Страница:
строгий, аскетический узор.
Смит неуклюже поднялся из-за стола.
- Мастер Чиун, Римо, - проговорил он своим обычным тоном, наводившем на
мысль о лимонной кислоте, - доброе утро.
- Интересно, что же в нем доброго? - проворчал Римо, усаживаясь на
кушетку. Чиун лишь поклонился, и Смит снова сел за стол.
- Насколько мне известно, у вас есть задание для Римо, - начал Чиун
издалека.
- Верно, - кашлянув, подтвердил Смит.
- Ему будет полезно заняться сейчас каким-нибудь делом, ведь он в любую
минуту может впасть в апатию. Вернуться в то состояние, в котором пребывал
все время, пока я не взвалил на себя этот неблагодарный труд и начал учить
его искусству Синанджу.
- Гм, да-да. В общем, задание, о котором я говорю, не совсем обычное.
Светло-карие глаза Чиуна сузились. Смиту было знакомо выражение его
лица - оно означало, что Чиун почуял возможность поживиться.
- Возможно, вы уже слышали отчет Римо о последнем задании, - начал
Чиун.
- Насколько я понял, все прошло благополучно.
- Мне пришлось убить Санта-Клауса, - ворчливо заметил Римо.
- Это тебе и было поручено, - заверил его Смит.
- Ага, - с жаром откликнулся Римо. - Вы и представить себе не можете, с
каким нетерпением я ожидал такой возможности. Мне хотелось свернуть ему шею!
- Римо, - Чиун был явно шокирован. - Такое впечатление, что ты говоришь
о цыпленке, а не о личном враге императора. Смерть - дар, который следует
преподносить с должным почтением.
- Я уложил его ударом в сердце. Казалось, я просто избавился от него,
как от какой-нибудь собаки.
- Все враги Америки - не что иное, как бешеные псы, - презрительно
фыркнул Чиун. - И погибать они должны именно как собаки.
- Так уж случилось, что я люблю собак, - сказал Римо. - А в этот раз у
меня вообще было такое чувство, будто я утопил щенка. Кстати, еще одно
правило, Смитти: с сегодняшнего дня я не работаю в Рождественскую неделю, и
на Пасху тоже. А то в следующий раз вы заставите меня гоняться за Пасхальным
Кроликом.
- А что натворил этот мерзкий грызун теперь? - серьезным тоном
осведомился Чиун, но ответа не получил.
Смит еще раз прокашлялся.
- Задание, о котором я говорю, не предусматривало никаких убийств.
- Плохо, - угрюмо заметил Римо. - Я ведь все еще жажду его крови. Или,
по крайней мере, чьей-нибудь еще.
- Не обращайте на моего ученика внимания, О Император. Каждый раз в это
время года на него нападает такое настроение.
- У меня было трудное детство. Можешь подать на меня по этому поводу в
суд.
Чиун с достоинством уселся попрямее.
- Поскольку последнее задание Римо прошло без осложнений, я не вижу
никаких причин, чтобы сопровождать его на этот раз, - проговорил он,
наблюдая, какое впечатление произведет этот искусный гамбит на обычно
непроницаемого Харолда Смита.
Смит взглянул на него с явным облегчением, что заставило Чиуна
нахмуриться.
- Рад это слышать, Мастер Чиун, - сказал доктор. - Как раз это задание
весьма деликатного свойства, и ваше присутствие могло значительно все
осложнить.
Тонкие губы Чиуна сжались. В чем дело? Может быть, Смит таким образом
пытался показать, что его не устраивают условия, которые он, Чиун, выдвинул
на переговорах? Как же он сможет прокормить родную деревню в следующем году,
если участие Мастера Синанджу в новых заданиях не будет являться предметом
сделки?
Наконец Чиун пришел к выводу, что Смит просто блефует.
- Ваша мудрость непревзойденна, - с преувеличенным подобострастием
сказал он. - Ведь если Римо не справится с этим поручением, если с ним
случится беда, то я буду наготове и смогу встать ему на замену.
- Не обращайте внимания, Смитти, - предупредил Римо. - Он пытается
запудрить вам мозги.
- Римо! Я стараюсь ради своей деревни, которая когда-нибудь станет и
твоей!
- Можешь оставить ее себе.
- Какая дерзость!
- Пожалуйста, прошу вас! - умоляюще проговорил Смит. - Давайте по
порядку. Благодарю вас за вашу готовность принять участие в задании, Мастер
Чиун.
- За соответствующее вознаграждение, - поспешил добавить Чиун.
Смит понял, что от торгов ему не уйти, и договариваться им придется
сейчас.
- О Диснейленде не может быть и речи, - поспешил объявить он. -
Владельцы говорят, что не продадут его, сколько бы им не предложили.
- Поначалу они всегда так говорят, - не сдавался Чиун.
- Но это был уже третий по счету разговор.
- Ах, скупердяи! Они пытаются потребовать какую-нибудь несусветную
сумму! Не поддавайтесь, о Император! Позвольте мне вести переговоры от
вашего имени. Уверен, что мы очень быстро договоримся.
- Можете попрощаться с Микки-Маусом, - вставил Римо.
Обернувшись в его сторону, Чиун прошипел:
- Тсс!
- Тем не менее, - продолжал Смит, открывая ящик стола, - мне удалось
достать бессрочный пропуск в этот парк.
Взгляд Чиуна смягчился - он был явно доволен. Приблизившись к столу,
Мастер Синанджу спросил:
- На мое имя?
- В знак нашей дружбы и сотрудничества, - пояснил Смит. - Чтобы наши
переговоры в этом году прошли на основе взаимного доверия.
- Договорились, - кивнул Чиун и схватил протянутый ему пропуск.
- Неплохо, Смитти! - одобрительно заметил Римо. - Не прошло и двадцати
лет, а ты уже кое-чему научился.
Римо ожидал, что Чиун обрушит на него очередную лавину упреков, однако
вместо этого старый кореец помахал полученной бумажкой у него перед носом.
- Я поеду в Диснейленд! - торжествующе сообщил Чиун. - А ты нет!
- Вот это да! - с притворной завистью воскликнул Римо.
- Надеюсь, что выполняя новое задание нашего императора, ты попадешь в
суровые, негостеприимные края, - надменно проговорил Чиун.
- Кстати, - сказал Смит, - я собираюсь послать Римо в пустыню.
- Самое подходящее место для человека, которому чуждо уважение и
доброта! Я порекомендовал бы пустыню Гоби.
- Нет, я имел в виду Юму.
- Тем лучше! - торжествующе воскликнул Чиун. - Это, должно быть, такая
глушь, что даже я никогда о ней не слышал.
- Юма находится в штате Аризона, недалеко от мексиканской границы.
- А что там интересного? - поинтересовался Римо.
- Кино.
- Неужели нельзя подождать, пока этот фильм не покажут здесь?
- Я хотел сказать, что в Юме снимается новая картина. Ты когда-нибудь
слышал о Бартоломью Бронзини? Он киноактер.
- Нет, - ответил Римо. - Я был знаком с Бронзини-клерком, с Бронзини из
отдела по продаже дамского белья, и еще одним Бартоломью Бронзини, который
работал полотером. Но если ты имеешь в виду актера, я впервые о таком слышу.
А ты, Чиун?
- Достопочтенная семья Бронзини подарила миру многих Бартоломью, -
глубокомысленно изрек тот. - Конечно же, я отлично его знаю.
- Что ж, ты меня убедил, - оживленно заметил Римо.
- Это очень серьезно, - прервал их Смит. - Бронзини снимает свой новый
фильм в Юме, и у него проблемы с профсоюзом. Съемки финансирует одна
японская корпорация, и, таким образом, Международный Союз
Кинематографических Работников остался не у дел. Они, конечно же, вне себя
от ярости, но с юридической стороны к японцам никак не придерешься. А вчера
между пикетчиками из союза и Бронзини произошла потасовка. Несколько человек
были убиты, да и самому Бронзини порядком досталось.
- Не удивлюсь, если он сам все это и затеял.
- Так ты знаешь Бронзини? - с удивлением спросил Смит.
- Нет, лично я с ним не знаком, - признал Римо, - но кое-что о нем
читал. Когда Бронзини идет в ресторан, официантам приходится расчищать
специальную площадку, чтобы его "я" смогло разместиться без помех.
- Все это слухи, - отмахнулся Смит, - а мы работаем с фактами.
Римо привстал с кушетки.
- По-моему, вся эта история - не наша забота.
- Пойми, дело очень важное. Съемки такого масштаба требуют
многомиллионных затрат. Если фильм им удастся, японцы станут снимать в
Соединенных Штатах все новые и новые картины. Если дело раскрутится, то это
сможет привести к изменению нашего торгового баланса в отношениях с Японией.
- По-моему, у меня появилась идея получше. Давайте отошлем обратно их
автомобили. Все равно все они похожи, как две капли воды.
- Расист! - прошипел Чиун.
- Я вовсе не это хотел сказать, - принялся оправдываться Римо, - но
разве это дело входит в нашу компетенцию?
- Не слушайте его, Император, - вмешался Чиун. - Он просто пытается
открутиться от этого несомненно важного задания.
- Вовсе нет. Если Смит настаивает, я поеду. Никогда еще не
присутствовал на съемках. Это должно быть забавно.
- Превосходно, - сказал Смит. - Твоя задача - присматривать за
Бронзини. Ты отвечаешь за то, чтобы с ним ничего не случилось. Может быть,
его звезда и клонится к закату, но для миллионов людей он все еще остается
символом американского образа жизни. Если Бронзини попадет в переделку, это
может привести к весьма неприятным последствиям. Я говорил с президентом, и
он согласен, что мы должны заняться этим делом в первую очередь, несмотря на
то, что на первый взгляд это выходит за рамки нашей деятельности.
- О'кей, - пожал плечами Римо. - Могу поработать и телохранителем.
- На самом деле, - продолжал Смит, - мы договорились, что тебя возьмут
в качестве каскадера. Это был самый простой выход, да и киношники очень
рады, что нашелся настоящий профессионал, который не побоится пойти против
пикетчиков.
- Так что, я буду сниматься в кино? - спросил Римо.
Прежде, чем Смит успел ответить, встрепенувшийся Чиун воскликнул:
- Римо снимается в кино!
- Да, - кивнул Смит, и тут же спохватился, но было уже поздно. - В
некотором роде.
Чиун сидел молча, и Смит опять расслабился. Но в этот момент Римо,
подойдя сзади хлопнул Мастера Синанджу по плечу.
- Я буду сниматься в настоящем кино, - ехидно проговорил он, - а ты
всего лишь едешь в Диснейленд.
Словно закутанный в шелка торнадо, Чиун накинулся на Смита.
- Я требую, чтобы меня тоже взяли на съемки! - завопил он.
- Это невозможно, - отрезал Смит, бросая яростный взгляд на Римо.
- Почему? - не унимался Чиун.- Если уж Римо поедет, то я тем более. В
конце концов, как актеру ему до меня далеко.
- Дело вовсе не в актерском мастерстве, - вздохнул Смит. - Римо будет
сниматься только в качестве дублера. На экране его фактически не будет
видно.
- Может быть, для Римо это и подойдет. А я настаиваю на одной из
главных ролей.
Смит в отчаянии схватился руками за голову. А ведь все начиналось так
удачно...
- Мастер Синанджу, - устало сказал он, - прошу вас, поезжайте в
Диснейленд. Поверьте, я не могу отправить вас на съемки.
- Почему? Я готов выслушать ваши объяснения, если, конечно, они будут
разумными.
Смит поднял голову. Его лицо, в котором не было ни кровинки, казалось
почти таким же серым, как и глаза.
- Вы можете мне не поверить, но на съемках большинства дорогостоящих
фильмов меры безопасности едва ли не строже, чем на секретных военных
объектах. Киношники озабочены тем, чтобы конкуренты не смогли
воспользоваться их идеями. В наши дни съемки даже самого скромного фильма -
предприятие с многомиллионными затратами. А прибыли исчисляются цифрами с
восьмью нулями. Мне удалось договориться насчет участия Римо, потому что он
белый. А вы - кореец.
- Я ожидал объяснений, а вместо этого слышу какую-то нелепицу. Неужели
вы хотите сказать, что кинорежиссеры настроены против корейцев?
- Нет, я имел в виду, что по вполне очевидным причинам, вы не можете
выступать в роле каскадера.
- По-моему, ничего очевидного здесь нет, - упрямо проговорил Чиун.
- Римо, пожалуйста, постарайся ему объяснить...
- Конечно, - с готовностью отозвался тот. - Все очень просто, Папочка.
Я буду сниматься в кино, а ты поедешь в Диснейленд и будешь общаться там с
мышами и утятами.
- Ну что за логика у этих белых! - возопил Чиун. - Вы оба просто
сговорились, чтобы лишить меня заслуженной славы!
- Ты прав, Чиун, - не стал спорить Римо. - Это действительно заговор.
Думаю, тебе не помешало бы выбить из Смита признание, пока я буду в Юме.
Желаю вам успешного подписания контракта...
С этими словами Римо направился к дверям. Вскочив со своего места, как
будто кто-то подсыпал ему на стул кнопок, Смит бросился за ним.
- Римо, - умоляющим тоном начал доктор, - пожалуйста, не бросай меня!
Остановившись в дверях, Римо обернулся.
- А почему бы и нет? Вы друг друга стоите.
- Тебе потребуется имя связного, - заметил Смит.
- Черт, - спохватился Римо. Эта мелочь совсем вылетела у него из
головы.
- Ну вот! - вскричал Чиун. - Еще одно доказательство того, что Римо не
способен обойтись без моей помощи. Он бросается вперед, сломя голову, и
забывает о таких важных вещах! Да он наверняка влез бы не в свой фильм и
провалил все дело!
- Еще несколько минут назад вы утверждали, что Римо прекрасно обойдется
и без вас, - попытался возразить Смит.
- Я имел в виду обыкновенные задания, а это явно задача повышенной
сложности, - парировал Чиун. - Ни одному из нас еще не приходилось сниматься
в кино.
- Простите, значит, я неправильно вас понял.
- Я готов отказаться от условия о повышенной оплате за мое дальнейшее
участие в работе, - пересилив себя, предложил Чиун.
- Очень щедро с вашей стороны, но, к сожалению, ничего не могу
поделать.
- Ну тогда я сам готов вам доплачивать. В конце концов, снимаясь в
фильме, я могу себе позволить эту роскошь.
- Неплохо придумано, Папочка, - заметил Римо, - но, боюсь, Смитти уже
не переубедить.
Смит кивнул.
- У нас не остается иного выбора. Мастер Синанджу, мне очень жаль, но я
никоим образом не могу устроить вас на съемки.
- Вы приняли окончательное решение? - холодно осведомился Чиун.
- Боюсь, что да.
- Тогда пусть этот неблагодарный белый отправляется в пустыню, - голос
Чиуна не предвещал ничего хорошего, - и приготовьтесь, потому что нам
предстоят очень нелегкие переговоры.
- Мрачная перспективка, а, Смитти? - шутливо заметил Римо. - Можете
позвонить жене и сказать, что вернетесь как раз к новогоднему ужину.
- Только не уточняйте, в каком году, - зловеще добавил Чиун.
На лице у Смита выступил холодный пот. Одеревенелой рукой он пододвинул
Римо папку.
- Здесь все, что может тебе потребоваться, - пробормотал доктор.
Взяв папку в руки, Римо заглянул внутрь.
- А я и не знал, что снимался в фильме "Кинг-Конг жив", - произнес он.
- Действительно? - спросил потрясенный Чиун.
- Здесь моя легенда, - объяснил Римо. - По ней меня зовут Римо Дюрок.
Ну что ж, пожелайте мне удачи.
- Чтоб ты сломал себе ногу! - сквозь зубы пробормотал Чиун.
- Такие вещи желают актерам, - отозвался его ученик, - а я каскадер. Им
обычно достаются более традиционные пожелания.
- Тогда сломай руку, неблагодарная твоя душа!
Римо лишь рассмеялся в ответ. Когда дверь за ним захлопнулась, Мастер
Синанджу резко повернулся обратно к столу. Судя по его лицу, Чиун
старательно сдерживал бушевавшее внутри негодование, но именно это, пожалуй,
и было страшнее всего.
Не проронив ни слова, Чиун уселся прямо на пол.
Взяв со стола папку с бланками и два карандаша, доктор Смит вскоре
присоединился к нему.
- Я готов начать переговоры о контракте, - произнес Смит официальным
тоном.
- Но действительно ли вы хотите, чтобы мы договорились? - сурово сказал
Чиун. - Вот что мне хотелось бы узнать в первую очередь.
Сенатор Росс Рэлстон порой не гнушался обратится, как он в шутку
говорил, в свою "скромной лавочкой по использованию служебного положения",
но для него существовала вполне отчетливая граница между этим занятием и
предательством государственных интересов. Не то, чтобы кто-то обращался к
нему с предложением совершить измену родине, однако, если бы такое
случилось, сенатор Рэлстон твердо знал, что он ответит. Ведь Рэлстон
послужил на благо своей страны в Корее, и даже был награжден медалью "За
боевое ранение". Наверное, в тот день, когда ему пришел приказ о
награждении, больше всех удивился сам лейтенант Росс Рэлстон.
- За что мне его дали? - спросил Рэлстон, служивший маркитантом в
тыловых частях.
- За ранение в глаз.
- Ранение? - Рэлстон чуть не рассмеялся. Он получил его в столовой,
когда пытался разбить сваренное всмятку яйцо. Скорлупа никак не поддавалась,
и Рэлстон с силой ударил по ней чайной ложкой так, что осколки разлетелись
во все стороны. Один из них попал ему в глаз, но врач быстро вымыл этот
кусочек соляным раствором.
- Да, за ранение в глаз, - повторил майор. - В рапорте написано, что в
тебя попал осколок снаряда. Если это очередная ошибка, мы можем отослать
медаль обратно.
- Нет-нет, - быстро проговорил лейтенант Рэлстон. - Как же, помню,
осколок снаряда. Все верно, я действительно был ранен. Просто не ожидал
получить за этот пустяк медаль. Конечно, ранение было не из приятных, но, в
конце концов, я же не ослеп, да и головокружения почти уже не беспокоят. Ну,
так в чем же дело? Цепляйте скорее эту штуковину.
Формально, он никого не обманывал, и Росс Рэлстон утешал себя, что сам
он не подавал рапорт на награждение. Медаль досталась ему почти
автоматически, когда заключение медика пошло по инстанциям. К тому же,
Рэлстон отлично понимал, что при других обстоятельствах на такой должности -
которую, кстати, выхлопотал его отец, сенатор Гроув Рэлстон - наград ему
было не видать, как своих ушей.
Для Росса Рэлстона все началось именно с этой медали "За боевое
ранение". Мелкие уловки, легкое искажение фактов, и, в результате, успешная
политическая карьера, и неспешное, но неотвратимое продвижение к
сенаторскому креслу. И тем не менее, избранник штата Аризона Рэлстон отлично
знал, какую грань переступать нельзя. Эта грань напоминала ему о себе едва
ли не каждый день - он был членом Сенатского Комитета по Внешней Политике, и
часто оказывал людям самые разнообразные услуги, лишь бы они не
противоречили интересам Государства.
Однако сенатор Рэлстон и не подозревал об одной маленькой неувязке -
нельзя быть мошенником только "чуть-чуть", точно так же, как невозможно
слегка забеременеть. В таких вещах вопрос может решаться только однозначно.
Поэтому, когда никто иной, как знаменитый Бартоломью Бронзини попросил
его прикрыть глаза на небольшое нарушение Закона о боевой технике 1968-го
года, сенатор не колебался ни секунды. Всем, то есть людям, посмотревшим
"Гранди-1", "Гранди-2", а также "Гранди-3", было отлично известно, что
Бронзини - ревностный патриот. Никакого нарушение государственных интересов.
Это парень был таким же стопроцентным воплощением Настоящего Американца, как
ковбой на пачке "Мальборо", даже если на первый взгляд он и казался
сицилийским головорезом, у которого что-то не в порядке с гормонами.
- Ну-ка, расскажите поподробнее, зачем вам потребовалось это
разрешение, - попросил Рэлстон.
Они сидели в превосходно обставленном кабинете сенатора на
Капитолийском холме. На столе стояла маленькая искусственная елочка,
украшенная серебряной мишурой.
- Что ж, сэр, - начал актер, и Рэлстон довольно ухмыльнулся, услышав
такое обращение от Бронзини, - дело вот в чем. Я собираюсь снимать новый
фильм в вашем родном штате, в городе Юма.
- А это в Аризоне? - спросил сенатор.
- Да, сэр, совершенно верно.
- А! Знаете, теперь я не часто выбираюсь в родные края. В Вашингтоне
работы всегда по горло.
- В фильме будет много батальных сцен - автоматные очереди, ручные
гранаты и все такое. Так вот, мы не имеем права ввозить оружие в страну без
специального разрешения от Государственного Департамента.
- А я всегда считал, что у вас, киношников, склады просто ломятся от
разного реквизита.
Слово "реквизит" Рэлстон произнес с нажимом, явно желая показать, что и
он не полный профан в киноиндустрии.
- Вы правы, сэр, но для этого фильма нам нужны автоматы Калашникова
китайского производства.
- А, понятно. Те, которые подпадают под ограничения.
- Вообще-то, сенатор, запрет на ввоз касается полуавтоматического
оружия, а нужная нам модель - самый настоящий автомат. Видите ли, оружие,
которое используют в качестве реквизита, ничем не отличается от боевого,
только стреляют на съемках холостыми.
- Да, я понимаю, в чем сложность, Барт. Вы не против, если я буду
обращаться к вам по имени?
- Можете звать меня хоть Мэри, если вы сможете помочь нам с
разрешением. Я в страшной запарке - съемки начинаются уже через два дня, и
единственный способ доставить эти автоматы в Аризону - через Госдепартамент.
Сенатор Рэлстон был поражен тем, насколько сдержанно ведет себя
Бронзини. Он скорее ожидал, что актер ворвется к нему в кабинет, и будет с
криком стучать кулаком по столу. Но этот человек явно знал основное правило,
принятое среди Вашингтонских высокопоставленных чинов - если не можешь
чего-то купить, придется лизать кому-то задницу.
- Барт, - проговорил сенатор, поднимаясь со своего места, - думаю, я
смогу кое-что предпринять по этому вопросу.
- Чудесно, - ответил с улыбкой облегчения Бронзини.
- Но взамен вы тоже окажете мне услугу.
- Какую? - внезапно насторожившись, спросил Бронзини.
Подойдя поближе, сенатор по-дружески приобнял его за плечи.
- Мне придется отправиться по печально известным прокуренным
Вашингтонским кабинетам, и ходатайствовать за вас, - с серьезным видом
сказал он. - Очень помогла бы какая-нибудь мелочь, с помощью которой было бы
легче убедить моих коллег.
- Что угодно, - откликнулся Бронзини. - Я готов сделать все от меня
зависящее.
Сенатор Рэлстон широко улыбнулся. Все оказалось значительно проще, чем
он предполагал.
- Вас не затруднит сняться вместе со мной?
- Нисколько.
- Сэлли, можно вас на минутку? И захватите с собой фотоаппарат.
Через секунду секретарша сенатора влетела в кабинет, прижимая к груди
дорогую японскую камеру. Бронзини чуть было не вздрогнул, увидев под
объективом красную надпись "Нишитцу".
- Боже, да есть хоть что-нибудь, к чему эти люди не приложили руку? -
ошеломленно пробормотал он себе под нос.
- Давайте встанем вот сюда, - радостно говорил сенатор Рэлстон. Он уже
предвкушал, как эта фотография будет висеть в рамочке на стене у него в
кабинете. Ведь здесь, в Вашингтоне, влияние измерялось количеством людей, с
которыми ты знаком. Связи - вот что было превыше всего, и, хотя актер вроде
Бартоломью Бронзини мог и не иметь особого веса среди акул большой политики,
фото с ним произвело бы на них впечатление, а это уже большое дело.
Бронзини так часто приходилось позировать, что он порой ощущал себя
чем-то вроде фотомодели в журнале "Плэйбой для дам". Сенатор положил руку
ему на плечо, потом в разных ракурсах было запечатлено, как они жмут друг
другу руку. Когда с фотографиями было, наконец, покончено, Рэлстон лично
проводил гостя до дверей.
- Рад был познакомиться, - широко улыбаясь, сказал он на прощание. -
Разрешение вам перешлют завтра к концу дня.
- Спасибо, сэр - вполне искренне поблагодарил Бронзини, но его слова
прозвучали слегка вяловато.
- Сэр! - вполголоса повторил сенатор Рэлстон, глядя, как знаменитый
хвостик, украшавший прическу Бронзини, болтается из стороны в сторону, пока
актер спускается по лестнице. - Он назвал меня "сэр"!
Рэлстон и не догадывался, что за несколько фотографии он только что
услужливо распахнул двери в страну перед армией иностранных оккупантов.
Войдя в свой номер в отеле Лафайетт, Бартоломью Бронзини увидел, что
Джиро Исудзу уже его поджидает. Японец вскочил с кресла и бросил на него
исполненный ожидания взгляд, каким обычно встречает хозяина верный пес.
- Да? - спросил он.
- Все в порядке, - кивнул Бронзини. - Он обещал, что достанет
разрешение к завтрашнему дню.
- Это в высшей степени превосходно, Бронзини-сан.
- Он даже и не спрашивал, какая компания будет вести съемки.
- Я же говорил, что мое присутствие необязательно. Одно ваше имя
открывать многие двери.
- Да, я уже заметил, - сухо ответил Бронзини. - Итак, теперь у нас есть
разрешение. Ты успеешь доставить оружие в Юму к началу съемок?
Джиро Исудзу сдержанно улыбнулся.
- Да, автоматы на складе в Мексике, прибыли сегодня из Гонконга. Теперь
легко доставить сюда, раз разрешение точно будет. Вот с танками будет
сложнее.
- Танки?
- Да, нам нужно много-много китайских танков.
- О танках я с ним не договаривался.
- Сенатор не тот, кого надо спрашивать, Бронзини-сан. Таможня. Сейчас
мы поедем туда. Пожалуйста, идите за мной.
Бронзини остановил жилистого японца, схватив его рукой за шиворот.
- Погоди-ка, Джиро, - сказал он. - Мы получили разрешение на автоматы
только потому, что я пообещал немедленно вывезти их страны, как только
съемки закончатся. Танки - совсем другое дело, и я не уверен, что из этого
что-нибудь выйдет.
- Вы ведь раньше уже использовали в фильмах танки? - возразил Исудзу, с
трудом освобождаясь от железной хватки Бронзини.
- Да, но "Гранди-3" снимался в Израиле. Местные военные разрешили
использовать технику сколько угодно, но ведь у них в стране постоянно идет
война. Люди уже привыкли к танкам на улицах. Так что, если вы хотите снимать
эпизоды с танковыми атаками, лучше будет сделать это в Израиле.
- Наши танки - фарьсивые.
- При чем тут фарс? Мы что, собираемся снимать комедию?
- Не фарс, а фарьсь. Ненастоящий. Это просто реквизит, и когда
таможенники в этом убедятся, они согласны пропустить их в Америку.
- Ааа, ты хотел сказать "фальшивые". Послушай, Джиро, тебе явно стоит
поработать над буквой "Л", а то ты никогда не сделаешь в Америке карьеры.
- Японцы гордятся тем, что не выговаривают "Л".
У Джиро получилось что-то вроде "Эрь".
Смит неуклюже поднялся из-за стола.
- Мастер Чиун, Римо, - проговорил он своим обычным тоном, наводившем на
мысль о лимонной кислоте, - доброе утро.
- Интересно, что же в нем доброго? - проворчал Римо, усаживаясь на
кушетку. Чиун лишь поклонился, и Смит снова сел за стол.
- Насколько мне известно, у вас есть задание для Римо, - начал Чиун
издалека.
- Верно, - кашлянув, подтвердил Смит.
- Ему будет полезно заняться сейчас каким-нибудь делом, ведь он в любую
минуту может впасть в апатию. Вернуться в то состояние, в котором пребывал
все время, пока я не взвалил на себя этот неблагодарный труд и начал учить
его искусству Синанджу.
- Гм, да-да. В общем, задание, о котором я говорю, не совсем обычное.
Светло-карие глаза Чиуна сузились. Смиту было знакомо выражение его
лица - оно означало, что Чиун почуял возможность поживиться.
- Возможно, вы уже слышали отчет Римо о последнем задании, - начал
Чиун.
- Насколько я понял, все прошло благополучно.
- Мне пришлось убить Санта-Клауса, - ворчливо заметил Римо.
- Это тебе и было поручено, - заверил его Смит.
- Ага, - с жаром откликнулся Римо. - Вы и представить себе не можете, с
каким нетерпением я ожидал такой возможности. Мне хотелось свернуть ему шею!
- Римо, - Чиун был явно шокирован. - Такое впечатление, что ты говоришь
о цыпленке, а не о личном враге императора. Смерть - дар, который следует
преподносить с должным почтением.
- Я уложил его ударом в сердце. Казалось, я просто избавился от него,
как от какой-нибудь собаки.
- Все враги Америки - не что иное, как бешеные псы, - презрительно
фыркнул Чиун. - И погибать они должны именно как собаки.
- Так уж случилось, что я люблю собак, - сказал Римо. - А в этот раз у
меня вообще было такое чувство, будто я утопил щенка. Кстати, еще одно
правило, Смитти: с сегодняшнего дня я не работаю в Рождественскую неделю, и
на Пасху тоже. А то в следующий раз вы заставите меня гоняться за Пасхальным
Кроликом.
- А что натворил этот мерзкий грызун теперь? - серьезным тоном
осведомился Чиун, но ответа не получил.
Смит еще раз прокашлялся.
- Задание, о котором я говорю, не предусматривало никаких убийств.
- Плохо, - угрюмо заметил Римо. - Я ведь все еще жажду его крови. Или,
по крайней мере, чьей-нибудь еще.
- Не обращайте на моего ученика внимания, О Император. Каждый раз в это
время года на него нападает такое настроение.
- У меня было трудное детство. Можешь подать на меня по этому поводу в
суд.
Чиун с достоинством уселся попрямее.
- Поскольку последнее задание Римо прошло без осложнений, я не вижу
никаких причин, чтобы сопровождать его на этот раз, - проговорил он,
наблюдая, какое впечатление произведет этот искусный гамбит на обычно
непроницаемого Харолда Смита.
Смит взглянул на него с явным облегчением, что заставило Чиуна
нахмуриться.
- Рад это слышать, Мастер Чиун, - сказал доктор. - Как раз это задание
весьма деликатного свойства, и ваше присутствие могло значительно все
осложнить.
Тонкие губы Чиуна сжались. В чем дело? Может быть, Смит таким образом
пытался показать, что его не устраивают условия, которые он, Чиун, выдвинул
на переговорах? Как же он сможет прокормить родную деревню в следующем году,
если участие Мастера Синанджу в новых заданиях не будет являться предметом
сделки?
Наконец Чиун пришел к выводу, что Смит просто блефует.
- Ваша мудрость непревзойденна, - с преувеличенным подобострастием
сказал он. - Ведь если Римо не справится с этим поручением, если с ним
случится беда, то я буду наготове и смогу встать ему на замену.
- Не обращайте внимания, Смитти, - предупредил Римо. - Он пытается
запудрить вам мозги.
- Римо! Я стараюсь ради своей деревни, которая когда-нибудь станет и
твоей!
- Можешь оставить ее себе.
- Какая дерзость!
- Пожалуйста, прошу вас! - умоляюще проговорил Смит. - Давайте по
порядку. Благодарю вас за вашу готовность принять участие в задании, Мастер
Чиун.
- За соответствующее вознаграждение, - поспешил добавить Чиун.
Смит понял, что от торгов ему не уйти, и договариваться им придется
сейчас.
- О Диснейленде не может быть и речи, - поспешил объявить он. -
Владельцы говорят, что не продадут его, сколько бы им не предложили.
- Поначалу они всегда так говорят, - не сдавался Чиун.
- Но это был уже третий по счету разговор.
- Ах, скупердяи! Они пытаются потребовать какую-нибудь несусветную
сумму! Не поддавайтесь, о Император! Позвольте мне вести переговоры от
вашего имени. Уверен, что мы очень быстро договоримся.
- Можете попрощаться с Микки-Маусом, - вставил Римо.
Обернувшись в его сторону, Чиун прошипел:
- Тсс!
- Тем не менее, - продолжал Смит, открывая ящик стола, - мне удалось
достать бессрочный пропуск в этот парк.
Взгляд Чиуна смягчился - он был явно доволен. Приблизившись к столу,
Мастер Синанджу спросил:
- На мое имя?
- В знак нашей дружбы и сотрудничества, - пояснил Смит. - Чтобы наши
переговоры в этом году прошли на основе взаимного доверия.
- Договорились, - кивнул Чиун и схватил протянутый ему пропуск.
- Неплохо, Смитти! - одобрительно заметил Римо. - Не прошло и двадцати
лет, а ты уже кое-чему научился.
Римо ожидал, что Чиун обрушит на него очередную лавину упреков, однако
вместо этого старый кореец помахал полученной бумажкой у него перед носом.
- Я поеду в Диснейленд! - торжествующе сообщил Чиун. - А ты нет!
- Вот это да! - с притворной завистью воскликнул Римо.
- Надеюсь, что выполняя новое задание нашего императора, ты попадешь в
суровые, негостеприимные края, - надменно проговорил Чиун.
- Кстати, - сказал Смит, - я собираюсь послать Римо в пустыню.
- Самое подходящее место для человека, которому чуждо уважение и
доброта! Я порекомендовал бы пустыню Гоби.
- Нет, я имел в виду Юму.
- Тем лучше! - торжествующе воскликнул Чиун. - Это, должно быть, такая
глушь, что даже я никогда о ней не слышал.
- Юма находится в штате Аризона, недалеко от мексиканской границы.
- А что там интересного? - поинтересовался Римо.
- Кино.
- Неужели нельзя подождать, пока этот фильм не покажут здесь?
- Я хотел сказать, что в Юме снимается новая картина. Ты когда-нибудь
слышал о Бартоломью Бронзини? Он киноактер.
- Нет, - ответил Римо. - Я был знаком с Бронзини-клерком, с Бронзини из
отдела по продаже дамского белья, и еще одним Бартоломью Бронзини, который
работал полотером. Но если ты имеешь в виду актера, я впервые о таком слышу.
А ты, Чиун?
- Достопочтенная семья Бронзини подарила миру многих Бартоломью, -
глубокомысленно изрек тот. - Конечно же, я отлично его знаю.
- Что ж, ты меня убедил, - оживленно заметил Римо.
- Это очень серьезно, - прервал их Смит. - Бронзини снимает свой новый
фильм в Юме, и у него проблемы с профсоюзом. Съемки финансирует одна
японская корпорация, и, таким образом, Международный Союз
Кинематографических Работников остался не у дел. Они, конечно же, вне себя
от ярости, но с юридической стороны к японцам никак не придерешься. А вчера
между пикетчиками из союза и Бронзини произошла потасовка. Несколько человек
были убиты, да и самому Бронзини порядком досталось.
- Не удивлюсь, если он сам все это и затеял.
- Так ты знаешь Бронзини? - с удивлением спросил Смит.
- Нет, лично я с ним не знаком, - признал Римо, - но кое-что о нем
читал. Когда Бронзини идет в ресторан, официантам приходится расчищать
специальную площадку, чтобы его "я" смогло разместиться без помех.
- Все это слухи, - отмахнулся Смит, - а мы работаем с фактами.
Римо привстал с кушетки.
- По-моему, вся эта история - не наша забота.
- Пойми, дело очень важное. Съемки такого масштаба требуют
многомиллионных затрат. Если фильм им удастся, японцы станут снимать в
Соединенных Штатах все новые и новые картины. Если дело раскрутится, то это
сможет привести к изменению нашего торгового баланса в отношениях с Японией.
- По-моему, у меня появилась идея получше. Давайте отошлем обратно их
автомобили. Все равно все они похожи, как две капли воды.
- Расист! - прошипел Чиун.
- Я вовсе не это хотел сказать, - принялся оправдываться Римо, - но
разве это дело входит в нашу компетенцию?
- Не слушайте его, Император, - вмешался Чиун. - Он просто пытается
открутиться от этого несомненно важного задания.
- Вовсе нет. Если Смит настаивает, я поеду. Никогда еще не
присутствовал на съемках. Это должно быть забавно.
- Превосходно, - сказал Смит. - Твоя задача - присматривать за
Бронзини. Ты отвечаешь за то, чтобы с ним ничего не случилось. Может быть,
его звезда и клонится к закату, но для миллионов людей он все еще остается
символом американского образа жизни. Если Бронзини попадет в переделку, это
может привести к весьма неприятным последствиям. Я говорил с президентом, и
он согласен, что мы должны заняться этим делом в первую очередь, несмотря на
то, что на первый взгляд это выходит за рамки нашей деятельности.
- О'кей, - пожал плечами Римо. - Могу поработать и телохранителем.
- На самом деле, - продолжал Смит, - мы договорились, что тебя возьмут
в качестве каскадера. Это был самый простой выход, да и киношники очень
рады, что нашелся настоящий профессионал, который не побоится пойти против
пикетчиков.
- Так что, я буду сниматься в кино? - спросил Римо.
Прежде, чем Смит успел ответить, встрепенувшийся Чиун воскликнул:
- Римо снимается в кино!
- Да, - кивнул Смит, и тут же спохватился, но было уже поздно. - В
некотором роде.
Чиун сидел молча, и Смит опять расслабился. Но в этот момент Римо,
подойдя сзади хлопнул Мастера Синанджу по плечу.
- Я буду сниматься в настоящем кино, - ехидно проговорил он, - а ты
всего лишь едешь в Диснейленд.
Словно закутанный в шелка торнадо, Чиун накинулся на Смита.
- Я требую, чтобы меня тоже взяли на съемки! - завопил он.
- Это невозможно, - отрезал Смит, бросая яростный взгляд на Римо.
- Почему? - не унимался Чиун.- Если уж Римо поедет, то я тем более. В
конце концов, как актеру ему до меня далеко.
- Дело вовсе не в актерском мастерстве, - вздохнул Смит. - Римо будет
сниматься только в качестве дублера. На экране его фактически не будет
видно.
- Может быть, для Римо это и подойдет. А я настаиваю на одной из
главных ролей.
Смит в отчаянии схватился руками за голову. А ведь все начиналось так
удачно...
- Мастер Синанджу, - устало сказал он, - прошу вас, поезжайте в
Диснейленд. Поверьте, я не могу отправить вас на съемки.
- Почему? Я готов выслушать ваши объяснения, если, конечно, они будут
разумными.
Смит поднял голову. Его лицо, в котором не было ни кровинки, казалось
почти таким же серым, как и глаза.
- Вы можете мне не поверить, но на съемках большинства дорогостоящих
фильмов меры безопасности едва ли не строже, чем на секретных военных
объектах. Киношники озабочены тем, чтобы конкуренты не смогли
воспользоваться их идеями. В наши дни съемки даже самого скромного фильма -
предприятие с многомиллионными затратами. А прибыли исчисляются цифрами с
восьмью нулями. Мне удалось договориться насчет участия Римо, потому что он
белый. А вы - кореец.
- Я ожидал объяснений, а вместо этого слышу какую-то нелепицу. Неужели
вы хотите сказать, что кинорежиссеры настроены против корейцев?
- Нет, я имел в виду, что по вполне очевидным причинам, вы не можете
выступать в роле каскадера.
- По-моему, ничего очевидного здесь нет, - упрямо проговорил Чиун.
- Римо, пожалуйста, постарайся ему объяснить...
- Конечно, - с готовностью отозвался тот. - Все очень просто, Папочка.
Я буду сниматься в кино, а ты поедешь в Диснейленд и будешь общаться там с
мышами и утятами.
- Ну что за логика у этих белых! - возопил Чиун. - Вы оба просто
сговорились, чтобы лишить меня заслуженной славы!
- Ты прав, Чиун, - не стал спорить Римо. - Это действительно заговор.
Думаю, тебе не помешало бы выбить из Смита признание, пока я буду в Юме.
Желаю вам успешного подписания контракта...
С этими словами Римо направился к дверям. Вскочив со своего места, как
будто кто-то подсыпал ему на стул кнопок, Смит бросился за ним.
- Римо, - умоляющим тоном начал доктор, - пожалуйста, не бросай меня!
Остановившись в дверях, Римо обернулся.
- А почему бы и нет? Вы друг друга стоите.
- Тебе потребуется имя связного, - заметил Смит.
- Черт, - спохватился Римо. Эта мелочь совсем вылетела у него из
головы.
- Ну вот! - вскричал Чиун. - Еще одно доказательство того, что Римо не
способен обойтись без моей помощи. Он бросается вперед, сломя голову, и
забывает о таких важных вещах! Да он наверняка влез бы не в свой фильм и
провалил все дело!
- Еще несколько минут назад вы утверждали, что Римо прекрасно обойдется
и без вас, - попытался возразить Смит.
- Я имел в виду обыкновенные задания, а это явно задача повышенной
сложности, - парировал Чиун. - Ни одному из нас еще не приходилось сниматься
в кино.
- Простите, значит, я неправильно вас понял.
- Я готов отказаться от условия о повышенной оплате за мое дальнейшее
участие в работе, - пересилив себя, предложил Чиун.
- Очень щедро с вашей стороны, но, к сожалению, ничего не могу
поделать.
- Ну тогда я сам готов вам доплачивать. В конце концов, снимаясь в
фильме, я могу себе позволить эту роскошь.
- Неплохо придумано, Папочка, - заметил Римо, - но, боюсь, Смитти уже
не переубедить.
Смит кивнул.
- У нас не остается иного выбора. Мастер Синанджу, мне очень жаль, но я
никоим образом не могу устроить вас на съемки.
- Вы приняли окончательное решение? - холодно осведомился Чиун.
- Боюсь, что да.
- Тогда пусть этот неблагодарный белый отправляется в пустыню, - голос
Чиуна не предвещал ничего хорошего, - и приготовьтесь, потому что нам
предстоят очень нелегкие переговоры.
- Мрачная перспективка, а, Смитти? - шутливо заметил Римо. - Можете
позвонить жене и сказать, что вернетесь как раз к новогоднему ужину.
- Только не уточняйте, в каком году, - зловеще добавил Чиун.
На лице у Смита выступил холодный пот. Одеревенелой рукой он пододвинул
Римо папку.
- Здесь все, что может тебе потребоваться, - пробормотал доктор.
Взяв папку в руки, Римо заглянул внутрь.
- А я и не знал, что снимался в фильме "Кинг-Конг жив", - произнес он.
- Действительно? - спросил потрясенный Чиун.
- Здесь моя легенда, - объяснил Римо. - По ней меня зовут Римо Дюрок.
Ну что ж, пожелайте мне удачи.
- Чтоб ты сломал себе ногу! - сквозь зубы пробормотал Чиун.
- Такие вещи желают актерам, - отозвался его ученик, - а я каскадер. Им
обычно достаются более традиционные пожелания.
- Тогда сломай руку, неблагодарная твоя душа!
Римо лишь рассмеялся в ответ. Когда дверь за ним захлопнулась, Мастер
Синанджу резко повернулся обратно к столу. Судя по его лицу, Чиун
старательно сдерживал бушевавшее внутри негодование, но именно это, пожалуй,
и было страшнее всего.
Не проронив ни слова, Чиун уселся прямо на пол.
Взяв со стола папку с бланками и два карандаша, доктор Смит вскоре
присоединился к нему.
- Я готов начать переговоры о контракте, - произнес Смит официальным
тоном.
- Но действительно ли вы хотите, чтобы мы договорились? - сурово сказал
Чиун. - Вот что мне хотелось бы узнать в первую очередь.
Сенатор Росс Рэлстон порой не гнушался обратится, как он в шутку
говорил, в свою "скромной лавочкой по использованию служебного положения",
но для него существовала вполне отчетливая граница между этим занятием и
предательством государственных интересов. Не то, чтобы кто-то обращался к
нему с предложением совершить измену родине, однако, если бы такое
случилось, сенатор Рэлстон твердо знал, что он ответит. Ведь Рэлстон
послужил на благо своей страны в Корее, и даже был награжден медалью "За
боевое ранение". Наверное, в тот день, когда ему пришел приказ о
награждении, больше всех удивился сам лейтенант Росс Рэлстон.
- За что мне его дали? - спросил Рэлстон, служивший маркитантом в
тыловых частях.
- За ранение в глаз.
- Ранение? - Рэлстон чуть не рассмеялся. Он получил его в столовой,
когда пытался разбить сваренное всмятку яйцо. Скорлупа никак не поддавалась,
и Рэлстон с силой ударил по ней чайной ложкой так, что осколки разлетелись
во все стороны. Один из них попал ему в глаз, но врач быстро вымыл этот
кусочек соляным раствором.
- Да, за ранение в глаз, - повторил майор. - В рапорте написано, что в
тебя попал осколок снаряда. Если это очередная ошибка, мы можем отослать
медаль обратно.
- Нет-нет, - быстро проговорил лейтенант Рэлстон. - Как же, помню,
осколок снаряда. Все верно, я действительно был ранен. Просто не ожидал
получить за этот пустяк медаль. Конечно, ранение было не из приятных, но, в
конце концов, я же не ослеп, да и головокружения почти уже не беспокоят. Ну,
так в чем же дело? Цепляйте скорее эту штуковину.
Формально, он никого не обманывал, и Росс Рэлстон утешал себя, что сам
он не подавал рапорт на награждение. Медаль досталась ему почти
автоматически, когда заключение медика пошло по инстанциям. К тому же,
Рэлстон отлично понимал, что при других обстоятельствах на такой должности -
которую, кстати, выхлопотал его отец, сенатор Гроув Рэлстон - наград ему
было не видать, как своих ушей.
Для Росса Рэлстона все началось именно с этой медали "За боевое
ранение". Мелкие уловки, легкое искажение фактов, и, в результате, успешная
политическая карьера, и неспешное, но неотвратимое продвижение к
сенаторскому креслу. И тем не менее, избранник штата Аризона Рэлстон отлично
знал, какую грань переступать нельзя. Эта грань напоминала ему о себе едва
ли не каждый день - он был членом Сенатского Комитета по Внешней Политике, и
часто оказывал людям самые разнообразные услуги, лишь бы они не
противоречили интересам Государства.
Однако сенатор Рэлстон и не подозревал об одной маленькой неувязке -
нельзя быть мошенником только "чуть-чуть", точно так же, как невозможно
слегка забеременеть. В таких вещах вопрос может решаться только однозначно.
Поэтому, когда никто иной, как знаменитый Бартоломью Бронзини попросил
его прикрыть глаза на небольшое нарушение Закона о боевой технике 1968-го
года, сенатор не колебался ни секунды. Всем, то есть людям, посмотревшим
"Гранди-1", "Гранди-2", а также "Гранди-3", было отлично известно, что
Бронзини - ревностный патриот. Никакого нарушение государственных интересов.
Это парень был таким же стопроцентным воплощением Настоящего Американца, как
ковбой на пачке "Мальборо", даже если на первый взгляд он и казался
сицилийским головорезом, у которого что-то не в порядке с гормонами.
- Ну-ка, расскажите поподробнее, зачем вам потребовалось это
разрешение, - попросил Рэлстон.
Они сидели в превосходно обставленном кабинете сенатора на
Капитолийском холме. На столе стояла маленькая искусственная елочка,
украшенная серебряной мишурой.
- Что ж, сэр, - начал актер, и Рэлстон довольно ухмыльнулся, услышав
такое обращение от Бронзини, - дело вот в чем. Я собираюсь снимать новый
фильм в вашем родном штате, в городе Юма.
- А это в Аризоне? - спросил сенатор.
- Да, сэр, совершенно верно.
- А! Знаете, теперь я не часто выбираюсь в родные края. В Вашингтоне
работы всегда по горло.
- В фильме будет много батальных сцен - автоматные очереди, ручные
гранаты и все такое. Так вот, мы не имеем права ввозить оружие в страну без
специального разрешения от Государственного Департамента.
- А я всегда считал, что у вас, киношников, склады просто ломятся от
разного реквизита.
Слово "реквизит" Рэлстон произнес с нажимом, явно желая показать, что и
он не полный профан в киноиндустрии.
- Вы правы, сэр, но для этого фильма нам нужны автоматы Калашникова
китайского производства.
- А, понятно. Те, которые подпадают под ограничения.
- Вообще-то, сенатор, запрет на ввоз касается полуавтоматического
оружия, а нужная нам модель - самый настоящий автомат. Видите ли, оружие,
которое используют в качестве реквизита, ничем не отличается от боевого,
только стреляют на съемках холостыми.
- Да, я понимаю, в чем сложность, Барт. Вы не против, если я буду
обращаться к вам по имени?
- Можете звать меня хоть Мэри, если вы сможете помочь нам с
разрешением. Я в страшной запарке - съемки начинаются уже через два дня, и
единственный способ доставить эти автоматы в Аризону - через Госдепартамент.
Сенатор Рэлстон был поражен тем, насколько сдержанно ведет себя
Бронзини. Он скорее ожидал, что актер ворвется к нему в кабинет, и будет с
криком стучать кулаком по столу. Но этот человек явно знал основное правило,
принятое среди Вашингтонских высокопоставленных чинов - если не можешь
чего-то купить, придется лизать кому-то задницу.
- Барт, - проговорил сенатор, поднимаясь со своего места, - думаю, я
смогу кое-что предпринять по этому вопросу.
- Чудесно, - ответил с улыбкой облегчения Бронзини.
- Но взамен вы тоже окажете мне услугу.
- Какую? - внезапно насторожившись, спросил Бронзини.
Подойдя поближе, сенатор по-дружески приобнял его за плечи.
- Мне придется отправиться по печально известным прокуренным
Вашингтонским кабинетам, и ходатайствовать за вас, - с серьезным видом
сказал он. - Очень помогла бы какая-нибудь мелочь, с помощью которой было бы
легче убедить моих коллег.
- Что угодно, - откликнулся Бронзини. - Я готов сделать все от меня
зависящее.
Сенатор Рэлстон широко улыбнулся. Все оказалось значительно проще, чем
он предполагал.
- Вас не затруднит сняться вместе со мной?
- Нисколько.
- Сэлли, можно вас на минутку? И захватите с собой фотоаппарат.
Через секунду секретарша сенатора влетела в кабинет, прижимая к груди
дорогую японскую камеру. Бронзини чуть было не вздрогнул, увидев под
объективом красную надпись "Нишитцу".
- Боже, да есть хоть что-нибудь, к чему эти люди не приложили руку? -
ошеломленно пробормотал он себе под нос.
- Давайте встанем вот сюда, - радостно говорил сенатор Рэлстон. Он уже
предвкушал, как эта фотография будет висеть в рамочке на стене у него в
кабинете. Ведь здесь, в Вашингтоне, влияние измерялось количеством людей, с
которыми ты знаком. Связи - вот что было превыше всего, и, хотя актер вроде
Бартоломью Бронзини мог и не иметь особого веса среди акул большой политики,
фото с ним произвело бы на них впечатление, а это уже большое дело.
Бронзини так часто приходилось позировать, что он порой ощущал себя
чем-то вроде фотомодели в журнале "Плэйбой для дам". Сенатор положил руку
ему на плечо, потом в разных ракурсах было запечатлено, как они жмут друг
другу руку. Когда с фотографиями было, наконец, покончено, Рэлстон лично
проводил гостя до дверей.
- Рад был познакомиться, - широко улыбаясь, сказал он на прощание. -
Разрешение вам перешлют завтра к концу дня.
- Спасибо, сэр - вполне искренне поблагодарил Бронзини, но его слова
прозвучали слегка вяловато.
- Сэр! - вполголоса повторил сенатор Рэлстон, глядя, как знаменитый
хвостик, украшавший прическу Бронзини, болтается из стороны в сторону, пока
актер спускается по лестнице. - Он назвал меня "сэр"!
Рэлстон и не догадывался, что за несколько фотографии он только что
услужливо распахнул двери в страну перед армией иностранных оккупантов.
Войдя в свой номер в отеле Лафайетт, Бартоломью Бронзини увидел, что
Джиро Исудзу уже его поджидает. Японец вскочил с кресла и бросил на него
исполненный ожидания взгляд, каким обычно встречает хозяина верный пес.
- Да? - спросил он.
- Все в порядке, - кивнул Бронзини. - Он обещал, что достанет
разрешение к завтрашнему дню.
- Это в высшей степени превосходно, Бронзини-сан.
- Он даже и не спрашивал, какая компания будет вести съемки.
- Я же говорил, что мое присутствие необязательно. Одно ваше имя
открывать многие двери.
- Да, я уже заметил, - сухо ответил Бронзини. - Итак, теперь у нас есть
разрешение. Ты успеешь доставить оружие в Юму к началу съемок?
Джиро Исудзу сдержанно улыбнулся.
- Да, автоматы на складе в Мексике, прибыли сегодня из Гонконга. Теперь
легко доставить сюда, раз разрешение точно будет. Вот с танками будет
сложнее.
- Танки?
- Да, нам нужно много-много китайских танков.
- О танках я с ним не договаривался.
- Сенатор не тот, кого надо спрашивать, Бронзини-сан. Таможня. Сейчас
мы поедем туда. Пожалуйста, идите за мной.
Бронзини остановил жилистого японца, схватив его рукой за шиворот.
- Погоди-ка, Джиро, - сказал он. - Мы получили разрешение на автоматы
только потому, что я пообещал немедленно вывезти их страны, как только
съемки закончатся. Танки - совсем другое дело, и я не уверен, что из этого
что-нибудь выйдет.
- Вы ведь раньше уже использовали в фильмах танки? - возразил Исудзу, с
трудом освобождаясь от железной хватки Бронзини.
- Да, но "Гранди-3" снимался в Израиле. Местные военные разрешили
использовать технику сколько угодно, но ведь у них в стране постоянно идет
война. Люди уже привыкли к танкам на улицах. Так что, если вы хотите снимать
эпизоды с танковыми атаками, лучше будет сделать это в Израиле.
- Наши танки - фарьсивые.
- При чем тут фарс? Мы что, собираемся снимать комедию?
- Не фарс, а фарьсь. Ненастоящий. Это просто реквизит, и когда
таможенники в этом убедятся, они согласны пропустить их в Америку.
- Ааа, ты хотел сказать "фальшивые". Послушай, Джиро, тебе явно стоит
поработать над буквой "Л", а то ты никогда не сделаешь в Америке карьеры.
- Японцы гордятся тем, что не выговаривают "Л".
У Джиро получилось что-то вроде "Эрь".