Таща за собой совершенно обалдевшую Галку и послушно следуя указаниям Игоря, я достигла дальнего конца зала, оказавшегося неожиданно чистым и даже уютным. Перегородка, сложенная из пустых картонных коробок, отделяла его от общей части, создавая иллюзию мнимой изолированности. Пол здесь устилали сносно чистые одеяла, а функцию мебели выполняли две заполненные книгами этажерки и положенная на кирпичи доска, заменявшая стол. На столе возвышался сильный автомобильный фонарь. Обклеенную журнальными картинками нишу занимал старенький скрипучий диван, на котором полулежал бедно, но опрятно одетый старик с длинной седой бородой и пронзительным взглядом подслеповато прищуренных глаз, испытующе разглядывающих меня из-под завесы кустистых бровей.
– Здравствуй, Летописец! – заискивающим тоном поздоровался Игорь, присаживаясь на одну из разбросанных по полу подушек.– А раньше ты и разговаривать со мной не желал…
– Не люблю мародеров,– презрительно заявил старик голосом, неожиданно оказавшимся очень внятным и благозвучным.– Вы похожи на крыс. Шарите по щелям, ищете, что плохо лежит, и мертвых беспокоите да обираете без зазрения совести.
– Не ворчи, старик,– возмущенно ощерил зубы диггер, протестующе нахохливаясь и становясь похожим на голодного сыча-падальщика.– Мы никому вреда не приносим…
– Так ведь и пользы тоже! – резонно парировал старик.– Шум от вас да хлопоты.
Диггер сердито дернул плечом, будто надеясь отмести предъявленные ему обвинения. Но его собеседник уже утратил всяческий интерес к проделкам подземных исследователей, переключившись на меня.
– А ну-ка подойди сюда, дочка, дозволь на тебя полюбоваться! – ласково позвал он, довольно поглаживая бороду.– Не, не подвело меня чутье, однако. Я знал, что рано или поздно ты к нам придешь…
– Здравствуйте, дедушка! – немного растерянно произнесла я, подходя вплотную к дивану и учтиво наклоняя голову.– А откуда вы про меня знаете?
– Ну не совсем про тебя,– улыбнулся старик.– По словам посвященных людей, тебя называют Светлой королевой из древнего рода, коей придется вступить в борьбу с жестоким богом и спасти Землю от гибели!
– А это, случаем, не сказка ли? – иронично спросила я, подчиняясь красноречивому жесту старика и усаживаясь возле его колен.
– Нет! – густо хохотнул подземный мудрец.– А вот и доказательства! – Он взял меня за руку, пальцем отслеживая линии на моей ладони.– Гляди, линия твоей жизни начинается сразу же под указательным пальцем, спускается вниз, трижды опоясывает запястье и, снова поднимаясь вверх, уходит к мизинцу. Готов подписаться под каждым своим словом – в мире не существует второго человека с таким же рисунком линий на ладони, свидетельствующим о врожденном сверхдолголетии и об ожидающих тебя приключениях. И еще… – Он положил руку мне на грудь и на мгновение прикрыл глаза, напряженно вслушиваясь.– Твое сердце, оно и правда особенное?
– Да,– нехотя призналась я, всегда избегавшая разговоров на эту тему.– Но прошу вас, не стоит сейчас обсуждать мои секреты…
– Хорошо! – согласно кивнул старик.– Как хочешь, королева!
– А что с ее сердцем? – влез в разговор Игорь, неотступно следивший за нами горящими от возбуждения глазами.
– Тебя это не касается! – сердито огрызнулась я.
Диггер недовольно насупился.
– Звать меня Василием Силантьевичем, а по-здешнему – просто Силычем,– степенно представился старик.– Я раньше, по молодости, в университете преподавал, а потом жизнь неудачно повернулась, покрутила, помотала – да и привела меня сюда…
«Так вот почему он так правильно разговаривает,– с жалостью подумала я.– И следит за собой в меру возможности. Старого интеллигента ничем не сломишь – ни нищетой, ни бедами».
– Ты бы, Силыч, нам про дорогу за Грань рассказал,– бесцеремонно потребовал Игорь, извлекая из своего рюкзака пару банок отличной тушенки, пачку галет, контейнер с одноразовыми пластиковыми стаканчиками и бутылку недешевой водки.
– А на поверхность вы выходите? – спросила я.
– А как же,– откликнулся старик, упоенно принюхиваясь к запаху мяса, исходившему из распечатываемых Игорем банок.– Есть у нас свои охотники да добытчики, они всех и кормят.
Судя по худобе Силыча, кормились подземные жители отнюдь не досыта, скорее, жили впроголодь.
– И как же вы живете в этом аду? – пискнула Галка, капризно потыкавшая пальцем подушку и только после такой проверки решившаяся доверить ей свои драгоценные ягодицы.
– Э-э-э, милая моя, это место еще не ад! – благодушно хохотнул старик, с вожделением поглядывая на выставленную диггером выпивку.– Ад – это наша жизнь целиком минус водка и помноженная на бесконечность…
– Здорово сказано, недаром тебя Летописцем выбрали! – подхалимски похвалил Игорь, разливая водку по стаканчикам. Нам с Галкой по чуть-чуть, а им с Силычем – почти до краев.
– Эх, хорошо! – Старик выцедил спиртное, даже не поморщившись, будто воду, и довольно захрустел галетой с положенным на нее ломтем тушенки.– Вот что есть водка, к примеру? Если разобраться, то просто мелочь. Мелочь, а приятно. Хотя если приятно, то, значит, уже не мелочь…
Я улыбнулась. Силыч мне понравился. Было в нем что-то привлекательное, этакое неистребимо жизнелюбивое и притягательное, не задавленное даже этими мрачными подземельями. Наверное, уважающие себя люди остаются людьми всегда, в том числе и в столь невыигрышной ситуации.
– Дедушка Силыч, поведай нам про Грань, а? – мягко попросила я.
– Э-хе-хе,– скорбно закряхтел старик, задумчиво разглаживая бороду.– Кому-то, кроме тебя, я бы посоветовал туда и нос не совать, но раз уж линия твоей жизни такова… – Он тяжело вздохнул, запустил руку в карман своих лохмотьев и вытащил засаленный, обтянутый кожей блокнот.– Слушайте.– Он уткнулся в блокнот и начал рассказывать: – Под обжитым нами уровнем подземелий скрывается еще один, куда более старый. А строить его начали не одну сотню лет назад, постепенно расширяя подвалы знаменитых купеческих домов – дворца лиходея Расторгуева, торговца «пьяным» товаром, да того самого заводчика Григория Зотова, коий Кыштымским зверем прозывался[12]…
– И почему он столь оригинально прозывался-то? – невежливо перебила я.
– Да уж дюже люто он с простыми работягами расправлялся,– напрямую пояснил Силыч.– Мучил их почем зря, издевался и голодом морил. Закрывал в своих подземельях и изводил десятками. А сильнее всего ненавидел он тех, кто супротив его устава старообрядческого выступал. Сказывают, выстроил он такую разветвленную сеть ходов под городом, что они на многие километры тянулись. И, мол, прятались в тех катакомбах святые мужи из подземного скита при горе Шунут. Дескать, переселились они туда и дали нерушимый обет – никогда здешние места не покидать. А мне рассказывали старожилы, будто и по наше время сохранились под городом их кельи да молельни заброшенные, самим великим старцем Дормидонтом, главой уральских раскольников, освященные. И якобы до сих пор хранятся в тех ходах иконы древние, чудотворные, еще Андреем Рублевым писанные, а потому – цену баснословную имеющие…
При упоминании об иконах глаза Игоря вспыхнули кровавым алчным блеском…
– Но мы-то тоже не просто так тут сидим, а надежно блюдем путь к люку, отделяющему наш жилой уровень от старого – окаянного, раскольничьего,– вдохновенно продолжил старик.– И называем мы тот люк Гранью, что защищает мир жизни от мира смерти, реальность от страшного вымысла и не дозволяет являться к нам призракам жутким, до сих пор водящимся в тех подвалах проклятых!
– Здравствуй, Летописец! – заискивающим тоном поздоровался Игорь, присаживаясь на одну из разбросанных по полу подушек.– А раньше ты и разговаривать со мной не желал…
– Не люблю мародеров,– презрительно заявил старик голосом, неожиданно оказавшимся очень внятным и благозвучным.– Вы похожи на крыс. Шарите по щелям, ищете, что плохо лежит, и мертвых беспокоите да обираете без зазрения совести.
– Не ворчи, старик,– возмущенно ощерил зубы диггер, протестующе нахохливаясь и становясь похожим на голодного сыча-падальщика.– Мы никому вреда не приносим…
– Так ведь и пользы тоже! – резонно парировал старик.– Шум от вас да хлопоты.
Диггер сердито дернул плечом, будто надеясь отмести предъявленные ему обвинения. Но его собеседник уже утратил всяческий интерес к проделкам подземных исследователей, переключившись на меня.
– А ну-ка подойди сюда, дочка, дозволь на тебя полюбоваться! – ласково позвал он, довольно поглаживая бороду.– Не, не подвело меня чутье, однако. Я знал, что рано или поздно ты к нам придешь…
– Здравствуйте, дедушка! – немного растерянно произнесла я, подходя вплотную к дивану и учтиво наклоняя голову.– А откуда вы про меня знаете?
– Ну не совсем про тебя,– улыбнулся старик.– По словам посвященных людей, тебя называют Светлой королевой из древнего рода, коей придется вступить в борьбу с жестоким богом и спасти Землю от гибели!
– А это, случаем, не сказка ли? – иронично спросила я, подчиняясь красноречивому жесту старика и усаживаясь возле его колен.
– Нет! – густо хохотнул подземный мудрец.– А вот и доказательства! – Он взял меня за руку, пальцем отслеживая линии на моей ладони.– Гляди, линия твоей жизни начинается сразу же под указательным пальцем, спускается вниз, трижды опоясывает запястье и, снова поднимаясь вверх, уходит к мизинцу. Готов подписаться под каждым своим словом – в мире не существует второго человека с таким же рисунком линий на ладони, свидетельствующим о врожденном сверхдолголетии и об ожидающих тебя приключениях. И еще… – Он положил руку мне на грудь и на мгновение прикрыл глаза, напряженно вслушиваясь.– Твое сердце, оно и правда особенное?
– Да,– нехотя призналась я, всегда избегавшая разговоров на эту тему.– Но прошу вас, не стоит сейчас обсуждать мои секреты…
– Хорошо! – согласно кивнул старик.– Как хочешь, королева!
– А что с ее сердцем? – влез в разговор Игорь, неотступно следивший за нами горящими от возбуждения глазами.
– Тебя это не касается! – сердито огрызнулась я.
Диггер недовольно насупился.
– Звать меня Василием Силантьевичем, а по-здешнему – просто Силычем,– степенно представился старик.– Я раньше, по молодости, в университете преподавал, а потом жизнь неудачно повернулась, покрутила, помотала – да и привела меня сюда…
«Так вот почему он так правильно разговаривает,– с жалостью подумала я.– И следит за собой в меру возможности. Старого интеллигента ничем не сломишь – ни нищетой, ни бедами».
– Ты бы, Силыч, нам про дорогу за Грань рассказал,– бесцеремонно потребовал Игорь, извлекая из своего рюкзака пару банок отличной тушенки, пачку галет, контейнер с одноразовыми пластиковыми стаканчиками и бутылку недешевой водки.
– А на поверхность вы выходите? – спросила я.
– А как же,– откликнулся старик, упоенно принюхиваясь к запаху мяса, исходившему из распечатываемых Игорем банок.– Есть у нас свои охотники да добытчики, они всех и кормят.
Судя по худобе Силыча, кормились подземные жители отнюдь не досыта, скорее, жили впроголодь.
– И как же вы живете в этом аду? – пискнула Галка, капризно потыкавшая пальцем подушку и только после такой проверки решившаяся доверить ей свои драгоценные ягодицы.
– Э-э-э, милая моя, это место еще не ад! – благодушно хохотнул старик, с вожделением поглядывая на выставленную диггером выпивку.– Ад – это наша жизнь целиком минус водка и помноженная на бесконечность…
– Здорово сказано, недаром тебя Летописцем выбрали! – подхалимски похвалил Игорь, разливая водку по стаканчикам. Нам с Галкой по чуть-чуть, а им с Силычем – почти до краев.
– Эх, хорошо! – Старик выцедил спиртное, даже не поморщившись, будто воду, и довольно захрустел галетой с положенным на нее ломтем тушенки.– Вот что есть водка, к примеру? Если разобраться, то просто мелочь. Мелочь, а приятно. Хотя если приятно, то, значит, уже не мелочь…
Я улыбнулась. Силыч мне понравился. Было в нем что-то привлекательное, этакое неистребимо жизнелюбивое и притягательное, не задавленное даже этими мрачными подземельями. Наверное, уважающие себя люди остаются людьми всегда, в том числе и в столь невыигрышной ситуации.
– Дедушка Силыч, поведай нам про Грань, а? – мягко попросила я.
– Э-хе-хе,– скорбно закряхтел старик, задумчиво разглаживая бороду.– Кому-то, кроме тебя, я бы посоветовал туда и нос не совать, но раз уж линия твоей жизни такова… – Он тяжело вздохнул, запустил руку в карман своих лохмотьев и вытащил засаленный, обтянутый кожей блокнот.– Слушайте.– Он уткнулся в блокнот и начал рассказывать: – Под обжитым нами уровнем подземелий скрывается еще один, куда более старый. А строить его начали не одну сотню лет назад, постепенно расширяя подвалы знаменитых купеческих домов – дворца лиходея Расторгуева, торговца «пьяным» товаром, да того самого заводчика Григория Зотова, коий Кыштымским зверем прозывался[12]…
– И почему он столь оригинально прозывался-то? – невежливо перебила я.
– Да уж дюже люто он с простыми работягами расправлялся,– напрямую пояснил Силыч.– Мучил их почем зря, издевался и голодом морил. Закрывал в своих подземельях и изводил десятками. А сильнее всего ненавидел он тех, кто супротив его устава старообрядческого выступал. Сказывают, выстроил он такую разветвленную сеть ходов под городом, что они на многие километры тянулись. И, мол, прятались в тех катакомбах святые мужи из подземного скита при горе Шунут. Дескать, переселились они туда и дали нерушимый обет – никогда здешние места не покидать. А мне рассказывали старожилы, будто и по наше время сохранились под городом их кельи да молельни заброшенные, самим великим старцем Дормидонтом, главой уральских раскольников, освященные. И якобы до сих пор хранятся в тех ходах иконы древние, чудотворные, еще Андреем Рублевым писанные, а потому – цену баснословную имеющие…
При упоминании об иконах глаза Игоря вспыхнули кровавым алчным блеском…
– Но мы-то тоже не просто так тут сидим, а надежно блюдем путь к люку, отделяющему наш жилой уровень от старого – окаянного, раскольничьего,– вдохновенно продолжил старик.– И называем мы тот люк Гранью, что защищает мир жизни от мира смерти, реальность от страшного вымысла и не дозволяет являться к нам призракам жутким, до сих пор водящимся в тех подвалах проклятых!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента