пришел.
   - Дай ему поспать, ма.
   - Не говори глупостей. У нас сколько угодно времени, чтобы спать. Отец изведет меня, если я не разбужу его сейчас.
   Шаркая ногами, в кухню вошел отец, завязывая халат. Они пожали друг другу руки. Билл заметил, что пожатие отца не такое крепкое, как обычно. Кажется, он с каждым разом все больше горбится.
   Последовал установленный ритуал.
   Мама усадила их с отцом за кухонный стол, включила кофеварку, уже приготовленную, с засыпанным кофе и налитой водой, дала каждому кусок пирога - на сей раз вишневого, - и когда был готов кофе, все уселись и принялись обсуждать, "что новенького".
   Как всегда, новенького было не так уж много. Повседневная работа Билла у Фрэнси шла раз навсегда заведенным порядком, и один день почти в точности походил на другой. Время от времени он мог сообщить об удачном устройстве воспитанника, но, как правило, все сводилось к обычной работе. Что касается мамы и папы, обоим перевалило за семьдесят. Они никогда особенно не увлекались ни гольфом, ни обществом и жили уединенно. Дважды в неделю ходили обедать - по вторникам в кафе "Лайтхаус", а по пятницам к "Мемисону". Единственным событием, которое нарушало привычный жизненный распорядок, была смерть кого-то из знакомых. У них почти всегда находилось в запасе известие о чьей-то кончине или серьезной болезни. Подробное обсуждение этого и составляло основную тему их бесед.
   Не такая уж бурная семейная жизнь, с точки зрения Билла, но они любили друг друга, им было хорошо друг с другом, они вместе смеялись и были вполне счастливы. В сущности, одно только это и имеет реальное значение.
   Вот только содержание дома становилось для них слишком обременительным. Мама изо всех сил старалась поддерживать в комнатах чистоту и порядок, но все прочее медленно и неуклонно уплывало из рук отца. Билл пытался уговорить их продать дом, купить квартиру поближе к центру, где они могли бы вести примерно такой же образ жизни, ходили бы гулять в гавань. Нет. Им ничего этого не нужно. Они всегда жили здесь, здесь и останутся, и больше не будем об этом говорить.
   Он нежно любил их, но, когда речь заходила о доме, иметь с ними дело было попросту невозможно. Хотя, с другой стороны, нельзя упрекать их за это. Мысль о продаже старого дома, в котором поселится кто-то другой, ему самому была не по душе. Дом казался островком постоянства в текучем и переменчивом мире.
   Так что, начиная с прошлого лета, Билл пару раз в месяц стал посвящать воскресенья уходу за фамильным особняком Райанов на три спальни. Почти двадцать лет, проведенных у Святого Франциска, сделали его умелым мастеровым. И он почти справился, рассчитывая к лету свести ремонтные работы к одному разу в месяц.
   - По-моему, я сыт по горло, - признался Билл, отваливаясь от стола.
   - Ты даже пирог не доел.
   - Не могу, ма, - отказался он, похлопывая по расплывающимся бокам. Он уже набрал больше веса, чем хотелось Маме не втолкуешь, что мужчина, переваливший за сорок, не нуждается в вишневых пирогах в час ночи.
   Пожелав родителям приятного сна, он направился в спальню в дальнем конце дома, которая с детства принадлежала ему. Не потрудившись переодеться, нырнул в спящую старую кровать, устраиваясь, как натруженная нога в удобном разношенном шлепанце.
   Билл проснулся, закашлялся, чувствуя, как щиплет в глазах и в носу. Либо приступ аллергии, либо~ Дым! Что-то горит! И тут услышал приближающуюся сирену.
   Пожар!
   Он вскочил с кровати и включил лампу. Света не было. Он схватил фонарик, который с мальчишеских лет всегда держал в тумбочке, и тот загорелся, но слабо. Билл побрел в белом дыму, который слоями стоял в комнате и сворачивался в клубы позади него. Дверь спальни была закрыта. Дым пробивался по краям.
   Дом в огне. Мама! Папа!
   Билл схватился за ручку двери. Она оказалась горячей - огненно горячей, - но он, превозмогая боль, повернул ее. Волна жара из коридора отбросила его назад, а вихрь дыма и пламени с ревом ворвался в спальню. Он метнулся к окну, распахнул его и выскочил наружу.
   Холодный свежий воздух. Он глотнул его. Перекатился на спину и взглянул на дом. Пламя выбивалось из окна его спальни с оглушительным ревом, словно кто-то открыл дверцу топки.
   И тогда ужасная мысль пронзила его, заставила вскочить на ноги. Что в остальной части дома? Что происходит в другом конце, там, где спальни родителей?
   Господи Иисусе, о, пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке!
   Он побежал направо, к парадному входу, и заледенел, завернув за угол.
   Дом был сплошной массой огня. Пламя пылало в окнах, лизало стены, летело в небо из дыр в крыше.
   Боже милосердный, нет!
   Билл помчался вперед, туда, где пожарные разворачивали шланги.
   - Мои родители! Райаны! Вы их вытащили?
   Пожарник повернулся к нему. Лицо его было мрачным в пляшущем желтом свете.
   - Мы только приехали. Вы действительно думаете, что там кто-то есть?
   - Если вы здесь не видели мужчину и женщину лет семидесяти, значит да, они точно там!
   Пожарник перевел взгляд на огонь, потом снова на Билла. Этим взглядом все было сказано.
   С хриплым воплем Билл кинулся к входной двери. Пожарник схватил его за руку, но он вырвался. Он должен вытащить их оттуда! Когда он подбегал к дому, его стали обдавать волны жара. Он много раз видел горящие дома в телевизионных новостях, но фильмы и видеозаписи никогда не передавали подлинной ярости разгулявшегося огня. Ему казалось, что кожа трещит и пузырится от ожогов, что глаза закипают в глазницах. Он прикрыл лицо руками и бросился вперед, надеясь, что волосы не загорятся.
   На крыльце схватился за медную ручку, но дрогнул и бросил ее. Раскаленная. Горячее, чем ручка в спальне. Слишком горячая, чтобы взяться. А потом разразился проклятиями, сообразив, что не важно, горячая она или нет - дверь заперта.
   Он побежал вокруг дома к спальням родителей. Пламя с грохотом беспрепятственно рвалось из окон. И все-таки изнутри, сквозь этот грохот и рев он, кажется, услышал~ ~крик.
   Он повернулся к пожарным и закричал сам.
   - Здесь! - Он показывал на два окна их спальни. - Они здесь!
   Билл пригнулся, когда пожарные включили насос и направили мощную струю прямо в эти окна.
   И снова услышал крик. Крики. Теперь два голоса, стонущие в агонии. Там его мать и отец горят заживо!
   Пожарник, которого он встретил первым, подбежал к нему и потянул назад.
   - Уходите отсюда! Вас убьет!
   Билл оттолкнул его.
   - Вы должны мне помочь вытащить их оттуда!
   Пожарник схватил Билла за плечи и повернул его лицом к огню.
   - Смотрите, какое пламя! Как следует посмотрите! Там никому не остаться в живых!
   - Господи, да вы что, не слышите?
   Пожарник замер на миг, прислушиваясь. Билл следил за его мосластым лицом, когда он снял шлем и навострил уши.
   Он должен услышать! Как можно не слышать эти жуткие смертные крики? Каждый вопль пронзает Билла, словно прикосновение колючей проволоки к открытой ране!
   Пожарник покачал головой.
   - Нет. Мне очень жаль, приятель. Там нет никого живого. Ну, пошли~
   Билл снова вырвался, и тут крыша над спальней рухнула, раздался взрыв, взлетели искры и языки огня. Поток жара сшиб Билла с ног.
   Тогда он понял, что их больше нет. Он чувствовал, как грудь рвется от боли. Мама~ папа~ погибли. Должны погибнуть. Спальня превратилась в крематорий. Там никому не выжить ни одного мгновения.
   Он не мог больше сопротивляться, и пожарник оттащил его в безопасное место. Он мог только кричать в ночи от горя и яростного бессилия перед пламенем.
   Глава 15
   Почему?
   Билл в одиночестве стоял у двойной могилы под ослепительно ярким на исходе зимы небом. Беспрепятственно льющиеся лучи солнца жарко пощипывали щеки, ощутимо грели грудь и плечи, но не задевали душу. Мартовский ветер пронизывал все вокруг ледяным лезвием, посвистывая между голыми холмиками кладбища Толл-Оукс, проникал сквозь плотную ткань черных брюк и пиджака.
   Скорбящие разошлись, могильщики должны вот-вот прибыть. По традиции следовало собрать друзей дома на поминки, но дома у него нет. Дом стал грудой черных, подернутых инеем головешек.
   Почему?
   Билл отделался от всех, кто присутствовал на похоронах, чуть ли не вытолкал их с кладбища. Он выплакал слезы, выместил ярость, колотя по бесчувственным стенам кулаками, покуда они не покрылись синяками и ранами, а теперь хотел побыть с родителями наедине, в последний раз перед тем, как их скроет в себе земля.
   Каким одиноким чувствовал он себя в тот момент! Он понял, что подсознательно считал само собой разумеющимся, что родители всегда будут рядом. Умом, разумеется, знал, что оставшиеся им годы можно перечесть по пальцам, но воображал, что они будут оставлять его по одному, один за другим, умирая естественной смертью. Никогда, в самых страшных кошмарах он не предвидел возможности такой~ катастрофы. Их внезапный уход оставил зияющую пустоту в его жизни. Где теперь его дом? Он словно бы оказался на воле волн, якорь сорвало три дня назад, и точки опоры уже не найти.