Уильямс Уолтер Джон. Путь судьбы

   Но и сила воли имеет свой предел, как и удача. Лейя слишком хорошо знала это.
   Сильные руки Хэна взяли Лейю за плечи и поддержали ее.
   На лице Пеллеона появилась улыбка.
   – Хорошие новости, принцесса! – сказал он, – Ваш сын Джейсен сбежал из плена и прибыл на Мон Каламари живой и здоровый.
   Лейя почувствовала, что ее колени ослабели, но усилием воли заставила себя стоять прямо. Хотя без поддержки Хэна у нее могло и не получиться. Какие бы ничтожные сомнения она не испытывала в спасении Джейсена, они исчезли несколько дней назад, когда она получила сообщение в Силе, но это было официальное подтверждение…
   – Да! – прошептал Хэн ей в ухо, – Ты слышала, Лейя? Джейсен жив!
   Его руки обнимали ее, и она чувствовала радость этих объятий. Она поняла, что Хэн не до конца верил ее утверждениям, что Джейсен жив. Хэн любил ее и сознательно решил поверить ей, но часть его сомневалась, и эта часть хотела официального подтверждения.
   Очередным усилием воли Лейя заставила себя говорить:
   – Спасибо, Главнокомандующий. Вы…
   Все еще обнимая Лейю, Хэн не смог удержаться от крика радости, который едва не оглушил ее.
   – … вы сообщили нам счастливую новость, – закончила она, хотя ей хотелось сказать еще многое.
   – Если вы хотите использовать нашу связь, чтобы отправить вашему сыну сообщение, мы с радостью ее вам предоставим, – сказал Пеллеон.
   – Конечно, спасибо.
   Сообщение Хэна – «Так держать, сынок!» – было составлено быстро. Но Лейя была не столь тороплива.
   – И еще раз, Джейсен, – сказала она в комлинк Пеллеона, – Молитвы матери были услышаны.
   – Элегантно и сентиментально, – оценил он. Едва заметная улыбка появилась под его белыми усами. – Джейсен, кажется, унаследовал способность своих родителей сбегать из плена.
   – Так же, как и нашу способность в него попадать, – сказал Хэн.
   Пеллеон указал на сад с его изобилием ярких цветов.
   – Не желаете ли прогуляться по саду, – предложил он, – Там мы сможем поговорить о целях вашего посольства.
   Лейя поколебалась.
   – Разве я не должна говорить и с другими официальными лицами?
   – У нас здесь не демократия, принцесса, – напомнил Пеллеон, – Если я сочту необходимым, чтобы Совет Моффов знал о вашем визите, я сообщу им.
   Пеллеон повел Лейю и Хэна вдоль рядов растений, явно испытывая гордость за свои гибридные орхидеи, радужные грибы с Бакуры, величественные желтые пидирианские цветы, странно напоминавшие высоких, надменных жителей этой луны. Радость росла в Лейе при виде этих растений и того, какое удовольствие они доставляют Пеллеону.
   – Я и не представляла, что вы увлекаетесь садоводством, адмирал, – сказала она.
   – У каждого правителя должен быть сад, – сказал Пеллеон, – Очень полезно учиться у природы.
   – Это так, – Лейя подняла огромный розовый цветок к своему лицу, вдыхая его аромат.
   – У природы мы учимся избавляться от слабых и негодных, – продолжал Пеллеон, – и поддерживать сильных и здоровых, – он поднял палец, – Плохой бутон должен быть сорван!
   Лейя вздохнула и выпрямилась, цветок выскользнул из ее пальцев. Она ожидала бы слишком многого, если бы надеялась избежать здесь напоминаний о том, что Бастион – это Империя.
   Хэн оценивающе посмотрел на руку Пеллеона.
   – И вы располагаете ваши растения рядами, – сказал он.
   – Да, таким образом каждое растение получает необходимое пространство и солнечный свет, – сказал Пеллеон, – Это справедливо, вы не находите?
   – Но в природе растения не расположены рядами, – заметил Хэн, – Это возможно только… – он бросил взгляд на прозрачный потолок питомника, -… в искусственно созданной среде обитания.
   «Браво!», подумала Лейя, «Я клянусь сделать из тебя дипломата!»
   Пеллеон хитро улыбнулся.
   – Вы предпочитаете законы природы? Полагаю, вы знаете, что в природе слабые уничтожаются гораздо более беспощадно, чем здесь.
   Лейя взяла мужа за руку.
   – Скажем так: я предпочитаю баланс, – ответила она. – Среда должна быть достаточно естественной, чтобы растения могли следовать своей природе.
   – Ваша идея баланса берет начало из философии джедаев, если я не ошибаюсь, – сказал он, – Но такая гибридная красота, какую вы видите здесь, – он указал на цветок, который Лейя только что держала в руках, – есть порождение не баланса и не природы, а конфликта. Воля садовника, и воля растения, которое он должен заставить отдать свои сокровища.
   Лейя выпустила руку Хэна и снова вздохнула.
   – Я вижу, мы прямо-таки обречены перейти на тему политики, – сказала она.
   Пеллеон еще раз вежливо поклонился ей.
   – Боюсь, что так, принцесса.
   – Новая Республика, – сказала Лейя, – вынуждена просить Империю предоставить карты гиперпространственных маршрутов в Глубоком Ядре.
   – Эти карты, – ответил Пеллеон, – являются одним из самых охраняемых наших секретов.
   Во время Галактической Гражданской Войны Империя очень долго удерживала пространство Глубокого Ядра галактики. Знания имперцев об узких извилистых путях в скоплениях близко расположенных звезд не имели себе равных. Хотя Новая Республика очистила Ядро от имперцев, это было нелегкой задачей, и большинство имперских маршрутов в Глубоком Ядре остались неоткрытыми.
   – В Глубоком Ядре больше нет имперских баз, – сказала Лейя, – так что эта информация не представляет больше ценности для вас. С другой стороны, вы знаете как пригодились бы такие базы Новой Республике сейчас, когда Корускант захвачен йуужань-вонгами. И… – добавила она, заметив скептический взгляд Пеллеона, – вы знаете, что чем дольше мы связываем йуужань-вонгов боями в Глубоком Ядре, тем менее вероятно, что они начнут рассматривать Бастион как свою следующую цель.
   – Я не боюсь за безопасность моей столицы, – сказал Пеллеон.
   «Ты просто не обращал на это внимания», подумала Лейя. Но она знала, что это не было правдой. Это была просто та вещь, которую и должен был сказать вождь тоталитарного режима.
   – Когда-то, – сказала Лейя, – я не боялась за безопасность Корусканта.
   И это не было правдой.
   – Возможно, вы желаете отдохнуть, – сказал Пеллеон. Он взял Лейю за руку и повел ее вдоль рядов растений, которые казались все более необычными и яркими, чем дальше они шли. Хэн следовал за ними, притворяясь, что рассматривает цветы.
   – Я надеюсь, что вы можете предложить что-то в обмен на эту информацию, – сказал он, – Совет Моффов не любит просто так открывать секреты.
   Лейя улыбнулась.
   – Разве вы только что не говорили, что сообщите им то, что сочтете необходимым?
   – Да. Но, к сожалению, – добавил он, – их маленькие суетливые умы могут сделать собственные выводы, и им лучше было бы знать, что взамен дается что-то не менее ценное.
   Лейя предвидела это. Предложение, контрпредложение, прямая взятка, шантаж – это арсенал политиков.
   – Новая Республика предлагает в обмен все, что мы знаем о йуужань-вонгах. Оружие, тактика, средства связи, внутренняя организация – все.
   – Средства связи? – удивился Пеллеон, – Вы открыли и этот их секрет?
   – Да, – сказала Лейя. «Спасибо тебе, Данни Куи»
   – Устаревшая информация о гиперпространственных маршрутах Ядра в обмен на ценнейшие сведения о йуужань-вонгах, – размышлял вслух Пеллеон, – Я не предвижу никаких проблем с Советом Моффов.
   Лейя была рада слышать это, но если бы это было необходимо, она с радостью предоставила бы Пеллеону эту информацию бесплатно. Как она полагала, было полезно все, что ослабляло йуужань-вонгов.
   Они подошли к концу ряда растений, и Лейя увидела круглое пространство, окруженное гаморреанскими деревьями с их густыми кронами. Под листвой оказался большой стол в форме кольца с множеством серебряных тарелок и большими блюдами с салатами, фруктами, и богатым выбором десертов, кондитерских изделий, и напитков. В центре кольца находился хрустальный столик, накрытый на троих, тарелки стояли вокруг букета самых изысканных цветов, которые можно было найти в саду.
   – Пожалуйста, простите отступление от этикета и угощайтесь, – сказал Пеллеон.
   Хэн скептически оглядел стол.
   – Для какого полка это все наготовлено?
   Пеллеон улыбнулся.
   – Наши предыдущие встречи не дали мне достаточного представления о ваших вкусах. Поэтому я приказал приготовить всего понемногу.
   – Да, наверное, хорошо находиться на верху цепи питания, – прокомментировал Хэн.
   Лейя поблагодарила Пеллеона и подумала: «Теперь я знаю, как ты набрал эти десять килограммов».
   Лейя и Пеллеон говорили во время еды, но не о чем-то важном. Умение поддерживать разговор о пустяках было важным для политика. Позже, за чаем из цветочных почек, Лейя вернулась к политической теме.
   – После того как вы ознакомитесь с информацией, которую мы собрали о йуужань-вонгах, я надеюсь, что Империя примет наше предложение о союзе против них.
   Пеллеон поднял бровь.
   – Я ожидал, что вы заговорите об этом раньше.
   – Прежде всего обед, – сказала Лейя. – Война потом.
   Пеллеон засмеялся.
   – Очень цивилизованно.
   – Главные силы йуужань-вонгов сейчас сражаются с Новой Республикой, – сказала Лейя, – Вы могли бы с минимальными усилиями перерезать их линии снабжения из Внешних Территорий.
   Пеллеон с сомнением посмотрел на нее.
   – Я могу сообщить о вашем предложении Совету Моффов, – сказал он, – Но я уже знаю, что они скажут.
   – Да?
   – Они спросят, какую выгоду Империя получит от этого.
   – Разумеется, Империя получит выгоду, помогая избавить Галактику от такой угрозы как йуужань-вонги.
   Пеллеон обдумал это, потом встряхнул головой.
   – Нет, я не пошел бы к Совету Моффов с таким предложением, – сказал он, – Они не согласились бы с этим.
   Голос Джага Фэла зазвучал в памяти Лейи. «С точки зрения сиюминутных интересов Империя скорее присоединится к вонгам». Лейя обнаружила, что у нее от нервного тика задергались мускулы ноги, и заставила себя сохранять спокойствие.
   – Почему? – спросила она.
   – Потому что, скажем честно, Новая Республика проигрывает эту войну, – ответил Пеллеон. – Ваши войска недисциплинированны, ваше правительство в смятении, и ваш глава государства был замучен йуужань-вонгами до смерти в своем кабинете. Почему Империя должна помогать уже мертвой Республике?
   Лейя мысленно прокляла Вану Дориа и ее доклад, который, несомненно, был выслушан Пеллеоном.
   «Впрочем, это может быть несправедливо», подумала она. Пеллеон и без Ваны Дориа мог знать о состоянии дел в Новой Республике.
   – Если мы присоединимся к вам сейчас, – продолжал Пеллеон, – вы только потянете нас за собой в пропасть, – он сделал паузу, – Вот что скажет Совет Моффов.
   «Вот что говоришь ты», подумала Лейя.
   – Но если вы начнете одерживать настоящие победы, – сказал Пеллеон, – позиция моффов может измениться. Но вам придется убедить их, что вы не втянете нас в безнадежную войну.
   Его темные глаза серьезно смотрели на нее.
   – И это правда, принцесса.
   – Да, – сказала Лейя, – это так.
   Что-то изменилось в лице Пеллеона.
   – С другой стороны, – сказал он, – если бы вы могли предложить что-то Совету Моффов… Что-то конкретное…
   – Например? – спросила Лейя.
   – Совет Моффов может быть впечатлен серьезным предложением, – сказал Пеллеон. – Например, Империя могла бы удержать за собой те планеты, которые мы освободим от йуужань-вонгов. Не те планеты, – добавил он, заметив протест в глазах Лейи, – на которых еще живут ваши граждане, а только те, которые йуужань-вонги переделали для себя. – Он кивнул, – Я думаю, Совет Моффов прислушается к такому предложению, принцесса.
   Лейе снова вспомнились слова Джага: «Империя может вдвое увеличить свою территорию за счет Республики, и вонгам это ничего не будет стоить».
   Лейя изо всех сил старалась взять под контроль кружащиеся в смятении мысли.
   – Я… у меня нет полномочий делать такие уступки… – сказала она, – И, в любом случае, есть миллионы беженцев, которые хотят вернуться на свои родные планеты…
   – Мы дадим им имперское гражданство, – сказал Пеллеон, – Я думаю, мы сможем обеспечить их лучше, чем вы с вашими истощенными войной ресурсами.
   «И тогда ты сможешь избавляться от «слабых» и «негодных» в свое удовольствие». Лейя увидела эту мысль в глазах Хэна, но, к счастью, Хэн не стал высказывать ее.
   – Как я сказала, у меня нет на это полномочий.
   – Но вы можете передать мое предложение вашему правительству?
   Лейя кивнула.
   – Конечно.
   «Если у нас будет правительство, когда я вернусь», подумала она.
   Через некоторое время после того, как Шимрра отпустил их всех, Ном Анор задумался над тем, что произошло, и это Йуг Скелл произнес слова, заставившие Ном Анора задуматься. Делегация возвращалась в Дамютек Интендантов, и Ном Анор шел рядом со своим начальником по извилистым коридорам дамютека, вдыхая органическое зловоние недавно выращенного здания, а молодые интенданты почтительно шли в стороне.
   – Итак, – сказал Йуг Скелл, – Ты почувствовал могущество Верховного Правителя.
   – Да, верховный префект.
   – Ты почувствовал, как его разум проникает в твои мысли, когда он допрашивал тебя.
   Ном Анор вздрогнул при воспоминании о страшном ментальном давлении.
   – Да… – сказал он.
   – Никогда не пытайся лгать Его Величеству. Он сразу узнает об этом…
   – Я никогда не пытался… – сказал Ном Анор – И думать не смел…
   Йуг Скелл бросил взгляд на него.
   – Ты снова почувствовал мощь разума Его Величества, когда он разжигал наш гнев против Х’Ганга Хула?
   Ном Анор едва не споткнулся от удивления.
   – Верховный префект?
   – О, да, – сказал Йуг Скелл, – Если ты, конечно, не думаешь, что для элиты йуужань-вонгов является нормой поведения так кричать, беситься и нести такую чушь.
   Воздух вышел из груди Ном Анора с долгим благоговейным выдохом. Это устроил Верховный Правитель? Превратил своих ближайших подчиненных в толпу кровожадных демонов, радовавшихся гибели одного из их числа?
   – О, да… – повторил Йуг Скелл, – Боги дали ему такую власть, избрали его среди многих… – его голос стал задумчивым, – Конечно, этот Х’Ганг Хул – не слишком большая потеря. Его амбиции всегда превосходили его таланты. Я помню, как он проводил церемонию повышения одной из моих наиболее талантливых советниц, молодой Фаль Тиввик. Обычная процедура, но – как сказал бы наш верховный жрец – «боги нашли порок» в бедной девушке, и она вошла в число Опозоренных. Мне интересно, был ли найден сегодня порок в Х’Ганг Хуле.
   Ном Анор внимательно посмотрел на своего начальника – слова верховного префекта отдавали ересью. Но Йуг Скелл был в задумчивом настроении, и он продолжал.
   – Может быть, ты помнишь Фазака Цана, еще одного неудачника… – сказал он. Остановившись перед дверью в свой кабинет, верховный префект повернулся к Ном Анору и положил свою тяжелую руку на плечо подчиненного.
   – Ты совершил много ошибок, исполнитель, – сказал он, – И сейчас ты увидел, что бывает, когда ошибки привлекают внимание Верховного Правителя.
   – Да, верховный префект, – мысли Ном Анора кружились так быстро, что он почти слышал это, – Прошу вас посоветовать мне, как я могу избежать судьбы Х’Ганг Хула?
   – Больше не совершай ошибок, – мягко сказал Йуг Скелл. Дверь-мембрана перед ним открылась, и он вошел в нее.
   – И еще один совет, – добавил Йуг Скелл, – Постарайся не вызывать у Верховного Правителя зуд, особенно, когда он не может почесаться публично.
   Дверь закрылась за ним, и Ном Анор остался один в коридоре. Он напряженно размышлял.
   Звезды мелькнули за кормой. Хэн откинулся на спинку кресла пилота и мрачно улыбнулся Лейе.
   – Отлично, – сказал он, – Здесь у нас все. Следующая остановка – Мон Каламари.
   Через день после их встречи в саду Пеллеона, Хэн и Лейя ответили на гостеприимство гранд-адмирала, пригласив его на обед на борту «Сокола». Пеллеон и Лейя за обедом обменялись дисками с записями: он дал ей карты гиперпространственных маршрутов в Глубоком Ядре, а Лейя передала ему всю информацию, которую Новая Республика знала о йуужань-вонгах. Потом начались официальные тосты. Лейя провозгласила тост за Империю – она отрепетировала его заранее. Потом Пеллеон объявил тост за Новую Республику и – с искренней радостью – за спасение Джейсена Соло.
   После этого Пеллеон подарил Хэну новую антенну гиперпространственного передатчика, взамен разбитой в бою с йуужань-вонгам. Если будут какие-то новые сообщения насчет Джейсена или других членов семьи, Хэн и Лейя должны были получать их без помощи Пеллеона.
   Хэн расслабился в кресле пилота.
   – Я хочу установить антенну перед следующим прыжком, – сказал он, – и послать твое сообщение и копию записи маршрутов в Ядре в столицу. И еще одну копию – Уэджу Антиллесу, на случай, если никто в столице не будет знать, что с ней делать.
   – Хорошая идея…
   Неожиданная мысль пришла в голову Лейе:
   – Я думаю, что эта антенна Пеллеона… возможно, все наши сообщения будут передаваться в Имперский Генштаб.
   – Это не важно, – сказал Хэн, – Имперцы уже знают информацию, которую нам передали.
   – Правда.
   – Я заменю эту антенну, когда мы вернемся на Мон Каламари.
   Лейя последовала за Хэном на камбуз. Он взглянул на нее.
   – Так эти имперские карты стоили того, чтобы за ними летать?
   – Да. Мы можем держаться в Ядре целые годы, совершая оттуда рейды в пространство йуужань-вонгов.
   – Даже несмотря на то, что Империя не намерена напасть на вонгов?
   – Если не сложатся определенные условия…
   Хэн мрачно посмотрел на нее.
   – Он весьма нагло интересовался нашими планетами.
   – С его точки зрения, это уже не наши планеты. Но я думаю, это была еще и проверка. Если бы я согласилась с его предложением, это показало бы ему, что мы отчаялись и потеряли надежду.
   Хэн задумчиво спросил:
   – И это испугало бы его, или заставило вмешаться в войну?
   – Хороший вопрос… – Лейя задумалась, – Знаешь, я прихожу к мысли, что я не хочу участия Империи в этой войне.
   Хэн был изумлен:
   – Ты уверена? Нам не нужны все эти звездные разрушители и войска?
   – Да, – сказала Лейя, – Пеллеон сказал, что поддержит нас, если мы начнем одерживать победы. Но когда мы начнем побеждать, нам не нужна будет помощь Империи. Чего Пеллеон действительно хочет, это выторговать у нас уступки. Он хочет мира, который послужит интересам Империи.
   Хэн начал резать ломтиками корень чарбота.
   – А я уже начал думать, что этот Пеллеон – хороший парень.
   Лейя двусмысленно махнула рукой.
   – Я бы не сказала, что он плохой. По крайней мере по имперским стандартам. Но он – глава государства, и должен действовать на благо этого государства. Он убедил имперское правительство согласиться на мир с Новой Республикой отнюдь не по моральным соображениям. Нет, он убедил моффов, что мир – в интересах Империи. Сейчас Имперский Остаток едва сумел восстановить силы после той войны – почему Пеллеон должен втягивать государство в еще одну войну, не надеясь получить каких-либо выгод?
   – Понятно, – сказал Хэн.
   – Не так много корня чарбота, Хэн.
   – Я кореллианец. Я люблю корень чарбота.
   Он собрал нарезанные кусочки и высыпал их в кастрюлю. После этого он повернулся к Лейе.
   – Знаешь, – сказал он, – Я не уверен, что сейчас я хочу есть.
   – Правда? – она, нахмурившись, посмотрела на плиту. – Обычно ты голоден в это время дня.
   – Я только что вспомнил, – сказал Хэн, – Что мы надеялись побыть наедине друг с другом во время этого полета. И сейчас, когда на борту больше нет ни гранд-адмиралов, ни имперских шпионов, только мы с тобой…
   – О… – она подмигнула ему. – О… – его взгляд заставил ее покраснеть.
   Он обнял ее.
   – Я думаю, мы заслуживаем того, чтобы неплохо провести время вместе, – сказал он, – Не так ли?

Глава 13

   – Молитесь Йун-Шуно, Отпускающей Грехи, – сказал Опозоренный, – Молитесь, чтобы ее обещания скоро исполнились. Молитесь, чтобы джиидаи освободили нас от тех, кто угнетает нас ужасом и насилием.
   – Мы молимся! – ответила маленькая группа. Многие из них, даже произнося молитву, не прекращали чесаться из-за грибковой инфекции, терзавшей их. Среди звуков церемонии слышалось постоянное шуршание пальцев, скребущих зудевшую кожу.
   – Мы молимся! – повторял Ном Анор вместе с остальными. Одевшись в специальный углит, маскировавший его под обычного рабочего, он смог внедриться в маленькую секту еретиков. Это было их второе собрание.
   У него был большой опыт проникновения в тыл противника, и ему приходилось обманывать куда более подозрительных врагов, чем эти глупцы.
   «Но хватит», подумал он, почесывая ногу, «Эти Опозоренные обречены».
   В этой маленькой группе было менее дюжины еретиков, собравшихся в темных нижних этажах дамютека интендантов, ночью это место было обычно пустым. Группу возглавлял Опозоренный – бывший член касты интендантов, у него была неудачно приживлена рука – имплант, гнойная слизь, стекая с нее, оставляла след там, где он проходил. Даже рабочие должны были испытывать отвращение, слушая речи этого презренного существа.
   Ном Анора заставило внедриться в секту простое любопытство. Были ли эти еретики такой страшной угрозой ортодоксии, как говорил верховный жрец Джакан? Была ли вера в спасение, которое принесут джедаи, такой сильной, что представляла угрозу народу йуужань-вонгов и всему, за что йуужань-вонги сражались?
   Когда собрание закончилось, Ном Анор вышел из здания через дверь, которую использовали только рабочие.
   Ночь на Йуужань’Таре была прохладной, и воздух был освежающе чистым без отвратительного запаха гниющей плоти Опозоренных. Ночной ветер смягчил зуд горевшей кожи Ном Анора. Фосфоресцирующий мох светился на еще не переработанных обломках строений цивилизации, прежде населявшей эту планету. Постепенно эти обломки будут утилизированы в что-то более полезное. В фосфоресцирующем свете Ном Анор шел от центра нового йуужань-вонгского города в зону развалин, которые еще не были расчищены. Он хотел, чтобы его никто не отвлекал во время размышлений.
   Ересь этих рабочих – всего лишь бессвязная путаница. Но если у еретиков будет лидер, пророк – нет, Пророк, – кто-то, кто знает, как превратить эту веру в оружие, тогда они действительно станут чем-то, с чем следует считаться.
   Повиновение, да, но повиновение не правящим кастам; повиновение Пророку. Отказаться от пассивности и покорности угнетателям, обратиться к яростной ненависти и дерзости, которой устрашится галактика. Кто-то – да, кто-то, подобный Ном Анору, который распространял на Роммамуле религиозное учение, заставившее жителей уничтожать друг друга в межпланетной войне – кто-то, подобный Ном Анору, мог сделать из этих еретиков нечто очень опасное. Все, что для этого было нужно – найти точку, в которой дерзость и ненависть могли преодолеть пассивность и страх, и тогда еретики станут армией.
   «Да, подавить таких еретиков будет трудно».
   Продолжая чесаться, Ном Анор оглянулся на город и увидел спиральные радуги, создаваемые довинами огромного дворца-корабля Шимрры.
   «Сейчас это власть», подумал он. Но какие радуги смогут создать эти еретики?
   Он пошел обратно в город, и к своему удивлению обнаружил, что идет по проложенной дороге. Он не знал, что формовщики провели дороги так далеко.
   Вдруг он увидел что-то, приближающееся к нему по дороге. Всадник на квенаке. Ном Анор отошел на обочину и, продолжая играть роль простого рабочего, раболепно склонился со скрещенными руками. И когда чешуйчатая шестиногая тварь пробежала мимо, Ном Анор подумал, что узнал всадника.
   Оними. Эту уродливую бесформенную голову нельзя было ни с чем спутать.
   Что делал здесь фаворит Верховного Правителя, так далеко от дворца и правительственных учреждений?
   Ном Анор подождал, пока зверь удалится на некоторое расстояние, и последовал за ним.
 
   Кашийик был зеленым сверкающим серпом во тьме космоса, и вокруг планеты Джейна видела серебристый блеск корпусов кораблей Новой Республики – Кашийик служил сейчас передовой базой республиканского флота.
   Она управляла «Обманщицей», натянув шлем восприятия на случай если в системе будут враги, когда фрегат выйдет из гиперпространства. Но вместо этого пришли приветственные сообщения от республиканских кораблей.
   Лубакка радостно зарычал.
   – Я буду рада посетить твою семью на Кашийике, – сказала Джейна. – Было бы идеально провести отпуск среди зеленых деревьев.
   Это было именно то, что ей нужно, чтобы легче было переносить напряжение, которое она чувствовала в плечах и руках, погребальную песнь горя, которая звучала в ее разуме, печаль, которая затопила ее сердце…
   Индикаторы мигнули на панели системы связи, которую Лубакка установил на йуужань-вонгский фрегат, и раздался звуковой сигнал.
   – Сообщение с флагмана, – сказал Луви.
   – И чего хочет генерал? – спросила Джейна.
   – Это не от Фарлендера, – сказал вуки, – Сообщение от адмирала Кре’фэя. Он вызывает тебя и генерала Фарлендера с докладом на борт «Ралруста». «Как только Богиня сочтет удобным», говорит он.