Страница:
– Убери их на место! – раздраженно рыкнул Хал, до глубины души возмущенный тем, что кто-то без разрешения вошел в комнату и осмелился столь бесцеремонно нарушить его монаршее уединение. – Все это ерунда!
– Ваше величество правы. – От стены библиотеки отделился худощавый, невысокий силуэт, более смахивающий на тень. – Великая мудрость никогда не хранится на поверхности, и достичь ее суждено лишь самым достойным!
Король вздрогнул как от удара, уловив в словах дерзкого незнакомца язвительный намек на свое скудоумие.
– Да как ты смеешь, ничтожество?! – взбешенно заорал он. – Я прикажу вырвать твой поганый язык, а самого тебя отдать на съедение драконам Ундоры…
– Пощадите, ваше величество! – Тень бросилась на колени и униженно поползла к креслу короля, вымаливая прощение. – Я не имел намерения оскорбить, я хотел предложить помощь! – Костлявые пальцы вцепились в подол подбитой мехом мантии.
Халлагиэль немного успокоился, протянул руку и приподнял заискивающе склоненный подбородок, цепко всматриваясь в незнакомое лицо. Но низко надвинутый капюшон позволял увидеть не многое. Хал растерянно фыркнул.
– Я никогда не встречал тебя раньше, – вынужденно признал король. – Кто ты такой?
Существо робко поднялось на ноги, откидывая полы заношенного коричневого плаща, сшитого из грубой, сильно обветшавшей материи.
– Я библиотекарь и хранитель государственного архива! – незнакомец вежливо поклонился. – Гедрон лла-Аррастиг!
– Я знаю Аррастигов! – потрясенно воскликнул король. – Это одна из влиятельнейших семей нашего клана. Почему ты оказался здесь, лла-Арр?
– Взгляните на меня, ваше величество, – настоятельно попросил Гедрон, приближая свечу к своему лицу, до этого остававшемуся в тени, – и вы все поймете сами!
Король всмотрелся в лицо библиотекаря и содрогнулся от омерзения…
Древняя мудрость гласит: «Хочешь мира – готовься к войне!», и, возможно, Синие всегда держали ее в своем сердце, исподволь догадываясь о поджидавшем их неспокойном и нестабильном будущем. Синие, но не Белые. Существует старинная легенда, выбитая на огромной гранитной плите, установленной у входа в Хрустальную долину. Много сотен лет назад все эльфы жили единым сильным народом, еще не разделенным на два настороженно относящихся друг к другу клана. Но потом у первого из эльфийских владык родились сыновья-близнецы, неотличимые один от другого ни статью, ни повадками. И мудрый отец, не желавший, чтобы между братьями возникла вражда, разделил пополам принадлежавшие ему земли, сделав одного из сыновей владыкой Старшей сестры, а второго – Младшей. Молодые правители с радостью подчинились столь справедливому решению и, не собираясь хоть в чем-то уступать соседу, рьяно взялись за мирное соперничество, наперегонки благоустраивая доставшиеся им горы. Так возникли кланы. Эльфы строили города, устанавливали контакты с племенами орков и даже сумели расположить к себе людей, научив их ремеслам, магии и лекарскому искусству, щедро подтверждая славу Первой расы. Смешав кровь с орками, эльфы образовали новый народ – сильфов, ставших преданными друзьями клана Белой розы. Но с тех пор минуло больше трех тысяч лет. Если вдуматься – не слишком-то продолжительный период времени для бессмертного народа, но, увы, слишком губительный для любви и дружбы. Братские чувства, некогда связывающие два клана, давно канули в прошлое. Ныне между ними существовали лишь мнительная настороженность и едва сдерживаемая враждебность. Возможно, Синие оказались куда расторопнее и дальновиднее. Их величественный город – многоярусный Ширул-эль-шэн, с каждым годом достраиваемый и укрепляемый, постепенно превратился в неприступную цитадель, окруженную засеянными пшеницей полями. Очень мудрое, со стратегической позиции, положение. Воинственные и несдержанные в проявлении гнева Синие вложили много сил и средств в создание регулярной армии, заметно превосходящей скромные резервы соседей. Белые же, всегда тяготевшие к науке и искусству, построили свой город в центре обширного соснового бора, предпочитая посвятить себя разведению пчел, торговле медом, изготовлению душистых лечебных настоек и изысканных вин. Они мечтали о мире…
Король Рагнарэль торжественно натянул длинные холщовые рукавицы и аккуратно вынул из улья тяжелую рамку с сотами. Принюхался и восхищенно вздохнул. Эта пасека строилась по соседству с розарием, и целое лето трудолюбивые пчелы собирали густой, сладкий, будто патока, нектар, непрерывно скапливающийся в сердцевинках белоснежных розовых бутонов. Поэтому выработанный пчелами мед пах так упоительно, что у старого эльфа закружилась голова и во рту непроизвольно начала скапливаться слюна, вызывая непреодолимое желание отведать божественное лакомство. А уж какое из этого меда делали вино! Сидящий на стульчике мальчик-паж тихонько покачивался в такт успокаивающему пению свирели, сам почти убаюканный исполняемой им мелодией. Пчелы с сонным жужжанием вились вокруг короля, иногда опускаясь на руки и голову, но не жаля. В их снисходительном гудении слышалось дружеское приветствие и вполне понятная гордость хозяев, делящихся с гостем самым дорогим и сокровенным. Рой полностью доверял королю, привыкнув к тому, что с наступлением затяжных осенних дождей эльфы, неизменно выполняя свою часть давнего уговора, накроют ульи теплыми колпаками и помогут пчелам пережить пусть и не очень холодную, но все-таки крайне неприятную для них зиму. Рой тоже не стремился к войне с эльфами, предпочитая извлекать явную пользу из столь выгодного для них сотрудничества.
«Жаль, что Синие оказались куда глупее насекомых!» – печально подумал король, с трудом наклоняясь, поднимая выпавшую из рук окончательно уснувшего мальчика свирель и мягко опуская ее ему на колени. Он аккуратно срезал кусок сот, большую их часть оставляя пчелиной семье, и вернул рамку обратно в улей. Бережно закрыл крышку красивого деревянного домика, вслух поблагодарил пчелиную матку за угощение и осторожно высвободил из своей седой бороды запутавшегося в ней трутня. Насекомое миролюбиво загудело. Рагнар постоял еще мгновение, отрешенно разглядывая копошившегося на его ладони мохнатого толстячка, а потом посадил трутня на полочку перед входом в улей, забавляясь его неторопливой важностью. Трутень гордо продефилировал по гладко обструганной дощечке, а затем благодарно взмахнул прозрачными крылышками и неторопливо скрылся в домике. «Не иначе как отправился отчитываться перед своей королевой!» – насмешливо подумал эльф.
Чуть прихрамывая на правую ногу и осторожно неся на вытянутых руках глиняную миску, доверху наполненную золотистыми, сочащимися медом сотами, он прошел в глубь сада и достиг простого кленового стола со вкопанными рядом с ним лавками. На столе лежал пышный каравай упоительно благоухающего, свежеиспеченного белого хлеба и стоял высокий, запотевший кувшин с холодным молоком. Высокий пепельноволосый юноша, радующий взор цветущей красотой румяного лица и тонкостью стройного стана, бросил раскладывать льняные салфетки и принял из рук короля тяжелую миску со щедрыми дарами пчелиной королевы.
– Дядюшка, – он взглянул на старика с любящей укоризной, упрекая за обременительные хлопоты, – зачем ты ходил к улью? Я мог бы и сам принести тебе меду.
– Мой дорогой племянник, уважаемый лорд Денириэль, – престарый повелитель с кряхтением оперся на предложенную молодую руку, хворо заковылял, а после – облегченно вздохнул, опустившись на лавку и удобно пристроив больное колено на мягкую подушку, – не ворчи на старика. Мне нравится наблюдать за пчелами, у них есть чему поучиться…
– И чему же? – улыбнулся племянник, намазывая медом ломоть хлеба и подавая его королю. Он разлил по кружкам молоко и уселся напротив, взирая на старика с искренней заботой.
Рагнарэль благодарно откусил от ломтя и прижмурился от удовольствия:
– Насекомые гораздо умнее людей, эльфов, да и вообще кого бы то ни было. Они работают, размножаются, рождаются и умирают, они даже воюют. Но при этом никогда не тратят свою жизнь на никому не нужные ссоры, месть и оскорбления…
Денириэль согласно улыбнулся, прекрасно понимая, на кого намекает король.
Владыка неловко повернулся, охнул и схватился за колено. Племянник мгновенно вскочил:
– Дядя, можно, я позову лекаря или придворного мага?
Король отрицательно покачал головой:
– От моей болезни нет лекарства, потому что она называется старостью. Скоро я умру…
Брови прекрасного Денириэля удивленно поползли вверх.
– Но ведь эльфы не умирают!
– Умирают все, – поучительно усмехнулся король. – И нечего тут на лекарей пенять. Они честно выполняют свою работу, не позволяя нам умирать здоровыми… И в этом состоит скорбная правда жизни!
– Правду изобрели маньяки, – недовольно парировал молодой эльф. – Она колет глаза и режет уши.
Король одобрительно похлопал племянника по руке:
– О, чувствуется стиль и слог моего младшего сына. Его категоричный цинизм.
Денириэль, пребывавший с принцем Таем в самых дружеских отношениях, скромно потупил глаза.
– Послушай, Дени… – Король притянул к себе голову племянника и, глядя в его умные глаза, зашептал с подкупающей доверительностью: – Мне нужна твоя помощь.
– Я готов послужить своему народу! – осчастливленно встрепенулся Денириэль, догадавшись, что король намерен поручить ему чрезвычайно важную и щекотливую миссию.
– Оба моих старших сына уже женаты, – медленно начал король. По его лицу стало заметно, что этот разговор не доставляет пожилому повелителю ни малейшего удовольствия. – А Тай…
– Принц не дурак! – преданно вступился Дени за лучшего друга.
– Не дурак, – согласно вздохнул владыка, – но любит притворяться не слишком обязательным и является чрезвычайно легкомысленным субъектом, к тому же обладающим тонкой поэтической натурой. Во всяком случае, многие в нашем клане считают Тайлериана… – Рагнар умолк и выразительно покрутил пальцем у виска. – А сила дурака как раз и состоит в том, что умный перед ним бессилен. Поэтому на принца лучше не рассчитывать, его реакция абсолютно непредсказуема…
– И?.. – Дени не понимал, чего от него хотят.
– Ты, как член королевской семьи, возглавишь делегацию, направляющуюся в Красногорье. Выступая от моего имени, ты заключишь с тамошним правителем договор о дружбе и взаимопомощи, а также сосватаешь за меня дочь князя, княжну Рогнеду. Сумей расположить к нам людей, обитающих в тех местах. Пускай они буквально влюбятся во все эльфийское и станут нашими верными союзниками.
– А если княжна не захочет выйти за вас замуж? – осмелился заикнуться Денириэль.
Король старчески затряс головой и брюзгливо заворчал:
– Меня не интересуют возвышенные чувства девицы. Мне также совершенно безразличны ее внешние данные или душевные качества и недостатки, ее вкусы и привычки. Она просто обязана стать моей женой. Если княжна откажется, то договорись с ее отцом и привези девушку силой.
– Но… – начал оторопелый юноша, но король не желал выслушивать советы или возражения.
– Вот это, – он достал из кармана тоненькое, скромно-неприглядное колечко, казалось выточенное из черно-дымчатого стекла, – величайшая святыня нашего народа…
– «Звезда ночи»! – догадливо ахнул Дени, не решаясь притронуться к волшебному амулету.
– Да, это она, – подтвердил Рагнар, поглаживая седую бороду. – После того как договоренность с князем окажется достигнута, ты от моего имени проведешь символический обряд обручения и наденешь кольцо на палец княжны. Эта церемония возведет ее в ранг моей официальной супруги и властительницы всех Белых эльфов. Второе же кольцо, – владыка вытянул кисть, демонстрируя «Душу леса», плотно сидящее на его безымянном пальце, – уже заняло положенное ему место. Ты, любезный мой племянник, воздашь своей новой госпоже все почести и окажешь знаки уважения, полагающиеся нашей королеве! А потом привезешь молодую королеву сюда, ко мне, в Эль-силь. И мы станем ждать, чем же обернется для нас пророчество Логрина…
– Слушаюсь и повинуюсь! – Дени низко поклонился. – У меня уже возникли интересные идеи по поводу увеселения князя и завоевания симпатии жителей Красногорья.
– Отлично! – милостиво похвалил король, по-родственному обнимая племянника за плечи. – Я знал, что ты меня не разочаруешь! Иди собирай свиту. Да смотри, не жалей золота и драгоценных каменьев. Князь должен убедиться в том, что лучшая партия для его дочки уже не представится.
Взволнованный предстоящим путешествием, Дени опрометью бросился во дворец, на бегу нетерпеливо скликая слуг и приближенных дворян. Рагнар с доброй усмешкой смотрел ему вслед, гадая, не допустил ли он рискованную оплошность, поручив столь сложное предприятие молодому и пылкому юноше. Но с другой стороны, разве не произведет этот элегантный красавец самое благоприятное впечатление на юную и доверчивую девушку? Ведь, по мнению короля, любая девица на выданье просто обязана быть донельзя наивной, глуповатой и восторженной простушкой. Впрочем, подобную ошибку мог совершить любой повелитель, лично не знакомый с княжной Рогнедой!
Поднатужившись и кое-как вырвав Михася из тесных объятий зашуганного крокодила, форсированно хапнувшего явно избыточную дозу адреналина, я чуть ли не пинками погнала пребывающего в глубочайшем шоке оруженосца через взволнованно гомонящую площадь. Зеваки, упоенно кучковавшиеся вокруг обломков зверинца, развлекались вовсю, наперебой высказывая самые неправдоподобные версии, по их мнению, вполне объясняющие произошедшее ранее. Представляю, как завтра на базаре наша сарафанная сводка новостей заработает! В центре всеобщего внимания немедленно оказался замотанный до состояния намбудийской мумии княжич Елисей, торжественно вынесенный на носилках и тут же окруженный всхлипывающими бабами. Тоже мне, нашли по кому убиваться! Ну как же – краса ведь и надёжа наша! Кто-то сдуру крикнул, что из эльфийского зверинца, дескать, вырвался огромный дракон, чуть не сожравший княгиню Зою. А княжич, как и положено былинному добру молодцу, не струхнул и встал на защиту слабой женщины, аки один из братьев богини Аолы, не щадя живота своего. Услышав последнее, Елисей раскорячился на носилках в самой героической позе, начиная подозревать, что конфуз с боярышнями через денек-другой приобретет совсем другую интерпретацию и еще обратится ему на пользу. Эльфы благоразумно молчали. Похоже, они стали единственными из всей собравшейся на площади толпы, не считая меня, конечно, сумевшими понять, что княгиня не у всякого дракона в пасти поместится, а злополучному земноводному и вообще от их нечаянной встречи сразу не светило ничего хорошего. Уловив эпитет «слабая женщина», адресованный княгине, я прикусила губу, давясь едва сдерживаемым хохотом. А несчастный крокодил выполз из соломы и попытался собственными лапами изнутри запереть изрядно покореженную клетку. Повстречаться с сей «слабой женщиной» повторно ему явно не хотелось!
Решив, что приключений с меня на сегодня достаточно, я подхватила под руку пунктирно передвигающегося Михася и, прикрывая лицо воротником кафтана, продуманно, короткими перебежками, отступила за временно опустевший театральный шатер. Во-первых, я опасалась, что меня, не ровен час, опознает кто-нибудь из конных дружинников, а во-вторых, начинала ощущать, что прыщ на носу ускоренно перешел в фазу бурной вулканической деятельности, вот-вот грозя разразиться спонтанным извержением. Ну и кроме того, меня почему-то сильно насторожил неприкрытый интерес, проявляемый пепельноволосым эльфом к моей прыщавой персоне. На мое счастье, в красавчика намертво вцепилась княгиня, а уж хватка у нее, даже не сомневайтесь, будет куда покрепче крокодильей.
Мы с Михасем добрались до бортика пивного фонтанчика и уселись на краешек, разглядывая оберточные бумажки из-под вяленых лещей, обильно устилавшие землю. Мой конопатый философ по инерции зачерпнул горсть влаги, намереваясь умыться, глотнул и закашлялся:
– Вот ведь г-г-гадость какая! И зачем эльфы фонтан испоганили?
– А они хотели как лучше, но получилось как всегда! – ехидно хохотнула я. – Впрочем, в качестве рекламного хода потянет. Но гости не учли главного – любовь к халяве у красногорцев неистребима, а поэтому запасы пива у эльфов быстро иссякнут! Наши дураки скорее до смерти упьются, но от фонтана по собственной воле все равно не отойдут.
– Слушай, княжна, почему умных так мало, а дураков – много? – почти риторически спросил оруженосец, утираясь рукавом.
– Ну, наверное, потому, что, пока умные думают, дураки размножаются! – пожала плечами я. – Другого объяснения придумать не могу.
– Ишь как оно все мудрено! – Михась забавно сморщился, приводя свои конопушки в интересный беспорядок. – Ты рассуждаешь почти как давешний эльфийский лекарь, назвавший подобные спорные утверждения каким-то странным словом. Дядямогией, кажется!
– Демагогией! – улыбнулась я. – Кстати, если ты уже отошел от общения с крокодилом, то моему носу тоже не терпится взглянуть на этого ученого лекаря.
– Так за чем же дело стало? – от всей души удивился Михась и, щедро окропляя меня пивными брызгами, махнул мокрым рукавом в сторону темного неброского шатра, притаившегося в тени развесистой березы. – Вот он, по соседству туточки!
Я поспешно вскочила с бортика фонтана, оправила кафтан и поддернула сложившиеся в гармошку голенища сапог. Выглядеть распустехой мне не хотелось, потому что каким-то шестым чувством я поняла – в этом непритязательном шатре меня ожидает встреча с самой судьбой!
Король Халлагиэль брезгливо оттопырил пухлую нижнюю губу и икнул от неожиданности. Библиотекарь печально усмехнулся и поспешно отступил назад, в густую полумглу, скапливающуюся у стены комнаты. Повелитель откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что видение этого ужасного лица наверняка станет преследовать его всю оставшуюся жизнь, отравляя аппетит и прогоняя ночной сон. Подобная отталкивающая образина ничуть не подходила представителю благородного рода лла-Аррастигов, бросая порочащее пятно на весь королевский двор… И не особо умный Хал уже собирался позвать стражу, чтобы избавить дворец от сего ужасающего убожества, как странный урод, по какому-то недосмотру судьбы случайно ставший его библиотекарем, вдруг спокойно уселся напротив короля, непринужденно закинул ногу на ногу и заговорил:
– До того как поселиться во дворце вашего величества, я занимал пост второго жреца Аолы в Храме Розы и являлся самым близким помощником великого Логрина…
Король сдавленно охнул и поперхнулся негодующим криком, так и не сорвавшимся с его уст. Он с каким-то новым ощущением, скорее страха, чем отвращения, повторно оглядел нахально развалившегося перед ним библиотекаря.
– А не слишком ли ты обнаглел, дружочек? – нерешительно протянул он. – Я запросто могу приказать казнить тебя сей же час!
– Не прикажете! – уверенно усмехнулся Гедрон. – Я проверял вас, ваше величество. Главнейшая черта вашего характера – честолюбие, что в короле весьма и весьма похвально. Превыше всего вы цените раболепие и преклонение перед вашим титулом. Поэтому сейчас я скажу вам нечто такое, после чего вы не только откажетесь от идеи умертвить меня немедленно, но и назначите своим первым советником!
– Ну-ну… – недоверчиво проворчал король, почти впавший в ступор от столь беспримерной наглости.
Гедрон крепко сплел свои кривые, похожие на паучьи лапки пальцы и обхватил ими колени. Ужасное лицо приблизилось к королю, обдавая кислым запахом несвежего дыхания. Бугристые синюшные губы растянулись в довольной улыбке, обнажая гнилые пеньки, оставшиеся от выбитых зубов. Король вздрогнул, но не смог отодвинуться, загипнотизированный блеском холодных черных глаз, яркими звездами сиявших среди сизо-багровых ожоговых рубцов и шрамов. Этот эльф, выглядевший так, словно его вниз головой окунули в пекло Нижнего уровня, пугал Халлагиэля почти до заикания. Но и притягивал не меньше…
Бывший жрец всласть натешился произведенным на короля впечатлением и продолжил жарким шепотом:
– Но однажды я возмечтал стать первым у алтаря богини и захотел сместить Логрина. А для этого мне понадобились знания. Я воспользовался хранимыми в Храме артефактами, которые подчиняются лишь воле избранных – посвященных в тайны Великих Творцов, и отправился на Радужный уровень. Именно там находятся источники с живой и мертвой водой, способной оживлять плоть и убивать душу. Я успешно прошел через порталы и попал в обиталище богов. Но, увы, бдительные ингвы и грифоны, стражи Галереи трех порталов, догнали меня и сбросили в Озеро живого огня. Я спасся лишь чудом, навсегда утратив присущую эльфам красоту. Дорога к источнику живой воды осталась для меня недостижимой, но зато я сумел вынести с Радужного уровня склянку с мертвой водой. Смотрите, ваше величество… – Библиотекарь извлек из складок своего залатанного одеяния небольшой флакончик, до краев наполненный маслянистой темной жижей и плотно запечатанный.
Король зачарованно таращился на склянку, ощущая исходящее от нее холодное дуновение смерти.
– И зачем мне эта мерзость? – высокомерно поинтересовался он.
– О-о-о, – снисходительно усмехнулся Гедрон, – я знаю, что вы не просто так штудировали древние манускрипты. Вы искали что-нибудь непознанное, способное устранить короля Рагнарэля и всех его отпрысков. Я помогу вам. Белые очень любят читать и превыше всего в мире ценят хорошие книги. В моих архивах имеется редчайший трактат о войне, по преданию, написанный самими Великими Демиургами. Я подкину этот раритет во дворец Эль-силя, но перед этим пропитаю его страницы мертвой водой. Ручаюсь головой, король Рагнар и его сыновья не устоят перед искушением и не отрываясь прочитают редчайшую книгу. Но тот, кто прикоснется к отравленным страницам, умрет в течение трех дней, причем самые искусные маги и лекари окажутся не в силах создать спасительное противоядие…
Не дослушав коварного библиотекаря, король Хал восторженно хлопнул в ладоши:
– Великолепный план! Если все произойдет так, как ты задумал, я действительно дарую тебе титул своего первого советника. Но уверен ли ты в результате?
– Уверен! – Гедрон злобно ухмыльнулся. – Все предрешено! А кроме того, я знаю громадное множество других полезных для королевства тайн и сумею еще не раз верой и правдой послужить вашему величеству!
Халлагиэль снисходительно потрепал по плечу своего свежеиспеченного советника, стараясь не касаться его ужасных рук или изуродованного лица. На губах короля блуждала мечтательная улыбка. Теперь он отчетливо осознавал, что час победы Синего клана близится!
Глава 5
– Ваше величество правы. – От стены библиотеки отделился худощавый, невысокий силуэт, более смахивающий на тень. – Великая мудрость никогда не хранится на поверхности, и достичь ее суждено лишь самым достойным!
Король вздрогнул как от удара, уловив в словах дерзкого незнакомца язвительный намек на свое скудоумие.
– Да как ты смеешь, ничтожество?! – взбешенно заорал он. – Я прикажу вырвать твой поганый язык, а самого тебя отдать на съедение драконам Ундоры…
– Пощадите, ваше величество! – Тень бросилась на колени и униженно поползла к креслу короля, вымаливая прощение. – Я не имел намерения оскорбить, я хотел предложить помощь! – Костлявые пальцы вцепились в подол подбитой мехом мантии.
Халлагиэль немного успокоился, протянул руку и приподнял заискивающе склоненный подбородок, цепко всматриваясь в незнакомое лицо. Но низко надвинутый капюшон позволял увидеть не многое. Хал растерянно фыркнул.
– Я никогда не встречал тебя раньше, – вынужденно признал король. – Кто ты такой?
Существо робко поднялось на ноги, откидывая полы заношенного коричневого плаща, сшитого из грубой, сильно обветшавшей материи.
– Я библиотекарь и хранитель государственного архива! – незнакомец вежливо поклонился. – Гедрон лла-Аррастиг!
– Я знаю Аррастигов! – потрясенно воскликнул король. – Это одна из влиятельнейших семей нашего клана. Почему ты оказался здесь, лла-Арр?
– Взгляните на меня, ваше величество, – настоятельно попросил Гедрон, приближая свечу к своему лицу, до этого остававшемуся в тени, – и вы все поймете сами!
Король всмотрелся в лицо библиотекаря и содрогнулся от омерзения…
Древняя мудрость гласит: «Хочешь мира – готовься к войне!», и, возможно, Синие всегда держали ее в своем сердце, исподволь догадываясь о поджидавшем их неспокойном и нестабильном будущем. Синие, но не Белые. Существует старинная легенда, выбитая на огромной гранитной плите, установленной у входа в Хрустальную долину. Много сотен лет назад все эльфы жили единым сильным народом, еще не разделенным на два настороженно относящихся друг к другу клана. Но потом у первого из эльфийских владык родились сыновья-близнецы, неотличимые один от другого ни статью, ни повадками. И мудрый отец, не желавший, чтобы между братьями возникла вражда, разделил пополам принадлежавшие ему земли, сделав одного из сыновей владыкой Старшей сестры, а второго – Младшей. Молодые правители с радостью подчинились столь справедливому решению и, не собираясь хоть в чем-то уступать соседу, рьяно взялись за мирное соперничество, наперегонки благоустраивая доставшиеся им горы. Так возникли кланы. Эльфы строили города, устанавливали контакты с племенами орков и даже сумели расположить к себе людей, научив их ремеслам, магии и лекарскому искусству, щедро подтверждая славу Первой расы. Смешав кровь с орками, эльфы образовали новый народ – сильфов, ставших преданными друзьями клана Белой розы. Но с тех пор минуло больше трех тысяч лет. Если вдуматься – не слишком-то продолжительный период времени для бессмертного народа, но, увы, слишком губительный для любви и дружбы. Братские чувства, некогда связывающие два клана, давно канули в прошлое. Ныне между ними существовали лишь мнительная настороженность и едва сдерживаемая враждебность. Возможно, Синие оказались куда расторопнее и дальновиднее. Их величественный город – многоярусный Ширул-эль-шэн, с каждым годом достраиваемый и укрепляемый, постепенно превратился в неприступную цитадель, окруженную засеянными пшеницей полями. Очень мудрое, со стратегической позиции, положение. Воинственные и несдержанные в проявлении гнева Синие вложили много сил и средств в создание регулярной армии, заметно превосходящей скромные резервы соседей. Белые же, всегда тяготевшие к науке и искусству, построили свой город в центре обширного соснового бора, предпочитая посвятить себя разведению пчел, торговле медом, изготовлению душистых лечебных настоек и изысканных вин. Они мечтали о мире…
Король Рагнарэль торжественно натянул длинные холщовые рукавицы и аккуратно вынул из улья тяжелую рамку с сотами. Принюхался и восхищенно вздохнул. Эта пасека строилась по соседству с розарием, и целое лето трудолюбивые пчелы собирали густой, сладкий, будто патока, нектар, непрерывно скапливающийся в сердцевинках белоснежных розовых бутонов. Поэтому выработанный пчелами мед пах так упоительно, что у старого эльфа закружилась голова и во рту непроизвольно начала скапливаться слюна, вызывая непреодолимое желание отведать божественное лакомство. А уж какое из этого меда делали вино! Сидящий на стульчике мальчик-паж тихонько покачивался в такт успокаивающему пению свирели, сам почти убаюканный исполняемой им мелодией. Пчелы с сонным жужжанием вились вокруг короля, иногда опускаясь на руки и голову, но не жаля. В их снисходительном гудении слышалось дружеское приветствие и вполне понятная гордость хозяев, делящихся с гостем самым дорогим и сокровенным. Рой полностью доверял королю, привыкнув к тому, что с наступлением затяжных осенних дождей эльфы, неизменно выполняя свою часть давнего уговора, накроют ульи теплыми колпаками и помогут пчелам пережить пусть и не очень холодную, но все-таки крайне неприятную для них зиму. Рой тоже не стремился к войне с эльфами, предпочитая извлекать явную пользу из столь выгодного для них сотрудничества.
«Жаль, что Синие оказались куда глупее насекомых!» – печально подумал король, с трудом наклоняясь, поднимая выпавшую из рук окончательно уснувшего мальчика свирель и мягко опуская ее ему на колени. Он аккуратно срезал кусок сот, большую их часть оставляя пчелиной семье, и вернул рамку обратно в улей. Бережно закрыл крышку красивого деревянного домика, вслух поблагодарил пчелиную матку за угощение и осторожно высвободил из своей седой бороды запутавшегося в ней трутня. Насекомое миролюбиво загудело. Рагнар постоял еще мгновение, отрешенно разглядывая копошившегося на его ладони мохнатого толстячка, а потом посадил трутня на полочку перед входом в улей, забавляясь его неторопливой важностью. Трутень гордо продефилировал по гладко обструганной дощечке, а затем благодарно взмахнул прозрачными крылышками и неторопливо скрылся в домике. «Не иначе как отправился отчитываться перед своей королевой!» – насмешливо подумал эльф.
Чуть прихрамывая на правую ногу и осторожно неся на вытянутых руках глиняную миску, доверху наполненную золотистыми, сочащимися медом сотами, он прошел в глубь сада и достиг простого кленового стола со вкопанными рядом с ним лавками. На столе лежал пышный каравай упоительно благоухающего, свежеиспеченного белого хлеба и стоял высокий, запотевший кувшин с холодным молоком. Высокий пепельноволосый юноша, радующий взор цветущей красотой румяного лица и тонкостью стройного стана, бросил раскладывать льняные салфетки и принял из рук короля тяжелую миску со щедрыми дарами пчелиной королевы.
– Дядюшка, – он взглянул на старика с любящей укоризной, упрекая за обременительные хлопоты, – зачем ты ходил к улью? Я мог бы и сам принести тебе меду.
– Мой дорогой племянник, уважаемый лорд Денириэль, – престарый повелитель с кряхтением оперся на предложенную молодую руку, хворо заковылял, а после – облегченно вздохнул, опустившись на лавку и удобно пристроив больное колено на мягкую подушку, – не ворчи на старика. Мне нравится наблюдать за пчелами, у них есть чему поучиться…
– И чему же? – улыбнулся племянник, намазывая медом ломоть хлеба и подавая его королю. Он разлил по кружкам молоко и уселся напротив, взирая на старика с искренней заботой.
Рагнарэль благодарно откусил от ломтя и прижмурился от удовольствия:
– Насекомые гораздо умнее людей, эльфов, да и вообще кого бы то ни было. Они работают, размножаются, рождаются и умирают, они даже воюют. Но при этом никогда не тратят свою жизнь на никому не нужные ссоры, месть и оскорбления…
Денириэль согласно улыбнулся, прекрасно понимая, на кого намекает король.
Владыка неловко повернулся, охнул и схватился за колено. Племянник мгновенно вскочил:
– Дядя, можно, я позову лекаря или придворного мага?
Король отрицательно покачал головой:
– От моей болезни нет лекарства, потому что она называется старостью. Скоро я умру…
Брови прекрасного Денириэля удивленно поползли вверх.
– Но ведь эльфы не умирают!
– Умирают все, – поучительно усмехнулся король. – И нечего тут на лекарей пенять. Они честно выполняют свою работу, не позволяя нам умирать здоровыми… И в этом состоит скорбная правда жизни!
– Правду изобрели маньяки, – недовольно парировал молодой эльф. – Она колет глаза и режет уши.
Король одобрительно похлопал племянника по руке:
– О, чувствуется стиль и слог моего младшего сына. Его категоричный цинизм.
Денириэль, пребывавший с принцем Таем в самых дружеских отношениях, скромно потупил глаза.
– Послушай, Дени… – Король притянул к себе голову племянника и, глядя в его умные глаза, зашептал с подкупающей доверительностью: – Мне нужна твоя помощь.
– Я готов послужить своему народу! – осчастливленно встрепенулся Денириэль, догадавшись, что король намерен поручить ему чрезвычайно важную и щекотливую миссию.
– Оба моих старших сына уже женаты, – медленно начал король. По его лицу стало заметно, что этот разговор не доставляет пожилому повелителю ни малейшего удовольствия. – А Тай…
– Принц не дурак! – преданно вступился Дени за лучшего друга.
– Не дурак, – согласно вздохнул владыка, – но любит притворяться не слишком обязательным и является чрезвычайно легкомысленным субъектом, к тому же обладающим тонкой поэтической натурой. Во всяком случае, многие в нашем клане считают Тайлериана… – Рагнар умолк и выразительно покрутил пальцем у виска. – А сила дурака как раз и состоит в том, что умный перед ним бессилен. Поэтому на принца лучше не рассчитывать, его реакция абсолютно непредсказуема…
– И?.. – Дени не понимал, чего от него хотят.
– Ты, как член королевской семьи, возглавишь делегацию, направляющуюся в Красногорье. Выступая от моего имени, ты заключишь с тамошним правителем договор о дружбе и взаимопомощи, а также сосватаешь за меня дочь князя, княжну Рогнеду. Сумей расположить к нам людей, обитающих в тех местах. Пускай они буквально влюбятся во все эльфийское и станут нашими верными союзниками.
– А если княжна не захочет выйти за вас замуж? – осмелился заикнуться Денириэль.
Король старчески затряс головой и брюзгливо заворчал:
– Меня не интересуют возвышенные чувства девицы. Мне также совершенно безразличны ее внешние данные или душевные качества и недостатки, ее вкусы и привычки. Она просто обязана стать моей женой. Если княжна откажется, то договорись с ее отцом и привези девушку силой.
– Но… – начал оторопелый юноша, но король не желал выслушивать советы или возражения.
– Вот это, – он достал из кармана тоненькое, скромно-неприглядное колечко, казалось выточенное из черно-дымчатого стекла, – величайшая святыня нашего народа…
– «Звезда ночи»! – догадливо ахнул Дени, не решаясь притронуться к волшебному амулету.
– Да, это она, – подтвердил Рагнар, поглаживая седую бороду. – После того как договоренность с князем окажется достигнута, ты от моего имени проведешь символический обряд обручения и наденешь кольцо на палец княжны. Эта церемония возведет ее в ранг моей официальной супруги и властительницы всех Белых эльфов. Второе же кольцо, – владыка вытянул кисть, демонстрируя «Душу леса», плотно сидящее на его безымянном пальце, – уже заняло положенное ему место. Ты, любезный мой племянник, воздашь своей новой госпоже все почести и окажешь знаки уважения, полагающиеся нашей королеве! А потом привезешь молодую королеву сюда, ко мне, в Эль-силь. И мы станем ждать, чем же обернется для нас пророчество Логрина…
– Слушаюсь и повинуюсь! – Дени низко поклонился. – У меня уже возникли интересные идеи по поводу увеселения князя и завоевания симпатии жителей Красногорья.
– Отлично! – милостиво похвалил король, по-родственному обнимая племянника за плечи. – Я знал, что ты меня не разочаруешь! Иди собирай свиту. Да смотри, не жалей золота и драгоценных каменьев. Князь должен убедиться в том, что лучшая партия для его дочки уже не представится.
Взволнованный предстоящим путешествием, Дени опрометью бросился во дворец, на бегу нетерпеливо скликая слуг и приближенных дворян. Рагнар с доброй усмешкой смотрел ему вслед, гадая, не допустил ли он рискованную оплошность, поручив столь сложное предприятие молодому и пылкому юноше. Но с другой стороны, разве не произведет этот элегантный красавец самое благоприятное впечатление на юную и доверчивую девушку? Ведь, по мнению короля, любая девица на выданье просто обязана быть донельзя наивной, глуповатой и восторженной простушкой. Впрочем, подобную ошибку мог совершить любой повелитель, лично не знакомый с княжной Рогнедой!
Поднатужившись и кое-как вырвав Михася из тесных объятий зашуганного крокодила, форсированно хапнувшего явно избыточную дозу адреналина, я чуть ли не пинками погнала пребывающего в глубочайшем шоке оруженосца через взволнованно гомонящую площадь. Зеваки, упоенно кучковавшиеся вокруг обломков зверинца, развлекались вовсю, наперебой высказывая самые неправдоподобные версии, по их мнению, вполне объясняющие произошедшее ранее. Представляю, как завтра на базаре наша сарафанная сводка новостей заработает! В центре всеобщего внимания немедленно оказался замотанный до состояния намбудийской мумии княжич Елисей, торжественно вынесенный на носилках и тут же окруженный всхлипывающими бабами. Тоже мне, нашли по кому убиваться! Ну как же – краса ведь и надёжа наша! Кто-то сдуру крикнул, что из эльфийского зверинца, дескать, вырвался огромный дракон, чуть не сожравший княгиню Зою. А княжич, как и положено былинному добру молодцу, не струхнул и встал на защиту слабой женщины, аки один из братьев богини Аолы, не щадя живота своего. Услышав последнее, Елисей раскорячился на носилках в самой героической позе, начиная подозревать, что конфуз с боярышнями через денек-другой приобретет совсем другую интерпретацию и еще обратится ему на пользу. Эльфы благоразумно молчали. Похоже, они стали единственными из всей собравшейся на площади толпы, не считая меня, конечно, сумевшими понять, что княгиня не у всякого дракона в пасти поместится, а злополучному земноводному и вообще от их нечаянной встречи сразу не светило ничего хорошего. Уловив эпитет «слабая женщина», адресованный княгине, я прикусила губу, давясь едва сдерживаемым хохотом. А несчастный крокодил выполз из соломы и попытался собственными лапами изнутри запереть изрядно покореженную клетку. Повстречаться с сей «слабой женщиной» повторно ему явно не хотелось!
Решив, что приключений с меня на сегодня достаточно, я подхватила под руку пунктирно передвигающегося Михася и, прикрывая лицо воротником кафтана, продуманно, короткими перебежками, отступила за временно опустевший театральный шатер. Во-первых, я опасалась, что меня, не ровен час, опознает кто-нибудь из конных дружинников, а во-вторых, начинала ощущать, что прыщ на носу ускоренно перешел в фазу бурной вулканической деятельности, вот-вот грозя разразиться спонтанным извержением. Ну и кроме того, меня почему-то сильно насторожил неприкрытый интерес, проявляемый пепельноволосым эльфом к моей прыщавой персоне. На мое счастье, в красавчика намертво вцепилась княгиня, а уж хватка у нее, даже не сомневайтесь, будет куда покрепче крокодильей.
Мы с Михасем добрались до бортика пивного фонтанчика и уселись на краешек, разглядывая оберточные бумажки из-под вяленых лещей, обильно устилавшие землю. Мой конопатый философ по инерции зачерпнул горсть влаги, намереваясь умыться, глотнул и закашлялся:
– Вот ведь г-г-гадость какая! И зачем эльфы фонтан испоганили?
– А они хотели как лучше, но получилось как всегда! – ехидно хохотнула я. – Впрочем, в качестве рекламного хода потянет. Но гости не учли главного – любовь к халяве у красногорцев неистребима, а поэтому запасы пива у эльфов быстро иссякнут! Наши дураки скорее до смерти упьются, но от фонтана по собственной воле все равно не отойдут.
– Слушай, княжна, почему умных так мало, а дураков – много? – почти риторически спросил оруженосец, утираясь рукавом.
– Ну, наверное, потому, что, пока умные думают, дураки размножаются! – пожала плечами я. – Другого объяснения придумать не могу.
– Ишь как оно все мудрено! – Михась забавно сморщился, приводя свои конопушки в интересный беспорядок. – Ты рассуждаешь почти как давешний эльфийский лекарь, назвавший подобные спорные утверждения каким-то странным словом. Дядямогией, кажется!
– Демагогией! – улыбнулась я. – Кстати, если ты уже отошел от общения с крокодилом, то моему носу тоже не терпится взглянуть на этого ученого лекаря.
– Так за чем же дело стало? – от всей души удивился Михась и, щедро окропляя меня пивными брызгами, махнул мокрым рукавом в сторону темного неброского шатра, притаившегося в тени развесистой березы. – Вот он, по соседству туточки!
Я поспешно вскочила с бортика фонтана, оправила кафтан и поддернула сложившиеся в гармошку голенища сапог. Выглядеть распустехой мне не хотелось, потому что каким-то шестым чувством я поняла – в этом непритязательном шатре меня ожидает встреча с самой судьбой!
Король Халлагиэль брезгливо оттопырил пухлую нижнюю губу и икнул от неожиданности. Библиотекарь печально усмехнулся и поспешно отступил назад, в густую полумглу, скапливающуюся у стены комнаты. Повелитель откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что видение этого ужасного лица наверняка станет преследовать его всю оставшуюся жизнь, отравляя аппетит и прогоняя ночной сон. Подобная отталкивающая образина ничуть не подходила представителю благородного рода лла-Аррастигов, бросая порочащее пятно на весь королевский двор… И не особо умный Хал уже собирался позвать стражу, чтобы избавить дворец от сего ужасающего убожества, как странный урод, по какому-то недосмотру судьбы случайно ставший его библиотекарем, вдруг спокойно уселся напротив короля, непринужденно закинул ногу на ногу и заговорил:
– До того как поселиться во дворце вашего величества, я занимал пост второго жреца Аолы в Храме Розы и являлся самым близким помощником великого Логрина…
Король сдавленно охнул и поперхнулся негодующим криком, так и не сорвавшимся с его уст. Он с каким-то новым ощущением, скорее страха, чем отвращения, повторно оглядел нахально развалившегося перед ним библиотекаря.
– А не слишком ли ты обнаглел, дружочек? – нерешительно протянул он. – Я запросто могу приказать казнить тебя сей же час!
– Не прикажете! – уверенно усмехнулся Гедрон. – Я проверял вас, ваше величество. Главнейшая черта вашего характера – честолюбие, что в короле весьма и весьма похвально. Превыше всего вы цените раболепие и преклонение перед вашим титулом. Поэтому сейчас я скажу вам нечто такое, после чего вы не только откажетесь от идеи умертвить меня немедленно, но и назначите своим первым советником!
– Ну-ну… – недоверчиво проворчал король, почти впавший в ступор от столь беспримерной наглости.
Гедрон крепко сплел свои кривые, похожие на паучьи лапки пальцы и обхватил ими колени. Ужасное лицо приблизилось к королю, обдавая кислым запахом несвежего дыхания. Бугристые синюшные губы растянулись в довольной улыбке, обнажая гнилые пеньки, оставшиеся от выбитых зубов. Король вздрогнул, но не смог отодвинуться, загипнотизированный блеском холодных черных глаз, яркими звездами сиявших среди сизо-багровых ожоговых рубцов и шрамов. Этот эльф, выглядевший так, словно его вниз головой окунули в пекло Нижнего уровня, пугал Халлагиэля почти до заикания. Но и притягивал не меньше…
Бывший жрец всласть натешился произведенным на короля впечатлением и продолжил жарким шепотом:
– Но однажды я возмечтал стать первым у алтаря богини и захотел сместить Логрина. А для этого мне понадобились знания. Я воспользовался хранимыми в Храме артефактами, которые подчиняются лишь воле избранных – посвященных в тайны Великих Творцов, и отправился на Радужный уровень. Именно там находятся источники с живой и мертвой водой, способной оживлять плоть и убивать душу. Я успешно прошел через порталы и попал в обиталище богов. Но, увы, бдительные ингвы и грифоны, стражи Галереи трех порталов, догнали меня и сбросили в Озеро живого огня. Я спасся лишь чудом, навсегда утратив присущую эльфам красоту. Дорога к источнику живой воды осталась для меня недостижимой, но зато я сумел вынести с Радужного уровня склянку с мертвой водой. Смотрите, ваше величество… – Библиотекарь извлек из складок своего залатанного одеяния небольшой флакончик, до краев наполненный маслянистой темной жижей и плотно запечатанный.
Король зачарованно таращился на склянку, ощущая исходящее от нее холодное дуновение смерти.
– И зачем мне эта мерзость? – высокомерно поинтересовался он.
– О-о-о, – снисходительно усмехнулся Гедрон, – я знаю, что вы не просто так штудировали древние манускрипты. Вы искали что-нибудь непознанное, способное устранить короля Рагнарэля и всех его отпрысков. Я помогу вам. Белые очень любят читать и превыше всего в мире ценят хорошие книги. В моих архивах имеется редчайший трактат о войне, по преданию, написанный самими Великими Демиургами. Я подкину этот раритет во дворец Эль-силя, но перед этим пропитаю его страницы мертвой водой. Ручаюсь головой, король Рагнар и его сыновья не устоят перед искушением и не отрываясь прочитают редчайшую книгу. Но тот, кто прикоснется к отравленным страницам, умрет в течение трех дней, причем самые искусные маги и лекари окажутся не в силах создать спасительное противоядие…
Не дослушав коварного библиотекаря, король Хал восторженно хлопнул в ладоши:
– Великолепный план! Если все произойдет так, как ты задумал, я действительно дарую тебе титул своего первого советника. Но уверен ли ты в результате?
– Уверен! – Гедрон злобно ухмыльнулся. – Все предрешено! А кроме того, я знаю громадное множество других полезных для королевства тайн и сумею еще не раз верой и правдой послужить вашему величеству!
Халлагиэль снисходительно потрепал по плечу своего свежеиспеченного советника, стараясь не касаться его ужасных рук или изуродованного лица. На губах короля блуждала мечтательная улыбка. Теперь он отчетливо осознавал, что час победы Синего клана близится!
Глава 5
Признаюсь – не везет мне хронически. Причем не везет не просто так, а чаще всего серьезно и основательно, с этакими катастрофическими, печально-долгоиграющими последствиями. Всевозможные неприятности, досадные недоразумения и прискорбные случайности так и липнут ко мне, словно блохи к нашей дворовой шавке Жучке. Хотя, если разобраться, каждая случайность по сути является внезапно наступившей неизбежностью и всегда имеет свои объективные и закономерные предпосылки. Нужно ли добавлять, что по причине наличия весьма своеобразной психики и нестабильного эмоционального фона женщинам от жизни достается гораздо больше неприятностей, синяков и шишек, чем мужчинам? Михася можно в эту скорбную статистику не включать ввиду его застарелой детской психотравмы и целого набора неизлечимых комплексов. Меня же при дворе нашего державного князя-батюшки давно уже перестали считать девкой, но и к парням причислить отчего-то не торопились. Подозреваю, что в моем лице матушка-природа наконец-то изобрела некий нездоровый компромисс между непробиваемой женской антилогикой и несгибаемой мужской самоуверенностью, поэтому результат получился самым что ни на есть непредсказуемым, аукающимся мне при каждом мало-мальски удобном случае!
Что касается спровоцированных мною же самой предпосылок, то они регулярно имеют место быть и всегда служат предупредительным звоночком тревоги, который я неизменно слышу, но к которому почему-то никогда не прислушиваюсь. А вот почему – гоблин его знает!
Показательным в этом отношении стал громкий конфуз, произошедший с участием меня, волхва Никодима, вонючего козла Оськи и самодержца нашего, князя-батюшки Елизара. Следует добавить, что я и до этого знаменательного события не питала должного пиетета к блудливому и трусоватому служителю Аолы, похотливому, будто племенной бык, и прославившемуся на весь Берестянск своими скандальными любовными похождениями. Причем это ничуть не мешало Никодиму строить благочинно-постную рожу и на каждом торжественном богослужении грозно клеймить наших столичных прелюбодеев и прелюбодеек всех мастей и ранжиров, призывая на их беспутные головы праведный гнев богини. Терпеть не могу лицемеров!
На этот раз объектом воздыханий дородного волхва стала малолетняя Стася, дочка княжеской поварихи Ефросинии. В свои неполные четырнадцать Стаська выглядела налитым краснобоким яблочком, этакая соблазнительная милашка, вся из себя будьте-нате и хорошенькая, ну прямо спасу нет. При виде красотки Никодим неизменно ржал стоялым жеребцом и резво бил копытами, призывно болтая золотым знаком Аолы – пятиконечной звездой, висевшей на толстенной цепи у него на шее и постоянно скатывающейся вправо или влево с откормленного чрева, выпирающего не хуже чем живот у беременной бабы. Как волхв умудрялся преуспевать в постельных баталиях, для меня навсегда так и осталось неразрешимой загадкой, потому что при столь внушительных телесах Никодим должен был видеть свой детородный орган лишь с помощью серебряного офирского зеркала, да и то при условии, что зеркало окажется подходящего размера. Но поскольку слухи о подвигах Никодима ходили поистине легендарные, то приходилось смириться с фактами, которые, как известно, и топором не вырубишь, да признать: наш божий человек – это что-то с чем-то! Малышку же Стасю волхв допек основательно, и она, будучи, по меткому определению моих братцев, еще «несовращеннолетней», однажды пала мне в ноги, заливаясь слезами и жалуясь на грязные приставания первосвященника-педофила.
Что касается спровоцированных мною же самой предпосылок, то они регулярно имеют место быть и всегда служат предупредительным звоночком тревоги, который я неизменно слышу, но к которому почему-то никогда не прислушиваюсь. А вот почему – гоблин его знает!
Показательным в этом отношении стал громкий конфуз, произошедший с участием меня, волхва Никодима, вонючего козла Оськи и самодержца нашего, князя-батюшки Елизара. Следует добавить, что я и до этого знаменательного события не питала должного пиетета к блудливому и трусоватому служителю Аолы, похотливому, будто племенной бык, и прославившемуся на весь Берестянск своими скандальными любовными похождениями. Причем это ничуть не мешало Никодиму строить благочинно-постную рожу и на каждом торжественном богослужении грозно клеймить наших столичных прелюбодеев и прелюбодеек всех мастей и ранжиров, призывая на их беспутные головы праведный гнев богини. Терпеть не могу лицемеров!
На этот раз объектом воздыханий дородного волхва стала малолетняя Стася, дочка княжеской поварихи Ефросинии. В свои неполные четырнадцать Стаська выглядела налитым краснобоким яблочком, этакая соблазнительная милашка, вся из себя будьте-нате и хорошенькая, ну прямо спасу нет. При виде красотки Никодим неизменно ржал стоялым жеребцом и резво бил копытами, призывно болтая золотым знаком Аолы – пятиконечной звездой, висевшей на толстенной цепи у него на шее и постоянно скатывающейся вправо или влево с откормленного чрева, выпирающего не хуже чем живот у беременной бабы. Как волхв умудрялся преуспевать в постельных баталиях, для меня навсегда так и осталось неразрешимой загадкой, потому что при столь внушительных телесах Никодим должен был видеть свой детородный орган лишь с помощью серебряного офирского зеркала, да и то при условии, что зеркало окажется подходящего размера. Но поскольку слухи о подвигах Никодима ходили поистине легендарные, то приходилось смириться с фактами, которые, как известно, и топором не вырубишь, да признать: наш божий человек – это что-то с чем-то! Малышку же Стасю волхв допек основательно, и она, будучи, по меткому определению моих братцев, еще «несовращеннолетней», однажды пала мне в ноги, заливаясь слезами и жалуясь на грязные приставания первосвященника-педофила.