Уилсон Колин Генри. Космические вампиры

   Они прошли за ним в просторный, неброского вида кабинет, выходящий окнами на крышу, к вертолетной площадке.
   – Можете позвонить от секретаря, в приемной. Там никого нет, – подсказал Хезлтайн.
   Карлсен оставил дверь открытой. Он чувствовал: что бы там ни сказал Буковский – это будет иметь отношение ко всем. На просьбу позвать директора оператор ответил: «Извините, сэр, его нет», – но, когда Карлсен представился, сразу воскликнул: «Ах, да! Он ждет от вас звонка. Мы сами уже несколько раз звонили».
   Через пару секунд появился Буковский. Вид усталый, раздраженный.
   – Олоф! Слава тебе. Господи, отыскался наконец. Мы уж и домой к тебе звонили, только никого не застали.
   – Да я, в основном, у доктора Фаллады.
   – Я так и подумал. Ты газеты видел?
   – Да, прочел, что капитан Вулфсон высадился на «Странник».
   – Капитан! – мрачно процедил Буковский. – Дай ему Бог в лейтенантах остаться, когда я с ним разберусь. А жена его – идиотка… Не могу понять, чем Зеленски думал, пуская ее на лунную базу. А тут, вдобавок ко всему, еще и новая проблема. Мне только что звонил глава космического ведомства; говорит, хочет, чтобы сейчас же обследовали весь «Странник», сантиметр за сантиметром.
   – Скажи ему, пусть катится, – посоветовал Карлсен.
   – Ладно. А почему?
   – Потому что доктор Фаллада считает, что те трое пришельцев, видимо, не умерли.
   – Что? Не умерли? Ты что несешь! Мы же их видели.
   – А я с ним, между прочим, согласен, – сказал Карлсен, негромко.
   Буковский внезапно притих и сосредоточился.
   – Почему ты так считаешь?
   – Я у него кое-что видел сегодня в лаборатории. Если б видел ты, то думаю, тоже впечатлился бы.
   – Так где ж они, если не умерли?
   – Не знаю. Тебе лучше спросить у него. – Карлсен поманил Фалладу, стоящего в дверях вместе с Хезлтайном.
   Фаллада, подойдя, наклонился вперед, чтобы лицо попало в поле зрения объектива.
   – Привет, Буковский. Карлсен прав. Кстати, ничего, что мы изъясняемся вот так, в открытую? Ты уверен, что нас не подслушивают?
   – Не переживай, у меня на этом аппарате глушитель. Так как же эти нелюди могут быть живыми? Или ты хочешь сказать – они могут существовать без тел?
   – По-видимому, определенное время.
   – И откуда у тебя такая мысль, насчет времени?
   – Дедукция…
   – Есть объяснение?
   – Есть. Послушав, как Карлсен повстречался с этой девицей, я сразу усомнился в том, что она может умереть. Если она и впрямь так притягательна, как он описал, она потягается с любым сексуальным маньяком. – Буковский кивнул, он явно думал о том же. – Я тогда и подумал, не могла ли она заманить какого-нибудь мужчину в парк и как-то завладеть его телом. Поэтому я проверил ее на целостность жизненного поля. Поля там не наблюдалось. Оно не было потеряно до капли, как у молодого Эдамса, но было естественно слабым. Поэтому у меня мелькнула рабочая версия: девица по-прежнему жива и обретается в мужском теле. Но тут случилась история с Клэппертоном. Ты уже в курсе? – Буковский кивнул. – Он исчез где-то через полчаса после того, как сбежала из ИКИ девица, и как раз примерно тогда ты обнаружил, что двое нелюдей мертвы. Клэппертона последний раз видели в Гайд-парке с девушкой; судя по описанию, та самая беглянка. Но ей он нужен был не для себя – после него она несколько часов бродила по парку. Мне кажется, он нужен был для одного из тех двоих. К чему такая спешка, если они могли какое-то время существовать без тел?
   – Так что, – перебил Буковский, – ты полагаешь, что была еще и третья жертва?
   – Почти наверняка… Скорее всего, девушка, если они предпочитают придерживаться своего первоначального пола. Ты знаешь, нынче под вечер в реке выловили тело Клэппертона?
   – Нет, – ответил Буковский на удивление равнодушным тоном.
   Карлсен еще раньше замечал, что, останавливаясь перед сколько-нибудь серьезным решением, Буковский стряхивает взвинченность и агрессивность, становясь абсолютно спокойным – компьютером, просматривающим сотни вариантов.
   Помолчав минуту, Буковский сказал:
   – Это, очевидно, надо держать в строжайшем секрете. Если что-то просочится наружу, поднимется паника. Я думаю поговорить с главой космического ведомства. Какой там у тебя номер? – Фаллада продиктовал. – И потом тебе сразу перезвоню. А сам, кстати, что думаешь: мы можем как-нибудь ликвидировать этих созданий?
   – Что-то мне не очень в это верится…
   – Вот и мне, – вздохнул Буковский и положил трубку. С полминуты все молчали. Затем Карлсен сказал:
   – Боюсь, ответственность во многом лежит на мне.
   – Вашей вины здесь нет, – твердо заявил Хезлтайн. – Вы просто делали свою работу. Слава Богу, что не привезли их больше.
   – Слабое утешение… – покачал головой Карлсен.
   – Не сокрушайтесь так, – Фаллада положил руку ему на плечо. – Удача пока за нас. Если бы та красотка не выдала себя, лишив жизни Эдамса, они бы сейчас всем скопом летели уже к Земле. Или, если б я не применил к ней свой новый тест на «лямбду», мы бы считали их всех мертвыми. Все могло быть гораздо хуже.
   – Особенно, если, как вы говорите, они неуязвимы.
   – Пойдемте ко мне в кабинет, – предложил Хезлтайн. – Я попросил принести чай и сэндвичи. Не знаю, как вы, а я чертовски голоден.
   Тут и Карлсен почувствовал, что ему тоже зверски хочется есть; может, и уныние отчасти из-за пустого желудка.
   Фаллада взял сигару из коробки на столе.
   – Кстати, я не говорил, что они неуязвимы. Откуда нам знать… Хотя некоторые факты, по крайней мере, в нашу пользу. Налицо трое убийц, рыщущих по округе. Но убийцы эти, как мы убедились, оставляют след…
   В дверь постучали. Девушка вкатила тележку с чаем и сэндвичами. Сэндвичи с ветчиной были просто объедение, и Карлсен почувствовал, как с едой возвращается оптимизм.
   – Что ж, вреда от них, по сути, гораздо меньше, чем если перевернется автобус… – сказал он.
   – Хотелось бы надеяться, – ухмыльнулся Хезлтайн. – По статистике, на сегодня смертельных случаев – сорок девять на дню. – Он нажал кнопку, вызова на телеэкране. – Мэри, дайте-ка мне дежурного по городу. Сегодня, наверное, Филпотт.
   Через несколько минут, раздался звонок, и Хезлтайн заговорил в трубку:
   – Алло, инспектор? У меня к вам поручение. Помните девушку, что нашли вчера на переезде в Путни? Это, оказывается, было убийство. Мне надо, чтобы вы там сортировали все сообщения по некоторым видам смерти, со всей Англии. Ясно? По всем внезапном смертям – или от удушья, или без очевидной причины. Дайте указания каждому полицейскому округу по стране. Только не создайте паники. Если начнет соваться пресса – это статистический отчет, социальный, мол, срез. Но чтоб мне в кабинет – доклад. Сразу, сию же секунду. Мы думаем, этот парень – сумасшедший, его надо поймать. Кстати, не кладите трубку… он может иметь сообщницу… Договорились? – Хезлтайн положил трубку. – Вот такой вот первый шаг. Придется создать особое подразделение, чтобы занималось всем этим. Из чего, понятно, следует, что пресса будет тут как тут. Раньше или позже.
   – Не думаю, что это так уж повредит, – заметил Фаллада. – Карлсен говорит, эти существа не могут уничтожить жертву без ее на то согласия. Если мы сделаем на этом акцент, паники не должно возникнуть. И общественная поддержка сформируется, люди будут осмотрительнее.
   – Это правда. Но не думаю, что решение будет зависеть от нас. Оно должно приниматься на министерском уровне…
   Телеэкран вновь ожил, не дав ему договорить.
   – Алло?
   – Алло! Мистер Перси, там у вас нет Карлсена? Звонил Буковский. Карлсен придвинулся в поле зрения.
   – Тебе надо, чтобы он прошел в соседнюю комнату? – спросил Хезлтайн.
   – Нет, – ответил Буковский, – это касается и вас тоже. Нас всех хочет видеть на Даунинг-стрит премьер-министр, и как можно скорее. Включая доктора Фалладу. Опять какой-то новый поворот. Вы можете, не мешкая, туда выехать?
   – И я тоже? – спросил Хезлтайн.
   – Ты в особенности. Увидимся прямо там. – Буковский повесил трубку. Карлсен взял еще один сэндвич.
   – Ну уж нет, пока не кончу есть…
   По Уайтхоллу тянулась бесконечная вереница идущих с работы служащих. Обретший золотой оттенок день, утомился, и возвратилась прохлада. Карлсену подумалось: «А ведь любой из этих людей может оказаться пришельцем», – и сердце до боли сжало глухое отчаяние.
   Проехав мимо них, на углу Даунинг-стрит остановился «Роллс-Ройс». В одном из пассажиров на заднем сиденье Карлсен узнал Филиппа Ролинсона, министра внутренних дел. Он выбрался наружу, когда они подходили к дому номер десять.
   – А, Хезлтайн, рад вас видеть! – поздоровался Ролинсон. – Вы еще не знакомы с Алексом Мак Кэем, главой космического ведомства?
   Мак Кэй оказался лысым, как и Хезлтайн, но невысокого роста, с пышными рыжими усами. Чуть приподняв брови, он посмотрел на Карлсена.
   – Узнаю, узнаю. Тот самый парень, что заварил всю кашу, а? – в ответ на растерянную улыбку Карлсена, Мак Кэй хлопнул его по плечу. – Не переживайте, разберемся. («Да, мне бы твою уверенность», – подумал Олоф.)
   У дверей приемной секретарша – средних лет, но сохранившая привлекательность – сказала:
   – Премьер-министр сейчас разговаривает по телеэкрану. Но вот-вот освободится.
   – Ничего, уже освободился! – послышалось сверху. – Простите! – вверху на лестнице появилась массивная фигура Эверарда Джемисона. – Мы сядем в кабинете.
   Ростом Джемисон превосходил даже Карлсена. Один журналист как-то выразился, что у него лицо Авраама Линкольна, голос Уинстона Черчилля, а хитрость Ллойда Джорджа. Пожатие его руки было такое крепкое, что Карлсен невольно поморщился.
   – Хорошо, что пришли, господа, – сказал премьер-министр. Прошу садиться. – Он положил руку на плечо Фалладе. – А это, если не ошибаюсь, доктор Фаллада собственной персоной, человек, именуемый Шерлоком Холмсом патологии?
   Фаллада кивнул безо всякой улыбки, но было видно, что комплимент пришелся ему по вкусу.
   В центре кабинета стоял стол, на нем – поднос с бутылкой вина и бокалами. Мак Кэй, не дожидаясь, пока предложат, плеснул себе.
   Джемисон сел во главе стола. Сосредоточенно нахмурясь, он склонил голову, будто в глубокой медитации. Наступила тишина, прерываемая лишь шипением сифона с содовой. Через несколько секунд вошла секретарша и положила перед каждым из них по листу бумаги. Карлсен, внимательно рассмотрев, решил, что лист лег вверх ногами, и перевернул. Это оказалось картой, причем со смутно знакомыми контурами, только надписи сделаны были на совершенно непонятном языке.
   – Что Буковский, потерялся? – Джемисон не успел договорить, как дверь открылась и вошел Буковский, а с ним еще какой-то толстяк в пенсне.
   – А вот, наконец, и Буковский, и, если не ошибаюсь, профессор Шлирмахер? Очень любезно с вашей стороны, профессор…
   Шлирмахер зарделся и, густо прокашлявшись, срывающимся голосом произнес:
   – Для меня это честь, господин премьер.
   Буковский, сев, принялся протирать очки. Тут его взгляд упал на карту.
   – А, у вас уже есть?
   – Попросил прислать с лунной базы. Дайте-ка копию господину Шлирмахеру. Благодарю. – Премьер оглядел собравшихся и кашлянул, привлекая внимание Мак Кэя: тот, думая о чем-то своем, смотрел в окно, отирая лоб носовым платком, – Ну вот, господа, думаю, все в сборе, можно начинать. – Он повернулся к Карлсену. – Ну что, давайте с вас, капитан. Вы догадываетесь, что это? – он ткнул пальцем в лежащий перед ним лист бумаги.
   – Карта Греции? – наугад спросил Карлсен.
   Джемисон повернулся к Шлирмахеру.
   – Э-э… Так, господин профессор?
   – Точно так, – кивнул тот с удивленно растерянным видом.
   – Вы знаете, откуда она у нас? – снова обратился премьер к Карлсену.
   – Тот покачал головой. Джемисон цепко оглядел лица собравшихся, выискивая кого-нибудь, кто бы ответил на вопрос. Было в нем что-то от директора школы, собравшего вокруг себя шестиклассников. Когда молчание стало уже неловким, Джемисон сказал:
   – Она взята с поста управления «Странника». Премьер улыбнулся изумленным возгласам, очевидно, довольный произведенным эффектом.
   – Контуры, понятно, чуть размыты. Оригинал должен быть гораздо четче.
   – Просто невероятно, – зачарованно выдохнул Ро-линсон.
   – И тем не менее – это факт, и доктор Буковский подтвердит.
   Буковский, не поднимая глаз, кивнул. Шлирмахер, вынув из кармана лупу, сосредоточенно разглядывал карту.
   – Вы, безусловно, понимаете, что это значит, – сказал Джемисон.
   – Они очень даже хорошо знают Землю, – заключил Ролинсон.
   На лице Джемисона мелькнуло раздражение: вечно лезут с выводами, не дослушав.
   – Точно, господа. Именно, что существа почти наверняка побывали уже на Земле. – Голос его драматически подрагивал: ну, просто вылитый Черчилль. Премьер взыскательно оглядел собравшихся. – Единственный вариант, который напрашивается – это, что они изучали Землю через сверхмощные телескопы. А вам как кажется?
   Карлсен через стол посмотрел на Фалладу. Было видно, что тот несколько растерян и на миг утратил обычную уверенность.
   – Но это совершенно невероятно! – воскликнул вдруг Шлирмахер.
   – Это почему, профессор?
   Шлирмахер, видно, так разволновался, что с трудом подбирал нужные слова. Он несколько раз ткнул в карту пальцем.
   – Видите… Это вот Греция, да, но – это не современная Греция.
   – А вы думали, будет что-то другое? – едко ухмыльнулся Буковский, игнорируя пущенный искоса взгляд премьера.
   Шлирмахер, чуть заикаясь, спешил изложить мысль:
   – Вы меня не понимаете. Видите, здесь все очень странно. Вот, взгляните! – он наклонился к Буковскому. – Вы думаете, это что?
   – Видимо, остров, – сообразил Буковский.
   – Остров и есть. Но форма-то не та! Это остров Тера, мы его теперь зовем Санторин. На современной карте он имеет форму полумесяца, потому что где-то в тысяча пятисотом году до новой эры его отделило извержением вулкана. Эта карта была составлена до катаклизма.
   – Вы хотите сказать, – переспросил премьер-министр, – что эта карта была составлена до тысяча пятисотого года до новой эры?
   – Разумеется, о том я и речь веду! – от волнения Шлирмахер напрочь забыл о чинопочитании. – Но знаете, есть множество деталей, которые я лично не понимаю. Вот Кносс на Крите. Вот Афины. Никто из людей в ту пору не мог создать такую карту.
   – Именно! – светло воскликнул Джемисон. – Из людей никто, а вот эти существа могли, и сделали. Ролинсон, дайте-ка сюда поднос. Я думаю, за это стоит поднять тост.
   Когда Ролинсон подвигал по столу поднос, Фаллада хладнокровно спросил:
   – Вы бы не объяснили, что мы собираемся праздновать? Джемисон в ответ невозмутимо улыбнулся.
   – Ах да, я же еще не объяснил, господа: доктор Фаллада считает, что эти существа опасны. И не исключено, что он, может быть, и прав. Но, насколько я понимаю, эта карта представляет собой одно из величайших достижений человеческого знания нашего времени. Вы, видимо, понимаете, что я рассматриваю себя скорее как историка, нежели политика. Поэтому, думаю, тост можно по праву поднять за капитана Карлсена и «Странника». – Он начал разливать вино по бокалам.
   – Чертовски хорошая идея, – одобрил Мак Кэй. – Я уже, по сути, дал приказ на детальное обследование «Странника». – Он повернулся к Буковскому. – Смею полагать, он уже выполняется?
   Буковский вспыхнул.
   – Нет.
   – Почему – нет? – ровно осведомился Мак Кэй.
   – Потому что я согласен с Фалладой: эти существа могут быть опасны.
   – Но послушайте… – начал Мак Кэй.
   – Они на самом деле опасны, – резко вклинился Фаллада. – Они – вампиры.
   – Сказки рассказываете, – язвительно заметил Мак Кэй.
   Все заговорили разом.
   – Господа, господа! – воскликнул Джемисон; его голос подействовал успокаивающе. – Я думаю, не стоит накалять страсти. Мы затем и собрались, чтобы все досконально обсудить, и, – он повернулся к Фалладе, – каждый имеет право высказаться. Так что давайте на минуту забудем о чинах и поднимем бокалы за капитана Карлсена.
   Фаллада принял бокал все с таким же хмурым видом.
   – За капитана Карлсена и его эпохальное открытие! – Джемисон поднял бокал.
   Все пригубили, сам Карлсен смущенно улыбался.
   – Я должен еще добавить, капитан, – продолжал премьер, – что это лишь одна из нескольких карт, найденных на «Страннике». Мне бы хотелось, чтобы изучение этого материала взял на себя профессор Шлирмахер.
   – Глубоко польщен, – сипло проговорил Шлирмахер, багровея.
   – Доктор, – обратился Джемисон к Фалладе, – вы помните историю атласов Пири Рейса? – Фаллада мрачно покачал головой. – Тогда позвольте рассказать. Если мне не изменяет память, Пири Рейс был турецким пиратом, появившимся на свет примерно в ту пору, когда Колумб открыл Америку. Он в тысяча пятьсот тринадцатом и тысяча пятьсот двадцать восьмом году начертал два атласа мира. Так вот что удивительно: на этих атласах показана не только Северная Америка, открытая Колумбом, но и Южная, вплоть до Патагонии и Огненной Земли. А эти земли в то время открыты еще не были. Даже викинги, открывшие Северную Америку аж за пять веков до Колумба, за ее пределы не выходили. Но это не все! На атласах Пири Рейса была еще и Гренландия. Это, вроде бы, достаточно легко объяснимо: с Гренландией были знакомы те же викинги. Однако в одном месте, где современные атласы показывают сушу, Пири обозначил два залива. Это показалось любопытным, и тогда группа исследователей сделала в Гренландии сейсмографические замеры. Так вот, они обнаружили, что прав был Пири Рейс, а не современные географические атласы. То, что считалось сушей, на самом деле оказалось толстым ледовым щитом, покрывающим сейчас заливы. Иными словами, карта Пири Рейса изображала Гренландию, какой она была до оледенения, тысячи лет назад.
   Джемисон оглядел сидящих – все слушали с неослабным вниманием, даже Фаллада.
   – И теперь мне кажется, – сказал Джемисон, – что Пири Рейс создавал свои атласы на основе гораздо более древних карт – может, таких же древних, как эта, или еще древнее. И эти вот карты, – он ткнул в лист бумаги на столе, не могли быть созданы на Земле. Человечество было еще недостаточно развито. – Джемисон повернулся к Фалладе, взгляд его был поистине гипнотическим. – Согласитесь, что сама собой напрашивается мысль: эти древние карты были созданы теми самыми пришельцами, коих вы именуете вампирами?
   Фаллада, поколебавшись, ответил:
   – Да, очень может быть…
   – Тай что, может статься, эти существа посещали уже Землю, по крайней мере, единожды – не сказать, дважды, и не причинили-таки вреда?
   Фаллада, Карлсен и Буковский заговорили одновременно. Пересилил в конце концов Буковский.
   – … что мне так трудно понять! В любом случае, не может такой риск быть оправдан! Даже если шанс насчет их опасности – один к миллиону, разве можно так рисковать? Это же все равно, что доставить на Землю неизвестный смертельный вирус!
   – Я, пожалуй, с этим соглашусь, – кивнул Ролинсон. Джемисон примирительно улыбнулся.
   – И мы все тоже, дорогой вы мой. Потому я вас здесь и собрал.
   – Может, послушаем, что скажет доктор Фаллада? – предложил Буковский.
   – Безусловно! – премьер-министр повернулся к Фалладе. – Пожалуйста, доктор.
   Фаллада, видя устремленные на себя взгляды, машинально снял и протер очки.
   – Ну, если в целом, – начал он, – я однозначно установил, что эти существа – вампиры, поглотители энергии.
   Джемисон прервал:
   – Устанавливать, извините за выражение, не надо. Нам всем известно, что случилось с тем молодым журналистом.
   Терпение Фаллады находилось явно на грани срыва, но усилием воли он сдерживал раздражение.
   – Мне кажется, вы толком так и не представляете, что именно я имею в виду. Я разработал методику тестирования, удостоверяющую гибель от вампиров. Совершенно простым способом я разработал метод вживления в тело недавно умершего человека искусственного жизненного поля. Так вот, тело убитого вампирами, жизненного поля не держит. Оно, как изрезанная покрышка: ты в нее воздух, а он сразу наружу. Понимаете… – он на секунду замялся, подыскивая нужные слова, и этим воспользовался Джемисон.
   – И когда вы сделали такое открытие? – поинтересовался он.
   – Э-э… два года назад.
   – Два года! Два года вы работали над вампиризмом?
   Фаллада кивнул.
   – Я, по сути, написал еще и книгу.
   Тут вмешался Мак Кэй.
   – Но как вы могли писать о вампирах, когда этими событиями еще и не пахло? Где вы добывали материал?
   – Вампиризм – явление более обыденное, чем кажется, – сказал Фаллада. – Ему принадлежит первостатейная роль в природе и в отношениях между людьми. Многие хищники, помимо того, что поедают добычу, еще и вытягивают из нее жизненное поле. И даже люди инстинктивно к этому тяготеют. Почему мы едим живьем устриц? Или омаров? Даже, когда речь идет об овощах, мы и то предпочитаем свежую капусту капусте недельной давности…
   – Да будет вам, – одернул Мак Кэй, – вообще полный нонсенс. Свежую капусту мы едим потому, что у нее приятнее вкус, а не из-за того, что живая…
   – А я так предпочитаю куропаток, когда они уже повисели с недельку, – вставил Ролинсон.
   Карлсен понял, что раздраженность Фалладе идет только во вред.
   – Можно мне пару слов? – спросил он.
   – Прощу вас, капитан, – радушно предложил Джемисон.
   – Сегодня я был у доктора Фаллады в лаборатории и видел тело той самой девушки, что нашли на переезде в Путни. Насчет того, что она убита вампирами, не было вообще никакого сомнения.
   Джемисон покачал головой, явно под впечатлением от этих слов.
   – Откуда у вас такая уверенность?
   – После теста доктора Фаллады. Ее тело не держало жизненного поля.
   – Я ничего не знаю об этой девушке. Как она погибла?
   – Ее удавили, а потом тело сбросили с моста на рельсы, – пояснил Хезлтайн.
   Джемисон повернулся к Фалладе.
   – А не могло это насилие сказаться и на жизненном поле?
   – Могло, но незначительно. В несравненно меньшей степени.
   – А когда это произошло?
   – Вчера, ранним утром, – сказал Хэзлтайн.
   – Я… не могу взять в толк. Ведь к тому-то времени все трое пришельцев, надо полагать, были уже мертвы?
   – Мне не верится, что они были мертвы, – высказал сомнение Фаллада. – Думаю, они по-прежнему где-нибудь рыщут.
   – Но как…
   Фаллада перебил:
   – Мне кажется, они способны завладевать человеческими телами. Та из них, что в женском обличьи, на самом деле не погибла в Гайд-парке. Она заманила в парк мужчину, завладела его телом и придала всему такой вид, будто там орудовал сексуальный маньяк. Думаю, и двое других тоже гуляют где-то поблизости. Они просто побросали свои оболочки в ИКИ и обзавелись другими телами.
   Наступила тишина. И Ролинсон, и Мак Кэй сидели, уставившись в стол – дескать, эта болтовня их утомила. Джемисон резонно заметил:
   – Вы меня тоже поймите. Аргументы ваши звучат необоснованно. Где факты, доказывающие ваши… заявления?
   – Дело здесь не в фактах, – устало вздохнул Фал-лада, а в простой логике. Существа эти, казалось бы, умерли. Тем не менее, отыскиваются тела, из которых словно выкачали жизненную энергию. Из чего напрашивается вывод, что существа, стало быть, отнюдь не мертвы…
   – Сколько этих тел? – спросил Джемисон.
   – Пока два. Девушка на рельсах и мужчина, ее убивший.
   – Мужчина, ее убивший? – Джемисон покосился на Хезлтайна, словно взывая о помощи.
   – Ее задушил некто Клэппертон, – пояснил Хезлтайн, – автогонщик. Доктор Фаллада полагает, что как раз в него и вселился один из пришельцев.
   – Понятно. И его, конечно же, тоже нет в живых?
   – Тоже.
   – И тело… оно также… в таком состоянии?
   – Пока неизвестно. Его направили в мою лабораторию для тестирования.
   – И когда будет известен результат?
   – Отправили часа два назад, – прикинул Хезлтайн. – Сейчас, может, уже все сделано.
   – Вы уж, пожалуйста, выясните, – встрепенулся Джемисон. – Вот телеэкран. – Он развернулся и перенес с письменного стола портативный аппарат. Ролинсон передвинул его Фалладе.
   – Великолепно, – сказал тот, в полной тишине набирая номер. Услышав голос секретарши, Фаллада попросил: – Мне, пожалуйста, Нормана.
   Прошло с полминуты. Мак Кэй плеснул себе еще вина. Затем послышался голос Грея:
   – Да, сэр?
   – Норман! Тело из морга прислали?
   – Утопленника-то? Как же, прислали. Я сейчас только закончил тестирование.
   – И какие результаты?
   – Ну, насколько я могу судить, сэр, обычный случай гибели на воде. Наглотался, видно, таблеток.
   – А что показатели «лямбда»?
   – Все в норме.
   – Что, вообще без отклонений? Хорошо, – буркнул Фаллада. – Спасибо, Норман. – Он положил трубку.
   – Я, безусловно, понимаю, что это еще ни о чем не говорит, – поспешно начал Джемисов. – В целом правота все еще может быть на вашей стороне, пусть и не в данном случае. Но так уж, видите, складывается, что ваша теория пока основывается на единственном примере: теле убитой девушки на рельсах.
   Фаллада не успел ответить, как Мак Кэй невозмутимым голосом спросил:
   – Я никого не хочу обидеть, доктор, но вы, часом, – я насчет вашего увлечения вампирами – не даете излишнюю волю воображению?
   – Ни в коей мере, – резко отозвался Фаллада.
   Карлсен почувствовал, что настала пора его поддержать.
   – Я соглашусь, что это заключение в самом деле неожиданно. Но не думаю, что оно сводит на нет все доводы доктора Фаллады.