Уильямс Майкл. Отважное сердце

   – А твоим первым уроком должен стать урок вежливости, Гален.

* * *

   Мы ехали под непрерывный аккомпанемент дождя и хлюпанье копыт по лужам. Я, кажется, даже задремал в седле.
   И вдруг что-то треснуло в кустах возле дороги. Я, полусонный, тотчас схватился за меч. Сэр Баярд откинул с головы капюшон и насмешливо взглянул на меня.
   – Барсук.
   – Простите, сэр, что вы сказали?
   – Это барсук. Ты решил сразиться с барсуком, мой храбрый оруженосец?
   – О, сэр! Я преклоняюсь перед вами. Вы знаете все-все на свете!
   – Умный человек понимает даже то, что шепчет ему ветер, – сказал сэр Баярд без тени улыбки.
   – Сэр, смогу ли я стать когда-нибудь таким, как вы?!
   – Поживем – увидим. А сейчас мы устроим привал. Пора отдохнуть и поесть. Попытаюсь развести костер.
   Мы спешились под огромным раскидистым деревом. Погода не предвещала ничего хорошего. Птицы молчали. Холод пробирал до костей.
   Сэр Баярд вытащил из-под плаща огниво, снял перчатки. Огниво утонуло в его больших широких ладонях. Я невольно подумал: ему легче было бы завязать маленький бантик кукле, чем высечь огонь.
   А вслух сказал:
   – И кто же эта юная красавица, сердце которой вы хотите завоевать?
   – Дочь сэра Робера ди Каэлы, рыцаря меча. Твой учитель Гилеандос наверняка рассказывал тебе о роде ди Каэла.
   – Старинный соламнийский род, – тотчас отозвался я.
   И тут я увидел: из-под большого можжевелового куста высунулся мокрый-премокрый кролик. «Ого, мы, наверное, выглядим, как этот кролик. Да нет – как мокрые курицы!…»
   – Да, старинный соламнийский род, – повторил я. – Его основатель – Габриэль ди Каэла, кузен самого Винаса Соламна. В бою – храбрый, умелый, расчетливый воин, в дни мира – расчетливый хозяин. Его род на протяжении нескольких столетий играл важную роль в истории Соламнии. Однако сейчас этот род пришел в упадок – по причинам, о которых нигде не упоминается…
   Я говорил, а сам думал о чистой теплой постели. Кролик, увидев нас, юркнул назад, под можжевеловый куст. У кролика была нора, в которой он мог обсохнуть, отдохнуть, поспать. А что у меня?…
   – Ну что же, все верно, – сказал сэр Баярд и добавил: – Робер ди Каэла – последний мужчина в роду. Теперь наследницей, впервые за всю историю рода, стала женщина, его дочь. И если она не выйдет замуж, то после смерти сэра Робера аод ди Каэла, увы, пресечется. Вот почему отец и устраивает рыцарский турнир.
   Как это ни удивительно, моему хозяину удалось быстро развести костер.
   – И вот почему на турнир прибудут рыцари со всего Ансалона.
   Костер разгорался все больше и больше. Пламя с веселым треском лизало ветки. Стало заметно теплее.
   Сэр Баярд спрятал огниво и сказал:
   – И все они будут добиваться руки леди Энид.
   – Энид, – повторил я с некоторым разочарованием.
   Из всех имен Робер ди Каэла выбрал для своей дочери имя «Энид»…
   Но ведь Энид, как представлял я, – это рослая, угловатая женщина. Наша служанка. Работает на кухне. Да ее хлебом не корми, дай только вволю наговориться! И она ничего не умеет толком делать – кроме, пожалуй, одного: хлеб она печет вкусный.
   О, да, вкусный-превкусный хлеб! Я сглотнул слюну.
   И хихикнул. оказывается, я – оруженосец рыцаря, который отправился на турнир, где главной наградой победителю станет девушка по имени Энид! Ох, должно быть, писаная красавица!
   Сэр Баярд нахмурился и отвернулся от меня.
   – Простите, сэр. Поверьте, я не хотел обидеть вас. Но стоит ли добиваться руки девушки с таким именем?!
   Рыцарь снова повернулся ко мне и, пронзая меня холодными серыми глазами, спокойно сказал:
   – Да я и не обижаюсь на тебя, Гален. Но как бы там ни было, я должен участвовать в турнире, должен победить всех соперников и просить руки Энид ди Каэлы.
   Это было уже слишком! Я расхохотался ему прямо в лицо. А сэр Баярд внезапно выхватил из ножен свой меч. Я повалился на землю и закричал от страха. Сэр Баярд крепко зажал мне рот своей сильной рукой. Я и вовсе обмер от ужаса.
   – Тише! – прошипел мой хозяин.
   Он поднял голову и, прислушиваясь, замер – словно леопард перед прыжком.
   Я весь обратился в слух, но поначалу не слышал ничего, кроме монотонного шума дождя. Но вот – различил еле слышный хруст ветвей елки, что росла ярдах в тридцати от нас, через дорогу.
   – Это не барсук, – прошептал сэр Баярд и убрал руку от моего лица.
   Затем кивком головы показал на мой меч: мол, пора и тебе, мой друг, браться за оружие.
   О, у меня такого желания и в помине не было! Я мечтал только о том, чтобы убежать куда-нибудь подальше, спрятаться где-нибудь понадежнее. Отец был прав, когда не соглашался на странную просьбу сэра Баярда: сделать меня своим оруженосцем.
   Я стоял сзади рыцаря, у самого дерева. И быстро-быстро вскарабкался на него и спрятался в ветвях так, чтобы меня никто не мог увидеть, но сам я мог бы наблюдать за происходящим.
   – Кто вы? – раздался из-за ели чей-то голос.
   Да, сэр Баярд был прав: это не барсук.
   – Я – сэр Баярд Брайтблэд, соламнийский рыцарь. А вы кто?
   От такого вопроса я дернулся и ударился головой о верхнюю ветку. Что тут спрашивать?! Уже и младенцу было ясно: там за елью – крестьяне ближайшей деревни.
   В давние-давние времена рыцари Соламнии вели войну, в которой погибло около миллиона крестьян. Память об этой войне была жива в народе. Здешние крестьяне ненавидели соламнийских рыцарей лютой ненавистью. А тут еще – под видом рыцаря Соламнии – творил свои бесчинства вор, укравший доспехи.
   Услышав, как представился им сэр Баярд, крестьяне уже просто не могли уйти, не «поприветствовав» славного рыцаря.
   Они вышли на дорогу один за другим – я насчитал шесть человек. Лица у них были даже не то что хмурые, – свирепые! У каждого в руках – или топор, или дубина.
   Сэр Баярд, конечно, смог бы легко справиться с каждым из них. Но со всеми вместе?!
   Мой хозяин снял плащ и повесил его на куст. Теперь он стоял перед ними в одной кожаной куртке. В правой руке сжимал меч, в левой – кинжал.
   Крестьяне охватили рыцаря широким полукольцом и стали медленно приближаться. Я почувствовал: мне жалко своего хозяина; но однако постарался спрятаться в ветвях понадежней.
   – Так значит, вы – рыцарь Соламнии?1 – переспросил один из крестьян. Он был, пожалуй, не самый рослый из своих товарищей, но, пожалуй, с самым свирепым выражением на лице. Был он лыс, и лысину пересекал длинный широкий шрам.
   Сэр Баярд промолчал.
   Тогда крестьянин вновь повторил:
   – Значит, вы – рыцарь Соламнии. Мы вас правильно поняли, сэр?
   – Да, – коротко ответил сэр Баярд.
   Он старался не выпустить из поля зрения ни одного из нападавших. А они подходили все ближе и ближе. Хотя и с опаской.
   – Ну, если это действительно так, сэр, – медленно произнес крестьянин со шрамом, – если это действительно так, то знайте: в этих краях соламнийских рыцарей не очень-то сильно любят. – Он поднял свою топор с неожиданной легкостью, словно бы тростинку. – Подумайте, сэр, может быть, вы ошиблись. И вы все-таки не соламнийский рыцарь? Надеюсь, вы правильно поняли мой вопрос?
   – Я понял вас правильно. И еще раз отвечаю: я – рыцарь Соламнии, – твердо, не дрогнувшим голосом произнес сэр Баярд.
   – Кэррок! – крестьянин со шрамом коротко кивнул огромному детине слева от себя.
   Заросшее черным волосом лицо детины было похоже на звериную морду. Кэррок тотчас, хотя и медленно, пошел к вьючной кобыле.
   – На твоем месте я бы подумал прежде, чем сделать еще шаг, – сказал сэр Баярд и направил острие своего меча на грудь детины.
   Все крестьяне остановились.
   Сэр Баярд, держа меч в вытянутой руке, повернулся к вожаку со шрамом:
   – Похоже, что вы на досуге любите почитать книги, в которых беседуют мудрецы, и пофилософствовать. Но давайте оставим философию в покое, не будем ходить вокруг да около. Скажите мне прямо: почему я должен был бы скрыть, что я – рыцарь Соламнии? А если у вас есть какие-либо претензии лично ко мне – выскажите их.
   Кэррок попятился от рыцарского меча и тоже повернулся к вожаку:
   – Слушай, Гоуд, мне вообще-то моя жизнь дорога. И мне не улыбается быть рассеченным надвое.
   – А ты уже струсил? Но нас шестеро, – Гоуд кивком головы показал на крестьян. Те, кто находились справа от него, стояли к сэру Баярду совсем близко: между моим Моласесом и вьючной кобылой. – А может быть, ты уже забыл, какие пакости совсем недавно творил здесь один соламнийский рыцарь?
   – Нет, не забыл, – ответил Кэррок, – поэтому я ведь и согласился пойти с тобой.
   Гоуд посмотрел на сэра Баярда и усмехнулся:
   – Я неграмотный, читать не умею, и не читал философских книг. Но я умею считать. А для чисел есть своя философия, не правда ли? Шесть и один – как вам нравится такое соотношение?
   – О, я понял, – воскликнул сэр Баярд вроде бы даже с облегчением, хотя он и не спускал настороженных глаз с крестьян. – Вы охраняете свою деревню. Верно? Но от кого? От чего?
   – А вот от таких рыцарей, как вы, сэр, – снова усмехнулся Гоуд. – От таких, кто полагает: раз он знатен, то может вытворять все, что ему заблагорассудится. Словно он сам король Истара – Прист. И должен вам сказать, что несколько недель назад мы уже хорошенько проучили тут одного из ваших.
   Я, обхватив покрепче ветку, на которой лежал, боялся пошевелиться. И только молился всем богам, каких знал, чтобы они сохранили мне жизнь.
   Кэррок, осмелев, снова сделал шаг вперед. Он протянул руку к вьючной кобыле и дотронулся до попоны, которой были накрыты доспехи сэра Баярда.

* * *

   Гилеандос давал нам с братом уроки теологии. Я эти уроки чаще всего прогуливал. Значит, боги, даже и услышав мои молитвы, вряд ли соблаговолят прийти к нам с сэром Баярдом на помощь. Но все-таки какой-то бог, видимо, сжалился над нами.
   Мой конь Моласес был стар. Ему было уже больше тридцати. Для лошади это очень и очень много. Последние десять лет единственное, что он делал – катал детишек по двору замка. А сейчас его, дряхлого, выпустили за ворота замка, ему пришлось полдня топать по лесу, он устал и, конечно, переволновался, слякоть, дождь, лес… А тут еще откуда не возьмись появились какие-то люди с топорами и дубинами. В общем, Моласес судорожно дернулся и рухнул прямо на крестьян, которые подходили к вьючной кобыле.
   Крестьяне опешили и не сразу сообразили, в чем дело.
   Мой хозяин мгновенно подскочил к ним и мечом плашмя ударил одного из крестьян по ребрам. Ударил хотя и плашмя, но сильно: с такой силой здоровенная служанка выбивает пыль из ковра. Крестьянин, хватая ртом воздух, упал. Сэр Баярд тотчас развернулся и пнул Кэррока ногой в живот. Огромный детина согнулся пополам, застонал и свалился на землю.
   Увидев бушующего, как ураган, рыцаря, все остальные замерли на месте. Все – кроме Гоуда, А тот осторожно стал обходить сэра Баярда справа и, оказавшись сзади него, мгновенно вскочил на рыцарского коня Вэлороуса.
   Конечно, я должен был бы хотя бы крикнуть сэру Баярду, предупредить его об опасности, а как оруженосец – прыгнуть Гоудуна спину и сразиться с ним. Но об этом я даже и думать боялся! Я только теснее прижался к ветке.
   И тут случилось нечто весьма странное. Вместо того, чтобы напасть на сэра Баярда, Гоуд наклонился над поверженным Кэрроком. Потом поднял голову и посмотрел на рыцаря, а сэр Баярд как раз в этот миг обернулся – их глаза встретились. Что уж они прочли в глазах друг друга – не знаю, но только Гоуд тотчас соскочил с коня и стал медленно пятиться, а потом повернулся и пошел прочь, – туда, откуда пришел. Вслед за ним побрели и крестьяне. А Кэррок, резво вскочив на ноги, тотчас присоединился к своим товарищам.
   А я… я спрыгнул с ветки и храбро погрозил отступающим кулаком:
   – Получили?! Будете знать, как нападать на рыцаря Соламнии!
   Сэр Баярд окинул меня презрительным взглядом с ног до головы и произнес ледяным тоном:
   – Лучше, вояка, посмотри, что там с твоей лошадью.
   А что было с моим Моласесом? Известно что: он лежал мертвый.
   Мы перенесли мою поклажу на вьючную кобылу, она еще раз взглянула на меня с ненавистью.
   Я добросовестно и молча выполнял все безмолвные приказания своего хозяина, прекрасно представляя, что он обо мне сейчас думает.
   Сэр Баярд вернулся к костру, достал сушеную говядину и сухофрукты. Мой хозяин не стал ничего варить или подогревать. Просто протянул мне мою порцию, и мы, не проронив ни слова, поели.
   Дождь все лил и лил.
   Я вынул кости, погадал на них. Выпало 2 и 8. Знак лошади. Я попытался вспомнить, что он должен означать. Сэр Баярд заглянул мне через плечо:
   – Что у тебя там?
   – Знак лошади, – коротко ответил я.
   – Я спрашиваю о…
   – А-а, – протянул я. – Я гадаю по «Калантине». Это такая книга для игры в кости.
   По-видимому, любопытство сэра Баярда было удовлетворено – он снова отодвинулся от меня.
   Обогревшись немного у костра, рыцарь поднялся и пошел к своему Вэлороусу, пробормотав словно самому себе:
   – Все это чушь собачья.
   Может быть, – я пожал плечами.
   Сэр Баярд присел перед Вэлороусом и поднял его левую переднюю ногу.
   – А зачем же ты это делаешь?
   – Делаю? Что делаю? – переспросил я.
   – Гадаешь по «Калантине». Конечно, в Восточных Дебрях богатые бездельники постоянно играют в кости. Но и там никто не принимает предсказаний «Калантины» всерьез. А ты, что же, веришь?
   – Но, сэр Баярд, – сказал я осторожно, – кости предсказывают, что со мной случится, и подсказывают, как я должен поступить.
   – Чушь, – откликнулся сэр Баярд, счищая грязь с копыта Вэлороуса.
   – Чушь?
   – Конечно, чушь, – улыбнулся он. – И ты, Гален, сам это прекрасно понимаешь. Просто, так тебе легче жить. – И затем сказал уже без всякой улыбки: – Ты знаешь, мой мальчик: в мире происходит действительно много удивительного и волшебного. Но предсказания «Калантины» к волшебству не имеют никакого отношения, уж поверь мне.
   – Но почему вы так уверены в этом? – я все еще сжимал в руке фишку.
   – Ладно, – сказал сэр Баярд, осматривая второе копыто своего коня, – какой, ты говоришь, знак у тебя выпал?
   – Знак лошади.
   – Ну, и что же это значит?
   – Это… это может означать путешествие. А может, это было связано с тем, что случилось с Моласесом, – с его смертью…
   – А не кажется ли тебе, дорогой Гален, что все это – весьма неопределенно? – отозвался сэр Баярд, переходя к задним ногам Вэлороуса.
   – Знак лошади может означать очень многое. Надо только суметь правильно его разгадать.
   Я и сам понимал, что слова мои – детский лепет. И мне подумалось: вот сейчас сэр Баярд усмехнется и перестанет говорить на эту тему. Рыцарь действительно усмехнулся, но сказал:
   – Можно, конечно, понапридумывать всяких толкований. А потом убедить себя: мол, вот это и означал данный знак. Мол, он меня предупреждал… Но уверяю тебя, все это – чистой воды шарлатанство. Подлинное волшебство человеку встречается чрезвычайно редко – ну, так же редко, как на этой дороге случается честный поединок между двумя рыцарями…
   – А я, сэр Баярд, я видел настоящее волшебство! – вдруг вспомнив о своем брате Бригельме, воскликнул я.
   – Ну, а я видел на этой дороге честный поединок между двумя рыцарями, – отозвался сэр Баярд.
   Он внимательно осмотрел копыта своего коня. Потом выпрямился и сказал:
   – А ведь Гоуд, Кэррок и все остальные искренне, честно думали, что мы с тобой – негодяи, выдающие себя за рыцарей. Тот человек в черном, что сейчас сидит в темнице замка, надолго отбил у них желание верить рыцарям Соламнии.
   Он замолчал, посмотрел на меня, потом еще раз осмотрел копыта Вэлороуса и снова повернулся ко мне:
   – Гоуд и его товарищи защищали свою деревню от негодяев, которые выдают себя за рыцарей. Сейчас им даже кажется: все рыцари – негодяи. Гоуду надо еще научиться отличать настоящего рыцаря от мерзавца в рыцарских доспехах. Ему вообще надо многому научиться, – и, подходя к вьючной кобыле, сэр Баярд закончил: – Как, впрочем, и тебе тоже.
   Потом, поправив на кобыле попону, добавил:
   – Надеюсь, я помру еще не скоро и смогу научить тебя всему, что сам знаю и умею.
   Я подумал, что буду рад выслушать все его советы и наставления, но только не здесь, под дождем, на дороге, где могут вот-вот появиться вооруженные крестьяне.
   И я даже начал говорить об этом своему хозяину. Но тот вдруг замер, приложив палец к губам, и пристально посмотрел на ель, из-за которой в первый раз вышли Гоуд и его товарищи.
   – Тихо! – прошептал он. – Там кто-то есть.
   Рыцарь быстро подошел к Вэлороусу – к его седлу он только что привязал меч.
   Я беспокойно всматривался в деревья на той стороне дороги, но ничего не мог разглядеть. И ничего, кроме шума дождя, не услышал.
   – Сэр, я ничего не слышу и не вижу. Может быть, вам почудилось?
   Мой хозяин, прищурившись, оглядывался.
   – ты помнишь: Гоуд говорил о философии чисел? Боюсь, что нам скоро придется иметь дело с гораздо большим числом философов, чем в первый раз… Ну, а посему, Гален, тебе следует снова занять свое место на дереве. Думаю, мне, как и в первый раз, понадобится дозорный…
   Сэр Баярд ласково похлопал коня, успокаивая его.
   Я сказал громким шепотом:
   – Теперь, сэр, убивайте их, не раздумывая. вы видите: они перепугаются и разбегутся. Сколько бы их ни было!
   Сэр Баярд уже держал в руках меч.
   А я встал к дереву поближе – так, чтобы в случае опасности мог бы, действительно, быстренько вскарабкаться на него.
   Я продолжал всматриваться в деревья за дорогой. И наконец-то увидел четырех парней. Я видел только их голову и грудь. Лица их были угрюмы и насуплены.
   И вдруг сквозь шум дождя я услышал цоканье копыт.
   Те, кто подходили к нам, не были людьми. Но они не были и лошадьми… я успел подумать о знаке лошади и тут же был сбит с ног. Перед моими глазами мелькнули ветви дерева, затем тускло сверкнул серый свет. А потом – все провалилось во тьму…

Глава 5

   Отцовский замок был практически со всех сторон окружен болотами. Носили они одно общее название: Верденское болото.
   В народе ходили слухи о невероятно больших деревьях, которые растут на болоте, о жутких чудовищах, которые обитают там, о странных огнях, которые там видны.
   Нам, детям, болото внушало ужас. Хотя мы и знали, что именно болото спасло многих здешних крестьян от смерти во времена Катаклизма.
   Для народа Соламнии это был период Пребывания в Немилости богов. На Ансалонском континенте полагали: соламнийским рыцарям было известно, что Катаклизм продлится долгие-долгие годы. Но рыцари, якобы, не захотели никого предупредить о надвигающейся катастрофе. Поэтому-то еще с давних времен на Ансалоне невзлюбили рыцарей Соламнии.
   Наш родовой замок находился в захолустье, на западе Кастлунда, к тому же, как я уже сказал, он был окружен Верденским болотом, иначе нашей семье тоже бы не поздоровилось. Но здешние крестьяне никогда не видели зла от рыцарей нашего рода, поэтому они нас не трогали, не нападали на замок. Но вот если сюда заезжал какой-либо посторонний, чужой рыцарь – спуску ему не давали…
   Мне не разрешали ходить на болото, да я и сам не стремился туда. Быть съеденным каким-нибудь крокодилом? Радости мало!…

* * *

   Очнулся я на спине коня – или на спине того, кто мне показался конем. Лежал лицом вниз, вдыхая острый лошадиный пот; был я накрыт какой-то грязной тряпкой, вроде попоны.
   Мокрый ветер хлестал меня по лицу, земля прыгала перед глазами.
   Я решил выпрямиться и сесть в седле. Но седла не оказалось. Выпрямиться мне тоже не удалось. Руки мои были связаны веревкой; а вдобавок ко всему, словно чья-то сильная рука крепко держала меня за волосы. Я с трудом смог слегка повернуть голову, надеясь разглядеть всадника. Но никакого всадника не было.
   Тогда я вспомнил о кентаврах, напавших на нас с сэром Баярдом. Повернув голову насколько только сумел, я увидел плечи получеловека-полуконя. Значит, так и есть: я – на спине кентавра. И он, конечно, несет меня в болото, где, как все утверждали, и обитают кентавры.
   А где же сэр Баярд? Что с ним? Его тоже схватили? Или… или он испугался и убежал, бросив меня?!
   Итак, меня нес кентавр. Но куда конкретно и зачем? предположения одно хуже другого мелькали в моей голове.
   Кентавр, который сейчас нес меня, был огромен, но ступал он на удивление легко – пожалуй, даже более грациозно, чем лошадь. А любая лошадь по размерам куда меньше кентавра. Может быть, каждый мускул его тела подчинялся разуму, что подобен разуму человека? А может быть, все кентавры от природы очень ловкие? Или сейчас мой кентавр бежит по дороге, которую он очень хорошо знает?
   Через несколько минут после того, как я очнулся, кентавр остановился на краю болота, поросшего кедрами, можжевельником и какими-то растениями, названия которых я просто не знал.
   Он стоял, словно ожидая кого-то или чего-то.
   Я почувствовал: уже ничья рука не пригибает мне голову. Я поспешил расположиться на спине кентавра поудобнее.
   Сквозь ветви на землю струился свет. Всюду – буйная зелень. Да, мы на болоте. Место, вполне подходящее для смерти. Я вздохнул.
   Мой кентавр, оглядевшись по сторонам, взбрыкулся и я мигом слетел с него на землю. На землю, покрытую толстым мхом. Я упал лицом вниз, но тотчас вскочил на ноги.
   кентавр стоял надо мной. Почти фантастическое существо! А сейчас в зеленоватом свете болота он казался и вовсе фантастическим!
   У моего кентавра была туго заплетенная коса – длиной футов семь, толщиной с мою ногу. Такие косы, как я слышал, бывают у совсем молодых кентавров.
   – Мы подождем все здесь всех остальных, – мягким грудным голосом сказал кентавр.
   Он огляделся и развязал мне руки. Я стал стряхивать с себя грязь, листья, ветки, иголки, выплевывал изо рта мох. Наконец, когда более-менее привел себя в порядок и отдышался, я спросил:
   – Вы – кентавр?
   – Да, люди называют нас так, – ответил кентавр, даже не глядя на меня.
   Я проследил взглядом, куда он смотрит, и увидел тропинку. Тропинка эта зарастала травой прямо на глазах!
   Кентавр взглянул на меня.
   Его брови оказались бело-коричневыми, как и спина. Он, явно, был молод. Наверное, на год, на два старше меня – если, конечно, кентавры исчисляют свой возраст так же, как люди.
   – А я прежде даже и не верил, что вы, кентавры, существуете в действительности!… – пробормотал я.
   Как бы мне отыскать здесь лазейку, неприметную и безопасную?!
   Безопасную? Это в болоте-то?! Среди змей и крокодилов и еще каких-нибудь неведомых чудовищ?!
   Может быть, сам кентавр поможет мне? Разговаривает он вежливо. Злым не выглядит – во всяком случае, на убийцу не похож. А если действительно молод, то, наверное, глуп. Значит, его можно будет легко обмануть…
   Неожиданно, прервав мои мысли, кентавр сказал:
   – Меня зовут Эджин. А тебя как?
   – Гален.
   Кентавр стал немного рассказывать о себе. Он действительно был молод.
   – Стеречь тебя – это первое поручение, которое дали мне старшие. Ведь сейчас идет война… – Эджин запнулся.
   – Война? – недоуменно спросил я. – Какая война? Кентавр, казалось, покраснел и пробормотал:
   – Э-э, когда придет время, старшие расскажут тебе все, что ты должен знать…
   Пристально вглядываясь в заросли, он поскакал на другой конец поляны. Трава, примятая его копытами, тотчас же выпрямлялась. Чудеса, да и только!
   Я подошел к нему.
   – Эджин, получается, что ты уже проболтался и выдал мне военную тайну, да? Ведь тебе за это здорово попадет! Тайны нельзя выдавать никогда и никому.
   Кентавр взглянул на меня печально и виновато.
   – Да, я нечаянно проболтался. Вечно со мной всегда что-нибудь да случается. Не умею держать язык за зубами. А старшие к тому же еще говорят, что я и соображаю туго… – Неожиданно лицо его просветлело: – Зато все говорят, что у меня доброе сердце!
   Интересно, все кентавры – такие простаки? Или Эджин – исключение? Наверное, с ним хорошо играть в карты на деньги.
   Ведь он – просто второй Алфрик. Только не злой. И с двумя лишними ногами.
   Я лег на траву. Она росла прямо у меня на глазах. Видимо, все, что рассказывали мне о Верденском болоте, – истинная правда.
   А может быть, трава здесь ядовитая? Может быть, она способна пожрать человека? Вон как быстро она растет… Я постарался отогнать от себя эти тревожные мысли.
   Долго ли мы здесь будем с Эджином одни? ведь он ждет своих соплеменников… Мне не следовало терять время!
   – Послушай, Эджин. Я ничего не знаю и знать не хочу ни о какой войне. Кто с кем воюет? Из-за чего? Мне-то какое дело, правда ведь? И ты не бойся: я никому не скажу о том, что ты ненароком проболтался мне… Но если у тебя действительно доброе сердце, Эджин, скажи мне: где мой хозяин, благородный соламнийский рыцарь? Пойми меня: я очень переживаю за него… Если ты знаешь, что с ним, скажи мне.
   Ничего поначалу не ответив мне, Эджин обошел поляну.
   – Ох, не надо было мне даже и заговаривать с тобой, Гален.
   Выглядел он очень озабоченным.
   – Но почему ты так беспокоишься, Эджин?
   – Мне кажется, мой маленький друг, я прискакал не на ту поляну…
   Он сказал мне «маленький друг»?! Я просто ушам своим не поверил! Знал бы он, что первому же встречному гоблину я продал бы его со всеми потрохами!
   Подняв высоко голову, Эджин озирался вокруг: никого.
   – Неужели я действительно перепутал поляну?
   – Эджин, ты видел когда-нибудь картину «Всадник и Смерть»? Честное слово, сейчас ты выглядишь так, словно сошел с этой картины. А где вы условились встретиться, ты помнишь?