Страница:
— Пойдем. — Пеп взял Кейси под руку. — Пора нам.
— Идите, — огрызнулся Кейси. — Я хочу остаться здесь.
Мы перебрались через рельсы и поднялись на борт космолета. Когда я взглянул с посадочной площадки, Кейси все еще сидел перед пнем на коленях — наверно, молился. Лора ждала нас на борту. Она приготовила свежего чаю, и мы потягивали его в ожидании Кейси.
— И что теперь? — спросил я.
Пеп пожал плечами:
— Quien sabe? [12]
— Наш корреспондент сообщал, что лунная леди повела повстанцев в этот район, — сказала Лора. — Но это было несколько месяцев назад.
Наконец пришел, тяжело шаркая ногами, Кейси. Он остановился на платформе и еще раз оглянулся на свое сгоревшее прошлое. И лишь потом зашел внутрь. Глаза его были сухи, и сам он, казалось, взял себя в руки. Кейси уселся и принял предложенную ему чашечку чая.
— Простите за резкость, — промолвил он. — Сложно сказать, насколько меня это все потрясло. Всю жизнь я помнил историю о Лео, но никогда в нее особенно не верил. Только теперь вот, — он кивком указал на зияющую за окном пустошь, — когда узнал тот ручеек в расщелине и увидел водопадик там, где раньше стояло дерево. — Он усмехнулся и отхлебнул чая. — Это было уже слишком, но теперь я в порядке.
— Готов искать Мону? — спросил Пеп. — С чего начнем?
— Не знаю. Пока никаких зацепок, — пожал плечами Кейси. — Ничего определенного. Поговаривают, будто спасшиеся беглецы прячутся где-то в лесу, который все еще цел, чуть западнее отсюда. Остается только надеяться, что Мона видела корабль. Если она все еще там. И если у нее хватит времени сюда добраться.
— Времени? — Пеп повысил голос. — Ты что-то не договариваешь?
— Да, и мне, поверьте, очень не хочется вам все это рассказывать.
Кейси осушил кружку, поставил ее на стол и, чуть помедлив, продолжил:
— Вы и сами знаете, что станция Тихо построена для наблюдения за приближающимися объектами, которые движутся по вероятной траектории столкновения с Землей. Компьютер запрограммирован так, чтобы выполнять эту функцию, даже когда мы спим.
Пеп резко перебил:
— Он заметил что-то?
— Лет сорок назад, — невесело кивнул Кейси. — Поэтому нас и создали, а так компьютер дал бы колонии еще с тысчонку лет на развитие и уж потом бы послал нас посмотреть.
— Почему нам ничего не сказали?
Кейси пожал плечами:
— Компьютер сам себе голова.
— Так что к нам летит-то?
— По всей видимости, какой-то дрейфующий осколок из Пояса Купера, за Нептуном. — Кейси нахмурился, тщательно подыскивая нужные слова. — Предполагаемый диаметр — около тридцати миль. Достаточно, чтобы опустошить планету подчистую. Сначала точно не было известно, произойдет ли столкновение. Нас разбудили только для того, чтобы мы были наготове в случае чего.
Лицо Кейси сделалось серьезным.
— Теперь известно, что это случится наверняка. — Он взглянул на меня. — Данк, ты ведь знаешь, что голограмма твоего отца — это голос компьютера. Он все рассказал нам с Моной перед вылетом.
— Ты это знал? — Пеп уставился на него. — И ни словом не обмолвился?
— Отец сказал, что компьютер проинформирует вас обо всем, что вам необходимо знать.
— Значит, планета в опасности, — прошептала Лора. — Это уже точно?
— Насколько я слышал, да. Первоначальные данные уточнили. По предварительным оценкам произойдет тотальное разрушение планеты. Никаких шансов на то, что люди выживут. Эту правду принять было тяжело. Я знаю, что вы теперь чувствуете. Станция Тихо — там, на Луне, — обязательно уцелеет, но при этом все усилия прошлых лет пойдут насмарку. Главный компьютер оценит степень разрушений и будет продолжать нас клонировать. Но придется начинать все заново.
— А теперь настанет конец. — На израненном лице Кейси застыло трагическое выражение. Он протянул руку и взял Лору за плечо. — Для нас, для всей Земли, для вас.
Лора слушала в полной тишине, а ее собственное лицо стало мертвенно-бледным. Губы дрожали, Лора попыталась заговорить, но не смогла, только глотнула ртом воздух. Она слабо улыбнулась Кейси. Он обратился ко мне:
— Твой отец посоветовал мне не предупреждать поселенцев. Все равно они ничего не в силах изменить. Мы должны были только собрать частицу истории, которую теперь необходимо сохранить.
— Когда? — Лора пристально посмотрела ему в глаза. — Сколько осталось до столкновения?
Кейси мельком взглянул на часы на моем запястье.
— Сегодня 14 августа, — сказал он. — Катастрофа, по всем прогнозам, случится в полдень 17 августа по Кашмирскому времени. Здесь в эту пору будет почти полночь.
Мы сидели как зачарованные и молчали.
— Три дня, — покачала головой Лора. — Всего три дня. И о столь многом еще надо подумать. — Она пожала плечами. — Бессмысленно думать о чем-либо. Мне надо пройтись.
Мы с Пепом спустились вместе с ней. Мы бродили вдоль железной дороги, под ноги вздымались облачка черной сажи. Мы шли и молчали, как вдруг Лора переливчато рассмеялась.
— Мир прекратит свое существование через три дня! — Она снова разразилась смехом — почти захохотала. — Прекрасный заголовок. Любой, кто попробует напечатать такое там, дома, будет заклеймен Научником и получит жучка за высшую измену.
Пеп взял ее за руку, и дальше они продолжили путь вдвоем.
Кейси оставался на космолете и глядел на темнеющий горизонт, когда мы вернулись. Все вместе мы подготовили последнюю передачу на станцию: Лора продиктовала краткую историю колонии, Пеп рассказал о нашей встрече с Регентом и женщиной-брокером, специализирующейся на продаже управляемых осужденных. Кейси дал сухое описание своих чувств и ощущений, когда им управлял жук. В конце отчета я обобщил ситуацию, в которой мы теперь находились, и, когда взошла Луна, отправил сообщение.
Той ночью мы дежурили по очереди. Ничего необычного не заметили, пока на следующее утро Кейси не увидел размытое облачко дыма на железнодорожном полотне к северу от нас. Оказалось, к нам медленно приближается какой-то железнодорожный состав — неторопливо, будто даже с опаской. Он остановился, не доезжая нескольких миль до космолета. В бинокль мы разглядели с полдюжины вагонов, битком набитых чернокожими клонами в военной форме, а на завершающей платформе размещалась длинноствольная пушка. Орудийный расчет наводил ее в нашу сторону.
— Ну все, мы покойники, — вполголоса сообщил Пеп. — Если вздумают палить, нам крышка.
Стрелять визитеры не стали, зато навстречу нам выехала небольшая рельсовая тележка, на которой развевался бело-синий флаг Регентства. На тележке ехал светлолицый офицер. В движение тележку приводили два черных клона, тягающих рукоятки рычагов.
— Явились разделаться с нами. — Пеп с неожиданно радостной физиономией взглянул на Лору, а потом с озабоченным видом обратился к нам с Кейси: — Летим на Луну, пока не поздно.
— Торопишься, — возразил Кейси. — Мону я здесь не оставлю. Если хотите, летите без нас, а я пошел в уцелевший лесок на западе, проверю, там ли она. — Кейси посмотрел на меня. — Идешь, Данк?
— Пошли.
Я собрался: фляга с водой, пара сухих пайков. Лора заключила каждого из нас в объятия. Пеп пожал руки и пожелал удачи. Офицер на ручной дрезине пару раз пальнул из какого-то ручного оружия, когда мы пересекали пути. Пули просвистели над нашими головами, но мы, не обращая внимания, шагали дальше. Несколько миль ходьбы через поле пней, и мы вошли в стоящие, но уже неживые деревья.
— Видел бы ты, какими они были при жизни. — Кейси с сожалением покачал головой. — Величественные, даже какие-то священные, что ли.
Когда-то они действительно производили впечатление: прямые черные стволы толще фюзеляжа нашего космолета устремлялись в бесконечную высь — у меня шея заболела, так я прогнулся, чтобы разглядеть наверху густое сплетение мертвых ветвей, закрывающих небо точно черным кружевом. Толстый ковер несгоревшей листвы покрывал землю, наполняя воздух тонким приторным запахом разложения.
В тяжелой гнетущей тишине меня наполнило чувство трепета перед этим покинутым храмом, в который мы ступили, — храмом, построенным для поклонения какому-то умершему и позабытому всеми божеству.
Следов пожара здесь не оказалось, и я стал ломать голову, пытаясь понять, отчего же вымер лес.
— Они были разумны, — объяснил Кейси, — чувствовали и все были точно братья родные. Думаю, их даже можно назвать единым разумным существом. Даже покрытие почвы каким-то образом принадлежало к их числу. Можешь считать, что я свихнулся, но мне кажется, что лес умер от горя.
Мы шагали все дальше и наткнулись на череду деревьев, на которых все еще висели листья, хотя пожелтевшие и выцветшие. Пройдя чуть дальше, мы поднялись на возвышенность и вышли из этой мертвенной тишины, очутившись среди негромкого шелеста жизни: почву покрывал мягкий мшистый ковер голубовато-зеленого цвета, а в вышине переливались и светились жизнью яркие цветные кроны. И хотя погода стояла безветренная, до меня донеслось тихое пение в верхушках деревьев, а потом, в отдалении, высокая слабенькая нотка повела мелодию.
— Узнали нас. — Кейси приостановился. — Они помнят Лео.
Мы долго стояли там, слушая песню, которая становилась все громче и громче, пока не наполнила собой весь лес какой-то переливчатой мелодией, каких я еще не слышал. Музыка дарила переживания, мне прежде неведомые. На запрокинутом вверх лице Кейси застыло выражение экстаза — так глубоко тронула его песня леса.
Постепенно все звуки стихли, и в наступившей тишине мне стало больно и грустно от наполнившего меня чувства утраты и пустоты.
Кейси без тени улыбки поглядел на меня:
— Они знают о Моне, — прошептал он. — Они пытаются дотянуться до нее. Если мы подождем, то они попробуют привести ее сюда.
Мы стали ждать. Когда я спросил Кейси, сколько времени, по его мнению, ей потребуется на дорогу, Кейси лишь пожал плечами и сказал, что деревья не знают ни слов, ни цифр и что у них нет человеческого чувства времени. Вечером того же дня они запели снова, и я опять не смог уловить какого-либо смысла, хотя иногда у меня появлялось ощущение невыразимой грусти. Мы осушили флягу и прикончили сухие пайки. Когда начала сгущаться тьма, мы чуть прошли назад, чтобы собрать охапки огромных сухих листьев, годных на постель. Голоса деревьев замерли, и вокруг все стало неподвижно. Казалось, будто лес примолк и ожидает чего-то. Я напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки — будь то голос Моны, грохот пушки с грузовой платформы или рев взмывающего космолета, что улетает без нас. Но я не услышал ничего.
Мы прождали и весь следующий день. Деревья опять пели: иногда в медленном торжественном ритме, который пронзал сердце болью утраты, которую не выразить словами, и напоминали о смерти, оставляя в душе яркие образы заброшенной, выжженной дотла пустоши с мертвыми пнями и пожаров, испепеливших землю. Хотя к концу песни лес озадачил меня громоподобным хором, который звучал как отголосок какого-то мрачного триумфа.
— Они знают об астероиде, — пояснил Кейси. — Вероятно, почувствовали сами, а может, Мона рассказала. Они оплакивают себя и свою неудавшуюся попытку обосноваться на планете. Но жаль им не нас и не будущее Земли. Они чувствовали присутствие олицетворяемого черными наездниками зла. И теперь воспринимают приближающееся глобальное разрушение как своего рода акт возмездия. Они счастливы, что правосудие состоится. Сами же они будут жить в другом, еще более великом существе, которое заселило их сюда. И хотя утрата жизни — это тяжелая потеря, они принимают смерть как другую сторону бытия. Они надеются, что будущее Земли станет лучше ее прошлого.
Вторая ночь тянулась бесконечно. Не слышалось ни дуновения ветерка, ни голосов деревьев — ничего, и все же мне казалось, будто я чувствую какое-то незримое присутствие в блеклом свете Луны, который едва-едва просачивался сквозь тесное сплетение ветвей. Ощущение это было столь призрачно, что ускользало, лишь только я делал попытку объять его разумом.
Тщетно пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, я задремал и по пробуждении пришел к печальному выводу, что надо было повредиться рассудком, чтобы доверить свою судьбу воображаемому разуму засыхающего леса.
— Сегодня — наш последний день, — напомнил я Кейси, когда тот проснулся. — Если Пеп и Лора все еще на космолете, они не станут на свою погибель дожидаться нас. Не пора ли вернуться?
Кейси поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие суставы.
— Мона уже идет, — все стоял он на своем. — У нас еще есть время до полуночи.
Сей факт меня мало утешил, но все же я остался ждать вместе с Кейси и почувствовал некоторое облегчение, когда деревья успокаивающе залепетали и сверху плюхнулось что-то тяжелое. Кейси отошел куда-то в сторону и вернулся, держа в руках два крупных, наполненных соком плода. Они были знакомы мне из нашей прошлой жизни на материке. Фрукты с резким сладковатым вкусом утолили мою жажду и голод, и все же часы ожидания казались целой вечностью. Среди вершин деревьев стал угасать дневной свет, когда до нас издалека донесся какой-то крик.
Кейси ответил, и в сгущающихся сумерках показалась небольшая группа израненных, обросших мужчин. Они были вооружены грубо изготовленными мечами, тяжелыми копьями, кое-каким ворованным армейским вооружением. У одного рука висела на пропитанной кровью перевязи, другой ковылял, опираясь рукой на палку. Двое или трое оказались черными клонами с грязными повязками на головах, под которыми скрывались раны на лбах, где когда-то сидели жуки. Недоверчиво они остановились под деревом на некотором расстоянии от нас.
— Кейси. — Хриплый встревоженный голос какой-то женщины. — Это ты?
— Мона! — закричал Кейси. — Хвала небесам! Или деревьям.
Ее сопровождающие некоторое время внимательно изучали нас и потом затерялись, будто растворились, в лесу.
Припадая на одну ногу, Мона приблизилась к нам. Сквозь разодранные останки ее одежды проглядывало исхудавшее тело, темное от сажи и запекшейся крови, а замаранные, выстриженные клоками волосы производили не лучшее впечатление. И все же, когда в сумраке ослепительно сверкнула белозубая улыбка, тут же вспомнилась наша прежняя Мона, такая, какой знали мы ее на Луне.
Поспешно обняв меня, Мона подошла к Кейси, который тут же заключил ее в свои объятия. На разговоры совсем не оставалось времени, и мы, поддерживая Мону с двух сторон, повели ее через умирающий лес, потом миновали сушняк и вышли на открытую, залитую лунным светом равнину. Космолет все еще стоял на месте, напоминая серебряный столб, водруженный посреди голой, усеянной пнями пустоши. Едва я добрался до трапа космолета, как до меня донесся слабый далекий шепот деревьев, и мне показалось, будто я уловил теплую дружескую нотку и пожелания счастливой дороги.
Лора отворила дверь и впустила нас. С радостной улыбкой и облегчением на лице Пеп пожал наши руки, задраил шлюзы и плюхнулся в кресло пилота. Взревели двигатели, корабль дрогнул. Мы стартовали на Луну. Когда мы были уже в целости и сохранности и спокойно парили в невесомости, я поинтересовался у Лоры, что же сталось с войсками Регентства.
— Офицер приехал с намерением конфисковать наш космолет, — начала она, — и сказал, что позволит нам убраться восвояси, если мы добровольно отдадим ему космолет в полной исправности. Он не поверил, когда я попыталась объяснить, почему корабль ему не потребуется. Пеп пригласил командира на борт и позволил связаться со станцией. Ответ убедил его. Он вернулся на поезд и удалился вместе со своим войском.
Пеп взглянул на часы и отвел глаза от приборов.
— Ну вот, уже в пути, — кивнул он Лоре со сдержанной печальной улыбкой. — Времени хватит на то, чтобы не попасть в хвост объекта и в то же время понаблюдать само столкновение с дальней орбиты. — Он подбадривающе посмотрел на меня. — Черная глава твоей эпопеи, Данк, но мы ведь все равно будем жить снова и попробуем начать все сначала.
Кейси и Мона, тесно прижавшись друг к другу, сидели на заднем сиденье, держась за руки. Кейси что-то шепнул ей на ушко и наклонился к окну, глядя на постепенно уменьшающуюся в размерах Землю. Ночь поглотила опустевший позади лес. А вот белые рифы облаков над Тихим океаном ярко полыхали на солнце. Кейси долго глядел на раскинувшийся за окном пейзаж и со вздохом обратился к Моне:
— Наши поселенцы… Когда-то мы возлагали на них столько надежд. — Он горестно покачал головой. — Через какие-то часы все для них закончится… Эх, знали бы только, что их ждет. Ужасная смерть, даже представить себе страшно. Но все равно, — Кейси плотно сжал губы, — мы ничем не смогли бы помочь. В некотором роде это можно назвать карой, кошмарным возмездием: они чересчур далеко зашли.
Часть четвертая
27
— Идите, — огрызнулся Кейси. — Я хочу остаться здесь.
Мы перебрались через рельсы и поднялись на борт космолета. Когда я взглянул с посадочной площадки, Кейси все еще сидел перед пнем на коленях — наверно, молился. Лора ждала нас на борту. Она приготовила свежего чаю, и мы потягивали его в ожидании Кейси.
— И что теперь? — спросил я.
Пеп пожал плечами:
— Quien sabe? [12]
— Наш корреспондент сообщал, что лунная леди повела повстанцев в этот район, — сказала Лора. — Но это было несколько месяцев назад.
Наконец пришел, тяжело шаркая ногами, Кейси. Он остановился на платформе и еще раз оглянулся на свое сгоревшее прошлое. И лишь потом зашел внутрь. Глаза его были сухи, и сам он, казалось, взял себя в руки. Кейси уселся и принял предложенную ему чашечку чая.
— Простите за резкость, — промолвил он. — Сложно сказать, насколько меня это все потрясло. Всю жизнь я помнил историю о Лео, но никогда в нее особенно не верил. Только теперь вот, — он кивком указал на зияющую за окном пустошь, — когда узнал тот ручеек в расщелине и увидел водопадик там, где раньше стояло дерево. — Он усмехнулся и отхлебнул чая. — Это было уже слишком, но теперь я в порядке.
— Готов искать Мону? — спросил Пеп. — С чего начнем?
— Не знаю. Пока никаких зацепок, — пожал плечами Кейси. — Ничего определенного. Поговаривают, будто спасшиеся беглецы прячутся где-то в лесу, который все еще цел, чуть западнее отсюда. Остается только надеяться, что Мона видела корабль. Если она все еще там. И если у нее хватит времени сюда добраться.
— Времени? — Пеп повысил голос. — Ты что-то не договариваешь?
— Да, и мне, поверьте, очень не хочется вам все это рассказывать.
Кейси осушил кружку, поставил ее на стол и, чуть помедлив, продолжил:
— Вы и сами знаете, что станция Тихо построена для наблюдения за приближающимися объектами, которые движутся по вероятной траектории столкновения с Землей. Компьютер запрограммирован так, чтобы выполнять эту функцию, даже когда мы спим.
Пеп резко перебил:
— Он заметил что-то?
— Лет сорок назад, — невесело кивнул Кейси. — Поэтому нас и создали, а так компьютер дал бы колонии еще с тысчонку лет на развитие и уж потом бы послал нас посмотреть.
— Почему нам ничего не сказали?
Кейси пожал плечами:
— Компьютер сам себе голова.
— Так что к нам летит-то?
— По всей видимости, какой-то дрейфующий осколок из Пояса Купера, за Нептуном. — Кейси нахмурился, тщательно подыскивая нужные слова. — Предполагаемый диаметр — около тридцати миль. Достаточно, чтобы опустошить планету подчистую. Сначала точно не было известно, произойдет ли столкновение. Нас разбудили только для того, чтобы мы были наготове в случае чего.
Лицо Кейси сделалось серьезным.
— Теперь известно, что это случится наверняка. — Он взглянул на меня. — Данк, ты ведь знаешь, что голограмма твоего отца — это голос компьютера. Он все рассказал нам с Моной перед вылетом.
— Ты это знал? — Пеп уставился на него. — И ни словом не обмолвился?
— Отец сказал, что компьютер проинформирует вас обо всем, что вам необходимо знать.
— Значит, планета в опасности, — прошептала Лора. — Это уже точно?
— Насколько я слышал, да. Первоначальные данные уточнили. По предварительным оценкам произойдет тотальное разрушение планеты. Никаких шансов на то, что люди выживут. Эту правду принять было тяжело. Я знаю, что вы теперь чувствуете. Станция Тихо — там, на Луне, — обязательно уцелеет, но при этом все усилия прошлых лет пойдут насмарку. Главный компьютер оценит степень разрушений и будет продолжать нас клонировать. Но придется начинать все заново.
— А теперь настанет конец. — На израненном лице Кейси застыло трагическое выражение. Он протянул руку и взял Лору за плечо. — Для нас, для всей Земли, для вас.
Лора слушала в полной тишине, а ее собственное лицо стало мертвенно-бледным. Губы дрожали, Лора попыталась заговорить, но не смогла, только глотнула ртом воздух. Она слабо улыбнулась Кейси. Он обратился ко мне:
— Твой отец посоветовал мне не предупреждать поселенцев. Все равно они ничего не в силах изменить. Мы должны были только собрать частицу истории, которую теперь необходимо сохранить.
— Когда? — Лора пристально посмотрела ему в глаза. — Сколько осталось до столкновения?
Кейси мельком взглянул на часы на моем запястье.
— Сегодня 14 августа, — сказал он. — Катастрофа, по всем прогнозам, случится в полдень 17 августа по Кашмирскому времени. Здесь в эту пору будет почти полночь.
Мы сидели как зачарованные и молчали.
— Три дня, — покачала головой Лора. — Всего три дня. И о столь многом еще надо подумать. — Она пожала плечами. — Бессмысленно думать о чем-либо. Мне надо пройтись.
Мы с Пепом спустились вместе с ней. Мы бродили вдоль железной дороги, под ноги вздымались облачка черной сажи. Мы шли и молчали, как вдруг Лора переливчато рассмеялась.
— Мир прекратит свое существование через три дня! — Она снова разразилась смехом — почти захохотала. — Прекрасный заголовок. Любой, кто попробует напечатать такое там, дома, будет заклеймен Научником и получит жучка за высшую измену.
Пеп взял ее за руку, и дальше они продолжили путь вдвоем.
Кейси оставался на космолете и глядел на темнеющий горизонт, когда мы вернулись. Все вместе мы подготовили последнюю передачу на станцию: Лора продиктовала краткую историю колонии, Пеп рассказал о нашей встрече с Регентом и женщиной-брокером, специализирующейся на продаже управляемых осужденных. Кейси дал сухое описание своих чувств и ощущений, когда им управлял жук. В конце отчета я обобщил ситуацию, в которой мы теперь находились, и, когда взошла Луна, отправил сообщение.
Той ночью мы дежурили по очереди. Ничего необычного не заметили, пока на следующее утро Кейси не увидел размытое облачко дыма на железнодорожном полотне к северу от нас. Оказалось, к нам медленно приближается какой-то железнодорожный состав — неторопливо, будто даже с опаской. Он остановился, не доезжая нескольких миль до космолета. В бинокль мы разглядели с полдюжины вагонов, битком набитых чернокожими клонами в военной форме, а на завершающей платформе размещалась длинноствольная пушка. Орудийный расчет наводил ее в нашу сторону.
— Ну все, мы покойники, — вполголоса сообщил Пеп. — Если вздумают палить, нам крышка.
Стрелять визитеры не стали, зато навстречу нам выехала небольшая рельсовая тележка, на которой развевался бело-синий флаг Регентства. На тележке ехал светлолицый офицер. В движение тележку приводили два черных клона, тягающих рукоятки рычагов.
— Явились разделаться с нами. — Пеп с неожиданно радостной физиономией взглянул на Лору, а потом с озабоченным видом обратился к нам с Кейси: — Летим на Луну, пока не поздно.
— Торопишься, — возразил Кейси. — Мону я здесь не оставлю. Если хотите, летите без нас, а я пошел в уцелевший лесок на западе, проверю, там ли она. — Кейси посмотрел на меня. — Идешь, Данк?
— Пошли.
Я собрался: фляга с водой, пара сухих пайков. Лора заключила каждого из нас в объятия. Пеп пожал руки и пожелал удачи. Офицер на ручной дрезине пару раз пальнул из какого-то ручного оружия, когда мы пересекали пути. Пули просвистели над нашими головами, но мы, не обращая внимания, шагали дальше. Несколько миль ходьбы через поле пней, и мы вошли в стоящие, но уже неживые деревья.
— Видел бы ты, какими они были при жизни. — Кейси с сожалением покачал головой. — Величественные, даже какие-то священные, что ли.
Когда-то они действительно производили впечатление: прямые черные стволы толще фюзеляжа нашего космолета устремлялись в бесконечную высь — у меня шея заболела, так я прогнулся, чтобы разглядеть наверху густое сплетение мертвых ветвей, закрывающих небо точно черным кружевом. Толстый ковер несгоревшей листвы покрывал землю, наполняя воздух тонким приторным запахом разложения.
В тяжелой гнетущей тишине меня наполнило чувство трепета перед этим покинутым храмом, в который мы ступили, — храмом, построенным для поклонения какому-то умершему и позабытому всеми божеству.
Следов пожара здесь не оказалось, и я стал ломать голову, пытаясь понять, отчего же вымер лес.
— Они были разумны, — объяснил Кейси, — чувствовали и все были точно братья родные. Думаю, их даже можно назвать единым разумным существом. Даже покрытие почвы каким-то образом принадлежало к их числу. Можешь считать, что я свихнулся, но мне кажется, что лес умер от горя.
Мы шагали все дальше и наткнулись на череду деревьев, на которых все еще висели листья, хотя пожелтевшие и выцветшие. Пройдя чуть дальше, мы поднялись на возвышенность и вышли из этой мертвенной тишины, очутившись среди негромкого шелеста жизни: почву покрывал мягкий мшистый ковер голубовато-зеленого цвета, а в вышине переливались и светились жизнью яркие цветные кроны. И хотя погода стояла безветренная, до меня донеслось тихое пение в верхушках деревьев, а потом, в отдалении, высокая слабенькая нотка повела мелодию.
— Узнали нас. — Кейси приостановился. — Они помнят Лео.
Мы долго стояли там, слушая песню, которая становилась все громче и громче, пока не наполнила собой весь лес какой-то переливчатой мелодией, каких я еще не слышал. Музыка дарила переживания, мне прежде неведомые. На запрокинутом вверх лице Кейси застыло выражение экстаза — так глубоко тронула его песня леса.
Постепенно все звуки стихли, и в наступившей тишине мне стало больно и грустно от наполнившего меня чувства утраты и пустоты.
Кейси без тени улыбки поглядел на меня:
— Они знают о Моне, — прошептал он. — Они пытаются дотянуться до нее. Если мы подождем, то они попробуют привести ее сюда.
Мы стали ждать. Когда я спросил Кейси, сколько времени, по его мнению, ей потребуется на дорогу, Кейси лишь пожал плечами и сказал, что деревья не знают ни слов, ни цифр и что у них нет человеческого чувства времени. Вечером того же дня они запели снова, и я опять не смог уловить какого-либо смысла, хотя иногда у меня появлялось ощущение невыразимой грусти. Мы осушили флягу и прикончили сухие пайки. Когда начала сгущаться тьма, мы чуть прошли назад, чтобы собрать охапки огромных сухих листьев, годных на постель. Голоса деревьев замерли, и вокруг все стало неподвижно. Казалось, будто лес примолк и ожидает чего-то. Я напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки — будь то голос Моны, грохот пушки с грузовой платформы или рев взмывающего космолета, что улетает без нас. Но я не услышал ничего.
Мы прождали и весь следующий день. Деревья опять пели: иногда в медленном торжественном ритме, который пронзал сердце болью утраты, которую не выразить словами, и напоминали о смерти, оставляя в душе яркие образы заброшенной, выжженной дотла пустоши с мертвыми пнями и пожаров, испепеливших землю. Хотя к концу песни лес озадачил меня громоподобным хором, который звучал как отголосок какого-то мрачного триумфа.
— Они знают об астероиде, — пояснил Кейси. — Вероятно, почувствовали сами, а может, Мона рассказала. Они оплакивают себя и свою неудавшуюся попытку обосноваться на планете. Но жаль им не нас и не будущее Земли. Они чувствовали присутствие олицетворяемого черными наездниками зла. И теперь воспринимают приближающееся глобальное разрушение как своего рода акт возмездия. Они счастливы, что правосудие состоится. Сами же они будут жить в другом, еще более великом существе, которое заселило их сюда. И хотя утрата жизни — это тяжелая потеря, они принимают смерть как другую сторону бытия. Они надеются, что будущее Земли станет лучше ее прошлого.
Вторая ночь тянулась бесконечно. Не слышалось ни дуновения ветерка, ни голосов деревьев — ничего, и все же мне казалось, будто я чувствую какое-то незримое присутствие в блеклом свете Луны, который едва-едва просачивался сквозь тесное сплетение ветвей. Ощущение это было столь призрачно, что ускользало, лишь только я делал попытку объять его разумом.
Тщетно пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, я задремал и по пробуждении пришел к печальному выводу, что надо было повредиться рассудком, чтобы доверить свою судьбу воображаемому разуму засыхающего леса.
— Сегодня — наш последний день, — напомнил я Кейси, когда тот проснулся. — Если Пеп и Лора все еще на космолете, они не станут на свою погибель дожидаться нас. Не пора ли вернуться?
Кейси поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие суставы.
— Мона уже идет, — все стоял он на своем. — У нас еще есть время до полуночи.
Сей факт меня мало утешил, но все же я остался ждать вместе с Кейси и почувствовал некоторое облегчение, когда деревья успокаивающе залепетали и сверху плюхнулось что-то тяжелое. Кейси отошел куда-то в сторону и вернулся, держа в руках два крупных, наполненных соком плода. Они были знакомы мне из нашей прошлой жизни на материке. Фрукты с резким сладковатым вкусом утолили мою жажду и голод, и все же часы ожидания казались целой вечностью. Среди вершин деревьев стал угасать дневной свет, когда до нас издалека донесся какой-то крик.
Кейси ответил, и в сгущающихся сумерках показалась небольшая группа израненных, обросших мужчин. Они были вооружены грубо изготовленными мечами, тяжелыми копьями, кое-каким ворованным армейским вооружением. У одного рука висела на пропитанной кровью перевязи, другой ковылял, опираясь рукой на палку. Двое или трое оказались черными клонами с грязными повязками на головах, под которыми скрывались раны на лбах, где когда-то сидели жуки. Недоверчиво они остановились под деревом на некотором расстоянии от нас.
— Кейси. — Хриплый встревоженный голос какой-то женщины. — Это ты?
— Мона! — закричал Кейси. — Хвала небесам! Или деревьям.
Ее сопровождающие некоторое время внимательно изучали нас и потом затерялись, будто растворились, в лесу.
Припадая на одну ногу, Мона приблизилась к нам. Сквозь разодранные останки ее одежды проглядывало исхудавшее тело, темное от сажи и запекшейся крови, а замаранные, выстриженные клоками волосы производили не лучшее впечатление. И все же, когда в сумраке ослепительно сверкнула белозубая улыбка, тут же вспомнилась наша прежняя Мона, такая, какой знали мы ее на Луне.
Поспешно обняв меня, Мона подошла к Кейси, который тут же заключил ее в свои объятия. На разговоры совсем не оставалось времени, и мы, поддерживая Мону с двух сторон, повели ее через умирающий лес, потом миновали сушняк и вышли на открытую, залитую лунным светом равнину. Космолет все еще стоял на месте, напоминая серебряный столб, водруженный посреди голой, усеянной пнями пустоши. Едва я добрался до трапа космолета, как до меня донесся слабый далекий шепот деревьев, и мне показалось, будто я уловил теплую дружескую нотку и пожелания счастливой дороги.
Лора отворила дверь и впустила нас. С радостной улыбкой и облегчением на лице Пеп пожал наши руки, задраил шлюзы и плюхнулся в кресло пилота. Взревели двигатели, корабль дрогнул. Мы стартовали на Луну. Когда мы были уже в целости и сохранности и спокойно парили в невесомости, я поинтересовался у Лоры, что же сталось с войсками Регентства.
— Офицер приехал с намерением конфисковать наш космолет, — начала она, — и сказал, что позволит нам убраться восвояси, если мы добровольно отдадим ему космолет в полной исправности. Он не поверил, когда я попыталась объяснить, почему корабль ему не потребуется. Пеп пригласил командира на борт и позволил связаться со станцией. Ответ убедил его. Он вернулся на поезд и удалился вместе со своим войском.
Пеп взглянул на часы и отвел глаза от приборов.
— Ну вот, уже в пути, — кивнул он Лоре со сдержанной печальной улыбкой. — Времени хватит на то, чтобы не попасть в хвост объекта и в то же время понаблюдать само столкновение с дальней орбиты. — Он подбадривающе посмотрел на меня. — Черная глава твоей эпопеи, Данк, но мы ведь все равно будем жить снова и попробуем начать все сначала.
Кейси и Мона, тесно прижавшись друг к другу, сидели на заднем сиденье, держась за руки. Кейси что-то шепнул ей на ушко и наклонился к окну, глядя на постепенно уменьшающуюся в размерах Землю. Ночь поглотила опустевший позади лес. А вот белые рифы облаков над Тихим океаном ярко полыхали на солнце. Кейси долго глядел на раскинувшийся за окном пейзаж и со вздохом обратился к Моне:
— Наши поселенцы… Когда-то мы возлагали на них столько надежд. — Он горестно покачал головой. — Через какие-то часы все для них закончится… Эх, знали бы только, что их ждет. Ужасная смерть, даже представить себе страшно. Но все равно, — Кейси плотно сжал губы, — мы ничем не смогли бы помочь. В некотором роде это можно назвать карой, кошмарным возмездием: они чересчур далеко зашли.
Часть четвертая
ПЕРЕВОПЛОЩЕННАЯ ПЛАНЕТА
27
Мы любили дядюшку Пена. Все мы называли его так, хотя имя, которое он назвал, звучало наподобие Сандор Пен и произносилось с акцентом, который мы так никогда и не научились повторять. Роботы и наши трехмерные родители не давали скучать, преподавая нам, занимая нас разными мелкими обязанностями и тренировками в огромной центрифуге. И все-таки жизнь в наших узких комнатушках была скучной и неинтересной. А вот когда к нам заглядывал дядя Пен, начиналось настоящее веселье.
Он всегда появлялся без предупреждения. Мы высматривали его, глядя в небо из высокой обсерватории на краю кратера Тихо, ниже которой простиралось поле, выровненное копательными механизмами. На краю площадки стояли они — огромные черные чудовища из космоса, отбрасывающие длинные черные тени на серое безбрежье скал, лунной пыли и кратеров.
Дядюшка появился на наш седьмой день рождения. Это стало для нас приятной неожиданностью: Таня увидела, как он приземлился, и позвала нас всех в обсерваторию. Его корабль походил на яркую слезинку, сияющую на фоне черной тени гигантского металлического насекомого. Человек в лоснящемся серебристом космическом скафандре, плотно облегающем кожу, спрыгнул с корабля. Мы стояли у воздушного шлюза и смотрели, как он стягивает свое облачение. Этот невысокий поджарый мужчина, несмотря на всю свою кажущуюся девичью грацию, оставался чрезвычайно силен.
Даже тело его представляло собой занятное зрелище, хотя Диана каждый раз убегала и пряталась, потому что он был так не похож на нас.
Без одежды его кожа приобретала светло-золотистый оттенок вроде загара, который темнел в солнечной обсерватории и сходил, когда Пен опускался на нижние этажи. Лицо его имело форму сплющенного с боков сердечка, а карие глаза были невероятно огромными.
Дядюшке не требовалось одежды, как он сам частенько напоминал, потому что его половые органы располагались внутри тела.
Он звал Диану, когда скучал по ней, а она возвращалась с дарами, привезенными им с Земли: сладкими плодами, каких мы никогда раньше не видывали, необычными игрушками, еще более непривычными играми, в которые дядюшка учил нас играть. Тане с Дианой предназначались куклы, которые пели странные чужие песни с непонятными словами и громко играли на крошечных музыкальных инструментах, каких мы не слышали доселе.
Больше всего нам нравилось ходить с ним в обсерваторию. Пеп и Кейси заваливали дядюшку вопросами о том, на что похожа жизнь на новой Земле. Есть ли там города, дикие животные, чужие инопланетные существа. Живут ли тамошние люди в домах или как мы — в подземных тоннелях? Кем он работает и есть ли у него жена? И дети, похожи ли они на нас?
Он не слишком-то распространялся. Сказал только, что Земля уже не такая, какой знали ее наши родители. Теперь планета настолько изменилась, что он ума не приложит, с чего начать. Дядюшка разрешает нам по очереди смотреть на Землю в большой телескоп обсерватории. Он пообещал, что когда-нибудь потом, если удастся подобрать для нас космические скафандры, он прокатит нас вокруг Луны и даже сделает петлю к Земле, чтобы мы взглянули на нее поближе. Однако теперь он занят изучением прежней Земли, такой, какой она была до последних столкновений.
Дядя Пен прокручивал для нас голографические записи Земли и показывал древние бумажные книги, где планета изображалась все еще с белыми ледниковыми шапками на полюсах и голыми бурыми пустынями на континентах. На новой Земле не было ни пустынь, ни льдов. Земля зеленела под яркими спиралями облаков, куда бы ни упали солнечные лучи — везде, от полюса до полюса. Планета была так прекрасна, что Пеп и Кейси начали упрашивать дядюшку взять нас всех с собой, чтобы мы могли взглянуть на все своими глазами.
— Жаль, ребята. — Дядя Пен отрицательно покачал головой, поросшей коротким золотисто-коричневым мехом. — Правда жаль, но вам лучше забыть об этом и даже не вспоминать.
Мы рассматривали планету из купола обсерватории. Загадочная Земля стояла высоко в черном северном небе, там же, где и всегда. Ниже, на западе, полыхало горячее медлительное Солнце, ярко освещавшее недавно появившиеся горы породы, сложенной кучами вокруг площадки, и наполняя кратер чернильной тьмой.
Диана наконец научилась доверять дяде Пену. Она сидела у него на коленях и глядела в его лицо, завороженно и восхищенно. Таня стояла позади и тихонько забавлялась: прислоняла руку к спине дядюшки, чтобы золотистый загар побелел, а потом, убрав ее, наблюдала, как лучи солнца стирают отпечаток.
Кейси с обиженным видом спросил, почему нам нельзя и помыслить о полете на Землю.
— Вы не такие, как я. — Дядюшка в этом не врал: у Кейси было широкое черное лицо, узкие глаза китайца и черные прямые волосы. — Кроме того, ваше место здесь.
— Я вообще ни на кого не похож, — отмахнулся Кейси, — и никому не принадлежу.
— Нет, вы действительно принадлежите станции, — терпеливо втолковывал дядя Пен. — Вас создали, чтобы вы выполняли свою работу здесь: следили за небом — нет ли какой угрозы планете, и в случае чего восстановили бы жизнь на Земле.
— Но мы уже справились с этим. — Кейси взглянул на меня. — Скажи ему, Данк.
Моего трехмерного отца зовут Дункан Яр. Главный компьютер, который здесь всем заправляет, рассказал нам, что нас клонировали уже много раз из клеток, оставленных нашими родителями в криостате.
— Так и есть, сэр. — Я слегка побаивался дядюшку Пена, но неимоверно гордился тем, что мы сделали. — Мой отец говорит, что жизнь на Земле погибала снова и снова из-за столкновений с крупными объектами. И еще — что мы каждый раз возвращали планете жизнь. — Во рту у меня пересохло, я с усилием глотнул воздуха и продолжил: — Если Земля жива, то благодаря нам.
— Справедливо. Очень справедливо, — закивал дядюшка, странно и сдержанно улыбаясь. — Но вы, вероятно, не знаете, что и ваша маленькая Луна пережила свою собственную катастрофу — столкнулась с массивным объектом. И если вы теперь живы, то обязаны этим нам.
Мы разом уставились на него.
— А-а, землеройные машины, — понимающе кивнул Кейси. — Я следил за ними, задавался вопросом, что они здесь делают. Когда произошло это столкновение?
— Quien sabe? — пожал плечами Пен, словно отвечая Пепу тем же самым жестом и голосом, какой Пеп знал по голограммам своего отца. — Давно это случилось. Может, сто тысяч лет назад. Может, миллион. Я не смог определить.
— Удар пришелся по станции?
— Едва не задело. — Дядюшка Пен кивнул в сторону огромной зияющей воронки в стене кратера чуть западнее станции. — Купол сплющило, и изверженные породы погребли все под своими обломками. Станцию потеряли и почти позабыли о ее существовании. Остался только какой-то миф, пока я случайно не наткнулся на нее.
— А те землекопы? — Кейси обернулся в сторону летательного аппарата дяди Пена, который пристроился в тени гигантских механизмов и собранных ими куч грунта. — Как вы узнали, где надо копать?
— Ваша электростанция все еще работала, — ответил дядя Пен. — Она питала главный компьютер. А мне удалось засечь ее металлическую защитную оболочку, а потом и излучение.
— Мы вам безмерно признательны. — Пеп подошел к Сандору и без тени улыбки пожал ему руку. — Я рад, что мне выпал шанс жить.
— Я тоже, — добавил Кейси, — вот только бы добраться до Земли.
Увидев, что дядя Пен тут же закачал головой, Кейси торопливо продолжил:
— Расскажите все, что знаете, о том последнем столкновении и о том, как мы в прошлый раз спускались заселять Землю.
— Я не знаю, что вы сделали.
— Мы видели, какой стала планета, — объяснил Кейси. — Земля вся покрыта зеленью — ни пустынь, ни льда.
— Определенно, Земля претерпела некоторую трансформацию. — Дядя Пен закивал и перестал улыбаться. Таня, которая тем временем бросила играть с солнцем на его спине, по-турецки уселась у его ног. — Столетиями раньше. При этом наши историки твердо убеждены, что значительную часть изменений внесли мы сами.
— Вы? — Кейси был явно разочарован и даже поверил не до конца. — Но как?
— Они утверждают, что мы сдвинули океанические отлоги и расширили тем самым проливы. Таким образом, изменилась циркуляция океанических потоков. Повернув реки, мы наполнили водой новые озера, наводнили пустыни, что привело к изменению движения атмосферных масс. Мы изобрели новые формы жизни, вписывающиеся в видоизмененные климатические условия.
Он всегда появлялся без предупреждения. Мы высматривали его, глядя в небо из высокой обсерватории на краю кратера Тихо, ниже которой простиралось поле, выровненное копательными механизмами. На краю площадки стояли они — огромные черные чудовища из космоса, отбрасывающие длинные черные тени на серое безбрежье скал, лунной пыли и кратеров.
Дядюшка появился на наш седьмой день рождения. Это стало для нас приятной неожиданностью: Таня увидела, как он приземлился, и позвала нас всех в обсерваторию. Его корабль походил на яркую слезинку, сияющую на фоне черной тени гигантского металлического насекомого. Человек в лоснящемся серебристом космическом скафандре, плотно облегающем кожу, спрыгнул с корабля. Мы стояли у воздушного шлюза и смотрели, как он стягивает свое облачение. Этот невысокий поджарый мужчина, несмотря на всю свою кажущуюся девичью грацию, оставался чрезвычайно силен.
Даже тело его представляло собой занятное зрелище, хотя Диана каждый раз убегала и пряталась, потому что он был так не похож на нас.
Без одежды его кожа приобретала светло-золотистый оттенок вроде загара, который темнел в солнечной обсерватории и сходил, когда Пен опускался на нижние этажи. Лицо его имело форму сплющенного с боков сердечка, а карие глаза были невероятно огромными.
Дядюшке не требовалось одежды, как он сам частенько напоминал, потому что его половые органы располагались внутри тела.
Он звал Диану, когда скучал по ней, а она возвращалась с дарами, привезенными им с Земли: сладкими плодами, каких мы никогда раньше не видывали, необычными игрушками, еще более непривычными играми, в которые дядюшка учил нас играть. Тане с Дианой предназначались куклы, которые пели странные чужие песни с непонятными словами и громко играли на крошечных музыкальных инструментах, каких мы не слышали доселе.
Больше всего нам нравилось ходить с ним в обсерваторию. Пеп и Кейси заваливали дядюшку вопросами о том, на что похожа жизнь на новой Земле. Есть ли там города, дикие животные, чужие инопланетные существа. Живут ли тамошние люди в домах или как мы — в подземных тоннелях? Кем он работает и есть ли у него жена? И дети, похожи ли они на нас?
Он не слишком-то распространялся. Сказал только, что Земля уже не такая, какой знали ее наши родители. Теперь планета настолько изменилась, что он ума не приложит, с чего начать. Дядюшка разрешает нам по очереди смотреть на Землю в большой телескоп обсерватории. Он пообещал, что когда-нибудь потом, если удастся подобрать для нас космические скафандры, он прокатит нас вокруг Луны и даже сделает петлю к Земле, чтобы мы взглянули на нее поближе. Однако теперь он занят изучением прежней Земли, такой, какой она была до последних столкновений.
Дядя Пен прокручивал для нас голографические записи Земли и показывал древние бумажные книги, где планета изображалась все еще с белыми ледниковыми шапками на полюсах и голыми бурыми пустынями на континентах. На новой Земле не было ни пустынь, ни льдов. Земля зеленела под яркими спиралями облаков, куда бы ни упали солнечные лучи — везде, от полюса до полюса. Планета была так прекрасна, что Пеп и Кейси начали упрашивать дядюшку взять нас всех с собой, чтобы мы могли взглянуть на все своими глазами.
— Жаль, ребята. — Дядя Пен отрицательно покачал головой, поросшей коротким золотисто-коричневым мехом. — Правда жаль, но вам лучше забыть об этом и даже не вспоминать.
Мы рассматривали планету из купола обсерватории. Загадочная Земля стояла высоко в черном северном небе, там же, где и всегда. Ниже, на западе, полыхало горячее медлительное Солнце, ярко освещавшее недавно появившиеся горы породы, сложенной кучами вокруг площадки, и наполняя кратер чернильной тьмой.
Диана наконец научилась доверять дяде Пену. Она сидела у него на коленях и глядела в его лицо, завороженно и восхищенно. Таня стояла позади и тихонько забавлялась: прислоняла руку к спине дядюшки, чтобы золотистый загар побелел, а потом, убрав ее, наблюдала, как лучи солнца стирают отпечаток.
Кейси с обиженным видом спросил, почему нам нельзя и помыслить о полете на Землю.
— Вы не такие, как я. — Дядюшка в этом не врал: у Кейси было широкое черное лицо, узкие глаза китайца и черные прямые волосы. — Кроме того, ваше место здесь.
— Я вообще ни на кого не похож, — отмахнулся Кейси, — и никому не принадлежу.
— Нет, вы действительно принадлежите станции, — терпеливо втолковывал дядя Пен. — Вас создали, чтобы вы выполняли свою работу здесь: следили за небом — нет ли какой угрозы планете, и в случае чего восстановили бы жизнь на Земле.
— Но мы уже справились с этим. — Кейси взглянул на меня. — Скажи ему, Данк.
Моего трехмерного отца зовут Дункан Яр. Главный компьютер, который здесь всем заправляет, рассказал нам, что нас клонировали уже много раз из клеток, оставленных нашими родителями в криостате.
— Так и есть, сэр. — Я слегка побаивался дядюшку Пена, но неимоверно гордился тем, что мы сделали. — Мой отец говорит, что жизнь на Земле погибала снова и снова из-за столкновений с крупными объектами. И еще — что мы каждый раз возвращали планете жизнь. — Во рту у меня пересохло, я с усилием глотнул воздуха и продолжил: — Если Земля жива, то благодаря нам.
— Справедливо. Очень справедливо, — закивал дядюшка, странно и сдержанно улыбаясь. — Но вы, вероятно, не знаете, что и ваша маленькая Луна пережила свою собственную катастрофу — столкнулась с массивным объектом. И если вы теперь живы, то обязаны этим нам.
Мы разом уставились на него.
— А-а, землеройные машины, — понимающе кивнул Кейси. — Я следил за ними, задавался вопросом, что они здесь делают. Когда произошло это столкновение?
— Quien sabe? — пожал плечами Пен, словно отвечая Пепу тем же самым жестом и голосом, какой Пеп знал по голограммам своего отца. — Давно это случилось. Может, сто тысяч лет назад. Может, миллион. Я не смог определить.
— Удар пришелся по станции?
— Едва не задело. — Дядюшка Пен кивнул в сторону огромной зияющей воронки в стене кратера чуть западнее станции. — Купол сплющило, и изверженные породы погребли все под своими обломками. Станцию потеряли и почти позабыли о ее существовании. Остался только какой-то миф, пока я случайно не наткнулся на нее.
— А те землекопы? — Кейси обернулся в сторону летательного аппарата дяди Пена, который пристроился в тени гигантских механизмов и собранных ими куч грунта. — Как вы узнали, где надо копать?
— Ваша электростанция все еще работала, — ответил дядя Пен. — Она питала главный компьютер. А мне удалось засечь ее металлическую защитную оболочку, а потом и излучение.
— Мы вам безмерно признательны. — Пеп подошел к Сандору и без тени улыбки пожал ему руку. — Я рад, что мне выпал шанс жить.
— Я тоже, — добавил Кейси, — вот только бы добраться до Земли.
Увидев, что дядя Пен тут же закачал головой, Кейси торопливо продолжил:
— Расскажите все, что знаете, о том последнем столкновении и о том, как мы в прошлый раз спускались заселять Землю.
— Я не знаю, что вы сделали.
— Мы видели, какой стала планета, — объяснил Кейси. — Земля вся покрыта зеленью — ни пустынь, ни льда.
— Определенно, Земля претерпела некоторую трансформацию. — Дядя Пен закивал и перестал улыбаться. Таня, которая тем временем бросила играть с солнцем на его спине, по-турецки уселась у его ног. — Столетиями раньше. При этом наши историки твердо убеждены, что значительную часть изменений внесли мы сами.
— Вы? — Кейси был явно разочарован и даже поверил не до конца. — Но как?
— Они утверждают, что мы сдвинули океанические отлоги и расширили тем самым проливы. Таким образом, изменилась циркуляция океанических потоков. Повернув реки, мы наполнили водой новые озера, наводнили пустыни, что привело к изменению движения атмосферных масс. Мы изобрели новые формы жизни, вписывающиеся в видоизмененные климатические условия.