Страница:
Пеп торопливо заговорил в самую трубку:
— Если ты думал, что знаешь Арни, то крупно ошибся — он просто параноик. Нашел ружье Кейси. Ходит, размахивает им. У него каждый под подозрением. Приказывает, что и кому делать. Таню и Диану взял в оборот, со мной как с рабом обращается. Грозится за борт выкинуть, если поперек стану. Надо было, — голос его дрогнул, — надо было лететь с вами, ребята.
— Попробуй продержаться до нашего возвращения.
— Забудь об этом, — осек меня Пеп. — Не вздумайте возвращаться! Арни боится, что чужие вас засекут и явятся следом. Даже если и прилетите, он вас все одно не пустит.
Я был потрясен: почему?
— Он здесь теперь альфа-самец, с тех пор как вы с Кейси улетели. И ему это по вкусу пришлось.
— Попробуй помешать ему.
Трехсекундная задержка переросла в минуту.
— Я пытался, — послышался наконец его хриплый глухой голос. — Выкрал ружье, пока он спал, но Таня… — Пеп едва мог говорить от волнения, — … она лежала там, с ним. Проснулась и встала между нами. Ты знаешь, что у нас было, но теперь… Она любит его, Данк. И я ничего не могу поделать.
Я собрался предложить ему бросить все и присоединиться к нам, но он не дослушал и сказал осипшим голосом:
— Прощай, Данк. Хотел бы я верить, что Арни действительно просто психопат. Видишь, тут ведь не разберешься, кто прав, кто виноват. Может, все, что он говорит, и правда. Чужих вы не видели, но ведь так и не обнаружили, что же в действительности стряслось там, на Земле. Может, станция и впрямь в опасности.
— А может, и нет, — пытался втолковать я. — Мы не засекли никакой электрической активности. Не думаю, что здесь есть какое-либо оснащение, позволяющее перехватывать разговоры.
— … прости, Данк. — Пеп не слушал меня. — Арни требует, чтобы я отключился. И еще, знаешь, Данк, — Пеп говорил еле слышно, почти шепотом, — надеюсь, мы еще увидимся, в других жизнях. Если, конечно, сюда не доберутся чужаки.
Двое суток мы оставались на борту: собирали данные, которые, как мы надеемся, пригодятся тем, кто, быть может, последует за нами. Спектроскоп показывал несколько заниженный уровень кислорода в атмосфере, ввиду отсутствия растительности, и слегка повышенное содержание углекислого газа. А так — ничего особенного: ни токсинов, ни микроорганизмов, — ничего, что могло бы вызвать тревогу.
На третий день Кейси отважился покинуть космолет.
— Удачи, Данк, — протянул он на прощание руку и надел скафандр. — Скоро узнаем, прав Арни или нет насчет этого своего фактора гибели. Если я не вернусь, продолжай все записывать и отсылать Робо. Что бы ни произошло здесь, с нами, у следующего поколения должен остаться хоть какой-то шанс. И лично у меня, — голос его дрогнул, — шанс быть с Моной.
Я наблюдал, как он прорыл длинную борозду в рыхлом белом песке, бросил в нее шарики семян, покрытые слоем удобрения, заботливо присыпал их и долгое время стоял, опустившись на колени, на конце грядки. Тяжелой поступью Кейси спустился к берегу и вернулся с двумя ведрами воды, которой полил бороздку.
— Тест номер один, — проговорил он в передатчик, вмонтированный в шлем скафандра, и распрямился. — Через неделю увидим результаты. Если здесь может существовать жизнь, семена прорастут. Появится зеленоватый пушок. Если же правда на стороне Арни и Земля стала чужой, всходов ждать не придется. А теперь тест номер два.
— Стой! — Я вскрикнул, увидев, что он разгерметизировал шлем. — Подожди всходов!
Кейси освободился от шлема и, расплываясь в улыбке, глубоко вдохнул воздух. Мне почудилось, будто он пошатнулся, но Кейси всего-навсего нагнулся к земле, чтобы расстегнуть ботинки. Он снял с себя скафандр, а потом и желтое нижнее белье. Голый чернокожий Кейси вскинул руку в жесте победы — два растопыренных пальца в форме римской пятерки, как делал Дефорт, покидая Землю — мы видели это на пленке. Кейси прокричал что-то, чего я не разобрал, и припустил к воде.
Поднимая тучи брызг и расплескивая воду ладонями, Кейси зашел по пояс, нырнул. Поучился держаться на воде и погреб — так далеко от берега, что мне стало за него боязно. Наконец, тяжело передвигая в воде ноги, он вышел на берег, махнул мне и долго лежал, греясь на солнце. Лишь после этого сграбастал скафандр и предстал передо мной в проеме воздушного шлюза.
— Девственная планета. — Энтузиазм бил из него ключом. — Начисто лишена сорных трав, вредителей, конкурирующих видов, с которыми приходилось бороться предкам. Свежая пашня — только и ждет, чтобы на ней взрастили новый Эдем.
— А пришельцы, о которых талдычит Арни, — по всей видимости, возрожденный Дьявол, который ждет не дождется, чтобы вручить нам яблочко грехопадения.
— Может, и так, — пожал плечами Кейси. — Надеюсь, все-таки нет.
На следующий день я пошел вместе с Кейси, оставив космический скафандр на борту.
Земля! Об этом моменте я мечтал все свою жизнь, ждал его со смешанными чувствами: горел нетерпением и в то же самое время побаивался чего-то. Солнце высоко поднялось на небосводе. Яркие блики, от которых слепило глаза, играли на песке и полосе прибоя. Я повернулся лицом к ветру, ощутил его первый раз в жизни, такой знойный, сухой, жалящий частичками пыли. Я в некоторой степени разделял ликование, переполнявшее Кейси.
— Не отставай! — Он пулей бросился к морю, оставляя меня далеко позади. — Что за блаженство — вырваться из этой лунной конуры. Да здравствует вселенная!
Несмотря на часы изнурительных тренировок в центрифуге, гравитация Земли тяжело давила на плечи, и все же я плелся за Кейси, тяжело переставляя ноги, и так же, как он, таскал воду для полива посадок. Когда мы разделались с этой нелегкой задачей, я вошел в воду вслед за ним и нырял до тех пор, пока не научился плавать. Потом мы вышли на берег и отдыхали, лежа на песке. В конце концов я почувствовал, что кожу начало щипать от чрезмерного количества солнца, и решил вернуться на корабль.
Уже через несколько дней восходящее солнце осветило подернувшуюся нежной зеленой дымкой бороздку. Стебельки тянулись вверх. Разворачивались листочки. Сочная зелень спускалась по песку к самому морю. Кейси целыми днями возился со своим огородиком: подкармливал, рыхлил почву, изготавливал импровизированные укрытия, чтобы дать тень пожухшим от пекла растениям. Кейси настоял, чтобы я связался со станцией, и он взахлеб рассказывал о том, как быстро развиваются его питомцы и как прекрасна жизнь. Ответного сообщения не последовало.
Наступил сезон дождей, вслед за ним пришел сезон солнца. А мы все жили на берегу. Белесая почва оказалась вполне плодородной. Кейси нянчился со своим огородом и вкушал радости, дарованные воздухом, морем и солнцем. Я загорел, окреп и сносил теперь земное притяжение вполне легко. Посадки наши подрастали, превращаясь в раскидистые кустарники и сочные травы, которые буйно цвели и сбрасывали семена. Окрыленные первой удачей, мы вновь поднялись на орбиту, намереваясь на оставшемся топливе полетать по стратосфере и разбросать над сушей и морем живые бомбочки — заряд семян.
Мы успешно справились с этой задачей и опустились на плато, возвышающееся на перешейке между Великим Разломом и Индийским океаном, намереваясь прожить здесь остаток своих дней. Милое местечко. Правда, беспокойство иногда вызывают столбы дыма, клубящиеся высоко над Килиманджаро, далеко на юге, да пылевые бури, что порой застилают небо млечной дымкой. Год за годом наш зеленый островок распространяется все дальше, в глубь плоской пустоши, где мы расположились.
Мы вместе возделываем сад, который нас и кормит. Морозов здесь не бывает. Вредителей тоже нет: мы завезли сюда лишь тех насекомых и грызунов, которые необходимы для поддержания экологического равновесия растущего сада. Никаких сорных трав. Кейси читает Шекспира и с удовольствием декламирует длинные монологи, подражая актерам, которые исполняли драмы на голографических лентах из сокровищницы, оберегаемой Дианой для грядущих миров. Кейси натаскивает меня в искусствах ведения рукопашного боя, которые он, в свою очередь, перенял у отца благодаря оставленным им голограммам. Превосходная тренировка, однако если столкнешься с пришельцами, то вряд ли поможет.
Уже и не верится, что инопланетяне вообще когда-нибудь объявятся, а вот Арни, похоже, все еще мучается страхами — станция так ни разу и не ответила ни на один из пробных запросов, что мы посылали. Все же я регулярно отправляю туда метеосводки, показания сейсмографов, да и пишу потихоньку историю нашей жизни здесь и беспрерывно шлю на Луну радиоотчеты. Мы с Кейси надеемся пережить Арни. Хочется верить, что Робо будут функционировать и после его смерти, а центральный компьютер запишет все наши послания для тех, кто придет нам на смену. Кейси отправил некое письмо будущей Моне — похоже, любовное послание, хотя он и не позволил мне на него взглянуть. Так хочется жить снова.
13
— Если ты думал, что знаешь Арни, то крупно ошибся — он просто параноик. Нашел ружье Кейси. Ходит, размахивает им. У него каждый под подозрением. Приказывает, что и кому делать. Таню и Диану взял в оборот, со мной как с рабом обращается. Грозится за борт выкинуть, если поперек стану. Надо было, — голос его дрогнул, — надо было лететь с вами, ребята.
— Попробуй продержаться до нашего возвращения.
— Забудь об этом, — осек меня Пеп. — Не вздумайте возвращаться! Арни боится, что чужие вас засекут и явятся следом. Даже если и прилетите, он вас все одно не пустит.
Я был потрясен: почему?
— Он здесь теперь альфа-самец, с тех пор как вы с Кейси улетели. И ему это по вкусу пришлось.
— Попробуй помешать ему.
Трехсекундная задержка переросла в минуту.
— Я пытался, — послышался наконец его хриплый глухой голос. — Выкрал ружье, пока он спал, но Таня… — Пеп едва мог говорить от волнения, — … она лежала там, с ним. Проснулась и встала между нами. Ты знаешь, что у нас было, но теперь… Она любит его, Данк. И я ничего не могу поделать.
Я собрался предложить ему бросить все и присоединиться к нам, но он не дослушал и сказал осипшим голосом:
— Прощай, Данк. Хотел бы я верить, что Арни действительно просто психопат. Видишь, тут ведь не разберешься, кто прав, кто виноват. Может, все, что он говорит, и правда. Чужих вы не видели, но ведь так и не обнаружили, что же в действительности стряслось там, на Земле. Может, станция и впрямь в опасности.
— А может, и нет, — пытался втолковать я. — Мы не засекли никакой электрической активности. Не думаю, что здесь есть какое-либо оснащение, позволяющее перехватывать разговоры.
— … прости, Данк. — Пеп не слушал меня. — Арни требует, чтобы я отключился. И еще, знаешь, Данк, — Пеп говорил еле слышно, почти шепотом, — надеюсь, мы еще увидимся, в других жизнях. Если, конечно, сюда не доберутся чужаки.
* * *
Облетая Землю последний раз, мы планировали — в целях экономии топлива. Скользнули над Индийским океаном и опустились в Африке, в долине Большого Разлома. Приземлились на просторном белоснежном пляже, разделяющем древнее ущелье и какое-то пресноводное море. На водной глади плясали волны, но и только — никакого движения.Двое суток мы оставались на борту: собирали данные, которые, как мы надеемся, пригодятся тем, кто, быть может, последует за нами. Спектроскоп показывал несколько заниженный уровень кислорода в атмосфере, ввиду отсутствия растительности, и слегка повышенное содержание углекислого газа. А так — ничего особенного: ни токсинов, ни микроорганизмов, — ничего, что могло бы вызвать тревогу.
На третий день Кейси отважился покинуть космолет.
— Удачи, Данк, — протянул он на прощание руку и надел скафандр. — Скоро узнаем, прав Арни или нет насчет этого своего фактора гибели. Если я не вернусь, продолжай все записывать и отсылать Робо. Что бы ни произошло здесь, с нами, у следующего поколения должен остаться хоть какой-то шанс. И лично у меня, — голос его дрогнул, — шанс быть с Моной.
Я наблюдал, как он прорыл длинную борозду в рыхлом белом песке, бросил в нее шарики семян, покрытые слоем удобрения, заботливо присыпал их и долгое время стоял, опустившись на колени, на конце грядки. Тяжелой поступью Кейси спустился к берегу и вернулся с двумя ведрами воды, которой полил бороздку.
— Тест номер один, — проговорил он в передатчик, вмонтированный в шлем скафандра, и распрямился. — Через неделю увидим результаты. Если здесь может существовать жизнь, семена прорастут. Появится зеленоватый пушок. Если же правда на стороне Арни и Земля стала чужой, всходов ждать не придется. А теперь тест номер два.
— Стой! — Я вскрикнул, увидев, что он разгерметизировал шлем. — Подожди всходов!
Кейси освободился от шлема и, расплываясь в улыбке, глубоко вдохнул воздух. Мне почудилось, будто он пошатнулся, но Кейси всего-навсего нагнулся к земле, чтобы расстегнуть ботинки. Он снял с себя скафандр, а потом и желтое нижнее белье. Голый чернокожий Кейси вскинул руку в жесте победы — два растопыренных пальца в форме римской пятерки, как делал Дефорт, покидая Землю — мы видели это на пленке. Кейси прокричал что-то, чего я не разобрал, и припустил к воде.
Поднимая тучи брызг и расплескивая воду ладонями, Кейси зашел по пояс, нырнул. Поучился держаться на воде и погреб — так далеко от берега, что мне стало за него боязно. Наконец, тяжело передвигая в воде ноги, он вышел на берег, махнул мне и долго лежал, греясь на солнце. Лишь после этого сграбастал скафандр и предстал передо мной в проеме воздушного шлюза.
— Девственная планета. — Энтузиазм бил из него ключом. — Начисто лишена сорных трав, вредителей, конкурирующих видов, с которыми приходилось бороться предкам. Свежая пашня — только и ждет, чтобы на ней взрастили новый Эдем.
— А пришельцы, о которых талдычит Арни, — по всей видимости, возрожденный Дьявол, который ждет не дождется, чтобы вручить нам яблочко грехопадения.
— Может, и так, — пожал плечами Кейси. — Надеюсь, все-таки нет.
На следующий день я пошел вместе с Кейси, оставив космический скафандр на борту.
Земля! Об этом моменте я мечтал все свою жизнь, ждал его со смешанными чувствами: горел нетерпением и в то же самое время побаивался чего-то. Солнце высоко поднялось на небосводе. Яркие блики, от которых слепило глаза, играли на песке и полосе прибоя. Я повернулся лицом к ветру, ощутил его первый раз в жизни, такой знойный, сухой, жалящий частичками пыли. Я в некоторой степени разделял ликование, переполнявшее Кейси.
— Не отставай! — Он пулей бросился к морю, оставляя меня далеко позади. — Что за блаженство — вырваться из этой лунной конуры. Да здравствует вселенная!
Несмотря на часы изнурительных тренировок в центрифуге, гравитация Земли тяжело давила на плечи, и все же я плелся за Кейси, тяжело переставляя ноги, и так же, как он, таскал воду для полива посадок. Когда мы разделались с этой нелегкой задачей, я вошел в воду вслед за ним и нырял до тех пор, пока не научился плавать. Потом мы вышли на берег и отдыхали, лежа на песке. В конце концов я почувствовал, что кожу начало щипать от чрезмерного количества солнца, и решил вернуться на корабль.
Уже через несколько дней восходящее солнце осветило подернувшуюся нежной зеленой дымкой бороздку. Стебельки тянулись вверх. Разворачивались листочки. Сочная зелень спускалась по песку к самому морю. Кейси целыми днями возился со своим огородиком: подкармливал, рыхлил почву, изготавливал импровизированные укрытия, чтобы дать тень пожухшим от пекла растениям. Кейси настоял, чтобы я связался со станцией, и он взахлеб рассказывал о том, как быстро развиваются его питомцы и как прекрасна жизнь. Ответного сообщения не последовало.
Наступил сезон дождей, вслед за ним пришел сезон солнца. А мы все жили на берегу. Белесая почва оказалась вполне плодородной. Кейси нянчился со своим огородом и вкушал радости, дарованные воздухом, морем и солнцем. Я загорел, окреп и сносил теперь земное притяжение вполне легко. Посадки наши подрастали, превращаясь в раскидистые кустарники и сочные травы, которые буйно цвели и сбрасывали семена. Окрыленные первой удачей, мы вновь поднялись на орбиту, намереваясь на оставшемся топливе полетать по стратосфере и разбросать над сушей и морем живые бомбочки — заряд семян.
Мы успешно справились с этой задачей и опустились на плато, возвышающееся на перешейке между Великим Разломом и Индийским океаном, намереваясь прожить здесь остаток своих дней. Милое местечко. Правда, беспокойство иногда вызывают столбы дыма, клубящиеся высоко над Килиманджаро, далеко на юге, да пылевые бури, что порой застилают небо млечной дымкой. Год за годом наш зеленый островок распространяется все дальше, в глубь плоской пустоши, где мы расположились.
Мы вместе возделываем сад, который нас и кормит. Морозов здесь не бывает. Вредителей тоже нет: мы завезли сюда лишь тех насекомых и грызунов, которые необходимы для поддержания экологического равновесия растущего сада. Никаких сорных трав. Кейси читает Шекспира и с удовольствием декламирует длинные монологи, подражая актерам, которые исполняли драмы на голографических лентах из сокровищницы, оберегаемой Дианой для грядущих миров. Кейси натаскивает меня в искусствах ведения рукопашного боя, которые он, в свою очередь, перенял у отца благодаря оставленным им голограммам. Превосходная тренировка, однако если столкнешься с пришельцами, то вряд ли поможет.
Уже и не верится, что инопланетяне вообще когда-нибудь объявятся, а вот Арни, похоже, все еще мучается страхами — станция так ни разу и не ответила ни на один из пробных запросов, что мы посылали. Все же я регулярно отправляю туда метеосводки, показания сейсмографов, да и пишу потихоньку историю нашей жизни здесь и беспрерывно шлю на Луну радиоотчеты. Мы с Кейси надеемся пережить Арни. Хочется верить, что Робо будут функционировать и после его смерти, а центральный компьютер запишет все наши послания для тех, кто придет нам на смену. Кейси отправил некое письмо будущей Моне — похоже, любовное послание, хотя он и не позволил мне на него взглянуть. Так хочется жить снова.
13
Мы — новое, шестое поколение. В голове не укладывается, что компьютер действительно создал всех тех предыдущих клонов.
Я умирал вновь и вновь, оставляя свой прах в неотмеченных, позабытых местах. И все же, когда я перечитываю рассказы своих голографических родителей и записи о своих прошлых жизнях, начинаю понимать, что всегда оставался самим собой. Каждый раз нас создавали из идентичных клеток все в той же материнской лаборатории. Мы вырастали в окружении одних и тех же друзей в одинокой шахте в жерле кратера Тихо. Детей воспитывали все те же роботы, а трехмерные изображения родителей готовили нас к единой миссии. Подрастающее поколение не обременяли тысячи посторонних вещей, которые так часто разводили в разные стороны идентичных близнецов в прежнем мире.
Я абсолютно уверен, что каждая новая жизнь идет по пути, предначертанному ей одной. И все-таки, пережив столько воплощений, иногда чувствуешь себя единым, никогда не умирающим существом.
Я часто задавался вопросом, для чего же создана станция Тихо и какова наша роль в будущем Земли. Я анализировал все случившееся вскоре после той трагичной встречи метеорита с Землей, из-за которой наши родители оказались здесь, на Луне, наедине с Робо и главным компьютером. Но наверняка разобраться хоть в чем-нибудь мне удается нечасто. Если центральный компьютер и вел отсчет времени в течение предшествующих нашему рождению тысячелетий, нам об этом ничего не известно. Мы изучаем записи прошлых поколений, которые порой кажутся неполными.
Что же касается возложенной на нас миссии, то здесь все ясно: мы исполним свой долг.
С тех пор, как мы с Кейси заново засеяли жизнь на мертвой планете, прошло много времени — никто не знает сколько. Свое детство мы во многом провели так же, как наши братья и сестры, описывающие свои нежные годы в дневниках и письмах. А вот Земля изменилась кардинально. Ледниковый период неотступно берет свое: теперь снег распространился дальше на юг — от полюсов до самых Гималаев, льдом покрыта большая часть Северной Америки.
И все-таки наши с Кейси старания не прошли даром. Белой пыли на Земле уже нет, широкая зеленая лента опоясывает всю Австралию и южную часть Азии. Африка и Америка — так те и вовсе повергли нас в безмерное изумление, как только мы достигли поры, когда человек обретает способность удивляться.
Наша миссия — восстановление жизни на Земле — стала казаться до нереального невыполнимой задачей, и в этот раз главный компьютер решил немного облегчить нашу участь и добавил в команду еще одного игрока — Каля Дефорта. Быть может, последний Арни, опасаясь пришельцев из космоса, и предполагал, что нам потребуется Дефорт, но его теперешний тезка далеко не был рад присутствию Каля — долговязого рыжеволосого парня. К тому же конопатого и страшно задиристого, который недолюбливал всех нас — наверно, за то, что ему не досталось отца.
Человек, из чьих клеток он был создан, погиб при первой высадке на Землю — еще до того, как успел записать в компьютер все свои мысли, которыми потом наделили бы его трехмерный образ. Робо-отец, который предназначался для ухода за Калем, тоже пропал на Земле, разделив участь Дефорта. Подрастая, Каль из кожи вон лез, чтобы убедить всех и каждого, что ему вовсе не нужен ни отец, ни Робо. И притом он чрезвычайно гордился своим происхождением.
— Вы знаете моего отца, — хвастливо говаривал он. — Да, это тот самый гений, который предвидел столкновение, построил станцию и привез нас всех сюда. Он собирался заселить Землю, если все живое погибнет. Он — это я, живой и невредимый и, как всегда, за старшего. Так и будет.
Арни каждый раз протестовал. Первое сражение произошло, когда им исполнилось по пять лет. Их лица частенько украшали расквашенные носы и синяки под глазами — в условиях пониженной лунной гравитации так легко сбить неприятеля с ног. Арни — повыше, помассивнее, да и физически покрепче Каля — все одно не мог заставить того отступиться от убежденности в собственной правоте, и лишь Диане удавалось прекращать побоища, когда она вызывалась осмотреть ссадины Арни. Она его любила. Каль, в свою очередь, не подавал виду, будто его волнует, симпатичен он кому или нет.
Бьющий ключом энтузиазм Каля не давал покоя Арни, который боялся всего: возвращения на Землю, пришельцев извне, тех, кого так опасался его предшественник. Он боялся хоть чем-нибудь выдать наше присутствие и существование станции. То, с чем мы столкнулись в Африке и Америке, повергло его в ужас.
— Судя по всему, в Азии есть жизнь, — сообщил мой трехмерный отец. — Посаженные нами растения явно чувствуют себя неплохо. Все готово, чтобы воссоздать фауну, когда мы завезем ее туда. Надеюсь, и сами прокормимся. А вот с Африкой дела похуже. — Отец покачал головой с такой нескрываемой досадой, что казалось, будто он готов покинуть голографический отсек и отправиться на Землю, чтобы разобраться во всем самому. — И с Америкой неладно. Что там, черт возьми, произошло?
В поисках ответа на этот вопрос мы то и дело поднимались в обсерваторию и часами просиживали у телескопов и спектроскопов, изводя нескончаемыми вопросами родителей и Робо, и даже набирали на клавиатуре запросы самому центральному компьютеру. Мир больше не соответствовал нашим картам. Полярные льды сгрудились на суше, уровень Мирового океана понизился, а пролив между Сибирью и Аляской и вовсе пересох.
Бесплодная белая пустыня, о которой рассказывали прошлые Данк и Пеп, исчезла с лица Африки, но на ее месте не осталось и растительности. Сахара приобрела свой прежний буроватый оттенок, остальная часть континента окрасилась в густой красный цвет. Нил представлял собой узкую алую линию. Средиземное море поубавилось в размере, превратившись в озеро в обрамлении рыжих берегов. Когда мы присмотрелись повнимательнее, обнаружили тонкие светло-коричневые линии, сплетенные в решетки и беспорядочно разбросанные на юге материка, и одну в устье Нила, впадающего в Красное море.
— Это что, город с улицами? — удивился Каль. — И от них отходят дороги. Если здесь, как предполагает Арни, и впрямь чужие, то они строят города, и пути их ведут в эту бурую гадость, поди разбери, что это такое.
— Может, и так. — Каль равнодушно кивнул. — Но ведь Земля — за четверть миллиона миль отсюда — слишком далеко, чтобы делать какие-то выводы.
Тропическая часть Северной Америки и добрая половина Южной выглядели столь же странно: сушу покрывала необычная зеленовато-синяя растительность, усыпанная переливающимися островками сменяющих друг друга оттенков красного, оранжевого, золотистого, которые каждый раз, когда мы смотрели на Землю, образовывали новый узор.
— Не нравится мне все это, — проворчал Арни, глядя в телескоп. — Мы с Дианой просмотрели снимки спектра Земли, заложили в память компьютера кое-какие данные. — Его лицо приняло озабоченное выражение. — Пренеприятная вещь, хоть голову сломай, — похоже на жизнь, но не нашего типа.
Кейси спросил, отчего он так уверен. Прежде Арни изучал молекулярную биологию. Он попытался объяснить, что некоторые молекулы искажают поляризованный свет. По его словам, протоплазма нашего вида закручивает его в левую сторону. Тесты подобного рода очень сложны, продолжил он, результаты трудно истолковываются, да и не однозначны, но они с Дианой голову дают на отсечение, что, судя по спектрограммам, живые организмы на американском континенте принадлежат к правосторонним.
— Чужеродная протоплазма! Она, видимо, была занесена откуда-то извне, из другой галактики. Ядовита для любого безумца, спустившегося на Землю.
— Ну, тогда я сумасшедший, — сообщил Каль, — потому что при первой возможности я лечу.
— Еще рано. — Арни огляделся, ожидая от кого-нибудь поддержки. Диана кивнула. — Необходимо соблюдать осторожность. Не знаю, что произошло в Америке, но в Африке определенно существует внеземная цивилизация. Не исключено, что как раз пришельцы и стерилизовали планету, чтобы она стала пригодна для них.
— Возможно, — кивнул в ответ Каль, — но нам ничего не известно наверняка.
— У нас достаточно информации. — Арни упрямо выпятил покрытый белесой щетиной подбородок. — И мне, признаюсь, страшно. Боюсь того, что поселилось в Америке. И очень многое требует проверки. Не вижу смысла так рисковать. Даже обсуждать это в ближайшие десять-двадцать лет считаю преждевременным.
— Десять-двадцать? — вспыхнул Каль. — Да я вылетаю завтра.
— Подумай, — сказал Арни тихо. — Я не позволю ставить под угрозу безопасность целой станции и миссии, пока мы не разберемся, с чем имеем дело.
— Попытка — не пытка, — поддержал Кейси Каля. — Я лечу с тобой.
— Мне очень жаль, — свирепо взглянул на них Арни, — но я не позволю…
— Пусть летят, — перебил его Пеп. — Мы уже довольно прятались.
— Но…
Арни хмуро посмотрел на смуглое китайское лицо Кейси, неуверенно взглянул на Диану и понял, что потерпел поражение. Он быстро обратился ко мне:
— Ну ладно, лети и ты, Данк. Надо вести записи для следующих поколений, если у нас вообще есть будущее. А я останусь с девочками: будем присматривать за станцией.
Таня со слезами на глазах поцеловала меня на прощание.
— Возвращайся, Данк. — Она крепко обняла меня. — Постарайся вернуться.
А я и не подозревал, что ей не все равно.
— Вот он, рай! — едва переводя дух, воскликнул Каль. Он вышел из шлюза и осмотрелся.
— Назовем его Эдемским садом.
Долину покрывал густой ковер разнотравья, которое засеяла предыдущая экспедиция.
Частый лес окутывал близлежащие горные склоны, а оголенные утесы позади него круто устремлялись к Гималайским пикам, что образовывали вокруг нас плотную стену. Мы долго стояли, не в силах вымолвить ни слова, любуясь вершинами, увенчанными снежными шапками, и вдыхая свежий аромат самой жизни, несмело подпрыгивали, пробуя земную гравитацию, и наклонялись, чтобы сорвать зеленые стебельки местной флоры.
— Черт побери! — глубоко втягивая воздух, воскликнул Кейси. Он стоял, вытянув шею, и любовался заостренными пиками гор и лазурным небом. — Хотел бы я подобрать нужные слова для всей этой красотищи.
Когда над горными вершинами повисла полная Луна и мы вошли в зону радиоприема, Каль связался со станцией и сообщил, что мы обнаружили превосходнейшее местечко для нового поселения. Созданная самой природой крепость, описывал он, в которой не страшны ни наводнение, ни засуха, надежно защищена практически от всех внешних воздействий, за исключением, разве что, очередного метеорита. Она совершенно изолирована, и обнаружить ее попросту невозможно.
— Довольно! — проскрипел из передатчика резкий голос Дианы. — Отключайся! Арни запрещает тебе выходить на связь, чтобы не встревожить пришельцев.
— Здесь нет никаких пришельцев, — сообщил Каль. — Ни намека на высокоразвитую технологию. Одни только линии поперек красных земель, да и те едва различимы. На рассвете летим посмотреть поближе. Что увидим — расскажем.
— Даже и не вздумайте! — рассердился Арни. — Погибнете зазря.
— Следующие поколения должны знать всю правду.
— Выходи из эфира! — пронзительно крикнул Арни. — Оставайтесь на месте. Мы не полетим основывать никакую колонию. Будь там хоть сотня Эдемов. Ради блага Земли, не выдавайте станцию!
— Данк. — К передатчику подошла Таня. Говорила она взволнованно и быстро. — Вы добились, чего хотели. Может, вернетесь? У вас достаточно топлива?
— Едва-едва, — ответил Кейси. — Если взлетим прямо сейчас.
— Взлетаем, — отозвался Каль. — Курс на Африку, а потом — в Америку. Не на Луну.
— Данк! Данк! — горестно воскликнула Таня.
Связь прервалась.
— Транспорт, — предположил он, — дороги, и по ним что-то движется. К нам никто не собирается приближаться.
— Города.
Кейси загодя сделал набросок непонятных линий и пятен на карте материка с похожими на мишени узорами из мелких концентрических кругов, которые по большей части располагались у побережья, три других — в устьях Нила, Лимпопо и Конго, одна на Кенийском плато и другая на северном побережье бывшего Средиземного моря.
— Это определенно города, судя по их расположению. Они находятся там же, где мы когда-то жили: по берегам рек и на плодородных равнинах.
— Значит, и впрямь пришельцы, как предупреждал Арни? — покачал головой Кейси. — И скорее всего нас там не ждут.
— Не исключено, — нахмурился Каль, разглядывая карту. — Не полетим — не узнаем. От миссии нет толку, если ничего не предпринимать. Может, они и засели в Африке, что с того? До Азии оттуда так просто не доберешься, там и обоснуемся.
Кейси сидел за штурвалом.
— Выбирайте, где садиться, — напомнил он.
— Если нас кто и заметил, — сказал Каль, — то им все равно.
В небе все еще висела убывающая Луна, и мы были в зоне радиодосягаемости станции. Я вышел на связь и сообщил, что мы приземлились благополучно, и описал все, что видел вокруг. Никто не ответил. Каль забрал передатчик.
— Здесь что-то есть, — начал он. — Никаких признаков индустриального развития, ни намека на технологии, способные передвигаться в космосе. Эти существа, кем бы они ни оказались, не возводят мостов, а их дороги не пересекают крупных рек. На электромагнитном спектре тоже ничего. Сомневаюсь, что они способны перехватить радиосигнал.
Мы прождали с полминуты, но так и не услышали ответа с Луны.
— Надеюсь, скоро появится новая информация, — продолжил Каль. — От дороги нас отделяют две-три мили, не больше. Я заметил что-то гораздо ближе, когда мы входили в атмосферу. Это напоминает жилище: круглая прогалина с полмили в диаметре, в центре — дом с куполообразной крышей. Собираюсь наведаться туда, попробую установить контакт.
Я умирал вновь и вновь, оставляя свой прах в неотмеченных, позабытых местах. И все же, когда я перечитываю рассказы своих голографических родителей и записи о своих прошлых жизнях, начинаю понимать, что всегда оставался самим собой. Каждый раз нас создавали из идентичных клеток все в той же материнской лаборатории. Мы вырастали в окружении одних и тех же друзей в одинокой шахте в жерле кратера Тихо. Детей воспитывали все те же роботы, а трехмерные изображения родителей готовили нас к единой миссии. Подрастающее поколение не обременяли тысячи посторонних вещей, которые так часто разводили в разные стороны идентичных близнецов в прежнем мире.
Я абсолютно уверен, что каждая новая жизнь идет по пути, предначертанному ей одной. И все-таки, пережив столько воплощений, иногда чувствуешь себя единым, никогда не умирающим существом.
Я часто задавался вопросом, для чего же создана станция Тихо и какова наша роль в будущем Земли. Я анализировал все случившееся вскоре после той трагичной встречи метеорита с Землей, из-за которой наши родители оказались здесь, на Луне, наедине с Робо и главным компьютером. Но наверняка разобраться хоть в чем-нибудь мне удается нечасто. Если центральный компьютер и вел отсчет времени в течение предшествующих нашему рождению тысячелетий, нам об этом ничего не известно. Мы изучаем записи прошлых поколений, которые порой кажутся неполными.
Что же касается возложенной на нас миссии, то здесь все ясно: мы исполним свой долг.
С тех пор, как мы с Кейси заново засеяли жизнь на мертвой планете, прошло много времени — никто не знает сколько. Свое детство мы во многом провели так же, как наши братья и сестры, описывающие свои нежные годы в дневниках и письмах. А вот Земля изменилась кардинально. Ледниковый период неотступно берет свое: теперь снег распространился дальше на юг — от полюсов до самых Гималаев, льдом покрыта большая часть Северной Америки.
И все-таки наши с Кейси старания не прошли даром. Белой пыли на Земле уже нет, широкая зеленая лента опоясывает всю Австралию и южную часть Азии. Африка и Америка — так те и вовсе повергли нас в безмерное изумление, как только мы достигли поры, когда человек обретает способность удивляться.
Наша миссия — восстановление жизни на Земле — стала казаться до нереального невыполнимой задачей, и в этот раз главный компьютер решил немного облегчить нашу участь и добавил в команду еще одного игрока — Каля Дефорта. Быть может, последний Арни, опасаясь пришельцев из космоса, и предполагал, что нам потребуется Дефорт, но его теперешний тезка далеко не был рад присутствию Каля — долговязого рыжеволосого парня. К тому же конопатого и страшно задиристого, который недолюбливал всех нас — наверно, за то, что ему не досталось отца.
Человек, из чьих клеток он был создан, погиб при первой высадке на Землю — еще до того, как успел записать в компьютер все свои мысли, которыми потом наделили бы его трехмерный образ. Робо-отец, который предназначался для ухода за Калем, тоже пропал на Земле, разделив участь Дефорта. Подрастая, Каль из кожи вон лез, чтобы убедить всех и каждого, что ему вовсе не нужен ни отец, ни Робо. И притом он чрезвычайно гордился своим происхождением.
— Вы знаете моего отца, — хвастливо говаривал он. — Да, это тот самый гений, который предвидел столкновение, построил станцию и привез нас всех сюда. Он собирался заселить Землю, если все живое погибнет. Он — это я, живой и невредимый и, как всегда, за старшего. Так и будет.
Арни каждый раз протестовал. Первое сражение произошло, когда им исполнилось по пять лет. Их лица частенько украшали расквашенные носы и синяки под глазами — в условиях пониженной лунной гравитации так легко сбить неприятеля с ног. Арни — повыше, помассивнее, да и физически покрепче Каля — все одно не мог заставить того отступиться от убежденности в собственной правоте, и лишь Диане удавалось прекращать побоища, когда она вызывалась осмотреть ссадины Арни. Она его любила. Каль, в свою очередь, не подавал виду, будто его волнует, симпатичен он кому или нет.
* * *
Пока мы были детьми, все наше время заполнялось общением с родителями — голограммами. Мы изучали науки и все то, что могло бы пригодиться на Земле. Калю не терпелось поскорее попасть туда, исследовать планету и подобрать место для будущего поселения. Его не слишком радовал факт, что предыдущая экспедиция не заселила планету животными — да и не могли они сделать этого, ведь, чтобы выжить, фауне необходима растительность, достаточно развитая. Он изучил всю имеющуюся в распоряжении литературу о замороженных эмбрионах и оборудовании для разведения и выкармливания животных.Бьющий ключом энтузиазм Каля не давал покоя Арни, который боялся всего: возвращения на Землю, пришельцев извне, тех, кого так опасался его предшественник. Он боялся хоть чем-нибудь выдать наше присутствие и существование станции. То, с чем мы столкнулись в Африке и Америке, повергло его в ужас.
— Судя по всему, в Азии есть жизнь, — сообщил мой трехмерный отец. — Посаженные нами растения явно чувствуют себя неплохо. Все готово, чтобы воссоздать фауну, когда мы завезем ее туда. Надеюсь, и сами прокормимся. А вот с Африкой дела похуже. — Отец покачал головой с такой нескрываемой досадой, что казалось, будто он готов покинуть голографический отсек и отправиться на Землю, чтобы разобраться во всем самому. — И с Америкой неладно. Что там, черт возьми, произошло?
В поисках ответа на этот вопрос мы то и дело поднимались в обсерваторию и часами просиживали у телескопов и спектроскопов, изводя нескончаемыми вопросами родителей и Робо, и даже набирали на клавиатуре запросы самому центральному компьютеру. Мир больше не соответствовал нашим картам. Полярные льды сгрудились на суше, уровень Мирового океана понизился, а пролив между Сибирью и Аляской и вовсе пересох.
Бесплодная белая пустыня, о которой рассказывали прошлые Данк и Пеп, исчезла с лица Африки, но на ее месте не осталось и растительности. Сахара приобрела свой прежний буроватый оттенок, остальная часть континента окрасилась в густой красный цвет. Нил представлял собой узкую алую линию. Средиземное море поубавилось в размере, превратившись в озеро в обрамлении рыжих берегов. Когда мы присмотрелись повнимательнее, обнаружили тонкие светло-коричневые линии, сплетенные в решетки и беспорядочно разбросанные на юге материка, и одну в устье Нила, впадающего в Красное море.
— Это что, город с улицами? — удивился Каль. — И от них отходят дороги. Если здесь, как предполагает Арни, и впрямь чужие, то они строят города, и пути их ведут в эту бурую гадость, поди разбери, что это такое.
— Может, и так. — Каль равнодушно кивнул. — Но ведь Земля — за четверть миллиона миль отсюда — слишком далеко, чтобы делать какие-то выводы.
Тропическая часть Северной Америки и добрая половина Южной выглядели столь же странно: сушу покрывала необычная зеленовато-синяя растительность, усыпанная переливающимися островками сменяющих друг друга оттенков красного, оранжевого, золотистого, которые каждый раз, когда мы смотрели на Землю, образовывали новый узор.
— Не нравится мне все это, — проворчал Арни, глядя в телескоп. — Мы с Дианой просмотрели снимки спектра Земли, заложили в память компьютера кое-какие данные. — Его лицо приняло озабоченное выражение. — Пренеприятная вещь, хоть голову сломай, — похоже на жизнь, но не нашего типа.
Кейси спросил, отчего он так уверен. Прежде Арни изучал молекулярную биологию. Он попытался объяснить, что некоторые молекулы искажают поляризованный свет. По его словам, протоплазма нашего вида закручивает его в левую сторону. Тесты подобного рода очень сложны, продолжил он, результаты трудно истолковываются, да и не однозначны, но они с Дианой голову дают на отсечение, что, судя по спектрограммам, живые организмы на американском континенте принадлежат к правосторонним.
— Чужеродная протоплазма! Она, видимо, была занесена откуда-то извне, из другой галактики. Ядовита для любого безумца, спустившегося на Землю.
— Ну, тогда я сумасшедший, — сообщил Каль, — потому что при первой возможности я лечу.
* * *
Едва Калю исполнилось двенадцать лет, он заявил, что полетит на Землю. Арни всегда был против того, чтобы кто-нибудь возвращался на планету, но решимость Каля от этого не ослабевала. В шестнадцать он убеждал центральный компьютер дать разрешение на экспедицию. Когда нам стукнул двадцать один год, компьютер согласился. Нас всех собрали под куполом и объявили, что Робо уже подготавливают к полету корабль.— Еще рано. — Арни огляделся, ожидая от кого-нибудь поддержки. Диана кивнула. — Необходимо соблюдать осторожность. Не знаю, что произошло в Америке, но в Африке определенно существует внеземная цивилизация. Не исключено, что как раз пришельцы и стерилизовали планету, чтобы она стала пригодна для них.
— Возможно, — кивнул в ответ Каль, — но нам ничего не известно наверняка.
— У нас достаточно информации. — Арни упрямо выпятил покрытый белесой щетиной подбородок. — И мне, признаюсь, страшно. Боюсь того, что поселилось в Америке. И очень многое требует проверки. Не вижу смысла так рисковать. Даже обсуждать это в ближайшие десять-двадцать лет считаю преждевременным.
— Десять-двадцать? — вспыхнул Каль. — Да я вылетаю завтра.
— Подумай, — сказал Арни тихо. — Я не позволю ставить под угрозу безопасность целой станции и миссии, пока мы не разберемся, с чем имеем дело.
— Попытка — не пытка, — поддержал Кейси Каля. — Я лечу с тобой.
— Мне очень жаль, — свирепо взглянул на них Арни, — но я не позволю…
— Пусть летят, — перебил его Пеп. — Мы уже довольно прятались.
— Но…
Арни хмуро посмотрел на смуглое китайское лицо Кейси, неуверенно взглянул на Диану и понял, что потерпел поражение. Он быстро обратился ко мне:
— Ну ладно, лети и ты, Данк. Надо вести записи для следующих поколений, если у нас вообще есть будущее. А я останусь с девочками: будем присматривать за станцией.
Таня со слезами на глазах поцеловала меня на прощание.
— Возвращайся, Данк. — Она крепко обняла меня. — Постарайся вернуться.
А я и не подозревал, что ей не все равно.
* * *
Пролетая над заманчивыми зелеными просторами Азии, мы обдумывали, где лучше приземлиться. Над Африкой мы спорили о происхождении тех еле заметных серых линий. Над Америкой нас в очередной раз поставила в тупик синеватая зелень долин и многоцветье высокогорья, которые мы рассматривали в телескоп. Южная часть Азии встретила нас безграничными просторами пышной родной зелени. В итоге мы приземлились в долине Кашмира.— Вот он, рай! — едва переводя дух, воскликнул Каль. Он вышел из шлюза и осмотрелся.
— Назовем его Эдемским садом.
Долину покрывал густой ковер разнотравья, которое засеяла предыдущая экспедиция.
Частый лес окутывал близлежащие горные склоны, а оголенные утесы позади него круто устремлялись к Гималайским пикам, что образовывали вокруг нас плотную стену. Мы долго стояли, не в силах вымолвить ни слова, любуясь вершинами, увенчанными снежными шапками, и вдыхая свежий аромат самой жизни, несмело подпрыгивали, пробуя земную гравитацию, и наклонялись, чтобы сорвать зеленые стебельки местной флоры.
— Черт побери! — глубоко втягивая воздух, воскликнул Кейси. Он стоял, вытянув шею, и любовался заостренными пиками гор и лазурным небом. — Хотел бы я подобрать нужные слова для всей этой красотищи.
Когда над горными вершинами повисла полная Луна и мы вошли в зону радиоприема, Каль связался со станцией и сообщил, что мы обнаружили превосходнейшее местечко для нового поселения. Созданная самой природой крепость, описывал он, в которой не страшны ни наводнение, ни засуха, надежно защищена практически от всех внешних воздействий, за исключением, разве что, очередного метеорита. Она совершенно изолирована, и обнаружить ее попросту невозможно.
— Довольно! — проскрипел из передатчика резкий голос Дианы. — Отключайся! Арни запрещает тебе выходить на связь, чтобы не встревожить пришельцев.
— Здесь нет никаких пришельцев, — сообщил Каль. — Ни намека на высокоразвитую технологию. Одни только линии поперек красных земель, да и те едва различимы. На рассвете летим посмотреть поближе. Что увидим — расскажем.
— Даже и не вздумайте! — рассердился Арни. — Погибнете зазря.
— Следующие поколения должны знать всю правду.
— Выходи из эфира! — пронзительно крикнул Арни. — Оставайтесь на месте. Мы не полетим основывать никакую колонию. Будь там хоть сотня Эдемов. Ради блага Земли, не выдавайте станцию!
— Данк. — К передатчику подошла Таня. Говорила она взволнованно и быстро. — Вы добились, чего хотели. Может, вернетесь? У вас достаточно топлива?
— Едва-едва, — ответил Кейси. — Если взлетим прямо сейчас.
— Взлетаем, — отозвался Каль. — Курс на Африку, а потом — в Америку. Не на Луну.
— Данк! Данк! — горестно воскликнула Таня.
Связь прервалась.
* * *
Луна освещала великолепную долину в обрамлении ледников. На рассвете мы взлетели. Мы курсировали над Африкой в высоких слоях стратосферы на случай враждебных действий со стороны пришельцев. Приборы не засекли ни радаров, ни движущихся ракет. Самолеты не взлетали нам на перехват. Внимательно просматривая местность в бинокль, мы обнаружили какие-то темные точки, которые двигались по тонким серым линиям. Кейси сказал, что заметил их еще с орбиты.— Транспорт, — предположил он, — дороги, и по ним что-то движется. К нам никто не собирается приближаться.
— Города.
Кейси загодя сделал набросок непонятных линий и пятен на карте материка с похожими на мишени узорами из мелких концентрических кругов, которые по большей части располагались у побережья, три других — в устьях Нила, Лимпопо и Конго, одна на Кенийском плато и другая на северном побережье бывшего Средиземного моря.
— Это определенно города, судя по их расположению. Они находятся там же, где мы когда-то жили: по берегам рек и на плодородных равнинах.
— Значит, и впрямь пришельцы, как предупреждал Арни? — покачал головой Кейси. — И скорее всего нас там не ждут.
— Не исключено, — нахмурился Каль, разглядывая карту. — Не полетим — не узнаем. От миссии нет толку, если ничего не предпринимать. Может, они и засели в Африке, что с того? До Азии оттуда так просто не доберешься, там и обоснуемся.
Кейси сидел за штурвалом.
— Выбирайте, где садиться, — напомнил он.
* * *
Мы приземлились ночью, на Кенийское плато, возле той линии на карте Кейси, которая, по его мнению, вела от предполагаемого города чужих к Индийскому океану. Когда рассвело, мы обнаружили, что стоим посреди плоской равнины, заросшей какой-то высокой бурой растительностью. Далеко на юге возвышалась окутанная облаками белая вершина Килиманджаро. Мы прождали несколько часов, прислушиваясь и наблюдая. До нас не доносилось ни звука, по радио — тишина. За красным продолговатым горным кряжем дорога скрывалась из виду.— Если нас кто и заметил, — сказал Каль, — то им все равно.
В небе все еще висела убывающая Луна, и мы были в зоне радиодосягаемости станции. Я вышел на связь и сообщил, что мы приземлились благополучно, и описал все, что видел вокруг. Никто не ответил. Каль забрал передатчик.
— Здесь что-то есть, — начал он. — Никаких признаков индустриального развития, ни намека на технологии, способные передвигаться в космосе. Эти существа, кем бы они ни оказались, не возводят мостов, а их дороги не пересекают крупных рек. На электромагнитном спектре тоже ничего. Сомневаюсь, что они способны перехватить радиосигнал.
Мы прождали с полминуты, но так и не услышали ответа с Луны.
— Надеюсь, скоро появится новая информация, — продолжил Каль. — От дороги нас отделяют две-три мили, не больше. Я заметил что-то гораздо ближе, когда мы входили в атмосферу. Это напоминает жилище: круглая прогалина с полмили в диаметре, в центре — дом с куполообразной крышей. Собираюсь наведаться туда, попробую установить контакт.