Уилсон Френсис. Апостол зла

   Может быть, все действительно кончено, кончено навсегда.
   Он дозвонился до Северной Каролины, узнал номер Лизл и набрал его. Ждал долго, но никто не ответил. Раз ее нет, возможно, она нашла Сандерса и повезла домой. Он попытался добыть телефон Эверетта Сандерса, но его номер не был зарегистрирован.
   Оставалось надеяться, что там и без него все в порядке.
   Ожидая прибытия миссис Трис, он слушал доносящийся из спальни миссис Вейер голос с заметным акцентом.
   - Глен! Глен! Где мой завтрак? Я слышу запах еды! Кто-нибудь принесет мне поесть? Я есть хочу!
   Билл покачал головой и услышал, как подошел мистер Вейер и принялся терпеливо объяснять своей Магде, что она недавно позавтракала, а до ленча еще несколько часов.
   - Ты врешь! - заявила женщина. - Никто не кормил меня уже целую неделю. Я здесь с голоду умираю!
   Билл понял, что за проблемы у мистера Вейера и почему нужна круглосуточная сиделка - болезнь Альцгеймера. И мистер Вейер сразу же превратился из таинственной личности, ревностного хранителя мистических тайн, в человеческое существо, несущее тяжкую ношу.
   Но почему она называет его Глен? На почтовом ящике внизу написано имя - Гастон. Он отогнал эти мысли. Может быть, просто прозвище.
   Вскоре позвонил снизу швейцар и объявил, что приехала миссис Трис. Через несколько минут раздался стук в дверь, и Вейер открыл ее.
   Она стала старше, волосы у нее стали короче, подстриженные по моде, лицо исхудало и покрылось морщинками, но это была она.
   - Кэрол! - выдохнул Билл, как только спазм отпустил горло. - Кэрол Стивенс!
   Женщина ошеломленно смотрела на него, совершенно не узнавая.
   - Никто~ никто не называл меня так уже~
   - Кэрол, это я! Билл Райан!
   И тогда она узнала его. Он видел, как широко раскрылись ее глаза, когда прежняя память стала связываться со стоящим перед ней изменившимся человеком. Губы скривились, как будто она собиралась заплакать. Она протянула руки и бросилась к нему.
   - Билл! О Боже мой! Это действительно ты!
   И он обнял ее, прижал к себе, оторвав от пола. Он слышал, как она всхлипывает у него на плече, и чувствовал, что ему на глаза тоже наворачиваются слезы.
   Наконец он опустил ее, но она по-прежнему прижималась к нему.
   - О Господи, Билл. Я думала, что ты умер!
   - В каком-то смысле, да, - подтвердил он. "Кэрол~ как хорошо быть с ней рядом, все равно что вернуться к жизни". - Но теперь снова ожил.
   В последний раз он видел ее в шестьдесят восьмом, когда она садилась в самолет со своим свекром, Ионой Стивенсом. Это было сразу же после ужасных событий - насильственной смерти Джима, загадочных убийств в особняке Хенли, безумных утверждений о том, что ее тогда еще нерожденное дитя будет антихристом.
   Ее дитя! Когда он в последний раз видел Кэрол, она была беременна.
   По спине Билла медленно поползли ледяные мурашки. Вейер сказал, что женщина, которая придет нынче утром, может быть, даст ответ на вопросы Билла о том, что случилось с Дэнни, и о том, что происходит с Лизл. Ребенок Кэрол должен был родиться в шестьдесят восьмом, значит, сейчас ему приблизительно~
   ~столько же, сколько Рафу.
   Он сделал шаг назад, посмотрел на нее, потом на Вейера, потом снова перевел взгляд на Кэрол.
   - Ты~ она~ мать Рафа?
   - Кто такой Раф? - спросила Кэрол.
   - По-моему, мы нашли вашего сына, миссис Трис, - объявил мистер Вейер.
   - Джимми? - сказала она, впиваясь пальцами в руку Билла. - Вы нашли Джимми?
   Джимми. Она назвала мальчика в честь своего покойного мужа, старого друга Билла, Джима Стивенса. Билл описал Рафа, и она медленно кивнула.
   - Похоже, что это он.
   Порывшись в сумочке, вытащила потрепанную фотографию и протянула Биллу. Колени его подогнулись, когда он взглянул на хрупкого, смуглого, симпатичного подростка, больше похожего на Сару, чем на Рафа.
   - Это он, - хрипло шепнул Билл.
   - Что он сделал? - тихо спросила Кэрол.
   Билл едва мог стоять, не то что говорить. Все еще крепко держа в руках фото, он попятился и нашел, куда сесть. Раф - сын Кэрол? Но Вейер сказал, что Раф какой-то бессмертный злой дух, настоящее имя которого - Расалом.
   - Пусть лучше мне кто-нибудь все объяснит, - попросил он.
   Вейер закрыл дверь, оставив сиделку в спальне жены, и они вчетвером уселись в гостиной. Кэрол познакомили с Ренни. Билл заметил, что детектив озадачен не меньше его самого.
   - Прошлой ночью я рассказал вам о Расаломе, - начал Вейер. - Он был убит - по крайней мере, тогда так казалось, - в сорок первом году, в местечке под названием Кип в Трансильванских Альпах.
   - Кто его убил? - спросил Ренни. С точки зрения Билла, совершенно естественный вопрос, который и должен интересовать копа.
   - Я, - сказал Вейер. - И тогда сила, которой я долго служил, отпустила меня, и я решил, что все наконец кончено. За последние несколько десятилетий мне удалось по кусочкам собрать воедино картину последующих событий. Получается, что в момент смерти Расалома доктор Родерик Хенли успешно вырастил здесь, в Нью-Йорке, свой собственный клон. По неизвестным причинам, может быть, из-за каких-то уникальных особенностей этого клона, Расалом получил возможность вселиться в тело младенца, который впоследствии стал Джеймсом Стивенсом. Имя это, словно нож, пронзило Билла.
   - Стало быть, это правда? - сказал Билл, глядя на Кэрол. - Вся эта болтовня, что Джим - клон, правда?
   Кэрол кивнула.
   - Да. Правда.
   - Но Расалом не мог управлять телом клона, - продолжал Вейер. - Он мог использовать его как сосуд для хранения своей жизненной силы, и ничего больше. Он угодил в западню, оказавшись бессильным пленником тела Джима Стивенса - до тех пор, пока Джим не станет отцом ребенка. Когда это произошло, он, в самый момент зачатия, обрел новую жизнь.
   - Вся эта болтовня об антихристе, - пробормотал Билл, вспоминая жуткую смерть Джима и преследование Кэрол, которое начали "избранные".
   Кэрол беспомощно, почти извиняясь, пожала плечами.
   - В сущности, я никогда не верила ничему, что говорила о моем ребенке тетушка Грейс и вместе с ней все эти жуткие люди. Поэтому и сбежала с Ионой в Арканзас, где родился Джимми. Первые несколько месяцев он был совершенно нормальным младенцем, но скоро я стала подозревать, что с ним происходит нечто странное, нечто~ зловещее. Я объясняла эти подозрения всем тем кошмаром, который пережила, когда носила его, всеми чудовищными вещами, которые про него говорили, предрекая, что он будет антихристом, и прочее в том же духе. Но через какое-то время поняла - Джимми, без всяких сомнений, не нормальный ребенок. Физически он рос и развивался нормально, но умственно и морально не походил ни на одного ребенка в мире.
   Она умолкла, и Билл заметил, что ее бьет дрожь.
   - А именно? - уточнил он.
   Неотрывно глядя в потолок, в угол, она коротко поведала о пятнадцати годах, прожитых рядом с ребенком, который в действительности никогда не был ребенком и никогда не нуждался в родителях.
   - В конце концов, в пятнадцать лет он ушел от меня. После его ухода я раздала оставшийся капитал благотворительным заведениям - мне не нужны были эти деньги - и вернулась в Нью-Йорк. Встретила одного человека, мы поженились. Вот так я~ устроилась. Мистер Вейер связался со мной несколько лет назад. Мы встретились и поговорили о Джимми. Не знаю, верю ли я, что Джимми - тот самый Расалом, о котором он толкует, но и не скажу, что не верю. Это объясняет многие ужасы, происходившие с момента его зачатия. Она посмотрела на Ренни, потом на Билла. - А вам что он сделал?
   Билл рассказал Кэрол о Саре и о том, что она сотворила с Дэнни пять лет назад, рассказал ей о Рафе и о том, как он исковеркал Лизл, и о том, что они сделали с Эвом.
   - Только мистер Вейер не думает, что они были его настоящей мишенью, заключил он. - Он полагает, что Раф, или кто бы он ни был, вредит мне. Может ли это быть?
   Кэрол кивнула.
   - Он ненавидит тебя.
   Билл на миг потерял дар речи.
   - Меня? Что ж я мог ему сделать?
   - Ты едва не убил его.
   Билл, замерев, слушал, а она говорила, напомнив ему о своей неудачной попытке соблазнить его тогда, в особняке Хенли, и о том, чем закончилась эта попытка, когда она чуть не выкинула ребенка, не зная, что носит его.
   - Он тогда мог погибнуть, - объяснила она, - и винит в этом тебя, Билл.
   - Меня? Но я не имею к этому~
   - Вы имеете к этому самое прямое отношение, - заявил Вейер. - Миссис Трис рассказывала мне о том случае. Мне ясно, что Расалом руководил ею из чрева, толкнув на такую несвойственную ей попытку. И именно то, что вы не уступили, сдержали обет - не важно, что Бога, которому вы его дали, не существует, - предпочли следовать тем путем, который избрали для себя в жизни, к той цели, которую считали верной, довело дело до выкидыша. - Он печально покачал головой. - Какая жестокая ирония судьбы, что вы сами вовремя доставили ее в больницу, чтобы спасти ребенка. Ибо этот самый ребенок вернулся, чтобы разбить вашу жизнь.
   Разум Билла восстал против того, что он слышал.
   - Он сотворил это с Дэнни из-за того, что я отказался от Кэрол? И привязался к Лизл по той же причине?
   - Я убежден также, что это он наслал огонь на дом ваших родителей, сказал Вейер. - Не случайно они погибли в тот самый день, что и ваш друг Джим Стивенс. Он послал вам предупреждение. Вы все время были его подлинной целью, отец Райан. Вы угрожали ему, а он ничего не прощает.
   - Они ведь ни в чем не повинны!
   - Но пригодились Расалому. Подумайте: вы уже дали обет бедности, безбрачия и послушания. Он не мог разорить вас или убить вашу жену и детей и избрал иную линию атаки.
   - Почему же он просто не уничтожил меня?
   - Это было бы слишком быстро. Он не может довольствоваться этим. Даже из физической боли он извлекает лишь малую долю того, что дают ему муки душевные, страх, ненависть, неуверенность в себе. Он задался целью уничтожить вас изнутри. И с этой целью лишил вас системы жизнеобеспечения семьи, друзей, свободы, религиозного ордена, Бога, даже подлинной вашей личности. Он хотел, чтобы вы усомнились в себе, усомнились в достоинстве своей жизни, в том, что ее следует продолжать и что она еще когда-нибудь принесет пользу. Он разрушил все, что придавало смысл вашему существованию, что сделало вас тем, кто вы есть, надеясь, что вы откажетесь от своих ценностей и утонете в сомнениях, в нищете, в жалости к самому себе. Он надеялся, что потом вы совершите последний акт отчаяния - самоубийство. Он почти преуспел в этом пять лет назад, но вы устояли. И вот он вернулся, чтобы завершить свое дело.
   Билл безмолвно сидел в полном шоке.
   - Зачем ему тратить на меня время? Если он так силен, если собрался превратить мир в мерзкую выгребную яму, зачем тратить на меня столько сил?
   - Во-первых, это доставляет ему огромное удовольствие. И на свой дьявольский лад доказывает, что он старается сдерживаться, сражаясь с вами. Мне кажется, он должен уважать вашу стойкость и силу. Он может вас даже побаиваться. Но истинная причина, по которой он тратит время, пытаясь сгубить вашу жизнь, состоит в том, что он покуда боится себя обнаружить. Тянет время, накапливает силы, забавляется и набирает мощь.
   - Когда он рос, то все боялся какого-то рыжего человека, - вспомнила Кэрол. - Но так и не встретил его. Кто это был?
   Вейер вздохнул.
   - Я.
   Все уставились на старика. Наконец у Ренни с языка слетело то, что было у Билла на уме.
   - Вы что, шутите?
   - Не тот, кем я стал сейчас, - быстро поправился Вейер, - но тот, кем я некогда был. Я - тот рыжий, которого страшится Расалом. Он все еще думает, что я - молодой, полный сил человек, вооруженный всей мощью противоборствующей силы, - жду, когда он выйдет на свет, чтобы обрушить на него эту мощь.
   - Значит, - сказал Билл, - вы были последним, кто восстал против него? А до вас?
   - Никого.
   - Вы говорили, что все это тянется много веков?
   Вейер кивнул.
   - Стало быть, вы~ - Билл никак не мог осознать это и сейчас не желал даже пробовать. - Но кто же теперь представляет другую силу?
   Вейер угас.
   - Никто. Когда показалось, что Расалом мертв, что битва выиграна, другая сила покинула эту сферу. А я начал стареть, как все~ с каждым годом. Так что теперь на земле нет никого, кто мог бы с ним побороться.
   Билл вдруг испугался - за весь мир, но особенно за Лизл.
   - Я должен вернуться, - сказал он и встал.
   - Ты что, серьезно? - спросила Кэрол.
   Билл ощутил, как охвативший его страх свивается в клубы убийственной ярости, вскипающие в нем, словно смерч.
   - Он убил моих родителей, замучил Дэнни Гордона и Бог весть что еще. Не могу же я тут сидеть, когда он делает, что пожелает, с людьми, которых я там оставил.
   И Ренни поднялся на ноги.
   - Я с тобой. У меня с этой мразью свои счеты не кончены.
   - Я тоже хочу поехать, - сказала Кэрол. - Может, сумею его как-нибудь вразумить.
   - Ты действительно в это веришь?
   - Нет, - выговорила она трясущимися губами. - Но чувствую, что должна попробовать.
   - Наверно, я тоже поеду, - сказал мистер Вейер.
   - Надо ли вам, хватит ли у вас сил?
   Вейер устремил свои голубые глаза на Билла, и тот ощутил на себе всю силу этого взгляда.
   - Вы его не остановите, но, может быть, сможете досадить ему, встать у него на пути. По-моему, вы - именно тот человек, который это сможет. Это будет совсем маленькая победа, не имеющая особого смысла в историческом масштабе, но я хочу ее видеть. Я, конечно, останусь в тени. Ни при каких обстоятельствах он не должен узнать о моем присутствии. Ясно? - Все переглянулись один за другим.
   - Если он увидит меня в таком состоянии, то поймет, что больше ничто не мешает ему превратить мир в живой ад - буквально.
   Пока мистер Вейер ходил отдавать сиделке инструкции об уходе за больной во время его отсутствия, Билл принялся обзванивать авиакомпании, выясняя расписание самолетов. Его охватило страстное стремление поскорее вернуться назад в Пендлтон.
   Глава 30
   Северная Каролина
   Эв погиб.
   То, что от него осталось, вытащили из-под грузовика, уложили на носилки и увезли в ближайшую больницу. Лизл смутно помнит, как ее вели и усаживали на заднее сиденье машины полиции штата, которая потом последовала за "скорой" с визжащей сиреной. И до этого, и по пути, и во время ожидания в приемном покое больницы она отвечала на бесконечные вопросы, но теперь не припоминает ни вопросов, ни своих ответов. Вспоминается только, как вышел дежурный врач и объявил то, что и так было всем известно: Эверетт Сандерс погиб в дорожной катастрофе.
   Она приготовилась услышать эту новость, так что, услышав, смогла сохранить спокойствие. Они хотели оставить ее у себя под присмотром, утверждая, что у нее явный шок, но Лизл твердо настаивала - она в полном порядке. В конце концов, ее отвезли обратно на стоянку грузовиков, где оставался ее автомобиль. Она умчалась, доехала до ближайшей зоны отдыха, затормозила в пустом уголке парковки, и нервы ее сдали вконец.
   А потом, когда уже не стало сил плакать, когда грудь и живот свело от рыданий до невозможности, Лизл села и слепо уставилась в ветровое стекло. Она таращила глаза изо всех сил, ибо каждый раз, закрывая их, видела печальное, убитое, обвиняющее лицо Эва в тот момент, когда его накрывал грузовик.
   Никогда в жизни, даже погрузившись в бездну после развода с Брайаном, она не чувствовала Себя так глубоко несчастной, так бесконечно ничтожной. "Это я во всем виновата".
   Нет~ не во всем виновата она одна. Раф виноват тоже. Раф сыграл главную роль в гибели Эва. Лизл знает, что ее это ничуть не оправдывает, но Раф более чем заслуживает того, чтобы разделить ее вину. Он стер файлы в компьютере Эва, нанес, возможно, последний удар, толкнувший его в фатальное путешествие по скоростному шоссе. Раф должен знать, что причастен к смерти человека.
   Лизл потянулась к ключу зажигания. Руки ее были слабыми, свинцовыми, словно чужими. Ей приходилось сосредоточиваться на каждом движении. Она включила мотор и направилась в Пендлтон.
   Необычайно яркое утреннее солнце било в глаза. Движение на дорогах субботним утром было невелико, однако она держалась в правом ряду, не доверяя своим ослабевшим рефлексам, не решаясь прибавить скорость. К тому времени, как она въехала в Пендлтон, солнце скрылось за низко нависшей грядой облаков. Город уже просыпался и оживал, но в комплексе Парквью еще было тихо. Лизл подъехала к дому Рафа и не стала медлить - пошла прямо к парадной двери и ударила в сверкающую металлическую створку. В доме стояла тишина. Она вытащила свой ключ и отперла дверь.
   - Раф? - Она вошла внутрь. - Раф? - Лизл остановилась на пороге гостиной и в ошеломлении раскрыла глаза.
   Комната была пустой. Абсолютно голой. Мебель, картины, даже ковры все исчезло. Что происходит?
   - Раф!
   Она бежала из комнаты в комнату, и стук каблучков по деревянному полу эхом отдавался в пустых помещениях. Везде то же самое. Все следы пребывания Рафа полностью стерты.
   Кроме кухни.
   На кухонном столе что-то лежало. Лизл метнулась туда и увидела клочок бумаги и~ лабораторную пробирку. Она схватила ее, поднесла открытый конец к носу - остатки слабого запаха этанола. Она узнала эту пробирку. В последний раз она видела ее в своей руке, только что опрокинувшей содержимое в апельсиновый сок Эва.
   Другой рукой она взяла листок и посмотрела на него. Цифры и коды, написанные рукой Рафа, - коды доступа к компьютерным файлам.
   Коды Эва.
   Ослабевшая, потерявшая дар речи, чувствуя себя погибшей и отчаянно одинокой, Лизл медленно шла по кругу, заглядывая в пустые комнаты особняка.
   Исчез. Раф собрал вещи и улетучился. Ни слова прощания, ни объяснительной записки. Просто исчез. Не оставил даже подлого оскорбительного упрека в том, что она, мол, не желает жить по его правилам - даже это было бы лучше столь полного пренебрежения. Теперь ей известно, каковы его правила, и она в самом деле не желает по ним жить.
   Но пробирка и коды добили ее. Забрать все и оставить ей это - какой жестокий расчет. Жестокий и великолепный. Суровое свидетельство совершенного ею, напоминание о реальности происшедшего.
   Она посмотрела на них, потом закрыла глаза.
   Через сомкнутые веки на нее глянуло лицо Эва.
   С рыданием она схватила висящую на шее раковину каури, дернула, разорвав золотую цепочку. Швырнула медальон через всю комнату и покинула дом Рафа.
   Лизл поехала к Уиллу, но там все было так же, как во время прошлого ее посещения, рано утром - пусто. По крайней мере, хоть мебель стояла на месте. Где же Уилл? Не похоже, чтоб он возвращался за время ее отсутствия.
   Ее вдруг поразила страшная мысль: что, если он тоже во всем этом замешан?
   Нет, это совсем сумасшедшая, параноидальная идея. У Рафа, конечно, какие-то жуткие замыслы, но Уилл тут ни при чем, Лизл уверена в этом. Только где он?
   Она сдалась и направилась домой. По пути начался дождь.
   Входя в квартиру, она на секундочку понадеялась, что Раф тут и поджидает ее. Нет, и здесь было пусто.
   Пусто~ совсем как в душе, как во всей ее жизни. Никогда не была она так одинока, так отрезана от всего мира. Если бы только нашелся кто-то, с кем можно поговорить, кому можно все рассказать. Но здесь у нее никогда не было ни единого по-настоящему близкого друга, а связавшись с Рафом, она отдалилась и от немногих, кому можно было бы позвонить. Родители~ Боже, она не в состоянии говорить с ними о самых простых вещах, не то что обсуждать такое. Уилл был единственным, и тот исчез.
   Она побрела в спальню, упала на смятые простыни. Спать. Это поможет. Несколько часов передышки от горя, вины, одиночества. Потом можно браться за дело.
   Но что ей делать? Идти на математический факультет? После всего, что она натворила? Вернуться к привычному распорядку, ни о чем больше не беспокоясь, раз Эв уже не стоит поперек дороги? Разве это возможно?
   Лизл села на краешке неубранной постели и попыталась представить свое будущее. И не увидела ничего. Словно ослепла. В неожиданном приступе паники она полезла в столик за ресторилом.
   "Спать! Я должна поспать!"
   Но как заснуть, если каждый раз, закрывая глаза, она видит оглядывающегося Эва.
   Лизл унесла пузырек в ванную, проглотила две капсулы - двойную дозу, но она точно знала, что это ей необходимо. Посмотрела на себя в зеркало пустое перекошенное лицо, виноватые глаза.
   "Ты, ничтожный кусок дерьма".
   Снова залившись слезами, она высыпала на ладонь еще десяток капсул и запила их водой, потом еще десяток, еще, пока пузырек не опустел. Он был почти полный - штук, наверно, девяносто. Она бросила баночку в раковину и пошла в постель, ждать, когда придет сон и покой, вечный покой. Так все и решится. И больше не будет ни вины, ни боли.
   Она лежала на спине, слушала шум дождя за окном. Смотрела в потолок, стараясь сосредоточиться на трещине, не закрывать глаза, чтобы не видеть последний момент жизни Эва.
   Наконец стала наваливаться сонливость, веки отяжелели и сомкнулись. Безмолвная, безликая тьма поднялась вокруг, омыла ее теплой водой, и Лизл бросилась в ее объятия.
   Покой.
   Ей показалось, что она слышит шум в комнате. Попыталась открыть глаза, но едва смогла поднять веки. Кто-то стоял над ней. Похожий на Рафа. Вроде бы улыбался, но она уже не отвечала. Она уже плыла, уносясь вместе с потоком вниз~
   ~вниз по течению~
   Как только самолет приземлился, Билл кинулся к телефону. Набрал номер Лизл. Нет ответа. Он побежал на стоянку и подогнал свою "импалу" назад к терминалу, подобрав Кэрол, Ренни и мистера Вейера.
   - Надо сначала заглянуть к Лизл, - сказал он.
   Доехал до Бруксайд-Гарденс, оставил троих пассажиров в машине.
   - Я на одну минутку.
   Под дождем он добежал до дверей, постучал, не дождался ответа, тронул ручку. Дверь оказалась не заперта. Билл вошел, окликая ее по имени. Не хотелось пугать ее, но у него было такое ощущение~
   Он нашел ее раскинувшейся поперек кровати. Казалось, она мертва. Билл метнулся к ней, приложил руку к горлу - еще теплое, и пульс бьется. Но она едва дышит. Он потряс ее, но не смог разбудить. Побежал в ванную, чтобы набрать воды и плеснуть на нее, и обнаружил в раковине пустую бутылочку из-под таблеток. На этикетке написано: "Ресторил 30 мг - одну капсулу перед сном".
   Сердце его разрывалось. Она так тяжко переживала. Должно быть, не отыскала Эва и вернулась сюда в полном отчаянии. Должно быть, решила, что ее друг Уилл тоже бросил ее.
   "Если бы я остался~"
   Но на это сейчас времени нет. Надо оказывать помощь. Билл заспешил к телефону вызывать "скорую". Ей было бы крайне неприятно попасть в больницу, где работает ее бывший муж, но выбора не остается.
   Гудка в трубке не было. Он застучал по рычажку - молчание.
   Проклиная все телефоны на свете, Билл побежал к входной двери и замахал сидевшим в машине, зовя на подмогу. Под дождь выскочил Ренни, понесся к дому, а Билл вернулся в спальню. И замер на пороге. У кровати стоял человек.
   Раф.
   - Ты, ублюдок! - выкрикнул Билл, шагая вперед. - Что ты с ней сделал?
   Раф холодно смотрел на него. Больше никакого притворства, никаких попыток скрыть ледяную злобу в темных глазах.
   "Он действительно ненавидит меня!"
   - Как я уже сообщал вам вчера, отец Райан, я ничего не делал. Лизл сделала все сама. Я просто предложил ей~ - он улыбнулся, - несколько вариантов на выбор.
   - Мне все известно о твоих "вариантах", - оборвал его Билл, - и я хотел бы предложить тебе несколько своих собственных, но сейчас мне надо немедленно везти ее в больницу.
   Билл двинулся мимо Рафа к кровати, а тот оттолкнул его. Он был намного меньше и легче Билла, сложения почти хрупкого, но Билл даже крякнул от боли, когда сокрушительный удар в грудь швырнул и ударил его об стену. Он рухнул на пол, хватая ртом воздух.
   - Ничего с ней не будет, - равнодушно объявил Раф. Она выпила слишком мало, чтобы покончить с собой. - Он с отвращением тряхнул головой. - Даже этого не могла сделать как следует.
   Билл поднялся на колени, готовый броситься на Рафа, в этот момент влетел Ренни.
   - Эй, что тут происходит? Что с ней стряслось? И кто этот парень?
   - Раф Лосмара, тот самый, про которого я тебе рассказывал.
   Брови Ренни неудержимо поползли вверх.
   - Ну да? Тот самый, что вроде бы перебежал нам дорогу пять лет назад?
   Билл отметил, как на лице Рафа промелькнуло вопросительное выражение. В его памяти всплыли предостережения Вейера. Он хотел предупредить Ренни, чтоб тот не сболтнул лишнего, но Ренни, подбоченившись, кружил вокруг Рафа, разглядывая его.
   - Да, хотел бы я видеть, как он умудрился все это провернуть, протянул Ренни и оглянулся на Билла. - И вот этого самого парня нам надо бояться?
   Билл глянул на Рафа, чтобы подметить его реакцию. И, не веря своим глазам, увидел, как усики над злорадно ухмыляющимся ртом тают, волоски падают, летят на пол, словно крошечные иголки хвои с осыпающейся елки. Черты его лица смягчились, преобразились сами собой так, что через несколько секунд Билл смотрел в лицо Сары Лом. Лицо это заулыбалось и заворковало Сариным голосом:
   - Ты ведь на самом деле меня не боишься, правда, Дэнни?
   Билл не мог пошевельнуться. Все разом вернулось - весь ужас, все горе, все сомнения, вся вина. Он бессилен перед этим созданием.
   Потом позади него раздался голос. Голос Кэрол.
   - О, Джимми! Неужели это ты?
   Нежные черты Сары затвердели, перекосились от злобы, и это перекошенное лицо обратилось к Биллу.
   - Она? Это ты ее сюда привез? Как ты узнал?
   Мозг Билла вновь лихорадочно заработал. Он должен доставить бедную, накачавшуюся сверх всякой меры снотворным Лизл в больницу - срочно! Но сейчас надо быть чрезвычайно осторожным. Он чувствовал, как присутствующее в этой комнате чистое зло, одновременно с ледяной тошнотой в глубинах его собственной души, растет, крепнет, как будто один за другим спадают слои защитной оболочки, выпуская его на свободу. С каждой истекшей минутой история мистера Вейера становилась все более и более правдоподобной.