Гильдии магов Арканума, бросившие свои основные резервы на борьбу с недугом, привлекали к изготовлению и наложению заклятий-эликсиров даже подмастерий, едва умевших черпать энергию из основного потока Сил. При этом, маги не успевали помочь отведенным с линии фронта и развернувшимся внутри Империи второй, пятой и девятой кавалерийским баталиям. Кавалеристы вместе со стражей городов и сел как раз воплощали в жизнь приказ императора Нравона по запрету на перемещения внутри Империи. Однако Сорах прекрасно понимал, что, несмотря на все внешние неурядицы и смуты, Арканум оставался, по-прежнему, силен и опасен. Придворные гильдии Огня, Земли, Воздуха и Воды ни на секунду не ослабляли натяжение магических нитей внутри империи. Понимали это и в пятой гильдии Торианской Империи, гильдии Пространства, когда продумывали, как можно сделать так, чтобы Сорах мог вырваться к югу без подозрений и, отведя от себя взор ненужных соглядатаев, будь то маги или обычные рыцари, стоящие на службе императора Нравона. Продумывали и придумали, а Сорах осуществил план.
Немного болела голова, и ныл бок, но молодой маг понимал, что вынужденное сотворение заклинания обратимости смерти со всего лишь второй ступенью защиты стоили того. Он черпал Силу на заклятье из… ТОРСИОННЫХ ПОЛЕЙ. Можно сказать ему еще повезло, что последствия оказались столь незначительны. Сорах до сих пор удивлялся самому себе и тому, как быстро удалось сотворить заклинание обратимости, при этом, не задев основной нерв магических сообщений Арканума. Ведь если кто-нибудь из магистров той же гильдии Воздуха или Огня пронюхает, что на их территории ворожит маг Пространства, пришлось бы начинать ненужный диалог. Ненужный никому, кроме Собрания Арканума конечно, всегда и везде искавшего свои собственные выгоды и интересы. Кроме того, сразу начались бы и ненужные вопросы, на которые Аркануму ответа не следует знать в принципе. В последнее время эти проныры из четырех придворных гильдий кажется стали догадываться о том, зачем была создана гильдия магистра Некреуса… Но для того он и черпал Силу из Торсионных полей, того пространства, что обычные маги Арканума не использовали вовсе, считая его бесперспективным источником. Однако стоило быть осторожнее – сотворенное заклятье могло возмутить привычное для чародеев Арканума магическое поле Силы. Поэтому Сорах ставил два уровня защиты, несмотря на то, что торсионная магия по своей сути была слабее иных магических субстанций и не имела такого отката в пространстве, который смогли бы ощутить члены стихийных гильдий.
Он остался незамеченным, перейдя границу беглецом, и специально попался на глаза местной страже, чтобы разыграть ту самую сценку с убийством. Не существуя для Арканума магически, как субстанция, он перестал существовать и как человек. Теперь бояться нечего. Поэтому Сорах уверенно шел вперед, изредка накладывая заклятия поиска и первых ступеней контрмаскировки.
Все, что хотелось сейчас, это развести небольшой костер и согреться. Солнце, еще недавно ярко светившее с небес, давно скрылось, напоминая Сораху, что в этой части Ториана даже поздней весной бывают прохладные вечера. Ноги шли гулом, а тело пронзала усталость. Но, не смотря на это, Сорах решил не использовать магию и сам собрал охапку хвороста в округе, из которого затем и развел небольшой костерчик. Для этого все же пришлось использовать заклинание, потому что никакого другого инструмента под рукой просто не было, а возиться и придумывать какие-то изощрения по типу трения палок друг о друга совершенно не хотелось. Так он только потерял бы силу и время и где гарантия, что развел бы при этом костер? Согревшись, он достал из правого кармана своего кафтана собранные еще днем грибы. Пару подосиновиков и еще несколько не менее аппетитных грибов размером с ладонь, названия которых Сорах не знал, но, просветив примитивным заклятием, требующим лишь сосредоточения мысли удостоверился в том, что грибы съедобны. Из другого кармана показалась горстка ягод земляники, немного подавленных во время путешествия. Хотелось есть, и Сорах, усевшись поудобнее, не затягивая, нанизал грибы на первую попавшуюся ветку и протянул ее к костру. Второй рукой он начал есть землянику, предусмотрительно поставив на свой мини лагерь заклинание отвода глаз. В этом лесу водилось много хищников. Приближалась ночь, пора тех же кровососов, что готовы были напасть уже днем, поэтому лучше было предостеречься. Что если встретишь кого похуже, чем эта кровососущая дрянь?
Земляника буквально таяла во рту. Он доел последние ягоды и, не дожидаясь пока остынут грибы, поглотал их один за другим. В животе приятно заурчало. Он не ел больше суток и небольшая порция ягод и грибов, несомненно, должна была придать сил. Догорали последние угольки в костру.
Ну что же? Сорах огляделся по сторонам и для пущей уверенности пустил в ход пару заклятий поиска, используя тройную степень контрзащиты и отвод глаз с маскировкой. Теперь, когда он далеко от границ Империи магистры могли удостовериться, что Аркануму не перехватить посланца гильдии Пространства. Сорах поднялся на ноги и, продолжая оглядываться по сторонам, выпустил небольшой фаербол в землю под ногами. На месте удара образовался выжженный круг на удивление с правильными геометрическими формами. Он вытянул руки ладонями вниз перед собой. Медленно ладоней коснулись большие пальцы. Глаза мага, словно у человека, который пребывал в экстазе, закатились, с губ сорвался чуть различимый шепот, больше похожий на неровное дыхание. Могло показаться, что Сорах готовиться к предметной волшбе, магии амулетов, артефактов, трав и прочего, прочего, прочего, что использовали гномы в своих обрядах. Однако неожиданно с кончиков рук Сораха сорвались едва заметные потоки чистой Силы. На земле, где покоился выжженный фаерболом круг, начали появляться тонкие правильные линии, вырисовывавшие пентограмму. Правильные тонкие прямые линии сменились не менее тонкими ломанными кривыми, разбросанными уже под гексограммой под разными углами. Маг продолжал шептать, его глазное яблоко, казалось, перевернулось наизнанку, но луч, срывающийся с кончиков пальцев, делал свое дело.
На лбу Сораха выступили холодные капли пота. Внутри круга вырисовывались различные пенто и гексаграммы. Наконец поток Силы иссяк, но рисунок, оставленный на земле продолжал светиться. Сорах медленно потянулся к кинжалу, висевшему на поясе. Тому самому кинжалу, которым побрезговал Аур и на который не обратили внимания стражники капитана Ордона. Он вытащил грубое оружие, сталь которого блеснула в свете луны, и выверенным движением полоснул себя по запястью. На круг под ногами хлестнула кровь. Кинжал выпал из рук, и Сорах, гулко выдохнув, рухнул наземь. Грудь, словно тисками, сжала боль. Круг, почувствовав кровь мага, вспыхнул, но, уже какое-то мгновение спустя, также резко погас, оставив после себя выжженный котлован глубиной в локоть. На самом дне неприметно для глаза лежал свернутый и обитый печатью сверток.
Глава 3
Немного болела голова, и ныл бок, но молодой маг понимал, что вынужденное сотворение заклинания обратимости смерти со всего лишь второй ступенью защиты стоили того. Он черпал Силу на заклятье из… ТОРСИОННЫХ ПОЛЕЙ. Можно сказать ему еще повезло, что последствия оказались столь незначительны. Сорах до сих пор удивлялся самому себе и тому, как быстро удалось сотворить заклинание обратимости, при этом, не задев основной нерв магических сообщений Арканума. Ведь если кто-нибудь из магистров той же гильдии Воздуха или Огня пронюхает, что на их территории ворожит маг Пространства, пришлось бы начинать ненужный диалог. Ненужный никому, кроме Собрания Арканума конечно, всегда и везде искавшего свои собственные выгоды и интересы. Кроме того, сразу начались бы и ненужные вопросы, на которые Аркануму ответа не следует знать в принципе. В последнее время эти проныры из четырех придворных гильдий кажется стали догадываться о том, зачем была создана гильдия магистра Некреуса… Но для того он и черпал Силу из Торсионных полей, того пространства, что обычные маги Арканума не использовали вовсе, считая его бесперспективным источником. Однако стоило быть осторожнее – сотворенное заклятье могло возмутить привычное для чародеев Арканума магическое поле Силы. Поэтому Сорах ставил два уровня защиты, несмотря на то, что торсионная магия по своей сути была слабее иных магических субстанций и не имела такого отката в пространстве, который смогли бы ощутить члены стихийных гильдий.
Он остался незамеченным, перейдя границу беглецом, и специально попался на глаза местной страже, чтобы разыграть ту самую сценку с убийством. Не существуя для Арканума магически, как субстанция, он перестал существовать и как человек. Теперь бояться нечего. Поэтому Сорах уверенно шел вперед, изредка накладывая заклятия поиска и первых ступеней контрмаскировки.
* * *
День прошел на удивление спокойно. Несколько раз заклинание поиска, умело сплетенное Сорахом, оповещало о хищниках, затаившихся в близлежащей чаще. Но он считал лишней тратой времени никому ненужные схватки с теми же кровососами, прятавшимися в тени, которые так ценились еще на первых курсах университета, когда молодые маги все как один пытались доказать друг другу, самим себе и своим наставникам познания в боевой магии. Теперь он предпочитал ставить заклинания отвода и беречь силы. Такие схватки могли привлечь к его персоне и ненужное внимание, что было бы непозволительной роскошью сейчас. Сорах уже давно привык, что в Ториане нельзя прощать ошибок, потому что любую твою ошибку никогда не простят тебе. И самое главное знать цену каждой ошибки, то, что может последовать за каждым твоим решением. Что может казаться мелочным и на первый взгляд не имеющим перспектив, всегда является лишь началом длинной нити последующих событий, сворачивающейся в огромный ком, который уже не будет никаких сил расплести. Так говорили мудрецы гильдии Пространства, считающие, что случайностей не бывает и каждое решение имеет свое продолжение в дальнейшем, потому что весь Ториан, связанный Торсионными полями, тонким магическим пространством Силы, пока мест входит в выдвинутую ими теорию обратной связи. Сорах слабо разбирался в теоретики старейших мудрецов гильдии, но не верить в их заключения, обильно подкрепленные годами опытов и рассуждений, не было смысла. Да и не хотелось вовсе.Все, что хотелось сейчас, это развести небольшой костер и согреться. Солнце, еще недавно ярко светившее с небес, давно скрылось, напоминая Сораху, что в этой части Ториана даже поздней весной бывают прохладные вечера. Ноги шли гулом, а тело пронзала усталость. Но, не смотря на это, Сорах решил не использовать магию и сам собрал охапку хвороста в округе, из которого затем и развел небольшой костерчик. Для этого все же пришлось использовать заклинание, потому что никакого другого инструмента под рукой просто не было, а возиться и придумывать какие-то изощрения по типу трения палок друг о друга совершенно не хотелось. Так он только потерял бы силу и время и где гарантия, что развел бы при этом костер? Согревшись, он достал из правого кармана своего кафтана собранные еще днем грибы. Пару подосиновиков и еще несколько не менее аппетитных грибов размером с ладонь, названия которых Сорах не знал, но, просветив примитивным заклятием, требующим лишь сосредоточения мысли удостоверился в том, что грибы съедобны. Из другого кармана показалась горстка ягод земляники, немного подавленных во время путешествия. Хотелось есть, и Сорах, усевшись поудобнее, не затягивая, нанизал грибы на первую попавшуюся ветку и протянул ее к костру. Второй рукой он начал есть землянику, предусмотрительно поставив на свой мини лагерь заклинание отвода глаз. В этом лесу водилось много хищников. Приближалась ночь, пора тех же кровососов, что готовы были напасть уже днем, поэтому лучше было предостеречься. Что если встретишь кого похуже, чем эта кровососущая дрянь?
Земляника буквально таяла во рту. Он доел последние ягоды и, не дожидаясь пока остынут грибы, поглотал их один за другим. В животе приятно заурчало. Он не ел больше суток и небольшая порция ягод и грибов, несомненно, должна была придать сил. Догорали последние угольки в костру.
Ну что же? Сорах огляделся по сторонам и для пущей уверенности пустил в ход пару заклятий поиска, используя тройную степень контрзащиты и отвод глаз с маскировкой. Теперь, когда он далеко от границ Империи магистры могли удостовериться, что Аркануму не перехватить посланца гильдии Пространства. Сорах поднялся на ноги и, продолжая оглядываться по сторонам, выпустил небольшой фаербол в землю под ногами. На месте удара образовался выжженный круг на удивление с правильными геометрическими формами. Он вытянул руки ладонями вниз перед собой. Медленно ладоней коснулись большие пальцы. Глаза мага, словно у человека, который пребывал в экстазе, закатились, с губ сорвался чуть различимый шепот, больше похожий на неровное дыхание. Могло показаться, что Сорах готовиться к предметной волшбе, магии амулетов, артефактов, трав и прочего, прочего, прочего, что использовали гномы в своих обрядах. Однако неожиданно с кончиков рук Сораха сорвались едва заметные потоки чистой Силы. На земле, где покоился выжженный фаерболом круг, начали появляться тонкие правильные линии, вырисовывавшие пентограмму. Правильные тонкие прямые линии сменились не менее тонкими ломанными кривыми, разбросанными уже под гексограммой под разными углами. Маг продолжал шептать, его глазное яблоко, казалось, перевернулось наизнанку, но луч, срывающийся с кончиков пальцев, делал свое дело.
На лбу Сораха выступили холодные капли пота. Внутри круга вырисовывались различные пенто и гексаграммы. Наконец поток Силы иссяк, но рисунок, оставленный на земле продолжал светиться. Сорах медленно потянулся к кинжалу, висевшему на поясе. Тому самому кинжалу, которым побрезговал Аур и на который не обратили внимания стражники капитана Ордона. Он вытащил грубое оружие, сталь которого блеснула в свете луны, и выверенным движением полоснул себя по запястью. На круг под ногами хлестнула кровь. Кинжал выпал из рук, и Сорах, гулко выдохнув, рухнул наземь. Грудь, словно тисками, сжала боль. Круг, почувствовав кровь мага, вспыхнул, но, уже какое-то мгновение спустя, также резко погас, оставив после себя выжженный котлован глубиной в локоть. На самом дне неприметно для глаза лежал свернутый и обитый печатью сверток.
Глава 3
Легкогруженая повозка отряда гномов, запряженная тремя гнедыми лошадьми, во главе с Тундой, лихо мчалась по узкой разбитой дороге, надежно спрятанной в глубине скал, что к востоку от Драконьей гряды. Тунда примерно прикинул в голове, что дело катится к полуночи, и сейчас никак не меньше одиннадцати часов вечера. Несмотря на то, что слухи, так упорно витавшие в гномьих пещерах, о его способностях к людской волшбе оказались далеко не преувеличенными, и он действительно мог на ходу плести кое-какие заклятья, не пользуясь при этом начертательной графикой или амулетами, сейчас на полу повозки можно было увидеть небольшой магический чертеж. Правильной формы пятиконечная звезда, несколько рун, на которых лежали корешки растений и прочие вещи, весьма затейливые и столь же, на первый взгляд, бесполезные, но только не у гномов с их предметной волшбой. Тунда то и дело косился на свой рисунок и поправлял корешки, норовящие сползти со светящихся рун. Заклинание должно было работать без всяких сбоев, и гном должен был точно знать, где они сейчас едут, не сбились ли с пути, и не стоит ли подогнать лошадей. Благо, в мешочке, крепко привязанном к поясу, звенели несколько чудо-пузырьков с отменным зельем. Дай такое понюхать лошадям, и те могли бежать, стаптывая подковы, день и ночь напролет, без воды, еды и сна. За зельем Неутомимости ему пришлось, в свое время, специально сходить к одному старому гоблину-чародею, который варил подобные штуки, аж в Северные пустоши. Гоблин был отшельником и просто так отдавать зелье или раскрывать его секрет за те же золотые или самоцветы не захотел. Старик совершил ошибку, проглотив нектар Жизни, не позволивший ему умереть быстро и без мук. Тунде тогда пришлось долго уговаривать наглеца несмотря на то, что он пытал гоблина огнем и кислотой. Бедолага не сдался и тогда, когда гном вспорол ему кишки и хотел было заставить проглотить свое сердце по кускам, умерев в горьких муках. Секрет зелья Неутомимости, старик так и не выдал, решив, что он стоит смерти. И, пусть даже сваренное руками самого гнома на основе полученных у старого проныры образцов, зелье ни разу не подвело Тунду.
За сегодня отряд сделал двойной переход, и гном думал заночевать прямо в повозке, не разбивая на ночь лагерь, оставив защитную руну и охрану, в лице одного из бойцов, чтобы к утру быть на границе пустоши, если равняться по северу и окраин Местальэ.
Он улыбнулся. Оказывается, не так уж и плохо иметь с собой несколько человек про запас. Необязательно все делать самому. Он покосился на рыжебородого здоровяка Верму, сидевшего на вожжах. Он сказал, что его любимое дело бить врагов молотом, так чтобы у тех черепа лопались, словно дыни! Забавный. Не было бы, например этого малого и ему пришлось каждый раз останавливаться, чтобы поправить заклинание Поиска пути. Или расходовать силы, чтобы сплести чары Навигации для лошадок, а так, можно закрыть этот вопрос. А Кирква следовало поставить в сторожа на ночь. Этот гном казался бдительным и цепким, он внимательно наблюдал за дорогой и за тем, что происходило вокруг. Булдук – самый лучший вариант в оруженосцы. Этот гном, похоже, отлично разбирался во всех премудростях походной жизни. Хотя его топор добротной гномьей ковки, излюбленное оружие гномьего хидра, конечно был далеко не самым лучшим оружием из того, с чем можно было идти в поход. На нем не было никаких чар, сам он не имел баланса и казался через чур тяжелым. Ну помахаешь ты им с дуру, пробьешь доспех в бою, при штурме, конечно не любой… А что будет, если попадется магический щит? Такая же беда, впрочем, была и с оружием остальных гномов. Тунде оставалось лишь, поглаживая свой кулон на бороде, недовольно качать головой. Впрочем, даже невооруженным глазом гном видел в этих ребятах грацию. Может быть и оружие они не хотели менять по старой доброй привычке? Сам Тунда давно ходил со своим адамантиновым топором, несмотря на то, что у него были варианты взять кое-что и получше, чем старый потрепанный инструмент смерти. Но как говориться, что есть, то есть, а к остальному душа не лежит. Ведь как этот топор свистит в руке, когда ложится по ладони! Так может быть и у этих ребят на то старая привычка? Как легли топор или булава в руку, так и не хотят ее покидать. И откуда им, пусть и как говорит этот старый идиот Гакхар, лучшим бойцам Янтарных рудников, знать, что такое, к примеру, бой с гарпией или с каким похуже монстром, мантикорой, да минотавром? Они же, наверняка, только с орками, троглодитами своими подземными, да людьми дрались. Может где кобольды с троллями и ограми попадались. Ну гоблины там на крайний случай. Где же они в пещерах своих возьмут того же единорога, да циклопа? Поэтому и думают, что оружие старого доброго хидра есть лучший способ выжить в походе. Тунда вздохнул.
«Вырядились, как на парад, будто на войну идем, строем…» – за этим последовала длинная тирада из бранных слов.
Но как не крути, а бойцы были его, и все же надо отдать должное советникам Царя, гномы действительно подобрались один лучше другого. Проблема только в том, что эти ребята не имели совершенно никакого опыта в деле, которое им предстояло провернуть. Тунда уставился на гнома, молча смотревшего в одну точку у себя под ногами. С ним он еще не успел познакомиться и сейчас собирался наверстать упущенное. Несмотря на то, что обычно гномов отличала природная полнота, этот представитель подземной расы был жилист и представлял собой сплошной комок мышц. Всем другим видам брони он предпочел панцирь на груди, тяжелый шлем с забралом, двойную кольчугу и чем-то напоминающие тундовские рукавицы и сапоги. Наряд совсем не похожий на гнома, бившегося в рядах хидра. Похоже, как и сам Тунда этот гном был из наемников. Интересно. Тунда прокашлялся.
– Представься! Зовут как, чем машешь, откуда взялся?
Гном, поняв, что обращаются к нему, поднял глаза.
– Зовут меня Эгорд. Машу чем есть, вот кувалду прихватил сюда, да кинжальчик, – он хлопнул по левому сапогу. – А взялся оттуда, откуда и все, из пещер, наемником промышляю, – гном пожал плечами.
Тунда кивнул. Парень деловитый. Пригодится в пути. Раз уже советники приставили всех их, то от него теперь требуется, как следует выжать из бойцов максимум их возможностей. И деньги окупить, которые им заплатили, и себе разгрузку дать в пути. Может быть, прав был в чем-то Гакхан, когда говорил о том, что следует беречь силы, пока дело не коснется главного? Впереди их ожидал долгий путь. Тунда рассчитывал, что имея зелье Неутомимости и скача во весь опор днем и ночью, не делая никаких перевалов для отдыха и не разбивая лагерей, он со своим небольшим отрядом окажется на месте, в пункте назначения, примерно через неделю. Если, конечно, по пути их не будут ожидать какие-либо сюрпризы. Но на каждый неприятный сюрприз или ход противника у гнома про запас всегда имелся свой аргумент.
– Ну, будем знакомы, Эгорд. Тунда, тоже наемник, как ты прямо, – он протянул гному, сидящему на другой стороне повозки, руку и Эгорд крепко пожал ее. Тунда отметил про себя, что этот Эгорд, к тому же, довольно сильный малый. – А чем ты там махаешь, да как, еще проверим.
Гном в ответ пожал плечами. Мол, проверим, что говорить без толку. Тунда про себя отметил такой подход. Меньше слов, больше дела. Чувствовалась школа наемников. Зачем трепать языком там, где можно раз и навсегда решить дело лезвием клинка? Бочка эля! Тунде самому понравилась своя ирония и он, хмыкнув, полез за пазуху, где лежала карта. Достав кожаный свиток, он развернул его на коленях и всмотрелся.
Тем временем, настала пора меняться на вожжах Верму, успевшему устать за целый день непрерывной скачки. Его сменил Кирква, тут же погнавший лошадей еще быстрее.
– Но! Но!
Залезший внутрь повозки Верму, тут же прилег на полу и заснул, не обращая внимания на остальных гномов и на своего непосредственного начальника, на миг переведшего взгляд с карты, на светящийся в центре повозки магический круг. Тунда еще раз про себя отметил, что тогда в пещерах чуть было не сделал глупость, когда хотел отказаться от услуг отряда. Гномы работали слаженно и умело. Как будто отряд был собран специально и тренировался в понимании. Единственный, кто немного выпадал из общей слаженной картинки, это Эгорд. Тунда поправил в очередной раз сползшие корешки на рунах магического круга, которые начали гаснуть, но как только почувствовали, что заклинание нормализуется, вспыхнули с новой силой. И посмотрел на карту. Тот же маршрут, правильное направление. Они шли, опережая график. Не зря он договаривался на доплату в случае, если выполнит задачу раньше поставленного советниками срока. Ох, не зря! Потом можно будет целый год жить в свое удовольствие, да так, что позавидует любой король. Тунда не смог сдержать улыбку. Гномы же не разорятся. Выльют новое золото и накопают себе новых самоцветов, а он сможет отдохнуть от тяжелой жизни наемника. Или, по крайней мере, не браться за мелкие дела. Не бить, например, тех же гарпий в скалах. Пусть мальчишки набивают руку!
Правда, все это предстояло заслужить. Тунда посмотрел на конечную точку на карте. Окраины Восточного леса. Глушь. Если не считать, что по пути туда придется как-то пробиваться через имперские заставы или ехать через пустошь, рискуя встретиться с зелеными тварями. Гоблины, орки или тролли это, конечно, не маги Арканума, но от встречи с ними тоже не могло быть ничего приятного. Конечно, между Янтарными рудниками и вождями зеленых был заключен союз, но мало ли, что в голове у этих зеленых тварей. Гном проследил взглядом путь. И так почти добрые сто пограничных миль. Ничего хорошего. Торианская империя добралась уже и сюда, на север этого мира, вытесняя все выше и выше зеленых тварей и закрепляя каждую милю кровью врагов. Такова цена победы, такова цена расширения границ. Люди не церемонились и обращались с зелеными, как со скотом. Пустоши, куда гоблины, тролли и орки были загнаны магами Арканума и баталиями Империи, даже бывалому гному казались чем-то совершенно неприспособленным для жизни. Там можно не жить, а выживать. Один день жара, другой день невероятный холод, камень вместо земли почти повсюду и начало кольца Великих гор, отделяющих Ториан от просторов Океана Миров. Не пройдет и века, как от зеленых останутся лишь горькие воспоминания. Та незначительная передышка, вызванная странной эпидемией Черной смерти, вдруг обрушившейся на людские города и села, лишь затормозила их продвижение на север, но не остановила его. Но надолго ли? Гарнизоны, разбросанные по линии, где уже удалось оттеснить зеленых, в качестве укреплений Торианской империи на севере были лишь временными границами. И не за горами виделось дальнейшее продвижение торианцев. Сам Тунда очень и очень сомневался, что есть в этом мире сила, способная остановить продвижение хумансов. Эти ребята делали свое дело, расчищая себе пространство для жизни. Надо признать, что получалось у них такое занятие очень хорошо. Другой вопрос, что ему нужно было попасть на окраину Восточного леса эльфов Фларлана и такие гарнизоны лежали на его пути. Поэтому на этот раз имперцам, как бы хорошо они не махали клинками и не пускали свои огненные шары, придется подвинуться.
Он выглянул из повозки. По окраинам дороги уже можно было разглядеть изредка попадавшиеся там деревья. Неплохо, совсем неплохо. Значит, за один переход они совершили бросок через скальный массив, прилегающий к Драконьей гряде. Лошади по-прежнему, с пеной у рта, мчались галопом, сбивая подковы и поднимая дорожную пыль. Можно было давать отбой. Тунда отдал распоряжение о ночной вахте Киркве, так удачно сменившему Верму несколько минут назад. Пусть лошади сами ведут путь, а Кирква лучще последит за округой. Но для этого надо кое-чего подрисовать. Тунда наклонился к своему кругу на полу повозки и приготовился расчерчивать внутри уже готового круга еще несколько рун, чтобы не сбиться ночью с маршрута, попутно бросив взгляд на Эгорда и Булдука, все еще ворочавшихся в углу повозки.
– Мне повторить, на, или кого-то из повозки вышвырнуть наружу? Отбой!
Однако все было сказано до предела ясно и понятно – любое промедление означает провал. Сорах, всегда отличавшийся отличной памятью и стремлением к познанию, помнил основной курс восстановления в пути, который они проходили на второй стадии обучения и надеялся, что сейчас полученные знания смогут помочь. В базе принципа восстановления в пути лежала структура размежевания сознания. Не углубляясь в тонкие термины, все сводилось к тому, что прямо в пути следовало разделять функции собственного организма. Так, если ты, к примеру, получил рану, которую нельзя затянуть магией, и ты идешь, оградив себя магическим щитом, то ты можешь погрузить в сон ту же руку, как бы отключив ее от всего остального тела. Она будет регенерировать, болтаясь, как у тряпичной куклы вдоль тела, и преспокойно заживать. Также можно сделать и с любой другой частью тела, будь то нога, ухо или туловище. При этом та же нога вроде бы будет спать, но идти дальше, получался некий самообман! Без проблем тот же фокус за счет принципа размежевания сознания можно было проделать и с головой, добавив к заклинанию щита чары навигации. Сознание погружалось в сон, а тот на кого наложены чары продолжал свой путь.
Сорах, не долго думая, сотворил несложное заклинание магического щита и, помучавшись немного с заклинанием навигации, погрузил в сон свое тело. Решив, что осторожность все же не повредит, хотя пущенные совсем недавно очередные заклятья поиска не дали результата, маг ограничил свое сознание полудремой. Конечно, он смог бы пройти в том состоянии, в каком он пребывал сейчас, еще достаточно долгий путь. Но, мало ли какой сюрприз лес и поля готовили одинокому путнику дальше в дороге? И будет ли у него возможность отдохнуть как сейчас, там, дальше? Да хотя бы за ближайшим холмом? Ответ на этот вопрос он не знал, а заклинания поиска не могли заглядывать так далеко. Плести же более сложные заклятия, не было ни времени, ни желания, и самое главное возможности. Что значило рисковать теперь, когда воля Совета Властелинов Силы, магистров гильдии Пространства изъявлена? От этой мысли Сорах, несмотря на то, что он находился в полудреме, вздрогнул. Теперь любые разговоры о праве на ошибку пустой звук. Если Совет делает что-то, то он делает это наверняка. От мысли, что делать наверняка придется именно ему, Сораху порой становилось не по себе, хотя он и был уверен в своих силах. Порой в стенах башни ходили слухи, что великие специально выращивают, вскармливают некоторых своих учеников для заданий. Не взрастили ли его стены башни для одной из таких миссий? И, конечно же, великие не выбрали бы его, если бы не были уверены, что он справиться. Такая мысль отдавала леденящим холодком.
Лес вокруг становился все массивнее и величественнее, превращаясь в одну сплошную полосу. Все реже попадались луга и поляны, на которых можно было встретить раскинувшиеся озерца или ручьи, бившие прямо из самых недр земли небольшими фонтанами. Деревья стремились ввысь, пряча в своих кронах лучи пробивающегося к земле солнца. Проходя мимо очередного дуба-исполина, Сорах вдруг почувствовал легкое жжение чуждой магии. Здесь наступал другой порог. Порог другой творимой волшбы, отличной от привычной Сораху магии стихийных гильдий с их источниками черпания Силы. Магия леса жгла, но и приятно обволакивала, словно приглашая в свои просторы. Каким-то образом ей удавалось плавно обтекать магический щит, воздвигнутый Сорахом, не разбиваясь об него, с любопытством наблюдая, оставаясь как бы в стороне, но при этом все же не в силах проникнуть внутрь него.
За сегодня отряд сделал двойной переход, и гном думал заночевать прямо в повозке, не разбивая на ночь лагерь, оставив защитную руну и охрану, в лице одного из бойцов, чтобы к утру быть на границе пустоши, если равняться по северу и окраин Местальэ.
Он улыбнулся. Оказывается, не так уж и плохо иметь с собой несколько человек про запас. Необязательно все делать самому. Он покосился на рыжебородого здоровяка Верму, сидевшего на вожжах. Он сказал, что его любимое дело бить врагов молотом, так чтобы у тех черепа лопались, словно дыни! Забавный. Не было бы, например этого малого и ему пришлось каждый раз останавливаться, чтобы поправить заклинание Поиска пути. Или расходовать силы, чтобы сплести чары Навигации для лошадок, а так, можно закрыть этот вопрос. А Кирква следовало поставить в сторожа на ночь. Этот гном казался бдительным и цепким, он внимательно наблюдал за дорогой и за тем, что происходило вокруг. Булдук – самый лучший вариант в оруженосцы. Этот гном, похоже, отлично разбирался во всех премудростях походной жизни. Хотя его топор добротной гномьей ковки, излюбленное оружие гномьего хидра, конечно был далеко не самым лучшим оружием из того, с чем можно было идти в поход. На нем не было никаких чар, сам он не имел баланса и казался через чур тяжелым. Ну помахаешь ты им с дуру, пробьешь доспех в бою, при штурме, конечно не любой… А что будет, если попадется магический щит? Такая же беда, впрочем, была и с оружием остальных гномов. Тунде оставалось лишь, поглаживая свой кулон на бороде, недовольно качать головой. Впрочем, даже невооруженным глазом гном видел в этих ребятах грацию. Может быть и оружие они не хотели менять по старой доброй привычке? Сам Тунда давно ходил со своим адамантиновым топором, несмотря на то, что у него были варианты взять кое-что и получше, чем старый потрепанный инструмент смерти. Но как говориться, что есть, то есть, а к остальному душа не лежит. Ведь как этот топор свистит в руке, когда ложится по ладони! Так может быть и у этих ребят на то старая привычка? Как легли топор или булава в руку, так и не хотят ее покидать. И откуда им, пусть и как говорит этот старый идиот Гакхар, лучшим бойцам Янтарных рудников, знать, что такое, к примеру, бой с гарпией или с каким похуже монстром, мантикорой, да минотавром? Они же, наверняка, только с орками, троглодитами своими подземными, да людьми дрались. Может где кобольды с троллями и ограми попадались. Ну гоблины там на крайний случай. Где же они в пещерах своих возьмут того же единорога, да циклопа? Поэтому и думают, что оружие старого доброго хидра есть лучший способ выжить в походе. Тунда вздохнул.
«Вырядились, как на парад, будто на войну идем, строем…» – за этим последовала длинная тирада из бранных слов.
Но как не крути, а бойцы были его, и все же надо отдать должное советникам Царя, гномы действительно подобрались один лучше другого. Проблема только в том, что эти ребята не имели совершенно никакого опыта в деле, которое им предстояло провернуть. Тунда уставился на гнома, молча смотревшего в одну точку у себя под ногами. С ним он еще не успел познакомиться и сейчас собирался наверстать упущенное. Несмотря на то, что обычно гномов отличала природная полнота, этот представитель подземной расы был жилист и представлял собой сплошной комок мышц. Всем другим видам брони он предпочел панцирь на груди, тяжелый шлем с забралом, двойную кольчугу и чем-то напоминающие тундовские рукавицы и сапоги. Наряд совсем не похожий на гнома, бившегося в рядах хидра. Похоже, как и сам Тунда этот гном был из наемников. Интересно. Тунда прокашлялся.
– Представься! Зовут как, чем машешь, откуда взялся?
Гном, поняв, что обращаются к нему, поднял глаза.
– Зовут меня Эгорд. Машу чем есть, вот кувалду прихватил сюда, да кинжальчик, – он хлопнул по левому сапогу. – А взялся оттуда, откуда и все, из пещер, наемником промышляю, – гном пожал плечами.
Тунда кивнул. Парень деловитый. Пригодится в пути. Раз уже советники приставили всех их, то от него теперь требуется, как следует выжать из бойцов максимум их возможностей. И деньги окупить, которые им заплатили, и себе разгрузку дать в пути. Может быть, прав был в чем-то Гакхан, когда говорил о том, что следует беречь силы, пока дело не коснется главного? Впереди их ожидал долгий путь. Тунда рассчитывал, что имея зелье Неутомимости и скача во весь опор днем и ночью, не делая никаких перевалов для отдыха и не разбивая лагерей, он со своим небольшим отрядом окажется на месте, в пункте назначения, примерно через неделю. Если, конечно, по пути их не будут ожидать какие-либо сюрпризы. Но на каждый неприятный сюрприз или ход противника у гнома про запас всегда имелся свой аргумент.
– Ну, будем знакомы, Эгорд. Тунда, тоже наемник, как ты прямо, – он протянул гному, сидящему на другой стороне повозки, руку и Эгорд крепко пожал ее. Тунда отметил про себя, что этот Эгорд, к тому же, довольно сильный малый. – А чем ты там махаешь, да как, еще проверим.
Гном в ответ пожал плечами. Мол, проверим, что говорить без толку. Тунда про себя отметил такой подход. Меньше слов, больше дела. Чувствовалась школа наемников. Зачем трепать языком там, где можно раз и навсегда решить дело лезвием клинка? Бочка эля! Тунде самому понравилась своя ирония и он, хмыкнув, полез за пазуху, где лежала карта. Достав кожаный свиток, он развернул его на коленях и всмотрелся.
Тем временем, настала пора меняться на вожжах Верму, успевшему устать за целый день непрерывной скачки. Его сменил Кирква, тут же погнавший лошадей еще быстрее.
– Но! Но!
Залезший внутрь повозки Верму, тут же прилег на полу и заснул, не обращая внимания на остальных гномов и на своего непосредственного начальника, на миг переведшего взгляд с карты, на светящийся в центре повозки магический круг. Тунда еще раз про себя отметил, что тогда в пещерах чуть было не сделал глупость, когда хотел отказаться от услуг отряда. Гномы работали слаженно и умело. Как будто отряд был собран специально и тренировался в понимании. Единственный, кто немного выпадал из общей слаженной картинки, это Эгорд. Тунда поправил в очередной раз сползшие корешки на рунах магического круга, которые начали гаснуть, но как только почувствовали, что заклинание нормализуется, вспыхнули с новой силой. И посмотрел на карту. Тот же маршрут, правильное направление. Они шли, опережая график. Не зря он договаривался на доплату в случае, если выполнит задачу раньше поставленного советниками срока. Ох, не зря! Потом можно будет целый год жить в свое удовольствие, да так, что позавидует любой король. Тунда не смог сдержать улыбку. Гномы же не разорятся. Выльют новое золото и накопают себе новых самоцветов, а он сможет отдохнуть от тяжелой жизни наемника. Или, по крайней мере, не браться за мелкие дела. Не бить, например, тех же гарпий в скалах. Пусть мальчишки набивают руку!
Правда, все это предстояло заслужить. Тунда посмотрел на конечную точку на карте. Окраины Восточного леса. Глушь. Если не считать, что по пути туда придется как-то пробиваться через имперские заставы или ехать через пустошь, рискуя встретиться с зелеными тварями. Гоблины, орки или тролли это, конечно, не маги Арканума, но от встречи с ними тоже не могло быть ничего приятного. Конечно, между Янтарными рудниками и вождями зеленых был заключен союз, но мало ли, что в голове у этих зеленых тварей. Гном проследил взглядом путь. И так почти добрые сто пограничных миль. Ничего хорошего. Торианская империя добралась уже и сюда, на север этого мира, вытесняя все выше и выше зеленых тварей и закрепляя каждую милю кровью врагов. Такова цена победы, такова цена расширения границ. Люди не церемонились и обращались с зелеными, как со скотом. Пустоши, куда гоблины, тролли и орки были загнаны магами Арканума и баталиями Империи, даже бывалому гному казались чем-то совершенно неприспособленным для жизни. Там можно не жить, а выживать. Один день жара, другой день невероятный холод, камень вместо земли почти повсюду и начало кольца Великих гор, отделяющих Ториан от просторов Океана Миров. Не пройдет и века, как от зеленых останутся лишь горькие воспоминания. Та незначительная передышка, вызванная странной эпидемией Черной смерти, вдруг обрушившейся на людские города и села, лишь затормозила их продвижение на север, но не остановила его. Но надолго ли? Гарнизоны, разбросанные по линии, где уже удалось оттеснить зеленых, в качестве укреплений Торианской империи на севере были лишь временными границами. И не за горами виделось дальнейшее продвижение торианцев. Сам Тунда очень и очень сомневался, что есть в этом мире сила, способная остановить продвижение хумансов. Эти ребята делали свое дело, расчищая себе пространство для жизни. Надо признать, что получалось у них такое занятие очень хорошо. Другой вопрос, что ему нужно было попасть на окраину Восточного леса эльфов Фларлана и такие гарнизоны лежали на его пути. Поэтому на этот раз имперцам, как бы хорошо они не махали клинками и не пускали свои огненные шары, придется подвинуться.
Он выглянул из повозки. По окраинам дороги уже можно было разглядеть изредка попадавшиеся там деревья. Неплохо, совсем неплохо. Значит, за один переход они совершили бросок через скальный массив, прилегающий к Драконьей гряде. Лошади по-прежнему, с пеной у рта, мчались галопом, сбивая подковы и поднимая дорожную пыль. Можно было давать отбой. Тунда отдал распоряжение о ночной вахте Киркве, так удачно сменившему Верму несколько минут назад. Пусть лошади сами ведут путь, а Кирква лучще последит за округой. Но для этого надо кое-чего подрисовать. Тунда наклонился к своему кругу на полу повозки и приготовился расчерчивать внутри уже готового круга еще несколько рун, чтобы не сбиться ночью с маршрута, попутно бросив взгляд на Эгорда и Булдука, все еще ворочавшихся в углу повозки.
– Мне повторить, на, или кого-то из повозки вышвырнуть наружу? Отбой!
* * *
Гильдия Пространства изъявила свою волю, хотя одному только Сораху было ведомо, чего стоило узнать это изъявление. Голова болела, будто с хорошего похмелья, и раскалывалась пополам. Порезанная рука, несмотря на наложенные чары самоисцеления, все еще ныла, давая о себе знать. Кололо тело, а глаза вылезали из орбит. То пространство магической Силы, в котором предпочитали плести свои чары магистры его гильдии, пока оставалось чем-то далеким и даже чужим для молодого мага. Он прекрасно знал, что, несмотря на весь свой, как уверяли те же магистры во главе с достопочтенным Некреусом, талант, аспирантура законченная экстерном это не совсем то, с чем можно вот так беспрепятственно развязывать клубки Силы. Наверное, сейчас стоило набраться сил, отлежавшись где-нибудь в чаще под бдительным оком охранных заклятий. Выспаться, как следует, как минимум сутки, и тогда уже отправляться в путь со свежими силами.Однако все было сказано до предела ясно и понятно – любое промедление означает провал. Сорах, всегда отличавшийся отличной памятью и стремлением к познанию, помнил основной курс восстановления в пути, который они проходили на второй стадии обучения и надеялся, что сейчас полученные знания смогут помочь. В базе принципа восстановления в пути лежала структура размежевания сознания. Не углубляясь в тонкие термины, все сводилось к тому, что прямо в пути следовало разделять функции собственного организма. Так, если ты, к примеру, получил рану, которую нельзя затянуть магией, и ты идешь, оградив себя магическим щитом, то ты можешь погрузить в сон ту же руку, как бы отключив ее от всего остального тела. Она будет регенерировать, болтаясь, как у тряпичной куклы вдоль тела, и преспокойно заживать. Также можно сделать и с любой другой частью тела, будь то нога, ухо или туловище. При этом та же нога вроде бы будет спать, но идти дальше, получался некий самообман! Без проблем тот же фокус за счет принципа размежевания сознания можно было проделать и с головой, добавив к заклинанию щита чары навигации. Сознание погружалось в сон, а тот на кого наложены чары продолжал свой путь.
Сорах, не долго думая, сотворил несложное заклинание магического щита и, помучавшись немного с заклинанием навигации, погрузил в сон свое тело. Решив, что осторожность все же не повредит, хотя пущенные совсем недавно очередные заклятья поиска не дали результата, маг ограничил свое сознание полудремой. Конечно, он смог бы пройти в том состоянии, в каком он пребывал сейчас, еще достаточно долгий путь. Но, мало ли какой сюрприз лес и поля готовили одинокому путнику дальше в дороге? И будет ли у него возможность отдохнуть как сейчас, там, дальше? Да хотя бы за ближайшим холмом? Ответ на этот вопрос он не знал, а заклинания поиска не могли заглядывать так далеко. Плести же более сложные заклятия, не было ни времени, ни желания, и самое главное возможности. Что значило рисковать теперь, когда воля Совета Властелинов Силы, магистров гильдии Пространства изъявлена? От этой мысли Сорах, несмотря на то, что он находился в полудреме, вздрогнул. Теперь любые разговоры о праве на ошибку пустой звук. Если Совет делает что-то, то он делает это наверняка. От мысли, что делать наверняка придется именно ему, Сораху порой становилось не по себе, хотя он и был уверен в своих силах. Порой в стенах башни ходили слухи, что великие специально выращивают, вскармливают некоторых своих учеников для заданий. Не взрастили ли его стены башни для одной из таких миссий? И, конечно же, великие не выбрали бы его, если бы не были уверены, что он справиться. Такая мысль отдавала леденящим холодком.
Лес вокруг становился все массивнее и величественнее, превращаясь в одну сплошную полосу. Все реже попадались луга и поляны, на которых можно было встретить раскинувшиеся озерца или ручьи, бившие прямо из самых недр земли небольшими фонтанами. Деревья стремились ввысь, пряча в своих кронах лучи пробивающегося к земле солнца. Проходя мимо очередного дуба-исполина, Сорах вдруг почувствовал легкое жжение чуждой магии. Здесь наступал другой порог. Порог другой творимой волшбы, отличной от привычной Сораху магии стихийных гильдий с их источниками черпания Силы. Магия леса жгла, но и приятно обволакивала, словно приглашая в свои просторы. Каким-то образом ей удавалось плавно обтекать магический щит, воздвигнутый Сорахом, не разбиваясь об него, с любопытством наблюдая, оставаясь как бы в стороне, но при этом все же не в силах проникнуть внутрь него.