Уотт-Эванс Лоуренс. Корона на троих

   — Короче, ты сделал?
   Спадж кивнул.
   — Тогда разливай, — объявил Черная Ласка. — Я хочу, чтобы мы поели и быстро ложились спать. Завтра утром выходим пораньше.
   Варева было немного, но это не имело значения. Спадж отказался есть собственную стряпню, поскольку Черная Ласка ранил его чувства. Данвин слишком расстроился из-за Бернис, поэтому он только посмотрел на свою порцию, а потом объявил, что в ней грибы (он их терпеть не мог), и вылил обратно в котел, не попробовав. Черная Ласка и Пурпурный Опоссум пожали плечами и накинулись на еду. Вскоре после обеда они откинулись. Через несколько дней, когда Ласка открыл глаза, вместо привычного лиственного покрова он увидел белый крашеный потолок. В следующую минуту острая боль пронзила его позвоночник от копчика до макушки. Он лежал завернутым в чистые простыни, но они были сырыми от пота, а запах больничной комнаты перебивал слабый аромат букетика диких цветов, стоящего на прикроватном столике. Ласка застонал.
   — Прекрасно. Вы живы. — Пухлая милая женщина наклонилась, чтобы вытереть его липкий лоб. — Значит, худшее позади. Завтра вы будете уже на ногах, а послезавтра сможете отправиться в путь.
   — Кто.., кто вы? — спросил Черная Ласка. — Где я? Где мои люди?
   Женщина захихикала, ее кудахтанье было мягким, как свежевыпеченный хлеб.
   — Я вдова Джилиджип, и вы на моей ферме. Ваш больной друг ночевал в главной комнате перед очагом. Не бойтесь, ему уже лучше, а вот насчет двух других... — Она заколебалась, и ее розовое лицо потемнело от огорчения.
   — Да? Что? Говорите же!
   — Здоровяк мне ужасно помог, он так мило присматривал за скотиной, особенно за овцами. А вот другой — сбежал, так и помчался в холмы, вопя, что никто не должен его в чем-то винить. Он удрал сразу же после того, как я разобралась, что с вами случилось.
   Ужасное подозрение, сопровождаемое неприятными спазмами в желудке, заползло в душу Черной Ласки.
   — А что с нами случилось?
   — Грибное отравление.

Глава 26

   Крепко зажав в ладони вытянутую при жеребьевке короткую соломинку, Венндель спускался с холма, у подножия которого развалилась гигантская зеленая тварь. Чем ближе он подходил, тем больше она оказывалась, тем сильнее было ее зловоние и тем больше Веннделю хотелось к мамочке. Уверения его товарищей, что они будут все время держать луки натянутыми, а стрелы направленными в сердце чудовища, не согревали. Они-то все безопасно сидели по щелям позади завала булыжников, да к тому же еще наверняка не знали, в каком месте у дракона сердце.
   Зато они знали, где находится сердце у человека, и предложили Веннделю вынуть и показать ему его собственное замечательное красное сердце, если он откажется выполнить поручение, которое дала ему сама судьба.
   — Э... Дракон! — Голос Веннделя прозвучал как мышиный писк. Ответа не последовало. — Ваше... Ваше Драконство?
   Тишина. Юноша подобрался поближе к передней части гигантской рептилии. Тварь не двигалась с тех пор, как поисковая группа засекла ее между холмами. Перед драконьей мордой бежал ручей, вокруг росла пышная сочная трава, щедро осыпанная желтыми, белыми и красными цветами. В общем, это было очень приятное место, если не считать чудовища посередине.
   — Эй, эге-гей! — Венндель попытался привлечь внимание дракона. Безрезультатно. Тварь даже не повернула голову и продолжала рассматривать пышный букет цветов. — Дракоша! Драконе! Невыразимый Представитель Драконьих!
   — Замолчи, шутник, — проговорил дракон и коротким взмахом хвоста перебросил Веннделя через весь склон и завал булыжников. После этого он опустил голову и, выдрав зубами весь куст цветов, стал неуклюже жевать их (драконьи зубы не приспособлены для такого использования), а затем скорчил жалобную гримасу и начал отплевываться.
   Тем временем Отважные Обитатели Кустов в панике искали у Веннделя признаки жизни. Обнаружив, что парень дышит, его привели в сознание, поставили на ноги и послали вниз еще раз. Бедняга еле ковылял, но до дракона добрался.
   — Это опять ты? — сказало чудовище, приподнимая драконий аналог брови. — Могу я погоревать над своими несчастьями в одиночестве?
   — Разве вы несчастны? — удивился Венндель. — Вы же дракон! Вы не можете быть несчастны. Дракон весьма холодно принял эту информацию.
   — А почему бы и нет? Я имею в виду свои собственные дела, связанные с моей собственной жизнью. Не то чтобы мое будущее представлялось мне сплошным прыганьем и проказами, поскольку мы все так или иначе кончаем свою жизнь как бараны. Но я потеряла шерсть, научилась летать и оказалась в этом абсурдном звенящем одеянии! — Тварь присела на задние лапы, чтобы продемонстрировать свое чешуйчатое брюхо.
   Пока дракон поднимался, Венндель следил за ним взглядом. Чудовище смотрелось довольно внушительно и на четвереньках, но, когда оно село, Отважный Обитатель Кустов растерянно заморгал и почувствовал подозрительную сырость в штанах.
   — Ба-ба-бараны? — пропищал он, прекрасно понимая, что это глупость, но разговор нужно как-то поддерживать. — Почему именно бараны?
   Дракон снова прилег на землю и ответил ледяным тоном:
   — Да, я упомянула это слово на "Б". Ну и что же? Меня воспитывали скромной овечкой, но позже я пережила много страданий. Несчастная жертва, оторванная от дома, разлученная с единственным дорогим, драгоценным, любимым.., правда, в действительности мы были только хорошими друзьями, но...
   — Бернис! — Венндель закричал от радости и пустился в победный пляс.
   — Шутник, — сказал дракон и снова зашвырнул его за булыжники. — Называть меня по имени, когда мы еще должным образом не представились. — Он зарычал: — Какая наглость!
   Потребовалось некоторое время и несколько официальных представлений, чтобы Бернис прекратила ворчать. Отважные Обитатели Кустов Первой Группы Поисковой Партии повылезли из своих укрытий, обрадованные сведениями, что они нашли правильного дракона. Дракона, столь непривычного к драконству, что он все еще пытался по-овечьи щипать траву. Они поспешили снискать расположение Бернис, сообщив ей всяческие полезные факты. Некоторые касались драконов, их силы и привилегий, а другие — текущей политической ситуации в столице.
   — Ax! — сказала Бернис, выслушав последнего взволнованного оратора. — А теперь спросите, волнует ли меня все это.
   — Но как же так, — настаивал Персиковый Мангуст. — Вам ведь предоставляют возможность сражаться за освобождение Старой Гидрангии.
   — А вам предоставляется возможность убраться из этой долины целыми и невредимыми, — парировала Бернис. — Гидрангианцы! Горгорианцы! Какая мне разница, как они себя называют перед тем, как налопаться котлет? Все это один хрен и кетчуп!
   — Великие Боги, как вы могли так подумать, — уговаривал Синий Барсук. Он тщательно взвешивал свои слова, сознавая, что Бернис — существо (не важно, овца или дракон), которое не станет делать что-либо бескорыстно. — Никто не посмеет пустить вас на котлеты. Во всяком случае, не мы, не гидрангианцы.
   — Да? А кто же тогда слопал мою бабушку Сельму? А до этого ее бабушку? Не говорите мне только про горгорианцев, потому что тогда здесь даже духу горгорианцев не было!
   Барсук поднял руки, капитулируя.
   — Я согласен, что мы, гидрангианцы, иногда съедаем кусочек.., слова на букву "Б". Однако вас это теперь не касается.
   — Разве?
   — Конечно. С тех пор как вы относитесь к слову на букву "Д".
   Было заметно, что Бернис потрясена сделанным открытием.
   — Надо же! — Она грустно посмотрела на купы цветов. — Неудивительно, что у них не стало прежнего вкуса. — Из ее желудка донеслось отвратительное бурчание. — Неудивительно, что я та-а-ак голодна. — Последние слова она произнесла достаточно несчастным голосом, чтобы их смысл дошел до сознания обморочного Веннделя, который сразу очнулся.
   Синий Барсук нервно покусывал губы, размышляя над следующим ходом. От того, что он сейчас скажет, зависела его судьба: кем он станет — Синим Барсуком, Героем Восстановленной Гидрангии, или Синим Барсуком, Газом Драконьего Пищеварения.
   — Ты недолго останешься голодной, если пойдешь с нами в столицу.
   — О?
   — Видите ли, ваше новое тело — загадка. Вы не знаете, что для вас хорошо, а что нет. Мы уже рассказали вам, что драконы способны говорить, невероятно сильны и невыразимо мудры, но это еще не все. Вы заслуживаете лучшего. Вы заслуживаете большего.
   — Ты прав! — В драконьих глазах зажегся холодный блеск. — Я заслуживаю.
   — Вы заслуживаете официального гениального назначенного самим королем дракончара! — триумфально заключил Барсук.
   Бернис поднесла свою клыкастую морду к левому уху Синего Барсука и почти оглушила его, прошептав:
   — Повтори еще раз.
   Синий Барсук потряс головой, открыл рот и несколько раз судорожно сглотнул, чтобы звон в ушах поутих. Наконец он выговорил:
   — Вспомните, когда вы были овцой, вам требовался овчар. Специалист, который заботится об овцах и кормит их, верно?
   Глаза Бернис наполнились ведрами слез.
   — Данвин! Мой Данвин всегда заботился обо мне.
   — Ну вот, а дракончар делает то же самое для драконов, — улыбнулся Барсук. — Он прекрасно знает, что хорошо для драконов, точно так же, как овчар знает, как растить овец. Однако опытного дракончара вы найдете только в столице. Если вы пойдете с нами и поможете нам восстановить на троне истинного гидрангианского короля, то мы найдем вам лучшего дракончара во всем королевстве и, да будут Боги моими свидетелями, вы никогда не будете голодной.
   — Нет, — ответила Бернис.
   — Нет? — Синий Барсук был поражен.
   — Никто не сможет заменить мне моего Данвина. — Бернис засопела, и струи грязного дыма вырвались из ее ноздрей.
   — Никто и не будет его заменять, — пообещал Барсук. — Ваш Данвин в столице.
   Последовала целая буря вопросов: «Что он там делает?», и «Как он себя чувствует?», и «Вспоминает ли он меня?», закончившаяся на высокой ноте «Чего же тогда мы ждем?». Отряд Отважных Обитателей Кустов с драконом на буксире двинулся в столицу.
   Венндель пришел в сознание как раз вовремя, чтобы узнать: миссия успешно завершена. Ему даже удалось выдавить одурелую улыбку.
   — Спорю, что Черная Ласка будет доволен.
   — Еще бы, — согласился Синий Барсук. — Драконы на дороге не валяются.

* * *

   В нескольких милях от этого места Очовар заглянул в темную глубину пещеры, повернулся и быстренько выскочил вон.
   — Я ничего не видел, — сказал он, — кроме огромной кучи костей.
   — Порядок, тогда пошли к следующей, — предложил Серебряная Белка.
   — Не так быстро, — запротестовал другой Обитатель Кустов. — Откуда там куча костей, если нет дракона?
   — Да ну, — пожал плечами Очовар. — Я знаю целую кучу способов попадания костей в пещеры.
   — Назови хоть один.
   — Там могли жить тролли, медведи, вурдалаки, а может, их оставил гигантский спрут.
   — Очо, гигантские спруты живут в глубоких впадинах океана; откуда здесь взяться спруту?
   — А я и не говорил, что здесь были спруты, — защищался Очовар. — Я объяснял, откуда могли взяться кости!
   — Но если мы в горах, а спруты живут в океане...
   — Может, их вымыло сюда много лет назад! Поисковая группа уставилась на него в молчании.
   — Ладно, забудем о спрутах! — выкрикнул Очовар. — Это могут быть тролли или медведи. А даже если дракон, откуда нам знать, какой свежести эти кости? Может, они здесь лежат уже много лет!
   Может, дракона укокошили эти герои, которые бродят вокруг и убивают невинных драконов...
   — А еще он мог отлучиться перекусить, — сказал Рыжий. (Он так невзлюбил свою кличку, что после крючкотворных отбрасываний сотоварищи оставили ему только цвет.) — Да, конечно, если там вообще был дракон. Но в действительности я считаю...
   — А ты посмотри на кости вблизи, — предложил Белка. — И определи, свежие они или старые.
   — Не вижу причины, — буркнул Очовар, — вдруг окажется, что это тролли. Неужели вы отдадите меня на съедение троллям, когда мы ищем дракона?
   — Разве ты не сможешь убежать от тролля, если понадобится?
   — Не знаю, — засомневался Очовар, — скорее всего я не разберусь!
   — Тролли не выходят на дневной свет, — напомнил Белка.
   — Зато медведи выходят.
   Рыжий вытащил стрелу из колчана.
   — Если это медведь, я застрелю его прежде, чем он сожрет тебя. Обещаю.
   Очовар хмыкнул: он видел достижения Рыжего на последнем турнире стрелков — одиннадцатое место среди двенадцати участников после того, как Тупчик получил локтем в глаз и пропустил три выстрела. Но Очовар понимал, что идти все равно придется.
   И чем скорее, тем лучше, если дракон действительно отлучился на обеденный перерыв.
   — Ладно, — сказал он вздыхая, — я пойду посмотрю на кости.
   Остальные издали подбадривающий клич.
   Двигаясь быстро, но без энтузиазма, Очовар вскарабкался обратно, забрался в пещеру и побрел по широкому коридору, стараясь двигаться как можно тише.
   Под ногами валялось действительно много костей, поскольку пещера была обширнее, чем это казалось снаружи. Она заканчивалась большим круглым залом правильных очертаний, со стенами удивительно гладкими, за исключением гигантского валуна, который лежал у задней стены, — его цвет и форма терялись во мгле.
   К счастью, здесь не оказалось никаких признаков вурдалаков, медведей или троллей.
   Очовар схватил кость — и тут же уронил ее себе на ногу. Кость была влажной, с остатками мяса.
   — Угощайся, — сказал низкий голос, — я уже сыт.
   Обитатель Кустов крутанулся, ожидая увидеть огромную драконью морду во входном проеме пещеры, но увидел только голубое небо и солнечный свет.
   — Я в пещере, — сказал голос. Очовар завертелся на месте — груда костей, загадочная огромная глыба у дальней стены...
   Которая смотрела на него двумя золотыми глазами.
   — Привет, — прошептал Очовар и нервно сглотнул.
   — Привет, — прогромыхал валун. Он развернулся, и Очовар понял, что это дракон. Очень большой дракон. — Зачем ты пришел сюда? Если на поединок, то убирайся обратно в долину: я не люблю сражаться на полный желудок. Если же ты пришел, чтобы свести счеты с жизнью, или принести себя в жертву ради своей деревни, или еще почему-либо, то ты выбрал очень неудачное время. Я действительно сыт. Зайди лучше завтра. Или на следующей неделе.
   Дракон вытянул передние лапы — каждая была крупнее, чем весь Очовар, и заканчивалась огромными когтями.
   — Нет, нет, все в порядке, — заверил его Очовар. — Я не настаиваю, чтобы вы меня съели. — Пока чудище говорило, Отважный Обитатель Кустов немного успокоился.
   — Вот и отлично. Тогда, может быть, ты уйдешь и дашь мне спокойно поспать после обеда? — Дракон закрыл глаза и положил голову на передние лапы.
   — Э.., я бы рад, но...
   — Но что? — Один золотой глаз открылся, и Очовар несколько обеспокоился его выражением.
   — Я надеюсь, что вы простите меня...
   — Но что? — Желтое пламя вылетело из пасти дракона, а взрывная волна грохота и теплого воздуха опрокинула Очовара на спину. Когда он опомнился, глаза дракона были широко открыты, шея вытянута, пасть горела.
   Несколько секунд Отважный Обитатель Кустов остолбенело глядел на чудище, но догадавшись, что это злит дракона еще больше, быстро спросил:
   — Ваше имя не Бернис? Дракон мигнул.
   — Мое имя не — как?
   — Бернис.
   — Что это за имя для уважающего себя дракона?
   — Ну, это.., не это. — Очовар начал заикаться. — Это имя одной овцы.
   — Имя одной...
   Дракон не закончил фразу и посмотрел на Очовара, затем на выход из пещеры (где сотоварищи Очовара явно отсутствовали) и снова на испуганного молодого человека.
   — Ладно, — сказало страшилище. — Было бы вполне логично поджарить тебя прямо сейчас до хрустящей корочки и съесть как послеобеденную закуску. Но я буду жалеть об этом впоследствии. Во-первых, потому что обжорство до добра не доводит, а во-вторых, я никогда не узнаю, зачем во имя сорока шести преисподних древности ты пришел сюда. Поэтому я сдержу свой нрав, хоть ты и прервал мой отдых. Более того, я сяду и буду слушать, пока ты не объяснишь мне, что за распроклятую чушь ты мелешь! И если я не удовлетворюсь твоим объяснением, вот тогда я тебя поджарю. А теперь изволь рассказать: что у меня общего с овцой по имени Бернис?
   Очовар еще раз сглотнул и начал объяснять. Не только, что они ищут дракона по имени Бернис, который был прежде овечкой, — одна история влекла за собой другую, третью и так далее. Он рассказал дракону и про горгорианское вторжение, и про храброе, решительное и безрезультатное движение Сопротивления Черной Ласки, и про известие о смерти Гуджа, и про чародея, который занимался таким не совместимым с профессией волшебника делом, как действующая магия. И обо всем остальном.
   Закончив, он некоторое время стоял и смотрел на чудовище.
   Дракон вздохнул, к счастью, без пламени (Очовар и без того уже съежился от горячего зловонного воздуха).
   — Изумительная история, — сказал дракон. — Просто изумительная. Нет, я не Бернис, которую вы разыскиваете. Я — Антирринум Пытливый, истинный дракон, рожденный и воспитанный драконом, потомок по меньшей мере дюжины поколений почтенных чистокровных драконов.
   — Ага. В таком случае я очень сожалею, что побеспокоил вас, лорд Антирринум. — Очовар поклонился и стал маленькими шажками пятиться к выходу из пещеры.
   Но в этот момент в пещеру ворвался Серебряная Белка и, кувыркнувшись, приземлился в нескольких футах от странной парочки.
   Через несколько секунд он очнулся и увидел встревоженное лицо Очовара.
   — Ох, вот ты где! Мы уже стали беспокоиться. Что тебя так задержало?
   — Дракон, — ответил Обитатель Кустов. Только тут Белка заметил чудище, с интересом выглядывающее из-за плеча Очовара.
   — О-о, — тоненько протянул он с идиотской улыбкой.
   — Лорд Антирринум, позвольте представить вам моего сотоварища, прозываемого Серебряной Белкой. Белка, это лорд Антирринум Пытливый. Пещера принадлежит ему. — Очовар посмотрел на хозяина и добавил:
   — Он дракон.
   — О, — сказал Белка тоном пониже. — Значит, он не Данвинова овца? Он настоящий дракон?
   — Настоящий, — сухо сказал Антирринум.
   — М м-м... А не хотелось ли бы вам тем не менее помочь нам завоевать королевство?
   — Полагаю, что нет, — сказал Антирринум. — У меня другие планы.
   — О-о, — опять протянул Белка.
   — А сейчас, если вы не возражаете, я действительно хотел бы вздремнуть.
   — Конечно, конечно, — сказал Очовар, торопливо дергая Белку за руку. — Мы уходим, спасибо и всего хорошего.
   — Да, да, — повторял Белка, пока Очовар тащил его к выходу. — Всего хорошего, спасибо.
   И только когда они оба благополучно выбрались из пещеры, Белка повернулся к товарищу и спросил:
   — А за что, собственно, спасибо?
   — За то, что он не съел нас, идиот! — объяснил Очовар, врезая Белке по уху. После этого они дружно заскользили по склону.
   Антирринум проводил их взглядом из уютной глубины пещеры, свернулся поудобнее, приняв форму большого валуна, и попытался заснуть.
   Но обнаружил, что вместо этого обдумывает рассказ Очовара.
   Горгорианцы в Гидрангии? Антирринум однажды съел одного горгорианца — вкусный, если смыть грязь. А чародеи, превращающие овец в драконов? Это просто неслыханно: за всю его практику единственным процессом, превращающим овец в плоть дракона, было драконовское пищеварение. Это какое-то извращение, думал Антирринум, сотворять дракона из живой овцы. Но с чародеем, наверное, любопытно поговорить. Вероятно, популяцию драконов можно увеличить, — ведь мода на рыцарский героизм практически свела ее на нет. Правда, избыток драконов-выскочек — это тоже плохо. Они будут загромождать ландшафт, пожирать стада и воровать пищу прямо из-под носа заслуженных членов старых родовитых семей.
   Кстати, было бы любопытно посмотреть на ожидаемую гражданскую войну. Человеческие существа всегда относятся к подобным вещам чересчур серьезно.
   Он должен посмотреть на это. Жизнь в последнее время стала слишком пресной, а экскурсия в гидрангианскую столицу может развеять скуку.
   Нет, он просто обязан посмотреть. Как только выспится.
   Подумав так, Антирринум зевнул, брызнул каплями алого пламени и заснул.

Глава 27

   — Не вижу я никакой пещеры, — недоверчиво проворчал Пелвин (больше известный как Зеленый Крот) и обозрел каменистый склон.
   — Естественно, не видишь, — ответила местная проводница по имени Арметта. — Это же пещера волшебника. Она же как-это-там-называется.., нежравшая.
   Пелвин повернулся и смерил ее удивленным взглядом.
   — Она что?
   — Незревшая? — Арметта наморщила лоб. — Да вы знаете, что я хочу сказать: это когда смотришь и ни зги не видно.
   — Незримая? — предположил Крот.
   — Вот-вот! — К Арметте тут же вернулась обычная улыбка.
   — Тогда откуда ты знаешь, что она здесь, если ее не видно? — спросил Крот.
   — Но волшебник-то живет в пещере.
   — А откуда ты это знаешь?
   — Но ведь он возвращается куда-то домой.
   — А ты видела, как он заходит в незримую пещеру?
   Арметта немного подумала.
   — Нет, — созналась она. — Не видела.
   — Тогда откуда ты знаешь, что он это делает?
   — Ну должен же он заходить куда-то, верно?
   — Да, но почему ты думаешь, что это здесь?
   — Не думаю, а знаю.
   — Но.., а, не важно. — Пелвин пнул ногой камушек, но при ударе оказалось, что это не валяющийся голыш, а выступающая над поверхностью подземная глыба.
   — Я могу идти? — спросила Арметта. — Мне нужно присматривать за гостиницей.
   — Иди, — разрешил Пелвин, боровшийся со страстным желанием схватиться за подбитую ногу обеими руками и заорать что есть мочи. Он хотел придержать Арметту, но боль в ноге и многое другое привели его к мысли, что от хозяйки гостиницы толку все равно не будет.
   Его не волновало, что между саднившими пальцами и ментальным процессом Арметты логическая связь отсутствует. Он был слишком занят тем, чтобы прочно стоять на земле обеими ногами.
   Женщина затопала вниз по склону, предоставив Пелвину и двум другим Отважным Обитателям Кустов разбираться с пещерой самостоятельно.
   — Я не вижу пещеры, — сказал Малиновый Воробей.
   — А я не вижу волшебника, — добавил Лиловый Хорек.
   Пелвин сверкнул на них глазом.
   — Волшебник, наверное, тоже ни черта не зрим, как и его пещера, — объявил он.
   — Тогда как же мы все это разыщем? — спросил Хорек.
   — А мы и не разыщем, — сказал Пелвин. — По мне, так пусть этот волшебник сгниет в своей незримой пещере.
   — Черная Ласка рассердится, — заметил Воробей.
   — Я знаю, Тупчик, то есть Воробей, — вздохнул Пелвин. Он еще раз осмотрел склон, но не увидел ничего, напоминающего вход в пещеру. Они уже много дней обследовали это место, прежде чем наняли Арметту, но ничего не нашли. К сожалению, после того как они наняли Арметту, они тоже ничего не нашли.
   Хотя Арметта абсолютно уверена, что пещера здесь.
   — Послушайте, — оживился Пелвин. — Если мы не можем пойти к волшебнику, надо сделать так, чтобы волшебник сам пришел сюда. Верно, ребята? Как в старой пословице: «Если гора не идет, то и умный в гору не пойдет».
   Хорек и Воробей смущенно переглянулись.
   — Как ты сказал? — переспросил Воробей.
   — А я слыхал по-другому, — добавил Хорек. Пелвин ухмыльнулся, глядя на своих неразлучных спутников.
   — И как же ты слыхал, грамотей?
   — Что-то вроде: «Вот кто-то с горочки спустился, значит, парень в горах не ах».
   — Разве там не было, что гора куда-то идет? — спросил Воробей.
   — А, ты про эту, — сказал Хорек. — Такая тоже была: «Гора с горой не сходится, а человек человеку лесной санитар».
   — Нет, «Если не рожден летать, не вползай высоко в горы».
   — Заткнитесь! — закричал Пелвин. — И забудьте свои дурацкие пословицы! Все, что нам нужно, — это заставить колдуна выйти из пещеры!
   — Как росомаху в День Росомах? — спросил Воробей. — И если она увидит свою тень, то всей твоей ножке пропасть.
   — Нет, если она увидит твою тень, протягивай ножку, — поправил Хорек.
   — А разве она не отъедает свою собственную ногу?
   — Нет, это если коготок увяз...
   — Заткнитесь! — В голосе Пелвина зазвучали истерические нотки. Парочка заткнулась и настороженно посмотрела на своего предводителя.
   После нескольких минут тишины, нарушаемой только шелестом листьев и пением далекой птички, Зеленый Крот сказал:
   — Так, теперь надо извлечь волшебника из пещеры. У кого есть идея, как это осуществить?
   Хорек с Воробьем переглянулись и одновременно пожали плечами.
   — Чего нет, того нет, — сказал Хорек.
   — М-м-м, — промычал Воробей. Пелвин внимательно посмотрел на обоих:
   — Что значит «М-м-м»?
   — Ну, я вроде как подумал... — сказал Воробей.
   — "Вроде подумал" — это именно то, что у тебя всегда получается, — пробормотал Пелвин.
   — ..Я подумал, что волшебники делают всякие штуки с магией или вроде того, верно? Я имею в виду — иногда.