Страница:
— Великолепный завтрак! — одобрительно сказал Абу. — Вы, братцы, просто джинны первого класса…
— Абу! — перебил его Алек. — Когда мы шли сюда, нас выследили, и времени у нас мало. У Евлалии и Рыжего есть план. Сейчас они о нем расскажут.
Абу скрестил руки на груди:
— Говорите же! Я — само внимание.
Но Абу так ничего и не узнал о плане, ибо в этот момент снизу, через разбитое окно кабины, до них донесся свирепый вопль:
— Они там! По ту сторону канала!
Алек подкрался к окну и осторожно выглянул. Да, он узнал этот голос.
Несчастье обернулось катастрофой.
На другой стороне канала, размахивая руками и показывая пальцем на кабину крана, стоял олдермен Блеггетт…
Глава 14. ОСАДА КРАНА
Глава 15. ПАПА ПРОИЗНОСИТ РЕЧЬ
Глава 16. АБУ ПРОПАЛ
— Абу! — перебил его Алек. — Когда мы шли сюда, нас выследили, и времени у нас мало. У Евлалии и Рыжего есть план. Сейчас они о нем расскажут.
Абу скрестил руки на груди:
— Говорите же! Я — само внимание.
Но Абу так ничего и не узнал о плане, ибо в этот момент снизу, через разбитое окно кабины, до них донесся свирепый вопль:
— Они там! По ту сторону канала!
Алек подкрался к окну и осторожно выглянул. Да, он узнал этот голос.
Несчастье обернулось катастрофой.
На другой стороне канала, размахивая руками и показывая пальцем на кабину крана, стоял олдермен Блеггетт…
Глава 14. ОСАДА КРАНА
Итак, катастрофа явилась в облике олдермена Блеггетта, который, как голодный тигр, расхаживал взад-вперед по противоположному берегу канала. Неужели он пролез в дыру? Олдермен Блеггетт был толст, высок ростом и больше всего походил на продолговатую дыню. На нем было черное пальто до пят и котелок: он держал самое большое похоронное бюро в Баглтауне и сюда, наверно, явился прямиком с кладбища.
— Как он сюда попал? — недоумевал Алек.
Рыжий Уоллес тоже подошел к окну.
— Они, наверно, отперли ворота, — сказал он.
И действительно, ворота были распахнуты настежь, а неподалеку стоял мистер Хардкастл и виднелась внушительная фигура констебля Хедли, одетого по всей форме.
— Вся компания в сборе! — промолвил Алек.
— Через канал им не перебраться! — добавил Рыжий.
— Уж что-нибудь они придумают! — со вздохом заметила Евлалия с другого конца кабины.
Она укладывала халат Абу в бумажный пакет, а он тем временем переодевался в старую рубашку и джинсы.
— Слушай, Рыженький, а вы не можете взять Абу и втроем проскочить на Бонер-стрит?
— Исключено. Они ведь заметят, как мы выходим из главного корпуса. Мы в западне.
— Да, но ведь они не знают, что с нами Абу. Они только увидят, что отсюда вышло трое.
— Нет, наверно, они дознались, что мы здесь не одни. Не стали бы они поднимать столько шума из-за ребят, — сказала Евлалия.
— Что же делать?
— Надо что-нибудь придумать. Они сюда не скоро доберутся.
Олдермену Блеггетту, видимо, пришло в голову то же самое. Он повернулся к своим людям и крикнул:
— Принесите доску или еще что-нибудь, чтобы перейти через канал!
— Досок что-то не видать, мистер Блеггетт! — послышался ответ. — То есть доски-то есть, да только на той стороне, — деловито добавил мистер Хардкастл.
— Может, переплывете на ту сторону и перекинете нам мостик? — иронически сказал олдермен.
Констебль Хедли отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Не вижу тут ничего смешного, констебль, — сказал Блеггетт. — Лучше бы помогли чем можете.
Полицейский заложил руки за спину и поглядел на кран.
— Мне приказано проверить сообщение о том, что в этом районе скрывается нелегальный иммигрант. Пока что я видел только трех детей. Их я знаю.
— Еще бы тебе нас не знать! — буркнул Рыжий, выглядывая из окна.
Олдермен Блеггетт прохаживался по берегу, а мистер Хардкастл и констебль терпеливо ждали. Наконец Блеггетт повернулся к ним и сказал:
— Обойдите соседние дома и одолжите там доску. И давайте поживей.
Мистер Хардкастл засеменил к воротам, а Блеггетт все расхаживал взад-вперед. Потом он остановился у массивного стального портала.
— Куда ведет эта лестница? — спросил он констебля.
Констебль не спеша подошел к олдермену. Он внимательно оглядел портал и мысленно все взвесил.
— Думаю, этой лестницей пользовались для ремонта крана, сэр.
— Значит, по этой лестнице можно попасть туда?
— Не уверен, мистер Блеггетт. Не так-то просто пройти по той балке.
— Вздор, Хедли, — сказал Блеггетт и снял свое тяжелое пальто, под которым обнаружился черный костюм.
Он снял пиджак, аккуратно сложил его и вместе с пальто положил на траву. Потом закатал рукава своей белоснежной рубашки.
— А шляпу он почему не снял? — спросил Рыжий.
— Он лысый, — прошептал Алек.
Олдермен схватился за нижнюю перекладину лестницы и, тяжело дыша, полез наверх. Констебль Хедли хотел было помочь ему, но потом раздумал. Он пожал плечами и отошел от лестницы. Блеггетт все лез, и лицо его наливалось кровью. Но он не останавливался.
— Да, сила воли у него есть, — пробормотал Рыжий.
— Смотри, что делает! — ответил Алек.
Блеггетт добрался до верхушки лестницы и остановился передохнуть. Постепенно его лицо приобрело нормальный оттенок. Блеггетт, пожалуй, даже стал бледнее обычного, когда посмотрел вниз, в зеленую вонючую глубь канала. Он секунду колебался и начал карабкаться по балке. Потом оседлал ее и медленно пополз вперед.
Блеггетт добрался уже до середины, когда констебль, охранявший ворота, вздрогнул. Выражение его лица, когда он с удивлением уставился на олдермена верхом на балке, рассмешило ребят.
— Сэр, вы уверены, что дело того стоит? Это очень опасно.
— Вздор, констебль, вздор. Там, в том здании, происходит что-то незаконное, — сопя, ответил Блеггетт, — и я землю буду рыть, пока не докопаюсь… Голова идет кругом, когда подумаю…
Это было сказано как нельзя более к месту, ибо как раз в этот момент олдермен потерял равновесие. Он что есть силы ухватился за цепи, свисавшие с маленького ручного крана примерно в метре от балки. Но было поздно. Блеггетт выпустил цепи из рук, и ноги его заскользили по балке.
— Осторожно! — рявкнул констебль.
Но Блеггетт только охнул в ответ и полетел в скользкую тину канала.
В этот момент в воротах появился мистер Хардкастл и двое мужчин в комбинезонах — они несли на плечах длинные доски.
— Вот и мы, мистер Блеггетт! Досочки что надо, подходящего размера! — бодро приговаривал Хардкастл.
Но олдермен ничего ему не ответил. Он поднялся из черной тины. Его прекрасная шляпа погибла безвозвратно. Вместо нее на лысеющей, покрытой белым пухом макушке Блеггетта лежала толстая лепешка вонючего ила.
На берегу констебль стягивал через голову куртку. Мистер Хардкастл оцепенел, потом бросился к берегу. За ним побежали и двое мужчин, но им мешали доски. Олдермен, как победитель на ринге, воздев руки к небесам, медленно погружался в зловонную трясину.
— Надо ему помочь! — охнула Евлалия.
На Алека нашло вдохновение:
— А ну-ка, Рыжий!
С помощью Рыжего Алек освободил рычаг подъемного механизма. Барабан завертелся, потом его заколодило, потом он завертелся снова.
Алек крикнул Евлалии:
— Беги с Абу через задний ход! Они ничего не заметят.
— Ладно, — ответила Евлалия. — Бежим, Абу!
К восторгу Алека, цепь размоталась, скользнула по стреле крана и с грохотом полетела вниз, прямо к тонущему олдермену. Алек высунул голову в одно из разбитых окон.
— Сэр, — крикнул он, — мистер Блеггетт, хватайтесь за цепь! Мы вас вытянем!
Олдермен обалдело посмотрел вверх, схватился за цепь одной рукой, потом другой и повис на ней. Потом, к удивлению Алека и Рыжего, он просипел:
— Вот они где, констебль! В кабине крана. Перебрасывайте доски на тот берег, бегите и хватайте их!
— О, — помотал головой Рыжий, — да он фанатик! Он бы и свою мамашу упрятал в тюрьму, если бы она перешла улицу в неположенном месте.
— Помоги-ка! — попросил Алек.
Вдвоем они схватились за ручку и поднажали. Было страшно тяжело. На конце мертвым грузом повис Блеггетт. Им все-таки удалось сдвинуть ручку с мертвой точки, барабан закрутился, и дело пошло легче. Алек наступил на ручку ногой и выглянул в окно. Олдермен висел над каналом. Он парил между небом и землей; с грязной рубахи капала тина, физиономия была вымазана илом, брюки покрылись зелеными пятнами. Родная мать и та бы его не узнала.
На берегу канала Хардкастл с помощниками крепил доски, пытаясь починить мост Алека. Констебль счел своим долгом остаться на дорожке, ведущей к каналу, и время от времени озабоченно поглядывал на олдермена, который плавно раскачивался на цепи.
— Эй, ребята, вы там с краном справитесь? — крикнул Хедли.
— Если не справимся, на олдермене можете поставить крест! — заорал в ответ Рыжий.
Даже под слоем грязи было видно, как побагровел Блеггетт.
— Ты, паршивый мальчишка…
Рыжий расхохотался:
— Олдермен, я вас обожаю! Наконец-то вы стали черным, мой красавчик!
— Ты смотри, лучше его не заводить… — вмешался Алек.
— Его стоит подразнить, — возразил Рыжий. — Ну что за человек! Мы его спасаем, а он только и думает, как бы нас сцапать.
— Лишь бы Абу с Евлалией успели смыться, — прошептал Алек. — Отдышался, Рыжий? Тогда крутим дальше.
— Смотри, они перекинули доски. Жди их сюда с минуты на минуту!
Они налегли на ручку, цепь завизжала, и олдермен Блеггетт, сохраняя присущую ему величавость, вознесся ввысь. Издалека донесся гудок: ту-ту-ту-ту-у-у!
— Кто это разгуделся? Каждый раз, как мы дома садимся пить чай, кто-то гудит.
— Это папа. Он ведет поезд 15.30 в Баглтаун, — с гордостью объяснил Алек.
— Так он у тебя машинист? Законно. Мой папа тоже хотел устроиться на железную дорогу.
— И правильно! — ответил Алек. — Гляди-ка, олдермен уже у цели.
Блеггетт, весь в черной тине, теперь уже не багровый, а совершенно бледный, вылезал на балку.
— Дальше он сам справится? — беспокойно спросил Алек.
Рыжий оценивающим взглядом посмотрел на балку.
— Куда ему! Ты один продержишься, Шкилетик? Я вылезу наружу и втащу олдермена в кабину. Не слабо тебе?
— Еще чего! — ответил Алек. — Я буду держаться за тормоз. А тебе не слабо?
— Вот еще! — ответил Рыжий и полез из окна ногами вперед.
Ловко, как кошка, он пробежал несколько метров по балке. Потом остановился и ткнул пальцем куда-то вниз:
— А вот и наша доблестная кавалерия!
И действительно, мистер Хардкастл с помощниками, а за ними и констебль Хедли перебрались через канал и теперь сломя голову неслись к крану. Алек придерживал ногой тормоз и смотрел, как Рыжий добрался до олдермена и сел на балку. Потом Рыжий подхватил промокшего толстяка под мышки.
Алек был так поглощен этим зрелищем, что не заметил, как за его спиной с грохотом распахнулась дверь и раздались шаги. В следующее мгновение кто-то схватил его за шкирку и потащил прочь от барабана. Его нога отпустила тормоз.
— Ну вот! — сказал один из мужчин.
Поскольку тормоза теперь никто не держал, закрутился барабан. Рыжий так и остался сидеть верхом на балке с протянутыми руками, а олдермен Блеггетт, издав стон отчаяния, медленно поехал вместе с цепью прямо в канал.
Мистер Хардкастл отпустил Алека, и трое мужчин засуетились, пытаясь исправить сделанную глупость. Алек рванулся к тормозу, но один из них преградил ему путь. Наконец Алек дотянулся до рычага, но тормоз не сработал. Цепь все разматывалась.. Блеггетт был уже по грудь в канале. Его бледное перепачканное лицо опять обратилось к небу.
«Ох, утонет!» — подумал Алек, но сил удержать рычаг не хватало.
И тут за тормоз ухватилась широкая ручища, измазанная машинным маслом.
— Можешь отпустить, сынок!
Алек оглянулся и остолбенел.
Это был его папа.
— Как он сюда попал? — недоумевал Алек.
Рыжий Уоллес тоже подошел к окну.
— Они, наверно, отперли ворота, — сказал он.
И действительно, ворота были распахнуты настежь, а неподалеку стоял мистер Хардкастл и виднелась внушительная фигура констебля Хедли, одетого по всей форме.
— Вся компания в сборе! — промолвил Алек.
— Через канал им не перебраться! — добавил Рыжий.
— Уж что-нибудь они придумают! — со вздохом заметила Евлалия с другого конца кабины.
Она укладывала халат Абу в бумажный пакет, а он тем временем переодевался в старую рубашку и джинсы.
— Слушай, Рыженький, а вы не можете взять Абу и втроем проскочить на Бонер-стрит?
— Исключено. Они ведь заметят, как мы выходим из главного корпуса. Мы в западне.
— Да, но ведь они не знают, что с нами Абу. Они только увидят, что отсюда вышло трое.
— Нет, наверно, они дознались, что мы здесь не одни. Не стали бы они поднимать столько шума из-за ребят, — сказала Евлалия.
— Что же делать?
— Надо что-нибудь придумать. Они сюда не скоро доберутся.
Олдермену Блеггетту, видимо, пришло в голову то же самое. Он повернулся к своим людям и крикнул:
— Принесите доску или еще что-нибудь, чтобы перейти через канал!
— Досок что-то не видать, мистер Блеггетт! — послышался ответ. — То есть доски-то есть, да только на той стороне, — деловито добавил мистер Хардкастл.
— Может, переплывете на ту сторону и перекинете нам мостик? — иронически сказал олдермен.
Констебль Хедли отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Не вижу тут ничего смешного, констебль, — сказал Блеггетт. — Лучше бы помогли чем можете.
Полицейский заложил руки за спину и поглядел на кран.
— Мне приказано проверить сообщение о том, что в этом районе скрывается нелегальный иммигрант. Пока что я видел только трех детей. Их я знаю.
— Еще бы тебе нас не знать! — буркнул Рыжий, выглядывая из окна.
Олдермен Блеггетт прохаживался по берегу, а мистер Хардкастл и констебль терпеливо ждали. Наконец Блеггетт повернулся к ним и сказал:
— Обойдите соседние дома и одолжите там доску. И давайте поживей.
Мистер Хардкастл засеменил к воротам, а Блеггетт все расхаживал взад-вперед. Потом он остановился у массивного стального портала.
— Куда ведет эта лестница? — спросил он констебля.
Констебль не спеша подошел к олдермену. Он внимательно оглядел портал и мысленно все взвесил.
— Думаю, этой лестницей пользовались для ремонта крана, сэр.
— Не уверен, мистер Блеггетт. Не так-то просто пройти по той балке.
— Вздор, Хедли, — сказал Блеггетт и снял свое тяжелое пальто, под которым обнаружился черный костюм.
Он снял пиджак, аккуратно сложил его и вместе с пальто положил на траву. Потом закатал рукава своей белоснежной рубашки.
— А шляпу он почему не снял? — спросил Рыжий.
— Он лысый, — прошептал Алек.
Олдермен схватился за нижнюю перекладину лестницы и, тяжело дыша, полез наверх. Констебль Хедли хотел было помочь ему, но потом раздумал. Он пожал плечами и отошел от лестницы. Блеггетт все лез, и лицо его наливалось кровью. Но он не останавливался.
— Да, сила воли у него есть, — пробормотал Рыжий.
— Смотри, что делает! — ответил Алек.
Блеггетт добрался до верхушки лестницы и остановился передохнуть. Постепенно его лицо приобрело нормальный оттенок. Блеггетт, пожалуй, даже стал бледнее обычного, когда посмотрел вниз, в зеленую вонючую глубь канала. Он секунду колебался и начал карабкаться по балке. Потом оседлал ее и медленно пополз вперед.
Блеггетт добрался уже до середины, когда констебль, охранявший ворота, вздрогнул. Выражение его лица, когда он с удивлением уставился на олдермена верхом на балке, рассмешило ребят.
— Сэр, вы уверены, что дело того стоит? Это очень опасно.
— Вздор, констебль, вздор. Там, в том здании, происходит что-то незаконное, — сопя, ответил Блеггетт, — и я землю буду рыть, пока не докопаюсь… Голова идет кругом, когда подумаю…
Это было сказано как нельзя более к месту, ибо как раз в этот момент олдермен потерял равновесие. Он что есть силы ухватился за цепи, свисавшие с маленького ручного крана примерно в метре от балки. Но было поздно. Блеггетт выпустил цепи из рук, и ноги его заскользили по балке.
— Осторожно! — рявкнул констебль.
Но Блеггетт только охнул в ответ и полетел в скользкую тину канала.
В этот момент в воротах появился мистер Хардкастл и двое мужчин в комбинезонах — они несли на плечах длинные доски.
— Вот и мы, мистер Блеггетт! Досочки что надо, подходящего размера! — бодро приговаривал Хардкастл.
Но олдермен ничего ему не ответил. Он поднялся из черной тины. Его прекрасная шляпа погибла безвозвратно. Вместо нее на лысеющей, покрытой белым пухом макушке Блеггетта лежала толстая лепешка вонючего ила.
На берегу констебль стягивал через голову куртку. Мистер Хардкастл оцепенел, потом бросился к берегу. За ним побежали и двое мужчин, но им мешали доски. Олдермен, как победитель на ринге, воздев руки к небесам, медленно погружался в зловонную трясину.
— Надо ему помочь! — охнула Евлалия.
На Алека нашло вдохновение:
— А ну-ка, Рыжий!
С помощью Рыжего Алек освободил рычаг подъемного механизма. Барабан завертелся, потом его заколодило, потом он завертелся снова.
Алек крикнул Евлалии:
— Беги с Абу через задний ход! Они ничего не заметят.
— Ладно, — ответила Евлалия. — Бежим, Абу!
К восторгу Алека, цепь размоталась, скользнула по стреле крана и с грохотом полетела вниз, прямо к тонущему олдермену. Алек высунул голову в одно из разбитых окон.
— Сэр, — крикнул он, — мистер Блеггетт, хватайтесь за цепь! Мы вас вытянем!
Олдермен обалдело посмотрел вверх, схватился за цепь одной рукой, потом другой и повис на ней. Потом, к удивлению Алека и Рыжего, он просипел:
— Вот они где, констебль! В кабине крана. Перебрасывайте доски на тот берег, бегите и хватайте их!
— О, — помотал головой Рыжий, — да он фанатик! Он бы и свою мамашу упрятал в тюрьму, если бы она перешла улицу в неположенном месте.
— Помоги-ка! — попросил Алек.
Вдвоем они схватились за ручку и поднажали. Было страшно тяжело. На конце мертвым грузом повис Блеггетт. Им все-таки удалось сдвинуть ручку с мертвой точки, барабан закрутился, и дело пошло легче. Алек наступил на ручку ногой и выглянул в окно. Олдермен висел над каналом. Он парил между небом и землей; с грязной рубахи капала тина, физиономия была вымазана илом, брюки покрылись зелеными пятнами. Родная мать и та бы его не узнала.
На берегу канала Хардкастл с помощниками крепил доски, пытаясь починить мост Алека. Констебль счел своим долгом остаться на дорожке, ведущей к каналу, и время от времени озабоченно поглядывал на олдермена, который плавно раскачивался на цепи.
— Эй, ребята, вы там с краном справитесь? — крикнул Хедли.
— Если не справимся, на олдермене можете поставить крест! — заорал в ответ Рыжий.
Даже под слоем грязи было видно, как побагровел Блеггетт.
— Ты, паршивый мальчишка…
Рыжий расхохотался:
— Олдермен, я вас обожаю! Наконец-то вы стали черным, мой красавчик!
— Ты смотри, лучше его не заводить… — вмешался Алек.
— Его стоит подразнить, — возразил Рыжий. — Ну что за человек! Мы его спасаем, а он только и думает, как бы нас сцапать.
— Лишь бы Абу с Евлалией успели смыться, — прошептал Алек. — Отдышался, Рыжий? Тогда крутим дальше.
Они налегли на ручку, цепь завизжала, и олдермен Блеггетт, сохраняя присущую ему величавость, вознесся ввысь. Издалека донесся гудок: ту-ту-ту-ту-у-у!
— Кто это разгуделся? Каждый раз, как мы дома садимся пить чай, кто-то гудит.
— Это папа. Он ведет поезд 15.30 в Баглтаун, — с гордостью объяснил Алек.
— Так он у тебя машинист? Законно. Мой папа тоже хотел устроиться на железную дорогу.
— И правильно! — ответил Алек. — Гляди-ка, олдермен уже у цели.
Блеггетт, весь в черной тине, теперь уже не багровый, а совершенно бледный, вылезал на балку.
— Дальше он сам справится? — беспокойно спросил Алек.
Рыжий оценивающим взглядом посмотрел на балку.
— Куда ему! Ты один продержишься, Шкилетик? Я вылезу наружу и втащу олдермена в кабину. Не слабо тебе?
— Еще чего! — ответил Алек. — Я буду держаться за тормоз. А тебе не слабо?
— Вот еще! — ответил Рыжий и полез из окна ногами вперед.
Ловко, как кошка, он пробежал несколько метров по балке. Потом остановился и ткнул пальцем куда-то вниз:
— А вот и наша доблестная кавалерия!
И действительно, мистер Хардкастл с помощниками, а за ними и констебль Хедли перебрались через канал и теперь сломя голову неслись к крану. Алек придерживал ногой тормоз и смотрел, как Рыжий добрался до олдермена и сел на балку. Потом Рыжий подхватил промокшего толстяка под мышки.
Алек был так поглощен этим зрелищем, что не заметил, как за его спиной с грохотом распахнулась дверь и раздались шаги. В следующее мгновение кто-то схватил его за шкирку и потащил прочь от барабана. Его нога отпустила тормоз.
— Ну вот! — сказал один из мужчин.
Поскольку тормоза теперь никто не держал, закрутился барабан. Рыжий так и остался сидеть верхом на балке с протянутыми руками, а олдермен Блеггетт, издав стон отчаяния, медленно поехал вместе с цепью прямо в канал.
Мистер Хардкастл отпустил Алека, и трое мужчин засуетились, пытаясь исправить сделанную глупость. Алек рванулся к тормозу, но один из них преградил ему путь. Наконец Алек дотянулся до рычага, но тормоз не сработал. Цепь все разматывалась.. Блеггетт был уже по грудь в канале. Его бледное перепачканное лицо опять обратилось к небу.
«Ох, утонет!» — подумал Алек, но сил удержать рычаг не хватало.
И тут за тормоз ухватилась широкая ручища, измазанная машинным маслом.
— Можешь отпустить, сынок!
Алек оглянулся и остолбенел.
Это был его папа.
Глава 15. ПАПА ПРОИЗНОСИТ РЕЧЬ
Алек был ошеломлен. Что произошло? Откуда тут папа, откуда его помощник, оба в фуражках и рабочих куртках? Алек отошел в сторону, а они взялись за рычаг и начали крутить.
И вовремя — потому что олдермен уже с головой окунулся в трясину, а над водой торчали только его руки, намертво врезавшиеся в цепь. Папа и помощник машиниста начали медленно поднимать Блеггетта. Они осторожно натянули цепь, и толстяк оказался по пояс в воде.
Папа обернулся к мистеру Хардкастлу:
— Ну помогите же! Сбегайте за веревкой.
Не говоря ни слова, Хардкастл скрылся.
Через окно папа крикнул Рыжему:
— Эй, парень, ты меня слышишь?
Рыжий оглянулся и кивнул.
— Слушай внимательно! Ты один его на балку не вытянешь, он слишком тяжелый. Свалишься еще вместе в ним… Мы как сделаем. — Папа взял веревку, которую принес мистер Хардкастл, завязал на конце свободную петлю и высунулся в окно: — Поймаешь?
— Кидайте! — ответил Рыжий.
Веревка мелькнула в воздухе, и Рыжий поймал ее с первого раза.
— Теперь накинь петлю на стрелу крана.
Рыжий в восторге поднял большой палец. Папа повернулся к мистеру Хардкастлу и полицейскому:
— А вы отправляйтесь на берег. Мы будем держать цепь, а вы поймайте конец веревки. Потом за веревку повернете стрелу и вытащите старину Блеггетта на берег. Только держите изо всех сил. Он намок и весит не меньше тонны. Да, и пусть кто-нибудь сбегает за одеялом и коньяком.
Дальше все пошло как по маслу. Папа и помощник удерживали цепь, на которой повис Блеггетт, а мистер Хардкастл и все остальные тянули за веревку, пока стрела крана не развернулась к берегу. Они осторожно опустили измученного олдермена на руки мистеру Хардкастлу и констеблю, стоявшим на берегу.
— Ну вот, Билл, — сказал папа, — теперь подтянем цепь.
Они снова взялись за ручки и намотали цепь на барабан. Папа позвал Рыжего, протянул ему руку, и тот влез в кабину.
— Парень ты смелый, но ты бы его не удержал. Он бы свалился да еще тебя с собой прихватил. Алек, сынок, как этот старый дурень сверзился в канал? Мы подъезжали к станции, и тут, когда проезжали виадук, Билл выглянул из окна и видит: Блеггетт, как поплавок, то нырнет в канал, то обратно выскочит. Ну и дела! Я бы от души посмеялся, если б это не было опасно для жизни.
Билл улыбнулся:
— Вот смеху будет в клубе, когда там узнают…
Алек быстро пересказал отцу все, что произошло, опустив только начало истории про Абу и пивную банку. Он был почти уверен, что папа ему не поверит. Папа все выслушал и мрачно кивнул:
— И Блеггетт, значит, считал, что здесь прячется нелегальный иммигрант!.. Ну что ж, их с каждым днем все больше. Но здесь-то никого нет?! Впрочем… — Папа как-то странно посмотрел на Алека: — Чье это одеяло на столе? Возьмем-ка его с собой — выясним, чье оно.
На берегу канала сидел, прислонившись к крану, олдермен Блеггетт. Он был закутан в одеяло и уже успел пропустить стаканчик. Блеггетт взглянул на них.
— Говорят, вы спасли мне жизнь, Гарольд Боуден.
Папа хмыкнул:
— Вас спасли эти двое ребят — мой Алек и его дружок. А этот франт, — кивнул папа и посмотрел на Хардкастла, — чуть вас не угробил своей дружеской рукой. — Папа присел на корточки рядом с Блеггеттом. — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю вас, хорошо, — чванно ответил Блеггетт.
— В ваши годы надо сперва подумать, а уж потом карабкаться по балкам, как обезьяна, в поисках воображаемых чернокожих.
Олдермен не на шутку рассердился:
— Смейтесь сколько угодно, Гарольд Боуден, только ничего смешного тут нет. В нашем районе появился нелегальный иммигрант. Возможно, он-то и послужил источником инфекции на Бонер-стрит. И хотя я признателен этим мальчикам за помощь, они имеют прямое касательство к делу.
Рыжий пришел в ярость:
— Никакой такой инфекции на Бонер-стрит не было! У меня был грипп!
— Сначала подумай, а потом говори! — ответил олдермен. — Не забывай, тут констебль: он с тебя глаз не спустит.
Блеггетт взглянул на констебля Хедли, но тот притворился, будто считает мух на стене.
— Послушайте, Джо Блеггетт, — папа побагровел (таким Алек его еще не видел), — по-моему, пора с вами серьезно поговорить, пока вы не успели превратить наш город в посмешище.
Олдермен открыл было рот, но папа продолжал:
— Не проходит дня, чтобы вы не ляпнули какой-нибудь глупости. Но на этой неделе вы превзошли самого себя!
— Что вы хотите этим сказать, Гарольд Боуден?
Папа скрестил руки на груди. «Как странно, — подумал Алек, — мама тоже так делает, когда ругается».
— Почему бы, Джо Блеггетт, вам не сделать чего-нибудь действительно полезного?! Вместо того чтобы выставлять людей с Бонер-стрит, пошли бы к ним и спросили, чего им нужно. Может, им неохота переезжать в Мурсайд? Да, собственно, зачем трудиться? Пойдите домой и спросите свою супругу: поедет она в Мурсайд или нет. И вместо того чтобы гоняться по свалкам за неграми, сходили бы взглянули на Бонер-стрит, на Апшо-стрит и так далее. Там полно места, чтобы понастроить новых домов для жителей Баглтауна. А дома на Бонер-стрит нужно отремонтировать, придать им приличный вид. Многое можно сделать, чтобы наш город стал лучше, чтобы жить в нем стало удобнее. — Папа махнул рукой: — Я понимаю, что не вы один за все отвечаете, но и от вас зависит многое. Так почему же вы пальцем не хотите шевельнуть, чтобы сделать как лучше?!
Неожиданно папа замолчал, словно сам себе удивился. Алек озадаченно посмотрел на него. «Я никогда этого не забуду, — думал он, — да и олдермен Блеггетт тоже».
У ворот загудела машина.
— Ага, вот и «скорая помощь»! — сказал констебль Хедли.
— Пошли, Алек, — позвал его папа.
Они двинулись к воротам. Навстречу вышли санитары с носилками для Блеггетта. Один из них крикнул:
— Эй, Гарольд, как это он умудрился сверзиться в канал?
Папа покачал головой:
— Это длинная история, Фред.
— В воскресенье встретимся «У трех скрипачей», тогда расскажешь. Должно быть, здорово весело.
— Мне никто не поверит! — отозвался папа.
У ворот Алек сказал Рыжему:
— Я к тебе попозже зайду, ладно, Рыжий?
— Лучше не стоит, — мотнул головой Рыжий и кивнул в сторону Танка. — Они могут тебя выследить. Завтра в школе увидимся. Идет?
— Идет! — ответил Алек, и Рыжий пошел своей дорогой.
— Кто этот парень? — спросил папа.
— Это Рыжий Уоллес, из нашей школы. Ким работает с его мамой на фабрике.
— А-а! — сказал папа и больше ни о чем уже не спрашивал.
У огородов они расстались с папиным помощником и пошли к дому. Неожиданно Алек кое-что припомнил.
— Па!
— Что, сынок?
— Как это ты так быстро добрался до Танка? По шоссе ты бы ни за что не успел!
Папа сперва замялся, а потом улыбнулся и сказал:
— Спроси у мамы.
Алек недоверчиво посмотрел на него, и папа повторил:
— Спроси у мамы.
До дома они шли молча.
Мама стояла у калитки и разговаривала с соседями. Новости распространяются быстро, и она уже в общих чертах знала, что произошло. Остальное Алек досказал за ужином. Мама и Ким, которая уже пришла с работы, смеялись до слез.
Алек улучил минуту и спросил:
— Ма! Папа сказал, ты объяснишь, как это он так быстро добрался до Танка с виадука.
Мама возмущенно посмотрела на папу, но он глядел в потолок. Тогда мама рассмеялась:
— Еще бы ему не добраться!
— Ну расскажи, ма! — попросил Алек.
— Не знаю, рассказывать ли… Это ведь такое дело… — заколебалась мама и улыбнулась.
— Ну, расскажи, ма. Алек у нас уже взрослый, — насмешливо сказала Ким.
— Так и быть! — согласилась мама. — Папа знает самый короткий путь от железнодорожной ветки до Танка со стороны виадука. Теперь этой дороги не видно, она сплошь заросла кустарником.
Папа отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Но как же так, мама? Откуда ты…
— Ну ладно, Алек. Во время войны на этом заводе строили танки. Он назывался «Баглтаунские артиллерийские мастерские». Вот почему завод стали называть Танком, и это имя так за ним и осталось. Я работала там, а папа вместе с дедушкой — на железной дороге. Мы еще не были женаты, а работы было полно, так что виделись мы редко. И вот…
— Я знаю! — воскликнул Алек. — Папа пробирался туда с железной дороги, и ты встречала его у канала.
Мама покраснела. Ким фыркнула.
— Точно, Алек. Романтики эти Боудены…
Но у Алека другое было на уме.
— Ма!
— Что?
— Где ты там работала, на заводе?
Теперь рассмеялась мама.
— А ты сам как думаешь, Алек?
Алек не знал, что ответить.
— Конечно, на кране. Откуда же, по-твоему, папа знает, как им управлять?!
Алек открыл рот. Ким захохотала:
— Мама, ты его просто ошарашила! Какой позор — его мать была простой крановщицей!
И тут они засмеялись все вместе. Так фантастически закончился этот фантастический день.
И вовремя — потому что олдермен уже с головой окунулся в трясину, а над водой торчали только его руки, намертво врезавшиеся в цепь. Папа и помощник машиниста начали медленно поднимать Блеггетта. Они осторожно натянули цепь, и толстяк оказался по пояс в воде.
Папа обернулся к мистеру Хардкастлу:
— Ну помогите же! Сбегайте за веревкой.
Не говоря ни слова, Хардкастл скрылся.
Через окно папа крикнул Рыжему:
— Эй, парень, ты меня слышишь?
Рыжий оглянулся и кивнул.
— Слушай внимательно! Ты один его на балку не вытянешь, он слишком тяжелый. Свалишься еще вместе в ним… Мы как сделаем. — Папа взял веревку, которую принес мистер Хардкастл, завязал на конце свободную петлю и высунулся в окно: — Поймаешь?
— Кидайте! — ответил Рыжий.
Веревка мелькнула в воздухе, и Рыжий поймал ее с первого раза.
— Теперь накинь петлю на стрелу крана.
Рыжий в восторге поднял большой палец. Папа повернулся к мистеру Хардкастлу и полицейскому:
— А вы отправляйтесь на берег. Мы будем держать цепь, а вы поймайте конец веревки. Потом за веревку повернете стрелу и вытащите старину Блеггетта на берег. Только держите изо всех сил. Он намок и весит не меньше тонны. Да, и пусть кто-нибудь сбегает за одеялом и коньяком.
Дальше все пошло как по маслу. Папа и помощник удерживали цепь, на которой повис Блеггетт, а мистер Хардкастл и все остальные тянули за веревку, пока стрела крана не развернулась к берегу. Они осторожно опустили измученного олдермена на руки мистеру Хардкастлу и констеблю, стоявшим на берегу.
— Ну вот, Билл, — сказал папа, — теперь подтянем цепь.
Они снова взялись за ручки и намотали цепь на барабан. Папа позвал Рыжего, протянул ему руку, и тот влез в кабину.
— Парень ты смелый, но ты бы его не удержал. Он бы свалился да еще тебя с собой прихватил. Алек, сынок, как этот старый дурень сверзился в канал? Мы подъезжали к станции, и тут, когда проезжали виадук, Билл выглянул из окна и видит: Блеггетт, как поплавок, то нырнет в канал, то обратно выскочит. Ну и дела! Я бы от души посмеялся, если б это не было опасно для жизни.
Билл улыбнулся:
— Вот смеху будет в клубе, когда там узнают…
Алек быстро пересказал отцу все, что произошло, опустив только начало истории про Абу и пивную банку. Он был почти уверен, что папа ему не поверит. Папа все выслушал и мрачно кивнул:
— И Блеггетт, значит, считал, что здесь прячется нелегальный иммигрант!.. Ну что ж, их с каждым днем все больше. Но здесь-то никого нет?! Впрочем… — Папа как-то странно посмотрел на Алека: — Чье это одеяло на столе? Возьмем-ка его с собой — выясним, чье оно.
На берегу канала сидел, прислонившись к крану, олдермен Блеггетт. Он был закутан в одеяло и уже успел пропустить стаканчик. Блеггетт взглянул на них.
— Говорят, вы спасли мне жизнь, Гарольд Боуден.
Папа хмыкнул:
— Вас спасли эти двое ребят — мой Алек и его дружок. А этот франт, — кивнул папа и посмотрел на Хардкастла, — чуть вас не угробил своей дружеской рукой. — Папа присел на корточки рядом с Блеггеттом. — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю вас, хорошо, — чванно ответил Блеггетт.
— В ваши годы надо сперва подумать, а уж потом карабкаться по балкам, как обезьяна, в поисках воображаемых чернокожих.
Олдермен не на шутку рассердился:
— Смейтесь сколько угодно, Гарольд Боуден, только ничего смешного тут нет. В нашем районе появился нелегальный иммигрант. Возможно, он-то и послужил источником инфекции на Бонер-стрит. И хотя я признателен этим мальчикам за помощь, они имеют прямое касательство к делу.
Рыжий пришел в ярость:
— Никакой такой инфекции на Бонер-стрит не было! У меня был грипп!
— Сначала подумай, а потом говори! — ответил олдермен. — Не забывай, тут констебль: он с тебя глаз не спустит.
Блеггетт взглянул на констебля Хедли, но тот притворился, будто считает мух на стене.
— Послушайте, Джо Блеггетт, — папа побагровел (таким Алек его еще не видел), — по-моему, пора с вами серьезно поговорить, пока вы не успели превратить наш город в посмешище.
Олдермен открыл было рот, но папа продолжал:
— Не проходит дня, чтобы вы не ляпнули какой-нибудь глупости. Но на этой неделе вы превзошли самого себя!
— Что вы хотите этим сказать, Гарольд Боуден?
Папа скрестил руки на груди. «Как странно, — подумал Алек, — мама тоже так делает, когда ругается».
— Почему бы, Джо Блеггетт, вам не сделать чего-нибудь действительно полезного?! Вместо того чтобы выставлять людей с Бонер-стрит, пошли бы к ним и спросили, чего им нужно. Может, им неохота переезжать в Мурсайд? Да, собственно, зачем трудиться? Пойдите домой и спросите свою супругу: поедет она в Мурсайд или нет. И вместо того чтобы гоняться по свалкам за неграми, сходили бы взглянули на Бонер-стрит, на Апшо-стрит и так далее. Там полно места, чтобы понастроить новых домов для жителей Баглтауна. А дома на Бонер-стрит нужно отремонтировать, придать им приличный вид. Многое можно сделать, чтобы наш город стал лучше, чтобы жить в нем стало удобнее. — Папа махнул рукой: — Я понимаю, что не вы один за все отвечаете, но и от вас зависит многое. Так почему же вы пальцем не хотите шевельнуть, чтобы сделать как лучше?!
Неожиданно папа замолчал, словно сам себе удивился. Алек озадаченно посмотрел на него. «Я никогда этого не забуду, — думал он, — да и олдермен Блеггетт тоже».
У ворот загудела машина.
— Ага, вот и «скорая помощь»! — сказал констебль Хедли.
— Пошли, Алек, — позвал его папа.
Они двинулись к воротам. Навстречу вышли санитары с носилками для Блеггетта. Один из них крикнул:
— Эй, Гарольд, как это он умудрился сверзиться в канал?
Папа покачал головой:
— Это длинная история, Фред.
— В воскресенье встретимся «У трех скрипачей», тогда расскажешь. Должно быть, здорово весело.
— Мне никто не поверит! — отозвался папа.
У ворот Алек сказал Рыжему:
— Я к тебе попозже зайду, ладно, Рыжий?
— Лучше не стоит, — мотнул головой Рыжий и кивнул в сторону Танка. — Они могут тебя выследить. Завтра в школе увидимся. Идет?
— Идет! — ответил Алек, и Рыжий пошел своей дорогой.
— Кто этот парень? — спросил папа.
— Это Рыжий Уоллес, из нашей школы. Ким работает с его мамой на фабрике.
— А-а! — сказал папа и больше ни о чем уже не спрашивал.
У огородов они расстались с папиным помощником и пошли к дому. Неожиданно Алек кое-что припомнил.
— Па!
— Что, сынок?
— Как это ты так быстро добрался до Танка? По шоссе ты бы ни за что не успел!
Папа сперва замялся, а потом улыбнулся и сказал:
— Спроси у мамы.
Алек недоверчиво посмотрел на него, и папа повторил:
— Спроси у мамы.
До дома они шли молча.
Мама стояла у калитки и разговаривала с соседями. Новости распространяются быстро, и она уже в общих чертах знала, что произошло. Остальное Алек досказал за ужином. Мама и Ким, которая уже пришла с работы, смеялись до слез.
Алек улучил минуту и спросил:
— Ма! Папа сказал, ты объяснишь, как это он так быстро добрался до Танка с виадука.
Мама возмущенно посмотрела на папу, но он глядел в потолок. Тогда мама рассмеялась:
— Еще бы ему не добраться!
— Ну расскажи, ма! — попросил Алек.
— Не знаю, рассказывать ли… Это ведь такое дело… — заколебалась мама и улыбнулась.
— Ну, расскажи, ма. Алек у нас уже взрослый, — насмешливо сказала Ким.
— Так и быть! — согласилась мама. — Папа знает самый короткий путь от железнодорожной ветки до Танка со стороны виадука. Теперь этой дороги не видно, она сплошь заросла кустарником.
Папа отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Но как же так, мама? Откуда ты…
— Ну ладно, Алек. Во время войны на этом заводе строили танки. Он назывался «Баглтаунские артиллерийские мастерские». Вот почему завод стали называть Танком, и это имя так за ним и осталось. Я работала там, а папа вместе с дедушкой — на железной дороге. Мы еще не были женаты, а работы было полно, так что виделись мы редко. И вот…
— Я знаю! — воскликнул Алек. — Папа пробирался туда с железной дороги, и ты встречала его у канала.
Мама покраснела. Ким фыркнула.
— Точно, Алек. Романтики эти Боудены…
Но у Алека другое было на уме.
— Ма!
— Что?
— Где ты там работала, на заводе?
Теперь рассмеялась мама.
— А ты сам как думаешь, Алек?
Алек не знал, что ответить.
— Конечно, на кране. Откуда же, по-твоему, папа знает, как им управлять?!
Алек открыл рот. Ким захохотала:
— Мама, ты его просто ошарашила! Какой позор — его мать была простой крановщицей!
И тут они засмеялись все вместе. Так фантастически закончился этот фантастический день.
Глава 16. АБУ ПРОПАЛ
Но на этом волнения в тот вечер не кончились. Из «Баглтаунской газеты» прислали репортера и фотографа. Репортер, дядя которого работал на станции, был знаком с папой, и у них завязался разговор про олдермена Блеггетта, про Бонер-стрит и про Танк. Ушли они только после того, как выпили два чайника чаю (этот большой чайник ставили обычно только по воскресеньям). Папа, мама и Ким сидели с газетчиками за столом в большой комнате, а Алек устроился на подоконнике и внимательно слушал. Мама время от времени многозначительно на него посматривала, но все-таки не прогоняла.
Газетчики уже собрались уходить, когда Алек выпалил:
— А вы у Рыжего Уоллеса возьмете интервью?
Репортер улыбнулся:
— На Бонер-стрит мы идем завтра вечером, Алек. Это длинная история. Пойдет на первую полосу. Пойми, — добавил он шепотом, — еще одной чашки чая я бы сегодня просто не выдержал.
На следующий день Евлалия передала Алеку записку.
Ронни Картер пробормотал:
— Почему это мне никто не пишет?
Евлалия услышала эти слова и нежно ему улыбнулась:
— Кто же станет тебе писать, жиртрест?
На первом же уроке Алек прочел записку: «До субботы все будет нормально. Но требуются решительные действия. Салам от Абу».
Записка показалась Алеку тревожной, и, если не считать того, что он кивнул Рыжему, встретив его на дворе в большую перемену, с Уоллесами он ни в какие контакты не вступал. Алек надеялся, что Рыжий и Евлалия позаботятся об Абу, но все же ему было не по себе. Через два дня — суббота, а что делать дальше? По телеку показывали передачу про то, как в Лондоне, на Портобелло-род, делают фальшивые паспорта. А может, и не паспорта, а водительские права? Точно он не помнил. И потом, как добраться до этой Портобелло-род? А если и доберешься, что делать дальше? Прохаживаться взад-вперед и бормотать: «Нужен паспорт для багдадского джинна»? А может, как в кино, надо зайти в бар и получить от неизвестного листок с адресом парикмахерской, а потом пойти в парикмахерскую, подняться на второй этаж, а там…
Н-да. В барах Алек не бывал, а в парикмахерскую ходил только в случае крайней необходимости. Увы, он не готов к критическим ситуациям… Вот если бы достать банку и сказать: «Мне нужны паспорт, разрешение на работу и страховая карточка для джинна, незаконно въехавшего в Англию». Да, Алек не знал, что делать, зато он твердо знал одно: если он может хоть чем-то помочь Абу — пусть это даже запрещено, — он немедленно придет к нему на помощь.
— Ну-с, где теперь наш мистер Боуден? При дворе Саладина?
Издевательские нотки в голосе Волосатого Гарриса вернули Алека на землю. Было только два. Шел урок истории. Чем они занимаются? Столетней войной? Или, может, ткацкой промышленностью в Англии? Он лихорадочно пытался сориентироваться, но безуспешно.
— Э… я как раз думал над вашими словами, сэр.
— Польщен. О чем же я говорил?
— Вот и я думаю: о чем же вы говорили?
Класс расхохотался. Волосатый Гаррис на этот раз был хорошо настроен и улыбнулся.
День пролетел. Ничего ужасного не случилось, хотя Алеку даже хотелось, чтобы произошло несчастье. Теперь он понял, что значит пословица: ничего нет хуже, чем ждать и догонять.
В тот же вечер после чая Алек сидел в фургончике у деда и жевал картофельную соломку, когда дед ткнул пальцем в окно и спросил:
— Что это за парень ошивается у черного хода?
Алек выглянул в окошко и сразу узнал юного нумизмата в кожаной куртке.
— Это Артур Блеггетт, сын олдермена, — ответил он.
Дед забеспокоился:
— Чего ему надо? Что он вынюхивает?
— Да ничего. Он, наверно, к Ким пришел, — сказал Алек. — Я спрячусь за угол, оттуда все слышно. Ладно?
Дед махнул рукой. Алек выскочил из фургона и подкрался к угольному сараю: здесь никто его не видел, а он слышал каждое слово.
Артур Блеггетт постучал в дверь. Через секунду на пороге появился папа. Он был мрачен.
— Чего тебе надо?
На папу это было не похоже. Обычно он был куда приветливее. Артур Блеггетт растерялся. Алек с довольным видом потер руки.
— Это все папаша, — ответил Артур. — Он желает вас видеть.
— А по-моему, моя семья вовсе не стремится видеться с твоей семейкой.
Артур полез в карман своей кожаной куртки.
— Мистер Боуден, папаша сказал, чтобы я попросил вас, если это, конечно, не очень затруднительно, то есть это…
Папа слушал-слушал и в конце концов сказал:
— Не понимаю, о чем идет речь!
— Он хочет, чтобы вы вместе с ним пошли на Бонер-стрит побеседовать с жильцами. Он считает, это будет полезно.
— Я, значит, должен за него грязную работу делать?
— Что вы, что вы, мистер Боуден! — крикнул Артур, и Алек заволновался. — Вовсе нет, он велел сказать вам, что он… что его очень заинтересовало все, что вы говорили, и он… э…
Из кухни раздался голос Ким:
— Папа, не мучай парня! Ответь ему — да или нет.
Артур сунул было нос в кухню, но безуспешно, потому что папа дальше порога его не пустил.
Газетчики уже собрались уходить, когда Алек выпалил:
— А вы у Рыжего Уоллеса возьмете интервью?
Репортер улыбнулся:
— На Бонер-стрит мы идем завтра вечером, Алек. Это длинная история. Пойдет на первую полосу. Пойми, — добавил он шепотом, — еще одной чашки чая я бы сегодня просто не выдержал.
На следующий день Евлалия передала Алеку записку.
Ронни Картер пробормотал:
— Почему это мне никто не пишет?
Евлалия услышала эти слова и нежно ему улыбнулась:
— Кто же станет тебе писать, жиртрест?
На первом же уроке Алек прочел записку: «До субботы все будет нормально. Но требуются решительные действия. Салам от Абу».
Записка показалась Алеку тревожной, и, если не считать того, что он кивнул Рыжему, встретив его на дворе в большую перемену, с Уоллесами он ни в какие контакты не вступал. Алек надеялся, что Рыжий и Евлалия позаботятся об Абу, но все же ему было не по себе. Через два дня — суббота, а что делать дальше? По телеку показывали передачу про то, как в Лондоне, на Портобелло-род, делают фальшивые паспорта. А может, и не паспорта, а водительские права? Точно он не помнил. И потом, как добраться до этой Портобелло-род? А если и доберешься, что делать дальше? Прохаживаться взад-вперед и бормотать: «Нужен паспорт для багдадского джинна»? А может, как в кино, надо зайти в бар и получить от неизвестного листок с адресом парикмахерской, а потом пойти в парикмахерскую, подняться на второй этаж, а там…
Н-да. В барах Алек не бывал, а в парикмахерскую ходил только в случае крайней необходимости. Увы, он не готов к критическим ситуациям… Вот если бы достать банку и сказать: «Мне нужны паспорт, разрешение на работу и страховая карточка для джинна, незаконно въехавшего в Англию». Да, Алек не знал, что делать, зато он твердо знал одно: если он может хоть чем-то помочь Абу — пусть это даже запрещено, — он немедленно придет к нему на помощь.
— Ну-с, где теперь наш мистер Боуден? При дворе Саладина?
Издевательские нотки в голосе Волосатого Гарриса вернули Алека на землю. Было только два. Шел урок истории. Чем они занимаются? Столетней войной? Или, может, ткацкой промышленностью в Англии? Он лихорадочно пытался сориентироваться, но безуспешно.
— Э… я как раз думал над вашими словами, сэр.
— Польщен. О чем же я говорил?
— Вот и я думаю: о чем же вы говорили?
Класс расхохотался. Волосатый Гаррис на этот раз был хорошо настроен и улыбнулся.
День пролетел. Ничего ужасного не случилось, хотя Алеку даже хотелось, чтобы произошло несчастье. Теперь он понял, что значит пословица: ничего нет хуже, чем ждать и догонять.
В тот же вечер после чая Алек сидел в фургончике у деда и жевал картофельную соломку, когда дед ткнул пальцем в окно и спросил:
— Что это за парень ошивается у черного хода?
Алек выглянул в окошко и сразу узнал юного нумизмата в кожаной куртке.
— Это Артур Блеггетт, сын олдермена, — ответил он.
Дед забеспокоился:
— Чего ему надо? Что он вынюхивает?
— Да ничего. Он, наверно, к Ким пришел, — сказал Алек. — Я спрячусь за угол, оттуда все слышно. Ладно?
Дед махнул рукой. Алек выскочил из фургона и подкрался к угольному сараю: здесь никто его не видел, а он слышал каждое слово.
Артур Блеггетт постучал в дверь. Через секунду на пороге появился папа. Он был мрачен.
— Чего тебе надо?
На папу это было не похоже. Обычно он был куда приветливее. Артур Блеггетт растерялся. Алек с довольным видом потер руки.
— Это все папаша, — ответил Артур. — Он желает вас видеть.
— А по-моему, моя семья вовсе не стремится видеться с твоей семейкой.
Артур полез в карман своей кожаной куртки.
— Мистер Боуден, папаша сказал, чтобы я попросил вас, если это, конечно, не очень затруднительно, то есть это…
Папа слушал-слушал и в конце концов сказал:
— Не понимаю, о чем идет речь!
— Он хочет, чтобы вы вместе с ним пошли на Бонер-стрит побеседовать с жильцами. Он считает, это будет полезно.
— Я, значит, должен за него грязную работу делать?
— Что вы, что вы, мистер Боуден! — крикнул Артур, и Алек заволновался. — Вовсе нет, он велел сказать вам, что он… что его очень заинтересовало все, что вы говорили, и он… э…
Из кухни раздался голос Ким:
— Папа, не мучай парня! Ответь ему — да или нет.
Артур сунул было нос в кухню, но безуспешно, потому что папа дальше порога его не пустил.