Уоллес Эдгар Ричард Горацио. У трех дубов

   Сократ Смит ничего не ответил.
   Но когда он услышал гудение тяжелого лимузина, прозвучал выстрел его пистолета.

Глава 20

   Мистер Боб Штейн имел слабость ко всему мелодраматическому, а это чувство часто заставляет человека уклоняться от прямого и добродетельного пути. Поэтому разговор с Молли Темальтон происходил совершенно иначе, чем он описал это Сократу. Она сидела с увлекательным романом в библиотеке, но мысли ее были заняты не строками, а обоими мужчинами, которые в данный момент производили расследование в Девоншире, и особенно одним из них. Затем зазвонил телефон, и Боб Штейн прошел из своего кабинета, чтобы ответить на вызов. Произошел короткий разговор, на который она не обратила внимания.
   — У меня для вас, Молли, кое-что интересное, — обратился он к девушке со своей обычной улыбкой. — Отгадайте, чем я сейчас занимаюсь?
   — Этого я не могу отгадать, — засмеялась она.
   — Вашим свадебным подарком.
   — Как это неожиданно, — покраснев произнесла Молли. — Но вы ведь мне не сказали, что это такое.
   — Конечно, я должен еще это приготовить.
   — Но что это? — с любопытством допытывалась она.
   — Совершенно новый тип несессера. Только, — он как бы заколебался, — я не знаю, что вы будете туда класть. Помогите мне, Молли, и принесите из своей комнаты ручную сумочку со всем тем, что вы обыкновенно берете с собой в маленькое путешествие или если вы остаетесь ночевать у своей приятельницы.
   — Но к чему все это?
   — Я должен снять мерку, чтобы знать, что дело у меня пойдет на лад.
   — Я понимаю, — сказала она, вставая. — Через две минуты я буду здесь.
   — Не забудьте, пожалуйста, пижаму. Я жду вас в своем кабинете.
   Когда она положила перед ним на стол сумку, он критическим взглядом осмотрел ее со всех сторон.
   — А шляпа и зонтик?
   — Но, мистер Штейн, я никогда не кладу шляпу в несессер.
   — Это и есть самое главное в моем проекте.
   Молли уставилась на него недоумевающим взглядом и рассмеялась.
   — Хорошо, я сделаю вам это одолжение.
   Несколькими минутами позже она вернулась со шляпой и зонтиком и увидела Штейна стоящим у открытого окна.
   Потом он подошел к двери и открыл ее.
   — Мой плавательный бассейн, — сказал он, и так как Молли его еще ни разу не видела и даже не знала о его существовании, она заинтересовалась и подошла ближе.
   — Ах, как это красиво, — воскликнула она, войдя в комнату.
   Тогда он внезапно закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Улыбка слетела с его губ.
   — Молли, — начал он, — вы знаете, что я вас люблю.
   Хотя ее сердце бешено забилось, она заставила себя говорить спокойно.
   — Мистер Штейн, я думала, что этот вопрос между нами уже улажен. Я нахожу, что и вам немного не по-рыцарски снова говорить об этом, тем более в вашем доме.
   — Вы знаете, что я вас люблю, — настаивал он.
   — Я знаю, что вы так думаете!
   — Я люблю вас, — продолжал он. У меня есть все, чего бы я ни захотел, за исключением вас, Молли. И я не вижу никаких причин, которые мешали бы мне получить вас.
   — Я вижу для этого немало оснований, мистер Штейн. Откройте, пожалуйста, дверь.
   — Этого я не сделаю. Вы не покинете этого помещения, пока…
   Она почувствовала, как подгибаются ее колени.
   — Я хочу сказать, — поправился он, — что вы покинете это помещение только с моего разрешения и тогда, когда я найду это нужным.
   — Если мистер Смит…
   — Сократ ничего не узнает, — резко оборвал он ее. — Когда он вернется, я сообщу ему о вашем отъезде в Лондон.
   — Но ведь это же абсурд, — настаивала она. — Не можете же вы держать меня в заключении, мистер Штейн?
   — Это вы сейчас увидите. У этого шкафа хорошие крепкие двери, и для вашего удобства я поставил туда стул. Если будете сопротивляться, то я буду вынужден связать вам руки и ноги, и, пожалуй, даже заткнуть вам рот кляпом, что вам, наверное, не очень понравится… Но сели вы дадите мне слово вести себя спокойно, то сможете здесь находиться на свободе. К сожалению, я должен просить вас снять ваши туфли, чтобы вас никто не слышал. А теперь, Молли, последнее: если вам придет в голову шуметь или стучать в дверь моего кабинета, то… — Он остановился.
   — Ну, что тогда? — вызывающе крикнула она.
   — Тогда я буду вынужден пристрелить вас. Да, несмотря на мою любовь, я вас безжалостно застрелю, как застрелил Джона Менделя.
   Она в ужасе попятилась от него, прижав кулаки ко рту.
   — Вы… вы застрелили его? — прошептала она.
   — Конечно. Ушло бы слишком много времени для того, чтобы все это объяснить вам. Но будьте уверены, у меня были благие намерения. — Он сказал это так спокойно, как будто рассказывал нечто совсем обыденное. — Чтобы быть совсем кратким: я застрелил его, потому что он боялся меня.
   — Вы сумасшедший… сумасшедший, — задыхаясь проговорила Молли. — В противном случае вы не могли бы совершить убийство.
   — Я вам это сказал, потому что люблю вас, и вы выйдете за меня замуж. Я увезу вас отсюда, Молли, и когда полностью одураченный Смит вернется наконец из Лондона, мы с вами останемся вместе, пока вы не поймете, что брак со мной будет для вас лучшим выходом.
   Молли провела рукой по лбу. Это сон, говорила она себе. И все же это была реальность. Боб Штейн, этот всеми уважаемый человек, у которого для каждого было приветливое слово, Боб Штейн, такой жизнерадостный человек — убийца? Убийца своего самого близкого друга?
   — Ну! Что же вы решили? Быть благоразумной или находиться связанной в шкафу? Предупреждаю, что в случае необходимости, если вы будете кричать и взывать о помощи, то умрете так же, как и тот, кто в это время окажется случайно у меня в кабинете. И этим лицом может оказаться, — его губы искривились в издевательской усмешке, — ваш милый Лексингтон.
   — Может быть, вы также стреляли в мистера Джефри?
   Он кивнул.
   — В таком случае, вы сумасшедший, действительно сумасшедший, — прошептала она. — Мистер Смит рассказал мне о смехе, которым мог смеяться только ненормальный человек…
   — Мистер Смит хитрее, чем вы думаете, Молли. Сократ заслуживает свое имя. Он знает, что этот хохот должен был подействовать на его нервы и лишить меткости выстрела. Но это мне не особенно помогло. Я почти достиг своей цели, но он оказался на высоте. Взгляните сюда.
   Он приподнял свои взъерошенные волосы и показал рану.
   — Это была пуля Сока, — ухмыльнулся он. — Она излечила меня от привычки слишком рано смеяться… Ну, что же — шкаф?
   — Нет, я буду держать себя в руках. Надеюсь, что вы постепенно придете в себя и поймете, что натворили.
   — Снимите туфли.
   Она вздрогнула от этого властного тона, но все же повиновалась.
   — Я сам буду приносить вам еду, — закончил он, уловив проблеск надежды в ее глазах.
   — Но ведь вы не можете вечно держать меня здесь под арестом?
   — Я этого и не собираюсь делать. Вас уже ждет маленький дом и милая экономка.
   Секундой позже дверь была заперта на ключ. Она сейчас же бросилась к столу и приставила его к окну. Взобравшись на него она смогла только кончиками пальцев дотянуться до нижнего края окна. Тогда она стала искать какой-нибудь металлический предмет. Ничего. Даже пилочки для ногтей не оставил ее предусмотрительный тюремщик. В отчаянии она опустилась на стул, и, положив на руки голову, предалась невеселым размышлениям. Как спастись? Другая дверь? Она определено должна вести в сад. Но прежде чем успела дотронуться до дверной ручки, она уже знала, что этот путь для нее закрыт. Один раз она услышала гудение мотора, и сердце ее бешено забилось. Мистер Смит? Лексингтон? Но нет, они не могли так скоро вернуться. И снова Молли погрузилась в тяжелое раздумье. Вечером появился Штейн с подносом, полным еды, до которого молодая девушка не дотронулась.
   — Вы слишком мало едите, — сказал он ей. — Я принес молоко и бисквиты. Позже принесу вам постель.
   Он сдержал свое слово. Около десяти часов принес ей раскладную кровать и молча удалился.
   Настала ужасная, страшная ночь. Молли не смогла заснуть и едва дождалась серого рассвета, осветившего оконные стекла. Но если ночь была длинная, то день показался ей бесконечным. К вечеру, совершенно измученная, она впала в дрему, из которой ее вывело появление Штейна.
   — Встать! — скомандовал он, положив на кровать тяжелое пальто. — А здесь кофе и бутерброды: подкрепитесь.
   — Что вы намерены делать?
   — Совершить с вами небольшое путешествие.
   — Я никуда не поеду. — Она затопала ногами.
   — Не будь дурой, — крикнул он.
   — Вы можете меня убить, — крикнула она ему в лицо. — Я буду звать на помощь, если вы дотронетесь до меня, и кто-нибудь услышит.
   Боб Штейн иронически усмехнулся.
   — В таком случае вам придется кричать очень громко. Я отослал всю прислугу в кино в Газмерс, и только один Вильямс остался здесь, но и тот наливается вином в погребе. Будьте благоразумны.
   Чтобы поддержать свои силы, она взяла себя в руки, съела сандвич и с жадностью выпила кофе. После этого ею овладела страшная усталость, и она в изнеможении упала на кровать. Ее разбудило свежее дуновение ветра, обвевавшего лицо. Кто-то нес ее по свежему воздуху.
   «В кофе, вероятно, было снотворное», — подумала она, С трудом соображая. Кричать? Она не могла. «Снял ли он с меня туфли? — промелькнуло у нее в голове. — Туфли…» Внезапно ее осенила мысль: уже однажды Сократ Смит отыскал ее след по туфле… Она ощупала одной ногой другую и внутренне возликовала. Осторожно зацепила носком одной туфли за другую. Одно движение, и левая туфля упала вниз. В следующую минуту Молли была в автомобиле, где снова впала в беспамятство. Сильный толчок разбудил ее, и в полусне она увидела, как Штейн, проклиная все на свете, менял колесо. В сером утреннем рассвете машина остановилась перед высокой стеной… Запущенный сад… пришедший в упадок дом…
   Смутно почувствовала облегчение при взгляде на женщину, которая укладывала ее в кровать.

Глава 21

   Молли Темальтон проснулась с головной болью после двадцати часового сна. В комнате был полнейший мрак, как если бы в ней не было окон. Позже она обнаружила, что на первом этаже отсутствовали ставни, окна были завешены шерстяными одеялами. Она стала ощупывать на ночном столике спички и свечу, но ничего не нашла. Эти маленькие усилия вызвали у нее такую боль в голове, что она со стоном откинулась обратно на подушку. Этот стон, очевидно, был услышан, так как вслед за этим немедленно затрещали лестничные ступеньки под чьими то тяжелыми шагами, и порог комнаты переступила женщина с керосиновой лампой. Она была велика ростом и костлява, и ее жестокий рот не обещал ничего доброго.
   — Вы звали? Вы голодны?
   — У меня ужасно болит голова, — пожаловалась Молли.
   — Этому мы сейчас поможем.
   Женщина поставила лампу на столик и вышла. Немного позже она вернулась с чашкой чая и двумя таблетками.
   — Вот это нам поможет, — грубо сказала она, заметив недоверчивый взгляд девушки.
   — Самое скверное у вас, умалишенных, это то, что вы всегда думаете, что вас стараются отравить.
   — Умалишенная? — Молли подумала, что ослышалась. — Вы приняли меня за умалишенную?
   — За кого же еще? Если тридцать пять лет имеешь дело с умалишенными, то с первого взгляда разбираешься в этом.
   — Итак, я сумасшедшая, — повторила Молли спокойным голосом, и, положив таблетки на кончик языка, запила их глотком чая.
   — Конечно. И чем вы скорее это поймете, тем лучше будет для вас.
   — Где я нахожусь?
   — На свежем воздухе, в уединенном поместье, которое как бы создано для таких, как вы.
   Молли взглянула на свои часы.
   — Как? Шесть часов вечера? Должно быть совсем еще светло. — Тогда она заметила шерстяные одеяла на окнах и попросила: — Не могли бы вы снять их?
   — Вы можете кричать до синевы в лице, но вас никто не услышит, — сказала миссис Барк, снимая одеяла с окон. — Но если вы рассчитываете увидеть красивый вид, то вам придется разочароваться.
   Так оно и было. По ту сторону высокой стены, которая бросала темную тень на сад, ничего не было видно, кроме пустынного ландшафта, среди которого поднимался странного вида холм.
   — Так ведь это же Дартмут?! — взволнованно крикнула Молли. — Я не раз проезжала с моим отчимом мимо этого холма.
   — Верно. И дом этот называется «Лужа на болото». Если бы у меня был такой хороший дядя, как у вас, я бы не хотела остаться здесь. «Лужа на болоте». Странное название для подобного заведения, — продолжала она. — Конечно, придется привести в порядок усадьбу.
   — Она принадлежит вам? — спросила пораженная Молли.
   — Пока еще нет, но будет в скором времени моей.
   И Молли поняла: «Лужа на болоте» была ценой, которой Боб Штейн оплачивал услуги этой женщины.
   — Когда я смогу уехать отсюда?
   Миссис Барк посмотрела на нее колючим взглядом.
   — Тогда, когда за вами заедет ваш муж.
   — Что? — Возмущенная Молли вскочила с постели. — Кого вы имеете в виду? Только что вы говорили о моем дяде, и я поняла, что вы имеете в виду мистера Штейна…
   — Ваш дядя — это тот, кто привез вас сюда. Более милого господина трудно себе представить.
   — Но у меня нет никакого мужа! — вскричала девушка.
   — В этом и заключается ваше помешательство, — спокойно ответила женщина с каменным выражением лица. — Все немного помешаны, особенно в вашем возрасте.
   Молли усилием воли взяла себя в руки.
   — Можете ли вы сделать мне одолжение, миссис… миссис?
   — Меня зовут Барк. И любое ваше разумное желание я выполню.
   — Тогда вызовите Скотленд-Ярд, чтобы я могла уехать отсюда.
   — Именно Скотленд-Ярд. Только этот мне и не хватало!
   — Но выслушайте. Меня доставили сюда силой, против моего желания.
   — Это тоже навязчивая идея. Мне кажется, что вам придется пробыть здесь довольно долго, — сказала она, покачивая головой. — Как можете вы так плохо отзываться о вашем любящем муже?
   Молли прижала руку ко рту, чтобы скрыть дрожание своих губ. Она поняла, что с этой женщиной следует держать себя осмотрительно. При малейшем признаке слабости с ее стороны или малейшем признаке страха перед ней она может пострадать.
   — И когда вы его ждете? — спросила она как можно более равнодушным голосом.
   — Через два или три дня. Теперь скажите мне, что вы хотите поесть?
   Охотнее всего Молли вообще отказалась бы от еды, но при мысли, что ей понадобятся силы, чтобы в подходящий момент перелезть через эту стену она ответила:
   — Все равно что. Могу ли я встать?
   Женщина заколебалась.
   — Да, пожалуй, — решила она наконец. — Но вы должны будете одеться в моем присутствии.
   Молли поднялась. Ее голова кружилась, но боль уменьшилась.
   — Вы, должно быть, не знаете, что прибыли сюда в одной туфле, — заметила миссис Барк. — Я вам одолжу на время пару своих.
   Она принесла пару безобразных сапог, которые при каждом шаге, который в них делала девушка, громко скрипели, и это было еще одним препятствием для попытки к бегству.
   К безмерному удивлению Молли, миссис Барк не стала возражать против ее прогулки по саду. Она хорошо разбиралась в состоянии душевнобольных и точно знала, сколько свободы им можно предоставить. Кроме того, она успела окинуть внимательным взглядом всю окрестность и убедилась в невозможности перебраться через стену без посторонней помощи.
   Лестницы не было, и за воротами она могла наблюдать из кухни.
   Молли медленно прогуливалась, изредка срывала какой-нибудь цветок и все время высматривала дорогу к свободе. На участке не росло ни одного дерева, изобиловал кустарник и сорная трава. Она дважды обошла вокруг дома, и все больше в ней гасла надежда на избавление.
   Может быть, попытаться перебросить записку через стену? Она зашла в комнату в поисках клочка какой-нибудь бумаги. Вытряхнула всю свою сумку, с безумной торопливостью роясь в ней, но ни карандаша, ни бумаги не обнаружилось. В слабо освещенной керосиновой лампой столовой она разделила неприхотливый ужин с миссис Барк. Это было мрачное помещение, несмотря на маленький огонь, мерцающий в камине. И хотя миссис Барк заявила, что целыми часами мыла и чистила эту комнату, она все же выглядела безобразной и запущенной.
   — Я не привыкла к грубой домашней работе, — ворчала женщина, — и когда приедет ваш муж…
   — Он не мой муж, — возразила Молли, но тут же почувствовала бесполезность протеста и продолжала: — Ну, что будет, когда он приедет?
   — Скажите ему пожалуйста, что такая работа для прислуги. Вы не можете себе представить как здесь все выглядело, когда я прибыла сюда два дня назад. Лучше бы я уехала обратно. Взгляните сюда, — она указала на дыру в потолке, которую сделал Сократ. — Крысы, я думаю. А эти чернильные пятна на полу. Ужасно! В подвал я еще не отважилась сунуть свой нос.
   — Здесь есть подвал? — спросила Молли.
   — Да. Позже он может мне очень пригодиться. — Она уже думала об упрямых пациентах, для которых подвал мог служить удобным местом наказания.
   До трех часов ночи Молли не могла сомкнуть глаз, и только перед рассветом погрузилась в сон. К завтраку она сошла вниз. Была скудная трапеза из бледного чая, хлеба и масла. Хлеб был нарезан толстыми ломтиками и немного масла было намазано сверху.
   Молли облегченно вздохнула, когда очутилась в саду. Снова и снова ходила она вокруг дома, до тех пор, пока каждый кирпич не стал ей знаком. После обеда она завела с миссис Барк разговор, во время которого ей пришла в голову одна идея. Ее надзирательница рассказывала, что эти одинокие дома на болоте принадлежали вначале контрабандистам, и при этом упомянула о тайниках и подземных ходах, которые тянулись на много миль. Очевидно, это было преувеличением, но не мешало проверить.
   — Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила она, желая привести миссис Барк в хорошее настроение.
   — Конечно. Возьмите веник и подметите пол еще раз, — был малоприятный ответ.
   По окончании этой работы девушка отважилась на просьбу.
   — Можно мне посмотреть подвал?
   — Если вам это доставит удовольствие. Ключ висит на гвозде.
   Подвал оказался интересным местом. Свет лампы испугал только мышей, которые кинулись прочь. Нет, здесь не представлялось никакой возможности к бегству. Второй отсек подвала показался ей копией первого, пока она не заметила то, что дало надежду. Каменная кладка одной стены была, очевидно, более поздней работы, и поэтому кирпичи выделялись серым пятном.
   Может быть, здесь замурованный выход? Но даже если это было и так, то каким образом она сумеет выломать эти кирпичи? Осмотрелась вокруг, и сердце ее забилось. В углу между двумя старыми мешками, которые при встряхивании выбросили облако пыли, лежала лопата и острая кирка. Дрожа от волнения, Молли взлетела вверх по лестнице. Миссис Барк сладко дремала в шезлонге, расположенном прямо напротив ворот. Молли снова спустилась в подвал. Первые, неудачно нанесенные удары киркой были опаснее для нее самой, чем для каменной кладки. Но чем спокойнее становилась она, тем уверенней и точней делались удары. Половина кирпича выкрошилась наружу, но за этим слоем оказался еще один. Она снова прокралась наверх. Миссис Барк храпела на своем месте. После дальнейшей получасовой работы стена была пробита за ней зияло черное отверстие. Чтобы полностью в этом убедиться, она поднесла к дыре лампу. Действительно, по ту сторону кирпичей не было ни земли, ни каменной кладки.
   Кашель миссис Барк достиг ее слуха. Торопливо бросив свой инструмент, она успела вытереть едкую пыль с рук и поспешила наверх, чтобы встретиться со своей опекуншей на полпути между домом и воротами.
   — Ну, чем вы занимались это время? — подозрительно осведомилась миссис Барк.
   — Ничем.
   Ворча себе что-то под нос, женщина отправилась на кухню, в то время как Молли устраивалась в шезлонге. Когда она должна попытаться бежать? У нее было мало времени. Вместо нее этот вопрос совершенно бессознательно решила миссис Барк. За ужином она была необычайно добра, рассказывала о себе, о своих привычках и при этом упомянула:
   — Я постоянно запираю свою дверь на ночь на засов. Если бы вы только знали, с какими людьми мне приходилось иметь дело. И при моем здоровье и здоровом сне со мной в любой момент может что-нибудь случиться. Как-то раз такая же молодая дама, как вы, чуть меня не убила.
   — Разве вы так крепко спите? — спросила Молли равнодушным тоном.
   — Как сурок. Но с вами, я надеюсь, не будет никаких хлопот.
   — И все-таки лучше запирайте свою дверь, — приветливо сказала Молли. — Ничего нельзя предвидеть заранее.
   Благодаря этому ее план созрел, и вдобавок миссис Барк где-то откопала еще одну лампу. Ближайшие часы проходили между страхом и надеждой. Ведь не было ни капли уверенности, что подземный ход, если он действительно существует, ее спасет. Она может там заблудиться и погибнуть. Ее губы задрожали: она была еще так молода, а жизнь так прекрасна.
   Около десяти часов вечера мимо ее комнаты протопала тяжелыми шагами миссис Барк. Ее голос прохрипел «спокойной ночи» и произнес затем еще какие-то нечленораздельные слова.
   Молли выждала два часа, потом украдкой выбралась наружу… остановилась, прислушалась у дверей миссис Барк. Доносилось спокойное, равномерное похрапывание. Еще дальше, вниз по лестнице, зажав под мышкой скрипящие сапоги своей тюремщицы. Немало труда стоило ей отыскать спички, но наконец лампа зажжена, и свет ее падает на меленькую дыру в стене погреба. Первый удар. Молли затрепетала от страха. Весь дом, казалось, задрожал от грохота. Необходимость сделала ее изобретательной. Вместо того, чтобы работать так, как до сих пор, она всунула конец кирки в имеющееся уже отверстие и принялась дергать рукоятку, пока не посыпалась кладка. Не успела она таким образом вытащить три кирпича, как вдруг при особенно сильном рывке с шумом рухнула вся стена.
   Милостивый Боже! Если миссис Барк не услышала этот грохот, значит, действительно она спала, как мертвец.
   Одним мигом Молли взлетела по подвальной лестнице, погасила лампу и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежала по лестнице в свою комнату. И только успела осторожно закрыть свою дверь, как услышала в конце коридора тяжелые шаги женщины. Секундой позже на пороге появилась миссис Барк.
   — Что это был за шум?
   Молли, натянув одеяло до самого горла, издала несколько невразумительных звуков, делая вид, что только что очнулась от глубокого сна.
   — Вы ничего не слышали? — допытывалась миссис Барк.
   — Ничего.
   Очевидно, ответ не удовлетворил женщину, потому что она спустилась на первый этаж, откуда быстро вернулась. Молли слышала ее ворчание, слышала, как она снова заперлась в своей комнате. И снова выждав час, она встала и направилась в подвал, не обращая внимания на скрип ступенек, так как храп миссис Барк был слышен даже на первом этаже.
   На этот раз лампа была быстро зажжена, и она очутилась у места своей работы. Там среди мусора и пыли мерцало что-то длинное и белое. Она осторожно убрала обломки кирпичей в сторону, пока отверстие не стало достаточно велико, чтобы можно было проскользнуть внутрь, затем подняла лампу…
   «Не падать в обморок. Только не бояться», — приказала себе. Но тело ее в диком страхе отказывалось повиноваться! то, что она увидела при свете лампы, был скелет, глазницы которого смотрели на нее, казалось, с насмешкой, а желтые зубы злобно оскалились.

Глава 22

   Молли отскочила назад, лампа задрожала в ее руках. Она отступила к двери, и все время ей казалось, что пустые глазницы на бледном черепе наблюдают за ней. С шумом захлопнув двери в подвал и шатаясь, поднялась по лестнице… там… там… Что за звук послышался наверху?
   Она собрала последние остатки мужества, чтобы погасить лампу, и в этой, полной ужаса темноте остановилась. В такой непроглядной тьме только вход в прихожую казался более светлым пятном.
   Может, это была миссис Барк? Но нет. Храп ее звучал по-прежнему громко. Значит, кто-то другой? Кто, кто находился в сенях? Ее слух уловил легкие шаги, чья-то тень прошмыгнула мимо входа и была поглощена темнотой. Может быть, это Боб Штейн? Эта мысль заставила ее на мгновение забыть об ужасном призраке за спиной, и она помчалась вверх по лестнице в свою комнату. Дрожа от страха, упала на кровать. Какую страшную тайну хранит этот дом? Какие темные призраки ютятся в этих мрачных, заброшенных комнатах?
   На следующее утро ее грубо разбудила миссис Барк.
   — Вставайте, вставайте. Вот ваша чашка чая. Только не думайте, что я каждый раз буду вам ее подавать. Правильно было бы делать наоборот.
   Молли испытала облегчение при взгляде на грубое лицо этой женщины. Она была, по крайней мере, настоящая, осязаемая.
   — Мне очень жаль, миссис Барк. Я… я так плохо спала.
   — Что с вами? Ваши руки дрожат. Милое зрелище для вашего мужа, если…
   Ее муж… Значит, проскользнувшая ночью тень не принадлежала Бобу Штейну?.. Но тогда кто же это мог быть?
   — Можно ли мне принять ванну?
   — Пожалуйста, если в этом доме существует ванна, — рассмеялась развеселившаяся миссис Барк. — Впрочем, вам она не требуется, вы еще достаточно чисты. Умойте лицо и идите вниз.
   Вода в маленьком кувшине была холодной. И хотя это не совсем сняло ночную усталость, и Молли ощущала потребность во сне, она послушно сошла вниз и села за завтрак. Хлеб был черствее, чем накануне; яйца, консервы и сгущенное молоко давали понять, что в «Луже на болоте» обходились без поставщиков. Но Молли ошиблась в последнем, так как около девяти часов кто-то постучал в ворота. Миссис Барк вышла наружу, не забыв запереть за собой дверь. Но Молли, наблюдая за воротами из окна столовой, увидела, что она получила от кого-то корзину, самого посыльного ей увидеть не удалось. Она видела только его руку.