Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Люди в крови

   Кардью с тонкой усмешкой откинулся на спинку кресла.
   — Как он был одет? Вы заметили выражение его лица? Как выглядели его руки?
   — У него были черные руки, — сообщил садовник, — похоже, будто он чистил каминную трубу. Он был в одной сорочке, и его лицо было красным от жары.
   Кардью снова улыбнулся.
   — Благодарю вас, можете идти! — Он многозначительно хмыкнул. — Я знал: там что-то происходит, — вел он свое, когда дверь за садовником закрылась. — Теперь спрашивается: что общего между странным поведением Эльсона и смертью Дженни? Вы знаете, что они хорошо знакомы… Со слов прислуги, Дженни часто навещала Эльсона в Хиль-Броу. После этого зловещего случая Эльсон пьет запоем. Ни разу еще у него не было трезвого дня. Он и раньше пил, но сейчас уже полностью утратил контроль над собой. Прислуга отказывается работать у него. По ночам Эльсон разгуливает по дому и, страдая от припадка страха, кричит на весь дом.
   Кардью встал, закрыл модель крышкой и завернул ее в бумагу.
   — До сих пор мои розыски носили абстрактный характер, но теперь я займусь конкретным делом…
   — Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Джим.
   — Я раскрою тайну Хиль-Броу…
 
   Сержант Леттимер вышел из своей квартиры лишь с наступлением темноты. Он добирался до Хиль-Броу окольным путем. Пробрался через дыру в изгороди, которую хорошо знал. Пройдя сквозь чащу, дошел к маленькой зеленой калитке в стене. Открыв калитку ключом, он тщательно запер се и, оглянувшись, осторожно пошел по щебневой дорожке к парадным дверям. Потом торопливо вынул из кармана белую бумагу, покрытую с одной стороны гуммиарабиком, намочил ее и наклеил на дверную панель. Потом обогнул дом и подошел к французскому окну, выходившему на дерновую площадку. Тихо постучал. Ответа не было. Он повторил стук громче. Наконец за тяжелой гардиной показалось испуганное лицо Эльсона.
   — Это вы? — прорычал он.
   — Да, я! Спрячьте свой револьвер, никто вас не тронет.
   Эльсон поднял гардины. Леттимер впрыгнул в комнату, спустил гардины, опустился на стул и взял сигару из табакерки.
   — Сюпер поехал в город, — сообщил он, закуривая.
   — Пусть он едет хоть в ад! — бросил зло Эльсон.
   Леттимер заметил, как изменилось лицо американца. Губы его дрожали. У него был вид человека, страдающего от сильного запоя.
   — Сюпер не просто поехал в город, — с нажимом произнес сержант, — он поехал в город по весьма интересному делу.
   — Да пусть он катится к черту! — взорвался Эльсон.
   — Тише! — испуганно прошептал Леттимер. — Ну что за крики? Сюпер подозревает и меня. Он прочел мне вчера целый реферат о пользе чистосердечного признания в должностных преступлениях.
   — Но при чем здесь мы? Какое отношение имеем мы к убийству этой несчастной старой девы? — пожал плечами Эльсон.
   — Не будем об этом, — уклончиво бросил Леттимер. — Что за пожар вы устроили сегодня ночью?
   — Пожар? Я вас не понимаю.
   — Я видел дым из трубы вашего дома.
   — Я сжег массу ненужных вещей.
   Следующие пять минут прошли в молчании. Оба курили.
   — Вы были сегодня утром в городе, — наконец произнес Леттимер.
   Эльсон зло глянул на него.
   — Я хотел выбраться из этого проклятого гнезда. Я что, не имею права выехать в город?
   — И какую каюту вы заказали?
   Эльсон вскочил, как ужаленный.
   — Что? Послушайте, вы…
   — И вы взяли билет прямо до Нью-Йорка?
   — А вам это известно откуда?
   — Ниоткуда. Я давно предчувствовал это. Мне, видите ли, жаль лишаться выгодного клиента.
   — Кажется, вы называли мои деньги «ссудой», — ядовито заметил Эльсон. — Не знаю, почему я вообще давал вам деньги…
   — Я был вам полезен. В будущую субботу я сумею быть вам еще более полезным. Конечно, вам неприятно, что я знаю о ваших намерениях оставить Лондон. В Канаде вы, пожалуй, будете в безопасности.
   — Я везде в безопасности! — снова взорвался Эльсон.
   — Тогда почему же вы спешите поскорее уехать из Англии?
   — Потому что Англия мне надоела, — мрачно заявил Эльсон. — Смерть Дженни расстроила мои нервы. Скажите, Леттимер, что стало с бродягой-певцом?
   — Которого поймал Сюпер? Он где-то в городе. А что?
   — Ничего, я просто так спросил. Он был в моем саду, когда Сюпер его поймал. Он слабоумный, что ли?
   — Немного. По крайней мере так думает Сюпер…
   — Слушайте, Леттимер, — произнес Эльсон глухим и хриплым голосом. — Вы ведь знаете законы Англии… Никто не обратит внимания на слова сумасшедшего бродяги. Я имею в виду судей. На случай, если бродяга будет болтать… будет оскорблять людей или тому подобное… судьи ведь не поверят сумасшедшему?
   Леттимер испытующе посмотрел на него.
   — Что это вы так разволновались?
   — Я разволновался? Ну вот еще! Кажется, я где-то в Америке видел этого бродягу. Кажется, в Аризоне. Я был фермером и обругал его… я ему хорошо врезал тогда…
   Эльсон врал, и Леттимер знал это.
   — Не думаю, чтобы судьи обращали внимание на показания сумасшедшего, — сказал сержант, — но бродяга скоро не будет больше слабоумным. Сюпер сказал, что предстоит операция и есть надежда на полное выздоровление Лейджа.
   Эльсон вздрогнул, его лицо исказилось.
   — Неправда, он не выздоровеет! — закричал он, обхватывая голову руками. — О боже, если бы я знал, если бы я знал!..
   Леттимер спокойно наблюдал за ним.
   — Я давно догадывался, что Джон Лейдж держит вас в своих руках. Но будьте спокойны, он не так скоро заговорит, — произнес он со значением.
   Эльсон испытующе посмотрел на него.
   — Допустим, он не настолько ненормален, — сказал сержант, — как вы предполагаете. Рассказывают, будто он жил в пещере на скалах вблизи Бич-Коттеджа. И не исключено, что он находился около дома, когда там была Дженни. Что скажете относительно этого? — продолжал Леттимер и, расхохотавшись, выпустил к потолку облако дыма.
   — Что скажу? А ничего. Вы ошибаетесь, полагая, что у меня что-либо общее с Лейджем. Я его никогда не знал и не видел до сих пор, — упрямо заявил Эльсон. Потом вдруг дал рукой знак молчать и прислушался. Вынул часы и посмотрел на них.
   — Слуга вернулся, — сказал он.
   — Он войдет сюда?
   — Нет. Он входит только когда я звоню.
   Раздался стук в дверь. Леттимер быстро встал и спрятался за гардины. Эльсон открыл дверь. То был слуга.
   — Извините, сэр, я не хотел вас беспокоить…
   — Хорошо, но зачем же вы тогда побеспокоили меня? — спросил раздраженно Эльсон.
   — Я должен кое-что сообщить… Не знаю, читали ли вы надпись на дверях… Я хотел сорвать бумагу, но это оказалось непросто…
   — Надпись на дверях? — уставился на слугу Эльсон. — Вы о чем это? Какая бумага?
   Он торопливо вышел за слугой в коридор, освещенный большой лампой. У парадных дверей горел тоже свет. Эльсон долго читал бумагу и не поверил своим глазам.
 

   «Джени Шоу умерла, за ней последуете вы.

«Большая Нога».

 
   Эльсон схватился за голову. На миг он оцепенел. Да, это не сон, а реальность. Он хотел было закричать, но издал какой-то сдавленный стон. Потом, как угорелый, бросился в рабочий кабинет, захлопнул дверь и запер ее.
   — Леттимер! Леттимер!
   Он подбежал к гардинам, но сержант уже исчез тем же путем, каким и явился.
 
   Мотоциклет Сюпера, что славился по всей окрестности, рано утром лежал в разобранном виде на кухонном столе Сюпера, усердно чинившего мотор, который испортил только благодаря «инженерному искусству» инспектора. Рядом стоял младший сержант с засученными рукавами и помогал начальнику чинить «адскую машину», поскольку обладал некоторыми техническими познаниями. Младший сержант был весьма работоспособным и аккуратным полицейским. Он почтительно наблюдал за работой начальника и во всем соглашался с ним. Только, пожалуй, это делало его присутствие здесь сносным для Сюпера.
   — Я не променяю свою «огненную стрелу» на десять новых мотоциклетов, — говорил Сюпер. — Владелец соседнего кино однажды взял у меня ее напрокат, чтобы сопровождать свой военный фильм орудийными залпами. Моя машина блестяще выполнила эту задачу. Мои друзья и сослуживцы собрали довольно крупную сумму, чтобы купить мне к именинам новенький бесшумный мотоциклет. Я охотно принял подарок, а через неделю он исчез. Я опять сел на свою старую машину. На удивленные вопросы отвечал, что новая машина сломалась. На самом же деле я продал ее, а на вырученную сумму купил инкубатор и окрасил заново свой старый мотоциклет… Ну, а остаток положил в банк, понятное дело. Я не бросаю деньги на ветер.
   — Но шум и грохот невыносимы, сэр…
   — Шум есть шум, милый сержант, — сказал Сюпер, завинчивая гайку. — Вы слыхали, чтобы какой-то инженер изобрел глушитель для грома?
   — Нет, не слыхал…
   — Когда овца блеет — корова мычит, — засмеялся Сюпер.
   — Но вам нужен хороший глушитель для мотора…
   — Не стоит попусту тратить деньги. Все люди любят треск моей машины. Они переворачиваются ночью в постелях и произносят: «Все в порядке, Сюпер объезжает участок».
   — Но если вор услышит вашу машину, он же удерет?
   — Никогда! Шум моего мотора подобен разговору чревовещателя. Вор думает, будто моя машина едет справа, а в это время, она едет слева. Но, милый сержант, что с вами сегодня? Вы спорите и не даете мне даже слова вставить.
   Сержант послушно замолчал. Сюпер закончил работу, испробовал мотор, закурил трубку и, взглянув на небо, нашел, что погода великолепная. Он направился в сарайчик и вытащил из него мешок ячменя. Осмотрев курятник, он накормил кур, собрал яйца и принес их в комнату.
   Сюпер как раз переодевался, когда появился Леттимер.
   — Где вы были ночью? — спросил Сюпер, ожесточенно водя щеткой по мундиру.
   — У меня была свободная от дежурства ночь.
   — Когда я был молод, у меня не было свободных ночей, — ядовито заметил старый сыщик. — Принесите мне почту!
   Леттимер ушел и вернулся с пачкой официальных писем. Сюпер рассортировал их.
   — Вот счет, вот приказ об аресте, вот жалоба жителей на шум мотоциклета, вот письмо от хитрого Алекса из министерства финансов, — бормотал Сюпер, быстро разбирая одно письмо за другим, — а вот письмецо, которое мне и нужно.
   — Гм! — произнес Сюпер, прочтя письмо. — Вы слышали когда-либо об аконите, сержант?
   — Нет. Это что — яд?
   — Да, немного ядовитое вещество… малейшая доза, величиною с булавочную головку, могла бы вас убить, Леттимер. А для меня она была бы совершенно безвредна, поскольку я сильнее и выносливее вас и не провожу ночи в джаз-банд-чарлстонах, танцуя сразу с дюжиной барышень.
   — А что за письмо — сообщение присяжного химика? — поинтересовался Леттимер, уже привыкший к лекциям о морали.
   — Да. Для начала необходимо узнать, не покупал ли кто-нибудь аконита. Обычно он не отпускается частным лицам в аптеках. Наведите справку в Скотленд-Ярде. Вы на самом деле ничего не слыхали об аконите? — спросил Сюпер, поправляя воротник.
   — Ну, конечно же, нет…
   — Готов биться об заклад, что старый Кардью, этот знаменитый теоретик-любитель, расскажет вам с десяток случаев, когда люди были отравлены аконитом.
   — Я не сомневаюсь, — сказал Леттимер.
   — Я ненавижу отравителей, слышите? — с нажимом произнес Сюпер, завязывая галстук. — Это самый низкий род преступников. Кроме того, они никогда не сознаются в совершенном преступлении, даже если веревка уже надета им на шею. Вам известно это, Леттимер?
   — Нет, — спокойно ответил тот.
   — Готов держать пари, что старый Кардью это знает. Более чем уверен: у него масса книг о таких ядах и таких отравителях, что волосы станут дыбом! Надо бы мне тоже выписать парочку подобных книжек, чтобы не отставать от времени…
   Расправившись с утренней почтой, Сюпер сел на мотоциклет и отправился на центральную телефонную станцию, чтобы допросить заведующего. Потом пробыл два часа в полицейском участке на Хей-стрит и успел за это время ознакомиться с различными сортами писчей бумаги, водяными знаками и прочими занятными вещами. Он также побывал в магазине, где торгуют пишущими машинками разных систем. Когда Сюпер спускался на мотоциклете по боковым улицам, прилегающим к взморью, он подумал, что самое важное только начинается.
   Когда Сюпер обогнул одну из улиц, его заметил Джим Ферраби, ехавший с Эльфой по направлению к Грин-парку. Эльфа настояла на том, чтобы он повернул автомобиль и догнал мотоциклет Сюпера.
   — Мы едем в Кенсингтон-Гарден, не хотите ли с нами? — спросила Эльфа Сюпера.
   — Не думаю, чтобы мое присутствие оказалось теперь кстати, — улыбнулся Сюпер, взглянув на Джима. — Я никогда не был идиотом, чтобы мешать молодым влюбленным хорошо проводить время.
   — Мы будем очень рады, — заверил инспектора Джим.
   — Очень приятно. Но у молодости — свои законы, — заметил Сюпер, — у меня — свои. Кстати, замечу, я так никогда и не был влюблен, — добавил он. — У меня было нечто вроде романа с энергичной вдовой… Но я уже рассказывал, кажется, об этом…
   — Да, и она была потрясена разлукой с вами, — в тон ему продолжал Джим.
   — Вот-вот, совершенно потрясена. Она постепенно привыкла к разлуке. Это было трудно, тем более, когда она вспоминала о тарелке, которую однажды бросила мне в голову. Тарелка, правда, не попала в цель…
   Эльфа рассмеялась.
   — Сегодня вы неплохо настроены, Сюпер, — сказал Джим, улыбаясь.
   — Разве? Ну что ж, в таком случае — поехали…
   Они поехали к Бисуотер-Род, где Сюпер оставил свой мотоциклет в полицейском участке. Потом втроем отправились в ближайший ресторан, где заказали чай.
   — Я ездил в город по делам службы, — сообщил Сюпер. — Известно ли вам, мисс Лейдж, что в пироге была специальная начинка?
   — Значит — яд? — спросила она и побледнела.
   Сюпер кивнул.
   — Да. По-видимому, у вашего отца есть враг, который не хочет, чтобы он выздоровел. Я думаю, ваш отец видел из своей пещеры слишком много, если от него хотят отделаться. А может быть, это связано с давними событиями, когда ваш отец еще был здоров…
   Взгляд Сюпера вдруг остановился на угловом столике ресторана и будто замер. Джим проследил за его взглядом.
   — Это вы велели Леттимеру прийти сюда? — спросил он.
   Сюпер покачал головой.
   — Он заметил вас? Зачем он пришел? — не унимался Джим.
   — Да, заметил. У него острый взгляд, как у мифологического паука с миллионами глаз.
   Но хотя Леттимер и видел Сюпера, он не показал этого. И даже преспокойно продолжал есть мороженое, когда Сюпер подошел к его столику и сел напротив. Джим увидел, что Сюпер язвительно что-то говорит своему подчиненному, а тот сидит с непроницаемым лицом. Когда Сюпер вернулся к своим спутникам, Леттимер уплатил кельнеру и мгновенно исчез.
   — Я приказал ему не уходить из участка, а он сидит здесь и спокойно ест мороженое, как мальчик! У вас есть часы? У меня нет. Мне давно обещали выдать часы, но из этого ничего не вышло. Который час, Ферраби?
   Джим посмотрел на часы, и Сюпер поднялся.
   — Всего хорошего. Мне пора…
   Столик, за которым сидели Эльфа и Джим, стоял у большого окна, откуда были видны улица и мост через реку. Джим заметил: когда Сюпер вышел из ресторана, за ним последовал на почтительном расстоянии какой-то человек. Джим навел бинокль и узнал Леттимера.
   — Очень странно! — пробормотал он. — Сюпер приказал ему отправиться обратно в участок, а он, кажется, не спешит…
   Они просидели тут еще около получаса. Потом вышли к автомобилю, что ждал их у входа. Джим хотел уже запустить мотор, когда услышал чей-то возглас.
   — Извините, мистер Ферраби!
   Он оглянулся и увидел странного субъекта. По грязной соломенной шляпе и рваным сапогам можно было определить, что это — бродяга.
   — Разве вы не помните меня? Я Салливен — тот, против кого вы выступали в качестве прокурора в Ольд-Беле.
   — Черт возьми! — процедил Джим, — вы — тот преступник, которого следовало посадить за решетку?
   — Да, это я, — ответил Салливен, нисколько не смущаясь. — Не дадите ли вы мне немного денег, чтобы уплатить за ночлег? Я уже провел семь ночей под открытым небом.
   Заметив улыбку на лице Эльфы, Джим смущенно пояснил ей:
   — Это тот самый бедняга, о котором мы недавно говорили. Помните, я выступал против него обвинителем…
   В этот момент из-за угла показался конный полицейский. Салливен тоже заметил его.
   — Дайте мне пару шиллингов, — настойчиво попросил Салливен, — сжальтесь надо мной! Не могу я больше ночевать на улице! За всю неделю заработал всего только один шиллинг: доставил пирог по нужному адресу.
   Джим крепко схватил бродягу за руку.
   — Погоди, дружище. Это очень важно! Это что за пирог, который ты отнес? Кто тебе его дал?
   — Незнакомый господин. Он остановил меня на берегу Темзы и спросил, не хочу ли я заработать шиллинг. Я обрадовался и отнес пакет с пирогом в бюро посыльных на Трефалгар-сквер.
   — А ты помнишь, как он выглядел, этот господин?
   — Не помню…
   Полицейский придержал лошадь и смотрел на бродягу. Джим вышел из автомобиля, представился полицейскому и сообщил ему, что бродяга — именно то лицо, которое старший инспектор Патрик Минтер разыскивает по делу о покушении на отравление.
   Обратившись к Салливену, полицейский приказал: «Следуй за мной! Если попробуешь бежать, застрелю!»
   В тот же вечер Салливен был отправлен на допрос к Сюперу. Показания бродяги мало что дали. Он заявил, что не успел рассмотреть лицо господина, вручившего ему пакет, не помнит, как он был одет и какого он был возраста…
   — Этот господин так разговаривал со мной, — говорил бродяга, — что я принял его за сыщика.
   — Объясни, что ты имеешь в виду, — мягко сказал Сюпер. — Он что — говорил не так, как остальные смертные? Он вел себя, как сыщик? Ну, говори же!
   — Да, он так говорил, когда вручил мне пакет и письмо, — что я именно так и подумал, — продолжал беспомощно объяснять Салливен.
   Сюпер помолчал и решительно произнес:
   — Мне сообщили, что ты просил денег на ночлег. На эту ночь ты получишь кров, притом, бесплатный. Сержант, отведите его в камеру!
 
   Мистер Гордон Кардью очень много читал. Он посвятил долгие годы науке. Через его руки прошли сотни книжных томов. Он читал даже по ночам, так как страдал бессонницей. Уже с рассветом он, лежа в постели, часто снова принимался за прерванный коротким сном этюд. Кардью считал, что антропология — самая интересная наука и бесстрастные описания умерших преступников — более занимательны, чем захватывающий современный роман.
   Он еще лежал в постели и читал трактат по физиогномике знаменитого криминалиста Мантегацца, когда раздался стук в дверь и вошла горничная, что принесла утренний чай. Она поставила чай на столик у кровати.
   — Мистер Минтер ждет внизу, сэр, — сообщила горничная.
   — Минтер? — спросил Кардью и встрепенулся. — А который час?
   — Половина восьмого, сэр.
   — Минтер пришел так рано? Гм… Скажите ему, что выйду через несколько минут.
   Он накинул халат, надел домашние туфли и спустился по лестнице в зал, где сидел Сюпер. Поздоровавшись, Сюпер объяснил цель своего прихода.
   — У меня в камере сидит субъект по имени Салливен. Вы не помните его? Он пытался недавно взломать дом Эльсона…
   — Вот как? Я хорошо помню обстоятельства этого взлома. Ведь против этого человека выступал в качестве прокурора мистер Ферраби.
   — Поэтому-то он и вышел на свободу, — сердито сказал Сюпер. — Вчера он опять попал в наши руки. Я пришел к вам не потому, что обеспокоен судьбой этого бродяги. Дело в том, что вы ученый адвокат, а я всего лишь только старый необразованный человек. Мне кажется, бродяга что-то скрывает от меня, не хочет говорить. А он знает больше, чем сказал. Я пробовал и так и эдак, чтобы заставить его быть поразговорчивее, но — бесполезно. Я всегда избегал ваших идей, ведь я — только старомодный полицейский чиновник со старыми методами розыска. Микроскопы и сонаты Шопена ничего для меня не значат, но я дальновидный человек и никогда не перестаю учиться у сведущих людей…
   Сюпер сделал паузу и посмотрел на Кардью, чтобы понять, какое впечатление произвели его слова.
   — Хорошо, но причем тут я? — удивился тот.
   — Вы — адвокат, — произнес Сюпер. — Вы привыкли иметь дело с подобными субъектами и добиваться от них признания…
   — Вы хотите, чтобы я взял на себя допрос этого бродяги? Но это ведь странно! Почему вы не обращаетесь к мистеру Ферраби?
   — Он обвинял преступника, а его оправдали, — презрительно заметил Сюпер. — Конечно, никто не может заставить вас допросить Салливена, это просто мысль, пришедшая мне в голову прошлой ночью. Удивительно, но хорошие идеи рождаются всегда ночью.
   — Совершенно верно, — живо подхватил Кардью. — Моя теория об убийстве Дженни тоже пришла мне в голову в два часа ночи. Итак, мистер Минтер, если вы считаете необходимым, чтобы я допросил бродягу, я приду в участок. Но говорю вам заранее: я всего лишь теоретик…
   Сюпер облегченно вздохнул: его маневр удавался.
   — Многие думают, — с подчеркнутым смирением продолжал он, — что я не могу унизить себя и обратиться за советом к знатоку. Я не самодур и понимаю: пытливый ум практика должен ценить идеи теоретика.
   Кардью был польщен, но чутьем угадывал что-то неладное.
   — Но скажите, почему арестован бродяга, что вы хотите от него узнать? — спросил он.
   — Он арестован за соучастие в покушении на жизнь человека, — начал объяснять Сюпер. — Салливен взял от какого-то господина на берегу Темзы маленький вишневый пирог. Пирог вместе с письмом был доставлен в бюро посыльных на Трефалгар-сквер, а оттуда посыльный принес все это в больницу на Вимут-стрит. В пироге нашли яд — аконит. Салливен утверждает, что не помнит человека, поручившего ему отнести пирог, но он врет, как собака!
   Лицо мистера Кардью передернулось. Наступила пауза.
   — Необычный случай! — наконец произнес он. — Прямо поразительно! Вы на самом деле всерьез хотите, чтобы я допросил Салливена? Вы не подтруниваете надо мною?
   — Я подтруниваю? Я не способен на это, мистер Кардью.
   Адвокат уперся руками в подбородок и задумчиво уставился в угол.
   — Необычная история… она даже звучит неправдоподобно в двадцатом столетии… В нашей цивилизованной стране, — заговорил он. — Неужели действительно произошла такая история? Ну, хорошо, Минтер, я приду, чтобы допросить Салливена, хотя и не обладаю большими познаниями в практической криминалистике. Вы связываете все это с убийством Дженни?
   — Да, безусловно, — сказал Сюпер.
   Потом Сюпер отправился в участок и разбудил Салливена.
   — Вставай, сын человеческий, пробил твой последний час на этой грешной планете! Не падай духом, дружище!
   Салливен встал с твердой скамьи и протер глаза.
   — Который теперь час? — спросил он.
   — Время не существует для тебя, бродяга, — грозно заявил Сюпер. — Вот сейчас придет первоклассный адвокат, который перевернет все твое нутро. Только не ври ему, дружище! Он гений-психолог и будет читать все твои мысли. Тогда, братец мой, ты расскажешь всю правду о человеке, который тебе дал пакет на берегу Темзы.
   — Я не помню этого человека! — воскликнул перепуганный Салливен. — Я бы вам сразу сказал, если бы запомнил его!
   Сюпер покачал головой.
   — Рассказывай сказки своей бабушке, а не мне. Полицейского ты замечаешь за милю, а лица господина, что дал тебе шиллинг, не запомнил.
   — Идите вы к черту вместе с вашим адвокатом! — закричал Салливен. — Я ничего не знаю и знать не хочу!
   — Смотри, бездельник, как бы тебе не болтаться на веревке! — заявил ему Сюпер и захлопнул дверь.
   Он шел ко входу в участок; и вдруг из-за угла показался лимузин Кардью. Машина подъехала к воротам, шофер затормозил и как угорелый бросился к нему.
   — Мистер Минтер, скорее! Мистер Кардью усыплен хлороформом… он лежит в своей комнате, скорее за мной!
   — Почему вы сразу же не позвонили мне по телефону? — в бешенстве заорал Сюпер, впрыгивая в лимузин.
   — Провода телефона мистера Кардью перерезаны, — ответил шофер.
   — Ого! «Большая Нога» предусмотрел все, — заметил Сюпер с мрачной улыбкой.
 
   …Кардью лежал на оттоманке. Комната была насыщена приторным запахом хлороформа. Лицо адвоката было бледным, как смерть. Он очнулся за несколько минут до появления Сюпера.
   — Что случилось? — спросил сыщик.
   — Я, наверное, спал… не знаю, что со мной было, — пробормотал Кардью, — когда вы ушли, я вернулся в свою комнату и прилег, чтобы обдумать ваше странное предложение… я ночью спал плохо и потому задремал… Слуга случайно вошел в комнату и увидел меня лежащим с куском полотна на лице. Шаги слуги, по-видимому, помешали преступнику. Окно было открыто. Злоумышленник бежал…
   Сюпер подошел к окну и выглянул в сад. Он заметил на цветочной грядке какой-то блестящий предмет. Сыщик бросился вниз по лестнице и поднял его. То была разбитая бутылочка с надписью «Хлороформит Б.П.». Бутылочка была, видимо, недавно открыта, и запах быстро погубил цветы, где она лежала.
   Сюпер поднял голову и посмотрел на открытое окно. Нетрудно было спуститься из окна в сад. Никаких следов на маленькой грядке под окном не было, но если бы кто-то прыгнул через окно, он мог, минуя грядку, попасть на щебневую дорожку.
   Сюпер посмотрел на бутылочку. Внизу стояли инициалы химической фирмы, продавшей хлороформит, но из этого, конечно, трудно было заключить, кто же купил этот медикамент.