Страница:
— Что вы там делаете, хулиганы!
Это была мисс Моррис. Алек услышал ее шаги: она быстро шла через дорогу.
— Живей, Абу, полезай!
Не тратя времени даром, они пролезли в отверстие, и Абу поставил доски на прежнее место, закрыв проход.
— Куда же они подевались? Честное слово, своими глазами видела, как они ломали забор. Здоровый такой черномазый, а с ним еще кто-то.
Мисс Моррис остановилась по ту сторону забора и разговаривала сама с собой.
Алек поманил Абу, и они пошли к главному заводскому корпусу, вскарабкались по шатким ступеням и влезли в кабину крана. Абу огляделся.
— Что это за место? Древний дворец?
Алек был озадачен: ну как объяснить Абу, что такое фабрика?
— Это просто место, где когда-то работали люди. Теперь здесь никого не бывает. Не слишком, правда, удобно, но зато безопасно. Скажи, а твоя волшебная сила насовсем исчезла или еще вернется? — спросил Алек Абу.
— Не знаю. Быть может, вернется.
Абу был мрачен, и Алек поспешил переменить тему разговора:
— Ну, теперь надо раздобыть тебе чего-нибудь поесть, потом соорудим тебе постель. Хотя откуда ее взять, понятия не имею!
— Не волнуйся, о Алек. Ты сделаешь что можешь. В этом я уверен.
— Никуда не уходи, Абу, а я сбегаю домой — попробую чем-нибудь разжиться. Маасалаама.
— Маасалаама, — ответил Абу, и Алек сбежал вниз по лестнице.
Перебираясь через канал, Алек подумал, что давно уже не подводил итогов матча между удачами и несчастьями. Впрочем, какой там итог, когда несчастьям так везет! И он снова стал думать об Абу.
Алек разработал простой план. Он проникает в фургон и вытаскивает из шкафа два одеяла. У деда их полно, а достает он их только зимой, в морозы, когда все в доме укрываются теплее. Вытащив одеяла, Алек отправится в погреб и позаимствует что-нибудь оттуда.
План был великолепен, но не сработал. Правда, деда не было и вытащить одеяла ничего не стоило, но, пока Алек рыскал в погребе, его застукала мама. Тут же выплыли и одеяла.
Алек не смог объяснить ей назначение одеял и пролепетал, что ночью отправляется в поход. Это, конечно, была чушь, и мама ему не поверила. Она ничего не сказала — только велела ему отправляться к себе готовить уроки и еще добавила, что больше он сегодня вечером никуда не пойдет, пусть даже не мечтает.
В комнате Алек пересчитал наличные. Вышло двадцать пять пенсов — если не считать те семьдесят пять, которые он задолжал Ким, — а на это, прикинул он, можно купить только полпорции кебаба в кафе Ника на Стейшн-роуд, и то, если там согласятся продать полпорции. Может, можно купить целый кебаб, но в рассрочку?
«Ничего это не даст, Боуден», — сказал он сам себе и понял, что прав.
Но как же быть? Он не мог оставить старину Абу в беде, даже если Абу и не самый счастливый из джиннов, знакомых с тайнами четвертого измерения. Теперь Алек понял, что имеют в виду, когда говорят «чертовски не везет».
Он сел на кровать — и думал, думал полчаса подряд. Но и от этого дурацкая ситуация не стала лучше. Небось Аладдину не приходилось возиться с рабом его лампы… Забавно: Абу — раб… Да ведь это сущая ерунда! Абу — друг, старый приятель. И совсем неплохо им было вместе. Вот теперь все пошло вверх тормашками. И Алеку самому придется творить чудеса.
— Такова жизнь! — изрек он, обращаясь к пустой банке, которую держал в руках.
К совсем пустой банке…
Сперва у тебя в руках — покорный джинн, а потом на шее — нелегальный иммигрант!
Да, в конечном счете, олдермен Блеггетт прав: в районе Бонер-стрит действительно прячется нелегальный иммигрант, а попал он туда его, Алека Боудена, стараниями.
Но раз Абу «нелегальный», ему надо скрываться. Нельзя же взять да и бросить его в Танке. В кабине крана Абу замерзнет и изголодается. Алеку нужна помощь. Но кто ему поможет?
Дома? Исключено. Алек не сомневался, что дед бы ему помог, но вмешивать в эти дела старика не годится. Ким тоже не подходит: она водится с сыном Блеггетта.
Алек вскочил с кровати и зашагал по комнате, и тут ему в голову пришла отличная мысль. Только одного человека во всем Баглтауне — нет, двоих — можно просить о помощи для Абу. Эта мысль его просто огорошила.
Надо идти, надо идти прямо к…
Надо идти к Евлалии и Рыжему Уоллесу.
Глава 12. БЕДНЕНЬКИЙ РЫЖЕНЬКИЙ
Глава 13. ЗА НАМИ ГОНЯТСЯ!
Это была мисс Моррис. Алек услышал ее шаги: она быстро шла через дорогу.
— Живей, Абу, полезай!
Не тратя времени даром, они пролезли в отверстие, и Абу поставил доски на прежнее место, закрыв проход.
— Куда же они подевались? Честное слово, своими глазами видела, как они ломали забор. Здоровый такой черномазый, а с ним еще кто-то.
Мисс Моррис остановилась по ту сторону забора и разговаривала сама с собой.
Алек поманил Абу, и они пошли к главному заводскому корпусу, вскарабкались по шатким ступеням и влезли в кабину крана. Абу огляделся.
— Что это за место? Древний дворец?
Алек был озадачен: ну как объяснить Абу, что такое фабрика?
— Это просто место, где когда-то работали люди. Теперь здесь никого не бывает. Не слишком, правда, удобно, но зато безопасно. Скажи, а твоя волшебная сила насовсем исчезла или еще вернется? — спросил Алек Абу.
— Не знаю. Быть может, вернется.
Абу был мрачен, и Алек поспешил переменить тему разговора:
— Ну, теперь надо раздобыть тебе чего-нибудь поесть, потом соорудим тебе постель. Хотя откуда ее взять, понятия не имею!
— Не волнуйся, о Алек. Ты сделаешь что можешь. В этом я уверен.
— Никуда не уходи, Абу, а я сбегаю домой — попробую чем-нибудь разжиться. Маасалаама.
— Маасалаама, — ответил Абу, и Алек сбежал вниз по лестнице.
Перебираясь через канал, Алек подумал, что давно уже не подводил итогов матча между удачами и несчастьями. Впрочем, какой там итог, когда несчастьям так везет! И он снова стал думать об Абу.
Алек разработал простой план. Он проникает в фургон и вытаскивает из шкафа два одеяла. У деда их полно, а достает он их только зимой, в морозы, когда все в доме укрываются теплее. Вытащив одеяла, Алек отправится в погреб и позаимствует что-нибудь оттуда.
План был великолепен, но не сработал. Правда, деда не было и вытащить одеяла ничего не стоило, но, пока Алек рыскал в погребе, его застукала мама. Тут же выплыли и одеяла.
Алек не смог объяснить ей назначение одеял и пролепетал, что ночью отправляется в поход. Это, конечно, была чушь, и мама ему не поверила. Она ничего не сказала — только велела ему отправляться к себе готовить уроки и еще добавила, что больше он сегодня вечером никуда не пойдет, пусть даже не мечтает.
В комнате Алек пересчитал наличные. Вышло двадцать пять пенсов — если не считать те семьдесят пять, которые он задолжал Ким, — а на это, прикинул он, можно купить только полпорции кебаба в кафе Ника на Стейшн-роуд, и то, если там согласятся продать полпорции. Может, можно купить целый кебаб, но в рассрочку?
«Ничего это не даст, Боуден», — сказал он сам себе и понял, что прав.
Но как же быть? Он не мог оставить старину Абу в беде, даже если Абу и не самый счастливый из джиннов, знакомых с тайнами четвертого измерения. Теперь Алек понял, что имеют в виду, когда говорят «чертовски не везет».
Он сел на кровать — и думал, думал полчаса подряд. Но и от этого дурацкая ситуация не стала лучше. Небось Аладдину не приходилось возиться с рабом его лампы… Забавно: Абу — раб… Да ведь это сущая ерунда! Абу — друг, старый приятель. И совсем неплохо им было вместе. Вот теперь все пошло вверх тормашками. И Алеку самому придется творить чудеса.
— Такова жизнь! — изрек он, обращаясь к пустой банке, которую держал в руках.
К совсем пустой банке…
Сперва у тебя в руках — покорный джинн, а потом на шее — нелегальный иммигрант!
Да, в конечном счете, олдермен Блеггетт прав: в районе Бонер-стрит действительно прячется нелегальный иммигрант, а попал он туда его, Алека Боудена, стараниями.
Но раз Абу «нелегальный», ему надо скрываться. Нельзя же взять да и бросить его в Танке. В кабине крана Абу замерзнет и изголодается. Алеку нужна помощь. Но кто ему поможет?
Дома? Исключено. Алек не сомневался, что дед бы ему помог, но вмешивать в эти дела старика не годится. Ким тоже не подходит: она водится с сыном Блеггетта.
Алек вскочил с кровати и зашагал по комнате, и тут ему в голову пришла отличная мысль. Только одного человека во всем Баглтауне — нет, двоих — можно просить о помощи для Абу. Эта мысль его просто огорошила.
Надо идти, надо идти прямо к…
Надо идти к Евлалии и Рыжему Уоллесу.
Глава 12. БЕДНЕНЬКИЙ РЫЖЕНЬКИЙ
По телеку показывали детектив, когда Алек тихо спустился вниз и шмыгнул на кухню. Все спокойно. Он осторожно приоткрыл дверцу шкафа.
— Это ты, Алек? — окликнула его из большой комнаты мама.
Вот это да, не мама, а радар!
— Я бутерброд возьму, ладно, ма?
— Ладно, ладно. И сразу к себе.
Алек промолчал. Возвращаться наверх он не собирался, а соврать не мог. Он отрезал два ломтя хлеба, один намазал рыбной пастой, другой — ореховым маслом, и завернул их в полиэтилен. Пакет он сунул в задний карман джинсов.
Черный ход не был заперт. Смеркалось, но пока было довольно тепло. Если прямо сейчас пойти к Танку…
— Тс-с! Ты это куда, Алек?
Из окна фургончика выглядывал дед.
— Это я так, дедушка, — шепнул Алек.
Дверь фургона отворилась. Из нее высунулась дедушкина рука с одеялом.
— Бери на здоровье. Придет время, сам все нам расскажешь.
— Огромное спасибо, дед! Вот это да! Как ты догадался?
— Я слышал, как ты разговаривал с мамой на кухне. А теперь жми, пока она не выключила телевизор.
Помахав деду рукой, Алек побежал по дорожке мимо огородов, вниз — к ограде Танка. Забор выглядел совсем обыкновенно, и трудно было поверить, что совсем недавно он в один миг исчез, а на его месте появилась шикарная лодочная станция. Но сейчас надо думать о другом: о Танке и о бедняге Абу, который небось весь трясется от холода в своем сатиновом халатике.
Вспомнив об этом, Алек прибавил шагу. Он отогнул доску и ловко скользнул внутрь. Через секунду он, как настоящий десантник, форсировал канал. На этот раз мост не подкачал. Еще через несколько секунд Алек вскарабкался по хлипким ступенькам крана.
— Абу! — позвал он.
Ответа не было.
— Абу! — крикнул Алек и ворвался в кабину.
Он облегченно вздохнул, услышав густой храп. Абу, сжавшись в клубочек, крепко спал на столе. Алек потряс его за плечо.
— Увы мне! — пробормотал джинн, потянулся и чуть не свалился на пол.
Он дико огляделся по сторонам и удивленно тряхнул головой. Потом улыбнулся. Алек положил одеяло на стол, вытащил из кармана помятый пакет с едой и сунул его Абу.
— Шукран язилан, о Алек!
Абу мигом расправился с бутербродами, похлопал себя по животу и пожал Алеку руку.
— Знаешь, Абу, боюсь, что тебе придется пока остаться тут и никому до поры до времени не показываться.
— Почему, о Алек?! Неужели я недостоин того, чтобы на меня глядели?
— Не то чтобы недостоин… но, видишь ли…
Ну, как объяснить, что такое «нелегальный цветной иммигрант»[9] тому, кто не знает, что такое электрическая лампочка!
— Мне, Абу, надо кое с кем повидаться. Без помощи нам не обойтись.
— О да! Нам нужна помощь могущественного богача!
— Не совсем. Нам поможет один человек, который знает, что делать.
— Я в твоих руках, о Алек!
— Ладно. Я пошел. Никуда не выходи. Маасалаама!
— Маасалаама! — ответил Абу.
Алек спустился вниз и побежал через пустырь к забору, выходившему на Бонер-стрит.
Несколько минут ушло на то, чтобы сдвинуть с места доски, которые закрепил Абу, и пройти через Бонер-стрит. Алек был очень осторожен: не хотелось ему сталкиваться с мисс Моррис. Старушка как пить дать уже разболтала кому-нибудь о том, что видела днем.
Вокруг никого не было. Алек торопливо подошел к дому № 85 и увидел человеческую фигуру. Он сразу сообразил, что это миссис Уоллес, мама Рыжего. Она удобно расположилась на каменных ступеньках в окружении двух маленьких девочек в передничках и с косичками. Миссис Уоллес вязала и через дорогу переговаривалась с соседкой, которая тоже сидела на ступеньках у своего дома и штопала носки. Подойдя ближе, Алек прислушался к их разговору и замедлил шаги.
— Да, бедненький мой Рыженький! — причитала миссис Уоллес.
Соседка кивала:
— Бедный Рыжик.
— Увезли нашего Рыженького! Мы ничем не могли ему помочь.
Алек на цыпочках прошел мимо дома. Он был в ужасе. «Бедненький Рыженький… Увезли нашего Рыженького… Ничем ему не могли помочь…» Господи! Что же случилось?!
Абу обещал, что у Рыжего все будет нормально. А если он ошибся? Ничем нашему Рыженькому не помочь… «Если с Рыжим произошло что-то серьезное, — задрожал Алек, — в этом я один виноват».
— Ну, Боуден, читай свою последнюю молитву!
Алек от ужаса чуть из джинсов не выскочил. В калитке дома № 85 стоял Рыжий Уоллес, живехонький, живее не бывает. Алек хотел было дать стрекача, но между ним и Рыжим было всего несколько метров, а ведь Уоллес — отличный спортсмен. И потом, Алек ведь специально пришел с ним поговорить. А раз так, надо к нему подойти. Алек посмотрел прямо в лицо врагу, который между тем надвигался на него, как танк.
— Послушай, Рыжий…
Но Рыжий — точь-в-точь как Мохаммед Али — ударил правой. К счастью для Алека, его враг был не в лучшей форме. Кулак попал прямо по карману, в котором хранилась заветная банка. Алек согнулся в три погибели, а Рыжий взвыл от боли и поднес чудом не вывихнутую кисть ко рту.
— Так тебе и надо, Байрон Уоллес! — рассмеялся кто-то у них за спиной.
На противоположной стороне улицы стояла Евлалия. Алеку всегда приятно было на нее смотреть, а сегодня — особенно.
— Почему Байрон? — удивился он.
— Потому, что кончается на "у", — ответила Евлалия. — Его зовут Байрон Черчилль Уоллес. И кстати, — добавила она уже серьезнее, — не вздумай называть его Рыжим при маме, не то она, уж будь уверен, спустит с тебя шкуру.
Алек беспокойно огляделся. Но миссис Уоллес благодушно покачивала одну из девочек на коленях и, казалось, ничего не слышала. Соседка ушла.
— А отчего же твоя мама, когда я подошел к дому, говорила про «бедненького Рыженького»?
Евлалия расхохоталась на всю улицу.
— Это она про нашего кота! Он рыжий. Точнее, был рыжим. Сегодня Байрон пропустил школу, чтобы отвезти кота в ветлечебницу. Бедненький Рыженький!
Алек посмотрел на Рыжего, который безразлично озирался по сторонам.
— А я думал, ты болен.
Рыжий пожал плечами:
— Я проболел всю неделю. Доктор сказал, грипп. Пустяки. Что это тебя так волнует мое здоровье, Шкилетик?
— В газетах писали, что на Бонер-стрит появилась таинственная болезнь.
Рыжий презрительно фыркнул:
— Это все старушенция с первого этажа болтает. Не любит она нас.
Алек кивнул.
— Ладно! — вдруг осерчал Рыжий. — Ты зачем сюда явился?
— Поговорить с тобой и с Евлалией, — с опаской ответил Алек.
— Ах, как это лестно! — воскликнула Евлалия и засмеялась. — Смотри, будь осторожнее: мой братец терпеть не может, когда ко мне пристают.
— Заткнись! — бросил Рыжий.
Евлалия посмотрела ему прямо в глаза:
— Можешь пугать Шкилетика, но меня-то не запугаешь.
— Вот именно, — буркнул Рыжий, но больше ничего не сказал.
Он повернулся к Алеку:
— Чего тебе надо?
— Мне нужна твоя помощь.
Рыжий удивленно поднял брови.
— Мне ужасно нужна твоя помощь! Не мне, а моему другу, черному другу…
— Черному? — недоверчиво переспросил Рыжий.
— Послушай, — спросил Алек, — ты можешь хранить тайну?
— Смотря какую.
— Помнишь тот день, когда ты погнался за мной у виадука, да так и не поймал?
Рыжий кивнул.
— Там есть лаз. Оттуда можно пройти до старого завода. Он называется Танк. Там у меня тайник.
Рыжий заинтересовался. Евлалия слушала спокойно.
— Дело в том, что мой друг… его зовут Абу Салем… он сейчас там. А в Баглтауне ему быть ну никак нельзя.
— Откуда он взялся? — Рыжий все еще не верил Алеку, но заинтересовался.
— Я сам точно не знаю.
Не мог же Алек ответить, что Абу взялся из банки или еще того хлеще — из средневекового Багдада!
— Дойдешь со мной?
— А почем я знаю, что там нет засады?
Алек обратился к Евлалии:
— Честное слово! Без обмана! В школе ведь не я начал — это Конопатый Сэм, а мы с ним и не дружим вовсе. Я никому про этот тайник не говорил, кроме одного моего друга, а он сейчас живет в Мурсайде.
Евлалия кивнула:
— Нас в Мурсайд всех хотят отправить.
Рыжий пожал плечами:
— Ладно. Только, чур, Танк теперь будет и наш тоже.
Алек вздрогнул. Ну, да что поделаешь! Придется согласиться — ради Абу.
— Пошли.
— Вы куда? — окликнула их миссис Уоллес.
— Да тут недалеко, ма, — ответила Евлалия.
— Надолго?
— На десять минут.
Они молча пошли по улице в сторону виадука. У надписи «БАГЛТАУНСКИЕ АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ МАСТЕРСКИЕ» Алек остановился и огляделся.
— Как бы мисс Моррис нас не застукала! Днем она видела, как я лез сюда вместе с Абу. Она думает, мы что-то тут затеваем. — Он отодвинул доски.
Рыжий заглянул в лаз и присвистнул.
— Вот это тайничок, Шкилетик! — сказал он и двинулся вперед.
Евлалия и Алек последовали за ним. Пока они пробирались через горы досок и ржавого железа, Алек объяснял, что когда-то Танк был заводом, а потом его закрыли. Теперь, говорят, здесь будут строить автостоянку.
— Очень необходимо, особенно для тех, кого переселят в Мурсайд! — усмехнулась Евлалия.
Когда они подошли к главному корпусу, Рыжий остановился.
— Ну, а теперь, пока мы не пришли на место, расскажи-ка нам о своем друге во всех подробностях.
Алек кивнул:
— Ладно. Вы мне не поверите, но я все равно расскажу.
И он коротко рассказал им все, что знал. По их лицам он видел, что Рыжий и Евлалия считают, будто он валяет дурака. Но все-таки они его слушали. Почему бы нет? Пусть это и враки — все равно послушать стоит.
На Рыжего все это не произвело большого впечатления.
— Ты, значит, говоришь, этот твой джинн — в кабине крана? По телеку и то интереснее показывают.
Тут уж Алек не стерпел:
— Как вам будет угодно! Пойдешь? Или трусишь?
Рыжий нахмурился, а Евлалия улыбнулась:
— Шкилетик тебя здорово поддел, Байрон. В самую точку!
— Ладно, — сказал Рыжий. — Пошли!
Когда они влезли в кабину, Абу, как всегда, посапывал, свернувшись в клубок. При виде его полосатого халата Рыжий в восторге расхохотался:
— Это что за маскарад?!
Абу вскочил и своей огромной лапищей схватил Рыжего за грудки.
— Клянусь бородой пророка! — прорычал он.
Рыжий улыбнулся:
— Ба! Да это чернокожий мусульманин!
— Это ты, Алек? — окликнула его из большой комнаты мама.
Вот это да, не мама, а радар!
— Я бутерброд возьму, ладно, ма?
— Ладно, ладно. И сразу к себе.
Алек промолчал. Возвращаться наверх он не собирался, а соврать не мог. Он отрезал два ломтя хлеба, один намазал рыбной пастой, другой — ореховым маслом, и завернул их в полиэтилен. Пакет он сунул в задний карман джинсов.
Черный ход не был заперт. Смеркалось, но пока было довольно тепло. Если прямо сейчас пойти к Танку…
— Тс-с! Ты это куда, Алек?
Из окна фургончика выглядывал дед.
— Это я так, дедушка, — шепнул Алек.
Дверь фургона отворилась. Из нее высунулась дедушкина рука с одеялом.
— Бери на здоровье. Придет время, сам все нам расскажешь.
— Огромное спасибо, дед! Вот это да! Как ты догадался?
— Я слышал, как ты разговаривал с мамой на кухне. А теперь жми, пока она не выключила телевизор.
Помахав деду рукой, Алек побежал по дорожке мимо огородов, вниз — к ограде Танка. Забор выглядел совсем обыкновенно, и трудно было поверить, что совсем недавно он в один миг исчез, а на его месте появилась шикарная лодочная станция. Но сейчас надо думать о другом: о Танке и о бедняге Абу, который небось весь трясется от холода в своем сатиновом халатике.
Вспомнив об этом, Алек прибавил шагу. Он отогнул доску и ловко скользнул внутрь. Через секунду он, как настоящий десантник, форсировал канал. На этот раз мост не подкачал. Еще через несколько секунд Алек вскарабкался по хлипким ступенькам крана.
— Абу! — позвал он.
Ответа не было.
— Абу! — крикнул Алек и ворвался в кабину.
Он облегченно вздохнул, услышав густой храп. Абу, сжавшись в клубочек, крепко спал на столе. Алек потряс его за плечо.
— Увы мне! — пробормотал джинн, потянулся и чуть не свалился на пол.
Он дико огляделся по сторонам и удивленно тряхнул головой. Потом улыбнулся. Алек положил одеяло на стол, вытащил из кармана помятый пакет с едой и сунул его Абу.
— Шукран язилан, о Алек!
Абу мигом расправился с бутербродами, похлопал себя по животу и пожал Алеку руку.
— Знаешь, Абу, боюсь, что тебе придется пока остаться тут и никому до поры до времени не показываться.
— Почему, о Алек?! Неужели я недостоин того, чтобы на меня глядели?
— Не то чтобы недостоин… но, видишь ли…
Ну, как объяснить, что такое «нелегальный цветной иммигрант»[9] тому, кто не знает, что такое электрическая лампочка!
— Мне, Абу, надо кое с кем повидаться. Без помощи нам не обойтись.
— О да! Нам нужна помощь могущественного богача!
— Не совсем. Нам поможет один человек, который знает, что делать.
— Я в твоих руках, о Алек!
— Ладно. Я пошел. Никуда не выходи. Маасалаама!
— Маасалаама! — ответил Абу.
Алек спустился вниз и побежал через пустырь к забору, выходившему на Бонер-стрит.
Несколько минут ушло на то, чтобы сдвинуть с места доски, которые закрепил Абу, и пройти через Бонер-стрит. Алек был очень осторожен: не хотелось ему сталкиваться с мисс Моррис. Старушка как пить дать уже разболтала кому-нибудь о том, что видела днем.
Вокруг никого не было. Алек торопливо подошел к дому № 85 и увидел человеческую фигуру. Он сразу сообразил, что это миссис Уоллес, мама Рыжего. Она удобно расположилась на каменных ступеньках в окружении двух маленьких девочек в передничках и с косичками. Миссис Уоллес вязала и через дорогу переговаривалась с соседкой, которая тоже сидела на ступеньках у своего дома и штопала носки. Подойдя ближе, Алек прислушался к их разговору и замедлил шаги.
— Да, бедненький мой Рыженький! — причитала миссис Уоллес.
Соседка кивала:
— Бедный Рыжик.
— Увезли нашего Рыженького! Мы ничем не могли ему помочь.
Алек на цыпочках прошел мимо дома. Он был в ужасе. «Бедненький Рыженький… Увезли нашего Рыженького… Ничем ему не могли помочь…» Господи! Что же случилось?!
Абу обещал, что у Рыжего все будет нормально. А если он ошибся? Ничем нашему Рыженькому не помочь… «Если с Рыжим произошло что-то серьезное, — задрожал Алек, — в этом я один виноват».
— Ну, Боуден, читай свою последнюю молитву!
Алек от ужаса чуть из джинсов не выскочил. В калитке дома № 85 стоял Рыжий Уоллес, живехонький, живее не бывает. Алек хотел было дать стрекача, но между ним и Рыжим было всего несколько метров, а ведь Уоллес — отличный спортсмен. И потом, Алек ведь специально пришел с ним поговорить. А раз так, надо к нему подойти. Алек посмотрел прямо в лицо врагу, который между тем надвигался на него, как танк.
— Послушай, Рыжий…
Но Рыжий — точь-в-точь как Мохаммед Али — ударил правой. К счастью для Алека, его враг был не в лучшей форме. Кулак попал прямо по карману, в котором хранилась заветная банка. Алек согнулся в три погибели, а Рыжий взвыл от боли и поднес чудом не вывихнутую кисть ко рту.
— Так тебе и надо, Байрон Уоллес! — рассмеялся кто-то у них за спиной.
На противоположной стороне улицы стояла Евлалия. Алеку всегда приятно было на нее смотреть, а сегодня — особенно.
— Почему Байрон? — удивился он.
— Потому, что кончается на "у", — ответила Евлалия. — Его зовут Байрон Черчилль Уоллес. И кстати, — добавила она уже серьезнее, — не вздумай называть его Рыжим при маме, не то она, уж будь уверен, спустит с тебя шкуру.
Алек беспокойно огляделся. Но миссис Уоллес благодушно покачивала одну из девочек на коленях и, казалось, ничего не слышала. Соседка ушла.
— А отчего же твоя мама, когда я подошел к дому, говорила про «бедненького Рыженького»?
Евлалия расхохоталась на всю улицу.
— Это она про нашего кота! Он рыжий. Точнее, был рыжим. Сегодня Байрон пропустил школу, чтобы отвезти кота в ветлечебницу. Бедненький Рыженький!
Алек посмотрел на Рыжего, который безразлично озирался по сторонам.
— А я думал, ты болен.
Рыжий пожал плечами:
— Я проболел всю неделю. Доктор сказал, грипп. Пустяки. Что это тебя так волнует мое здоровье, Шкилетик?
— В газетах писали, что на Бонер-стрит появилась таинственная болезнь.
Рыжий презрительно фыркнул:
— Это все старушенция с первого этажа болтает. Не любит она нас.
Алек кивнул.
— Ладно! — вдруг осерчал Рыжий. — Ты зачем сюда явился?
— Поговорить с тобой и с Евлалией, — с опаской ответил Алек.
— Ах, как это лестно! — воскликнула Евлалия и засмеялась. — Смотри, будь осторожнее: мой братец терпеть не может, когда ко мне пристают.
— Заткнись! — бросил Рыжий.
Евлалия посмотрела ему прямо в глаза:
— Можешь пугать Шкилетика, но меня-то не запугаешь.
— Вот именно, — буркнул Рыжий, но больше ничего не сказал.
Он повернулся к Алеку:
— Чего тебе надо?
— Мне нужна твоя помощь.
Рыжий удивленно поднял брови.
— Мне ужасно нужна твоя помощь! Не мне, а моему другу, черному другу…
— Черному? — недоверчиво переспросил Рыжий.
— Послушай, — спросил Алек, — ты можешь хранить тайну?
— Смотря какую.
— Помнишь тот день, когда ты погнался за мной у виадука, да так и не поймал?
Рыжий кивнул.
— Там есть лаз. Оттуда можно пройти до старого завода. Он называется Танк. Там у меня тайник.
Рыжий заинтересовался. Евлалия слушала спокойно.
— Дело в том, что мой друг… его зовут Абу Салем… он сейчас там. А в Баглтауне ему быть ну никак нельзя.
— Откуда он взялся? — Рыжий все еще не верил Алеку, но заинтересовался.
— Я сам точно не знаю.
Не мог же Алек ответить, что Абу взялся из банки или еще того хлеще — из средневекового Багдада!
— Дойдешь со мной?
— А почем я знаю, что там нет засады?
Алек обратился к Евлалии:
— Честное слово! Без обмана! В школе ведь не я начал — это Конопатый Сэм, а мы с ним и не дружим вовсе. Я никому про этот тайник не говорил, кроме одного моего друга, а он сейчас живет в Мурсайде.
Евлалия кивнула:
— Нас в Мурсайд всех хотят отправить.
Рыжий пожал плечами:
— Ладно. Только, чур, Танк теперь будет и наш тоже.
Алек вздрогнул. Ну, да что поделаешь! Придется согласиться — ради Абу.
— Пошли.
— Вы куда? — окликнула их миссис Уоллес.
— Да тут недалеко, ма, — ответила Евлалия.
— Надолго?
— На десять минут.
Они молча пошли по улице в сторону виадука. У надписи «БАГЛТАУНСКИЕ АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ МАСТЕРСКИЕ» Алек остановился и огляделся.
— Как бы мисс Моррис нас не застукала! Днем она видела, как я лез сюда вместе с Абу. Она думает, мы что-то тут затеваем. — Он отодвинул доски.
Рыжий заглянул в лаз и присвистнул.
— Вот это тайничок, Шкилетик! — сказал он и двинулся вперед.
Евлалия и Алек последовали за ним. Пока они пробирались через горы досок и ржавого железа, Алек объяснял, что когда-то Танк был заводом, а потом его закрыли. Теперь, говорят, здесь будут строить автостоянку.
— Очень необходимо, особенно для тех, кого переселят в Мурсайд! — усмехнулась Евлалия.
Когда они подошли к главному корпусу, Рыжий остановился.
— Ну, а теперь, пока мы не пришли на место, расскажи-ка нам о своем друге во всех подробностях.
Алек кивнул:
— Ладно. Вы мне не поверите, но я все равно расскажу.
И он коротко рассказал им все, что знал. По их лицам он видел, что Рыжий и Евлалия считают, будто он валяет дурака. Но все-таки они его слушали. Почему бы нет? Пусть это и враки — все равно послушать стоит.
На Рыжего все это не произвело большого впечатления.
— Ты, значит, говоришь, этот твой джинн — в кабине крана? По телеку и то интереснее показывают.
Тут уж Алек не стерпел:
— Как вам будет угодно! Пойдешь? Или трусишь?
Рыжий нахмурился, а Евлалия улыбнулась:
— Шкилетик тебя здорово поддел, Байрон. В самую точку!
— Ладно, — сказал Рыжий. — Пошли!
Когда они влезли в кабину, Абу, как всегда, посапывал, свернувшись в клубок. При виде его полосатого халата Рыжий в восторге расхохотался:
— Это что за маскарад?!
Абу вскочил и своей огромной лапищей схватил Рыжего за грудки.
— Клянусь бородой пророка! — прорычал он.
Рыжий улыбнулся:
— Ба! Да это чернокожий мусульманин!
Глава 13. ЗА НАМИ ГОНЯТСЯ!
Абу отпустил Рыжего и оскалился:
— У тебя, выходит, много рабов, Алек!
— Ну ты, потише! — нахмурился Рыжий.
— Да что ты, Абу! Это мои друзья.
— Мы не рабы. Мы англичане, хотя и черные, — пояснила Евлалия.
Она улыбнулась, словно сказала что-то смешное, но Алек почувствовал, что ей совсем не весело. Абу повернулся к Алеку:
— Значит, есть белые англичане и черные англичане? Зачем же Абу Салему прятаться?
Алек вздохнул. Как ему все это объяснить? Но тут вмешался Рыжий:
— Мы приехали сюда с Ямайки, это такой остров в Карибском море. Когда у Англии были колонии, а мы сидели у себя дома, никто не возражал против того, чтобы считать нас англичанами. Но когда наши стали перебираться сюда, белые запели совсем другую песню…
— Все не так просто, как ты говоришь, Рыжий, — перебил Алек.
Рыжий глянул на него:
— Для тебя не просто, а для меня просто.
Евлалия хлопнула в ладоши.
— Перестаньте! Руганью нашему Абу не поможешь. Дело в том, Абу, что у тебя нет паспорта, документов, ничего нет. А без особого разрешения, как бы ты этого ни хотел, тебя в Англию не пустят. Ты просто-напросто нелегальный черный иммигрант.
Абу кивнул. Теперь он все понял.
Рыжий подавил раздражение и постарался подойти к делу практически:
— Можно незаметно провести его на Бонер-стрит и сказать, что это дядюшка приехал к нам в гости. Соседи не разберутся, в чем дело, — добавил он, глядя на Алека.
Евлалия с этим не согласилась:
— На словах-то это просто, но как раз сейчас на Бонер-стрит все время вертится человек из совета. Надо кого-то из взрослых попросить.
Рыжий не на шутку огорчился:
— Может, папа согласится? Нет, ему вся эта история ой как не понравится!..
— Надо поговорить с мамой, — задумчиво произнесла Евлалия. — Понимаешь, Абу, если бы ты провел эту ночь здесь, мы бы утром принесли тебе поесть, а к вечеру подыскали бы место поприличнее. Ладно?
Абу с признательностью поклонился.
— Да, вот еще что, Шкилетик, — продолжала Евлалия. — Отсюда можно выйти только той же дорогой?
Алик ответил:
— Нет, есть еще дорога через канал.
— Так. Ты пойдешь одной дорогой, а мы с Байроном — другой. Если нас вместе увидят на Бонер-стрит, могут что-нибудь заподозрить. Завтра в школе мы тебе сообщим все новости. Идет?
— Ага, — ответил Алек. — Давайте, идите вы первые.
Евлалия улыбнулась и вместе с Рыжим пошла к дверям.
— Не горюй, Алек. Мы больше никому про Танк не скажем. — Она подтолкнула Рыжего локтем, и он подмигнул Алеку.
Потом они спустились вниз по лестнице, оставив Алека наедине с Абу.
— Воистину, что за странное у вас государство, о Алек!
— Да что ты говоришь!
— Что я говорю? Я говорю, что у вас…
— Понял, понял, Абу. Тебе этого одеяла хватит? Надеюсь, больше чем на одну ночь ты здесь не задержишься.
— Я усну, как дитя… — Абу взгромоздился на стол и опять свернулся клубочком, как в своей банке.
Алек пожелал Абу спокойной ночи и, спускаясь по лестнице, нащупал банку в кармане. Толку от нее больше не было, но Алек так к ней привык, что выкидывать не решился.
Проснувшись на следующее утро, Алек сразу же почуял приближение несчастья. И не только потому, что вечером мама поймала его у дверей и на неделю лишила карманных денег! Нет, его радарные системы предупреждали, что сегодня предстоит нечто худшее, может быть — самое страшное несчастье на свете! Беда ждала за углом. Алек упустил весло, и теперь течение несет его лодчонку прямо к Ниагарскому водопаду.
Ну что ж, стиснем зубы… Так или иначе, а ночь он, в отличие от Абу, провел в теплой постели, а не на столе, в кабине крана. Бедный джинн…
В школу Алек прибежал к концу линейки.
В коридоре Евлалия сунула ему записку.
— Ага! — поджал губы Ронни Картер. — Дон-Жуан из третьего "Д" нашел новую жертву.
— Заткни фонтан! — сухо отрезал Алек.
— А дышать разрешается, сэр? — спросил Ронни.
Но Алек не удостоил его ответом и убежал.
На общем собрании мистер Фостер произнес проповедь. Он, как всегда, парил в облаках и выбрал из «Книги царств»[10] такую историю, от которой, наверно, можно было очуметь пять тысяч лет назад, но вот в 1974 году она уже никого не волновала. Все скучали. Алек развернул записку Евлалии и прочитал: «Абу переезжает сегодня вечером. После школы — у станции». Он сунул записку в карман, и вовремя, потому что вблизи показался мистер Картрайт. Мистер Фостер с грехом пополам добрался до конца своей истории, и все разошлись. День начался.
Время шло. Математика. Две физики. Английский. Алек постарался внимательно слушать, чтобы избежать неприятностей. Ни под каким видом ни во что не впутываться! Кто-то наклонился над его партой.
— О чем ты задумался, Алек? — спросила мисс Уэлч.
— Э… ни о чем, мисс, — ответил он.
— Зачем же ты три раза подряд написал одно и то же предложение?
— Чтобы ошибок не было!
— Да вот же у тебя ошибки, Алек!
— Не может быть!
Мисс" Уэлч отошла, и тут Алек услышал шепот Ронни Картера:
— Что отличает Боудена от других мужчин? Пахучая сигара? Изящная бородка? Нет. И все же самые хорошенькие девчонки глаз с него не спускают!
Алек линейкой щелкнул Ронни по уху. Тот завизжал.
— Рональд Картер, ты болен? — спросила мисс Уэлч.
— Ногу свело, мисс, — пробасил Ронни.
Он сунул руку под парту, схватил Алека за пятку и дернул.
— Идиот! — взвыл Алек и стукнул Ронни.
Мисс Уэлч спикировала на них, как истребитель.
— В чем дело?!
— Извините, мисс. У меня там нога застряла.
Мисс Уэлч посмотрела на них обоих:
— Ваше счастье, что я такая добрая. Перестаньте ухмыляться, не то я вам задам! Вот как стукну лбами! Вообразите, — обратилась она к классу, — какой раздастся звон. Может, отправить вас вместо ударника в школьный оркестр?
Алек с облегчением вздохнул. Гроза миновала. Он посмотрел на часы. Почему время идет то быстрее, то медленнее? Надо спросить об этом мистера Джеймсона.
Но вот уроки кончились. Ребята разбежались, и Алек стартовал со школьного двора, как корабль «Аполлон» с мыса Кеннеди. По дороге на станцию он зашел в булочную на Стейшн-роуд и купил два пирожка с мясом.
Будем надеяться, что пирожки — с бараниной или с говядиной, пусть даже с кониной, только бы не со свининой! Мусульмане свинины не едят. Нет, это, кажется, евреи не едят. Алек никак не мог вспомнить, кто же ест свинину, а кто — нет. Сколько на свете пустяков, которыми можно оскорбить человека!.. Однако вряд ли стоит обсуждать этот вопрос с булочником. Алек вышел из магазина и побежал к станции, где его ждали Евлалия и Рыжий.
— Ты где пропадал, Шкилетик?
Алек в ответ помахал свертком с пирожками.
— Вот что, — сказал Рыжий, — придется на этот раз пробираться на Танк с той стороны.
— Почему еще?
— Потому что мисс Моррис нас вчера засекла, когда мы вылезли на Бонер-стрит. А с ней был этот, из совета, один из шпиков Блеггетта.
— Да что ты! — ахнул Алек. — Что же они сказали?
— Ничего, — ответила Евлалия.
— Мы их как увидели, так сразу дали дёру. Станем мы ждать, пока нас сцапают!
Да, предчувствия не обманули Алека. Все несчастья были еще впереди.
— Ну, — вздохнула Евлалия, — пошли! У нас есть один план… Вот придем туда, все расскажу.
— Слушай, — вспомнил Алек, — вы его утром накормили?
— Конечно, кормили. За кого ты нас принимаешь? Раз обещали, значит, сделали.
— Извини, — пробормотал Алек.
Они миновали станцию, вышли на Пенфолд-род, а оттуда свернули налево. К сожалению, по дороге они встретили несколько человек. Да что поделаешь! У забора придется соблюдать особую осторожность.
— Сюда, — сказал Алек, когда они дошли до вершины холма и спустились по дорожке меж огородов.
Вокруг никого не было. Они остановились у высокого забора, и Алек принялся отсчитывать планки.
— Здорово налажено, Шкилетик, — одобрил Рыжий.
Алек нашел нужную планку и потянул.
С вершины холма раздался крик:
— Эй, ребята, вы что делаете?
Алек обернулся.
— Смотри! — воскликнул он. — Там, видишь, за огородом?
— Чего?
— Это мистер Хардкастл из жилищного отдела и констебль Хедли. Ни больше ни меньше. Они вроде нас ловить собираются.
— Живо через забор! — скомандовал Рыжий.
— Нет! — сказала Евлалия. — Так мы приведем их к Абу!
— Ничего… — ответил Алек. — Даю голову на отсечение: они здесь не пролезут.
— Давай, Шкилетик! — махнул рукой Рыжий. — Лезь первым.
Алек нырнул в лаз, за ним — Евлалия, за ней — Рыжий. Им обоим пришлось туго — ведь они были куда толще Алека. Ну, а раз так, значит, Хедли и тот тип из жилищного отдела и подавно тут не пролезут!
— Теперь, — объяснил Алек, — через канал. Там у меня мост.
— Вы идите первыми, — приказал Рыжий, — а потом я сброшу доски в воду. Тогда они точно нас не поймают.
— А ты как же? — спросил Алек, пока они бежали по дорожке.
— Он у нас Чудо Природы. Можешь за него не волноваться, — ответила Евлалия и перебежала через мост, а за ней и Алек.
На другом берегу канала они обернулись и увидели, как Рыжий обеими руками ухватился за доску, поднял ее и швырнул в зеленую грязную тину. Потом он повернулся и побежал назад, к забору.
— Куда же он? — удивился Алек.
Но ему недолго пришлось ждать ответа. Рыжий побежал от забора к каналу.
Алек вытаращил глаза, а Рыжий затормозил на краю дорожки, пролетел в воздухе над каналом и приземлился в нескольких метрах от них. Он встал, отряхнул землю с брюк и потер руки.
— Тут метров пять.
— Ну-с, олимпийский чемпион 1990 года, — сказала Евлалия, — у нас еще дел по горло.
Пока они поднимались по лестнице и открывали дверь, в кабине стояла тишина. Как и думал Алек, Абу спал, свернувшись клубочком на столе, и тихо посапывал. Сон у Абу — вторая профессия, подумал Алек.
— Салам алейкум, — сказал он.
— Алейкум салам, — ответил Абу и сел на столе.
— Киф хаалак?
— Илхамдулила.
Евлалия с улыбкой посмотрела на Рыжего:
— Ну Шкилетик дает!
Абу между тем потягивался и поглаживал себя по животу.
— Ты есть хочешь, Абу? — спросил Алек. — Мы кое-что тебе принесли.
— Я бы сейчас лошадь мог съесть! — ответствовал Абу.
— Как знать! — заметил Рыжий. — Может, ты сейчас и будешь есть лошадь…
Они положили свертки на стол и развернули их. Глаза Абу засияли. Если религия и запрещала ему есть свинину, сегодня у него был выходной, потому что он тут же изничтожил пирожки с мясом, прочую снедь и черный кофе, который Евлалия принесла в термосе.
— У тебя, выходит, много рабов, Алек!
— Ну ты, потише! — нахмурился Рыжий.
— Да что ты, Абу! Это мои друзья.
— Мы не рабы. Мы англичане, хотя и черные, — пояснила Евлалия.
Она улыбнулась, словно сказала что-то смешное, но Алек почувствовал, что ей совсем не весело. Абу повернулся к Алеку:
— Значит, есть белые англичане и черные англичане? Зачем же Абу Салему прятаться?
Алек вздохнул. Как ему все это объяснить? Но тут вмешался Рыжий:
— Мы приехали сюда с Ямайки, это такой остров в Карибском море. Когда у Англии были колонии, а мы сидели у себя дома, никто не возражал против того, чтобы считать нас англичанами. Но когда наши стали перебираться сюда, белые запели совсем другую песню…
— Все не так просто, как ты говоришь, Рыжий, — перебил Алек.
Рыжий глянул на него:
— Для тебя не просто, а для меня просто.
Евлалия хлопнула в ладоши.
— Перестаньте! Руганью нашему Абу не поможешь. Дело в том, Абу, что у тебя нет паспорта, документов, ничего нет. А без особого разрешения, как бы ты этого ни хотел, тебя в Англию не пустят. Ты просто-напросто нелегальный черный иммигрант.
Абу кивнул. Теперь он все понял.
Рыжий подавил раздражение и постарался подойти к делу практически:
— Можно незаметно провести его на Бонер-стрит и сказать, что это дядюшка приехал к нам в гости. Соседи не разберутся, в чем дело, — добавил он, глядя на Алека.
Евлалия с этим не согласилась:
— На словах-то это просто, но как раз сейчас на Бонер-стрит все время вертится человек из совета. Надо кого-то из взрослых попросить.
Рыжий не на шутку огорчился:
— Может, папа согласится? Нет, ему вся эта история ой как не понравится!..
— Надо поговорить с мамой, — задумчиво произнесла Евлалия. — Понимаешь, Абу, если бы ты провел эту ночь здесь, мы бы утром принесли тебе поесть, а к вечеру подыскали бы место поприличнее. Ладно?
Абу с признательностью поклонился.
— Да, вот еще что, Шкилетик, — продолжала Евлалия. — Отсюда можно выйти только той же дорогой?
Алик ответил:
— Нет, есть еще дорога через канал.
— Так. Ты пойдешь одной дорогой, а мы с Байроном — другой. Если нас вместе увидят на Бонер-стрит, могут что-нибудь заподозрить. Завтра в школе мы тебе сообщим все новости. Идет?
— Ага, — ответил Алек. — Давайте, идите вы первые.
Евлалия улыбнулась и вместе с Рыжим пошла к дверям.
— Не горюй, Алек. Мы больше никому про Танк не скажем. — Она подтолкнула Рыжего локтем, и он подмигнул Алеку.
Потом они спустились вниз по лестнице, оставив Алека наедине с Абу.
— Воистину, что за странное у вас государство, о Алек!
— Да что ты говоришь!
— Что я говорю? Я говорю, что у вас…
— Понял, понял, Абу. Тебе этого одеяла хватит? Надеюсь, больше чем на одну ночь ты здесь не задержишься.
— Я усну, как дитя… — Абу взгромоздился на стол и опять свернулся клубочком, как в своей банке.
Алек пожелал Абу спокойной ночи и, спускаясь по лестнице, нащупал банку в кармане. Толку от нее больше не было, но Алек так к ней привык, что выкидывать не решился.
Проснувшись на следующее утро, Алек сразу же почуял приближение несчастья. И не только потому, что вечером мама поймала его у дверей и на неделю лишила карманных денег! Нет, его радарные системы предупреждали, что сегодня предстоит нечто худшее, может быть — самое страшное несчастье на свете! Беда ждала за углом. Алек упустил весло, и теперь течение несет его лодчонку прямо к Ниагарскому водопаду.
Ну что ж, стиснем зубы… Так или иначе, а ночь он, в отличие от Абу, провел в теплой постели, а не на столе, в кабине крана. Бедный джинн…
В школу Алек прибежал к концу линейки.
В коридоре Евлалия сунула ему записку.
— Ага! — поджал губы Ронни Картер. — Дон-Жуан из третьего "Д" нашел новую жертву.
— Заткни фонтан! — сухо отрезал Алек.
— А дышать разрешается, сэр? — спросил Ронни.
Но Алек не удостоил его ответом и убежал.
На общем собрании мистер Фостер произнес проповедь. Он, как всегда, парил в облаках и выбрал из «Книги царств»[10] такую историю, от которой, наверно, можно было очуметь пять тысяч лет назад, но вот в 1974 году она уже никого не волновала. Все скучали. Алек развернул записку Евлалии и прочитал: «Абу переезжает сегодня вечером. После школы — у станции». Он сунул записку в карман, и вовремя, потому что вблизи показался мистер Картрайт. Мистер Фостер с грехом пополам добрался до конца своей истории, и все разошлись. День начался.
Время шло. Математика. Две физики. Английский. Алек постарался внимательно слушать, чтобы избежать неприятностей. Ни под каким видом ни во что не впутываться! Кто-то наклонился над его партой.
— О чем ты задумался, Алек? — спросила мисс Уэлч.
— Э… ни о чем, мисс, — ответил он.
— Зачем же ты три раза подряд написал одно и то же предложение?
— Чтобы ошибок не было!
— Да вот же у тебя ошибки, Алек!
— Не может быть!
Мисс" Уэлч отошла, и тут Алек услышал шепот Ронни Картера:
— Что отличает Боудена от других мужчин? Пахучая сигара? Изящная бородка? Нет. И все же самые хорошенькие девчонки глаз с него не спускают!
Алек линейкой щелкнул Ронни по уху. Тот завизжал.
— Рональд Картер, ты болен? — спросила мисс Уэлч.
— Ногу свело, мисс, — пробасил Ронни.
Он сунул руку под парту, схватил Алека за пятку и дернул.
— Идиот! — взвыл Алек и стукнул Ронни.
Мисс Уэлч спикировала на них, как истребитель.
— В чем дело?!
— Извините, мисс. У меня там нога застряла.
Мисс Уэлч посмотрела на них обоих:
— Ваше счастье, что я такая добрая. Перестаньте ухмыляться, не то я вам задам! Вот как стукну лбами! Вообразите, — обратилась она к классу, — какой раздастся звон. Может, отправить вас вместо ударника в школьный оркестр?
Алек с облегчением вздохнул. Гроза миновала. Он посмотрел на часы. Почему время идет то быстрее, то медленнее? Надо спросить об этом мистера Джеймсона.
Но вот уроки кончились. Ребята разбежались, и Алек стартовал со школьного двора, как корабль «Аполлон» с мыса Кеннеди. По дороге на станцию он зашел в булочную на Стейшн-роуд и купил два пирожка с мясом.
Будем надеяться, что пирожки — с бараниной или с говядиной, пусть даже с кониной, только бы не со свининой! Мусульмане свинины не едят. Нет, это, кажется, евреи не едят. Алек никак не мог вспомнить, кто же ест свинину, а кто — нет. Сколько на свете пустяков, которыми можно оскорбить человека!.. Однако вряд ли стоит обсуждать этот вопрос с булочником. Алек вышел из магазина и побежал к станции, где его ждали Евлалия и Рыжий.
— Ты где пропадал, Шкилетик?
Алек в ответ помахал свертком с пирожками.
— Вот что, — сказал Рыжий, — придется на этот раз пробираться на Танк с той стороны.
— Почему еще?
— Потому что мисс Моррис нас вчера засекла, когда мы вылезли на Бонер-стрит. А с ней был этот, из совета, один из шпиков Блеггетта.
— Да что ты! — ахнул Алек. — Что же они сказали?
— Ничего, — ответила Евлалия.
— Мы их как увидели, так сразу дали дёру. Станем мы ждать, пока нас сцапают!
Да, предчувствия не обманули Алека. Все несчастья были еще впереди.
— Ну, — вздохнула Евлалия, — пошли! У нас есть один план… Вот придем туда, все расскажу.
— Слушай, — вспомнил Алек, — вы его утром накормили?
— Конечно, кормили. За кого ты нас принимаешь? Раз обещали, значит, сделали.
— Извини, — пробормотал Алек.
Они миновали станцию, вышли на Пенфолд-род, а оттуда свернули налево. К сожалению, по дороге они встретили несколько человек. Да что поделаешь! У забора придется соблюдать особую осторожность.
— Сюда, — сказал Алек, когда они дошли до вершины холма и спустились по дорожке меж огородов.
Вокруг никого не было. Они остановились у высокого забора, и Алек принялся отсчитывать планки.
— Здорово налажено, Шкилетик, — одобрил Рыжий.
Алек нашел нужную планку и потянул.
С вершины холма раздался крик:
— Эй, ребята, вы что делаете?
Алек обернулся.
— Смотри! — воскликнул он. — Там, видишь, за огородом?
— Чего?
— Это мистер Хардкастл из жилищного отдела и констебль Хедли. Ни больше ни меньше. Они вроде нас ловить собираются.
— Живо через забор! — скомандовал Рыжий.
— Нет! — сказала Евлалия. — Так мы приведем их к Абу!
— Ничего… — ответил Алек. — Даю голову на отсечение: они здесь не пролезут.
— Давай, Шкилетик! — махнул рукой Рыжий. — Лезь первым.
Алек нырнул в лаз, за ним — Евлалия, за ней — Рыжий. Им обоим пришлось туго — ведь они были куда толще Алека. Ну, а раз так, значит, Хедли и тот тип из жилищного отдела и подавно тут не пролезут!
— Теперь, — объяснил Алек, — через канал. Там у меня мост.
— Вы идите первыми, — приказал Рыжий, — а потом я сброшу доски в воду. Тогда они точно нас не поймают.
— А ты как же? — спросил Алек, пока они бежали по дорожке.
— Он у нас Чудо Природы. Можешь за него не волноваться, — ответила Евлалия и перебежала через мост, а за ней и Алек.
На другом берегу канала они обернулись и увидели, как Рыжий обеими руками ухватился за доску, поднял ее и швырнул в зеленую грязную тину. Потом он повернулся и побежал назад, к забору.
— Куда же он? — удивился Алек.
Но ему недолго пришлось ждать ответа. Рыжий побежал от забора к каналу.
Алек вытаращил глаза, а Рыжий затормозил на краю дорожки, пролетел в воздухе над каналом и приземлился в нескольких метрах от них. Он встал, отряхнул землю с брюк и потер руки.
— Тут метров пять.
— Ну-с, олимпийский чемпион 1990 года, — сказала Евлалия, — у нас еще дел по горло.
Пока они поднимались по лестнице и открывали дверь, в кабине стояла тишина. Как и думал Алек, Абу спал, свернувшись клубочком на столе, и тихо посапывал. Сон у Абу — вторая профессия, подумал Алек.
— Салам алейкум, — сказал он.
— Алейкум салам, — ответил Абу и сел на столе.
— Киф хаалак?
— Илхамдулила.
Евлалия с улыбкой посмотрела на Рыжего:
— Ну Шкилетик дает!
Абу между тем потягивался и поглаживал себя по животу.
— Ты есть хочешь, Абу? — спросил Алек. — Мы кое-что тебе принесли.
— Я бы сейчас лошадь мог съесть! — ответствовал Абу.
— Как знать! — заметил Рыжий. — Может, ты сейчас и будешь есть лошадь…
Они положили свертки на стол и развернули их. Глаза Абу засияли. Если религия и запрещала ему есть свинину, сегодня у него был выходной, потому что он тут же изничтожил пирожки с мясом, прочую снедь и черный кофе, который Евлалия принесла в термосе.