Уильямс Уолтер Джон. Корабль беглецов

   Двенадцатый был ошеломлен.
   — Премного благодарен, уважаемый командор. Я буду беречь устройство записи и аккуратно с ним обращаться.
   Двенадцатый взял в руки прибор. Красный корпус был сделан из какого-то мягкого пластика, вроде кожи Неразумного грузчика. Мария показала, как им пользоваться. Двенадцатый немного попрактиковался, записав издаваемые его воукодером звуки на первый канал, а затем воспроизведя их. Потом он записал окончание разговора на второй канал.
   Юби зацепился ногой за поручни, проходящие вдоль всей рубки, и указал на расположенные в помещении пять кресел.
   — Каждое из кресел расположено на одном из командных постов: навигационном, пилотском, управления сингулярностью, коммуникационном и контроля за системами корабля. Мы просим без разрешения и инструктажа не трогать органы управления.
   — Конечно, уважаемый командор.
   — Мы покажем вам, как пользоваться коммуникационной панелью. Вы сможете при необходимости поговорить с нами, а также включить музыку или учебный видеофильм.
   — Благодарю вас, уважаемый командор.
   Мария грациозно изогнулась в воздухе, уперлась ногами в стенку, слегка оттолкнулась и ухватилась за обитые мягким материалом поручни, тянувшиеся по верху всей рубки. Перебирая руками, она подплыла к коммуникационной панели. Девушка посмотрела на Двенадцатого и показала свои белые зубы — он знал, что это «улыбка», обозначающая одобрение.
   — Вы знаете, что такое видеофильм? — спросила она.
   — Запись драмы, обычно сенсуалистской природы, — всплыло определение из его памяти.
   — Вы понимаете, что это фантазия? Что этого не было на самом деле?
   Двенадцатый задумался над этим замечанием — хотя слово «видеофильм» содержалось в его словаре, но он никогда не думал о его значении раньше — и с трудом сдержал дрожь.
   — Значит, это запись лжи?
   Юби и Мария переглянулись, а затем посмотрели на Двенадцатого.
   — Да, — ответила Мария. — В какой-то мере.
   Двенадцатый задрожал. В его мозгу боролись два желания: он не хотел загрязнять свои мысли ложью, а с другой стороны, боялся обидеть хозяев.
   — Фильмы и пьесы о вымышленных персонажах… — Мария запнулась, перевела взгляд на Юби, а затем снова на Двенадцатого, — …это то, что могло случиться, и в них убраны все несущественные детали.
   Двенадцатый посмотрел на нее. Внезапно он почувствовал себя очень одиноким.
   — Я подумаю об этом, Прекрасная Мария.
   — Пьесы, — вмешался Юби громким голосом, — это гипотетическое действие. Это то, что может произойти, и в них показано… как люди могут реагировать на то… что может произойти. Господи! Кажется, я повторяюсь. Но…
   Он взглянул на Марию и пожал плечами.
   — Мы не хотели, чтобы вы воспринимали их слишком серьезно, — сказала Мария. — Некоторые из них переполнены насилием, и нам не хотелось бы, чтобы вы думали, что все люди такие. Просто люди проявляют некоторый интерес к насилию и посвящают ему много произведений.
   Двенадцатый с трудом соображал.
   — Значит, фильмы основываются на выдуманных событиях?
   — Да, — волосы Марии плавали перед ее лицом, и она откинула их в сторону.
   «Зачем они нужны? — опять подумал Двенадцатый. — Нужно спросить в подходящий момент».
   — То есть, видеофильмы имеют обучающую природу? — спросил Двенадцатый. — Они демонстрируют, как люди должны действовать в определенных обстоятельствах? Что-то вроде имитаций подпространственных прыжков вашими компьютерами?
   — Да, — сказал Юби.
   — Нет, — ответила Мария.
   Двенадцатый был в шоке, услышав, что Прекрасная Мария противоречит командору. Он задрожал, осознав оскорбление, нанесенное Юби. Что он сделает с ней: прикажет немедленно дезинтегрировать или просто тут же убьет, отделив ее голову.
   К изумлению Двенадцатого Юби никак не отреагировал. Он просто посмотрел на Марию со странным выражением на лице.
   — И да, и нет, — поправилась девушка. — Поведение людей в фильмах может быть очень разным. Здесь демонстрируется весь диапазон возможного поведения людей, а не рассматривается один конкретный случай в качестве примера для коррекции.
   Юби взглянул на Двенадцатого.
   — Мария права, — подтвердил он.
   Двенадцатый застыл в изумлении. Командор не только позволил спорить с собой, но и изменил свое мнение под действием аргументов слуги. Слабость охватила Двенадцатого. Он чуть не потерял сознание. Он покорно выслушал объяснения, как пользоваться коммуникационной панелью. Затем Юби и Прекрасная Мария ушли, сказав, что им нужно подготовиться к полету. Они подадут ему сигнал, когда придет время готовиться к перегрузкам.
   Двенадцатый сходил в туалет и, не дожидаясь сигнала, устроился в кресле перед коммуникационной панелью. Мысли его путались.
   Воздух в помещении был ужасно сухой и плотный. Желтый свет притуплял его зрение. Маленькое белое существо с четырьмя лапами появилось в дверном проеме и поплыло через всю рубку. Оно ничего не сказало, коснулось противоположной стены и поспешно удалилось. Мысль Двенадцатого билась в тщетных поисках Возлюбленной. Он включил второй канал звукозаписывающего устройства.
   — Да. Нет.
   «Отвратительно. Ужасно. Кощунственно».
   «Да/нет, — прыгало у него в голове. — Нет/да».
   Они все сумасшедшие. Они заражают друг друга ложью и спорят с высшими по рангу без страха быть дезинтегрированными. Он здесь в ловушке. Паника опять охватила его.
   Зазвучал сигнал, предупреждающий о перегрузке. Мария спросила, готов ли он.
   «Да/нет», — подумал он и внутренними пальцами набрал на клавиатуре утвердительный ответ.
   Рубка повернулась. Корабль начал набирать скорость, сначала медленно, а затем со все возрастающим ускорением. Сила тяжести сжимала плоть Двенадцатого, камнем давила на сердца. Стало трудно дышать, мысли путались. Он зажмурился, приготовившись к страданию и смерти.
   Страх его, казалось, ушел навсегда.
   Затем все закончилось. Грохот утих, и Двенадцатый повис на удерживающих его в кресле ремнях. Его сердца стучали так сильно, словно хотели наверстать упущенное время.
   «Возлюбленная!»
   «Да, — подумал он. — Нет».

 

 
   Мягкие волосы Марии нежно касались лица Юби. Он потерся о них щекой. Мария еще теснее прижалась к нему, поцеловала в шею и обвила ногами его бедра.
   Юби висел в воздухе, ухватившись верхней парой рук за поручни, установленные под потолком его каюты. Перед набором скорости центрифуга была выключена, и он удерживал свое тело на месте лишь кончиками пальцев. Нижней парой рук он удерживал бедра Марии, позволяя ее телу свободно двигаться в такт дыханию.
   Мария целовала его, ощущая соленый вкус кожи на губах. Он висел неподвижно, а она гладила кончиками пальцев его тело, касалась сосками его груди, медленно поворачивала голову, проводя волосами по его лицу и шее.
   Юби отпустил поручни, и они, медленно вращаясь, поплыли в воздухе. Оказавшись в его кровати, они привязались друг к другу эластичными ремнями. Четыре руки Юби путались в ремнях, его мускулы напряглись в поисках опоры…
   Мария медленно возвращалась к действительности. Она изогнулась, разминая затекшие мышцы. Казалось, ее кожа представляет собой один сложный живой сенсор, улавливающий излучение радости, потоки счастья и сигналы удовольствия от микромира, раскинувшего свои сети вокруг, такого же запутанного, как и связывавшие их с Юби ремни… Она открыла глаза и откинула плававшее перед ее лицом облако волос. Тело Юби было рядом, но в глазах его застыло отсутствующее выражение.
   — Интересно, что бы об этом подумал наш пассажир? — произнесла Мария.
   Юби немного помедлил с ответом.
   — Наверное, он подумал бы, что мы соединяемся друг с другом, как он с Возлюбленной.
   — Именно этим мы и занимались.
   — У нас получается лучше, — усмехнулся Юби.
   — Возможно. По крайней мере, это не покажется ему смешным.
   — Вряд ли он понимает, что такое «смешно».
   Она опять откинула волосы со лба.
   — Ты не заплетешь мне волосы? Они мешают в невесомости.
   — Давай.
   Мария повернулась к нему спиной. Он уселся на нее верхом, крепко сжав ее тело своими мощными бедрами, и всеми четырьмя руками ловко и аккуратно принялся заплетать косу. Когда он закончил, Мария опять довольно потянулась, упираясь в держащие ее ремни.
   — Я не хочу возвращаться, — сказал Юби. Его тон заставил Марию внимательно посмотреть на брата через плечо.
   — А я с удовольствием. Мне хочется еще раз пройтись по Фринжу, — она улыбнулась. — Повидаться с друзьями, сыграть в «Черную дыру». Это будет забавно, когда ставки не имеют значения.
   — Фринж умирает, — сказал Юби. — И мы не можем это остановить, как бы хорошо не пошли у нас дела.
   Он отвел взгляд.
   — Я не хочу смотреть на это.
   Мария нахмурилась. Что-то изменилось в нем.
   — В чем дело? Что случилось?
   Он пожал плечами.
   — Я подумал о том, что сейчас мы победители. Мы единственные обладаем сведениями о другой цивилизации, у нас трюмы заполнены бесценным грузом, мы свободны… и если дела пойдут хорошо, мы сможем лишь сохранить то, что имеем. Если нет, то все потеряем.
   Мы потеряем друг друга. Вот что он имел в виду. Она повернулась и посмотрела ему в лицо.
   — Но ведь мы ничего не можем сделать, правда? Не можем же мы вечно прятаться здесь.
   — Нет.
   — У нас есть план. Твой план. Построенные на заказ корабли, станции…
   — Да, — он слегка усмехнулся. — Масса планов. Теперь удача улыбнулась нам. Мне не приходилось испытывать этого раньше, и сейчас хочется, чтобы все это быстрее закончилось.
   Она вздохнула.
   — Не понимаю, что тебе нужно, Юби.
   — Только то, что у меня сейчас есть. И ничего больше.
   Мария обняла его за шею и заглянула в глаза.
   — Все меняется.
   — Да, — его глаза вдруг приняли холодное выражение — голубые стеклянные кристаллы. Он приподнялся и стал отстегивать ремни.
   Сердце Марии учащенно забилось.
   — Ты куда?
   — Пора готовиться к полету, — его голос звучал резко. Он сердился, и Мария не могла сказать, почему. — Кроме того, нужно объяснить Двенадцатому, как пользоваться лифтом центрифуги. Иначе он сломает себе что-нибудь.
   Мария загрустила. Она не понимала, что происходит, и как справиться с этим.
   — Ладно, — сказала она. — Как скажешь.

 

 
   После того, как он научился забираться в середину центрифуги и пользоваться лифтом для перемещения на другие уровни, Двенадцатый вернулся в резервную рубку и пристегнулся к креслу. Во время подпространственного прыжка он оставался на месте, скованный страхом. Он еще никогда не находился в сознании при перемещении в подпространстве и думал, что это будет так же ужасно, как при наборе скорости, когда они удалялись от зелено-голубой гигантской планеты. Сжав подлокотники кресла, он прислушивался к автоматическому отсчету секунд, а затем — он даже не успел моргнуть — все закончилось. Удивление охватило его, а затем радость. Он остался жив, с неповрежденным телом и разумом.
   Он открыл контейнер с едой, поел, выпил воды из-под крана — никто не показал ему, как надо пользоваться чашкой — а затем сходил в туалет. Потом он включил устройство записи.
   — Мы покажемм вамм, как польззоваться коммуникационной паннелью, — повторил он, стараясь скопировать интонацию Марии. Он произносил лишние звуки и с трудом справлялся с шипящими. — Отсюда вы зсможете поговорить зс нами и включить муззыку и видеофильм.
   «Видеофильм». Двенадцатый старался не думать о нем.
   Он опять прослушал запись, повторяя слова и стараясь запомнить их.
   Прежде, чем разговор дошел до тревоживших его моментов, он решил не обращать внимания на противоречивое поведение людей.
   Двенадцатый несколько раз прослушал первую часть беседы, повторяя вслух все фразы и записывая их на втором канале, пока не научился в точности имитировать Марию и Юби — не только слова и интонацию, но и сами голоса. Он попытался составить новые предложения, используя те же слова, но смесь голосов Юби и Марии звучала странно. Поэтому ему пришлось выработать другой голос, что-то среднее между тем и другим. Он упорно работал.
   Время шло. Двенадцатый опять поел.
   Затем его взгляд остановился на коммуникационной панели.
   «Видеофильм».
   Сердца его забились быстрее. Он наклонился вперед, вызвал на экран дисплея список фильмов, выбрал одно из нескольких сотен названий и включил проектор.
   Фильм назывался «Кровавая бойня», и это вызвало у Двенадцатого предположение, что действие фильма имеет отношение к генетике. К несчастью, он заблуждался.
   Сюжет фильма оказался сложным и потребовал серьезных размышлений. В центре его стояла борьба за лидерство между несколькими человеческими кланами. Главный герой Ахмад был «агентом», которого каким-то образом удалось внедрить во враждебный клан, чтобы быть в курсе его намерений. Заинтересовавшие Двенадцатого детали этого внедрения остались неясными. Он понимал, насколько полезным может оказаться такой слуга, но никогда не слышал о способах, позволяющих успешно пройти генетический контроль. Как бы то ни было, Ахмад свободно действовал среди своих врагов. Возможно, подумал Двенадцатый, Возлюбленной удастся выведать у людей эти способы и сделать своих слуг практически непобедимыми.
   Двенадцатый пришел к выводу, что немалая часть человеческого общения осуществлялась с помощью мимики, особенно движениями «бровей», которые постоянно поднимались, опускались, сходились и расходились. Он попытался было составить их классификацию, но вынужден был оставить это занятие — движений оказалось слишком много, а контекст не всегда был ему понятен.
   Задача Ахмада усложнилась после появления женщины по имени Кристи, чья профессия называлась «чистильщик». Этого слова не было в словаре Двенадцатого, но он предположил, что так называется человек, охотящийся за шпионами враждебных кланов. По логике вещей Ахмад должен был бы избегать Кристи, но его как будто притягивало к ней. Сначала Двенадцатый не мог понять этой странности, но потом сделал заключение, что Кристи обладала ценной генетической информацией, которой стремился завладеть клан Ахмада. Кристи, как и следовало ожидать, с подозрением отнеслась к его притязаниям и часто прижимала свой нос и рот к его телу, очевидно, пытаясь распознать чужие гены. Ахмад демонстрировал свою способность к маскировке, позволяя ей делать это.
   Между тем, действие фильма развивалось. В отсутствие главы клана Кристи, которую почему-то не наказывали и даже не упоминали о ней, слуги перессорились из-за различного толкования политики клана и стали в ярости убивать друг друга. Кристи оказалась вовлечена в этот конфликт, и Ахмад убедил ее присоединиться к его клану, чтобы восстановить порядок. Хотя прямо об этом не говорилось, но было ясно, что за свою помощь Ахмад стал обладателем Кристи и ее ценных генов, поскольку после долгого сражения, в котором клан Кристи был почти полностью уничтожен, она безропотно вернулась к Ахмаду.
   Размышляя над фильмом, Двенадцатый пришел к выводу, что несмотря на утверждение Марии, что фильмы не обязательно должны быть поучительными, именно этот, тем не менее, содержал в себе информацию о том, как следует держать в руках бразды правления. Если бы глава клана Кристи на время своего отсутствия четко определила, кто из слуг должен отдавать приказы, а кто подчиняться, никогда не возникли бы самоубийственные попытки слуг навязать другим свою волю, и клан не был бы охвачен беспорядками и уничтожен.
   Некоторые диалоги Двенадцатый записал и стал практиковаться в произнесении новых слов и фраз. За этим занятием и застала его Мария, которая пришла узнать, все ли в порядке. Для ответа Двенадцатый воспользовался своим воудером.
   — Не о чем беспокоиться, — отозвался он любимой фразой Ахмада.
   — Интересно, — пробормотала Мария после некоторой паузы. Она сообщила Двенадцатому, что примерно через час они совершат еще один подпространственный прыжок, а затем, когда они с Юби отдохнут, то могут побеседовать с Двенадцатым, если он того захочет. Двенадцатый выразил свою готовность.
   Мария ушла, и он опять вызвал на дисплей список видеофильмов. Он решил посмотреть что-нибудь, где будет меньше насилия, и выбрал «Орестею». Это название показалось ему достаточно нейтральным. Он пристегнулся к креслу, включил свой магнитофон и застыл в ожидании.

 

 
   Через несколько часов после двух подпространственных прыжков подряд Мария нашла пристегнутого к креслу Двенадцатого, впавшего в транс. Он лежал на левом боку, свернувшись в клубок. Его глаза безжизненно смотрели в разные стороны, напоминая рассыпанные стеклянные шарики. Жгутики у рта колыхались в такт размеренному дыханию. Клавиатура с передатчиком соскользнула с плеча и плавала над его головой. Прекрасная Мария повисла над его креслом, держась за поручни под потолком. Хотя она надеялась, что Двенадцатый спит, и в его состоянии нет ничего необычного, но тревога не покидала ее. Дыхание Двенадцатого оставалось спокойным, несколько капелек слюны плавали в невесомости рядом с его вкусовыми жгутиками. Оттолкнувшись от поручней, Мария подплыла к коммуникационной панели и вызвала Юби.
   На дисплее все еще оставался список фильмов. Мария перевернулась, зацепилась ступнями за специальные петли под пультом управления и посмотрела, какие фильмы демонстрировались в последние несколько часов. «Кровавая бойня» и «Орестея». Оба были просмотрены до конца.
   Появился Юби, а вслед за ним — Максим. Кот, заинтересовавшийся незнакомцем, медленно и осторожно кружил по комнате, на всякий случай соблюдая дистанцию. Юби попытался разбудить Двенадцатого. Он сначала окликнул, а затем принялся трясти и тормошить его.
   — Чем он занимался? — Юби посмотрел на Марию.
   — Посмотрел два фильма.
   — Какие?
   Мария назвала. Юби нахмурился.
   — Первый я видел.
   Он передвинулся к дисплею и взглянул на второе название.
   — Этот фильм старый. Записан в компьютер во время постройки корабля. Здесь сказано, что это «экранизация классической пьесы Эсхила». Господи, неудивительно, что я его не видел.
   — Кто такой Эсхил?
   — Понятия не имею. — Юби взглянул на Двенадцатого и прикусил губу. — Все, что мы можем сделать — это наблюдать за ним и ждать, когда он очнется. Я не хочу пичкать его предназначенными для людей лекарствами.
   — Можно посмотреть фильмы и попытаться понять, что так подействовало на него.
   — Может быть, это не фильмы. А если он болен? Возможно, мы заразили его.
   — Будем надеяться, что инфекция не взаимная.
   — Хорошо бы, — он на секунду задумался. — Но это и не подпространственный прыжок, так? Ведь после первого с ним было все в порядке?
   — Похоже. Он разговаривал со мной. Использовал старый жаргон. Я уже много лет не слышала такие выражения.
   Юби вздохнул.
   — Я принесу сюда постель. Один из нас должен быть рядом с ним.
   Разочарованный Максим уплыл из рубки.
   Мария посмотрела на Двенадцатого и увидела, что тот слегка шевельнулся. Ее сердце замерло. Она ждала, когда его взгляд сфокусируется на чем-нибудь. Тщетно, он просто устроился поудобнее, вот и все. Но это, по крайней мере, давало надежду, что его организм способен откликаться на какие-то внешние воздействия.
   Они ждали, когда к нему вернется сознание. Ждали уже много часов.

 

 
   Юби снял наушники. Последние строфы «Орестеи» еще звучали у него в голове. Он воспользовался антенной стимулятора, боясь, что повредит Двенадцатому, если включит видеопроектор. Пьеса привела юношу в замешательство и сомнения терзали его, как фурии из фильма.
   — Непонятно, — он покачал головой.
   — О чем он?
   — В давние времена на одной из планет жила семья. Еще до начала действия фильма мать убила отца, и поэтому сын с дочерью заключили союз с одним из богов, чтобы убить мать и ее любовника. Вся вещь написана, по-моему, в стихах. И эта странная… группа женщин… которые появляются в течение всего действия, поют, танцуют, бьют в барабаны и цимбалы. Там были боги и демоны. Думаю, что это демоны, — он пожал плечами. Необъяснимый гнев поднимался в нем. — Очень странно. Я не знаю, что все это может означать.
   — У нас есть учебный материал на эту тему?
   — Вряд ли, — его пальцы забегали по клавишам. — Я сомневаюсь, что именно этот фильм так подействовал на Двенадцатого. Там даже нет никакого насилия. Все происходит за кадром. В «Кровавой бойне» пять сотен трупов, а Двенадцатый досмотрел до конца и включил второй фильм.
   Юби, не отрываясь, смотрел на бегущие по экрану строки.
   — У нас нет кассеты быстрого обучения, но в компьютере хранится лекция о греческой драматургии. Не знаю, что такое «греческий».
   — В базе данных?
   — Да. Наверное, видеопроектор поставлялся вместе с ней и еще несколькими старыми фильмами, которые, могу поклясться, никто никогда не смотрел.
   Прекрасная Мария взглянула на него.
   — Прочитаем, что там написано?
   Юби на несколько мгновений задумался, а затем покачал головой.
   — Не вижу смысла. Вряд ли мы узнаем что-нибудь полезное. Думаю, Двенадцатый болен.
   Взгляд Марии был мрачен.
   — Наверное, ты прав.
   Юби отстегнул ремни, потянулся, разминая мышцы. Все это пустая трата времени. Хор из фильма звучал в ушах. Неожиданная мысль пришла ему в голову.
   — Послушай, а если это музыка из фильма? Возможно, барабаны отбивали неправильный ритм. Может, он совпадает с ритмом Возлюбленной, когда та передает команду «спать»?
   — Ты серьезно? — удивилась Мария.
   — Пойду за синтезатором. Подожди здесь.
   Юби повернулся, оттолкнулся ногой от стены и пулей вылетел в коридор. Он вернулся с синтезатором и включил инструмент.
   Ритмы Возлюбленной всплывали в его памяти. Один из них звучал наиболее часто во время встреч с Двенадцатым. Юби запрограммировал синтезатор и включил звук. Буханье барабанов заполнило маленькую комнату.
   Юби смотрел на Двенадцатого. Разочарование охватило его.
   Музыка не кончалась.
   Через час Двенадцатый задрожал.

 

 
   «Возлюбленная». Теплая волна узнавания прокатилась по телу Двенадцатого. К нему медленно возвращалось сознание.
   «Ужас! Богохульство!» Память вернулась, заставив его содрогнуться.
   — Берегитесь! — он понял, что кричит. — Опасность для Возлюбленной!
   — Эй! Очнитесь! Вы меня понимаете? — незнакомый голос, резкие звуки чужого языка.
   — Опасность! Опасность! — Двенадцатый почувствовал на своем теле чужие руки и нанес несколько ударов вслепую, пытаясь защититься. Его движения были скованы какими-то мягкими путами.
   — Эй! Остановитесь! Ведь мы же друзья, черт возьми!
   Зрение вернулось к Двенадцатому. Он увидел металлические стены и стулья, огни, похожие на враждебные глаза. Двенадцатый понял, что чем-то связан. Он перестал дергаться и попытался сосредоточиться.
   — Помогите, — сказал он. — Возлюбленной грозит опасность.
   — Посмотрите на мой дисплей, Двенадцатый. Прочитайте, что я говорю. Мария, где, черт побери, его клавиатура?
   В голове Двенадцатого прояснилось. Над ним, вне досягаемости его рук и ног, плавал Юби. Мария пересекла комнату, держа в руках его клавиатуру и передатчик.
   Память вернулась к Двенадцатому, и он ощутил свою беспомощность.
   — Ужасно, — он вспомнил чужой язык. — Возлюбленной грозит опасность.
   — Опасность? Где?
   Двенадцатый понял смысл слов еще до того, как увидел бегущие над головой Юби строчки золотистых букв. Он слабо махнул рукой в сторону коммуникационной панели.
   — Скверна. Греховные мысли. Фильм.
   Юби и Мария молча смотрели на него. Двенадцатый понял, что снова говорит на родном языке. В ярости он выхватил свою клавиатуру из рук Марии и быстро заработал внутренними пальцами.
   — Нужно защититься. «Орестея» — зло. В фильме содержатся самые скверные мысли, которые можно только представить.
   Процесс перевода своих мыслей на чужой язык успокоил его. Фразы стремительным потоком выскакивали из-под его пальцев.
   — Безумные слуги задумали убить свою родительницу! Никто не остановил их! Это грех!
   При одной мысли об этом Двенадцатый почувствовал, что теряет сознание. Усилием воли он удерживал себя от обморока.
   — Это всего лишь фильм! — раздался громкий голос Юби. — Этого на самом деле не было!
   Двенадцатый в ярости ударил клавиатурой по коленям.
   — Какая разница! Некоторые мысли не разрешены!!! — Он долго не отпускал клавишу восклицательного знака.
   Юби и Мария переглянулись.
   — Кому-то из нас нужно прочитать ту лекцию, — сказал Юби.
   — Лучше тебе. Ты ее запомнишь.
   — А если я захочу забыть?
   — Ты видел фильм, а я нет.
   Юби вздохнул и повернулся к Двенадцатому.
   — Сейчас я должен изучить информацию об этой пьесе, — произнес он. — Потом я отвечу на все ваши вопросы.
   Гнев и страх захлестнули Двенадцатого. Его пальцы, нажимавшие на клавиши, дрожали.
   — Я не задавал вопросов, уважаемый командор.
   Юби задумался.
   — Тогда мне, возможно, удастся ответить на свои собственные вопросы.
   Юби пристегнулся к соседнему креслу, надел наушники, нажал несколько клавиш и откинулся на спинку.
   Двенадцатый почувствовал, что под действием успокаивающих ритмов Возлюбленной его гнев постепенно стихает, а затем вдруг с внезапной ясностью понял, что Возлюбленная далеко. Он с тревогой огляделся и остановил взгляд на динамиках.