Страница:
С чего это вдруг начальник Оперативного управления Генштаба начинает говорить от имени ГКО? И почему генерал-лейтенант, ничуть не смущаясь, делает выговор командующему фронтом маршалу Буденному? Да потому, что этот монолог в действительности произнес не Бодин, а Берия, в этом нет никаких сомнений. Генеральный комиссар госбезопасности мог не то что выговор маршалу закатить, а при необходимости стереть его в лагерную пыль. Отмечу, что все мероприятия по обороне Закавказья, принятые во время пребывания там Берии, Штеменко, очень квалифицированный генштабист, и 45 лет спустя считал правильными. Также и заменить в мемуарах Берию на погибшего П. И. Бодина было совершенно безопасно (замечу, что во время той же бомбежки был тяжело ранен член Военного совета фронта Л. М. Каганович).
В оправдание Буденного можно отметить, что еще в начале августа 1942 года Семен Михайлович докладывал в Ставку, что в составе четырех армий Северо-Кавказского фронта имелось лишь 24 тысячи активных штыков, 94 самолета и ни одного танка. Боезапасы, продовольствие, медикаменты тоже были на исходе…
Недовольство Сталина Буденным было вызвано как захватом немцами ряда перевалов Главного Кавказского хребта, так и овладением ими 9 августа Майкопом с его нефтеносным районом. При этом стратегически важный стальной шоссейный мост через Белую был захвачен германскими спецназовцами из учебного полка «Бранденбург» в целости и сохранности. Только во время боев в районе Терека с 16 августа по конец сентября германским 3-м танковым корпусом было взято пять тысяч пленных, причем более половины из них добровольно перешли на сторону немцев. Это свидетельствовало о низком моральном духе войск, подчинявшихся Буденному, равно как и о том, что многие представители кавказских народов не горели желанием сражаться за советскую власть.
Справедливости ради отметим, что замена Буденного Тюленевым к радикальному изменению ситуации на Кавказе не привела. Войска Закавказского фронта продолжали отступать. Остановились они только к середине ноября, и связано это было с тем, что все больше сил немцев поглощал Сталинград. А потом, после окружения армии Паулюса, прорыв вермахта в Закавказье окончательно потерял всякую актуальность. Немецкому командованию пришлось теперь думать о том, как унести оттуда ноги подобру-поздорову. И это им удалось сделать, удержав к тому же Таманский плацдарм. Можно не сомневаться, что ход событий не изменился бы, если бы Закавказский фронт возглавлял не Тюленев, а Буденный. И Семен Михайлович бы тогда мог носить лавры освободителя Северного Кавказа. Но Сталину для новой войны нужны были новые герои. Показательно, что и после освобождения Северного Кавказа старый конармеец Иван Владимирович Тюленев так и не выдвинулся в первый ряд полководцев Великой Отечественной. Может быть, это было связано с досадой Сталина, что немцы с Кавказа все-таки ускользнули. Но немалую роль тут играли и чисто пропагандистские соображения. Сталин понимал, что будет лучше, если победы в Великой Отечественной будут связываться в народной памяти с молодыми полководцами, еще неизвестными в годы Гражданской войны, но зато воспитанными всецело под мудрым сталинским руководством.
По словам дочери Буденного Нины, отец «понимал, что в этот период другого не могло быть и это не от его качеств зависит. Папа знал, что нам придется отступать, и его главной задачей было уберечь людей».
«То есть выиграть он не рассчитывал?» – поинтересовалась журналистка, берущая интервью у дочери маршала.
«Не рассчитывал, – подтвердила Нина Семеновна. – Он говорил, что мы к этой войне были абсолютно не готовы».
В принципе Буденный предлагал не такую уж абсурдную в тогдашних условиях стратегию истощения врага. Она предполагала, что Красная армия должна была преимущественно обороняться, а при невозможности удержать позиции – отступать, чтобы сохранить силы. Семен Михайлович, по примеру Гражданской войны, стремился минимизировать собственные потери. Как уже говорилось, Красная армия уступала вермахту по уровню боевой подготовки и командования, равно как и по уровню технической оснащенности (особенно в части средств моторизации и связи). Поэтому для советских войск было предпочтительным ведение более простых форм боевых действий, вроде позиционной обороны. В этом случае вполне можно было использовать численное преимущество советской стороны и прикрыть по возможности все уязвимые направления. Также и танки целесообразно было использовать в основном для целей обороны, преимущественно для непосредственной поддержки пехоты, так как опыт подсказал, что в широкомасштабных танковых боях советские танкисты часто терпели поражения даже в последние годы войны, когда превосходство Красной армии в людях и технике было подавляющим.
Однако Сталин, в отличие от Буденного, привык воевать, не считаясь с жертвами собственной армии. В начале войны он рассчитывал на блицкриг, а потом, когда блицкрига не получилось, все равно исповедовал наступательную стратегию. Это было вызвано двумя причинами. Во-первых, Сталин искренне верил, что так быстрее удастся победить Гитлера и меньше зависеть от помощи западных союзников. Во-вторых, он хорошо помнил по опыту Первой мировой, что длительная позиционная война разложила русскую армию, что стало главной причиной революции. В сталинскую же стратегию сокрушения применительно к условиям Великой Отечественной войны Буденный никак не вписывался. Поэтому Сталин и не стал поручать ему ни одной наступательной операции в 1943–1945 годах, когда наступала уже Красная армия. У Семена Михайловича, как кажется, не было столь импонирующей Сталину беспощадности к собственным солдатам, какая была, например, у Георгия Константиновича Жукова. Но потому-то Москву и отстоял Жуков, а не Буденный.
В январе 1943 года Буденный был назначен командующим кавалерией Красной армии. Это был чисто декоративный пост, не предполагавший непосредственного руководства боевыми действиями. Вероятно, Сталин учел, среди прочего, что в 1943 году Семену Михайловичу исполнится уже 60 лет и ему уже не так легко, как молодым, командовать войсками на поле боя. Объявив Буденному о новом назначении, Сталин доверительно изложил ему основы советской стратегии после Сталинграда: «Мы победим, в этом нет сомнения. Сломаем хребет фашистскому зверю. Победим даже в том случае, если союзники не откроют второго фронта в Европе. Но мы не можем говорить о победе отвлеченно. Нам надо разгромить врага и поставить его на колени как можно быстрее. Однако враг еще силен. Впереди тяжелые бои. От нас потребуются предельное напряжение сил, большие жертвы. И надо сделать так, чтобы эти жертвы не были напрасными. В лагере противника идет подозрительная возня. Гитлеровская клика делает крупную ставку на разлад между СССР и союзниками. Если война затянется, правящие круги США и Англии могут пойти если не на прямую измену, то на сепаратный мир. Этим кругам, – а тон задает им Черчилль, – очень хотелось бы сохранить фашистскую Германию – пусть без Гитлера – как форпост против СССР на Западе. Черчилль идет еще дальше: мечтает восстановить панскую Польшу, бережет буржуазное польское правительство. Мы должны наращивать силу ударов и в то же время воевать с умом, добиваться победы в любом бою малой кровью… И кое-кто за границей полагал и теперь полагает, что война предельно истощит нас. Мы окажемся-де настолько обессиленными, что лишимся какой-либо возможности влиять на международную политику, потеряем всякий международный вес, и тогда нам, даже непобежденным, можно будет диктовать любые условия. А мы должны войти в Западную Европу, имея закаленную в боях армию.
И пусть тогда попробуют господа Черчилли диктовать нам условия мира, применять политику диктата!»
Сталин не исключал, что Красной армии удастся разбить Германию и оккупировать основные страны Западной Европы еще до того, как англо-американские войска высадятся на континенте. Но в беседе с Буденным Иосиф Виссарионович предъявил к Красной армии два взаимоисключающих требования. С одной стороны, не считаясь с жертвами, как можно скорее поставить врага на колени и войти в Западную Европу. С другой стороны, стремиться побеждать малой кровью. Практическое значение из этих установок имела только первая – идти вперед как можно скорее, не считаясь с потерями. Эти слова – «не считаясь с жертвами» – повторяются во многих приказах и директивах Ставки и лично Сталина. Лозунг же «воевать малой кровью», также встречающийся и в приказах, и в беседах Сталина с командующими фронтами, имел чисто пропагандистское значение. Он призван был убедить бойцов и командиров, что высокие начальники заботятся о сбережении их жизней. В народе родилась горькая присказка: в первые два года войны огромные жертвы были принесены, чтобы избежать поражения, а в последние два – чтобы приблизить победу.
Буденный и начальник штаба кавалерии генерал И. С. Карпачев разработали директиву, которой предписывалось усиленные кавалерийские корпуса использовать на направлении главного удара армии в тесном взаимодействии с другими родами войск. Корпусам следовало передавать в помощь артиллерию РГК, гвардейские минометные части («катюши»), специальные войска, а также придавать им стрелковые дивизии. Не разрешалось использование кавалерийских соединений для самостоятельного прорыва укрепленных позиций, захвата опорных пунктов, а также использовать конницу в местности, где она не имеет свободы оперативного маневра.
К началу 1943 года Красная армия включала 26 кавалерийских дивизий, насчитывавших к 1 мая того же года 239 тысяч человек и 227 тысяч лошадей. По сравнению с максимальной численностью в 1941–1942 годах личный состав кавалерии сократился примерно вдвое. Некоторые кавалерийские соединения были переформированы в танковые и механизированные корпуса. По мере приближения к концу войны роль кавалерии неуклонно сокращалась, но количество кавалерийских дивизий не изменилось. В момент завершения войны с Японией, в ходе которой советская кавалерия совершила тысячекилометровый рейд через монгольские степи, дивизий было по-прежнему 26. Столь большое их количество во многом объяснялось наличием в рядах Красной армии значительного числа кубанских и донских казаков, издавна привыкших сражаться в конном строю.
В том же 1943 году командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев предложил сформировать на базе 4-го гвардейского кавкорпуса конную армию в составе семи дивизий. Буденный эту идею отверг, объяснив Сталину, сперва положительно воспринявшему тюленевскую идею, что конармия будет слишком уязвима для вражеской авиации и артиллерии. По предложению Буденного Ставка решила создавать конно-механизированные группы. Семен Михайлович еще до войны пришел к выводу, что корпус должен состоять не менее чем из трех кавалерийских дивизий, а также танковой бригады и артиллерийских частей. Кроме того, корпусу может придаваться моторизованная стрелковая дивизия. Теперь эти идеи претворились в жизнь.
Создание конно-механизированных групп, где кавалеристы объединялись с танковыми и механизированными частями, было давней буденновской идеей. Вряд ли это решение было рациональным – конники только ограничивали подвижность механизированных частей. Только в горно-лесистой местности, где не могли пройти танки и машины, применение кавалерии было по-настоящему оправданным. Между тем помимо временных конно-механизированных групп, создававшихся в 1943–1945 годах, в 1944 году была создана постоянная 1-я гвардейская конно-механизированная группа под командованием генерал-лейтенанта И. А. Плиева в составе 4-го и 6-го гвардейских кавалерийских и 7-го механизированного корпусов.
Верховный не забывал о внешних знаках отличия по отношению к Буденному. 25 апреля 1943 года, в связи с 60-летием, Семен Михайлович был награжден орденом Ленина. По приказу Сталина, как Верховного главнокомандующего, кавалерийские курсы усовершенствования командного состава Красной армии были переименованы в Краснознаменную Высшую офицерскую кавалерийскую школу Красной армии имени С. М. Буденного.
1 мая 1944 года Сталин издал приказ о кавалерии, подготовленный штабом Буденного: «Там, где кавалерийские соединения используются массированно, где они усиливаются механизированными и танковыми соединениями и поддерживаются авиацией, где они используются… для удара по тылам противника или для преследования… там кавалерииские соединения всегда дают хороший боевой эффект. Примерами правильного применения кавалерийских соединений могут служить 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты… Примерами неправильного использования конницы могут служить 1-й Прибалтийский, бывший Западный и 1-й Белорусский фронт».
Нетрудно заметить, что более успешно кавалерия действовала в сухой горно-лесистой или лесостепной (балки) местности юга, а не в лесисто-болотистой местности севера и запада, где лошади вязли в болотах. В открытой же местности, особенно до 1943 года, когда немецкая авиация господствовала на поле боя, кавалерию применять было неэффективно из-за ее уязвимости с воздуха. Лишь в конце 1944-го и в 1945 году, когда немецких самолетов над полем боя уже почти не было, кавалерию можно было эффективно применять в степях Венгрии. Но в горах и всадники, и лошади быстро уставали, особенно при движении вверх, и в тех же Карпатах конница теряла свою подвижность и не наносила существенного вреда противнику.
2 февраля 1944 года Буденный вручил делегации Сталинграда почетный меч – дар британского короля Георга VI. Семену Михайловичу все больше приходилось выполнять чисто представительские функции. Правда, он как член Ставки Верховного главнокомандования принимал участие в планировании ряда стратегических наступательных операций. Так, весной 1944 года он вместе с командующими ряда фронтов участвовал в совещании в Ставке, на котором обсуждался план операций в летней кампании, в том числе главное наступление в Белоруссии – операция «Багратион» и последующий удар на Львовско-Сандомирском направлении. Одновременно предполагалось, что при приближении советских войск в Варшаве вспыхнет восстание против немцев. Об этом совещании уже в начале мая стало известно германскому командованию. Однако Гитлер не стал отводить войска с «белорусского балкона», так как в этом случае Красная армия еще до начала летней кампании оказалась бы как минимум в районе Бреста и могла угрожать Варшаве.
Буденный предложил выделить для «Багратиона» четыре кавкорпуса. Сталин согласился, что такого количества конницы будет вполне достаточно. Конно-механизированная группа Плиева действовала на 1-м Белорусском фронте, а конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского – на 2-м Белорусском фронте. Буденный перед наступлением побывал у Плиева, обещал ускорить прибытие эшелонов с лошадьми, посоветовал, как организовать взаимодействие с механизированными частями. После начала наступления Семен Михайлович находился на командном пункте 65-й армии генерала П. И. Батова, с которой взаимодействовала группа Плиева. Кавалеристы действовали успешно, хотя и несли большие потери, особенно в лошадях.
30 апреля 1945 года глубокой ночью Буденному позвонил Сталин и сообщил новость о самоубийстве Гитлера. А после окончания войны, 12 мая, Сталин направил Буденного в Берлин для проверки обстановки в городе и обеспечения населения предметами первой необходимости. Это была уже не боевая, а хозяйственная задача.
За Великую Отечественную войну Буденный был удостоен полководческого ордена Суворова 1-й степени. Но собственная его роль в войне была невелика и больше сводилась к формированию различных соединений, в первую очередь резервных и кавалерийских, да к встречам с различными делегациями, советскими и иностранными. Собственно же полководческая работа Семена Михайловича была явно неудачной. Ни одного сражения он так и не выиграл, зато потерпел несколько весьма болезненных поражений.
Глава десятая
В оправдание Буденного можно отметить, что еще в начале августа 1942 года Семен Михайлович докладывал в Ставку, что в составе четырех армий Северо-Кавказского фронта имелось лишь 24 тысячи активных штыков, 94 самолета и ни одного танка. Боезапасы, продовольствие, медикаменты тоже были на исходе…
Недовольство Сталина Буденным было вызвано как захватом немцами ряда перевалов Главного Кавказского хребта, так и овладением ими 9 августа Майкопом с его нефтеносным районом. При этом стратегически важный стальной шоссейный мост через Белую был захвачен германскими спецназовцами из учебного полка «Бранденбург» в целости и сохранности. Только во время боев в районе Терека с 16 августа по конец сентября германским 3-м танковым корпусом было взято пять тысяч пленных, причем более половины из них добровольно перешли на сторону немцев. Это свидетельствовало о низком моральном духе войск, подчинявшихся Буденному, равно как и о том, что многие представители кавказских народов не горели желанием сражаться за советскую власть.
Справедливости ради отметим, что замена Буденного Тюленевым к радикальному изменению ситуации на Кавказе не привела. Войска Закавказского фронта продолжали отступать. Остановились они только к середине ноября, и связано это было с тем, что все больше сил немцев поглощал Сталинград. А потом, после окружения армии Паулюса, прорыв вермахта в Закавказье окончательно потерял всякую актуальность. Немецкому командованию пришлось теперь думать о том, как унести оттуда ноги подобру-поздорову. И это им удалось сделать, удержав к тому же Таманский плацдарм. Можно не сомневаться, что ход событий не изменился бы, если бы Закавказский фронт возглавлял не Тюленев, а Буденный. И Семен Михайлович бы тогда мог носить лавры освободителя Северного Кавказа. Но Сталину для новой войны нужны были новые герои. Показательно, что и после освобождения Северного Кавказа старый конармеец Иван Владимирович Тюленев так и не выдвинулся в первый ряд полководцев Великой Отечественной. Может быть, это было связано с досадой Сталина, что немцы с Кавказа все-таки ускользнули. Но немалую роль тут играли и чисто пропагандистские соображения. Сталин понимал, что будет лучше, если победы в Великой Отечественной будут связываться в народной памяти с молодыми полководцами, еще неизвестными в годы Гражданской войны, но зато воспитанными всецело под мудрым сталинским руководством.
По словам дочери Буденного Нины, отец «понимал, что в этот период другого не могло быть и это не от его качеств зависит. Папа знал, что нам придется отступать, и его главной задачей было уберечь людей».
«То есть выиграть он не рассчитывал?» – поинтересовалась журналистка, берущая интервью у дочери маршала.
«Не рассчитывал, – подтвердила Нина Семеновна. – Он говорил, что мы к этой войне были абсолютно не готовы».
В принципе Буденный предлагал не такую уж абсурдную в тогдашних условиях стратегию истощения врага. Она предполагала, что Красная армия должна была преимущественно обороняться, а при невозможности удержать позиции – отступать, чтобы сохранить силы. Семен Михайлович, по примеру Гражданской войны, стремился минимизировать собственные потери. Как уже говорилось, Красная армия уступала вермахту по уровню боевой подготовки и командования, равно как и по уровню технической оснащенности (особенно в части средств моторизации и связи). Поэтому для советских войск было предпочтительным ведение более простых форм боевых действий, вроде позиционной обороны. В этом случае вполне можно было использовать численное преимущество советской стороны и прикрыть по возможности все уязвимые направления. Также и танки целесообразно было использовать в основном для целей обороны, преимущественно для непосредственной поддержки пехоты, так как опыт подсказал, что в широкомасштабных танковых боях советские танкисты часто терпели поражения даже в последние годы войны, когда превосходство Красной армии в людях и технике было подавляющим.
Однако Сталин, в отличие от Буденного, привык воевать, не считаясь с жертвами собственной армии. В начале войны он рассчитывал на блицкриг, а потом, когда блицкрига не получилось, все равно исповедовал наступательную стратегию. Это было вызвано двумя причинами. Во-первых, Сталин искренне верил, что так быстрее удастся победить Гитлера и меньше зависеть от помощи западных союзников. Во-вторых, он хорошо помнил по опыту Первой мировой, что длительная позиционная война разложила русскую армию, что стало главной причиной революции. В сталинскую же стратегию сокрушения применительно к условиям Великой Отечественной войны Буденный никак не вписывался. Поэтому Сталин и не стал поручать ему ни одной наступательной операции в 1943–1945 годах, когда наступала уже Красная армия. У Семена Михайловича, как кажется, не было столь импонирующей Сталину беспощадности к собственным солдатам, какая была, например, у Георгия Константиновича Жукова. Но потому-то Москву и отстоял Жуков, а не Буденный.
В январе 1943 года Буденный был назначен командующим кавалерией Красной армии. Это был чисто декоративный пост, не предполагавший непосредственного руководства боевыми действиями. Вероятно, Сталин учел, среди прочего, что в 1943 году Семену Михайловичу исполнится уже 60 лет и ему уже не так легко, как молодым, командовать войсками на поле боя. Объявив Буденному о новом назначении, Сталин доверительно изложил ему основы советской стратегии после Сталинграда: «Мы победим, в этом нет сомнения. Сломаем хребет фашистскому зверю. Победим даже в том случае, если союзники не откроют второго фронта в Европе. Но мы не можем говорить о победе отвлеченно. Нам надо разгромить врага и поставить его на колени как можно быстрее. Однако враг еще силен. Впереди тяжелые бои. От нас потребуются предельное напряжение сил, большие жертвы. И надо сделать так, чтобы эти жертвы не были напрасными. В лагере противника идет подозрительная возня. Гитлеровская клика делает крупную ставку на разлад между СССР и союзниками. Если война затянется, правящие круги США и Англии могут пойти если не на прямую измену, то на сепаратный мир. Этим кругам, – а тон задает им Черчилль, – очень хотелось бы сохранить фашистскую Германию – пусть без Гитлера – как форпост против СССР на Западе. Черчилль идет еще дальше: мечтает восстановить панскую Польшу, бережет буржуазное польское правительство. Мы должны наращивать силу ударов и в то же время воевать с умом, добиваться победы в любом бою малой кровью… И кое-кто за границей полагал и теперь полагает, что война предельно истощит нас. Мы окажемся-де настолько обессиленными, что лишимся какой-либо возможности влиять на международную политику, потеряем всякий международный вес, и тогда нам, даже непобежденным, можно будет диктовать любые условия. А мы должны войти в Западную Европу, имея закаленную в боях армию.
И пусть тогда попробуют господа Черчилли диктовать нам условия мира, применять политику диктата!»
Сталин не исключал, что Красной армии удастся разбить Германию и оккупировать основные страны Западной Европы еще до того, как англо-американские войска высадятся на континенте. Но в беседе с Буденным Иосиф Виссарионович предъявил к Красной армии два взаимоисключающих требования. С одной стороны, не считаясь с жертвами, как можно скорее поставить врага на колени и войти в Западную Европу. С другой стороны, стремиться побеждать малой кровью. Практическое значение из этих установок имела только первая – идти вперед как можно скорее, не считаясь с потерями. Эти слова – «не считаясь с жертвами» – повторяются во многих приказах и директивах Ставки и лично Сталина. Лозунг же «воевать малой кровью», также встречающийся и в приказах, и в беседах Сталина с командующими фронтами, имел чисто пропагандистское значение. Он призван был убедить бойцов и командиров, что высокие начальники заботятся о сбережении их жизней. В народе родилась горькая присказка: в первые два года войны огромные жертвы были принесены, чтобы избежать поражения, а в последние два – чтобы приблизить победу.
Буденный и начальник штаба кавалерии генерал И. С. Карпачев разработали директиву, которой предписывалось усиленные кавалерийские корпуса использовать на направлении главного удара армии в тесном взаимодействии с другими родами войск. Корпусам следовало передавать в помощь артиллерию РГК, гвардейские минометные части («катюши»), специальные войска, а также придавать им стрелковые дивизии. Не разрешалось использование кавалерийских соединений для самостоятельного прорыва укрепленных позиций, захвата опорных пунктов, а также использовать конницу в местности, где она не имеет свободы оперативного маневра.
К началу 1943 года Красная армия включала 26 кавалерийских дивизий, насчитывавших к 1 мая того же года 239 тысяч человек и 227 тысяч лошадей. По сравнению с максимальной численностью в 1941–1942 годах личный состав кавалерии сократился примерно вдвое. Некоторые кавалерийские соединения были переформированы в танковые и механизированные корпуса. По мере приближения к концу войны роль кавалерии неуклонно сокращалась, но количество кавалерийских дивизий не изменилось. В момент завершения войны с Японией, в ходе которой советская кавалерия совершила тысячекилометровый рейд через монгольские степи, дивизий было по-прежнему 26. Столь большое их количество во многом объяснялось наличием в рядах Красной армии значительного числа кубанских и донских казаков, издавна привыкших сражаться в конном строю.
В том же 1943 году командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев предложил сформировать на базе 4-го гвардейского кавкорпуса конную армию в составе семи дивизий. Буденный эту идею отверг, объяснив Сталину, сперва положительно воспринявшему тюленевскую идею, что конармия будет слишком уязвима для вражеской авиации и артиллерии. По предложению Буденного Ставка решила создавать конно-механизированные группы. Семен Михайлович еще до войны пришел к выводу, что корпус должен состоять не менее чем из трех кавалерийских дивизий, а также танковой бригады и артиллерийских частей. Кроме того, корпусу может придаваться моторизованная стрелковая дивизия. Теперь эти идеи претворились в жизнь.
Создание конно-механизированных групп, где кавалеристы объединялись с танковыми и механизированными частями, было давней буденновской идеей. Вряд ли это решение было рациональным – конники только ограничивали подвижность механизированных частей. Только в горно-лесистой местности, где не могли пройти танки и машины, применение кавалерии было по-настоящему оправданным. Между тем помимо временных конно-механизированных групп, создававшихся в 1943–1945 годах, в 1944 году была создана постоянная 1-я гвардейская конно-механизированная группа под командованием генерал-лейтенанта И. А. Плиева в составе 4-го и 6-го гвардейских кавалерийских и 7-го механизированного корпусов.
Верховный не забывал о внешних знаках отличия по отношению к Буденному. 25 апреля 1943 года, в связи с 60-летием, Семен Михайлович был награжден орденом Ленина. По приказу Сталина, как Верховного главнокомандующего, кавалерийские курсы усовершенствования командного состава Красной армии были переименованы в Краснознаменную Высшую офицерскую кавалерийскую школу Красной армии имени С. М. Буденного.
1 мая 1944 года Сталин издал приказ о кавалерии, подготовленный штабом Буденного: «Там, где кавалерийские соединения используются массированно, где они усиливаются механизированными и танковыми соединениями и поддерживаются авиацией, где они используются… для удара по тылам противника или для преследования… там кавалерииские соединения всегда дают хороший боевой эффект. Примерами правильного применения кавалерийских соединений могут служить 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты… Примерами неправильного использования конницы могут служить 1-й Прибалтийский, бывший Западный и 1-й Белорусский фронт».
Нетрудно заметить, что более успешно кавалерия действовала в сухой горно-лесистой или лесостепной (балки) местности юга, а не в лесисто-болотистой местности севера и запада, где лошади вязли в болотах. В открытой же местности, особенно до 1943 года, когда немецкая авиация господствовала на поле боя, кавалерию применять было неэффективно из-за ее уязвимости с воздуха. Лишь в конце 1944-го и в 1945 году, когда немецких самолетов над полем боя уже почти не было, кавалерию можно было эффективно применять в степях Венгрии. Но в горах и всадники, и лошади быстро уставали, особенно при движении вверх, и в тех же Карпатах конница теряла свою подвижность и не наносила существенного вреда противнику.
2 февраля 1944 года Буденный вручил делегации Сталинграда почетный меч – дар британского короля Георга VI. Семену Михайловичу все больше приходилось выполнять чисто представительские функции. Правда, он как член Ставки Верховного главнокомандования принимал участие в планировании ряда стратегических наступательных операций. Так, весной 1944 года он вместе с командующими ряда фронтов участвовал в совещании в Ставке, на котором обсуждался план операций в летней кампании, в том числе главное наступление в Белоруссии – операция «Багратион» и последующий удар на Львовско-Сандомирском направлении. Одновременно предполагалось, что при приближении советских войск в Варшаве вспыхнет восстание против немцев. Об этом совещании уже в начале мая стало известно германскому командованию. Однако Гитлер не стал отводить войска с «белорусского балкона», так как в этом случае Красная армия еще до начала летней кампании оказалась бы как минимум в районе Бреста и могла угрожать Варшаве.
Буденный предложил выделить для «Багратиона» четыре кавкорпуса. Сталин согласился, что такого количества конницы будет вполне достаточно. Конно-механизированная группа Плиева действовала на 1-м Белорусском фронте, а конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского – на 2-м Белорусском фронте. Буденный перед наступлением побывал у Плиева, обещал ускорить прибытие эшелонов с лошадьми, посоветовал, как организовать взаимодействие с механизированными частями. После начала наступления Семен Михайлович находился на командном пункте 65-й армии генерала П. И. Батова, с которой взаимодействовала группа Плиева. Кавалеристы действовали успешно, хотя и несли большие потери, особенно в лошадях.
30 апреля 1945 года глубокой ночью Буденному позвонил Сталин и сообщил новость о самоубийстве Гитлера. А после окончания войны, 12 мая, Сталин направил Буденного в Берлин для проверки обстановки в городе и обеспечения населения предметами первой необходимости. Это была уже не боевая, а хозяйственная задача.
За Великую Отечественную войну Буденный был удостоен полководческого ордена Суворова 1-й степени. Но собственная его роль в войне была невелика и больше сводилась к формированию различных соединений, в первую очередь резервных и кавалерийских, да к встречам с различными делегациями, советскими и иностранными. Собственно же полководческая работа Семена Михайловича была явно неудачной. Ни одного сражения он так и не выиграл, зато потерпел несколько весьма болезненных поражений.
Глава десятая
МИРНАЯ ЖИЗНЬ И СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ
Буденный всегда был беспощаден к врагам и ненависть к ним сохранял надолго. Это проявилось в первые дни после Победы и слегка шокировало иностранных военачальников. Посетивший Москву в августе 1945 года командующий союзными войсками в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр вспоминал: «В день, когда пришла весть о победе над Японией (14 августа, когда японское правительство и император объявили о капитуляции; в этот день, накануне отъезда Эйзенхауэра из Москвы, американский посол устроил прием в его честь. –
Б.С.), маршал Буденный, казалось, не испытывал по этому поводу никакого энтузиазма. Я спросил, почему он не радуется окончанию войны. Он ответил: «О да, но нам надо было бы продолжать сражаться, чтобы убить еще больше этих проклятых японцев». Маршал казался привлекательным, добрым и приветливым человеком, но видно было: его нисколько не волновало, что каждый день продолжения войны означал смерть или раны еще для сотен российских граждан».
Уже знакомый нам Михаил Соловьев так охарактеризовал роль Буденного в Великой Отечественной и причины его политической и карьерной живучести: «Во Второй мировой войне сильно изменился облик офицерского состава Красной армии. Пошел в гору молодняк. Безвестные майоры и капитаны стали генералами. Полковников Рокоссовского и Малиновского война сделала маршалами.
Новые цепки и напористы. Они лучше обучены, чем старые. Кое-что почерпнули в школах-девятилетках. Прошли военные училища и военные академии. Лучше вышколены, больше уверены в себе и тоньше ощущают вкус властвования над людьми. Но в то же время в новых живет дух старых революционных полководцев. Да и сами эти полководцы – поседевшие, обрюзгшие, истомленные жизнью – со сцены не уходят. В молодом армейском офицерстве сочетается бездумность и внутренняя опустошенность старшего поколения с жадной и неразбирающейся в средствах приспособляемостью, привитой новому поколению эпохой вырождающегося коммунизма. «Новые» продолжили традиции «старых» и окончательно низвели военное искусство до немудреного правила: «Бей». Маршал Жуков из «старых», но его тактика приемлется всей армией. Когда во время Второй мировой войны надо было преодолеть минные поля, Жуков посылал вперед пехоту. Бойцы взрывались на минах. Человеческими телами расчищали путь через минные поля для танков. Танков было мало и ими дорожили, а людьми на Руси, особенно на советской, дорожить никогда не умели и не хотели.
Дух рационализированной чингисхановщины. В советской армии он не умрет, покуда существует эта армия. Поэтому из плеяды современных полководцев мы выберем двух, в облике которых дух чингисхановщины проявляется в наиболее открытой и выразительной форме. И первым из них будет Семен Михайлович Буденный, маршал Советского Союза, кавалер множества орденов, лихой рубака в прошлом и лихой гуляка в настоящем, бывший любимец Сталина и, вероятно, покровительствуемый теперь Маленковым.
Представьте себе человека среднего роста с объемистым брюшком, явно обозначившимся под дорогим тонкошерстным кителем. В сочетании с брюшком грудь кажется впалой. По груди – россыпь орденов и медалей. В обычное время эта россыпь исчезает и заменяется колодками орденских ленточек в три ряда. У человека непомерно низкий и узкий лоб, кустистые брови. Глаза коричневатые, почти черные. Длинноватый нос. Рот прикрывается усами, порядком поредевшими к старости. Усы, брови, волосы – иссиня-черные. Иногда они приобретают фиолетовый оттенок: это когда парикмахер перестарается.
Таков маршал Буденный.
Живет этот маршал остатками былой своей славы, выпавшей ему в годы Гражданской войны и ничем с тех пор не приумноженной. Напоминает он будяк. Возвышается такой будяк над скромной степной травой, царственно покачивает лиловою своей головой, а никому-то он, будяк этот, не нужен. Набредет овечья отара на то место, где растет будяк, объест траву вокруг, но на будяк овцы только с презрением покосятся: живи, бесполезный, красуйся.
Вот так точно и Буденный. Фуражка с золотым шитьем, воротник кителя накладным золотом изукрашен, на шее бриллиантовая маршальская звезда, на груди ордена, а посмотришь на всё это великолепие и невольно о степном будяке вспомнишь. Голова у будяка алая и пушистая, ствол сочный и толстый, земными соками перекормленный.
Из всех маршалов Буденного мне довелось узнать ближе и лучше других. Маршалы народ величественный, и малозначительному журналисту до них не добраться. Но Буденный был иным. Его «будячная» натура делала его бесполезным в любом ведомстве, куда его посылали, и потому он занимался чем угодно, но только не делами.
Буденный – человек войны. Не современной войны, когда всё решается машинами и страшными смертоносными снарядами, перебрасываемыми на огромные расстояния, а той войны, которая канула в вечность и олицетворялась в людях, в их личной доблести и бесстрашии. Еще в императорской армии, будучи вахмистром, Буденный обратил на себя внимание своею лихостью. Это качество осталось при нем и тогда, когда революция вытолкнула его на поверхность и сделала командиром красной конницы. К концу Гражданской войны стал Буденный одним из самых популярных революционных полководцев, кумиром молодежи, жившей тогда взволнованным предчувствием наступающего царства коммунизма с его великими социальными свершениями. Крепко возлюбил Буденный славу и вряд ли мог бы жить в неизвестности.
После Гражданской войны немногим удалось сохранить приобретенную ими славу, но Буденный сохранил, и хоть потускнела она, но все-таки старому маршалу не придется закончить свой жизненный путь в неизвестности. Поистине, Буденный – баловень судьбы, иначе как бы мог он удержаться на верху военной иерархии! После Гражданской войны на одних лишь прошлых заслугах жить было не легко. Для высоких постов требовалась хоть элементарная образованность, Буденный же знаниями никогда перегружен не был.
И все-таки он устоял.
Может быть, его бездумность способствовала этому даже больше, чем мог бы способствовать подлинный талант, имей он его. Блестящая военная карьера Буденного зиждется не на талантах, не на успехах, не на труде, а на простой удачливости. И самой большой, пожалуй, удачей Буденного было то, что Сталин увидел в Буденном законченный образец бездумного служения, нерассуждающей покорности. Таким Сталин неизменно покровительствовал».
Слова перебежчика Соловьева злы и порой несправедливы, но во многом точны. Самое интересное, что и после Великой Отечественной Буденный смог вполне комфортно существовать, опираясь на славу, завоеванную в Гражданской войне. Причем это продолжалось не только при Сталине, но и при Хрущеве, и при Брежневе.
А вот свою военно-политическую роль Буденный утратил уже в конце 1942 года, когда реально перестал командовать войсками. После войны Сталин в армии, из Красной переименованной в Советскую, опирался, особенно после опалы Жукова, на генералов и маршалов, выдвинувшихся уже в ходе самой Великой Отечественной и непосредственно с кон-армейской группировкой не связанных. Тут можно назвать Василевского, Соколовского, Конева и ряд других полководцев. Буденный же теперь остался только неким живым монументом бурной революционной эпохи.
После Великой Отечественной коневодство на несколько лет стало главным занятием Семена Михайловича. В 1947 году он был назначен заместителем министра сельского хозяйства по коневодству и конезаводству. Буденный сконцентрировал свои усилия на улучшении кормовой базы и проведении племенной работы в животноводстве. Вот что рассказывает бывший сотрудник Института коневодства, ныне – экскурсовод Московского ипподрома: «Семен Михайлович написал 70 работ по коневодству, писал сам, не референты. Под его редакцией вышел фундаментальный пятитомник „История лошади“. При Хрущеве пришлось перевести Институт коневодства из Москвы в Рязанскую область. Семен Михайлович обеспечил переезд. Сначала построил жилые дома, а уж потом лаборатории. И, пока Буденный был жив, мы жили как у Христа за пазухой и прятались от бед под усами маршала». На Ростовском ипподроме до сих пор ежегодно проходят скачки на приз имени Буденного.
А вот в том, что Буденный книги и статьи по коневодству писал без помощи референтов, позволительно усомниться. Другое дело, что, возможно, в эти книги маршал привносил больше собственных мыслей и опыта, чем в выступления на партийных съездах и иных форумах, где озвученные им тексты выглядели слишком уж гладкими и безликими.
Буденный написал книгу «О племенной работе в коневодстве и конезаводстве», которая в чем-то не устарела и сегодня – во всяком случае, в той части, в которой Буденный опирается на свой практический опыт по выведению буденновской и терской пород, на что он потратил четверть века. Но научное значение этой книги сомнительно. На сессии ВАСХНИЛ 5–9 мая 1949 года, первой после погрома генетики на печально памятной сессии 1948 года, Семен Михайлович заявил, что племенное животноводство надо строить на основе «передовой биологической науки Мичурина – Лысенко». На посты директоров конезаводов Семен Михайлович еще в 30-е годы пристроил бывших кавалерийских командиров, которые далеко не всегда соответствовали новым должностям. Делал он порой и добрые дела. Например, в 1952 году добился, чтобы на Дону был отменен налог на фруктовые деревья, который был непосилен для колхозников и привел к массовой вырубке садов. Как мы уже упоминали, в период «ежовщины» он спас от репрессий многих директоров и работников конных заводов.
Уже знакомый нам Михаил Соловьев так охарактеризовал роль Буденного в Великой Отечественной и причины его политической и карьерной живучести: «Во Второй мировой войне сильно изменился облик офицерского состава Красной армии. Пошел в гору молодняк. Безвестные майоры и капитаны стали генералами. Полковников Рокоссовского и Малиновского война сделала маршалами.
Новые цепки и напористы. Они лучше обучены, чем старые. Кое-что почерпнули в школах-девятилетках. Прошли военные училища и военные академии. Лучше вышколены, больше уверены в себе и тоньше ощущают вкус властвования над людьми. Но в то же время в новых живет дух старых революционных полководцев. Да и сами эти полководцы – поседевшие, обрюзгшие, истомленные жизнью – со сцены не уходят. В молодом армейском офицерстве сочетается бездумность и внутренняя опустошенность старшего поколения с жадной и неразбирающейся в средствах приспособляемостью, привитой новому поколению эпохой вырождающегося коммунизма. «Новые» продолжили традиции «старых» и окончательно низвели военное искусство до немудреного правила: «Бей». Маршал Жуков из «старых», но его тактика приемлется всей армией. Когда во время Второй мировой войны надо было преодолеть минные поля, Жуков посылал вперед пехоту. Бойцы взрывались на минах. Человеческими телами расчищали путь через минные поля для танков. Танков было мало и ими дорожили, а людьми на Руси, особенно на советской, дорожить никогда не умели и не хотели.
Дух рационализированной чингисхановщины. В советской армии он не умрет, покуда существует эта армия. Поэтому из плеяды современных полководцев мы выберем двух, в облике которых дух чингисхановщины проявляется в наиболее открытой и выразительной форме. И первым из них будет Семен Михайлович Буденный, маршал Советского Союза, кавалер множества орденов, лихой рубака в прошлом и лихой гуляка в настоящем, бывший любимец Сталина и, вероятно, покровительствуемый теперь Маленковым.
Представьте себе человека среднего роста с объемистым брюшком, явно обозначившимся под дорогим тонкошерстным кителем. В сочетании с брюшком грудь кажется впалой. По груди – россыпь орденов и медалей. В обычное время эта россыпь исчезает и заменяется колодками орденских ленточек в три ряда. У человека непомерно низкий и узкий лоб, кустистые брови. Глаза коричневатые, почти черные. Длинноватый нос. Рот прикрывается усами, порядком поредевшими к старости. Усы, брови, волосы – иссиня-черные. Иногда они приобретают фиолетовый оттенок: это когда парикмахер перестарается.
Таков маршал Буденный.
Живет этот маршал остатками былой своей славы, выпавшей ему в годы Гражданской войны и ничем с тех пор не приумноженной. Напоминает он будяк. Возвышается такой будяк над скромной степной травой, царственно покачивает лиловою своей головой, а никому-то он, будяк этот, не нужен. Набредет овечья отара на то место, где растет будяк, объест траву вокруг, но на будяк овцы только с презрением покосятся: живи, бесполезный, красуйся.
Вот так точно и Буденный. Фуражка с золотым шитьем, воротник кителя накладным золотом изукрашен, на шее бриллиантовая маршальская звезда, на груди ордена, а посмотришь на всё это великолепие и невольно о степном будяке вспомнишь. Голова у будяка алая и пушистая, ствол сочный и толстый, земными соками перекормленный.
Из всех маршалов Буденного мне довелось узнать ближе и лучше других. Маршалы народ величественный, и малозначительному журналисту до них не добраться. Но Буденный был иным. Его «будячная» натура делала его бесполезным в любом ведомстве, куда его посылали, и потому он занимался чем угодно, но только не делами.
Буденный – человек войны. Не современной войны, когда всё решается машинами и страшными смертоносными снарядами, перебрасываемыми на огромные расстояния, а той войны, которая канула в вечность и олицетворялась в людях, в их личной доблести и бесстрашии. Еще в императорской армии, будучи вахмистром, Буденный обратил на себя внимание своею лихостью. Это качество осталось при нем и тогда, когда революция вытолкнула его на поверхность и сделала командиром красной конницы. К концу Гражданской войны стал Буденный одним из самых популярных революционных полководцев, кумиром молодежи, жившей тогда взволнованным предчувствием наступающего царства коммунизма с его великими социальными свершениями. Крепко возлюбил Буденный славу и вряд ли мог бы жить в неизвестности.
После Гражданской войны немногим удалось сохранить приобретенную ими славу, но Буденный сохранил, и хоть потускнела она, но все-таки старому маршалу не придется закончить свой жизненный путь в неизвестности. Поистине, Буденный – баловень судьбы, иначе как бы мог он удержаться на верху военной иерархии! После Гражданской войны на одних лишь прошлых заслугах жить было не легко. Для высоких постов требовалась хоть элементарная образованность, Буденный же знаниями никогда перегружен не был.
И все-таки он устоял.
Может быть, его бездумность способствовала этому даже больше, чем мог бы способствовать подлинный талант, имей он его. Блестящая военная карьера Буденного зиждется не на талантах, не на успехах, не на труде, а на простой удачливости. И самой большой, пожалуй, удачей Буденного было то, что Сталин увидел в Буденном законченный образец бездумного служения, нерассуждающей покорности. Таким Сталин неизменно покровительствовал».
Слова перебежчика Соловьева злы и порой несправедливы, но во многом точны. Самое интересное, что и после Великой Отечественной Буденный смог вполне комфортно существовать, опираясь на славу, завоеванную в Гражданской войне. Причем это продолжалось не только при Сталине, но и при Хрущеве, и при Брежневе.
А вот свою военно-политическую роль Буденный утратил уже в конце 1942 года, когда реально перестал командовать войсками. После войны Сталин в армии, из Красной переименованной в Советскую, опирался, особенно после опалы Жукова, на генералов и маршалов, выдвинувшихся уже в ходе самой Великой Отечественной и непосредственно с кон-армейской группировкой не связанных. Тут можно назвать Василевского, Соколовского, Конева и ряд других полководцев. Буденный же теперь остался только неким живым монументом бурной революционной эпохи.
После Великой Отечественной коневодство на несколько лет стало главным занятием Семена Михайловича. В 1947 году он был назначен заместителем министра сельского хозяйства по коневодству и конезаводству. Буденный сконцентрировал свои усилия на улучшении кормовой базы и проведении племенной работы в животноводстве. Вот что рассказывает бывший сотрудник Института коневодства, ныне – экскурсовод Московского ипподрома: «Семен Михайлович написал 70 работ по коневодству, писал сам, не референты. Под его редакцией вышел фундаментальный пятитомник „История лошади“. При Хрущеве пришлось перевести Институт коневодства из Москвы в Рязанскую область. Семен Михайлович обеспечил переезд. Сначала построил жилые дома, а уж потом лаборатории. И, пока Буденный был жив, мы жили как у Христа за пазухой и прятались от бед под усами маршала». На Ростовском ипподроме до сих пор ежегодно проходят скачки на приз имени Буденного.
А вот в том, что Буденный книги и статьи по коневодству писал без помощи референтов, позволительно усомниться. Другое дело, что, возможно, в эти книги маршал привносил больше собственных мыслей и опыта, чем в выступления на партийных съездах и иных форумах, где озвученные им тексты выглядели слишком уж гладкими и безликими.
Буденный написал книгу «О племенной работе в коневодстве и конезаводстве», которая в чем-то не устарела и сегодня – во всяком случае, в той части, в которой Буденный опирается на свой практический опыт по выведению буденновской и терской пород, на что он потратил четверть века. Но научное значение этой книги сомнительно. На сессии ВАСХНИЛ 5–9 мая 1949 года, первой после погрома генетики на печально памятной сессии 1948 года, Семен Михайлович заявил, что племенное животноводство надо строить на основе «передовой биологической науки Мичурина – Лысенко». На посты директоров конезаводов Семен Михайлович еще в 30-е годы пристроил бывших кавалерийских командиров, которые далеко не всегда соответствовали новым должностям. Делал он порой и добрые дела. Например, в 1952 году добился, чтобы на Дону был отменен налог на фруктовые деревья, который был непосилен для колхозников и привел к массовой вырубке садов. Как мы уже упоминали, в период «ежовщины» он спас от репрессий многих директоров и работников конных заводов.