Уотт-Эванс Лоуренс. Корона на троих

   — Кого найдем, те пусть и разбираются!
   — По мне, так все равно.
   — Ага.
   — Ладно, — сказал первый энтузиаст. — Я беру его за ноги, а двое пусть возьмут за руки. И пошли.
   Толпа выплеснулась на улицу — тридцать человек и горилла — и поволокла Клути во дворец. В таверне остались только раздраженный хозяин, спящий пастух, голубь, змея и растерянный вомбат.

Глава 30

   В холодном свете раннего утра маленькая, но пикантная группка горгорианских женщин собралась около дворца: Они пришли, чтобы встретить освобожденную леди Убри, и по такому случаю были одеты в церемониальные одежды, которые со стороны очень напоминали шатры. Как истинные горгорианки, они провели большую часть жизни в палатках, поэтому их торжественные костюмы состояли из многих слоев богато украшенных и расшитых тканей, просвечивающих вуалей, платков и шалей. В конечном счете женщины выглядели как пол будуара королевы Артемизии, когда она перебирала свой гардероб, находясь в настроении "у меня — просто — нечего — надеть ".
   — Я думаю, Банги, она не выйдет, — сказал один тюк тканей.
   — Она выйдет, Джигли, — ответил другой. — Мой мужик сказал мне, чтобы я оторвала свой зад и шла сюда. Не каждый же день женщине дают свободу за преступление, которого она не совершала.
   Остальные тюки одобрительно забормотали. Когда дело касалось женщин, традиционное горгорианское правосудие работало по принципу: «Даже если она ничего и не сделала, то сейчас она так уписалась от страха, что может потом в отместку сделать что-нибудь и похуже. Лучше ее убить и жить спокойно». Поэтому у горгорианцев почти не было женской преступности. Известие о том, что Убри отпускают, потрясло всех горгорианцев: и мужчин, и женщин.
   — Я так счастлива, что они изловили чародея! — Тюк по имени Джигли дрожал от радости.
   Третья куча богатых тряпок вмешалась с вопросом:
   — А он уже превратил принца обратно?
   — Он уверял, что не может.
   — Значит, нами будет править королева? Сверток тканей не мог ухмыляться, но горгорианки давно разработали свой особый язык телодвижений для общения с миром через двадцать девять слоев материи. Поэтому Джигли сказала:
   — Ты замужняя женщина, Кросби, а спрашиваешь такую глупость!
   — Верно. — Замотанная фигура Кросби обвисла. — А было бы очень мило: наши мужчины получали бы приказы от женщины.
   — Да они бы ей сначала отрубили голову.
   — Ну, это не так-то просто. Принц Арбол управляется с мечом как дьявол, а его Напарники настоящее порождение убийц. Да еще и верные. Они принесли Клятву Смешения Крови и Плевков в Ладони, что будут биться за принца до смерти.
   — Они поклялись, когда принц Арбол был мужчиной, — заметила Банги. — Вы думаете, хоть какой-нибудь молодой воин, гидрик или горгорианец, согласится присягать девчонке? — Ее глаза добавили: «Хотя это их ошибка».
   — А что же тогда будет с принцем? Ткани приподнялись и опустились, когда Банги пожала плечами:
   — А это нам должна рассказать леди Убри. Во всяком случае, ее освобождение положит конец выступлениям этих глупых горожан против горгорианских женщин.
   — Глупые гниды, — заметила Джигли — Одна маленькая магическая операция по смене пола ихнего принца — и все королевство сходит с ума! Причем даже не задумывается, что надо сделать с виновным, если его поймают. Половина готова сжигать всех горгорианок подряд, а вторая половина бродит по задворкам наших палаток и пытается купить великие магические услуги, чтобы размужчинить своих врагов.
   — Я здорово заработала на этих психах. Хватит, чтобы нанять убийцу: перерезать горло моему мужу, — похвасталась Кросби.
   — Ты никогда столько не заработаешь, лживая сучка!
   — Ошибаешься! — Кросби попрыгала на месте, звеня монетами, спрятанными в потайных карманах. Остальные женщины навострили слух, чтобы определить общую сумму.
   — Кросби, любовь моя, да ты просто скромничаешь, — сказала Джигли. — На такие деньги ты можешь купить профессионального киллера. Тебе достаточно походить у Зала Союза Пытателей и Гробокопателей и поспрашивать рекомендации. Убийц там более чем достаточно.
   — Конечно, но я не люблю давать чаевые. Джигли хотела что-то ответить, но в больших дворцовых воротах открылась дверь и оттуда вышла леди Убри. Она все еще была одета в придворный костюм, который показался ее горгорианским товаркам скандально неприличным, но и крутым одновременно. Женщины немедленно стали создавать ей кокон, срывая слои тканей с собственных плеч, пока Убри не почувствовала себя загнанной в кольцо командой самоочищающихся артишоков.
   — Прекратите! — скомандовала она, откидывая вуали. — Я уже в полном порядке.
   — Но на тебя даже смотреть холодно. Надень что-нибудь! — сказала Банги.
   Кросби бочком подобралась к Убри и с большим усилием высвободила руку, чтобы потрогать придворное платье.
   — А почему они не вернули тебе твою одежду?
   — Это и есть моя одежда! — отрезала У бри. — А волнует меня только то, что Артемизия никогда больше не вернет мне мое положение при дворе.
   — Артемизия? Королева?
   — Артемизия, сука на колесах. Это было очень унизительно. — Убри нахмурилась. — Меня привели из темницы во вторую тронную комнату. Сам трон, конечно, был пуст — эта дрянь правила свое правосудие, грея жирную задницу у камина. Тюремщики бросили меня прямо к ее ногам. А когда я отвела волосы от глаз, то увидела, что я не одна.
   — Где, во второй тронной комнате?
   — Нет, тупица, у ног Артемизии. А комната была просто набита мужчинами. — Она произнесла последнее слово так, что «глистами» прозвучало бы куда приятнее. — Горгорианцы и гидрики, в три ряда вокруг и пялятся на меня, как выводок сов, страдающих запором. А в самом центре рядом со мной лежал чародей.
   — Гениальный старогидрангианский чародей, — прошептала Банги. — Подумать только, ему одному удалось выжить!
   — Ненадолго, — мрачно сказала Убри. — Артемизия своим противным голосом сказала мне, что, поскольку чародей не признал меня соучастницей, а сам продемонстрировал превращальное заклинание перед свидетелями, я могу быть свободна. И что чем скорее и дальше я уйду, тем целее буду. Так что я сорвалась с крючка, но еще зла как черт.
   — А как же принц? — спросила Кросби.
   — Чародей не будет превращать его обратно. Клянется, что не может. Сначала он сказал, что попытается, если кто-нибудь принесет ему пузырь крови девственницы и печень дракона. Но Балмак сказал, что драконов поблизости нет, а кровь девственницы работает, только если донорше больше двенадцати лет, — так что все без толку! В конце концов это же город.
   — Мы так сожалеем, дорогая, — промурлыкала Банги. — Ведь вы с принцем были, ну...
   — Да, я получила его, проклятие! — выкрикнула Убри. — Я получила его прямо в руки.
   — Ото! Вот, значит, куда ты его получила, — промурлыкала Кросби.
   Убри не обратила на шпильку никакого внимания.
   — Я все продумала: как только он стал бы коронованным королем, мы бы поженились. Но теперь... — Она плюнула.
   — Помолвка расторгнута? — саркастически поинтересовался один из тюков тканей.
   — Принц — девчонка. — Убри обвела все тюки скорбным взглядом. — Это сводит наше пред брачное соглашение к нулю и по старогидрангианским законам, и по горгорианским обычаям. Кроме того, один тюремщик рассказал мне, что, когда они спросили принца, не хочет ли он — она — спуститься в тюрьму попрощаться со своей бывшей невестой, этот негодяй только переспросил: «С кем, с кем?» А когда ему объяснили, начал издавать разные смешные звуки и сказал, что он — она — еще не спятил.
   — Похоже, что заклятие чародея повлияло и на рассудок принца, — заметила Банги.
   — Или на его вкус, — пробормотала Кросби. — Он изменился к лучшему.
   — Да приходило ли вам в головы, что бы случилось, если бы я стала королевой? — ощерилась Убри. — Что бы это значило для всех горгорианских женщин?
   — Нет.
   — Прежде всего существует огромное влияние, которое женщина может оказать на своего мужа, даже если ее муж король, — сказала Убри.
   — Пока он тебя не отлупит, — напомнила Джигли.
   — Арбол наполовину гидрик, а гидрики своих жен не бьют.
   " — Не бьют? — Джигли задумалась над таким необычным явлением. Из-под ее вуали доносилось неразборчивое «Хм-м-м-м», которое означало: «У меня тоже есть немного денег, подруги. Может, пришло время и мне сходить к Залу Союза Пытателей и Гробокопателей. Эти мужчины-гидрики не так уж и плохи, а пахнут намного лучше».
   — О, какие возможности я могла бы открыть для нас! — восклицала Убри. — А сейчас все зола, зола и пепел! — Ее голос окреп, и она погрозила кулаком дворцовым башням. — Запомни, Артемизия: если у меня будет хоть один шанс сделать тебя несчастной, то это закончится тем, что я буду полными горстями кидать в воздух твои потроха и кричать «Ур-р-ра!».
   — Хм, — фыркнула Банги. — Я на твоем месте не давала бы таких опрометчивых обещаний. Все уже успокоилось, хотя совсем недавно казалось, что королевство превратится в хаос. Это такая путаная штука. Он захватывает все подряд, и не успеешь оглянуться, как люди без малейшего вкуса и стиля в одежде уже идут демонстрацией по улице с головами членов правительства, натянутыми на бубны.
   — На пики, — поправила Джигли.
   — Попробуй сама и расскажи мне, — предложила Банги.
   Убри изрыгнула ругательства, которые считались чересчур непристойными даже для мужчины-горгорианца, и горько заплакала. Свертки материи столпились вокруг и успокаивающе похлопывали ее по спине, пока она не начала икать.
   — Ну-ну, дорогая, не надо так переживать, — сказала Кросби. — Я уверена, все еще образуется.
   — Каким образом? — Голос леди Убри стал твердым как камень. Икота исчезла быстрее росы в пустыне.
   — Не знаю. Например, что-нибудь ужасно расстроит королеву, или ты найдешь, где переспать сегодня ночью. Ты же понимаешь, дорогая, что я просто утешала тебя.
   — Дракон! — проорал всадник, который пронесся мимо кучки женщин и чуть не протаранил дворцовые ворота. Его конь взвился на дыбы и молотил копытами воздух. Железные подковы отбивали щепки от массивных деревянных створок.
   — Эй, там! — возмущенно крикнул охранник из окошка башенки. — Мы совсем недавно красили ворота.
   — Дракон! — опять завопил всадник, не жалея глотки. — Эй, наверху! — Он дико жестикулировал хлыстом, показывая сразу во все направления.
   — А тебе не померещилось? — Гвардеец приставил ладонь козырьком к глазам.
   — Городские предместья уже горят, идиот!
   — Бедные кварталы?
   — В городских предместьях нет бедных кварталов, болван! Людям приходится доплачивать, чтобы жить как можно дальше от правительства и при этом иметь общественные фонтаны! А сейчас отворяй эти чертовы ворота!
   Лицо гвардейца исчезло. Он что-то бормотал о том, что драконы не входят в его служебные обязанности, но подошел к воротам. За это время к нему присоединились несколько вооруженных старогидрангианцев.
   — Ты не мог бы рассказать все еще раз, только помедленнее? — спросил первый гвардеец конника. — Здешние парни тоже хотят послушать.
   — Я сказал, — всадник сделал глубокий вдох, — Дрррако-о-он!
   Все гвардейцы — и горгорианцы, и гидрангианцы — согласились, что шуметь так не нужно. Всадник с покрасневшим лицом начал подробно излагать свою историю, а Убри в сопровождении горгорианских женщин скромно и незаметно подошла поближе.
   — Это произошло в квартале Выдыхания Стойкого Счастья.
   — Ага, возле сыромятни, — прокомментировал гвардеец-гидрангианец.
   — Это очень небольшой район, точнее, был небольшой, пока не превратился в золу. Я держал там платную конюшню и как раз высматривал своих лошадей на выгоне, когда заметил дракона, спускающегося с холма, — большущего, как моя жена, только в два раза страшнее.
   — Он был один? — Гидрангианец хихикнул. — Ты точно не видел других зверюшек из мифов и легенд? Розовых слонов? Зеленых чертиков? Желтых в полосочку росомах или вомбатов?
   Глаза у всадника стали размером с приличное блюдце.
   — Дракона сопровождал отряд самых грязных, пыльных, оборванных бродяг. Они были босые и жаловались высшим богам на стертые ноги.
   — Они что же, не смогли оседлать дракона? — спросил гидрангианец и, хлопнув себя по ляжкам, зашелся от смеха.
   — Хотел бы я видеть человека верхом на драконе! — Всадник презрительно сплюнул. — Но разговор не об этом. Драконовские спутники увидали фирменную вывеску на моей конюшне, и один из них, наглый как не знаю кто, спросил, не сделаю ли я ему сандвич во имя свободы.
   — Во имя чего?
   — Я сказал ему, что я не держу столовой. Но он объявил, что если человек рисует на вывеске эту часть лошади, то, значит, рекламирует национальную горгорианскую кухню. И что хоть он сам ее ненавидит, он слишком голоден, чтобы привередничать. Когда же я объяснил ему, что здесь конюшня, он передумал и попросил у меня лошадь во имя свободы.
   — Нахальная сволочь!
   — Нет надобности объяснять, что я ему дал во имя свободы. — Всадник улыбнулся, но в следующий миг его лицо снова омрачилось и он добавил. — Однако его дружки окружили меня, требуя лошадей, и никто из них не остерегался этого кошмарного дракона! Выдыхание Стойкого Счастья населено негусто — мало кто чувствует себя в безопасности за городскими стенами, но наш район и не пустыня. Пока весь этот сброд крутился вокруг меня, соседские ребятишки вылезли поглазеть на чудище.
   Конец истории был горьким и кратким. Один из мальчиков, известный на весь квартал своей любовью к домашним животным, попытался привязать к драконьему хвосту связку шутих и железную кружку Дракон глянул вниз, оскалился, поднял гигантскую заднюю ногу, смахнул ею шутихи и их владельца, а потом объявил:
   — Вы хотите огня, безобразные маленькие кроличьи подобия на этом пастбище жизни? Ладно, дам я вам огня!
   И он дал.
   Когда всадник закончил рассказ, столбы дыма в районе квартала Выдыхания Стойкого Счастья заметили даже кротиные глаза гвардейцев. Огонь приближался к городским стенам, а вместе с ним приближалась гигантская туча пыли. И горгорианцы, и гидрангианцы одинаково хорошо знали, что такое случается, когда толпы людей в спешке бегут по дороге, чтобы скрыться от чего-нибудь неприятного.
   — Значит, дракон, говоришь? — спросил первый гвардеец, чувствуя, как его язык теряет прежнюю эластичность.
   — Дракон направляется прямо сюда, — подтвердил всадник.
   Громкий пронзительный вой, звучавший так, будто кто-то пропускал барсуков через бельевой каток, заставил мужчин испуганно оглянуться. Лошадь всхрапнула, скинула наездника и помчалась во двор дворца, расшвыряв остолбеневших гвардейцев. Пока они поднимались, завывание стало громче, временами оно прерывалось каким-то клекотом.
   Это была Убри. Она закинула голову назад, закатила глаза и не то билась в припадке, не то организовывала людей на танцы.
   — Видение! Видение! — хрипела она задыхаясь. — О, мрачная судьба полного драконьего опустошения! О, огненный враг, налетевший на наши бренные праздники!
   — Больная, что ли? — спросил всадник у ближайшего тюка ткани.
   — Нет, ясновидящая, — объяснила горгорианка. — Женщины моего племени могут провидеть будущее. А если что-нибудь не сбывается, то это потому, что вы сами не имели достаточно веры или...
   — Дракон у ворот! — выкрикивала Убри. Она выглядела очень впечатляюще в роскошных дворцовых одеждах, с распущенными волосами и дикими вытаращенными глазами. — Ни город, ни королевство не поднимутся в прежней силе. Мы обречены, от наших костей отойдет все мясо, наша кровь будет хлестать из обезглавленных шей, а дракон начнет пожирать нас конечность за конечностью!
   — Минуточку! — сказал гидрангианец. — Как это дракон будет пожирать нас конечность за конечностью, а кровь хлестать из шей, если мясо уже отойдет от наших костей?
   Горгорианский гвардеец хлопнул его по голове и объяснил:
   — Это же святое видение, чурбан! В святых видениях никогда не бывает здравого смысла.
   — О агония, агония! — вещала Убри. Толпа слушателей разрасталась, хотя, похоже, никто не жаждал в ней оставаться. С каждым очередным жутким предсказанием, падавшим с губ пророчицы, все начинали переминаться с ноги на ногу и поглядывали вокруг — кто возьмет на себя храбрость отойти первым? Однако никто не решался сделать первый шаг, поэтому все стояли и мучались.
   Убри уже довольно долго переходила от могучих приливов на небольшие всплески, когда старогидрангианский гвардеец все-таки набрался храбрости заявить:
   — Ладно, все это очень мило и наверняка согласуется с горгорианскими народными обычаями, но факт остается фактом — к нам с визитом идет дракон. Кто-нибудь может в связи с этим предложить что—
   нибудь дельное?

* * *

   — Дельное? — Горгорианский капитан гвардии не поверил своим ушам. — Вы, гидрики, спрашиваете нас о чем-то дельном? А вы уверены, что не хотите провести остаток дней, сочиняя поэму о драконе?
   — Весь свой остаток дней я буду строить дом из жаростойкого материала или просто улепетну, — отрезал гидрангианец.
   — Я слышал, как запирают и загораживают городские ворота, — выкрикнул кто-то из толпы позади горгорианских женщин.
   — Ворота лежат раздавленные, — неожиданно взвизгнула Убри. — Огонь дракона прожег их насквозь. О, дурни, они надеются с помощью каких-то ворот остановить чудовищного монстра! Да самый ничтожный слизень, пресмыкающийся на поверхности земли, знает, что есть только одно средство отвратить дракона!
   Последнее заявление вызвало волну нового интереса к словам пророчицы. Толпа делала различные предположения и пыталась изобрести хоть какой-нибудь способ отваживания жестоких драконов. Однако большинство вариантов немедленно забраковывалось. Несчастливца, который предложил выслать навстречу дракону вокально-инструментальный ансамбль, просто-напросто отлупили до бесчувствия.
   — Безмозглые! — закричала леди Убри, чудесным образом выйдя из транса. — Ничего из этого не получится. Господи, да разве вы никогда не слышали старых легенд? Единственное, что хочет каждый нормальный дракон, — это милая свежая девственница королевского происхождения.
   — Девственница королевского происхождения? — Капитан гвардии почесал в затылке. — Насколько я слышал, драконы никогда не проверяют социального происхождения бедных девиц...
   — Королевского. — Убри показала все зубы в такой ухмылке, что росомахи заплакали бы о своих деснах. — Если чудовище узнает, что его обманули, расплата будет ужасной. Страшный дождь из жаб упадет на землю, и...
   — Да, но королевская девственница!.. — Капитан дышал, как загнанная лошадь. — Девственницами мы, знаете ли, не богаты. Найти женщину королевского происхождения и то проблема. Ведь королева Артемизия пятнадцать лет была замужем за Гуджем. Я думаю, дракон не поверит, что она до сих пор...
   — Но, друзья мои, разве не ясно? — Убри широко распростерла руки и обратилась прямо к толпе. — Боги добры. Они предвидели это ужасное несчастье и послали нам решение еще до того, как ужасный монстр обрушился на наш город!
   — Очень любезно с их стороны, — промямлил кто-то из задних рядов.
   — Хоть какое-то разнообразие, — донеслось оттуда же. — А то они шлют нам только удары, брань и тому подобное.
   — Ну и где же это решение, которое боги послали нам?
   — Принц! — воскликнула Убри. — Я имею в виду: принцесса! Превращение Арбола, приписанное ведьмовству некоторыми королевскими дурами, — я не называю никаких имен, но оно начинается с букв «А-Р-Т-Е-М-И-З-И-Я», — на самом деле оказалось работой магов! О, мудрый и благородный народ, теперь вы видите, что для вас открыт только один-единственный путь спасти ваши жизни, жизни ваших детей, ваши дома и имущество.
   — Можем?
   — Сделаем?
   — Насчет моей жизни понятно, но надо ли спасать мою тещу?
   — Мой дом — крысиная нора, а имущество — дырка от бублика.
   На этот раз Убри действительно возопила к небесам. Однако не все присутствующие уяснили истинный смысл слов благородной горгорианки. Капитан и его люди твердо стояли на стороне пророчицы, особенно после того, как бывшие среди них гидрангианцы рассказали несколько местных мифов о том, что случалось с людьми, прозевавшими дары богов.
   Разумеется, явившимся во дворец гвардейцам было оказано некоторое сопротивление. Но с королевой Артемизией справились без труда, а принц — ПРИНЦЕССА Арбол не могла долго биться с таким количеством народа, особенно если учесть длинное платье и то, что Артемизия уже отобрала у нее все любимое оружие.
   Таким образом, когда Бернис с группой Отважных Обитателей Кустов достигли города, они увидели гигантский транспарант, установленный над городскими воротами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРАКОН». Улицы гидрангианской столицы оказались на редкость пустынными. Только на балконах и окнах висели плакаты, транспаранты и указательные щиты типа: «ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС С ПОДНОШЕНИЕМ ЖЕРТВЫ», «НА ПРАЗДНИК ТУДА», «ИЗВИНИТЕ, НО ПОСЛЕ ЕДЫ ВАМ ПОРА УХОДИТЬ» и «ЕСЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ГОЛОДНЫ, МОЯ ТЕЩА — ТОЖЕ КОРОЛЕВСКАЯ ДЕВСТВЕННИЦА».
   — Какие ничтожества!. — заметила Бернис после того, как грамотный Обитатель Кустов прочитал ей надписи.
   — Это все городской воздух, — объяснил Синий Барсук.
   — Но я все еще голодна, — недовольно сказала Бернис. — А щиты указывают, что там праздник. Я полагаю, что его устроили в мою честь. Как мило!
   — Но есть еще рано!
   Огромная голова дракона медленно повернулась к Синему Барсуку.
   — Правда?
   — Если ты переешь, то станешь слишком вялой.
   — Ну и что?
   — А то, что от вялого дракона будет мало толку в сражении за свободу.
   — А меня это не волнует.
   — Но ты же обещала подождать Черную Ласку.
   — Обещания — такая скользкая штука.
   — Ну что ж. Значит, ты всю дорогу прошагала зазря.
   — Почему, если праздничное угощение окажется хорошим?
   Глаза Синего Барсука хитро заблестели.
   — Знаешь, вялых драконов очень легко сразить.
   — О! — Бернис замолкла.
   — Слушай, не принимай все так близко к сердцу. Как только явится Черная Ласка, мы быстренько перекусим, потом освободим королевство, а потом устроим пир, и ты сможешь есть сколько влезет.
   — Ладно, — громыхнула Бернис. — Я подожду эту Черную тупую Ласку.
   — Запомни, ты пообещала.
   — Я же сказала, что подожду! Тебе недостаточно моего слова? — Узкие глаза Бернис превратились в золотые щелки.
   — Достаточно, вполне достаточно. Пойдем!
   Вскоре они достигли центральной городской площади. В ее дальнем конце сгрудилась толпа, сдерживаемая отрядом игривых гвардейцев.
   В центре площади стояло круглое возвышение с деревянным столбом, к которому на скорую руку пристроили конструкцию из железных оков, а в эти оковы была втиснута принцесса Арбол в белом атласном платье. Королевская девственница осыпала отборной бранью проходящих мимо горгорианцев и гидрангианцев.
   Надпись на плакате, раскачивающемся прямо над возвышением, приглашала: «КУШАЙТЕ НА ЗДОРОВЬЕ! А ПОТОМ УХОДИТЕ».
   — Нет! — закричал Синий Барсук, цепляясь за чешую Бернис. — Ты обещала подождать Ласку.
   Увидев дракона, принцесса потребовала свой меч, а потом произнесла такие слова, что бедняжка Бернис побагровела.
   — Я подожду, — сказала она, нахмурясь, и села на землю, едва не придавив нескольких Отважных Обитателей Кустов. — Но долго ждать я не намерена.
   Принцесса обозвала дракона еще одним словом.
   — И таким непристойным ртом ты целуешь свою маму? — укоризненно зарычала Бернис.
   В ответ Арбол выдала ожидающей пожирательнице бранную королевскую "речь.

Глава 31

   Вулфриту очень хотелось, чтобы королева Артемизия ответила на его вопрос.
   Неужели Арбол все время была девчонкой?
   Все утверждали, что она родилась мальчиком, но Вулфрит совершенно не представлял, как это могло случиться. Конечно, ученик провинциального чародея, жившего в пещере в горах, — это не какой-нибудь великий волшебник, живущий при королевском дворе. Но юноша полагал, что разбирается в магии, и не видел никакой возможности превратить Арбола в девочку без целой кучи приспособлений, которые практически невозможно скрыть.
   С другой стороны, прочитав несколько потрясающих приключенческих романов из дворцовой библиотеки, Вулфрит уже узнал, что иногда девушек переодевали в мальчиков, потому что короли предпочитали сыновей дочерям.
   Так была ли Арбол девочкой от рождения?
   Он спросил Артемизию сразу же после Бедствия Омовения, но королева попросила его помолчать и ничего не ответила. Он спросил ее еще раз в тот же вечер попозже, но она велела ему не забивать себе голову ерундой, что тоже не было ответом.
   Вулфрит не понимал, что именно происходит, но у него было четкое впечатление, что Арбол попала в беду из-за того, что оказалась девчонкой. Каждый раз, думая об этом, он чувствовал угрызения совести. Если бы он поднапрягся и вспомнил, что эти глупые люди рассказывали ему о ритуале, он мог хотя бы предупредить принцессу об омовении, и кто знает, может быть, все обошлось бы.
   Ведь Вулфрит всегда подозревал, что Арбол не любит купаний.
   А сейчас королева вышла бранить прислужников. Перед этим она отвела его в Башню Красивого Отражения и велела оставаться здесь. Это казалось Вулфриту очень глупым: зачем приводить его сюда? Мужчина Арбол или женщина, она — законный наследник трона.