Устименко Татьяна. Второе пророчество

   – Что за загадка кроется в этой надписи? – недоуменно пожимала плечами я, укладывая дукат обратно в коробку.– Почему монета лежит вместе с газетными вырезками? И дукат, и заметки выглядят очень интригующе, но связи между ними я не вижу… Надеюсь, в наследстве скончавшегося деда больше ничего мистического не обнаружится?
   Однако я ошиблась, потому что самые интересные открытия и непредсказуемые роковые события еще ожидали меня впереди, причем в самом ближайшем будущем.
 
   Итак, обретя прочные тылы и екатеринбургскую прописку, мой принц на следующий же день бросил тот штукатурно-малярный техникум, в коем числился исключительно ради пресловутого койко-места, и занялся обустройством теплого места под солнцем. Для начала он, вместо визитной карточки вполне успешно пользуясь своей, уже обманувшей меня, импозантной внешностью, устроился продавцом в крупный гипермаркет бытовой техники, где тут же принялся ухаживать за племянницей хозяина – рыжеволосой Софочкой. Сия дама, к тому времени уверенно прошедшая через «огонь, воду и фаллопиевы трубы» двух неудавшихся браков, принадлежала к широко распространенной породе женщин, имеющих лишь одну эрогенную зону – мужской кошелек. Разорив двух совсем не бедных мужей, сорокапятилетняя София, кокетливо утверждавшая, что ей исполнилось всего лишь тридцать два, успела сколотить тот неплохой капитальчик, коий и подстегнул алчность моего распрекрасного Вадима. Коттедж за городом, с зимним садом, бильярдом и бассейном, а также три автомобиля да шестизначный счет в банке – это вам не тесная двушка в стандартной панельной девятиэтажке, а потому новая страсть моего ветреного принца выглядела весьма убедительной. У безнадежно вышедшей в тираж Софочки моментально снесло крышу, а ее прежнее благоразумие испарилось быстрее, чем лужа под лучами весеннего солнца. Даже не вылезая из SPA-салонов, она уже давно отчаялась поймать действительно завидного мужчину, отращивающего на животе не пивной шарик, а мышечные кубики. Нужно ли говорить, что рыжая бестия мертвой хваткой вцепилась в молодого красавца, орудуя всеми двадцатью отлично наманикюренными пальцами? Участь моего недолгого брака оказалась предрешена.
   Мужчины в принципе ничем не отличаются от мышей. Смотришь на них со стороны и вроде бы видишь хорошенького, этакого безобидного и трогательного зверька. Но как только такой милый «маус» заводится у тебя в доме, руки сами так и тянутся его отравить. Первыми с тонущего корабля бегут мыши и крысы, а с тонущего корабля семейного благополучия – конечно же мужчины.
   Сам Вадим зарабатывал немного. Я же, в данный момент в качестве рекламщика подвизавшаяся в некоем сомнительном пиар-агентстве, неожиданно лишилась работы и временно осталась без средств к существованию. Не получая на завтрак любимую сырокопченую колбасу и не имея возможности попивать вечером ароматный коньяк «Араспел», мой нежный принц загрустил и моментально забыл сакральное «…и покуда смерть не разлучит нас». Ощутив на голове неуютную тяжесть рогов, я решила подать на развод…
   Если вы считаете, что любовь – это сплошное счастье и непрерывная череда удовольствий, то поспешу вас разочаровать: все это не так. Медовый месяц и период слепой эйфории проходят довольно быстро, а серые будни и насущные проблемы остаются с вами навсегда. Любовь подобна розовым очкам, сильно искажающим и приукрашивающим окружающую нас действительность. Каждый, даже самый умный и предусмотрительный человек абсолютно беспомощен в любви, ибо, влюбившись, он мгновенно утрачивает рассудок и начинает совершать глупости. Самостоятельно расстаться с состоянием влюбленности весьма затруднительно, и лишь грубо разбитые чьей-то рукой розовые очки способны низвергнуть нас с небес на землю, заставляя прозреть. Печально одно – процесс исцеления от неблагодарной любви сопряжен с болью и разочарованием. И ладно бы в партнере, но гораздо хуже, если в самом себе…
 
   Наступило двадцать пятое декабря две тысячи девятого года. День моего рождения. Сегодня мне исполнилось ровно двадцать пять лет, и это почти мистическое совпадение цифр внушало некоторую слабую надежду на счастливый поворот судьбы, возможно поджидающий меня впереди. Ну а почему бы и нет? Должно же мне повезти хотя бы раз в жизни! К тому же уже прошел целый месяц с той поры, как я устроилась на работу в крупнейший глянцевый журнал «Тайны Урала» и сегодня получила там свою первую зарплату. Господин Зимин, главный редактор и душа издания, впечатлился моим крайне самоироничным резюме и принял неудачницу на должность помощника младшего корректора, заметив, что как раз испытывает нужду в креативных сотрудниках со свежими идеями.
   Затарившись разными, отнюдь не дешевыми, вкусностями и нагрузившись так, что от тащимой мною сумки с продуктами испуганно шарахнулась бы и ломовая лошадь, я призадумалась. Неделю назад я подала на развод, пока еще не поставив мужа в известность о свершенном мною судьбоносном деянии. В девяноста девяти случаях из ста бабы ведут себя как идиотки, но вот на сотый оказываются хитрее любого мужика. Мне предстояло осуществить процедуру развода с минимальным для себя ущербом, ибо я уже многократно прокляла тот злосчастный день, когда по глупости, поддавшись на настойчивые уговоры Вадима, прописала его в свою квартиру.
   Отпущенная с работы пораньше (спасибо чуткому начальству), я пробежалась по магазинам и теперь резво мчалась домой, намереваясь задобрить капризного принца своей первой, весьма неплохой зарплатой и каким-то волшебным образом спасти наш трещавший по всем швам брак. Я решила устроить романтический ужин на двоих, мечтая вернуть почти угасшую любовь. Невзирая на неприкрытую измену супруга, я по-прежнему питала к нему самые нежные чувства. Я еще надеялась, что Вадим ко мне вернется. Я все еще его любила. Я была дурой! Надеясь, что муж не забудет о моем дне рождения и хоть поздно, но все-таки прибудет домой, я стрелой взлетела на седьмой этаж, даже не обидевшись на вечно неработающий лифт. Выудила из сумки ключ и открыла замок, а затем втащила в прихожую громоздкие продуктовые пакеты. Бутылка шампанского радостно стукнула о вытертый линолеум, имевший тот же однообразно-серый цвет, как и вся моя жизнь в целом. Сунув на полочку мокрую вязаную шапочку и стянув растоптанные сапоги, я мысленно выдала себе очередное несбыточное обещание – куплю новые со следующей получки, и шагнула в комнату…
   – А, вот и наша именинница явилась не запылилась! – встретила меня насмешливая реплика.
   На диване сидел Вадим…
 
   – Ты почему так рано пришел? – с ненатуральным удивлением брякнула я, прекрасно понимая, что несу дикую чушь вместо проявления более уместных сейчас восторгов по поводу неожиданной внимательности мужа. Но вот не поверила я в его исправление, и всё тут!
   Вадим, вольготно развалившийся на продавленных, обшитых дешевым репсом подушках, немного помолчал, наслаждаясь моим растерянным видом и оценивающе наблюдая, как я стаскиваю насквозь промокшую куртку – на улице пуржило…
   – М-да,– вынес обвинительный приговор он,– ты ни одеваться, ни раздеваться красиво не умеешь!
   Я немедленно запуталась в насквозь прохудившейся подкладке рукава…
   – А пришел я потому, дорогая, что решил от тебя уйти! – непоследовательно продолжил он, в кои-то веки выдав нечто похожее на каламбур: – Чао, бамбина! Не нужна ты мне больше, Евангелина! – издевательски пропел он.– Ясно?
   Я остолбенела. Все-таки это совершенно разные вещи – подать на развод с целью приструнить загулявшего супруга или вдруг с бухты-барахты попасть в число брошенных, никому не нужных женщин. Я почувствовала себя жалкой, на глаза навернулись слезы отчаяния…
   – Но, Вадюнчик,– жалобно зашмыгала я,– я же на работу устроилась, я тебе денежки принесла. Хочешь, купим тебе тот замшевый пиджак, который ты в «Джей-ди» присмотрел? – Я суетливо полезла за кошельком.– У меня хватит… кажется… – Мое старое портмоне неловко раскрылось, на пол посыпалась мелочь.
   – Ну а дальше? – неприязненно осведомился муж, брезгливо стряхивая купюру достоинством в сто рублей, спланировавшую на носок его лакированного ботинка.– Потом опять весь месяц одной картошкой питаться? А крахмал, между прочим,– он демонстративно провел ладонью по своим красиво уложенным блестящим темным волосам,– очень вреден для внешности. Мой диетолог прописала мне минеральную воду «Эвиан», балык, черную икру и киви!
   У меня вдруг что-то оборвалось внутри, и я, задыхаясь, прислонилась к обшарпанному косяку.
   – Ты это серьезно?
   – Про балык? – хамовато выгнул ровную бровь Вадим.
   – Про «ухожу»?..
   – Конечно.– Он томно закинул ногу на ногу и рассмеялся мне в лицо.– Разве тебе не достаточно тех полгода жизни, которые ты уже у меня украла? Я истратил их попусту! А ведь я мог использовать их куда практичнее, с гораздо большей выгодой для себя…
   «Украла?» – Я ощутила, как в моей душе закипает холодная волна гнева. А как же эти пресловутые полгода, проведенные за стиркой и глажкой его рубашек, готовкой легких диетических блюд и вечной погоней за подработкой, уходящей на его модные шмотки? Я мыла полы в подъездах, выгуливала чужих собак и продавала газеты – в общем, хваталась за любую возможность подхалтурить, чтобы купить моему принцу немыслимо элегантные ботинки или нежнейший кашемировый пуловер, стоящий дороже всего моего гардероба. «Украла?..»
   – Но я же устроилась на хорошую постоянную работу,– извиняющимся тоном промямлила я.– Подожди немного, скоро я дорасту до помощника редактора, и тогда…
   – Тогда? – Яркие губы красавца изогнулись в саркастичной ухмылке.– Да у меня раньше седые волосы появятся! И потом, тебя же вышибут из этого журнала так быстро, что я и глазом моргнуть не успею. Помнишь то рекламное агентство? Тебя уволили за новаторский слоган: «Плавайте поездами Аэрофлота!» Или за вторую нетленку – про туроператоров и гинекологов, от которой до сих пор в агентстве наверняка вздрагивают: «Мы работаем там – где другие отдыхают!» Пойми, ты дура и неудачница. Я не хочу с тобой жить!
   «Ну да,– презрительно подумала я,– для тебя жить – это значит жрать балык три раза в день и валяться на пляжах Мармариса…»
   – Я не создан для убогого прозябания! – словно угадав мои мысли, соловьем разливался супруг.– Я хочу иметь машину. И не какую попало рухлядь, а только «Ламборджини Диабло». Я не могу одеваться в китайские подделки с Таганского ряда и питаться овсянкой. Я рожден для богемной жизни…
   «Да ну! – про себя усмехнулась я.– И кто же тебя для нее родил, в этом вашем-то Верхнем Урюпинске? Похоже, как говаривала незабвенная Эмма Эдуардовна, Верхний Урюпинск представляет собой настоящий заповедник непуганых идиотов, и дворяне там водятся в немыслимых количествах!»
   – Я рожден для шикарных женщин! – Пафосный тон мужа вырвал меня из сферы печальных раздумий.– А не для бесцветных белобрысых лахудр! Я тебя не любил, а просто использовал. Теперь ухожу к другой, более достойной моей внешности и интеллекта!
   И тут я поняла – все, это предел, мое терпение истощилось!
 
   То, что невозможно согнуть, можно сломать! Последние полгода жизни, проведенные с Вадимом, гнули меня по-всякому, да, видимо, я оказалась на удивление крепкой. А сегодня он, не раздумывая, сломал мою любовь, очевидно собираясь заодно втоптать в грязь и мою непростительно сентиментальную душу. Но похоже, он просчитался, ибо из разлома ненужной привязанности внезапно проклюнулся молодой побег – шипастый зачаток тщательно скрываемого экзотического цветка, называемого гордостью и самолюбием. Прежняя, робкая и вечно угождающая ему, Евангелина умерла здесь и сейчас. Ее место заняла совсем другая женщина – спокойная, сильная, уверенная в себе…
   Я небрежно прислонилась спиной к межкомнатной двери, покрытой старой, местами облупившейся краской, и скрестила руки на груди, настолько внимательно рассматривая Вадима, словно увидела его впервые в жизни. Впрочем, так оно и обстояло на самом деле. Лишь заглянув в человека поглубже, можно разглядеть, как он мелок. Розовые очки ушедшей любви разбились вдребезги, больно изрезав мое сердце, но уже на зашоривая глаза. Нынче я подмечала в нем совсем не то, что хотела видеть ранее, возводя обычного неотесанного мужика на пьедестал принца и полубога. Нет, теперь я узрела его истинную сущность, показавшуюся мне омерзительной и отталкивающей. Передо мной сидел совсем не принц, а обычный неблагодарный эгоист, бесполезный трутень, привыкший жить за счет других.
   Да, Вадим был красив. И я подметила, как сильно изменился он за последние месяцы. Фирменная одежда и посещение салонов красоты сделали его иным, к сожалению затронув лишь внешность, но не душу. Внутренняя сущность красавца осталась неизменной, наоборот утратив последние крупицы совести и справедливости. Отныне я поверила в существование монстров и энергетических вампиров, скрывающихся под поддельной личиной обычных миролюбивых обывателей. И мне еще сильнее, чем прежде, захотелось спасти этот мир, пока он окончательно не погрузился в пучину фальши и меркантильности. Потому что в этом мире не существовало настоящей, полноценной жизни.
   – К ней уходишь, к Софочке? – безразлично поинтересовалась я, ожидая, возможно, что он все же окажется не совсем уж безнадежным, бессердечным мерзавцем и поведает мне о душещипательной любви к той, богатой женщине.
   – К ней! – самодовольно ухмыльнулся Вадим.– Вот она-то, в отличие от тебя, понимает, какое сокровище получает. Она уговорила дядюшку сделать меня замом директора и обещала познакомить с владельцем элитного модельного агентства. София считает,– мой муж артистично повел широкими плечами,– мне нужно попробовать себя на подиуме…
   – Значит, все-таки к ней! – ответно усмехнулась я.– Ну ладно, жить, но как ты можешь спать со старой и притом целлюлитной женщиной?
   Лицо Вадима перекосилось от возмущения, служившего, возможно, лишь деланой маскировкой для чего-то другого, тщательно скрываемого даже от самого себя. Он вскочил с дивана, схватил меня за руку и насильно подтащил к установленному в прихожей зеркалу.
   – А ты,– злобно заорал он мне в ухо,– считаешь себя красавицей? Ты давно ли на свое отражение любовалась-то? Думаешь, много кайфа – спать с этаким мешком костей?
   – Мешок костей? – с язвительным смешком передразнила я.– Не ты ли, радость моя, всегда восхищался худенькими фигурками прославленных манекенщиц? Чем хуже я этой знаменитой Натальи Водяновой или анорексивной куколки Кейт Мосс? – Я критично присмотрелась к своим высоким скулам, впалым щекам, миндалевидным, слегка приподнятым к вискам глазам, необычного оттенка мокрого асфальта. Я сдернула резинку со своих светлых волос, и они тяжелыми волнистыми прядями рассыпались по спине, окутывая меня почти до колен. Подумаешь, худая и грудь маленькая – так это сейчас даже модно. Фигура в стиле унисекс. Зато рост у меня модельный и ноги, что называется, от ушей.– А в редакции мужики смотрят мне вслед и языками восхищенно щелкают! – сообщила я раскрасневшемуся от гнева мужу.– Пожалуй, зря я никогда косметикой не пользуюсь. Завтра же отправлюсь к Галке в салон и подберу себе макияж…
   – Накраситься, значит, собралась? – возмущенно протянул Вадим, глядя на меня с враждебным испугом.– Хочешь привлечь к себе внимание?
   – Ага,– наигранно-невинно хлопнула ресницами я.– У нас программист Гелий – такой лапочка и не женат пока… А ты иди к своей Софочке, иди-и-и…
   Женщины иногда не понимают мужчин по самой тривиальной причине: зачастую мужчины думают отнюдь не головой, а тем пресловутым органом, коего у дам и в помине нет. А иначе откуда бы возникла столь занятная фраза: «ни себе – ни людям»?
   – Дрянь! – взбешенно взревел Вадим и сильно ударил меня по щеке.– Шлюха! Сиди дома, не смей никому на глаза лезть! – Внезапно он обеими руками обхватил меня за шею и начал душить. Похоже, даже с учетом предстоящего развода, его почему-то совершенно не радовал мой спонтанно пробудившийся интерес к другим мужчинам. Непонятно, что на него нашло? А как же знаменитое: «Баба с возу – кобыле легче»?
   Развод – разводом, но умирать я пока еще не собиралась, а поэтому мой инстинкт самосохранения сработал безотказно. Неожиданно для себя я встрепенулась и заехала мужу коленом между ног, ощущая, как ослабевают его пальцы, и вырвалась из удушающего захвата. Акробатическим прыжком влетела в комнату и выхватила из ножен висящий на стене дамасский кинжал, некогда принадлежавший дедушке…
   Кряхтя и чертыхаясь, Вадим ввалился следом за мной. Его глаза полыхали от неконтролируемого бешенства, бицепсы угрожающе бугрились под шелковой рубашкой.
   – Убью! – хрипел он, наступая на меня.– Раздавлю, гнида! Испортила мне всю тщательно спланированную операцию…
   – Попробуй! – дерзко выкрикнула я, пропуская мимо ушей эти непонятные слова и выставляя вперед тонкий остро заточенный клинок.
   Муж зарычал и махнул кулаком, целясь мне в грудь…
   С пронзительным ведьминым визгом я взметнула оружие вверх, полоснув по запястью обезумевшего мужчины. Он вскрикнул от боли, из глубокого пореза хлынула струя крови.
   – Ага, давай, подходи, если жить надоело! – поддразнила я, в этот момент не боясь никого и ничего.– В лохмотья порежу…
   «А он неадекватный,– вихрем пронеслось у меня в голове.– Слишком импульсивно он себя ведет, излишне даже – для обычной ревности. И этот его явный страх… Чего он испугался? Ведь не потерять же меня, на самом-то деле?» – Но мне тут же стало не до психоанализа, ибо Вадим повел себя еще парадоксальнее.
   – Истеричка психованная! – Вместо того чтобы попробовать меня обезоружить, муж опасливо отступил назад, подхватывая с дивана свой шарф и обматывая им раненую руку. Кажется, в нем обнаружился трус, способный избивать лишь слабых и беззащитных. Или это было что-то другое? – Я тебя по судам затаскаю. Ты у меня за это в тюрьму сядешь. Я у тебя квартиру отберу. Жди теперь звонка из милиции… – Он подхватил дубленку и опрометью выскочил за порог квартиры, напоследок так шарахнув дверью об косяк, что с потолка посыпалась штукатурка.
   – Недаром в книгах пишут, что раненого вампира нужно добивать сразу! – с нервным смехом всхлипнула я, сползая спиной по стене.– Это же классика жанра ужасов! – Я давилась смехом, чувствуя, как по щекам стекают слезы, оставшиеся от пережитого стресса.
   Возможно, мое состояние могло показаться ненормальным, но я совсем не испытывала за собой чувства вины перед мужем, да и не ощущала себя запуганной или брошенной. Это лишь в душещипательных любовных романах пишут о дремучей наивности и неисправимой романтичности обманутых жен, усиленно внедряя в податливые женские мозги слезливо-идеализированный образ современной леди. Но я отнюдь не претендовала на роль беззащитной и слабонервной красавицы, ибо цинично осознала – отныне я обрела свободу. Не только от никчемной влюбленности, но и от нелепой неуверенности в себе, прежде скрываемой за показной грубостью и хамоватостью. Лишь закрыв за собой дверь в прошлое, можно распахнуть дверь в будущее, а чуть не снесенная моим мужем створка хлопнула слишком красноречиво. Итак, отныне я стала свободной, а еще сильной – назло всем врагам, недоброжелателям и моральным фашистам!
 
   Успокоившись и умывшись холодной водой, я извлекла из сумки свою старенькую «Нокию», намереваясь позвонить закадычной подружке Галке Ковалевой. Мы дружили с нею еще со школьной скамьи и, невзирая на полнейшее несходство наших характеров, а возможно, именно благодаря этому, наша дружба стала на удивление прочной и долговечной.
   – Приезжай! – стараясь не хлюпать носом, попросила я.– Посидим, выпьем, посумерничаем, музыку послушаем. Не хочу оставаться наедине со своими мыслями…
   – Ой, только не этого твоего любимого классика, со странной милицейской фамилией! – ультимативно потребовала Галка.
   – Ладно,– покладисто согласилась я,– Мусоргский отменяется…
   – А Вадим где? – недоуменно мурлыкнул томный Галкин голосок.
   – Выгнала,– коротко бросила я и в нескольких словах обрисовала сложившуюся ситуацию.
   – Туда ему и дорога! – ликующе возопила подруга.– Я же тебе сразу говорила, что у него внешность альфонса…
   – Говорила,– печально вздохнула я.– Зря я тебя не послушалась. С твоим-то опытом…
   Галина снисходительно хмыкнула.
   Говоря откровенно, ее опыт по части общения с мужским полом и в самом деле внушал уважение даже более искушенным, чем я, личностям. Будучи моей ровесницей, к двадцати пяти годам Галина успела четырежды побывать замужем, а счет ее любовников давно перевалил за сотню. Притом нужно отдать должное подруге – она обладала врожденным талантом выжимать мужиков досуха, причем как материально, так и морально. Я всегда подозревала: производная ума женщины на красоту – есть величина постоянная. А точнее, природа не терпит пустоты, и если в одном женщине отмерено много, то в другом – закономерно меньше. В школе Галина никогда не блистала знаниями, мирно перебиваясь с тройки на тройку, несмотря на все списанные у меня домашние работы и решенные за нее контрольные. Помню, как однажды, на уроке литературы, получив простецкий вопрос: «Знаете ли вы убийцу Лермонтова?», Галка возмущенно вышла к доске и эмоционально выдала:
   – Вы что, меня совсем дурой считаете? Всем известно – Лермонтов был поэтом, а не убийцей!
   Поступить в институт мадемуазель Ковалева даже и не пыталась, отшутившись – мол, она не претендует на звание «Леди синий чулок», оставляя его мне. И якобы чулки она предпочитает исключительно французские, черные, с кружевной резинкой.
   Уже семь лет моя подруга трудилась в должности администратора крупнейшего в городе салона красоты, успешно совмещая полезное с приятным. «Я рождена ходить по магазинам, но вынуждена ходить на работу» – так говорила о себе моя самая близкая подруга. Стать фотомоделью или актрисой ей помешала некая прискорбная склонность к полноте, на мой беспристрастный взгляд – только придающая Галке особый шарм, и сугубо русский нос картошкой, исправлять коий путем хирургического вмешательства панически боящаяся всего режущего инструмента Галина отказалась категорически. Во всем же остальном сия очаровательная девица – с голубыми, чуть навыкате глазами и искусно покрашенная в платиновую блондинку – была, безусловно, хороша и привлекала к себе повышенное мужское внимание в любой ситуации и в любом месте. Ее природные метр семьдесят плюс умопомрачительная шпилька в точности равнялись моим метру восьмидесяти без каблука. «Типичная и атипичная блондинка» – так называли нас знакомые. Что ж, со стороны-то оно завсегда виднее!
   – А может, это и к лучшему,– философски продолжила Галка,– без мужика жить? Меньше проблем! Представь, как здорово выглядел бы наш мир без мужчин!
   – Да уж,– с готовностью зафантазировала я,– никаких преступлений и множество счастливых толстых женщин…
   Галка весело захихикала, потому что я озвучила ее заветную мечту: долой диеты!
   – Что тебе подарить? – с некоторым напряжением в голосе спросила подруга, наверно с содроганием вспоминая все объезженные в прошлом году букинистические лавки и муторные поиски томика моего любимого Гумилева.– Опять фигню для души?
   – Да лучше бы шмотку от Версаче! – неожиданно выдала я.
   Галка понимающе присвистнула.
   – Лед тронулся, господа присяжные заседатели, в Еве проснулась женщина! – торжественно провозгласила она, возвращаясь к своему бессменному амплуа пожирательницы мужских сердец, мозгов и прочих сексуальных органов.– Понятно. Лучше поздно, чем никогда. Жди, через полчаса подъеду! – И мой телефон выдал череду заунывных гудков.
   Я подмигнула своему отражению в зеркале и пошла на кухню накрывать на стол…
 
   «Вот и все,– безропотно покорившись судьбе, совершившей крутой и стремительный вираж, вздохнула Галка, убирая телефон в сумочку,– наша спокойная жизнь закончилась. Это – началось!..» Она не обладала всей полнотой информации о происходящих рядом с ней событиях, а поэтому решила временно воздержаться от поспешных выводов. Она послушно отдастся на волю случая, поприслушивается-поприглядывается и сделает то, что ей поручили… Она пока что не уверена, хорошо или плохо ей придется поступить… Но между тем какая-то крохотная частичка недовольства собой уже поселилась в ее душе, кусая нечистую совесть и нашептывая: гибрид добра и зла во сто крат хуже откровенного вреда, ибо он называется просто пакостью…