Страница:
Единственным свидетельством войны в Лисабоне, за исключением, конечно, необычной переполненности отелей и кафе, являлась серьезная нехватка продовольствия в Португалии. Страна была нейтральной и официально не подвергалась блокаде ни с одной из воюющих сторон, но голодала, поскольку немцы предательски топили торговые корабли.
Отдохнув после своего путешествия, они спустились вниз и постарались, по возможности, как можно лучше пообедать, а затем решили насладиться жизнью и увидеть огромный город во всей его красоте.
Они немного поблуждали по переполненным улицам, а потом де Ришло, который не плохо знал Лисабон, затащил их в ночной клуб «Метрополь», который поразил его друзей своими огромными, дворцовыми размерами.
Огромный холл при входе, украшенный изразцами, напоминал собою мавританскую коллонаду. Под каждой аркой располагался небольшой магазинчик, где торговали цветами, шоколадом, духами, дамскими сумочками, веерами, украшениями, ну и тому подобным. Все эти товары любезно предлагали продавцымужчины, а наверху располагались по одну сторону – игральные комнаты, а по другую – ресторан с огромным танцевальным залом, где они позднее выступало необыкновенно искусное кабаре.
Рекс был просто в ярости, когда изза больной ноги не мог танцевать. Герцог, несмотря на то что его рана довольно быстро заживала, вообще никогда не танцевал Но Ричард, МариЛу, Филиппа и Саймон от души наслаждались вечером и, скользя по полу среди других танцующих пар, на время забыли о войне.
После кабаре, оставив их в зале, герцог с Рексом отправились в игральные комнаты. Шутя и посмеиваясь над своими соседями, Рекс продул значительную сумму в рулетку; герцог же, играя в баккара с непроницаемым видом профессионала, за какието считанные часы выиграл более пятидесяти фунтов.
Они имели намерение вернуться в отель сразу же после полуночи, так как уже в половине пятого утра они должны были отправляться в дорогу, но вечер был настолько хорошо, и они получили такое наслаждение, что пробыли в «Метрополе» до трех часов, решив, что они только заглянут в отель, чтобы принять горячую ванну и позавтракать, а затем сразу же отправятся на самолет.
Наступило утро. Уставшие, но счастливые они поднялись на борт гигантского американского самолетаамфибии, стоявшего в аэропорту в КубуРуйву. Едва красноватые лучи солнца окрасили восточную половину неба над очертаниями ТорресВедрас, где когдато Веллингтон разбил в заливе флот Наполеона, американский лайнер отправился в свой длительный полет над Атлантикой.
Погода была хорошей. Заняв чуть ли не лежачее положение на зубоврачебных креслах, которыми был забит самолет, усыпляемые постоянным гудением моторов, они вскоре заснули. Хотя они были в воздухе всего лишь три часа, погода изменилась к худшему. Они проснулись от того, что самолет стало швырять в стороны, и МариЛу и Саймон почувствовали тошноту.
Казалось, непогоде не будет конца. Но вот наконец показалось, самолет сделал разворот, и они обрадовались, когда он приземлился в Орте, столице Азорских островов.
Капитан сказал, что погода слишком плоха, чтобы пытаться сделать за день второй перелет, поэтому они отправились на берег, отыскали отель и, поскольку практически, не спали после отлета из Британии, завалились прямо днем в кровать.
Встретившись позднее за обедом, они увидели, что нехватка продовольствия, вызванная гитлеровской блокадой, сказалась даже далеко за пределами раздираемой войной Европы. После довольно скромной еды они в прошли в комнату отдыха, где выпили кофе с ликером, а Филиппа, узнавшая, что они направляются на Гаити, поинтересовалась, известно ли им чтонибудь о Черной Республике.
– Только в общих чертах, – ответил герцог. – Это один из первых островов, открытых Колумбом. Колонизировали его испанцы, которых впоследствии изгнали французы. Почти двести лет этот остров процветал. Затем его население, вдохновляемое примером французской революции, восстало и, перебив всех богатых колонизаторов, добилось у Национального собрания во Франции признания своей независимости. Французские аристократы, избежавшие смерти, призвали на помощь Англию, но раб по имени ГуссенЛувертюр поднял новое восстание и большинство белых было перебито. Наполеон предпринял отчаянную попытку вернуть остров под французское правление. Лувертюр был арестован и вывезен во Францию. Однако, похоже, император был слишком занят событиями в Европе, чтобы беспокоиться о своих владениях в ВестИндии. Революция, тем не менее, нарушила порядок на острове. Как бы то ни было, в 1804 году рабы вновь восстали, и европейцы были окончательно изгнаны.
Так началась история Негритянской Республики.
– Я даже не представлял, что на острове рабы получили свободу так давно, – заметил Ричард. – Интересно посмотреть, чего добились цветные за сто пятьдесят лет своего правления.
– Если ты надеешься увидеть расцвет острова, боюсь, ты будешь сильно разочарован, – с усмешкой сказал Рекс. – Как справедливо заметил герцог, при французах это был один из богатейших островов ВестИндии хотя и сейчас на нем немало естественных источников для процветания, но негры довели его до полного разорения и разрухи.
– Ты что, уже бывал на нем? – поинтересовалась МариЛу.
– Нет, но мой друг, который служил в морской пехоте, провел на нем несколько лет и много чего мне порассказал. Когда дело доходит до взятки, то все наши политики по сравнению с их президентами просто сопляки. Ни один из этих президентов не смог продержаться на своем месте положенные четыре года. Добившись избрания с помощью какойнибудь банды, он сразу же начинал хапать и за шесть месяцев успевал награбить столько, что оставалось либо бежать на Ямайку либо пасть под ударом ножа своего преемника. Вот почему Штаты через какоето время захватили остров и разместили там свою морскую пехоту.
– И как это мы вам позволили? – с улыбкой сказал Ричард. – Я полагал, что это исключительное право Британии. Боюсь, старушка в конце концов потеряла свою хватку.
– Так уж получилось, что вы тогда воевали, – рассмеялся Рекс. – Мы высадились на Гаити в 1915 году. В любом случае вашим загребущим британцам все равно бы не позволили орудовать там. Возможно, ты слышал о доктрине Монро? Между прочим, вы были даже рады, что мы вмешались. Долгие годы германцы давали в долг этим черномазым мошенникам в надежде уцепиться за этот остров, но Соединенные Штаты поломали все их замыслы, предпочитая британские интересы. В течение девятнадцати лет мы сохраняли мир между своими бедными черными собратьями, затем вернули им самостоятельность и спокойно покинули остров.
– Выходит, вы совсем недавно ушли оттуда?
– Да, во время первой администрации Рузвельта. Это было частью нашей добрососедской политики. Черные хотели вернуть себе остров, обещая быть паиньками, ну мы и ушли. Но с того времени у всех, в особенности у политиков, голова болит. Неграм постоянно не хватает долларов, которые когдато наши мальчики тратили в их городах. Эти цветные бездельники совершенно не признают никакого порядка. Весь остров сейчас напоминает огромную тропическую трущобу. Если бы не климат и масса фруктов – стоит только руку протянуть – они давно бы уже все подохли с голоду.
МариЛу состроила гримасу.
– Да, картина не из приятных. А ято думала, что это вроде Кубы. Город, конечно, не такой, как Гавана, но с приличными отелями, управляемыми полукровками. А на самом деле, похоже, нас ожидает ужасный клоповник.
Рекс кивнул.
– Пожалуй, ты права. Сами негритосы живут в хижинах, напоминающих шалаши, сделанные из банановых листьев, а в городах большинство домов просто разваливается. Сравнивать это с Гаваной все равно, что поставить провинциальный городишко на Среднем Западе на один уровень с НьюЙорком.
– Гавана – действительно другое, – вставил герцог. Это огромный город, где можно жить с таким же комфортом, как в мирное время на юге Франции. Но я никогда не думал, что Гаити настолько отсталый остров если судить по словам Рекса. Правда, там все стоит необычайно дешево, так что в случае необходимости мы можем снять дом и за небольшую плату туземки вылижут его со всех сторон.
Филиппа чтото написала на своей дощечке и показала Саймону. Он вслух прочитал: «А умеете ли вы говорить на креольском?»
Все с надеждой посмотрели на герцога, который был лингвистом необычайных способностей, но он отрицательно покачал головой.
– Нет, боюсь, креольский выше моего понимания.
Это испорченный французский, но, думаю, на острове найдется немало людей, говорящих на нормальном французском или английском.
Филиппа написала другую фразу: «Очень немногие. Когда американцы покинули остров, местный президент не умел ни читать ни писать».
– Боже мой, – пробормотал де Ришло, – какой кошмар! Но я не сомневаюсь, что нам в качестве переводчика удастся нанять мулата, говорящего пофранцузски. В тот вечер они рано отправились спать. В случае улучшения погоды «Клиппер» должен был отправиться в полет очень рано.
Когда они поднимались в свои спальни, МариЛу спросила герцога, стоит ли принять меры предосторожности против астральных нападений во время сна, но он отрицательно покачал головой.
– Нет. Как я уже говорил вам в Лондоне, поскольку мы покинули КардиналзФолли средь бела дня, один шанс из миллиона, что противник напал на на след. Сомнений нет, он, вне всякого сомнения, интересуется, куда это мы делись, и даже мог проследить наш путь вплоть до моей квартиры, но поскольку ничто не указывает на существо наших намерений, он может скитаться по свету хоть тысячу ночей, все равно ближе к нам не станет. Мы, конечно, должны носить наши священные амулеты, но я уверен, что причин для беспокойства нет.
Их подняли в половине пятого. Вскоре после рассвета они снова были в пути. Несколько часов спустя, совершив посадку на Бермудах, они были рады немного размять ноги, пока проверяли их паспорта и осуществлялись обычные формальности. В тот же вечер без каких бы то ни было инцидентов они прибыли в НьюЙорк. Рекс еще из Лисабона позвонил своему отцу и сообщил об их прибытии. Они еще были на летном поле ярдах в двухстах от выхода, когда заметили огромную седовласую фигуру старого Чэннока Ван Райна, возвышавшуюся над небольшой группой встречающих. Герцог был его давнишним другом. Они с Чэнноком обнялись, как братья, бывшие в разлуке и наконецто обретшие друг друга.
Рекс представил остальных своему отцу. Затем банкир отвез их в свой огромный особняк на РиверсайдДрайв.
Когда Рекс сообщил отцу, что они в НьюЙорке только проездом, поскольку их миссия связана с военными действиями и поэтому на следующий день они обязаны быть уже в Майами, старик помрачнел. Он сообщил, что на следующий день назначил большой прием в честь награждения своего сына британским орденом, но де Ришло сказал, что, как это не печально, их визит будет кратковременным, поскольку крайне важно, чтобы они не задерживаясь ни на минуту как можно быстрее добрались до ВестИндии.
Мгновенно оценив сложившуюся ситуацию – умение, которым так знамениты американцы, старик сразу же сказал:
– Ну ладно. Тогда придется провести прием сегодня. И немедленно по прибытии домой он дал указания своим двум секретарям и дворецкому засесть за телефоны и сообщить по возможности всем его друзьям, что сразу же после обеда состоится неофициальный коктейль.
Рекс пытался остановить его, умолял не делать этого, потому что будет чувствовать себя полнейшим дураком, если его будут выставлять как знаменитость, чего бы ему меньше всего хотелось. Однако огромный старик, бывший даже выше ростом, чем его сынгигант, повернулся и произнес голосом, от которого содрогались даже государственные секретари:
– Послушай, сынок, не говори глупостей. Я знаю, что ни один порядочный человек не будет выставлять своих заслуг, но здесь совершенно иное. Это не показуха, а прием в интересах Британии, с целью оказать ей помощь. К половине одиннадцатого соберутся с полсотни удивительно влиятельных людей. Большинство из них настроено пробритански, но некоторые продолжают колебаться. Если ты расскажешь им о том, что происходит на другом берегу океана, это будет иметь гораздо большее значение, чем даже с полдюжины сбитых «мессершмитов». Расскажешь о том, как стойко держатся англичане, о том, какие дьявольские средства в войне используют фашисты. Когда ты был в воздухе час назад и пролетал над островов Эллис, ты наверняка заметил к югу от Манхаттана как прямо из воды поднимается во весь свой рост статуя Свободы. Так вот, забудь о том, что ты видел. Нет ее больше там. Сегодня статуя Свободы стоит в Дуврском проливе, и от тебя только зависит убедить наших друзей в том, что за свободу следует сражаться. Рекс пожал руку старика.
– Хорошо, отец. Я все понял и сделаю так, как ты сказал.
Изза своей немоты Филиппа, естественно, избегала всяких вечеринок, поэтому после обеда она извинилась и попросила разрешения удалиться, но Саймон стал умолять ее изменить свое решение.
– Послушай, – с чувством говорил он, – ты удивительно храбрая и благоразумная девушка. Если ты не можешь говорить, это совершенно еще не значит, что ты должна избегать человеческого общества. Буквально вчера, в Лисабоне, ты была с нами в «Метрополе». Ты же получила удовольствие, разве не так? И какая при этом разница, если будут присутствовать еще несколько человек. Только не пытайся меня убедить, что собираешься всю свою жизнь избегать человеческого общества. Все равно придется встречаться с людьми, так почему не начать сейчас?
Она написала на дощечке:
«Твои друзья меня знают, поэтому в их обществе я чувствую себя нормально, но я терпеть не могу, когда, уставившись на меня, все вдруг начинают жалеть. Это просто невыносимо».
Нне… – Саймон со всей силы замотал своей головой. Все будет нормально. Это необходимо во имя Британии. Ты же говорила, что тебе противно бежать из Англии во время войны. Так докажи это делом. Старик попросил Рекса и нас рассказать тем, кто придет на прием, что происходит в Британии, как фашисты издеваются над бедным Лондоном. Ты можешь сделать больше одним своим молчанием. Конечно, нехорошо пользоваться твоим несчастьем, но ты только представь себе, какой это может оказать эффект на американцев. Все вокруг будут говорить: «Вон смотрите. Видите там прекрасную девушку? Она из Англии. Работала медсестрой в госпитале, который разбомбили фашисты. Когда после налета ее откопали из руин, оказалось, что она потеряла речь. Вот что эти свиньи делают с женщинами! Они то же самое сделают с НьюЙорком, если у них представится такая возможность». Ты понимаешь, что я имею в виду?
Филиппа немного побледнела, затем улыбнулась и написала на своей доске:
«Благодарю за „прекрасная“. Очень не хотелось бы, но я приму участие в этом спектакле, только если ты пообещаешь все время быть рядом со мной».
– Превосходно. – Саймон взял ее руку и нежно поцеловал. – Конечно, я буду с тобой, даже на секунду не покину тебя.
Прием прошел с огромным успехом. Подбадриваемый герцогом, Рекс вскоре преодолел смущение и рассказал о своих подвигах. А тот факт, что он был еще и американцем, заставило каждого гостя почувствовать благодарность к нему как к представителю их народа за то, что он принял участие в героической обороне Британии и был награжден за мужество самим английским королем. Но присутствие Филиппы, как и предвидел Саймон, оказало еще больший эффект. Он договорился с МариЛу, Ричардом и герцогом, что все они будут рассказывать окружающим историю Филиппы, но так, чтобы она ничего не слышала. Можете представить, как гневались гости Чэннока Ван Райна и какие кары они обещали герринговским убийцам.
На следующее утро отец Рекса отвез их на автомобиле в ньюйоркский аэропорт. Сердечно простившись со старым человеком, они сели в большой американский авиалайнер и отправились в свое путешествие на юг. Полет был значительно интересней, чем в предшествующие дни. Иллюминаторы не были затемнены и большую часть времени они обозревали береговую линию, любуясь как меняется пейзаж. Они пролетели над Мерилендом, Вирджинией, Северной и Южной Каролиной, пересели большой залив к югу от Флориды и наконец приземлились в Майами. Еще в НьюЙорке Рекс выдвинул предположение, что, раз они не знают, сколько времени пробудут на Гаити, то лучше всего арендовать самолет, который он сам и поведет. Они смогут пользоваться этим самолетом, сколько им понадобится. Тогда же Чэннок Ван Райн отдал распоряжение раздобыть им в Майами для этой цели самолет. Едва они приземлились в Майами, как прямо на летном поле их встретил агент Рекса. Он показал им шестиместный самолет, нанятый, согласно полученному из НьюЙорка приказу, для полета на Гаити. Рекс минут двадцать тщательно осматривал мотор, а затем, довольный результатами, велел механику залить бак горючим и подготовить самолет к полету на следующее утро, к девяти тридцати.
Поблагодарив агента, они заказали такси, и Рекс, хорошо знакомый с достопримечательностями знаменитоамериканского курорта, отвез их в отель «Пенкоуст», расположенный на некотором расстоянии от города среди пальмовых рощ и садов, прямо на краю пляжа, о который разбивались волны Атлантического океана.
Только здесь они впервые почувствовали, что находятся вне пределов огромных территорий, затронутых войной. Отель был переполнен богатыми развлекающимися американцами. Всего было вдоволь – самые изысканные кушанья, самые утонченные напитки. Все энергично предавались удовольствиям. Мускулистые юноши и очаровательные девушки в летней яркой одежде и шикарных пляжных костюмах разъезжали в сверхмощных автомобилях, не зная, что такое нехватка бензина, катались по озеру близ отеля или загорали на пляже.
Для них война была одной из многочисленных картинок в иллюстрированных журналах, которые они при случае лениво просматривали.
Для герцога и его друзей, только что прибывших с берегов воюющей Британии, эта приятная красочная картина их довоенной жизни, с ее леностью и весельем, казалась нереальной, как сцена, поставленная в музыкальной комедии. Но когда они зарегистрировались, побывали в своих номерах и, расслабившись, уселись в залитом солнцем саду, они попытались примириться с мыслью о том, что посуществу это тот же самый мир, мир, в котором вот уже восемнадцать месяцев миллионы ранее свободных людей, мужчин и женщин европейского континента, были в буквальном смысле обращены в рабов, избивались, заключались в тюрьмы, подвергались, голодали, замерзали, расстреливались, сгорали или разрывались на части бомбами изза жестокости и ненасытной жажды власти со стороны фанатичных нацистских орд.
Освежившись холодными напитками, друзья решили, что было бы неплохо искупаться, поэтому они распаковали свои чемоданы, вытащили купальные костюмы и отправились на пляж. Больше часа ныряли они друг за другом, плескались в небежавших волнах, а затем легли загорать.
Саймон разузнал для Филиппы, что еженедельный пакетбот, на котором она должна была отправиться в Кингстон на Ямайке, уже два дня как покинул Майами. Они же отправлялись на Гаити уже на следующее утро, и их совместное путешествие приближалось к концу, поэтому за обедом в тот вечер настроение у всех было не из лучших. Хотя они были знакомы с нею всего четыре дня, она чуть ли не все время была с ними, и они достаточно хорошо ее узнали. Их поражало ее необычайное мужество и самообладание после такого несчастья.
Во время прощального вечера Саймон был настолько молчалив, что, танцуя с ним, МариЛу с улыбкой заметила, что он, по всей видимости, влюбился в их прекрасную молчаливую спутницу.
Саймон сильно покраснел и стал с жаром отрицать это, хотя и признался, что нашел Филиппу очень привлекательной. Однако позднее, когда все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись, он невольно вздрогнул, когда, войдя в свой номер, увидел на столе письмо от нее.
Это оказалось достаточно длинное послание, в котором говорилось:
– Ну и что ты думаешь о ее предложении? – осведомился он, когда де Ришло в свою очередь ознакомился с посланием Филиппы Рикарди.
– Даже не знаю, что сказать. Надо подумать. Она конечно, права, когда утверждает, что может быть полезнее любого мулата, говорящего пофранцузски, но уж больно мне не хотелось бы вовлекать ее в наше рискованное предприятие.
Саймон кивнул. Его самого раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему ужасно хотелось, что бы предложение Филиппы приняли, – тут сказывались чисто эгоистические соображения, желание видеться с нею; а с другой, он опасался за ее жизнь, боялся подвергать ее опасности.
– Конечно, – заметил Саймон, – мы можем предоставить это решать самой Филиппе, но, всетаки, лучше будет, если решение мы примем сами. Вряд ли можно за один короткий разговор объяснить ей, какие опасности ее поджидают. Лучше нам самим решить это.
– Давай посоветуемся с другими, – предложил герцог.
Прихватив по дороге Рекса, они отправились к МариЛу.
Когда ей рассказали о сложившейся ситуации, она не долго думая заявила:
– Конечно мы ее возьмем, а почему бы и нет?
Бедняжка хочет воспользоваться шансом и быть хоть чемто полезной своей стране. Было бы нехорошо отказать ей в этом.
– Ну, а если действительно, – добавил практичный Ричард, – гаитяне такие непорядочные люди, как она пишет, было бы просто потрясающе, если бы с нами был человек, понимающий их язык.
Вот именно, – согласился Рекс. – В нашем деле было бы глупо отказываться от подобного предложения.
– Итак, вы все втроем склоняетесь к принятию ее предложения, но должен добавить, что вы рассуждаете с чисто рациональной точки зрения. Лично я не хотел бы брать эту девушку. Не знаю, почему, но у меня такое ощущение, что если мы это сделаем, то она попадет в еще большую неприятность, и мы будем не в состоянии ее защитить.
– Если у тебя подобное предчувствие, то, безусловно, ее следует оставить, – со вздохом произнесла МариЛу. – А вот если его нет, то это просто глупо.
– В томто и дело, что это не предчувствие, – ответил герцог. – Возможно, меня просто беспокоит тот факт, что в случае опасности она просто не сможет позвать на помощь. Нам придется постоянно смотреть за нею.
– Если, она поедет, – улыбнулся Саймон, – она будет все время у меня на глазах.
Отдохнув после своего путешествия, они спустились вниз и постарались, по возможности, как можно лучше пообедать, а затем решили насладиться жизнью и увидеть огромный город во всей его красоте.
Они немного поблуждали по переполненным улицам, а потом де Ришло, который не плохо знал Лисабон, затащил их в ночной клуб «Метрополь», который поразил его друзей своими огромными, дворцовыми размерами.
Огромный холл при входе, украшенный изразцами, напоминал собою мавританскую коллонаду. Под каждой аркой располагался небольшой магазинчик, где торговали цветами, шоколадом, духами, дамскими сумочками, веерами, украшениями, ну и тому подобным. Все эти товары любезно предлагали продавцымужчины, а наверху располагались по одну сторону – игральные комнаты, а по другую – ресторан с огромным танцевальным залом, где они позднее выступало необыкновенно искусное кабаре.
Рекс был просто в ярости, когда изза больной ноги не мог танцевать. Герцог, несмотря на то что его рана довольно быстро заживала, вообще никогда не танцевал Но Ричард, МариЛу, Филиппа и Саймон от души наслаждались вечером и, скользя по полу среди других танцующих пар, на время забыли о войне.
После кабаре, оставив их в зале, герцог с Рексом отправились в игральные комнаты. Шутя и посмеиваясь над своими соседями, Рекс продул значительную сумму в рулетку; герцог же, играя в баккара с непроницаемым видом профессионала, за какието считанные часы выиграл более пятидесяти фунтов.
Они имели намерение вернуться в отель сразу же после полуночи, так как уже в половине пятого утра они должны были отправляться в дорогу, но вечер был настолько хорошо, и они получили такое наслаждение, что пробыли в «Метрополе» до трех часов, решив, что они только заглянут в отель, чтобы принять горячую ванну и позавтракать, а затем сразу же отправятся на самолет.
Наступило утро. Уставшие, но счастливые они поднялись на борт гигантского американского самолетаамфибии, стоявшего в аэропорту в КубуРуйву. Едва красноватые лучи солнца окрасили восточную половину неба над очертаниями ТорресВедрас, где когдато Веллингтон разбил в заливе флот Наполеона, американский лайнер отправился в свой длительный полет над Атлантикой.
Погода была хорошей. Заняв чуть ли не лежачее положение на зубоврачебных креслах, которыми был забит самолет, усыпляемые постоянным гудением моторов, они вскоре заснули. Хотя они были в воздухе всего лишь три часа, погода изменилась к худшему. Они проснулись от того, что самолет стало швырять в стороны, и МариЛу и Саймон почувствовали тошноту.
Казалось, непогоде не будет конца. Но вот наконец показалось, самолет сделал разворот, и они обрадовались, когда он приземлился в Орте, столице Азорских островов.
Капитан сказал, что погода слишком плоха, чтобы пытаться сделать за день второй перелет, поэтому они отправились на берег, отыскали отель и, поскольку практически, не спали после отлета из Британии, завалились прямо днем в кровать.
Встретившись позднее за обедом, они увидели, что нехватка продовольствия, вызванная гитлеровской блокадой, сказалась даже далеко за пределами раздираемой войной Европы. После довольно скромной еды они в прошли в комнату отдыха, где выпили кофе с ликером, а Филиппа, узнавшая, что они направляются на Гаити, поинтересовалась, известно ли им чтонибудь о Черной Республике.
– Только в общих чертах, – ответил герцог. – Это один из первых островов, открытых Колумбом. Колонизировали его испанцы, которых впоследствии изгнали французы. Почти двести лет этот остров процветал. Затем его население, вдохновляемое примером французской революции, восстало и, перебив всех богатых колонизаторов, добилось у Национального собрания во Франции признания своей независимости. Французские аристократы, избежавшие смерти, призвали на помощь Англию, но раб по имени ГуссенЛувертюр поднял новое восстание и большинство белых было перебито. Наполеон предпринял отчаянную попытку вернуть остров под французское правление. Лувертюр был арестован и вывезен во Францию. Однако, похоже, император был слишком занят событиями в Европе, чтобы беспокоиться о своих владениях в ВестИндии. Революция, тем не менее, нарушила порядок на острове. Как бы то ни было, в 1804 году рабы вновь восстали, и европейцы были окончательно изгнаны.
Так началась история Негритянской Республики.
– Я даже не представлял, что на острове рабы получили свободу так давно, – заметил Ричард. – Интересно посмотреть, чего добились цветные за сто пятьдесят лет своего правления.
– Если ты надеешься увидеть расцвет острова, боюсь, ты будешь сильно разочарован, – с усмешкой сказал Рекс. – Как справедливо заметил герцог, при французах это был один из богатейших островов ВестИндии хотя и сейчас на нем немало естественных источников для процветания, но негры довели его до полного разорения и разрухи.
– Ты что, уже бывал на нем? – поинтересовалась МариЛу.
– Нет, но мой друг, который служил в морской пехоте, провел на нем несколько лет и много чего мне порассказал. Когда дело доходит до взятки, то все наши политики по сравнению с их президентами просто сопляки. Ни один из этих президентов не смог продержаться на своем месте положенные четыре года. Добившись избрания с помощью какойнибудь банды, он сразу же начинал хапать и за шесть месяцев успевал награбить столько, что оставалось либо бежать на Ямайку либо пасть под ударом ножа своего преемника. Вот почему Штаты через какоето время захватили остров и разместили там свою морскую пехоту.
– И как это мы вам позволили? – с улыбкой сказал Ричард. – Я полагал, что это исключительное право Британии. Боюсь, старушка в конце концов потеряла свою хватку.
– Так уж получилось, что вы тогда воевали, – рассмеялся Рекс. – Мы высадились на Гаити в 1915 году. В любом случае вашим загребущим британцам все равно бы не позволили орудовать там. Возможно, ты слышал о доктрине Монро? Между прочим, вы были даже рады, что мы вмешались. Долгие годы германцы давали в долг этим черномазым мошенникам в надежде уцепиться за этот остров, но Соединенные Штаты поломали все их замыслы, предпочитая британские интересы. В течение девятнадцати лет мы сохраняли мир между своими бедными черными собратьями, затем вернули им самостоятельность и спокойно покинули остров.
– Выходит, вы совсем недавно ушли оттуда?
– Да, во время первой администрации Рузвельта. Это было частью нашей добрососедской политики. Черные хотели вернуть себе остров, обещая быть паиньками, ну мы и ушли. Но с того времени у всех, в особенности у политиков, голова болит. Неграм постоянно не хватает долларов, которые когдато наши мальчики тратили в их городах. Эти цветные бездельники совершенно не признают никакого порядка. Весь остров сейчас напоминает огромную тропическую трущобу. Если бы не климат и масса фруктов – стоит только руку протянуть – они давно бы уже все подохли с голоду.
МариЛу состроила гримасу.
– Да, картина не из приятных. А ято думала, что это вроде Кубы. Город, конечно, не такой, как Гавана, но с приличными отелями, управляемыми полукровками. А на самом деле, похоже, нас ожидает ужасный клоповник.
Рекс кивнул.
– Пожалуй, ты права. Сами негритосы живут в хижинах, напоминающих шалаши, сделанные из банановых листьев, а в городах большинство домов просто разваливается. Сравнивать это с Гаваной все равно, что поставить провинциальный городишко на Среднем Западе на один уровень с НьюЙорком.
– Гавана – действительно другое, – вставил герцог. Это огромный город, где можно жить с таким же комфортом, как в мирное время на юге Франции. Но я никогда не думал, что Гаити настолько отсталый остров если судить по словам Рекса. Правда, там все стоит необычайно дешево, так что в случае необходимости мы можем снять дом и за небольшую плату туземки вылижут его со всех сторон.
Филиппа чтото написала на своей дощечке и показала Саймону. Он вслух прочитал: «А умеете ли вы говорить на креольском?»
Все с надеждой посмотрели на герцога, который был лингвистом необычайных способностей, но он отрицательно покачал головой.
– Нет, боюсь, креольский выше моего понимания.
Это испорченный французский, но, думаю, на острове найдется немало людей, говорящих на нормальном французском или английском.
Филиппа написала другую фразу: «Очень немногие. Когда американцы покинули остров, местный президент не умел ни читать ни писать».
– Боже мой, – пробормотал де Ришло, – какой кошмар! Но я не сомневаюсь, что нам в качестве переводчика удастся нанять мулата, говорящего пофранцузски. В тот вечер они рано отправились спать. В случае улучшения погоды «Клиппер» должен был отправиться в полет очень рано.
Когда они поднимались в свои спальни, МариЛу спросила герцога, стоит ли принять меры предосторожности против астральных нападений во время сна, но он отрицательно покачал головой.
– Нет. Как я уже говорил вам в Лондоне, поскольку мы покинули КардиналзФолли средь бела дня, один шанс из миллиона, что противник напал на на след. Сомнений нет, он, вне всякого сомнения, интересуется, куда это мы делись, и даже мог проследить наш путь вплоть до моей квартиры, но поскольку ничто не указывает на существо наших намерений, он может скитаться по свету хоть тысячу ночей, все равно ближе к нам не станет. Мы, конечно, должны носить наши священные амулеты, но я уверен, что причин для беспокойства нет.
Их подняли в половине пятого. Вскоре после рассвета они снова были в пути. Несколько часов спустя, совершив посадку на Бермудах, они были рады немного размять ноги, пока проверяли их паспорта и осуществлялись обычные формальности. В тот же вечер без каких бы то ни было инцидентов они прибыли в НьюЙорк. Рекс еще из Лисабона позвонил своему отцу и сообщил об их прибытии. Они еще были на летном поле ярдах в двухстах от выхода, когда заметили огромную седовласую фигуру старого Чэннока Ван Райна, возвышавшуюся над небольшой группой встречающих. Герцог был его давнишним другом. Они с Чэнноком обнялись, как братья, бывшие в разлуке и наконецто обретшие друг друга.
Рекс представил остальных своему отцу. Затем банкир отвез их в свой огромный особняк на РиверсайдДрайв.
Когда Рекс сообщил отцу, что они в НьюЙорке только проездом, поскольку их миссия связана с военными действиями и поэтому на следующий день они обязаны быть уже в Майами, старик помрачнел. Он сообщил, что на следующий день назначил большой прием в честь награждения своего сына британским орденом, но де Ришло сказал, что, как это не печально, их визит будет кратковременным, поскольку крайне важно, чтобы они не задерживаясь ни на минуту как можно быстрее добрались до ВестИндии.
Мгновенно оценив сложившуюся ситуацию – умение, которым так знамениты американцы, старик сразу же сказал:
– Ну ладно. Тогда придется провести прием сегодня. И немедленно по прибытии домой он дал указания своим двум секретарям и дворецкому засесть за телефоны и сообщить по возможности всем его друзьям, что сразу же после обеда состоится неофициальный коктейль.
Рекс пытался остановить его, умолял не делать этого, потому что будет чувствовать себя полнейшим дураком, если его будут выставлять как знаменитость, чего бы ему меньше всего хотелось. Однако огромный старик, бывший даже выше ростом, чем его сынгигант, повернулся и произнес голосом, от которого содрогались даже государственные секретари:
– Послушай, сынок, не говори глупостей. Я знаю, что ни один порядочный человек не будет выставлять своих заслуг, но здесь совершенно иное. Это не показуха, а прием в интересах Британии, с целью оказать ей помощь. К половине одиннадцатого соберутся с полсотни удивительно влиятельных людей. Большинство из них настроено пробритански, но некоторые продолжают колебаться. Если ты расскажешь им о том, что происходит на другом берегу океана, это будет иметь гораздо большее значение, чем даже с полдюжины сбитых «мессершмитов». Расскажешь о том, как стойко держатся англичане, о том, какие дьявольские средства в войне используют фашисты. Когда ты был в воздухе час назад и пролетал над островов Эллис, ты наверняка заметил к югу от Манхаттана как прямо из воды поднимается во весь свой рост статуя Свободы. Так вот, забудь о том, что ты видел. Нет ее больше там. Сегодня статуя Свободы стоит в Дуврском проливе, и от тебя только зависит убедить наших друзей в том, что за свободу следует сражаться. Рекс пожал руку старика.
– Хорошо, отец. Я все понял и сделаю так, как ты сказал.
Изза своей немоты Филиппа, естественно, избегала всяких вечеринок, поэтому после обеда она извинилась и попросила разрешения удалиться, но Саймон стал умолять ее изменить свое решение.
– Послушай, – с чувством говорил он, – ты удивительно храбрая и благоразумная девушка. Если ты не можешь говорить, это совершенно еще не значит, что ты должна избегать человеческого общества. Буквально вчера, в Лисабоне, ты была с нами в «Метрополе». Ты же получила удовольствие, разве не так? И какая при этом разница, если будут присутствовать еще несколько человек. Только не пытайся меня убедить, что собираешься всю свою жизнь избегать человеческого общества. Все равно придется встречаться с людьми, так почему не начать сейчас?
Она написала на дощечке:
«Твои друзья меня знают, поэтому в их обществе я чувствую себя нормально, но я терпеть не могу, когда, уставившись на меня, все вдруг начинают жалеть. Это просто невыносимо».
Нне… – Саймон со всей силы замотал своей головой. Все будет нормально. Это необходимо во имя Британии. Ты же говорила, что тебе противно бежать из Англии во время войны. Так докажи это делом. Старик попросил Рекса и нас рассказать тем, кто придет на прием, что происходит в Британии, как фашисты издеваются над бедным Лондоном. Ты можешь сделать больше одним своим молчанием. Конечно, нехорошо пользоваться твоим несчастьем, но ты только представь себе, какой это может оказать эффект на американцев. Все вокруг будут говорить: «Вон смотрите. Видите там прекрасную девушку? Она из Англии. Работала медсестрой в госпитале, который разбомбили фашисты. Когда после налета ее откопали из руин, оказалось, что она потеряла речь. Вот что эти свиньи делают с женщинами! Они то же самое сделают с НьюЙорком, если у них представится такая возможность». Ты понимаешь, что я имею в виду?
Филиппа немного побледнела, затем улыбнулась и написала на своей доске:
«Благодарю за „прекрасная“. Очень не хотелось бы, но я приму участие в этом спектакле, только если ты пообещаешь все время быть рядом со мной».
– Превосходно. – Саймон взял ее руку и нежно поцеловал. – Конечно, я буду с тобой, даже на секунду не покину тебя.
Прием прошел с огромным успехом. Подбадриваемый герцогом, Рекс вскоре преодолел смущение и рассказал о своих подвигах. А тот факт, что он был еще и американцем, заставило каждого гостя почувствовать благодарность к нему как к представителю их народа за то, что он принял участие в героической обороне Британии и был награжден за мужество самим английским королем. Но присутствие Филиппы, как и предвидел Саймон, оказало еще больший эффект. Он договорился с МариЛу, Ричардом и герцогом, что все они будут рассказывать окружающим историю Филиппы, но так, чтобы она ничего не слышала. Можете представить, как гневались гости Чэннока Ван Райна и какие кары они обещали герринговским убийцам.
На следующее утро отец Рекса отвез их на автомобиле в ньюйоркский аэропорт. Сердечно простившись со старым человеком, они сели в большой американский авиалайнер и отправились в свое путешествие на юг. Полет был значительно интересней, чем в предшествующие дни. Иллюминаторы не были затемнены и большую часть времени они обозревали береговую линию, любуясь как меняется пейзаж. Они пролетели над Мерилендом, Вирджинией, Северной и Южной Каролиной, пересели большой залив к югу от Флориды и наконец приземлились в Майами. Еще в НьюЙорке Рекс выдвинул предположение, что, раз они не знают, сколько времени пробудут на Гаити, то лучше всего арендовать самолет, который он сам и поведет. Они смогут пользоваться этим самолетом, сколько им понадобится. Тогда же Чэннок Ван Райн отдал распоряжение раздобыть им в Майами для этой цели самолет. Едва они приземлились в Майами, как прямо на летном поле их встретил агент Рекса. Он показал им шестиместный самолет, нанятый, согласно полученному из НьюЙорка приказу, для полета на Гаити. Рекс минут двадцать тщательно осматривал мотор, а затем, довольный результатами, велел механику залить бак горючим и подготовить самолет к полету на следующее утро, к девяти тридцати.
Поблагодарив агента, они заказали такси, и Рекс, хорошо знакомый с достопримечательностями знаменитоамериканского курорта, отвез их в отель «Пенкоуст», расположенный на некотором расстоянии от города среди пальмовых рощ и садов, прямо на краю пляжа, о который разбивались волны Атлантического океана.
Только здесь они впервые почувствовали, что находятся вне пределов огромных территорий, затронутых войной. Отель был переполнен богатыми развлекающимися американцами. Всего было вдоволь – самые изысканные кушанья, самые утонченные напитки. Все энергично предавались удовольствиям. Мускулистые юноши и очаровательные девушки в летней яркой одежде и шикарных пляжных костюмах разъезжали в сверхмощных автомобилях, не зная, что такое нехватка бензина, катались по озеру близ отеля или загорали на пляже.
Для них война была одной из многочисленных картинок в иллюстрированных журналах, которые они при случае лениво просматривали.
Для герцога и его друзей, только что прибывших с берегов воюющей Британии, эта приятная красочная картина их довоенной жизни, с ее леностью и весельем, казалась нереальной, как сцена, поставленная в музыкальной комедии. Но когда они зарегистрировались, побывали в своих номерах и, расслабившись, уселись в залитом солнцем саду, они попытались примириться с мыслью о том, что посуществу это тот же самый мир, мир, в котором вот уже восемнадцать месяцев миллионы ранее свободных людей, мужчин и женщин европейского континента, были в буквальном смысле обращены в рабов, избивались, заключались в тюрьмы, подвергались, голодали, замерзали, расстреливались, сгорали или разрывались на части бомбами изза жестокости и ненасытной жажды власти со стороны фанатичных нацистских орд.
Освежившись холодными напитками, друзья решили, что было бы неплохо искупаться, поэтому они распаковали свои чемоданы, вытащили купальные костюмы и отправились на пляж. Больше часа ныряли они друг за другом, плескались в небежавших волнах, а затем легли загорать.
Саймон разузнал для Филиппы, что еженедельный пакетбот, на котором она должна была отправиться в Кингстон на Ямайке, уже два дня как покинул Майами. Они же отправлялись на Гаити уже на следующее утро, и их совместное путешествие приближалось к концу, поэтому за обедом в тот вечер настроение у всех было не из лучших. Хотя они были знакомы с нею всего четыре дня, она чуть ли не все время была с ними, и они достаточно хорошо ее узнали. Их поражало ее необычайное мужество и самообладание после такого несчастья.
Во время прощального вечера Саймон был настолько молчалив, что, танцуя с ним, МариЛу с улыбкой заметила, что он, по всей видимости, влюбился в их прекрасную молчаливую спутницу.
Саймон сильно покраснел и стал с жаром отрицать это, хотя и признался, что нашел Филиппу очень привлекательной. Однако позднее, когда все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись, он невольно вздрогнул, когда, войдя в свой номер, увидел на столе письмо от нее.
Это оказалось достаточно длинное послание, в котором говорилось:
Дорогой Саймон,Закончив чтение письма, Саймон сразу же поспешил к герцогу.
Прежде всего хочу поблагодарить тебя за ту доброту, с которой ты относился ко мне во время нашего путешествия. Все остальные тоже были очень милы и любезны по отношению ко мне, но своим естественным человеческим отношением и благоразумием ты в тысячу раз превосходишь то, что я вообще могла бы ожидать от мужчины.
Я привыкла к тому, что мужчины ко мне внимательны, и раньше я воспринимало это как должное, но после того, что со мною произошло, я стала относиться к этому иначе. Не быть в состоянии разговаривать с человеком, который приятен, – просто ужасная помеха. Многие люди стараются быть необычайно любезными, но после того как я потеряла речь, я вдруг заметила, что все мои знакомые мужчины, оставаясь со мной наедине, становились молчаливыми и, возможно я несправедлива к ним, похоже испытывали раздражение от того, что несчастная девушка должна отвечать письменно на каждое их слово. Надеюсь, ты понимаешь, насколько я признательна тебе за последние дни.
А теперь о другом, более важном. Вы рассказывали мне о причинах своей поездки на Гаити, но я не дурочка, и, познакомившись со всеми вами, буквально через несколько часов пришла к выводу, что пять человек с такими чувствами, как у вас, ни за что и никогда не покинут свою дорогую Англию во время войны, если, конечно, на это нет какойто особой причины. А если и покинут, то не ради такого мрачного места, как Гаити.
Все ясно. Вы выполняете какоето особое поручение, возможно секретное. Даже ребенок мог бы это сообразить. То что вы не знаете креольского, может явиться ужасной преградой на вашем пути.
Я прожила на Ямайке до войны пять лет и все это время вместе с дядей немало путешествовала по ВестИндии и побывала почти на всех островах. Дядя занимался изучением аборигенов, и я помогаля ему, научилась довольно быстро говорить покреольски и немало угнала о странных людях, представляющих собой смесь местных жителей с неграми и европейцами.
Гаитян приятными не назовешь. Почему они отличаются от других – простых, счастливых людей – не знаю, но они действительно отличаются. Возможно, у них не было примеров для подражания, но как бы то ни было каждый гаитянин кажется прирожденным вором и лжецом, а жестокостью которой они относятся не только к животным, но и к себе подобным, просто немыслима.
Вы, конечно, можете поступить, как предлагал герцог, и нанять переводчика, но скорее всего он обманет вас и не раз подведет. Так почему в таком случае не взять меня?
Хотя я не могу говорить, я могу слышать то, что говорят аборигены, записывать это для вас и писать для вас ответ, который следовало бы сделать. По правде говоря, я могу вам быть более полезной, чем дюжина платных переводчиков. Кроме того, на Ямайке на тетушкиной плантации меня ждет довольно унылое существование. Я могу дать ей телеграмму и сообщить, что немного задержусь у друзей. Будь так любезен, сообщи о моем предложении другим.
Искренне благодарная тебе Филиппа Рикарди
– Ну и что ты думаешь о ее предложении? – осведомился он, когда де Ришло в свою очередь ознакомился с посланием Филиппы Рикарди.
– Даже не знаю, что сказать. Надо подумать. Она конечно, права, когда утверждает, что может быть полезнее любого мулата, говорящего пофранцузски, но уж больно мне не хотелось бы вовлекать ее в наше рискованное предприятие.
Саймон кивнул. Его самого раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему ужасно хотелось, что бы предложение Филиппы приняли, – тут сказывались чисто эгоистические соображения, желание видеться с нею; а с другой, он опасался за ее жизнь, боялся подвергать ее опасности.
– Конечно, – заметил Саймон, – мы можем предоставить это решать самой Филиппе, но, всетаки, лучше будет, если решение мы примем сами. Вряд ли можно за один короткий разговор объяснить ей, какие опасности ее поджидают. Лучше нам самим решить это.
– Давай посоветуемся с другими, – предложил герцог.
Прихватив по дороге Рекса, они отправились к МариЛу.
Когда ей рассказали о сложившейся ситуации, она не долго думая заявила:
– Конечно мы ее возьмем, а почему бы и нет?
Бедняжка хочет воспользоваться шансом и быть хоть чемто полезной своей стране. Было бы нехорошо отказать ей в этом.
– Ну, а если действительно, – добавил практичный Ричард, – гаитяне такие непорядочные люди, как она пишет, было бы просто потрясающе, если бы с нами был человек, понимающий их язык.
Вот именно, – согласился Рекс. – В нашем деле было бы глупо отказываться от подобного предложения.
– Итак, вы все втроем склоняетесь к принятию ее предложения, но должен добавить, что вы рассуждаете с чисто рациональной точки зрения. Лично я не хотел бы брать эту девушку. Не знаю, почему, но у меня такое ощущение, что если мы это сделаем, то она попадет в еще большую неприятность, и мы будем не в состоянии ее защитить.
– Если у тебя подобное предчувствие, то, безусловно, ее следует оставить, – со вздохом произнесла МариЛу. – А вот если его нет, то это просто глупо.
– В томто и дело, что это не предчувствие, – ответил герцог. – Возможно, меня просто беспокоит тот факт, что в случае опасности она просто не сможет позвать на помощь. Нам придется постоянно смотреть за нею.
– Если, она поедет, – улыбнулся Саймон, – она будет все время у меня на глазах.