Страница:
Позднее, когда стали известны все документы обеих сторон о боях в Северной Таврии, советские историки пришли к выводу, что вина за то, что Врангеля упустили в Крым, все же лежит по большей части на командовании Второй конной и полевых советских армий. H. Е. Какурин в «Стратегическом очерке гражданской войны» писал: «I конная армия стремительно двинулась вперед, но при этом разделила свои силы на две равные по численности группы (по две дивизии) с промежутком в 40 км между ними…
Однако II конная армия не проявила должной стремительности в течение этих двух дней и не продвинулась главной массой своих сил далее района с. Белозерки, сцепившись с двумя кавалерийскими полками противника, действовавшими очень активно. Наступление IV и XIII армий начало развиваться успешно, но вперед они продвигались также медленно.
Глубокий прорыв конницы Буденного явился полной неожиданностью для противника, но промедление II конной армии и задержка VI армии на Перекопе дали ему возможность разобраться в обстановке и наметить план отхода, тем более что на 30 октября I конная армия, в свою очередь, намечала лишь общую перегруппировку своих дивизий фронтом на север, причем всем им ставились лишь оборонительные задачи.
Связавшись со своими войсками, Врангель, ставка которого находилась в Джанкое, приказал донскому корпусу спешно пробиваться на Чонгарский перешеек, прикрывшись со стороны XII армии лишь заслонами; то же должен был сделать и корпус Кутепова из района Серогоз. 30 и 31 октября эти корпуса в ряде упорных боев пробили себе путь сквозь обособленно действовавшие дивизии I конной армии и в течение 1 и 2 ноября, прикрываясь упорно дравшимися арьергардами, ушли в Крым…
Вышеуказанные обстоятельства дали возможность отойти главным силам Врангеля ценою тяжелых потерь в Крым; при этом он потерял около 100 орудий и 7 бронепоездов, громадное количество огнеприпасов и свыше 20 тысяч одними пленными, что составляло до 60 % личного состава его армий».
Здесь Какурин критикует командование Первой конной только за то, что оно разделило свои дивизии на две группы. Однако само по себе такое решение вряд ли можно считать ошибочным. Во-первых, трудно было управлять сразу четырьмя дивизиями. Во-вторых, концентрация всех дивизий Конармии на одном направлении оставляло другие пути отхода врангелевцев в Крым открытыми.
Фрунзе предупреждал командарма Второй конной Миронова: «Обращаю ваше внимание на отсутствие должной энергии и решительности в действиях вашей конницы. Вместо того, чтобы, согласно моему приказу, стянувшись в общую ударную массу, стремительно броситься в район Серогозы, Калашинская, главная масса ее весь день 30 октября пассивно провела в районе Б. Белозерка, отбивая атаку двух конных полков противника, явно имевшую цель прикрыть отход главных сил. Этим же непростительным бездействием не была дана своевременная помощь частям 1-й Конармии, вынужденным в районе Агайман выдерживать бой, не давший решающих результатов, с главной массой конницы противника».
Не исключено, что Миронов сознательно берег бойцов своей малочисленной армии, чтобы потом, после окончания Гражданской войны, иметь достаточно сил для предъявления власти каких-то политических требований от лица казачества и крестьянства. Во всяком случае, наверху, похоже, именно так и решили. И Миронова после завершения операции против Врангеля, как мы помним, переместили на почетный пост инспектора кавалерии, который по виду был значительным, но не предусматривал непосредственного командования войсками. Вскоре Миронова, еще не успевшего вступить в новую должность, тихо арестовали, а потом столь же тихо, без суда, расстреляли.
По иронии судьбы Буденный сам в 1924–1937 годах был инспектором кавалерии РККА. Но при назначении его на этот пост главным было не желание удалить его от непосредственного командования войсками (хотя и этот мотив тоже присутствовал), а необходимость предоставить Семену Михайловичу такой пост, на котором он не мог особенно навредить развитию вооруженных сил. Инспекция кавалерии занималась разработкой уставов и определением потребностей красной кавалерии в снабжении и конском составе. Тут любовь Буденного к лошадям была абсолютно к месту, равно как и его познания в коневодстве. Боевая подготовка кавалерии тоже была его коньком, этим он занимался еще в царской армии – правда, тогда только в масштабе взвода. Что же касается стратегии и тактики боевого применения кавалерии, то бывший командарм Первой конной этим не озабочивался. Данные вопросы были прерогативой Штаба РККА, а позднее Генерального штаба.
В мирное время харизма Буденного не была востребована, зато для целей пропаганды внешне солидная должность инспектора кавалерии вполне подходила. Миронов же для пропагандистской фигуры совсем не годился, да и вряд ли вообще долго засиделся бы на этой бюрократической должности. Его и не собирались на ней держать, но использовали ее как приманку, чтобы выманить командарма из расположения Второй конной. И поведение Филиппа Кузьмича во время последних боев против Врангеля, возможно, для людей в Кремле стало одним из толчков для принятия решения о его ликвидации.
Буденновцы не успели взорвать мост через Генический пролив, по которому часть армии Врангеля ушла в Крым. Это было единственное, за что Фрунзе покритиковал Буденного в ходе операции в Северной Таврии. Но большой вины Семена Михайловича и в этом случае не было. Бездействие Второй конной и других армий вынудило конармейцев в одиночку драться с лучшими врангелевскими частями, и ошибка с мостом могла проистекать от общей усталости, а также от того, что Буденный надеялся удержать этот мост, чтобы по нему, согласно плану операции, вторгнуться в Крым.
7 ноября 1920 года, без какой-либо оперативной паузы, чтобы не дать противнику опомниться, войска Южного фронта пошли на штурм Перекопа. Первая конная была введена в прорыв только 13 ноября и форсированным маршем двинулась на Симферополь и Севастополь вслед за 6-й и Второй конными армиями. Такое промедление объясняется тем, что армия Буденного была слишком сильно потрепана во время боев в Северной Таврии, так как приняла на себя главный удар врангелевцев, да и для прорыва укреплений использовать кавалерию было нецелесообразно. 14 ноября Буденный и Ворошилов с авангардом Конармии вошли в Симферополь, в на следующий день – в покинутый накануне Врангелем Севастополь. 16 ноября Буденный докладывал Реввоенсовету республики: «Врангель ликвидирован ровно в двадцать дней, как и обещал, ко дню годовщины 1-й Конармии. Поздравляю с окончательной победой над Врангелем тов. Ленина, ВЦИК и ЦК РКП(б)».
А 16 ноября 1920 года командующие Первой и Второй конными армиями дали совместную телеграмму в Москву: «12 ноября Вторая Конная заняла с боем Джанкой, Курман-Кемельчи, окончательно принудив противника паническим бегством очистить Крым.
4-я армия, приняв Джанкой от Второй Конной армии, направилась в сторону Феодосии. Вторая же Конная в 18 часов 13 ноября вошла без боя в Симферополь, очищенный противником в 13 час. 13 ноября.
Первая Конная армия к вечеру 14 ноября сосредоточилась в районе Симферополя.
6-я армия (51-я дивизия) в 15 часов 15 ноября вошла в Севастополь, очищенный накануне противником, и одновременно заняла Ялту… Крым очищен от противника».
Телеграмму подписали Ворошилов с Буденным, член Реввоенсовета Второй конной Н. П. Горбунов и начальник 51-й дивизии В. К. Блюхер.
За победу над Врангелем Реввоенсовет Южного фронта наградил Буденного серебряной шашкой, прежде принадлежавшей бухарскому эмиру. А в январе 1921 года ВЦИК РСФСР пожаловал его высшей наградой республики – почетным огнестрельным оружием, позолоченным маузером, украшенным орденом Боевого Красного Знамени, – за умелое руководство Первой конной армией.
Фрунзе позднее так оценивал роль Конармии Буденного в Гражданской войне: «Оружие ее играло решающую роль во многих важнейших кампаниях времен гражданской войны. Деникин, белополяки, Врангель, Махно – одних этих имен достаточно, чтобы судить о роли Первой Конной в истории наших революционных войн… В нашей армии нет других частей, которые бы с такой полнотой, такой яркостью и глубиной отразили в себе и своих действиях весь характер гражданской войны, характер всей Красной Армии в целом».
Кстати сказать, существует предание, что во время боев за Крым, когда Буденный проверял трофейные патроны – бездымные они или нет, – он поднес к ним папиросу. Порох вспыхнул и опалил один ус, который стал седым. С тех пор Семен Михайлович его подкрашивал. Буденный хотел совсем сбрить усы, но Фрунзе не дал: «Это, Семен, не твои усы, а народные…» Легенда это или нет, но роли Буденного в советской мифологии Гражданской войны она вполне соответствует. Какой же герой-кавалерист без усов? Пожалуй, для советской власти усы Буденного иногда были важнее его головы.
С ликвидацией врангелевского фронта Гражданская война для Первой конной не кончилась. Буденновцы с конца 1920 года боролись с махновцами, с которыми только что бок о бок сражались против Врангеля. В этих боях погибли начдив 14-й дивизии А. Я. Пархоменко и командующий всеми антимахновскими частями А. А. Богенгард. 3 января 1921 года махновцы зарубили их недалеко от села Бузовки на Херсонщине, внезапно напав на ехавших на тачанках красных командиров. Но силы были слишком неравны. К середине весны с основными отрядами махновцев, социальная база которых после введения нэпа значительно сузилась, было покончено. Многие повстанцы погибли в боях или были захвачены в плен, многие воспользовались объявленной амнистией. Сам Н. И. Махно с небольшим отрядом 26 августа 1921 года перешел Днестр и сдался румынским войскам.
Еще за четыре месяца до этого, 28 апреля 1921 года, штаб и Реввоенсовет Конармии были преобразованы в штаб и Реввоенсовет Северо-Кавказского военного округа. Фактически это означало, что регулярные войска для борьбы с махновским движением привлекать уже не требуется. Ворошилов стал командующим округом, Буденный – его заместителем и членом Реввоенсовета СКВО. Одновременно он сохранил пост командующего Конармией, которая была сокращена до двух дивизий. Заместителем командующего СКВО по строевой части стал М. К. Левандовский, заместителем по политчасти – О. У. Саков, начальником штаба округа – А. М. Перемытов. Вторым членом Реввоенсовета округа и членом Реввоенсовета Первой конной был назначен А. С. Бубнов. Кроме того, Ворошилов навсегда остался почетным первым членом Реввоенсовета Конармии.
Состояние Конармии после борьбы с Врангелем и махновцами было лишь немногим лучше того, в котором она возвращалась с Польского фронта. Начальник Особого отдела Первой конной латыш Зведерис доносил Президиуму ВЧК:
В то же время в Реввоенсовете и членами (МИНИН держался осторожнее и не был замечен), и секретарями распивалось вино, привезенное из Крыма и с Кавказа ДИЖБИТОМ. Дела доходили до такой циничности, что публика, напившись, отправлялась по разным благотворительным вечерам, прокучивая там сотни тысяч, и требовала обязательного присутствия для подачи на столик молоденькой коммунистки…
Установлено, что среди пьянствующей братии, из приближенных рыцарей, есть и довольно темные в политическом отношении лица, как секретарь ВОРОШИЛОВА – ХМЕЛЬНИЦКИЙ, бывший офицер, бывший коммунист, из Красной Армии перешедший к Деникину, бывший там на командной должности… В Красной Армии сделался любимым фаворитом ВОРОШИЛОВА. Довольно подозрительными оказались и некоторые шоферы ВОРОШИЛОВА и БУДЕННОГО, привезенные из Крыма, с офицерскими физиономиями…»
Однако в связи с переформированием Конармии Ворошилову и Буденному удалось благополучно сплавить Зведериса в Москву. Его рапорт никаких последствий для них не имел. А Рафаил Петрович Хмельницкий, несмотря на свою сомнительную в политическом отношении репутацию, так и остался порученцем Ворошилова вплоть до Великой Отечественной войны, стал генералом, благополучно пережил все чистки и мирно почил в 1964 году в возрасте 66 лет.
Штаб Северо-Кавказского военного округа и Конармии разместился в Ростове в бывшей гостинице «Палас-отель». Семьи Буденного и Ворошилова жили в одном шикарном особняке, оставленном сбежавшими «бывшими» новой власти. При всех трудностях со снабжением армии, при всех засухах и неурожаях к обеду всегда подавались вино и фрукты, стол украшали живые цветы.
Но мирная жизнь для Буденного и буденновцев еще не наступила. На Северном Кавказе Конармии пришлось сражаться с белопартизанскими отрядами генералов Пржевальского и Ухтомского, полковников Назарова и Трубачева, подполковников Кривоносова, Юдина и многих других общей численностью до семи тысяч человек. Дончека и Особому отделу Конармии удалось в июне 1921 года арестовать руководство белого подполья в Ростове. Его руководителей, генерал-лейтенанта Ухтомского и полковника Назарова, заставили подписать обращение с призывом о прекращении борьбы. В результате несколько тысяч казаков сдались, воспользовавшись амнистией, которая действовала до 1 сентября 1921 года.
20 сентября Буденный был назначен командующим всеми войсками на Кубани и Черноморье. Его задачей было уничтожение Кубанской повстанческой армии генерала Пржевальского. Повстанцы были прижаты к реке Кубань. При переправе значительная часть их была уничтожена, уцелевшие ушли в горы. С организованным повстанческим движением на Северном Кавказе к концу года было покончено. Свою роль, помимо карательных операций Конармии, как уже говорилось, сыграло то, что после отмены продразверстки и введения новой экономической политики (нэпа) у казаков пропал стимул к вооруженной борьбе с Советами. Гражданская война для Буденного закончилась.
Глава седьмая
Однако II конная армия не проявила должной стремительности в течение этих двух дней и не продвинулась главной массой своих сил далее района с. Белозерки, сцепившись с двумя кавалерийскими полками противника, действовавшими очень активно. Наступление IV и XIII армий начало развиваться успешно, но вперед они продвигались также медленно.
Глубокий прорыв конницы Буденного явился полной неожиданностью для противника, но промедление II конной армии и задержка VI армии на Перекопе дали ему возможность разобраться в обстановке и наметить план отхода, тем более что на 30 октября I конная армия, в свою очередь, намечала лишь общую перегруппировку своих дивизий фронтом на север, причем всем им ставились лишь оборонительные задачи.
Связавшись со своими войсками, Врангель, ставка которого находилась в Джанкое, приказал донскому корпусу спешно пробиваться на Чонгарский перешеек, прикрывшись со стороны XII армии лишь заслонами; то же должен был сделать и корпус Кутепова из района Серогоз. 30 и 31 октября эти корпуса в ряде упорных боев пробили себе путь сквозь обособленно действовавшие дивизии I конной армии и в течение 1 и 2 ноября, прикрываясь упорно дравшимися арьергардами, ушли в Крым…
Вышеуказанные обстоятельства дали возможность отойти главным силам Врангеля ценою тяжелых потерь в Крым; при этом он потерял около 100 орудий и 7 бронепоездов, громадное количество огнеприпасов и свыше 20 тысяч одними пленными, что составляло до 60 % личного состава его армий».
Здесь Какурин критикует командование Первой конной только за то, что оно разделило свои дивизии на две группы. Однако само по себе такое решение вряд ли можно считать ошибочным. Во-первых, трудно было управлять сразу четырьмя дивизиями. Во-вторых, концентрация всех дивизий Конармии на одном направлении оставляло другие пути отхода врангелевцев в Крым открытыми.
Фрунзе предупреждал командарма Второй конной Миронова: «Обращаю ваше внимание на отсутствие должной энергии и решительности в действиях вашей конницы. Вместо того, чтобы, согласно моему приказу, стянувшись в общую ударную массу, стремительно броситься в район Серогозы, Калашинская, главная масса ее весь день 30 октября пассивно провела в районе Б. Белозерка, отбивая атаку двух конных полков противника, явно имевшую цель прикрыть отход главных сил. Этим же непростительным бездействием не была дана своевременная помощь частям 1-й Конармии, вынужденным в районе Агайман выдерживать бой, не давший решающих результатов, с главной массой конницы противника».
Не исключено, что Миронов сознательно берег бойцов своей малочисленной армии, чтобы потом, после окончания Гражданской войны, иметь достаточно сил для предъявления власти каких-то политических требований от лица казачества и крестьянства. Во всяком случае, наверху, похоже, именно так и решили. И Миронова после завершения операции против Врангеля, как мы помним, переместили на почетный пост инспектора кавалерии, который по виду был значительным, но не предусматривал непосредственного командования войсками. Вскоре Миронова, еще не успевшего вступить в новую должность, тихо арестовали, а потом столь же тихо, без суда, расстреляли.
По иронии судьбы Буденный сам в 1924–1937 годах был инспектором кавалерии РККА. Но при назначении его на этот пост главным было не желание удалить его от непосредственного командования войсками (хотя и этот мотив тоже присутствовал), а необходимость предоставить Семену Михайловичу такой пост, на котором он не мог особенно навредить развитию вооруженных сил. Инспекция кавалерии занималась разработкой уставов и определением потребностей красной кавалерии в снабжении и конском составе. Тут любовь Буденного к лошадям была абсолютно к месту, равно как и его познания в коневодстве. Боевая подготовка кавалерии тоже была его коньком, этим он занимался еще в царской армии – правда, тогда только в масштабе взвода. Что же касается стратегии и тактики боевого применения кавалерии, то бывший командарм Первой конной этим не озабочивался. Данные вопросы были прерогативой Штаба РККА, а позднее Генерального штаба.
В мирное время харизма Буденного не была востребована, зато для целей пропаганды внешне солидная должность инспектора кавалерии вполне подходила. Миронов же для пропагандистской фигуры совсем не годился, да и вряд ли вообще долго засиделся бы на этой бюрократической должности. Его и не собирались на ней держать, но использовали ее как приманку, чтобы выманить командарма из расположения Второй конной. И поведение Филиппа Кузьмича во время последних боев против Врангеля, возможно, для людей в Кремле стало одним из толчков для принятия решения о его ликвидации.
Буденновцы не успели взорвать мост через Генический пролив, по которому часть армии Врангеля ушла в Крым. Это было единственное, за что Фрунзе покритиковал Буденного в ходе операции в Северной Таврии. Но большой вины Семена Михайловича и в этом случае не было. Бездействие Второй конной и других армий вынудило конармейцев в одиночку драться с лучшими врангелевскими частями, и ошибка с мостом могла проистекать от общей усталости, а также от того, что Буденный надеялся удержать этот мост, чтобы по нему, согласно плану операции, вторгнуться в Крым.
7 ноября 1920 года, без какой-либо оперативной паузы, чтобы не дать противнику опомниться, войска Южного фронта пошли на штурм Перекопа. Первая конная была введена в прорыв только 13 ноября и форсированным маршем двинулась на Симферополь и Севастополь вслед за 6-й и Второй конными армиями. Такое промедление объясняется тем, что армия Буденного была слишком сильно потрепана во время боев в Северной Таврии, так как приняла на себя главный удар врангелевцев, да и для прорыва укреплений использовать кавалерию было нецелесообразно. 14 ноября Буденный и Ворошилов с авангардом Конармии вошли в Симферополь, в на следующий день – в покинутый накануне Врангелем Севастополь. 16 ноября Буденный докладывал Реввоенсовету республики: «Врангель ликвидирован ровно в двадцать дней, как и обещал, ко дню годовщины 1-й Конармии. Поздравляю с окончательной победой над Врангелем тов. Ленина, ВЦИК и ЦК РКП(б)».
А 16 ноября 1920 года командующие Первой и Второй конными армиями дали совместную телеграмму в Москву: «12 ноября Вторая Конная заняла с боем Джанкой, Курман-Кемельчи, окончательно принудив противника паническим бегством очистить Крым.
4-я армия, приняв Джанкой от Второй Конной армии, направилась в сторону Феодосии. Вторая же Конная в 18 часов 13 ноября вошла без боя в Симферополь, очищенный противником в 13 час. 13 ноября.
Первая Конная армия к вечеру 14 ноября сосредоточилась в районе Симферополя.
6-я армия (51-я дивизия) в 15 часов 15 ноября вошла в Севастополь, очищенный накануне противником, и одновременно заняла Ялту… Крым очищен от противника».
Телеграмму подписали Ворошилов с Буденным, член Реввоенсовета Второй конной Н. П. Горбунов и начальник 51-й дивизии В. К. Блюхер.
За победу над Врангелем Реввоенсовет Южного фронта наградил Буденного серебряной шашкой, прежде принадлежавшей бухарскому эмиру. А в январе 1921 года ВЦИК РСФСР пожаловал его высшей наградой республики – почетным огнестрельным оружием, позолоченным маузером, украшенным орденом Боевого Красного Знамени, – за умелое руководство Первой конной армией.
Фрунзе позднее так оценивал роль Конармии Буденного в Гражданской войне: «Оружие ее играло решающую роль во многих важнейших кампаниях времен гражданской войны. Деникин, белополяки, Врангель, Махно – одних этих имен достаточно, чтобы судить о роли Первой Конной в истории наших революционных войн… В нашей армии нет других частей, которые бы с такой полнотой, такой яркостью и глубиной отразили в себе и своих действиях весь характер гражданской войны, характер всей Красной Армии в целом».
Кстати сказать, существует предание, что во время боев за Крым, когда Буденный проверял трофейные патроны – бездымные они или нет, – он поднес к ним папиросу. Порох вспыхнул и опалил один ус, который стал седым. С тех пор Семен Михайлович его подкрашивал. Буденный хотел совсем сбрить усы, но Фрунзе не дал: «Это, Семен, не твои усы, а народные…» Легенда это или нет, но роли Буденного в советской мифологии Гражданской войны она вполне соответствует. Какой же герой-кавалерист без усов? Пожалуй, для советской власти усы Буденного иногда были важнее его головы.
С ликвидацией врангелевского фронта Гражданская война для Первой конной не кончилась. Буденновцы с конца 1920 года боролись с махновцами, с которыми только что бок о бок сражались против Врангеля. В этих боях погибли начдив 14-й дивизии А. Я. Пархоменко и командующий всеми антимахновскими частями А. А. Богенгард. 3 января 1921 года махновцы зарубили их недалеко от села Бузовки на Херсонщине, внезапно напав на ехавших на тачанках красных командиров. Но силы были слишком неравны. К середине весны с основными отрядами махновцев, социальная база которых после введения нэпа значительно сузилась, было покончено. Многие повстанцы погибли в боях или были захвачены в плен, многие воспользовались объявленной амнистией. Сам Н. И. Махно с небольшим отрядом 26 августа 1921 года перешел Днестр и сдался румынским войскам.
Еще за четыре месяца до этого, 28 апреля 1921 года, штаб и Реввоенсовет Конармии были преобразованы в штаб и Реввоенсовет Северо-Кавказского военного округа. Фактически это означало, что регулярные войска для борьбы с махновским движением привлекать уже не требуется. Ворошилов стал командующим округом, Буденный – его заместителем и членом Реввоенсовета СКВО. Одновременно он сохранил пост командующего Конармией, которая была сокращена до двух дивизий. Заместителем командующего СКВО по строевой части стал М. К. Левандовский, заместителем по политчасти – О. У. Саков, начальником штаба округа – А. М. Перемытов. Вторым членом Реввоенсовета округа и членом Реввоенсовета Первой конной был назначен А. С. Бубнов. Кроме того, Ворошилов навсегда остался почетным первым членом Реввоенсовета Конармии.
Состояние Конармии после борьбы с Врангелем и махновцами было лишь немногим лучше того, в котором она возвращалась с Польского фронта. Начальник Особого отдела Первой конной латыш Зведерис доносил Президиуму ВЧК:
«В Армии бандитизм не изживется до тех пор, пока существует такая личность, как ВОРОШИЛОВ, ибо человек с такими тенденциями, ясно, является лицом, в котором находили поддержку все эти полупартизаны-полубандиты.Началась демобилизация. Создалось особое триумфальное, демобилизационно-праздничное настроение, вылившееся в повальном пьянстве и полном развале работы Штаба и учреждений, дошедшего до того, что когда МАХНО был в 20 верстах от Екатеринослава, и только случайно не завернул пограбить, в городе не только не было никакой фактической силы, но не было принято положительно никаких мер предохранения…
ВОРОШИЛОВ, самодур по натуре, решил, что дальнейшее усиление Особотдела может иметь скверные последствия персонально для многих высоких «барахольщиков»…
В то же время в Реввоенсовете и членами (МИНИН держался осторожнее и не был замечен), и секретарями распивалось вино, привезенное из Крыма и с Кавказа ДИЖБИТОМ. Дела доходили до такой циничности, что публика, напившись, отправлялась по разным благотворительным вечерам, прокучивая там сотни тысяч, и требовала обязательного присутствия для подачи на столик молоденькой коммунистки…
Установлено, что среди пьянствующей братии, из приближенных рыцарей, есть и довольно темные в политическом отношении лица, как секретарь ВОРОШИЛОВА – ХМЕЛЬНИЦКИЙ, бывший офицер, бывший коммунист, из Красной Армии перешедший к Деникину, бывший там на командной должности… В Красной Армии сделался любимым фаворитом ВОРОШИЛОВА. Довольно подозрительными оказались и некоторые шоферы ВОРОШИЛОВА и БУДЕННОГО, привезенные из Крыма, с офицерскими физиономиями…»
Однако в связи с переформированием Конармии Ворошилову и Буденному удалось благополучно сплавить Зведериса в Москву. Его рапорт никаких последствий для них не имел. А Рафаил Петрович Хмельницкий, несмотря на свою сомнительную в политическом отношении репутацию, так и остался порученцем Ворошилова вплоть до Великой Отечественной войны, стал генералом, благополучно пережил все чистки и мирно почил в 1964 году в возрасте 66 лет.
Штаб Северо-Кавказского военного округа и Конармии разместился в Ростове в бывшей гостинице «Палас-отель». Семьи Буденного и Ворошилова жили в одном шикарном особняке, оставленном сбежавшими «бывшими» новой власти. При всех трудностях со снабжением армии, при всех засухах и неурожаях к обеду всегда подавались вино и фрукты, стол украшали живые цветы.
Но мирная жизнь для Буденного и буденновцев еще не наступила. На Северном Кавказе Конармии пришлось сражаться с белопартизанскими отрядами генералов Пржевальского и Ухтомского, полковников Назарова и Трубачева, подполковников Кривоносова, Юдина и многих других общей численностью до семи тысяч человек. Дончека и Особому отделу Конармии удалось в июне 1921 года арестовать руководство белого подполья в Ростове. Его руководителей, генерал-лейтенанта Ухтомского и полковника Назарова, заставили подписать обращение с призывом о прекращении борьбы. В результате несколько тысяч казаков сдались, воспользовавшись амнистией, которая действовала до 1 сентября 1921 года.
20 сентября Буденный был назначен командующим всеми войсками на Кубани и Черноморье. Его задачей было уничтожение Кубанской повстанческой армии генерала Пржевальского. Повстанцы были прижаты к реке Кубань. При переправе значительная часть их была уничтожена, уцелевшие ушли в горы. С организованным повстанческим движением на Северном Кавказе к концу года было покончено. Свою роль, помимо карательных операций Конармии, как уже говорилось, сыграло то, что после отмены продразверстки и введения новой экономической политики (нэпа) у казаков пропал стимул к вооруженной борьбе с Советами. Гражданская война для Буденного закончилась.
Глава седьмая
«КАВАЛЕРИСТ» НОМЕР ОДИН
На IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 года Буденный предложил снять непосильный натуральный налог мясом с тех хозяйств, где имелось не более одной пары волов. Это предложение было принято. У Семена Михайловича создавалась репутация народного заступника, что беспокоило его друга Ворошилова. Дружба Буденного и Ворошилова, о которой столько сказано и написано, на поверку была со стороны Климента Ефремовича – по крайней мере, в первые годы – чем-то вроде соглядатайства. В доверительном письме Сталину 1 февраля 1923 года Ворошилов без тени смущения утверждал: «Буденный… слишком крестьянин, чересчур популярен и весьма хитер… В представлении наших врагов Буденный должен сыграть роль какого-то спасителя (крестьянского вождя), возглавляющего „народное“ движение… Если действительно произошло бы когда-нибудь серьезное столкновение… интересов между пролетариатом и крестьянством, Буденный оказался бы с последним… Буденного знаю лучше, чем кто бы то ни было в партии, и считаю вместе с тобой, что его необходимо использовать для революции целиком и полностью. В меру моих сил я делал в этом отношении всё, от меня зависящее, и как будто бы результаты положительные».
Особенно беспокоила будущего наркома обороны невероятная популярность Буденного среди конармейцев: «Наши милые товарищи (в центре), не отдавая себе отчета, чересчур уж много кричат о Буденном, „буденновской“ армии, „буденновцах“ и прочем, что ни в какой мере не отвечает ни партийным, ни общереволюционным задачам. Сегодня комиссар штаба 1-й Конной т. Тер сообщил мне случай из жизни эскадрона при штарме 1-й Конной. На вопрос молодому красноармейцу, за что он будет драться, последний ответил: „За Буденного“». Ворошилов также опасался назначения Буденного наркомом земледелия, поскольку «бросать Буденного в крестьянско-земельную пучину было бы сумасшествием».
Выходит, что «друг Клим» рассматривал «друга Семена» исключительно в интересах партии и пролетарской революции, а в случае чего мог и шлепнуть, как бывшего командира Конного корпуса Бориса Мокеевича Думенко, о чем с гордостью вспоминал в том же письме: «Если бы я вовремя не убрал Думенко, он наделал бы нам больших неприятностей». Тогда, в 1923-м, Ворошилов всерьез опасался, что в случае конфликта партии с крестьянством народ тряхнет стариной, вспомнит Разина и Пугачева и изберет Буденного своим вождем. Его, как и Тухачевского, подозревали в бонапартизме. Нельзя было допустить, чтобы красноармейцы шли в бой и умирали «за Буденного». Положено-то было умирать «за партию», «за мировую революцию» и персонально за вождей: сначала «за Ленина», потом «за Сталина».
Буденный был настоящим полководцем Гражданской войны, а там от умения убеждать подчиненных, что они идут в бой за правое дело, зачастую зависел исход сражения. В глазах большевиков Буденный был крестьянским вождем, который так или иначе умел держать в узде стихию масс, направлять ее на службу революции. Ворошилов же, как кажется, всерьез опасался, что стихия выйдет из-под контроля и вознесет Буденного к власти. На самом деле никаких бонапартистских замыслов у Буденного не было. Для этого Семен Михайлович был чересчур далек от политики и обладал слишком узким политическим и культурным кругозором. Да и деловых качеств у него, прямо скажем, хватало только на заведование небольшим конным заводом. Сталин очень скоро убедился в этом и опасений Ворошилова насчет Буденного не разделял.
Когда уже после Великой Отечественной войны Климент Ефремович испытал сталинскую опалу, был обвинен в том, что является матерым британским шпионом, и имел все шансы отправиться вслед за Тухачевским, проживи Сталин чуть подольше, Семен Михайлович никаких неприятных последствий этого не испытал и ни в чем заподозрен не был. Разгадка была проста. Тогда, после войны, Иосиф Виссарионович расчищал политический олимп от старой гвардии, чтобы его приемник смог бы легче укрепиться у власти. Буденный же никакого политического значения не имел, поэтому убирать его было не нужно.
А в начале 20-х годов Сталин решил, что Семена Михайловича можно использовать для борьбы против главного оппонента – Троцкого. В марте 1922 года Буденный побывал в Москве на XI съезде партии. После окончания работы съезда только что избранный генеральным секретарем Сталин принял Буденного. Это произошло 4 апреля. Семен Михайлович заявил в беседе с генсеком, что конница находится в бедственном положении. И дело совсем не в ее плановом сокращении. У кавалерийских частей очень мало артиллерии. Так, полк отдельной кавдивизии имеет лишь два орудия, а полк отдельной кавбригады – вообще одно. Между тем у поляков в 1920 году на один кавполк приходилось пять артиллерийских орудий. Буденный также отметил, что при современных средствах наблюдения, особенно с воздуха, и в условиях насыщения пехоты огневыми средствами конница становится все более уязвимой, в том числе от ударов авиации, которая наверняка будет развиваться ускоренными темпами. Семену Михайловичу был памятен разгром корпуса Жлобы в Северной Таврии, в котором значительную роль сыграли врангелевские аэропланы, быстро обнаруживавшие красную конницу и бомбившие ее. Поэтому вся надежда только на внезапность кавалерийских атак, а также на подкрепление конницы огневой мощью, авиацией и бронечастями.
Буденный считал также необходимым унифицировать штат кавалерийских дивизий, увеличить конский запас и оснастить кавалерийские части дополнительными средствами связи, чтобы была возможность оперативного управления. Внимательно выслушав все эти соображения, Сталин напугал Буденного планами Троцкого вообще ликвидировать конницу, чем заручился его безоговорочной поддержкой в предстоящей борьбе за смещение Льва Давыдовича с поста председателя Реввоенсовета республики. После этой беседы Буденному был предложен высокий пост помощника главкома по кавалерии, но Семен Михайлович попросил дать ему еще год для завершения дел в СКВО.
31 декабря 1922 года «всесоюзный староста» М. И. Калинин вручил Буденному второй орден Красного Знамени – за успехи на Польском фронте. А 5 сентября 1923 года Буденный получил предписание выехать в Москву на должность помощника главкома по кавалерии.
Сталин сохранил подчеркнутое внимание к Буденному и в последующие годы. Так, в 1933 году он подарил ему свою фотографию с теплой подписью: «Создателю Красной конницы, другу и товарищу Семену Михайловичу от И. Сталина. 11.5.33 г.». Правда, в то время уже чаще на первое место в качестве создателя красной конницы пропаганда ставила Ворошилова, а в конце 30-х годов это место занял сам Сталин.
В январе 1924 года Буденный входил в комиссию по проверке Московского военного округа. По результатам проверки в связи с выявленными недостатками сторонник Троцкого Н. И. Муралов в мае 1924 года был перемещен на пост командующего Северо-Кавказским военным округом, а его место в Московском военном округе занял Ворошилов, в свою очередь, оставив пост командующего СКВО. Эта рокировка была большой победой Сталина в борьбе с Троцким, так как Московский округ имел особенно важное значение в разворачивающейся борьбе за власть. Буденный же с октября 1923 года занимал пост помощника главкома по кавалерии, а с упразднением поста главкома возглавил в 1924 году Инспекцию кавалерии РККА.
На II Всесоюзном съезде Советов, проходившем в Москве с 26 января по 2 февраля 1924 года, Буденного избрали в Президиум ЦИК СССР. А 25 марта того же года Э. М. Склянский, ближайший соратник Троцкого, был удален из Реввоенсовета и заменен Фрунзе. В новый состав РВС вошли Троцкий (председатель), Фрунзе (заместитель), Бубнов (начальник ПУРа), Уншлихт (начальник снабжения), Ворошилов, Лашевич, Буденный, Каменев, Розенгольц, Орджоникидзе, Элиава, Мясников, Хидыр-Алиев и Караев. 26 января 1925 года наступил закономерный итог борьбы за власть в Красной армии – Фрунзе сменил Троцкого на посту председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам. К. Е. Ворошилов стал его заместителем на обоих постах, продолжая одновременно командовать ключевым Московским военным округом. После загадочной смерти Фрунзе на операционном столе в октябре того же года Ворошилов занял его место.
Вторая жена Буденного О. С. Михайлова на следствии утверждала, что Буденный был обижен назначением Ворошилова на пост наркома по военным и морским делам. По этому поводу Семен Михайлович будто бы заявил, что «намерен постоять за себя и собирается ехать на Дон собирать участников гражданской войны, с которыми воевал в первые годы революции, и либо выйдет победителем, заставив руководителей партии и страны вооруженной силой считаться с ним, либо потеряет голову». А при известии о назначении Тухачевского заместителем наркома Буденный якобы заявил жене: «Я как пойду по лесам, так я им покажу к чертям жидовский Кремль».
Характерно также, что накануне ареста Тухачевского, по утверждению жены и ее племянницы, Семен Михайлович «сделал выпад против Иосифа Виссарионовича. В такой резкой форме я слышала его высказывания впервые… Раньше он рассказывал только сплетни». Почти наверняка все эти показания были выдумкой, написанной под диктовку следователя. Не такой наивный был человек Семен Михайлович, чтобы в присутствии жены и тем более ее племянницы негативно высказываться о Сталине. Тем более что отношения с Ольгой Стефановной, открыто изменявшей ему с певцом Алексеевым, были тогда уже отнюдь не самыми теплыми. И невероятно представить себе, что Буденный метил на такой сугубо политический пост, как нарком обороны, рассчитывал обойти здесь Ворошилова и даже грозился ехать на Дон поднимать казаков. Очевидно, НКВД на всякий случай собирал материал, чтобы пристегнуть Буденного к очередному военному заговору. Но Сталин не собирался давать ход буденновскому делу, поскольку с самого начала чистки собирался сохранить конармейскую группировку. Надо же ему было опираться на кого-то среди военных!
Вот колоритный портрет Буденного первой половины 20-х годов в воспоминаниях бывшего секретаря Политбюро Бориса Бажанова, одного из первых советских перебежчиков: «Вся сталинская военная группа времен гражданской войны пошла вверх. В ней трудно найти какого-либо способного военного. Но уже умело оркестрированная пропаганда некоторых из них произвела в знаменитости, например, Буденного.
Это был очень живописный персонаж. Типичный вахмистр царской армии, хороший кавалерист и рубака, он оказался в начале гражданской войны во главе кавалерийской банды, сражавшейся против белых. Во главе – формально – манипулировали бандой несколько коммунистов. Банда разрасталась, одерживала успехи – конница была танками этих годов. В какой-то момент Москва, делавшая ставку на конницу, занялась вплотную Буденным. Троцкий в это время бросил лозунг «Пролетарий, на коня!», звучавший довольно комично своей напыщенностью и нереальностью. Дело в том, что хорошую конницу делали люди степей – прирожденные кавалеристы, как, например, казаки. Можно еще было посадить на коня крестьянина, который, не будучи кавалеристом, все же лошадь знал, привык к ней и умел с ней обращаться. Но городской рабочий («пролетариат») на коне был никуда. Лозунг Троцкого звучал смешно.
Особенно беспокоила будущего наркома обороны невероятная популярность Буденного среди конармейцев: «Наши милые товарищи (в центре), не отдавая себе отчета, чересчур уж много кричат о Буденном, „буденновской“ армии, „буденновцах“ и прочем, что ни в какой мере не отвечает ни партийным, ни общереволюционным задачам. Сегодня комиссар штаба 1-й Конной т. Тер сообщил мне случай из жизни эскадрона при штарме 1-й Конной. На вопрос молодому красноармейцу, за что он будет драться, последний ответил: „За Буденного“». Ворошилов также опасался назначения Буденного наркомом земледелия, поскольку «бросать Буденного в крестьянско-земельную пучину было бы сумасшествием».
Выходит, что «друг Клим» рассматривал «друга Семена» исключительно в интересах партии и пролетарской революции, а в случае чего мог и шлепнуть, как бывшего командира Конного корпуса Бориса Мокеевича Думенко, о чем с гордостью вспоминал в том же письме: «Если бы я вовремя не убрал Думенко, он наделал бы нам больших неприятностей». Тогда, в 1923-м, Ворошилов всерьез опасался, что в случае конфликта партии с крестьянством народ тряхнет стариной, вспомнит Разина и Пугачева и изберет Буденного своим вождем. Его, как и Тухачевского, подозревали в бонапартизме. Нельзя было допустить, чтобы красноармейцы шли в бой и умирали «за Буденного». Положено-то было умирать «за партию», «за мировую революцию» и персонально за вождей: сначала «за Ленина», потом «за Сталина».
Буденный был настоящим полководцем Гражданской войны, а там от умения убеждать подчиненных, что они идут в бой за правое дело, зачастую зависел исход сражения. В глазах большевиков Буденный был крестьянским вождем, который так или иначе умел держать в узде стихию масс, направлять ее на службу революции. Ворошилов же, как кажется, всерьез опасался, что стихия выйдет из-под контроля и вознесет Буденного к власти. На самом деле никаких бонапартистских замыслов у Буденного не было. Для этого Семен Михайлович был чересчур далек от политики и обладал слишком узким политическим и культурным кругозором. Да и деловых качеств у него, прямо скажем, хватало только на заведование небольшим конным заводом. Сталин очень скоро убедился в этом и опасений Ворошилова насчет Буденного не разделял.
Когда уже после Великой Отечественной войны Климент Ефремович испытал сталинскую опалу, был обвинен в том, что является матерым британским шпионом, и имел все шансы отправиться вслед за Тухачевским, проживи Сталин чуть подольше, Семен Михайлович никаких неприятных последствий этого не испытал и ни в чем заподозрен не был. Разгадка была проста. Тогда, после войны, Иосиф Виссарионович расчищал политический олимп от старой гвардии, чтобы его приемник смог бы легче укрепиться у власти. Буденный же никакого политического значения не имел, поэтому убирать его было не нужно.
А в начале 20-х годов Сталин решил, что Семена Михайловича можно использовать для борьбы против главного оппонента – Троцкого. В марте 1922 года Буденный побывал в Москве на XI съезде партии. После окончания работы съезда только что избранный генеральным секретарем Сталин принял Буденного. Это произошло 4 апреля. Семен Михайлович заявил в беседе с генсеком, что конница находится в бедственном положении. И дело совсем не в ее плановом сокращении. У кавалерийских частей очень мало артиллерии. Так, полк отдельной кавдивизии имеет лишь два орудия, а полк отдельной кавбригады – вообще одно. Между тем у поляков в 1920 году на один кавполк приходилось пять артиллерийских орудий. Буденный также отметил, что при современных средствах наблюдения, особенно с воздуха, и в условиях насыщения пехоты огневыми средствами конница становится все более уязвимой, в том числе от ударов авиации, которая наверняка будет развиваться ускоренными темпами. Семену Михайловичу был памятен разгром корпуса Жлобы в Северной Таврии, в котором значительную роль сыграли врангелевские аэропланы, быстро обнаруживавшие красную конницу и бомбившие ее. Поэтому вся надежда только на внезапность кавалерийских атак, а также на подкрепление конницы огневой мощью, авиацией и бронечастями.
Буденный считал также необходимым унифицировать штат кавалерийских дивизий, увеличить конский запас и оснастить кавалерийские части дополнительными средствами связи, чтобы была возможность оперативного управления. Внимательно выслушав все эти соображения, Сталин напугал Буденного планами Троцкого вообще ликвидировать конницу, чем заручился его безоговорочной поддержкой в предстоящей борьбе за смещение Льва Давыдовича с поста председателя Реввоенсовета республики. После этой беседы Буденному был предложен высокий пост помощника главкома по кавалерии, но Семен Михайлович попросил дать ему еще год для завершения дел в СКВО.
31 декабря 1922 года «всесоюзный староста» М. И. Калинин вручил Буденному второй орден Красного Знамени – за успехи на Польском фронте. А 5 сентября 1923 года Буденный получил предписание выехать в Москву на должность помощника главкома по кавалерии.
Сталин сохранил подчеркнутое внимание к Буденному и в последующие годы. Так, в 1933 году он подарил ему свою фотографию с теплой подписью: «Создателю Красной конницы, другу и товарищу Семену Михайловичу от И. Сталина. 11.5.33 г.». Правда, в то время уже чаще на первое место в качестве создателя красной конницы пропаганда ставила Ворошилова, а в конце 30-х годов это место занял сам Сталин.
В январе 1924 года Буденный входил в комиссию по проверке Московского военного округа. По результатам проверки в связи с выявленными недостатками сторонник Троцкого Н. И. Муралов в мае 1924 года был перемещен на пост командующего Северо-Кавказским военным округом, а его место в Московском военном округе занял Ворошилов, в свою очередь, оставив пост командующего СКВО. Эта рокировка была большой победой Сталина в борьбе с Троцким, так как Московский округ имел особенно важное значение в разворачивающейся борьбе за власть. Буденный же с октября 1923 года занимал пост помощника главкома по кавалерии, а с упразднением поста главкома возглавил в 1924 году Инспекцию кавалерии РККА.
На II Всесоюзном съезде Советов, проходившем в Москве с 26 января по 2 февраля 1924 года, Буденного избрали в Президиум ЦИК СССР. А 25 марта того же года Э. М. Склянский, ближайший соратник Троцкого, был удален из Реввоенсовета и заменен Фрунзе. В новый состав РВС вошли Троцкий (председатель), Фрунзе (заместитель), Бубнов (начальник ПУРа), Уншлихт (начальник снабжения), Ворошилов, Лашевич, Буденный, Каменев, Розенгольц, Орджоникидзе, Элиава, Мясников, Хидыр-Алиев и Караев. 26 января 1925 года наступил закономерный итог борьбы за власть в Красной армии – Фрунзе сменил Троцкого на посту председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам. К. Е. Ворошилов стал его заместителем на обоих постах, продолжая одновременно командовать ключевым Московским военным округом. После загадочной смерти Фрунзе на операционном столе в октябре того же года Ворошилов занял его место.
Вторая жена Буденного О. С. Михайлова на следствии утверждала, что Буденный был обижен назначением Ворошилова на пост наркома по военным и морским делам. По этому поводу Семен Михайлович будто бы заявил, что «намерен постоять за себя и собирается ехать на Дон собирать участников гражданской войны, с которыми воевал в первые годы революции, и либо выйдет победителем, заставив руководителей партии и страны вооруженной силой считаться с ним, либо потеряет голову». А при известии о назначении Тухачевского заместителем наркома Буденный якобы заявил жене: «Я как пойду по лесам, так я им покажу к чертям жидовский Кремль».
Характерно также, что накануне ареста Тухачевского, по утверждению жены и ее племянницы, Семен Михайлович «сделал выпад против Иосифа Виссарионовича. В такой резкой форме я слышала его высказывания впервые… Раньше он рассказывал только сплетни». Почти наверняка все эти показания были выдумкой, написанной под диктовку следователя. Не такой наивный был человек Семен Михайлович, чтобы в присутствии жены и тем более ее племянницы негативно высказываться о Сталине. Тем более что отношения с Ольгой Стефановной, открыто изменявшей ему с певцом Алексеевым, были тогда уже отнюдь не самыми теплыми. И невероятно представить себе, что Буденный метил на такой сугубо политический пост, как нарком обороны, рассчитывал обойти здесь Ворошилова и даже грозился ехать на Дон поднимать казаков. Очевидно, НКВД на всякий случай собирал материал, чтобы пристегнуть Буденного к очередному военному заговору. Но Сталин не собирался давать ход буденновскому делу, поскольку с самого начала чистки собирался сохранить конармейскую группировку. Надо же ему было опираться на кого-то среди военных!
Вот колоритный портрет Буденного первой половины 20-х годов в воспоминаниях бывшего секретаря Политбюро Бориса Бажанова, одного из первых советских перебежчиков: «Вся сталинская военная группа времен гражданской войны пошла вверх. В ней трудно найти какого-либо способного военного. Но уже умело оркестрированная пропаганда некоторых из них произвела в знаменитости, например, Буденного.
Это был очень живописный персонаж. Типичный вахмистр царской армии, хороший кавалерист и рубака, он оказался в начале гражданской войны во главе кавалерийской банды, сражавшейся против белых. Во главе – формально – манипулировали бандой несколько коммунистов. Банда разрасталась, одерживала успехи – конница была танками этих годов. В какой-то момент Москва, делавшая ставку на конницу, занялась вплотную Буденным. Троцкий в это время бросил лозунг «Пролетарий, на коня!», звучавший довольно комично своей напыщенностью и нереальностью. Дело в том, что хорошую конницу делали люди степей – прирожденные кавалеристы, как, например, казаки. Можно еще было посадить на коня крестьянина, который, не будучи кавалеристом, все же лошадь знал, привык к ней и умел с ней обращаться. Но городской рабочий («пролетариат») на коне был никуда. Лозунг Троцкого звучал смешно.