Страница:
– Шанель распорядится, чтобы вам с женой послали такое приглашение, – продолжал Стет, намеренно растягивая слова на техасский манер. – Уверен, миссис Брак понравится. Мы там дегустацию вин собираемся устроить – местных. Так что любители сбегутся, а ведь среди них есть и ваши избиратели, а?
Сенатор Брак остро взглянул на Стета, затем вновь перевел взгляд на Шанель и, одарив обоих своей знаменитой улыбкой, удалился, пробормотав на прощание что-то вроде того, что на днях позвонит Стету.
– По-моему, я все ясно сказал, как вам кажется? – подмигнул Стет.
– Да уж куда яснее, – сказала Шанель. – Дураком надо быть, чтобы не понять.
– Он отнюдь не дурак. Это лиса, которая в свое время не один курятник разорила. Его жена не только примет приглашение на премьеру, но и проведет недельку на водах. Элси была бы счастлива, если бы среди ее гостей была сенаторская жена, – добавил Стет, не заметив, похоже, что употребил прошедшее время. – А нам пора бы подумать о сценарии праздничного открытия. Осталось меньше четырех месяцев.
Реставрационные работы не проблема. Я пообещал подрядчику и декоратору солидные премии, если поспеют в срок. Но вам еще предстоит нанять и вымуштровать персонал. Вы уже думали о том, как обслуживать клиентуру, чтобы все были довольны?
– Если речь идет об избранных, то да, конечно. Большинство женщин ездит на воды, чтобы избавиться от лишнего веса, и при этом наиболее безболезненным образом. Им нужны курс упражнений и определенная диета, но, поскольку они платят три тысячи в неделю, все это должно быть преподнесено в красивой упаковке. Поэтому буду уговаривать Жан-Пьера Орра – это шеф-повар в «Ле Бель Франс» – заняться кухней. Я слышала, он недоволен нынешним руководством, какие-то у них там личные столкновения. Берет он дорого, но за дело, лучшего специалиста по диетическому питанию не сыскать. Стол так и ломится, и не скажешь, что все это малокалорийные блюда. А что еще важнее, он любит решать сложные задачи. Думаю, нам удастся его заполучить, если не будем терять времени.
Стет согласно кивнул:
– Неужели так уж важно, чтобы клиенты худели?
В конце концов они ведь к нам только на неделю, максимум на две.
– Да, обязательно надо, чтобы хоть несколько фунтов да сбросили. Это всем известно. Так что на курортах придумывают разные фокусы. Стакан воды объемом восемь унций весит фунт, а обезвоживание – важный фактор. Если не употреблять соли и алкоголя, да поменьше пить, дело пойдет быстро.
Конечно, настоящим похуданием это назвать нельзя, да только клиенты редко отдают себе в этом отчет. Удалось и еще кое-что выяснить, как вам известно, этим делом я специально занимаюсь. Так вот, одна женщина, с которой я проводила собеседование на предмет работы у нас, когда-то служила в известном нью-йоркском институте питания. Она немного разоткровенничалась и сказала, что они там слегка химичили с весами, чтобы клиенты считали, что похудели больше, чем в действительности.
– Грубоватая работа, а?
– Разумеется, – пожала плечами Шанель, – и на этом вполне можно попасться. Мы такими делами, конечно, заниматься не будем, но в фокусе с водой ничего противозаконного нет. Ну и еще важнее салон красоты. Туда надо поставить специалиста высшего класса, да и оборудование должно быть на уровне, так, чтобы обслужить клиента по полной программе – прическа, маникюр, косметика, массаж, физиотерапия, даже электролиз. Пусть выходят из салона, чувствуя себя на несколько лет моложе. Большинство, конечно, скоро вернутся к старым привычкам, но поначалу знакомые сочтут, что они либо подтяжку сделали, либо нового любовника завели.
– Потрясающе выглядите, дорогая. Не иначе отыскали источник юности. – Шанель приклеила к губам высокомерную улыбку и настолько точно спародировала интонации Нэнси Андерсон, что Стет, привлекая внимание сидящих за соседними столиками, от души расхохотался.
– О чем задумались? – спросил Стет. – Из вас точно воздух выкачали.
– Всегда-то вы умеете удивительно метко выразиться.
– А вы всегда умеете обращаться с ножом и вилкой. И не уходите, пожалуйста, от ответа.
– О том задумалась, как трудно найти хорошего помощника – трудолюбивого, знающего и надежного.
– Пошерстите по другим курортам да не забудьте помахать перед носом кошельком потуже. Тщеславные люди любят деньги.
– Да, и с большой легкостью уходят от тебя, когда в другом месте предлагают побольше.
– Не обязательно. Надо только наладить личные отношения. Это, конечно, особое искусство, потому что на этой улице двустороннее движение. Преданность должна быть взаимной.
Хочешь получать – плати той же монетой.
– Именно так вы и подбирали команду в свои юные годы?
– И еще платил больше, чем другие, впрочем, не настолько уж больше.
Шанель помолчала. А это ведь вопрос: способна ли она добиться верности от людей, которых нанимает на работу?
Вспомнив, что никогда не обращала внимания на тех, кто помогал ей по дому, Шанель поежилась. Просто нанимала, а потом увольняла – вот и все.
– Одна у меня на примете есть, – заговорила она. – К сожалению, язычок порой распускает, а наша клиентура таких вещей не любит. Так что даже не знаю, как быть.
Шанель рассказала Стету про Глори. Он внимательно выслушал ее, проявив особенный интерес к занимательным эпизодам, в частности к подробностям разрыва с мужем.
– Что, она действительно привязала его к кровати и вытянула ремнем?
– Да, по самым чувствительным местам.
– Так, говорите, работает в оздоровительном клубе «Золотые ворота»? Но ведь туда, кажется, избранная публика ходит?
– В основном домашние хозяйки из верхушки среднего класса и служивые дамы. Это не наш контингент. Впрочем, насколько мне известно, Глори сейчас подыскивает другую работу.
– С места на место, что ли, прыгает?
– Да нет, нынешняя работа ей нравится, просто у нее только что закончился роман с директором, так что она оказалась в довольно неловком положении.
– А почему оборвался, не знаете?
– У нее пунктик насчет спортсменов. Бывший муж профессионально занимался бейсболом. Уже минус Стиву. Потом выяснилось, что он сын Эрла Голдена, и Глори сочла, что ее обманули, вроде сначала Стив прикинулся просто наемным работником. Глупость, конечно. Он-то явно без ума от нее. Не самое плохое дело – связаться с сыном мультимиллионера, бывает и хуже.
– Ну, это на ваш вкус. Никогда не задумывались, что в вас заложены хищнические инстинкты?
– А что дурного в том, чтобы выйти замуж за деньги? – холодно посмотрела на него Шанель.
– Ничего – для вас. А вашей приятельнице явно надо что-то другое. В общем, я не прочь повстречаться с этой Глори Брауни. На роль помощницы она не годится, тут нужны организационные способности, но программу по аэробике составить может. Давайте заскочим к ней на работу… впрочем, нет.
Ей действительно придется иметь дело с женщинами, привыкшими к высшему классу обслуживания, а это дело щекотливое. Для начала пригласим ее пообедать, скажем, на завтра, в какое-нибудь шикарное место вроде этого. Или прямо сюда.
Посмотрим, как она будет чувствовать себя в такой атмосфере. Я закажу столик номер двенадцать – оттуда лучше всего просматривается весь зал. И придем пораньше – больше времени будет понаблюдать, каково ей обедать бок о бок с самой госпожой мэром.
Впрочем, дело есть дело, и Шанель действительно может оказаться неплохой хозяйкой курорта. Правда, он не рассчитывал, что она возьмется за дело так круто – предложения ее, начиная с реконструкции всего курорта, формирования персонала и кончая первоклассным рекламным буклетом, отличались точностью, взвешенностью и проницательностью.
Не то чтобы, обнаружив в Шанель такие способности, Стет пришел в полный восторг. Самостоятельную и умелую хозяйку затащить в постель куда труднее, чем женщину, у которой опускаются руки и которая ищет помощи. Впрочем, это только начало.
Сидя напротив нее в «Комптон-Корте» во второй раз за последние два дня, Стет почувствовал, что с нетерпением ожидает появления гостьи. Шанель говорила, что это просто бродяжка, которая, правда, все схватывает на лету. Стет и себя всегда считал деревенщиной, быстро всему научившимся, так что Глори вызывала у него неподдельный интерес.
Хоть характеристики, ей выданные, нельзя считать такими уж лестными, видно было, что Шанель нравится эта девушка. И это удивляет, ведь при всей своей общительности Шанель отнюдь не сентиментальна. И уж тем более трудно понять, что она тратит время на девчонку, которую и на километр не подпустят к высшему обществу. Вот он и сидел, не отрывая глаз от двери и лишь вполуха прислушиваясь к тому, что говорит Шанель.
Стет даже и не догадался, что женщина, следующая за метрдотелем, – это и есть Глори Брауни. Прежде всего он думал, что она старше. Рыжие волосы – таких прежде он и не видел – уложены были мастерски: локоны, словно лепестки, покрывали всю голову. На Глори сегодня была желтая блуза в тон брюкам, на узкой талии затянут пояс, прошитый золотистыми нитями. Судя по взглядам, особенно мужским, длинные ноги Глори и свет, который как будто излучали ее волосы, привлекли всеобщее внимание.
Впрочем, большее значение для Стета имело то, как спокойно Глори оглядела зал, выделив столик, за которым погрузились в беседу Херб Коэн и мэр города. Судя по всему, она узнала обоих. Бесспорно также, особого впечатления эта пара на нее не произвела, разве что чуть больше положенного задержалась она на строгой голубой блузе с подвязанным у шеи бантом, которые давно сделались таким же отличительным знаком мэра, как и ее безупречные манеры; затем Глори перевела взгляд на знаменитого журналиста в мятом костюме и криво повязанном галстуке.
Коэн поднял голову и пристально посмотрел на девушку.
На какой-то момент Стету показалось, что он с ней заговорит, но Глори уже прошла мимо, двигаясь с непринужденностью модели. Заметив Шанель, она помахала рукой. При виде Стета выражение у нее сделалось немного настороженным. Он быстро поднялся, и Глори одарила его за это беглой улыбкой.
– Ну и куда же я попала? Фу-ты ну-ты! Это ведь сама мэрша там восседает?
– Ну и как, производит впечатление? – спросила Шанель.
– Нет. Я за нее не голосовала. – Глори слегка пожала плечами, отметая эту тему.
Метрдотель подвинул ей стул и отошел.
– Ну а кто же производит? – настаивала Шанель.
– Да никто особенно.
– Там, у окна, Сирил Манен.
– Это тот, что ли, чьим именем назвали улицу? А я думала, такую честь только мертвым оказывают.
Стет спрятал улыбку.
– Вообще-то это довольно известное место, милочка.
Нечто вроде здешнего варианта «Элен» в Нью-Йорке.
– Кормят-то хоть вкусно?
Стет поклясться был готов, что это ее действительно интересует, а не просто эпатаж.
Шанель со Стетом рассмеялись, и Глори с удивлением посмотрела на них.
– Мы вроде где-то встречались? – обратилась она к Стету. – По-моему, на приеме у Шанель.
– Это Стет, то есть Уильям Стетсон, – представила Шанель. В этот момент подошел официант. – Может, сделаем заказ, а уж потом потолкуем?
Принявшись за баранину на ребрышках – Шанель выбрала салат из крабов, а Глори – кресс-салат с помидорами, – Стет попытался разговорить гостью. Глори охотно рассказывала о своей работе в оздоровительном клубе. Больше всего ей нравилось иметь дело с толстухами, для которых она придумала специальные упражнения. Не скрыла Глори и того, что сама помешана на здоровье. Она даже исключила из своего рациона мороженое, чтобы холестерина было поменьше.
– Девчонкой я каждый лишний цент тратила на мороженое и пирожки, знаете, здоровые такие, с мясом, их еще с горчицей едят. А теперь прямо-таки вегетарианкой стала.
Правда, когда настроение паршивое, ванильное мороженое себе все-таки позволяю.
– И кто же вас так перевоспитал?
– Да так, один знакомый. Сосуды, говорит, ни к черту будут, если не прекратишь есть эту дрянь. Я ведь только на гамбургерах да жареной картошке и жила. Ну и еще мороженое.
– А кто этот знакомый – Стив Голден? – поинтересовалась Шанель.
– Он самый. Тут надо отдать ему должное.
– Трудно, наверное, сейчас служить у него?
– А то. Потому и подыскиваю другую работу, только чтобы платили не меньше, чем сейчас.
– Все еще не могу понять, почему надо рвать с парнем на том лишь основании, что у него богатый отец.
– Да не только в этом дело. Он… он обманул меня. Изо всех сил скрывал, что его старик – сам Эрл Голден. Воспитывался, понимаешь, как какой-нибудь принц, а прикидывается, будто просто рабочая лошадка. Наверное, всем так морочит голову.
Шанель подняла бровь, словно говоря Стету: «Ну вот, а я о чем?»
Стет обнаружил, что в присутствии Глори Шанель становится более человечной, что ли. Может, потому что эта девушка ей заведомо неровня? Как бы то ни было, Шанель перестала быть такой натянутой, какой бывает в его присутствии, а ведь это-то ему и нужно. Так она легче поддастся обработке.
Когда подали десерт – Шанель и Глори заказали компот из свежих фруктов, Стет – суфле «гран-марнье», – он уже принял решение. При первом же удобном случае он кивнул Шанель, и та, рассказав в общих чертах о курорте, предложила Глори заняться классом по аэробике. Глори согласилась, разумеется, лишь справившись насчет зарплаты и премиальных.
«А ведь они, Шанель да Глори, – весело подумал Стет, – не так уж отличаются друг от друга».
Глава 40
Сенатор Брак остро взглянул на Стета, затем вновь перевел взгляд на Шанель и, одарив обоих своей знаменитой улыбкой, удалился, пробормотав на прощание что-то вроде того, что на днях позвонит Стету.
– По-моему, я все ясно сказал, как вам кажется? – подмигнул Стет.
– Да уж куда яснее, – сказала Шанель. – Дураком надо быть, чтобы не понять.
– Он отнюдь не дурак. Это лиса, которая в свое время не один курятник разорила. Его жена не только примет приглашение на премьеру, но и проведет недельку на водах. Элси была бы счастлива, если бы среди ее гостей была сенаторская жена, – добавил Стет, не заметив, похоже, что употребил прошедшее время. – А нам пора бы подумать о сценарии праздничного открытия. Осталось меньше четырех месяцев.
Реставрационные работы не проблема. Я пообещал подрядчику и декоратору солидные премии, если поспеют в срок. Но вам еще предстоит нанять и вымуштровать персонал. Вы уже думали о том, как обслуживать клиентуру, чтобы все были довольны?
– Если речь идет об избранных, то да, конечно. Большинство женщин ездит на воды, чтобы избавиться от лишнего веса, и при этом наиболее безболезненным образом. Им нужны курс упражнений и определенная диета, но, поскольку они платят три тысячи в неделю, все это должно быть преподнесено в красивой упаковке. Поэтому буду уговаривать Жан-Пьера Орра – это шеф-повар в «Ле Бель Франс» – заняться кухней. Я слышала, он недоволен нынешним руководством, какие-то у них там личные столкновения. Берет он дорого, но за дело, лучшего специалиста по диетическому питанию не сыскать. Стол так и ломится, и не скажешь, что все это малокалорийные блюда. А что еще важнее, он любит решать сложные задачи. Думаю, нам удастся его заполучить, если не будем терять времени.
Стет согласно кивнул:
– Неужели так уж важно, чтобы клиенты худели?
В конце концов они ведь к нам только на неделю, максимум на две.
– Да, обязательно надо, чтобы хоть несколько фунтов да сбросили. Это всем известно. Так что на курортах придумывают разные фокусы. Стакан воды объемом восемь унций весит фунт, а обезвоживание – важный фактор. Если не употреблять соли и алкоголя, да поменьше пить, дело пойдет быстро.
Конечно, настоящим похуданием это назвать нельзя, да только клиенты редко отдают себе в этом отчет. Удалось и еще кое-что выяснить, как вам известно, этим делом я специально занимаюсь. Так вот, одна женщина, с которой я проводила собеседование на предмет работы у нас, когда-то служила в известном нью-йоркском институте питания. Она немного разоткровенничалась и сказала, что они там слегка химичили с весами, чтобы клиенты считали, что похудели больше, чем в действительности.
– Грубоватая работа, а?
– Разумеется, – пожала плечами Шанель, – и на этом вполне можно попасться. Мы такими делами, конечно, заниматься не будем, но в фокусе с водой ничего противозаконного нет. Ну и еще важнее салон красоты. Туда надо поставить специалиста высшего класса, да и оборудование должно быть на уровне, так, чтобы обслужить клиента по полной программе – прическа, маникюр, косметика, массаж, физиотерапия, даже электролиз. Пусть выходят из салона, чувствуя себя на несколько лет моложе. Большинство, конечно, скоро вернутся к старым привычкам, но поначалу знакомые сочтут, что они либо подтяжку сделали, либо нового любовника завели.
– Потрясающе выглядите, дорогая. Не иначе отыскали источник юности. – Шанель приклеила к губам высокомерную улыбку и настолько точно спародировала интонации Нэнси Андерсон, что Стет, привлекая внимание сидящих за соседними столиками, от души расхохотался.
* * *
Шанель понравился его смех – не было в нем ничего фальшивого. В деле человек хитрый и неуступчивый, в жизни Стет отличался мягкостью и простосердечием. С ним легко было разговаривать. Жаль, что он так привязан к жене, иначе Шанель уж расставила бы ему сети. Но соглашаться на меньшее, чем брак, было бы тактической ошибкой. Отношения складываются хорошо, когда они ни на кого не накладывают обязательств и их можно оборвать в тот самый момент, когда они кому-нибудь становятся в тягость. Как любовница Стета Шанель не обретет ни общественного положения, ни влияния, ни вообще не получит ничего из того, что честолюбивой женщине может дать брак. Вот ирония судьбы: Ариэль подобными вещами как раз совершенно не интересуется, между тем именно она выловила такую рыбину.– О чем задумались? – спросил Стет. – Из вас точно воздух выкачали.
– Всегда-то вы умеете удивительно метко выразиться.
– А вы всегда умеете обращаться с ножом и вилкой. И не уходите, пожалуйста, от ответа.
– О том задумалась, как трудно найти хорошего помощника – трудолюбивого, знающего и надежного.
– Пошерстите по другим курортам да не забудьте помахать перед носом кошельком потуже. Тщеславные люди любят деньги.
– Да, и с большой легкостью уходят от тебя, когда в другом месте предлагают побольше.
– Не обязательно. Надо только наладить личные отношения. Это, конечно, особое искусство, потому что на этой улице двустороннее движение. Преданность должна быть взаимной.
Хочешь получать – плати той же монетой.
– Именно так вы и подбирали команду в свои юные годы?
– И еще платил больше, чем другие, впрочем, не настолько уж больше.
Шанель помолчала. А это ведь вопрос: способна ли она добиться верности от людей, которых нанимает на работу?
Вспомнив, что никогда не обращала внимания на тех, кто помогал ей по дому, Шанель поежилась. Просто нанимала, а потом увольняла – вот и все.
– Одна у меня на примете есть, – заговорила она. – К сожалению, язычок порой распускает, а наша клиентура таких вещей не любит. Так что даже не знаю, как быть.
Шанель рассказала Стету про Глори. Он внимательно выслушал ее, проявив особенный интерес к занимательным эпизодам, в частности к подробностям разрыва с мужем.
– Что, она действительно привязала его к кровати и вытянула ремнем?
– Да, по самым чувствительным местам.
– Так, говорите, работает в оздоровительном клубе «Золотые ворота»? Но ведь туда, кажется, избранная публика ходит?
– В основном домашние хозяйки из верхушки среднего класса и служивые дамы. Это не наш контингент. Впрочем, насколько мне известно, Глори сейчас подыскивает другую работу.
– С места на место, что ли, прыгает?
– Да нет, нынешняя работа ей нравится, просто у нее только что закончился роман с директором, так что она оказалась в довольно неловком положении.
– А почему оборвался, не знаете?
– У нее пунктик насчет спортсменов. Бывший муж профессионально занимался бейсболом. Уже минус Стиву. Потом выяснилось, что он сын Эрла Голдена, и Глори сочла, что ее обманули, вроде сначала Стив прикинулся просто наемным работником. Глупость, конечно. Он-то явно без ума от нее. Не самое плохое дело – связаться с сыном мультимиллионера, бывает и хуже.
– Ну, это на ваш вкус. Никогда не задумывались, что в вас заложены хищнические инстинкты?
– А что дурного в том, чтобы выйти замуж за деньги? – холодно посмотрела на него Шанель.
– Ничего – для вас. А вашей приятельнице явно надо что-то другое. В общем, я не прочь повстречаться с этой Глори Брауни. На роль помощницы она не годится, тут нужны организационные способности, но программу по аэробике составить может. Давайте заскочим к ней на работу… впрочем, нет.
Ей действительно придется иметь дело с женщинами, привыкшими к высшему классу обслуживания, а это дело щекотливое. Для начала пригласим ее пообедать, скажем, на завтра, в какое-нибудь шикарное место вроде этого. Или прямо сюда.
Посмотрим, как она будет чувствовать себя в такой атмосфере. Я закажу столик номер двенадцать – оттуда лучше всего просматривается весь зал. И придем пораньше – больше времени будет понаблюдать, каково ей обедать бок о бок с самой госпожой мэром.
* * *
Стет предложил позвать Глори на обед не только потому, что так уж заинтересовался ею, для него это просто предлог, чтобы еще раз увидеться с Шанель. Она понравилась ему с самого начала, но в то же время он был наделен здоровым чувством самосохранения и не хотел пускаться очертя голову в авантюру с женщиной, которая не знает преград на пути к цели. В любовницы-то он ее взял бы, не задумываясь. Сама идея с курортом изначально и возникла хотя бы отчасти потому, что ему нужен был удобный предлог почаще видеться с Шанель. Может, в конце концов она передумает и согласится жить с ним, от этого намерения Стет отказываться не хотел.Впрочем, дело есть дело, и Шанель действительно может оказаться неплохой хозяйкой курорта. Правда, он не рассчитывал, что она возьмется за дело так круто – предложения ее, начиная с реконструкции всего курорта, формирования персонала и кончая первоклассным рекламным буклетом, отличались точностью, взвешенностью и проницательностью.
Не то чтобы, обнаружив в Шанель такие способности, Стет пришел в полный восторг. Самостоятельную и умелую хозяйку затащить в постель куда труднее, чем женщину, у которой опускаются руки и которая ищет помощи. Впрочем, это только начало.
Сидя напротив нее в «Комптон-Корте» во второй раз за последние два дня, Стет почувствовал, что с нетерпением ожидает появления гостьи. Шанель говорила, что это просто бродяжка, которая, правда, все схватывает на лету. Стет и себя всегда считал деревенщиной, быстро всему научившимся, так что Глори вызывала у него неподдельный интерес.
Хоть характеристики, ей выданные, нельзя считать такими уж лестными, видно было, что Шанель нравится эта девушка. И это удивляет, ведь при всей своей общительности Шанель отнюдь не сентиментальна. И уж тем более трудно понять, что она тратит время на девчонку, которую и на километр не подпустят к высшему обществу. Вот он и сидел, не отрывая глаз от двери и лишь вполуха прислушиваясь к тому, что говорит Шанель.
Стет даже и не догадался, что женщина, следующая за метрдотелем, – это и есть Глори Брауни. Прежде всего он думал, что она старше. Рыжие волосы – таких прежде он и не видел – уложены были мастерски: локоны, словно лепестки, покрывали всю голову. На Глори сегодня была желтая блуза в тон брюкам, на узкой талии затянут пояс, прошитый золотистыми нитями. Судя по взглядам, особенно мужским, длинные ноги Глори и свет, который как будто излучали ее волосы, привлекли всеобщее внимание.
Впрочем, большее значение для Стета имело то, как спокойно Глори оглядела зал, выделив столик, за которым погрузились в беседу Херб Коэн и мэр города. Судя по всему, она узнала обоих. Бесспорно также, особого впечатления эта пара на нее не произвела, разве что чуть больше положенного задержалась она на строгой голубой блузе с подвязанным у шеи бантом, которые давно сделались таким же отличительным знаком мэра, как и ее безупречные манеры; затем Глори перевела взгляд на знаменитого журналиста в мятом костюме и криво повязанном галстуке.
Коэн поднял голову и пристально посмотрел на девушку.
На какой-то момент Стету показалось, что он с ней заговорит, но Глори уже прошла мимо, двигаясь с непринужденностью модели. Заметив Шанель, она помахала рукой. При виде Стета выражение у нее сделалось немного настороженным. Он быстро поднялся, и Глори одарила его за это беглой улыбкой.
– Ну и куда же я попала? Фу-ты ну-ты! Это ведь сама мэрша там восседает?
– Ну и как, производит впечатление? – спросила Шанель.
– Нет. Я за нее не голосовала. – Глори слегка пожала плечами, отметая эту тему.
Метрдотель подвинул ей стул и отошел.
– Ну а кто же производит? – настаивала Шанель.
– Да никто особенно.
– Там, у окна, Сирил Манен.
– Это тот, что ли, чьим именем назвали улицу? А я думала, такую честь только мертвым оказывают.
Стет спрятал улыбку.
– Вообще-то это довольно известное место, милочка.
Нечто вроде здешнего варианта «Элен» в Нью-Йорке.
– Кормят-то хоть вкусно?
Стет поклясться был готов, что это ее действительно интересует, а не просто эпатаж.
Шанель со Стетом рассмеялись, и Глори с удивлением посмотрела на них.
– Мы вроде где-то встречались? – обратилась она к Стету. – По-моему, на приеме у Шанель.
– Это Стет, то есть Уильям Стетсон, – представила Шанель. В этот момент подошел официант. – Может, сделаем заказ, а уж потом потолкуем?
Принявшись за баранину на ребрышках – Шанель выбрала салат из крабов, а Глори – кресс-салат с помидорами, – Стет попытался разговорить гостью. Глори охотно рассказывала о своей работе в оздоровительном клубе. Больше всего ей нравилось иметь дело с толстухами, для которых она придумала специальные упражнения. Не скрыла Глори и того, что сама помешана на здоровье. Она даже исключила из своего рациона мороженое, чтобы холестерина было поменьше.
– Девчонкой я каждый лишний цент тратила на мороженое и пирожки, знаете, здоровые такие, с мясом, их еще с горчицей едят. А теперь прямо-таки вегетарианкой стала.
Правда, когда настроение паршивое, ванильное мороженое себе все-таки позволяю.
– И кто же вас так перевоспитал?
– Да так, один знакомый. Сосуды, говорит, ни к черту будут, если не прекратишь есть эту дрянь. Я ведь только на гамбургерах да жареной картошке и жила. Ну и еще мороженое.
– А кто этот знакомый – Стив Голден? – поинтересовалась Шанель.
– Он самый. Тут надо отдать ему должное.
– Трудно, наверное, сейчас служить у него?
– А то. Потому и подыскиваю другую работу, только чтобы платили не меньше, чем сейчас.
– Все еще не могу понять, почему надо рвать с парнем на том лишь основании, что у него богатый отец.
– Да не только в этом дело. Он… он обманул меня. Изо всех сил скрывал, что его старик – сам Эрл Голден. Воспитывался, понимаешь, как какой-нибудь принц, а прикидывается, будто просто рабочая лошадка. Наверное, всем так морочит голову.
Шанель подняла бровь, словно говоря Стету: «Ну вот, а я о чем?»
Стет обнаружил, что в присутствии Глори Шанель становится более человечной, что ли. Может, потому что эта девушка ей заведомо неровня? Как бы то ни было, Шанель перестала быть такой натянутой, какой бывает в его присутствии, а ведь это-то ему и нужно. Так она легче поддастся обработке.
Когда подали десерт – Шанель и Глори заказали компот из свежих фруктов, Стет – суфле «гран-марнье», – он уже принял решение. При первом же удобном случае он кивнул Шанель, и та, рассказав в общих чертах о курорте, предложила Глори заняться классом по аэробике. Глори согласилась, разумеется, лишь справившись насчет зарплаты и премиальных.
«А ведь они, Шанель да Глори, – весело подумал Стет, – не так уж отличаются друг от друга».
Глава 40
Из-за сентябрьской жары в гостиной стоял спертый воздух, на верхней губе у Стефани выступили капельки пота, и, скинув туфли, она поспешила включить кондиционер. Обычно, когда она возвращалась с работы, мальчики успевали проветрить дом. Но сейчас их уже два дня как не было в городе – всем классом в какой-то поход отправились, – и, радуясь, что они весело проводят время, Стефани все равно скучала по сыновьям. Не хватало их болтовни и даже вечных ссор.
Интересно, каково будет через три года, когда они поступят в колледж и ей придется возвращаться в пустой дом? Призрак опустевшего гнезда уже сейчас начинал преследовать ее – ни мужа, ни детей, которых можно побаловать, пусть в последнее время она не особенно этим злоупотребляет, понимая, что прилипчивое материнское внимание – это не то, что нужно пятнадцатилетним подросткам.
Что им нужно, так это и мать, и отец, а ведь с тех самых Пор, как они вернулись из Орегона, Дэвид не появлялся. Мальчики говорят, у него появилась какая-то пассия. Однажды они вместе ходили в зоопарк, такая, понимаете ли, милая семейка, и, вернувшись домой, близнецы в один голос заявили, что папина приятельница настоящая зануда и ведет себя ужасно глупо. Стефани хотела было спросить, молода ли она и красива, но прикусила язык. То, что Дэвид встречается с женщиной, делало сомнительным ее предположение, что теперь-то он наконец перестал скрывать свои истинные пристрастия; но может, всего лишь тумана напускает, чтобы мальчики чего не заподозрили?
Впрочем, решила Стефани, сейчас слишком жарко для тяжких раздумий, и пошла в кухню налить себе чаю со льдом.
Хоть кондиционер работал на полную мощь и температура в доме постепенно падала, воздух все еще был спертый, и надо, подумала она, переодеться во что-нибудь полегче да поудобнее. Что-то кондиционер в последнее время подозрительно жужжит. Хоть бы до следующего лета продержался, потому что на ремонт у нее денег нет.
Сейчас у нее ни на что, кроме самого необходимого, не было денег. Два юных троглодита на руках – на еду уходило бог знает сколько, хотя экономит Стефани на чем только можно. Даже учитывая недавнюю прибавку к жалованью и алименты, жить приходилось, постоянно балансируя на краю финансовой пропасти. Дэвид не обеднел бы, давая немного больше, чем должен по решению суда, но, видно, это ему и в голову не приходит. Ну а она просить не собирается, пусть даже на хлеб да воду придется сесть.
Стефани скинула старый летний костюм, в котором обычно ходила на работу, повесила в шкаф, потом освободилась и от всего остального и надолго встала под душ, лениво перескакивая мыслью с одного на другое. В самом прикосновении струй к обнаженному телу было нечто эротическое, и Стефани вспомнила свою последнюю встречу с Клеем. Они отправились в гостиницу, и вернулась она домой очень поздно, о чем, можно не сомневаться, было доложено Дэвиду, хотя мальчики и клянутся, что о ней с ним вообще не говорят.
Стефани все никак не могла привыкнуть ко вновь проснувшейся в ней чувственности, но ведь факт остается фактом.
Какая жалость, что Клей сможет приехать только через два дня. Сегодня дом в их полном распоряжении, и любовью можно было бы вволю заняться на кровати, все лучше, чем бегать в гостиницу.
Любопытно, каково было бы переспать с Клеем на кровати, которую она Пятнадцать лет делила с Дэвидом. Наверное, что-то царапнуло бы, но не настолько, чтобы отказаться. Похоже, щепетильность, которая столько времени осложняла ей жизнь, немного притупилась. Видно, когда сталкиваешься лицом к лицу с трудностями, придаешь меньше значения вещам, которые некогда казались такими важными. Хорошо это или плохо?
Так или иначе за себя постоять она научилась. Скажем, с честью выдержала пару стычек на службе, например, заставила выделить ей нормальное рабочее место. Первые несколько месяцев ей приходилось довольствоваться каким-то несчастным столиком на складе, а это значит, что надо было запирать в ящик буквально все – карандаши, бумагу, скрепки.
Наконец Стефани это надоело, и она решительно направилась к мистеру Спенглеру. Тот долго пыхтел и всячески отговаривался, но, к ее удивлению, выделил местечко в приемной, напротив секретарши. С ней приходилось, конечно, нелегко – считает, видишь ли, что стоит несколькими ступенями выше простого клерка. Стало быть, стенка на стенку, война характеров, и вот чудо-то из чудес – Стефани эту войну выиграла.
Просто-таки обвал, как сказала бы Шанель.
Стефани уже кончала сушить волосы, когда раздался звонок в дверь. «Черт», – пробормотала она, но все же пошла открывать. На пороге стояла стройная блондинка. Лицо ее Стефани было незнакомо. В том, как она смотрела на хозяйку, словно решая, заговорить или просто повернуться и уйти, было что-то нервирующее.
– Да? – вопросительно посмотрела на нее Стефани.
– Вы Стефани Корнуолл?
– Да.
– А я Джокелин О'Коннорс, жена Клея.
И она залилась слезами.
Когда Стефани вернулась в гостиную, Джокелин уже перестала плакать, но не сделала ни малейшей попытки стереть потекшую тушь. И вообще выглядела она совершенно растерянной, словно не понимала, где, собственно, находится.
А может, у нее и впрямь, как говорится, не все дома?
Стефани внимательно посмотрела на нее. Блондинка – вроде натуральная. Глаза голубые и, наверное, красивые, хотя как скажешь, когда все лицо залито слезами.
Подняв голову, Джокелин встретилась со Стефани взглядом; губы у нее скривились, будто снова вот-вот заплачет, и Стефани поспешно подала ей стакан. Обе некоторое время молчали.
– Может, все же скажете, в чем дело? – спросила Стефани, хотя ответа, честно говоря, страшилась.
Джокелин поставила стакан на стол. Руки ее дрожали.
– Мне известно, что вы встречаетесь с моим мужем.
Я нашла у него в кармане письмо от вас. Я догадывалась, что у него кто-то есть, но надеялась, что это случайное знакомство.
Вокруг Клея всегда вьются женщины, но раньше ничего серьезного не было. А на этот раз… – Она изо всех сил принялась тереть глаза, вновь наполнившиеся слезами, и хрипло хохотнула:
– Я знаю, что веду себя как совершенная дура. Не надо было приходить. Но просто не знала, что делать. Когда я показала Клею это письмо, он сказал, что хочет развода. Ну я и решила, что надо все же поговорить с вами. Я и девочки – мы так в нем нуждаемся.
Стефани словно обухом по голове ударили.
– Девочки? – едва выдавила она.
– Линда и Сьюзи. Разве он не говорил о них? Погодки, десять и одиннадцать. Неужели он может нас бросить? Всю жизнь он делал что хотел. Я вела дом, воспитывала девочек и даже пикнуть не смела… – Джокелин осеклась и беспомощно всплеснула руками. – Наверное, я только порчу все. Когда Клей узнает, что я приходила сюда, он мне такую выволочку устроит…
– Я ничего ему не скажу, – сказала Стефани.
– Вы ведь любите его, правда? – Джокелин посмотрела ей прямо в глаза. – Этого я и боялась. Что ж, бороться с вами я не могу, все козыри у вас на руках. У меня же – только свидетельство о браке, а этого недостаточно, чтобы удержать такого человека, как Клей. Надеюсь, с вами ему будет хорошо, со мной – не было. Он… он такой беспокойный, так поддается настроению и ненавидит заведенный порядок. Напрасно я, конечно, завела детей, надо было следовать за ним, куда потянет.
Думала, можно просто сидеть дома, заниматься девочками и хозяйством, которое он терпеть не может. Думала, если дать ему свободу, он всегда вернется. Но, выходит, ошиблась. – Она задержала на Стефани несколько удивленный взгляд. – Клей говорил, что женщина вы чувственная и на редкость легкая на подъем, в любой момент готовы сорваться с места.
Наверное, так оно и есть, странно лишь то, что на вид вы так похожи на меня.
Джокелин встала и взяла сумочку.
– Пойду. До Орегона путь неблизкий. Не думайте, больше я вас не побеспокою. Если вы любите Клея и сможете принести ему счастье, на пути не встану.
Не успела Стефани и слова сказать, как гостья поднялась и вышла. Растерянная и потрясенная, Стефани сидела в гостиной, и в ушах у нее звучали слова Джокелин: «На вид вы так похожи на меня».
Да ничуть не похожи! Джокелин – блондинка, светлокожая, с голубыми глазами, а она, Стефани, поменьше ростом, волосы каштановые, глаза карие. Так что она, собственно, имела в виду?
А Клей? Почему он обманывал ее все это время? Ну не то чтобы прямо обманывал. Сказал, что, после того как он оставил работу в банке, они с женой пошли каждый своей дорогой.
О разводе речи не было. Но ведь не по забывчивости же он не упомянул, что дом у них по-прежнему общий и что дети есть…
И зачем сказал Джокелин, что собирается жениться, ведь даже предложения пока не сделал. Решил, что ли, что она наверняка согласится? А может, Джокелин врет? Может, пришла сюда только для того, чтобы ее пожалели?
Что ж, этого она добилась, но ведь в таких случаях всегда кто-то проигрывает. Бывшие жены, бывшие мужья, бывшие любовники, дети. Ей и самой было очень одиноко до встречи с Клеем. Нельзя, конечно, сказать, что этот человек просто палочка-выручалочка, временная остановка в процессе душевного выздоровления после распавшегося брака. Он понравился бы ей, даже будь она по-прежнему замужем за Дэвидом. Иное дело, что дальше простой симпатии дело бы не пошло.
Чего нельзя сказать о Дэвиде.
Стефани подогрела томатный суп, проглотила пару ложек и поставила кастрюлю с остатками в холодильник. Было еще рано, но все равно хотелось спать. Однако же, потушив свет, Стефани долго еще ворочалась с боку на бок. В голове роились разные вопросы. Когда сон наконец пришел, ей приснилась Джокелин, и во сне они слились воедино, только кареглазую шатенку порой вытесняла голубоглазая блондинка.
Через два дня появился Клей, и Стефани сразу стало ясно, что Джокелин рассказала ему о своей поездке в Сан-Франциско. Он обнял ее, она прижалась к широкой груди Клея, слыша как бьется его сердце. От Клея приятно пахло сосновым лосьоном, и Стефани подумалось о вечнозеленых деревьях, пахнущих свежестью после дождя, диких растениях и жирной земле под тем деревом, где они впервые любили друг друга.
– Извини меня, Стефани, – сказал Клей. – Я уже давно собирался все рассказать тебе, да никак момента выбрать не мог. Брак мой давно уже распался. Из дома я не ушел только из-за девочек, но вообще-то мы с Джокелин уже год как не спим вместе. На прошлой неделе я сказал, что хочу развода.
Интересно, каково будет через три года, когда они поступят в колледж и ей придется возвращаться в пустой дом? Призрак опустевшего гнезда уже сейчас начинал преследовать ее – ни мужа, ни детей, которых можно побаловать, пусть в последнее время она не особенно этим злоупотребляет, понимая, что прилипчивое материнское внимание – это не то, что нужно пятнадцатилетним подросткам.
Что им нужно, так это и мать, и отец, а ведь с тех самых Пор, как они вернулись из Орегона, Дэвид не появлялся. Мальчики говорят, у него появилась какая-то пассия. Однажды они вместе ходили в зоопарк, такая, понимаете ли, милая семейка, и, вернувшись домой, близнецы в один голос заявили, что папина приятельница настоящая зануда и ведет себя ужасно глупо. Стефани хотела было спросить, молода ли она и красива, но прикусила язык. То, что Дэвид встречается с женщиной, делало сомнительным ее предположение, что теперь-то он наконец перестал скрывать свои истинные пристрастия; но может, всего лишь тумана напускает, чтобы мальчики чего не заподозрили?
Впрочем, решила Стефани, сейчас слишком жарко для тяжких раздумий, и пошла в кухню налить себе чаю со льдом.
Хоть кондиционер работал на полную мощь и температура в доме постепенно падала, воздух все еще был спертый, и надо, подумала она, переодеться во что-нибудь полегче да поудобнее. Что-то кондиционер в последнее время подозрительно жужжит. Хоть бы до следующего лета продержался, потому что на ремонт у нее денег нет.
Сейчас у нее ни на что, кроме самого необходимого, не было денег. Два юных троглодита на руках – на еду уходило бог знает сколько, хотя экономит Стефани на чем только можно. Даже учитывая недавнюю прибавку к жалованью и алименты, жить приходилось, постоянно балансируя на краю финансовой пропасти. Дэвид не обеднел бы, давая немного больше, чем должен по решению суда, но, видно, это ему и в голову не приходит. Ну а она просить не собирается, пусть даже на хлеб да воду придется сесть.
Стефани скинула старый летний костюм, в котором обычно ходила на работу, повесила в шкаф, потом освободилась и от всего остального и надолго встала под душ, лениво перескакивая мыслью с одного на другое. В самом прикосновении струй к обнаженному телу было нечто эротическое, и Стефани вспомнила свою последнюю встречу с Клеем. Они отправились в гостиницу, и вернулась она домой очень поздно, о чем, можно не сомневаться, было доложено Дэвиду, хотя мальчики и клянутся, что о ней с ним вообще не говорят.
Стефани все никак не могла привыкнуть ко вновь проснувшейся в ней чувственности, но ведь факт остается фактом.
Какая жалость, что Клей сможет приехать только через два дня. Сегодня дом в их полном распоряжении, и любовью можно было бы вволю заняться на кровати, все лучше, чем бегать в гостиницу.
Любопытно, каково было бы переспать с Клеем на кровати, которую она Пятнадцать лет делила с Дэвидом. Наверное, что-то царапнуло бы, но не настолько, чтобы отказаться. Похоже, щепетильность, которая столько времени осложняла ей жизнь, немного притупилась. Видно, когда сталкиваешься лицом к лицу с трудностями, придаешь меньше значения вещам, которые некогда казались такими важными. Хорошо это или плохо?
Так или иначе за себя постоять она научилась. Скажем, с честью выдержала пару стычек на службе, например, заставила выделить ей нормальное рабочее место. Первые несколько месяцев ей приходилось довольствоваться каким-то несчастным столиком на складе, а это значит, что надо было запирать в ящик буквально все – карандаши, бумагу, скрепки.
Наконец Стефани это надоело, и она решительно направилась к мистеру Спенглеру. Тот долго пыхтел и всячески отговаривался, но, к ее удивлению, выделил местечко в приемной, напротив секретарши. С ней приходилось, конечно, нелегко – считает, видишь ли, что стоит несколькими ступенями выше простого клерка. Стало быть, стенка на стенку, война характеров, и вот чудо-то из чудес – Стефани эту войну выиграла.
Просто-таки обвал, как сказала бы Шанель.
Стефани уже кончала сушить волосы, когда раздался звонок в дверь. «Черт», – пробормотала она, но все же пошла открывать. На пороге стояла стройная блондинка. Лицо ее Стефани было незнакомо. В том, как она смотрела на хозяйку, словно решая, заговорить или просто повернуться и уйти, было что-то нервирующее.
– Да? – вопросительно посмотрела на нее Стефани.
– Вы Стефани Корнуолл?
– Да.
– А я Джокелин О'Коннорс, жена Клея.
И она залилась слезами.
* * *
Потом Стефани с удивлением вспоминала, что ей хватило присутствия духа проводить рыдающую женщину в дом, усадить ее на стул, предложить салфетку, а затем под предлогом того, что нужно сходить на кухню за стаканом воды, оставить гостью одну, чтобы дать возможность прийти в себя.Когда Стефани вернулась в гостиную, Джокелин уже перестала плакать, но не сделала ни малейшей попытки стереть потекшую тушь. И вообще выглядела она совершенно растерянной, словно не понимала, где, собственно, находится.
А может, у нее и впрямь, как говорится, не все дома?
Стефани внимательно посмотрела на нее. Блондинка – вроде натуральная. Глаза голубые и, наверное, красивые, хотя как скажешь, когда все лицо залито слезами.
Подняв голову, Джокелин встретилась со Стефани взглядом; губы у нее скривились, будто снова вот-вот заплачет, и Стефани поспешно подала ей стакан. Обе некоторое время молчали.
– Может, все же скажете, в чем дело? – спросила Стефани, хотя ответа, честно говоря, страшилась.
Джокелин поставила стакан на стол. Руки ее дрожали.
– Мне известно, что вы встречаетесь с моим мужем.
Я нашла у него в кармане письмо от вас. Я догадывалась, что у него кто-то есть, но надеялась, что это случайное знакомство.
Вокруг Клея всегда вьются женщины, но раньше ничего серьезного не было. А на этот раз… – Она изо всех сил принялась тереть глаза, вновь наполнившиеся слезами, и хрипло хохотнула:
– Я знаю, что веду себя как совершенная дура. Не надо было приходить. Но просто не знала, что делать. Когда я показала Клею это письмо, он сказал, что хочет развода. Ну я и решила, что надо все же поговорить с вами. Я и девочки – мы так в нем нуждаемся.
Стефани словно обухом по голове ударили.
– Девочки? – едва выдавила она.
– Линда и Сьюзи. Разве он не говорил о них? Погодки, десять и одиннадцать. Неужели он может нас бросить? Всю жизнь он делал что хотел. Я вела дом, воспитывала девочек и даже пикнуть не смела… – Джокелин осеклась и беспомощно всплеснула руками. – Наверное, я только порчу все. Когда Клей узнает, что я приходила сюда, он мне такую выволочку устроит…
– Я ничего ему не скажу, – сказала Стефани.
– Вы ведь любите его, правда? – Джокелин посмотрела ей прямо в глаза. – Этого я и боялась. Что ж, бороться с вами я не могу, все козыри у вас на руках. У меня же – только свидетельство о браке, а этого недостаточно, чтобы удержать такого человека, как Клей. Надеюсь, с вами ему будет хорошо, со мной – не было. Он… он такой беспокойный, так поддается настроению и ненавидит заведенный порядок. Напрасно я, конечно, завела детей, надо было следовать за ним, куда потянет.
Думала, можно просто сидеть дома, заниматься девочками и хозяйством, которое он терпеть не может. Думала, если дать ему свободу, он всегда вернется. Но, выходит, ошиблась. – Она задержала на Стефани несколько удивленный взгляд. – Клей говорил, что женщина вы чувственная и на редкость легкая на подъем, в любой момент готовы сорваться с места.
Наверное, так оно и есть, странно лишь то, что на вид вы так похожи на меня.
Джокелин встала и взяла сумочку.
– Пойду. До Орегона путь неблизкий. Не думайте, больше я вас не побеспокою. Если вы любите Клея и сможете принести ему счастье, на пути не встану.
Не успела Стефани и слова сказать, как гостья поднялась и вышла. Растерянная и потрясенная, Стефани сидела в гостиной, и в ушах у нее звучали слова Джокелин: «На вид вы так похожи на меня».
Да ничуть не похожи! Джокелин – блондинка, светлокожая, с голубыми глазами, а она, Стефани, поменьше ростом, волосы каштановые, глаза карие. Так что она, собственно, имела в виду?
А Клей? Почему он обманывал ее все это время? Ну не то чтобы прямо обманывал. Сказал, что, после того как он оставил работу в банке, они с женой пошли каждый своей дорогой.
О разводе речи не было. Но ведь не по забывчивости же он не упомянул, что дом у них по-прежнему общий и что дети есть…
И зачем сказал Джокелин, что собирается жениться, ведь даже предложения пока не сделал. Решил, что ли, что она наверняка согласится? А может, Джокелин врет? Может, пришла сюда только для того, чтобы ее пожалели?
Что ж, этого она добилась, но ведь в таких случаях всегда кто-то проигрывает. Бывшие жены, бывшие мужья, бывшие любовники, дети. Ей и самой было очень одиноко до встречи с Клеем. Нельзя, конечно, сказать, что этот человек просто палочка-выручалочка, временная остановка в процессе душевного выздоровления после распавшегося брака. Он понравился бы ей, даже будь она по-прежнему замужем за Дэвидом. Иное дело, что дальше простой симпатии дело бы не пошло.
Чего нельзя сказать о Дэвиде.
Стефани подогрела томатный суп, проглотила пару ложек и поставила кастрюлю с остатками в холодильник. Было еще рано, но все равно хотелось спать. Однако же, потушив свет, Стефани долго еще ворочалась с боку на бок. В голове роились разные вопросы. Когда сон наконец пришел, ей приснилась Джокелин, и во сне они слились воедино, только кареглазую шатенку порой вытесняла голубоглазая блондинка.
Через два дня появился Клей, и Стефани сразу стало ясно, что Джокелин рассказала ему о своей поездке в Сан-Франциско. Он обнял ее, она прижалась к широкой груди Клея, слыша как бьется его сердце. От Клея приятно пахло сосновым лосьоном, и Стефани подумалось о вечнозеленых деревьях, пахнущих свежестью после дождя, диких растениях и жирной земле под тем деревом, где они впервые любили друг друга.
– Извини меня, Стефани, – сказал Клей. – Я уже давно собирался все рассказать тебе, да никак момента выбрать не мог. Брак мой давно уже распался. Из дома я не ушел только из-за девочек, но вообще-то мы с Джокелин уже год как не спим вместе. На прошлой неделе я сказал, что хочу развода.