Страница:
– Получается, 7.8133, – подсчитал Карлсен.
– Хорошо. Теперь давайте посмотрим показатель мурены, что был пару минут назад. – Он снова поиграл клавишами и протянул бумагу Карлсену, даже на нее не взглянув. Карлсен вслух произнес цифру:
– 7.813. Невероятно! Получается, мурена, поглотила жизненное поле этого… Боже… – Осмыслив это, он почувствовал, как кольнуло затылок. Он уставился на Фалладу, стоящего с довольной улыбкой.
– Точное – подытожил Фаллада. – Мурена – вампир.
Карлсен так разволновался, что едва мог связно излагать мысли.
– Это невероятно. Но сколько такое длится? То есть, сколько еще ее поле будет находиться на такой высоте? И откуда вы знаете, что она в самом деле поглотила жизненное поле осьминога? Может, это просто эйфория насыщения? Я имею в виду, от нее и жизненность взметнулась вверх.
– Вначале и я так думал. Пока не увидел цифры. Это повторяется неизменно. Жизненная сила агрессора на некоторое время возрастает ровно на столько, сколько он берет от жертвы. – Фаллада заглянул в свой стакан и обнаружил, что там не осталось ничего, кроме тающих кусочков льда. – Думаю, мы заслуживаем еще по одному, – сказал он и прошел обратно в кабинет.
– И это применимо ко всем живым существам? Или только к хищникам наподобие мурены? Может статься, мы все – вампиры?
Фаллада хохотнул.
– Начать вам подробно излагать результаты моих исследований – уйдут часы. Взгляните вот. – Фаллада отпер выдвижной металлический ящик и вынул оттуда увесистую книгу, на поверку оказавшуюся рукописью в переплете «Анатомия и патология вампиризма», Ганс В. Фаллада, ФРС. – Перед вами – результат пяти лет исследований. Еще виски?
Карлсен с благодарностью принял стакан и, усевшись в кресло, начал перелистывать страницы рукописи.
– Да это же материал для Нобелевской премии!
– Не спорю, – пожал плечами Фаллада. – Я понял это, когда шесть лет назад вышел на явление вампиризма. И в сущности, дорогой мой Карлсен, – чего скромничать – это одно из важнейших открытий в биологии, которое ставит меня на одну ступень с Ньютоном и Дарвином. Ваше здоровье!
– За ваше открытие, – добавил Карлсен, поднимая стакан.
– Благодарю. Так что сами видите, почему я так заинтересовался вашим открытием этих самых космических вампиров. Оно логически вытекает из моей теории о наличии определенных существ, способных выпивать у своих сородичей всю кровь до последней капли – точнее, жизненные силы. Я убежден, что именно в этом суть старинных легенд о вампирах – Дракуле и иже с ним. Вы, должно быть, обращали внимание, что некоторые люди словно вытягивают из тебя жизненную энергию – обычно какие-нибудь меланхолики, нытики. Их тоже можно отнести к вампирам.
– И это что, относится ко всем существам? Мы все – вампиры?
– Ага, вот он, самый замечательный из всех вопросов! Вы видели кроликов? Видели, как резонируют их жизненные поля? Это потому, что у этих кроликов сексуальная привязанность. В таких случаях одно жизненное поле может, по сути, усиливать другое. Вместе с тем, мои исследования показывают, что и в межполовых отношениях присутствует значительный элемент вампиризма. Я впервые это заподозрил, когда занимался делом Джошуа Пайка, брэдфордского садиста. Помните, некоторые газеты так и звали его – вампир? Так вот, это была правда в буквальном смысле. Он пил кровь и поедал отдельные органы у своих жертв. Я изучал его в тюрьме, И он рассказывал, что каннибальские эти пиршества ввергали его в экстаз на долгие часы. Выслушивая эти рассказы, я измерял у него показатель лямбда – верите, он увеличивался более чем вдвое!
– А взять тех же каннибалов… – Карлсен так разволновался, что нечаянно капнул на книгу виски; вытер страницу рукавом. – В их племенах из века в век считалось, что съесть врага – значит, усвоить его качества: храбрость и так далее.
– Совершенно верно. Так вот, это пример того, что я называю негативным вампиризмом. Его цель – полное уничтожение жертвы. Но существует еще и позитивный вампиризм – скажем, в половых отношениях. Пытаясь завладеть женщиной, мужчина тянется к ней своей психической силой, стараясь поймать ее благосклонность. Но такую же точно силу, как вам известно, могут нагнетать и женщины! – Фаллада рассмеялся. – Вон, лаборантка у меня – просто идеальный субъект. Мужчин буквально пожирает. И вины ее в этом нет. В целом, девчонка просто прелесть – бескорыстная, помощница великолепная. Но отдельных парней просто магнитит: клеятся к ней, как мухи к липкой ленте. Ее показатель «лямбда» внесен сюда, – он кивнул на рукопись. – По нему видно, что она – вампирша. Но такой вот сексуальный вампиризм не обязательно деструктивен. Помните старый анекдот об идеальном браке садиста и мазохистки? Прямо-таки в точку…
Раздался звонок телемонитора. Звонил ассистент, которого сегодня Олоф уже видел.
– Тело доставлено, сэр. Начинать тест?
– Нет-нет. Я сейчас иду. – Фаллада повернулся к Карлсену. – Теперь вы увидите мои методы в действии.
В коридоре они посторонились, уступая дорогу двоим санитарам, катящим тележку. Они, проходя, поздоровались с Фалладой. В «Лаборатории С» ассистент Грей изучал через лупу лицо мертвой девушки. На высоком стуле сидел лысый человек средних лет, вольготно оперевшись локтями на стоящую сзади скамью. Завидев Фалладу, он встал.
– Сержант Диксон из Криминал-лаборатории. Капитан Карлсен. Какими судьбами у нас, сержант?
– У меня сообщение от комиссара, сэр. Он говорит, можно не упираться. Нам, в общем-то, удалось установить, кто это сделал. – Он кивком указал на тело.
– Как?
– Удалось снять с горла отпечатки пальцев. Карлсен посмотрел на девушку. Лицо у нее было распухшим, в синяках; на горле – кровоподтеки от душивших пальцев. Из-под сбившейся простыни виден был синий нейлоновый халат.
– Какой-нибудь рецидивист? – поинтересовался Фаллада.
– Нет, сэр. Тот самый парень, Клэппертон.
– Тот автогонщик?
– Вы о Доне Клэппертоне? – переспросил Карлсен.
– О нем, сэр.
– Он пропал в центре Лондона, во вторник вечером, – объяснил Фаллада, повернувшись к Карлсену. – Вы нашли его? – осведомился он у Диксона.
– Пока нет, сэр. Но у нас с этим быстро.
– Ну что, все-таки думаете приступать, сэр? – спросил ассистент.
– Да, безусловно. Хотя бы просто для проверки. Ну так что, – обратился он к Диксону, – когда все-таки Клэппертона видели в последний раз?
– Из дома он вышел примерно в семь, направлялся на детский праздник в «Уэмбли» – он там должен был вручать призы. На празднике он так и не появился. Двое подростков утверждают, что видели его где-то в половине восьмого в Гайд-парке, с женщиной
– И эта женщина была им убита через восемь часов в Путни? – с сомнением спросил Фаллада.
– Похоже на то, сэр. Может, на него что-то нашло. Носило без памяти, час за часом…
– В котором часу ваш космический вампир бежал из ИКИ? – спросил Фаллада у Карлсена.
– Часов, наверное, в семь. Вы думаете… Фаллада предостерегающе поднял руку.
– То, что думаю, я сообщу, когда осмотрим тело. – Он обратился к Грею: Я хочу показать капитану Карлсену, как мы тестируем на негативную жизненную энергетику. Давай-ка наведем аппарат вот на этого.
– Я, пожалуй, пойду, сэр, – Сказал Диксон. – Комиссар передал, что будет у себя до семи.
– Благодарю, сержант. Я сообщу ему результаты. Труп мужчины по-прежнему лежал на тележке у двери, теперь уже накрытый простыней. Тележку перекатили в другой конец лаборатории; Карлсен помогал, подталкивая сзади. – Вон в ту дверь, – указал Грей.
Они вошли в небольшую каморку, где стояла лишь одна скамья, над которой была подвешена машина, с виду чем-то напоминающая рентген. Карлсен помог ассистенту перегрузить тело на скамью. Стянув простыню, Грей бросил труп на тележку. Кожа у человека была желтой и пористой. На шее четко виднелся глубокий след от веревки. Один глаз был полуоткрыт; Грей закрыл его небрежным движением.
На стене возле скамьи крепился большой лямбдометр, на шкале были деления в миллионные доли ампера. По соседству находился телеэкран. Грей прикрепил один электрод к подбородку мужчины, другой сунул ему в рыхлую складку на ягодице. Стрелка измерителя слегка качнулась.
– Ноль-ноль четыре, – прочел Грей. – А он мертв почти уж двое суток.
Вошел Фаллада. Считав показания, он сказал Карлсену:
– Видите, этот человек тоже умер насильственной смертью.
– Да, но он сам наложил на себя руки. Его не пристукнули, не удушили.
– Может быть. А теперь вот этим аппаратом Бенца мы введем искусственное жизненное поле.
Он повернул выключатель, и из аппарата сверху полился тусклый голубой свет. Одновременно послышался набирающий высоту звук, вскоре ушедший за порог слышимости. Примерно через минуту стрелка лямбдометра плавно пошла вверх, дойдя через семь минут до отметки «10.3» – чуть ниже, чем у живого. В этом месте она задержалась.
– Выше, думаю, не поднимется, – рассудил Фаллада. Он повернул выключатель, и свет медленно угас. – Теперь пройдет около двенадцати часов, прежде, чем жизненное поле рассосется. И это несмотря на то, что во внутренностях уже началось разложение.
Грей отсоединил проводки. Переправить тело обратно на тележку ему помог Фаллада. Грей выкатил тележку и вскоре возвратился с телом девушки. Он откинул простыню, и тело подняли на скамью. Под нейлоновым халатиком на мертвой была твидовая юбка. С ноги свисали порванные колготки.
– Кто она такая? – поинтересовался Карлсен.
– Работала официанткой в шоферском круглосуточном кафе. Жила в полукилометре от работы.
Грей, не церемонясь, задрал на девушке юбку. Под ней ничего не было. Карлсен заметил, что бедра у мертвой в синяках и царапинах. Один электрод Карлсен присоединил к внутренней стороне бедра, другой – к нижней губе. Неожиданно Фаллада подался вперед; Карлсен ощутил его напряжение. Стрелка измерителя пошла вверх медленно и остановилась напротив «0.002».
– За семь часов поле упало на две тысячных миллиампера, – заметил Грей.
Фаллада потянулся к выключателю – затеплился голубой свет. Вскоре шум смолк, и наступила полная тишина. Стрелка медленно, словно на циферблате часов, дошла до «8.3». Через минуту, когда стало ясно, что выше она уже не двинется, Фаллада сказал: «Ну-ка», – и отключил аппарат. Почти сразу же стрелка лямбдометра начала падать. Фаллада с Греем переглянулись; Карлсен заметил, как по лицу Грея струится пот.
– Вы понимаете? – негромко спросил Фаллада, повернувшись к Карлсену.
– Не совсем…
– Не пройдет и десяти минут, как ее искусственное жизненное поле полностью растворится. Она его не держит.
Грей наблюдал за стрелкой.
– Мне случалось видеть поля с прободением. Но чтобы такое…
– Так что все это значит? – у Карлсена истощилось терпение.
Фаллада откашлялся.
– А значит это то, – ответил он, – что ее убийца – уж не знаю, кто он – выкачал ее жизненный потенциал настолько, что она теперь и поля не держит. Все равно что сплошь исколотая автопокрышка.
Карлсена подмывало задать еще один вопрос, но, как ни странно, он чувствовал сильное внутреннее сопротивление.
– Вы уверенье что нет иного способа «продырявить» поле?
– Мне, во всяком случае, он неизвестен, – угрюмо отозвался Фаллада.
Нависла тишина.
– Ну, так в чем дело? – подал голос Грей.
– Теперь, думаю, охота начнется вновь. – Фаллада взял Карлсена за локоть. – Пойдемте обратно ко мне в кабинет.
– Куда мне теперь? – спросил Грей.
– Возвращайся к тестам. Надо бы узнать, сильно ли пальцы давили на шею, и что именно от этого наступила смерть.
Возвратившись в кабинет, Карлсен взял недопитый стакан. Фаллада рухнул в кресло за письменным столом и нажал кнопку вызова. Раздался молодой женский голос: «Слушаю, сэр!».
– Скотленд-Ярд? Дайте мне мистера Перси Хезлтайна. – Вполоборота он повернулся к Карлсену. – Я так сразу и понял. Знаете, даже злорадство разбирает, насколько я прав.
– Так ли уж правы? Послушайте, я ведь видел, что произошло с тем юнцом Эдамсом. Она высосала из него вообще все, и он превратился в старика. Вы видели тело? – Фаллада кивнул. – Так вот, про эту девицу ничего подобного не скажешь. Она похожа на жертву обычного изнасилования. Ведь, наверно, существует и какое-то другое объяснение, почему жизненное поле у нее оказалось пробито?
Фаллада покачал головой.
– Нет. Вы никак не возьмете в толк. Начнем с того, что не ее поле. Жизненное поле содержится в какого-то рода резервуаре; вот он-то и пробит. Никто точно не знает, каков он из себя – некоторые из биологов утверждают даже, что человек, помимо материальной оболочки, имеет еще и нематериальную, и жизненное поле – свойство атомов такой оболочки, точно так же, как магнетизм – свойство атомов магнита. Представьте, допустим, мякоть апельсина. Сок у него содержится в крохотных клеточках…
Телеэкран зазвонил.
– Да? – спросил в трубку Фаллада.
– Знаете, комиссара сейчас, к сожалению, нет на месте, – послышался голос секретаря. – Он в Уандсворте… Будет примерно через полчаса.
– Прекрасно. Передайте ему через секретаря, что я через полчаса подъеду. Скажите, что это – срочно. – Он положил трубку. – О чем, бишь, я?
– Об апельсине.
– Ах, да! Понимаете, если высохшему апельсину дать помокнуть денек в воде, он восстановит свою прежнюю форму, верно? А вот если выжать из него сок, форму он уже ни за что не восстановит. Все клетки будут раздавлены. То же самое и с живым телом. Если оно умирает своей смертью, то проходит несколько дней, прежде чем жизненное поле рассасывается. Даже если – это несчастный случай или обычное убийство, то почти то же самое – клетки-то, в основном, остаются в целости. Тело – все тот же жухнущий апельсин, но все равно обезвоживание занимает несколько дней. Так вот, у этой девицы структура клеток раздавлена, как апельсин под прессом. Я не знаю обстоятельств, при которых такое может случиться. Разве что сгорела бы дотла или свалилась с крыши этого вот здания… – Фаллада на секунду умолк, допивая виски. – Или если бы ее разрезало на куски поездом.
– А поездом ей бы в самом деле разрушило структуру?
– Ну, это я пошутил. Если бы поездом, то какая тут лямбда – никто бы и браться не стал. – Фаллада подошел к бару. – Еще? Рановато, но думаю, мы заслуживаем. – Карлсен, допив, протянул стакан за добавкой. Несколько секунд оба молчали. Карлсен поймал себя на том, что хотя и принял уже двойную дозу, но в голове по-прежнему холодная трезвость.
– Скажите-ка, – обратился к нему Фаллада, – вы в самом деле поверили, что она умерла?
Карлсен покачал головой.
– Нет, не поверил. И, если честно, не хотел бы верить. – Он чувствовал, что краснеет. Ему опять пришлось делать над собой усилие, чтобы произнести это вслух. Фаллада, если и удивился, то не подал вида.
– Она была настолько привлекательна?
Желание умолчать было таким сильным, что Карлсен безмолвствовал чуть ли не минуту.
– Трудно объяснить, – выдавил он наконец.
– Может, она, по-вашему, использовала что-то вроде гипноза?
Собственная скованность, в конце концов, рассердила Карлсена. «Запинаясь, он вымолвил:
– Знаете, это… сложно… То есть, странно… трудно об этом говорить.
– Но это важно, – встрепенулся Фаллада. – Это нечто, в чем я хотел бы разобраться.
– Ладно, – Карлсен сглотнул. – Вы в школе не читали сказку о крысолове – «Дудочник из Гаммельна»?
– Нет, но легенду знаю. У меня мать родом из Гаммельна.
– Так вот, в сказке дудочник-крысолов уводит детвору за город, в горную пещеру. И все дети с охотой идут… Только один остается, хромоножка. И он описывает, как музыка, дескать, сулит… что-то насчет… Слов точно не помню, но что-то про чудесный край, где все такое новое и удивительное; прекрасный, расчудесный уголок, там на деревьях калачи, и молочные реки с кисельными берегами. – Карлсен прихлебнул виски с содовой, чувствуя в щеках и ушах сухой жар. – Вот так примерно и было.
– И что такое сулила, можете сказать?
– Н-ну… нет, не калачи, понятно. Но все равно что-то такое… Своего рода образ идеальной женщины, если угодно…
– «Twig weibliche»?
Карлсен не понял. Фаллада пояснил:
– Идея «вечной женственности» у Гете. Самая концовка «Фауста»: «Вечная женственность тянет нас к ней».
Карлсен кивнул, почувствовав странное облегчение.
– Точно. Именно так. Гете, должно быть, повстречал такую женщину. Некто, о ком мечтаешь в детстве. Смотришь на подруг своей сестры и видишь в них эдаких богинь. А взрослея, опускаешься с небес на землю и понимаешь, что женщины на самом деле совсем не такие.
– Однако мечта остается, – негромко вставил Фаллада.
– Да, мечта… Я потому и не смог поверить. Мечты же не умирают просто так.
– При этом вы должны помнить лишь одно, – Фаллада подождал, пока Карлсен пригубит виски. – Это существо не было женщиной. – Увидев, как Карлсен нетерпеливо взмахнул рукой, Фаллада поспешил продолжить: – Я хочу сказать, эти существа абсолютно чужды всему, что свойственно людям.
– Но они подобны людям, – упрямо возразил Карлсен.
– И даже не это, – не уступал Фаллада. – Вы забываете, что человеческое тело – высокоорганизованный продукт адаптации. Четверть миллиарда лет назад мы были рыбами. Мы развили руки, ноги и легкие, чтобы передвигаться по суше. Шансы, что и эти существа из другой галактики развивались аналогичным способом, мизерны.
– Если только на их планете условия не были такими же, как и у нас.
– Возможно, но маловероятно. У нас теперь имеется заключение экспертов-анатомов о телах тех трех пришельцев. Их пищеварительная система отличается от нашей.
– И что?
Фаллада наклонился вперед.
– Они живут, высасывая жизнь из других существ. Им не нужна еда.
Карлсен покачал головой.
– Может, и так. Но… Не знаю. Откуда нам-то знать? Мы же, в самом деле, не знаем вообще ни черта! Ничего определенного.
Фаллада заговорил терпеливо, словно профессор, натаскивающий отставшего студента.
– И все же несколько фактов у нас есть. Мы, например, твердо уверены, что девушка на переезде убита одним из этих созданий, кем бы они ни были. Знаем и то, что отпечатки пальцев на ее глотке принадлежат человеку по фамилии Клэппертон. – Фаллада сделал наузу. Карлсен молчал. – Получается два варианта. Либо Клэппертон действовал по воле вампиров, либо один из них завладел его телом.
Карлсен ожидал услышать именно это – и все равно по спине побежали мурашки, а тело обдало холодом. Он попытался заговорить, но поперхнулся, и сердце вдруг сжалось.
– Мы оба сознаем, что такие варианты возможны, – сказал Фаллада сдержанно. – В таком случае не исключено и то, что эти существа неуязвимы. Но это не значит, что они гарантированы от просчетов. Например… – его прервала резкая трель телеэкрана. Он нажал кнопку «ответ».
– Звонит комиссар полиции, сэр.
– Соединяйте.
Карлсен сидел на дальнем конце стола, поэтому лица комиссара видеть не мог. Голос того звучал отрывисто, по-военному.
– Ганс, рад, что поймал тебя. Новое событие. Мы отыскали подозреваемого.
– Гонщика?
– Его. Я только что с того места.
– Он жив?
– Увы, нет. В уондсвортском морге. Его нынче вечером из реки выловили.
– Так экспертизы еще не было?
– Пока нет. Но я бы сказал – чистой воды суицид после убийства. Так что, по нашим правилам, дело закрыто.
– Перси, – сказал Фаллада, – я должен видеть это тело.
– Увидишь, безусловно. Какие-то, э-э-э… соображения?
– Готов биться об заклад, что умер он не от того, что нахлебался.
– Тогда ты проиграл. Я лично наблюдал, как ему воду откачивали из легких.
Фаллада, всем своим видом выражая изумление, покачал головой.
– Точно?
– Абсолютно, а что? Я тебя не понимаю…
– Я сейчас подскочу к тебе, – сказал Фаллада. – Ты с полчаса еще будешь?
– Да.
– Со мной будет капитан Карлсен. Фаллада положил трубку. Со вздохом поднялся, протирая глаза.
– Невероятно. Тысячу фунтов бы поставил, что он уже был мертв, прежде чем попал в воду… – он прошел к окну и, глубоко сунув руки в карманы пальто задумчиво уставился наружу. – Когда зазвонил телеэкран, я собирался им сказать, что они ошиблись, подумав на Клэппертона. Он слишком на виду, а следовательно, бесполезен. Поэтому его надо было убрать…
– Что ж, вы были правы.
– Возможно, – невесело ухмыльнулся Фаллада. – Ну что, пойдемте.
Он нажал кнопку громкой связи и отдал распоряжение секретарше.
– Закажите такси, чтобы через пять минут было перед зданием. И Норману скажите, пусть ждет еще одно тело для экспертизы.
Скоростной лифт, покрыв за двадцать пять секунд расстояние в полтора километра, доставил их на первый этаж. Ощущения движения не было, лишь секундная легкость.
Фаллада стоял молча, опустив голову на грудь. Стоило оставить кондиционированную прохладу Измир-Билдинга как нагретый воздух заструился вокруг влажным теплом. Весенний день выдался жарким, будто середина лета. Многие прохожие поснимали пиджаки и куртки. Женщины, пользуясь случаем, спешили продев монстрировать новинки моды: прозрачные платья, надетые на яркое, разноцветное нижнее белье. Улицы смотрелись так мирно и празднично, что в вампиров верилось с трудом.
У тротуара дожидался миниатюрный электромобиль. Карлсен собрался было сесть, но тут заслышал голос робота-газетчика: «Новая сенсация «Странника». Новая сенсация «Странника»…». По автомату бежала неоновая строка: «Астронавт дает описание «Марии Целесты» космоса». Карлсен бросил в автомат монету и вынул номер «Ивнинг мефл».
Всю первую страницу занимала фотография, в которой он узнал Патрицию Вулфсон, жену капитана «Веги». Она держала за руки двоих ребятишек.
Фаллада на заднем сидении подался вперед, силясь прочитать через плечо Карлсена.
– Вулфсон, похоже, высадился-таки на «Странник», – заключил Карлсен. Фаллада откинулся на сиденье.
– Прочтите вслух, а?
– «…Буквально за час до распоряжения, запрещающего всякое дальнейшее исследование «Странника», капитан Дерек Вулфсон с командой из трех человек вошел на пост управления кораблем. Сегодня об этом в своем эксклюзивном интервью рассказала миссис Патриция Вулфсон, супруга астронавта. Наш корреспондент встретил ее в Лондонском Международном космопорту.»
«…В четверг после полудня миссис Вулфсон со своими двумя детьми провела пять часов в пункте связи на лунной базе, общаясь со своим мужем, находящимся более чем в полумиллиарде километров, на исследовательском судне «Вега».
«…В своем восьмиминутном видеорепортаже капитан Вулфсон описывает, как его команда проникает в реликт через внушительную пробоину, образованную метеоритом уже после того, как был обнаружен «Странник» в ноябре прошлого года. «Прийдись удар на несколько метров выше, пост управления был бы полностью уничтожен», – сказал капитан Вулфсон своей жене.»
«По словам доктора Вернера Хасса, физика, сопровождавшего Вулфсона, пост управления являл собой нагромождение техники, неизмеримо опережающей земную.»
«Капитан Вулфсон рассказал, что признаков повреждения на посту не обнаружено, по полу же были разбросаны бумаги и звездные атласы. «Впечатление такое, будто пост покинули с полчаса назад», – прокомментировал Вулфсон. Но нигде на всем этаже не было живых существ. «Мне невольно подумалось о загадке «Марии Целесты», – поделился Вулфсон с женой.»
«Надписи на посту были нанесены на материал, напоминающий толстую вощеную бумагу. Это, вероятно, подскажет, из какой галактики происходит «Странник».
«Распоряжение с лунной базы застало Вулфсона с командой еще на корабле. Их отозвали, запретив исследование реликта из-за угрозы радиационного заражения.»
«Наш корреспондент комментирует…» Карлсен сложил газету и подал ее через плечо Фалладе.
– Нате, читайте сами.
– Интересно, кто дал добро на высадку? – поинтересовался Фаллада.
– Может, вообще никто. Вулфсон еще тот тип, самодеятельности – хоть отбавляй.
– Нет, уж лучше здесь рулить, чем там лежать, – ни с того ни с сего вмешался таксист.
Оба спохватились: осторожнее с разговорами. Следующие десять минут сидели молча, каждый был занят своими мыслями. Карлсену в очередной раз вспомнилась тревожная красота настенной живописи «Странника», непомерно огромные своды, напоминающие храмы; интересно, представит ли себе все это Фаллада, если описать.
– «Мария Целеста» космоса, – оценивающе произнес Фаллада. – Еще одно газетное клише.
– Будем надеяться, ненадолго.
Дежурный сержант в новом здании Скотленд-Ярда узнал их.
– Комиссар просил вас пройти немедленно, господа. Дорогу-то знаете?
– Интересно, что это значит? – вслух подумал Фаллада уже в лифте.
– Вы о чем?
– Похоже на новый поворот событий. Он же и так знал, что мы едем к нему. Зачем еще новые напоминания?
– Наверное, эта история с «Марией Целестой»… При выходе из лифта их ожидал рослый, совершенно лысый человек. На нем была гражданская одежда, но держался он так, словно облачен был в мундир.
– Сэр Перси Хезлтайн, – представил Фаллада, – а это капитан Карлсен. Лысый крепко пожал ему руку.
– Рад вашему приезду, капитан! Кстати, вам тут звонили. Буковский из ИКИ хочет, чтобы вы сразу на него вышли.
– Спасибо. Здесь где-нибудь есть телесвязь?
– У меня в кабинете.
– Хорошо. Теперь давайте посмотрим показатель мурены, что был пару минут назад. – Он снова поиграл клавишами и протянул бумагу Карлсену, даже на нее не взглянув. Карлсен вслух произнес цифру:
– 7.813. Невероятно! Получается, мурена, поглотила жизненное поле этого… Боже… – Осмыслив это, он почувствовал, как кольнуло затылок. Он уставился на Фалладу, стоящего с довольной улыбкой.
– Точное – подытожил Фаллада. – Мурена – вампир.
Карлсен так разволновался, что едва мог связно излагать мысли.
– Это невероятно. Но сколько такое длится? То есть, сколько еще ее поле будет находиться на такой высоте? И откуда вы знаете, что она в самом деле поглотила жизненное поле осьминога? Может, это просто эйфория насыщения? Я имею в виду, от нее и жизненность взметнулась вверх.
– Вначале и я так думал. Пока не увидел цифры. Это повторяется неизменно. Жизненная сила агрессора на некоторое время возрастает ровно на столько, сколько он берет от жертвы. – Фаллада заглянул в свой стакан и обнаружил, что там не осталось ничего, кроме тающих кусочков льда. – Думаю, мы заслуживаем еще по одному, – сказал он и прошел обратно в кабинет.
– И это применимо ко всем живым существам? Или только к хищникам наподобие мурены? Может статься, мы все – вампиры?
Фаллада хохотнул.
– Начать вам подробно излагать результаты моих исследований – уйдут часы. Взгляните вот. – Фаллада отпер выдвижной металлический ящик и вынул оттуда увесистую книгу, на поверку оказавшуюся рукописью в переплете «Анатомия и патология вампиризма», Ганс В. Фаллада, ФРС. – Перед вами – результат пяти лет исследований. Еще виски?
Карлсен с благодарностью принял стакан и, усевшись в кресло, начал перелистывать страницы рукописи.
– Да это же материал для Нобелевской премии!
– Не спорю, – пожал плечами Фаллада. – Я понял это, когда шесть лет назад вышел на явление вампиризма. И в сущности, дорогой мой Карлсен, – чего скромничать – это одно из важнейших открытий в биологии, которое ставит меня на одну ступень с Ньютоном и Дарвином. Ваше здоровье!
– За ваше открытие, – добавил Карлсен, поднимая стакан.
– Благодарю. Так что сами видите, почему я так заинтересовался вашим открытием этих самых космических вампиров. Оно логически вытекает из моей теории о наличии определенных существ, способных выпивать у своих сородичей всю кровь до последней капли – точнее, жизненные силы. Я убежден, что именно в этом суть старинных легенд о вампирах – Дракуле и иже с ним. Вы, должно быть, обращали внимание, что некоторые люди словно вытягивают из тебя жизненную энергию – обычно какие-нибудь меланхолики, нытики. Их тоже можно отнести к вампирам.
– И это что, относится ко всем существам? Мы все – вампиры?
– Ага, вот он, самый замечательный из всех вопросов! Вы видели кроликов? Видели, как резонируют их жизненные поля? Это потому, что у этих кроликов сексуальная привязанность. В таких случаях одно жизненное поле может, по сути, усиливать другое. Вместе с тем, мои исследования показывают, что и в межполовых отношениях присутствует значительный элемент вампиризма. Я впервые это заподозрил, когда занимался делом Джошуа Пайка, брэдфордского садиста. Помните, некоторые газеты так и звали его – вампир? Так вот, это была правда в буквальном смысле. Он пил кровь и поедал отдельные органы у своих жертв. Я изучал его в тюрьме, И он рассказывал, что каннибальские эти пиршества ввергали его в экстаз на долгие часы. Выслушивая эти рассказы, я измерял у него показатель лямбда – верите, он увеличивался более чем вдвое!
– А взять тех же каннибалов… – Карлсен так разволновался, что нечаянно капнул на книгу виски; вытер страницу рукавом. – В их племенах из века в век считалось, что съесть врага – значит, усвоить его качества: храбрость и так далее.
– Совершенно верно. Так вот, это пример того, что я называю негативным вампиризмом. Его цель – полное уничтожение жертвы. Но существует еще и позитивный вампиризм – скажем, в половых отношениях. Пытаясь завладеть женщиной, мужчина тянется к ней своей психической силой, стараясь поймать ее благосклонность. Но такую же точно силу, как вам известно, могут нагнетать и женщины! – Фаллада рассмеялся. – Вон, лаборантка у меня – просто идеальный субъект. Мужчин буквально пожирает. И вины ее в этом нет. В целом, девчонка просто прелесть – бескорыстная, помощница великолепная. Но отдельных парней просто магнитит: клеятся к ней, как мухи к липкой ленте. Ее показатель «лямбда» внесен сюда, – он кивнул на рукопись. – По нему видно, что она – вампирша. Но такой вот сексуальный вампиризм не обязательно деструктивен. Помните старый анекдот об идеальном браке садиста и мазохистки? Прямо-таки в точку…
Раздался звонок телемонитора. Звонил ассистент, которого сегодня Олоф уже видел.
– Тело доставлено, сэр. Начинать тест?
– Нет-нет. Я сейчас иду. – Фаллада повернулся к Карлсену. – Теперь вы увидите мои методы в действии.
В коридоре они посторонились, уступая дорогу двоим санитарам, катящим тележку. Они, проходя, поздоровались с Фалладой. В «Лаборатории С» ассистент Грей изучал через лупу лицо мертвой девушки. На высоком стуле сидел лысый человек средних лет, вольготно оперевшись локтями на стоящую сзади скамью. Завидев Фалладу, он встал.
– Сержант Диксон из Криминал-лаборатории. Капитан Карлсен. Какими судьбами у нас, сержант?
– У меня сообщение от комиссара, сэр. Он говорит, можно не упираться. Нам, в общем-то, удалось установить, кто это сделал. – Он кивком указал на тело.
– Как?
– Удалось снять с горла отпечатки пальцев. Карлсен посмотрел на девушку. Лицо у нее было распухшим, в синяках; на горле – кровоподтеки от душивших пальцев. Из-под сбившейся простыни виден был синий нейлоновый халат.
– Какой-нибудь рецидивист? – поинтересовался Фаллада.
– Нет, сэр. Тот самый парень, Клэппертон.
– Тот автогонщик?
– Вы о Доне Клэппертоне? – переспросил Карлсен.
– О нем, сэр.
– Он пропал в центре Лондона, во вторник вечером, – объяснил Фаллада, повернувшись к Карлсену. – Вы нашли его? – осведомился он у Диксона.
– Пока нет, сэр. Но у нас с этим быстро.
– Ну что, все-таки думаете приступать, сэр? – спросил ассистент.
– Да, безусловно. Хотя бы просто для проверки. Ну так что, – обратился он к Диксону, – когда все-таки Клэппертона видели в последний раз?
– Из дома он вышел примерно в семь, направлялся на детский праздник в «Уэмбли» – он там должен был вручать призы. На празднике он так и не появился. Двое подростков утверждают, что видели его где-то в половине восьмого в Гайд-парке, с женщиной
– И эта женщина была им убита через восемь часов в Путни? – с сомнением спросил Фаллада.
– Похоже на то, сэр. Может, на него что-то нашло. Носило без памяти, час за часом…
– В котором часу ваш космический вампир бежал из ИКИ? – спросил Фаллада у Карлсена.
– Часов, наверное, в семь. Вы думаете… Фаллада предостерегающе поднял руку.
– То, что думаю, я сообщу, когда осмотрим тело. – Он обратился к Грею: Я хочу показать капитану Карлсену, как мы тестируем на негативную жизненную энергетику. Давай-ка наведем аппарат вот на этого.
– Я, пожалуй, пойду, сэр, – Сказал Диксон. – Комиссар передал, что будет у себя до семи.
– Благодарю, сержант. Я сообщу ему результаты. Труп мужчины по-прежнему лежал на тележке у двери, теперь уже накрытый простыней. Тележку перекатили в другой конец лаборатории; Карлсен помогал, подталкивая сзади. – Вон в ту дверь, – указал Грей.
Они вошли в небольшую каморку, где стояла лишь одна скамья, над которой была подвешена машина, с виду чем-то напоминающая рентген. Карлсен помог ассистенту перегрузить тело на скамью. Стянув простыню, Грей бросил труп на тележку. Кожа у человека была желтой и пористой. На шее четко виднелся глубокий след от веревки. Один глаз был полуоткрыт; Грей закрыл его небрежным движением.
На стене возле скамьи крепился большой лямбдометр, на шкале были деления в миллионные доли ампера. По соседству находился телеэкран. Грей прикрепил один электрод к подбородку мужчины, другой сунул ему в рыхлую складку на ягодице. Стрелка измерителя слегка качнулась.
– Ноль-ноль четыре, – прочел Грей. – А он мертв почти уж двое суток.
Вошел Фаллада. Считав показания, он сказал Карлсену:
– Видите, этот человек тоже умер насильственной смертью.
– Да, но он сам наложил на себя руки. Его не пристукнули, не удушили.
– Может быть. А теперь вот этим аппаратом Бенца мы введем искусственное жизненное поле.
Он повернул выключатель, и из аппарата сверху полился тусклый голубой свет. Одновременно послышался набирающий высоту звук, вскоре ушедший за порог слышимости. Примерно через минуту стрелка лямбдометра плавно пошла вверх, дойдя через семь минут до отметки «10.3» – чуть ниже, чем у живого. В этом месте она задержалась.
– Выше, думаю, не поднимется, – рассудил Фаллада. Он повернул выключатель, и свет медленно угас. – Теперь пройдет около двенадцати часов, прежде, чем жизненное поле рассосется. И это несмотря на то, что во внутренностях уже началось разложение.
Грей отсоединил проводки. Переправить тело обратно на тележку ему помог Фаллада. Грей выкатил тележку и вскоре возвратился с телом девушки. Он откинул простыню, и тело подняли на скамью. Под нейлоновым халатиком на мертвой была твидовая юбка. С ноги свисали порванные колготки.
– Кто она такая? – поинтересовался Карлсен.
– Работала официанткой в шоферском круглосуточном кафе. Жила в полукилометре от работы.
Грей, не церемонясь, задрал на девушке юбку. Под ней ничего не было. Карлсен заметил, что бедра у мертвой в синяках и царапинах. Один электрод Карлсен присоединил к внутренней стороне бедра, другой – к нижней губе. Неожиданно Фаллада подался вперед; Карлсен ощутил его напряжение. Стрелка измерителя пошла вверх медленно и остановилась напротив «0.002».
– За семь часов поле упало на две тысячных миллиампера, – заметил Грей.
Фаллада потянулся к выключателю – затеплился голубой свет. Вскоре шум смолк, и наступила полная тишина. Стрелка медленно, словно на циферблате часов, дошла до «8.3». Через минуту, когда стало ясно, что выше она уже не двинется, Фаллада сказал: «Ну-ка», – и отключил аппарат. Почти сразу же стрелка лямбдометра начала падать. Фаллада с Греем переглянулись; Карлсен заметил, как по лицу Грея струится пот.
– Вы понимаете? – негромко спросил Фаллада, повернувшись к Карлсену.
– Не совсем…
– Не пройдет и десяти минут, как ее искусственное жизненное поле полностью растворится. Она его не держит.
Грей наблюдал за стрелкой.
– Мне случалось видеть поля с прободением. Но чтобы такое…
– Так что все это значит? – у Карлсена истощилось терпение.
Фаллада откашлялся.
– А значит это то, – ответил он, – что ее убийца – уж не знаю, кто он – выкачал ее жизненный потенциал настолько, что она теперь и поля не держит. Все равно что сплошь исколотая автопокрышка.
Карлсена подмывало задать еще один вопрос, но, как ни странно, он чувствовал сильное внутреннее сопротивление.
– Вы уверенье что нет иного способа «продырявить» поле?
– Мне, во всяком случае, он неизвестен, – угрюмо отозвался Фаллада.
Нависла тишина.
– Ну, так в чем дело? – подал голос Грей.
– Теперь, думаю, охота начнется вновь. – Фаллада взял Карлсена за локоть. – Пойдемте обратно ко мне в кабинет.
– Куда мне теперь? – спросил Грей.
– Возвращайся к тестам. Надо бы узнать, сильно ли пальцы давили на шею, и что именно от этого наступила смерть.
Возвратившись в кабинет, Карлсен взял недопитый стакан. Фаллада рухнул в кресло за письменным столом и нажал кнопку вызова. Раздался молодой женский голос: «Слушаю, сэр!».
– Скотленд-Ярд? Дайте мне мистера Перси Хезлтайна. – Вполоборота он повернулся к Карлсену. – Я так сразу и понял. Знаете, даже злорадство разбирает, насколько я прав.
– Так ли уж правы? Послушайте, я ведь видел, что произошло с тем юнцом Эдамсом. Она высосала из него вообще все, и он превратился в старика. Вы видели тело? – Фаллада кивнул. – Так вот, про эту девицу ничего подобного не скажешь. Она похожа на жертву обычного изнасилования. Ведь, наверно, существует и какое-то другое объяснение, почему жизненное поле у нее оказалось пробито?
Фаллада покачал головой.
– Нет. Вы никак не возьмете в толк. Начнем с того, что не ее поле. Жизненное поле содержится в какого-то рода резервуаре; вот он-то и пробит. Никто точно не знает, каков он из себя – некоторые из биологов утверждают даже, что человек, помимо материальной оболочки, имеет еще и нематериальную, и жизненное поле – свойство атомов такой оболочки, точно так же, как магнетизм – свойство атомов магнита. Представьте, допустим, мякоть апельсина. Сок у него содержится в крохотных клеточках…
Телеэкран зазвонил.
– Да? – спросил в трубку Фаллада.
– Знаете, комиссара сейчас, к сожалению, нет на месте, – послышался голос секретаря. – Он в Уандсворте… Будет примерно через полчаса.
– Прекрасно. Передайте ему через секретаря, что я через полчаса подъеду. Скажите, что это – срочно. – Он положил трубку. – О чем, бишь, я?
– Об апельсине.
– Ах, да! Понимаете, если высохшему апельсину дать помокнуть денек в воде, он восстановит свою прежнюю форму, верно? А вот если выжать из него сок, форму он уже ни за что не восстановит. Все клетки будут раздавлены. То же самое и с живым телом. Если оно умирает своей смертью, то проходит несколько дней, прежде чем жизненное поле рассасывается. Даже если – это несчастный случай или обычное убийство, то почти то же самое – клетки-то, в основном, остаются в целости. Тело – все тот же жухнущий апельсин, но все равно обезвоживание занимает несколько дней. Так вот, у этой девицы структура клеток раздавлена, как апельсин под прессом. Я не знаю обстоятельств, при которых такое может случиться. Разве что сгорела бы дотла или свалилась с крыши этого вот здания… – Фаллада на секунду умолк, допивая виски. – Или если бы ее разрезало на куски поездом.
– А поездом ей бы в самом деле разрушило структуру?
– Ну, это я пошутил. Если бы поездом, то какая тут лямбда – никто бы и браться не стал. – Фаллада подошел к бару. – Еще? Рановато, но думаю, мы заслуживаем. – Карлсен, допив, протянул стакан за добавкой. Несколько секунд оба молчали. Карлсен поймал себя на том, что хотя и принял уже двойную дозу, но в голове по-прежнему холодная трезвость.
– Скажите-ка, – обратился к нему Фаллада, – вы в самом деле поверили, что она умерла?
Карлсен покачал головой.
– Нет, не поверил. И, если честно, не хотел бы верить. – Он чувствовал, что краснеет. Ему опять пришлось делать над собой усилие, чтобы произнести это вслух. Фаллада, если и удивился, то не подал вида.
– Она была настолько привлекательна?
Желание умолчать было таким сильным, что Карлсен безмолвствовал чуть ли не минуту.
– Трудно объяснить, – выдавил он наконец.
– Может, она, по-вашему, использовала что-то вроде гипноза?
Собственная скованность, в конце концов, рассердила Карлсена. «Запинаясь, он вымолвил:
– Знаете, это… сложно… То есть, странно… трудно об этом говорить.
– Но это важно, – встрепенулся Фаллада. – Это нечто, в чем я хотел бы разобраться.
– Ладно, – Карлсен сглотнул. – Вы в школе не читали сказку о крысолове – «Дудочник из Гаммельна»?
– Нет, но легенду знаю. У меня мать родом из Гаммельна.
– Так вот, в сказке дудочник-крысолов уводит детвору за город, в горную пещеру. И все дети с охотой идут… Только один остается, хромоножка. И он описывает, как музыка, дескать, сулит… что-то насчет… Слов точно не помню, но что-то про чудесный край, где все такое новое и удивительное; прекрасный, расчудесный уголок, там на деревьях калачи, и молочные реки с кисельными берегами. – Карлсен прихлебнул виски с содовой, чувствуя в щеках и ушах сухой жар. – Вот так примерно и было.
– И что такое сулила, можете сказать?
– Н-ну… нет, не калачи, понятно. Но все равно что-то такое… Своего рода образ идеальной женщины, если угодно…
– «Twig weibliche»?
Карлсен не понял. Фаллада пояснил:
– Идея «вечной женственности» у Гете. Самая концовка «Фауста»: «Вечная женственность тянет нас к ней».
Карлсен кивнул, почувствовав странное облегчение.
– Точно. Именно так. Гете, должно быть, повстречал такую женщину. Некто, о ком мечтаешь в детстве. Смотришь на подруг своей сестры и видишь в них эдаких богинь. А взрослея, опускаешься с небес на землю и понимаешь, что женщины на самом деле совсем не такие.
– Однако мечта остается, – негромко вставил Фаллада.
– Да, мечта… Я потому и не смог поверить. Мечты же не умирают просто так.
– При этом вы должны помнить лишь одно, – Фаллада подождал, пока Карлсен пригубит виски. – Это существо не было женщиной. – Увидев, как Карлсен нетерпеливо взмахнул рукой, Фаллада поспешил продолжить: – Я хочу сказать, эти существа абсолютно чужды всему, что свойственно людям.
– Но они подобны людям, – упрямо возразил Карлсен.
– И даже не это, – не уступал Фаллада. – Вы забываете, что человеческое тело – высокоорганизованный продукт адаптации. Четверть миллиарда лет назад мы были рыбами. Мы развили руки, ноги и легкие, чтобы передвигаться по суше. Шансы, что и эти существа из другой галактики развивались аналогичным способом, мизерны.
– Если только на их планете условия не были такими же, как и у нас.
– Возможно, но маловероятно. У нас теперь имеется заключение экспертов-анатомов о телах тех трех пришельцев. Их пищеварительная система отличается от нашей.
– И что?
Фаллада наклонился вперед.
– Они живут, высасывая жизнь из других существ. Им не нужна еда.
Карлсен покачал головой.
– Может, и так. Но… Не знаю. Откуда нам-то знать? Мы же, в самом деле, не знаем вообще ни черта! Ничего определенного.
Фаллада заговорил терпеливо, словно профессор, натаскивающий отставшего студента.
– И все же несколько фактов у нас есть. Мы, например, твердо уверены, что девушка на переезде убита одним из этих созданий, кем бы они ни были. Знаем и то, что отпечатки пальцев на ее глотке принадлежат человеку по фамилии Клэппертон. – Фаллада сделал наузу. Карлсен молчал. – Получается два варианта. Либо Клэппертон действовал по воле вампиров, либо один из них завладел его телом.
Карлсен ожидал услышать именно это – и все равно по спине побежали мурашки, а тело обдало холодом. Он попытался заговорить, но поперхнулся, и сердце вдруг сжалось.
– Мы оба сознаем, что такие варианты возможны, – сказал Фаллада сдержанно. – В таком случае не исключено и то, что эти существа неуязвимы. Но это не значит, что они гарантированы от просчетов. Например… – его прервала резкая трель телеэкрана. Он нажал кнопку «ответ».
– Звонит комиссар полиции, сэр.
– Соединяйте.
Карлсен сидел на дальнем конце стола, поэтому лица комиссара видеть не мог. Голос того звучал отрывисто, по-военному.
– Ганс, рад, что поймал тебя. Новое событие. Мы отыскали подозреваемого.
– Гонщика?
– Его. Я только что с того места.
– Он жив?
– Увы, нет. В уондсвортском морге. Его нынче вечером из реки выловили.
– Так экспертизы еще не было?
– Пока нет. Но я бы сказал – чистой воды суицид после убийства. Так что, по нашим правилам, дело закрыто.
– Перси, – сказал Фаллада, – я должен видеть это тело.
– Увидишь, безусловно. Какие-то, э-э-э… соображения?
– Готов биться об заклад, что умер он не от того, что нахлебался.
– Тогда ты проиграл. Я лично наблюдал, как ему воду откачивали из легких.
Фаллада, всем своим видом выражая изумление, покачал головой.
– Точно?
– Абсолютно, а что? Я тебя не понимаю…
– Я сейчас подскочу к тебе, – сказал Фаллада. – Ты с полчаса еще будешь?
– Да.
– Со мной будет капитан Карлсен. Фаллада положил трубку. Со вздохом поднялся, протирая глаза.
– Невероятно. Тысячу фунтов бы поставил, что он уже был мертв, прежде чем попал в воду… – он прошел к окну и, глубоко сунув руки в карманы пальто задумчиво уставился наружу. – Когда зазвонил телеэкран, я собирался им сказать, что они ошиблись, подумав на Клэппертона. Он слишком на виду, а следовательно, бесполезен. Поэтому его надо было убрать…
– Что ж, вы были правы.
– Возможно, – невесело ухмыльнулся Фаллада. – Ну что, пойдемте.
Он нажал кнопку громкой связи и отдал распоряжение секретарше.
– Закажите такси, чтобы через пять минут было перед зданием. И Норману скажите, пусть ждет еще одно тело для экспертизы.
Скоростной лифт, покрыв за двадцать пять секунд расстояние в полтора километра, доставил их на первый этаж. Ощущения движения не было, лишь секундная легкость.
Фаллада стоял молча, опустив голову на грудь. Стоило оставить кондиционированную прохладу Измир-Билдинга как нагретый воздух заструился вокруг влажным теплом. Весенний день выдался жарким, будто середина лета. Многие прохожие поснимали пиджаки и куртки. Женщины, пользуясь случаем, спешили продев монстрировать новинки моды: прозрачные платья, надетые на яркое, разноцветное нижнее белье. Улицы смотрелись так мирно и празднично, что в вампиров верилось с трудом.
У тротуара дожидался миниатюрный электромобиль. Карлсен собрался было сесть, но тут заслышал голос робота-газетчика: «Новая сенсация «Странника». Новая сенсация «Странника»…». По автомату бежала неоновая строка: «Астронавт дает описание «Марии Целесты» космоса». Карлсен бросил в автомат монету и вынул номер «Ивнинг мефл».
Всю первую страницу занимала фотография, в которой он узнал Патрицию Вулфсон, жену капитана «Веги». Она держала за руки двоих ребятишек.
Фаллада на заднем сидении подался вперед, силясь прочитать через плечо Карлсена.
– Вулфсон, похоже, высадился-таки на «Странник», – заключил Карлсен. Фаллада откинулся на сиденье.
– Прочтите вслух, а?
– «…Буквально за час до распоряжения, запрещающего всякое дальнейшее исследование «Странника», капитан Дерек Вулфсон с командой из трех человек вошел на пост управления кораблем. Сегодня об этом в своем эксклюзивном интервью рассказала миссис Патриция Вулфсон, супруга астронавта. Наш корреспондент встретил ее в Лондонском Международном космопорту.»
«…В четверг после полудня миссис Вулфсон со своими двумя детьми провела пять часов в пункте связи на лунной базе, общаясь со своим мужем, находящимся более чем в полумиллиарде километров, на исследовательском судне «Вега».
«…В своем восьмиминутном видеорепортаже капитан Вулфсон описывает, как его команда проникает в реликт через внушительную пробоину, образованную метеоритом уже после того, как был обнаружен «Странник» в ноябре прошлого года. «Прийдись удар на несколько метров выше, пост управления был бы полностью уничтожен», – сказал капитан Вулфсон своей жене.»
«По словам доктора Вернера Хасса, физика, сопровождавшего Вулфсона, пост управления являл собой нагромождение техники, неизмеримо опережающей земную.»
«Капитан Вулфсон рассказал, что признаков повреждения на посту не обнаружено, по полу же были разбросаны бумаги и звездные атласы. «Впечатление такое, будто пост покинули с полчаса назад», – прокомментировал Вулфсон. Но нигде на всем этаже не было живых существ. «Мне невольно подумалось о загадке «Марии Целесты», – поделился Вулфсон с женой.»
«Надписи на посту были нанесены на материал, напоминающий толстую вощеную бумагу. Это, вероятно, подскажет, из какой галактики происходит «Странник».
«Распоряжение с лунной базы застало Вулфсона с командой еще на корабле. Их отозвали, запретив исследование реликта из-за угрозы радиационного заражения.»
«Наш корреспондент комментирует…» Карлсен сложил газету и подал ее через плечо Фалладе.
– Нате, читайте сами.
– Интересно, кто дал добро на высадку? – поинтересовался Фаллада.
– Может, вообще никто. Вулфсон еще тот тип, самодеятельности – хоть отбавляй.
– Нет, уж лучше здесь рулить, чем там лежать, – ни с того ни с сего вмешался таксист.
Оба спохватились: осторожнее с разговорами. Следующие десять минут сидели молча, каждый был занят своими мыслями. Карлсену в очередной раз вспомнилась тревожная красота настенной живописи «Странника», непомерно огромные своды, напоминающие храмы; интересно, представит ли себе все это Фаллада, если описать.
– «Мария Целеста» космоса, – оценивающе произнес Фаллада. – Еще одно газетное клише.
– Будем надеяться, ненадолго.
Дежурный сержант в новом здании Скотленд-Ярда узнал их.
– Комиссар просил вас пройти немедленно, господа. Дорогу-то знаете?
– Интересно, что это значит? – вслух подумал Фаллада уже в лифте.
– Вы о чем?
– Похоже на новый поворот событий. Он же и так знал, что мы едем к нему. Зачем еще новые напоминания?
– Наверное, эта история с «Марией Целестой»… При выходе из лифта их ожидал рослый, совершенно лысый человек. На нем была гражданская одежда, но держался он так, словно облачен был в мундир.
– Сэр Перси Хезлтайн, – представил Фаллада, – а это капитан Карлсен. Лысый крепко пожал ему руку.
– Рад вашему приезду, капитан! Кстати, вам тут звонили. Буковский из ИКИ хочет, чтобы вы сразу на него вышли.
– Спасибо. Здесь где-нибудь есть телесвязь?
– У меня в кабинете.