– За что такая ненависть, хуманс? А за что вы убиваете наших детей, сжигаете леса и истребляете нашу лесную расу? За что вы разделили наш народ? – его щеки вспыхнули от гнева.
Сорах не отвел взгляд от голубых глаз лучника, пылающих страстью.
– На мне нет смерти ни одного эльфа, воин, будь то светлый или темный житель лесов, – спокойно ответил он. – И я хочу сказать, что я уважаю вашу расу. Я не хочу этой войны.
У лучника заходили желваки.
– Я хочу ее. На тебе нет смерти эльфов, хуманс, но твой отец, дед, прадед убивали десятками жителей лесов, они вырубали леса, жгли деревья, они раскололи братский народ пополам. Наша империя будет возрождена на ваших костях… – Лучник замолчал и отвернулся от Сораха. Маг увидел, как вздулись вены на его руке – так сильно воин сжимал лук.
Теперь, пожалуй, разговор стоило прекратить, иначе он мог принести плачевные последствия. Воин тяжело дышал, явно взвинченный и вырвался вперед, но не посмел нарушить приказа. Маг на секунду почувствовал, как ослабли чары наблюдающей за ним чародейки. Похоже, их разговор и пламенная речь главаря в конце произвели впечатление. На мгновение исчезла та ниточка, что все это время неразрывно держала в узде магическое пространство вокруг. Торсионное поле! Сорах понимал, что выход вне обычных источников Силы, в тот миг, пока эльфийская чародейка потеряла свое внимание, представлялся единственным шансом. Он усилием воли сотворил заклинание поиска первой ступени сложности и бросил его в Торсионновое поле. Самые легкие и самые простые чары, то, что на автомате должен был делать любой студент, но не сейчас, когда вокруг древней мощью дышал священный лес. По телу пролилась знакомая теплота. Сработало. Мышцы приятно наполнились теплом, которое через мгновение начало растекаться по всему телу. Связь с полем была установлена и теперь эльфийка ни за что не сможет поймать ни одно из его заклятий, потому что все они будут твориться в обход основных источников Силы. Какую-то секунду спустя Сорах вновь почувствовал на себя пристальный магический взгляд чародейки. Нет, теперь она, по сути, смотрела сквозь пальцы. Чары поиска первой ступени вошли в оборот, и вот уже Сорах увидел прячущегося в листве зайца, мгновение спустя чары показали оленя… Пока он был слишком слаб, чтобы сплести что-то более серьезное, но самое главное сейчас, что с Торсионным полем была установлена связь.
– Чего ты встал, как вкопанный? – один из лучников, впервые заговоривший с момента их, так называемого знакомства, взмахнул рукой.
Сорах с удивлением обнаружил, что он стоит на месте. Заклинание, несмотря на всю свою простоту все же потребовало от него некого напряжения. Это не могло не удивлять. Не показав никаких эмоций, маг неспеша двинулся вслед за главным, успевшим оторваться на несколько десятков метров вглубь леса. Сорах с любопытством осматривался по сторонам. Теперь с магией поиска за пазухой он видел гораздо больше. Похоже, они пересекли границу Местальэ. Священный могущественный лес начался, и маг не мог не признать, что он поражал своим великолепием. Вокруг стояли огромные деревья-исполины, чьи стволы тянулись высоко вверх, а крон просто напросто не было видно в высоте. От зелени рябило в глазах. Слух ласкал стройный хор пения животных и птиц. Заросли казались настолько густыми, что, не используя клинок пройти куда-либо не представлялось возможным. Но к удивлению Сораха их отряд шел вперед без всяких преград на пути, деревья, словно сами уступали дорогу, а кустарники будто указывали путь. Трава стелилась живым мягким ковром под ногами.
Удивляла красота Местальэ, похоже, впитавшего в себя все цвета радуги. Лес жил будто бы одним целым. Дышал каждый лепесток каждого отдельного дерева, цветка. Плескались лазурные воды ручьев, столь чистые, что Сорах отчетливо видел их дно с лежавшими там дивными камнями различных форм и узоров. Впервые маг видел такую рыбу, что плавала в водах Местальэ. Необычны и красивы были зверьки, которыми был полон священный лес. В воздухе порхали совершенно невообразимой раскраски бабочки с крыльями, словно у фей. Были тут и сами феи, летавшие где-то в высоте крон деревьев исполинов. Росли чудо-грибы размером ничуть не уступавшие тыквам, что выращивали фермеры на западных окраинах Торианской империи. Рядом с рассадниками малины росла земляника. Напротив деревьев с орехами рос виноград. Сорах, зачарованный прелестями священного леса, то и дело оглядывался по сторонам. Даже Дремучие леса, где он бывал не раз, с их густыми зарослями и невообразимой живностью, не шли не в какое сравнение с тем, что он видел здесь.
Светлые, заметившие его восхищение, презрительно улыбались. Еще бы, откуда жалкий хуманс мог знать, какими сокровищами обладали лесные жители! Откуда это могут знать те, кто привык к жидкой желтой траве, грязному воздуху забитому пылью дорог и воде ручьев столь мутных, что в них не видно дна? Эльфы прекрасно знали о Черной смерти как серп косившей жителей Торианской империи. Более того они считали, что сама природа, сам лес, когда-то стоявший там, где сейчас стелились дороги хумансов, вымощенные камнем, где стояли их дома и росли словно грибы после дождя их поселения, решила показать свою мощь и наказать жалких и недостойных созданий, ошибку сотворения, наслав на них Черную смерть. Уверенность светлых эльфов подкрепляла невосприимчивость лесного народа к Чуме, впрочем, как и всех остальных коренных рас Ториана: темных эльфов, друидов и даже гномов, которые прятались в пещерах под скалами Драконьей гряды в Янтарных рудниках. Единственные, кто страдал от Черной смерти также, как и проклятые хумансы, были гоблины, орки и тролли, загнанные баталиями Императора и магами далеко за пределы Империи к северным пустошам.
Сорах был осведомлен, что Совет Властелинов знал о приближении Чумы еще задолго до начала эпидемии. Каким образом удалось узнать великим о напасти никогда прежде не обрушивавшейся на этот мир, оставалось для простого шпиона башни тайной. Но он прекрасно знал, что в Дремучие леса, где все еще можно было встретить маленьких фей, земли Драконей гряды у окрестностей Янтарных рудников гномов, на Восток в священный лес темных эльфов Фларлан и в Веренейские горы, обитель друидов были отправлены экспедиции башни гильдии Пространства. Подземелья гильдии еще несколько лет назад наполнились эльфами и гномами, которых Сорах видел сам, когда существ скованных магическим заклятьем приводили в башню. Доходили до шпиона слухи, что отнюдь не провалом закончилась охота и за друидами, нескольких из которых удалось выследить и поймать. Еще в университете маг знал, что Веренейские горы были единственным местом в Ториане, которое хранило мудрость тех, кого называли древнейшими мудрецами, друидами. Они были способны подчинить себе волю и разум природы, жили природой и, по сути, ей являлись. Если это было действительно так, то Сорах мог только снять капюшон перед теми, кому удалось выследить и поймать друидов. Их оставались единицы, но магия природы древнейших мудрецов была столь сильна, что делала жрецов леса практически неуязвимыми. Не знал Сорах и зачем магистрам понадобились представители этих рас, но когда на Империю обрушилась Черная смерть, все встало на свои места. Совет Властелинов, предусмотрительный и осторожный Совет заранее приготовился к беде, обезопасив свою башню. Противоядие, причем ценой самых малых жертв оказалось изготовлено.
Он не раз ломал себе голову над тем, почему магистры не захотели поделиться его секретом со стихийными гильдиями Арканума, с теми же огневиками, в конце концов, которые не раз пытались завести с Советом Властелинов диалог и разузнать, чем же все-таки занимаются их собратья в башне, что имеют вольность докладывать о своей деятельности лишь императору Нравону, а не Собранию магов. Но каждая такая попытка Арканума заканчивалась сокрушительным провалом, несмотря на то, что четыре башни Арканума посылали к пятой своих лучших шпионов и магов. Совет Властелинов стоял на своем и пресекал любые возможные связи с внешним миром до тех пор, пока сам не считал нужным дать о себе знать или пока того не захочет император Нравон. И Сорах мог поклясться, что хоть в Аркануме не могли знать о противоядии, созданном гильдией Пространства, маги стихий догадывались, что такое уже есть.
Впрочем, порой Совет Властелинов поступал по-своему. Так и на этот раз магистры, питавшиеся Силой Торсионных полей, считали, что Арканум сам должен разрешить проблему, с которой столкнулся, несмотря ни на что. Помня теорию нити, которая заплетается в клубок, где каждое решение имеет последствие и ничего не бывает случайным, Сорах понимал, что и тут Совет Властелинов вел расчетливую тонкую игру. И рано или поздно должны будут раскрыться ставки. Но будучи простым шпионом, не понимая, как сказали бы, наверное, при дворе «придворных игр», он был далек от того, чтобы погружаться в хитрый комок переплетений мудрых магистров. А ведь когда-нибудь он надеялся сам занять место почтенного Некреуса!
Рассуждая про себя и любуясь лесом, маг чувствовал, как с каждым шагом все крепче становится его связь с пространством Торсионных полей. Невидимые нити крепли, и магическая Сила теперь уже потоком кружила по телу. К незатейливому заклинанию поиска прибавилось более изощренное заклинание регенерации. Он чувствовал, как силы толика за толикой возвращаются в изможденное долгим переходом и схваткой с монстром тело. Эльфийская чародейка, казалось, ничего не замечала, она по-прежнему держала магический капкан, но куда там, все ее старания были направлены на искания в потоках Силы, секрет гильдии Пространства, черпание потоков Силы через Торсионные поля спутал чародейке все карты. Сорах впитывал силу и, ничем не показывая свою сосредоточенность и напряженность, продолжал плести заклинание. Лес давил мощью, поэтому каждый переход давался с трудом, однако заученная символика в голове, руны выстраивались в стройные ряды. Он сознательно отбросил магию слов и, будучи окруженный лучниками боялся применять магию жестов. Поэтому все, что оставалось сейчас – применять магию мысле-образов. Сложные заклинания, чары которых сложно перехватить даже опытному магу полноценного третьего ранга гильдии. Но, несмотря на всю их защитную изощренность, они были настолько, же сложны и в построении. Сорах был слишком молод для того чтобы отточить магию мысле-образов на уровне подсознания и ему приходилось выстраивать рунические ряды мысленно, знак за знаком и руна за руной в голове, что создавало определенные сложности. Порой в одном заклятье могло содержаться и до тысячи рун и символов и, если не знать принципов комплексного сложения, то не один даже самый ученый мозг не сможет запомнить даже трех заклинаний!
Несмотря на все старания скрыть напряжение лоб Сораха покрылся испариной. Заклинание Невидимости самой высокой ступени из тех, на которые он был способен – третьей, было готово. Очень сложные чары, требующие невероятных усилий. Жар по всему телу усиливался. Сорах чувствовал, как энергия Торсианного поля пробивается сквозь выстроенную Местальэ магическую преграду. Они сами хотят этого, приходилось рисковать, но больше маг не хотел допускать промахов. В сознании начали переплетаться чары Деформации из арсенала первой ступени магов второго гильдейского ранга, усиленное блокировкой чужих чар. На Сораха покосился один из эльфов, и маг ответил ему улыбкой сквозь зубы. Подумав, по всей видимости, что тот не шутил когда говорил что валиться с ног от усталости, светлый повернул голову обратно на дорогу. Что рассматривать этого грязного хуманса, все равно наша чародейка спокойна, значит, он не творит никакой волшбы! Это было как раз то, что нужно Сораху. Эльфы казались рассредоточенными и, похоже, не обратили внимания на то, как он сжал зубы, скрипнула эмаль, хрустнули хрящи челюсти, и побледнело лицо, списывая это на усталость мага. Чары Деформации давались с огромным трудом… Интересно было бы, конечно, посмотреть на их короля и выяснить, что его Величество хочет от простого смертного, но не плохо бы и подготовиться к такой встрече, чтобы всегда иметь возможность уйти, если тебе не понравится прием. Если судить по тому, как настроены эти семеро, прием обещал быть горячим. И кто знал, часть ли он того плана, что задумали в своей башне великие. Сорах не мог не за что ручаться, но теперь заклинания Деформации и Исчезновения грозно висели в пространстве одного из Торсионных полей.
Главный далеко ушедший вперед (его спину Сорах с трудом различал среди зарослей крыжовника совершенно причудливым образом выросшим среди свисавших с деревьев лиан), вдруг остановился и поднял вверх руку, показывая отряду ладонь. Все эльфы, включая чародейку, при виде этого жеста главного замерли как вкопанные, а Сорах не успевший вовремя остановиться влетел в спину одного из лучников, который прошипел несколько слов на языке лесных жителей в ответ. Одно из его слов Сораху удалось разобрать. Светлый не самым лучшим образом вспоминал весь его род. Наверняка остальные были ничуть не лучше. Главный что-то сказал отряду, но так тихо, что Сорах опять не разобрал слов. Он хотел было наложить заклятье, чтобы обострить слух, но уже в следующий миг главный, как тогда на поляне закрыл глаза и начал вдыхать полной грудью. Определенно, он являлся каким-то жрецом, а то, что совершалось сейчас, было своего рода обрядом. Лук на плече главного не мог ввести в заблуждение. Сорах был прекрасно осведомлен о том, что искусство стрельбы из лука возводиться у эльфов, будь то темная или светлая их половина, в культ. И мальчики и девочки с самых ранних лет практиковались в стрельбе и метании копий. Воинская доблесть была для эльфов чем-то священным, сродни ненависти к людям и той священной войне, что каждый светлый эльф объявлял всей хумансовой расе и чрезмерной гордыни темных эльфов.
Закончив свой обряд главный, имя которого Сорах так и не узнал, поклонился лесу. Сорах с удивлением заметил, как завился, будто руки живого существа плющ. В унисон начали чирикать воробьи, послышалась песнь воробья, уханье филина, откуда-то вдруг каркнула ворона. Звук подхватил шорох белки на ветках дерева и шипение змеи в траве, которые тут же разбавились плесканьем воды ручья. Звуки смешались в одну единственную и неповторимую мелодию леса. Сорах заметил как презрение на лице светлого эльфа, адресованное в его сторону сменило восхищение священным лесом и гордость. Казалось, Местальэ говорил с лесными жителями. Плющ продолжал виться, и, через мгновение, Сорах увидел, как за силуэтом главного расстелилась, уходя вперед дорога, петляющая меж зелеными зарослями, от которых исходило приятное свечение.
– Тебе выпала честь вступить в самое сердце священного леса, хуманс, того, что вы называете Местальэ, коверкая его истинное имя – сказал главный – Король ждет тебя.
– Что стряслось? – Тунда удивленно огляделся по сторонам.
Глаза во мраке различили, как просыпаются остальные гномы его отряда. Повозка стояла на месте. Кирква остановил лошадей и более того сам стоял внутри повозки, самовольно покинув свой пост. Тунда нахмурился. Такого в походе, где каждый отвечал не только за себя, но и за жизни тех, кто рядом, допускать было нельзя. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Кирква поступил так. А для Тунды оправданием мог служить разве что вдруг вылезшее из-под земли стадо минотавров, перегородившее дорогу.
– Ты мне ответишь за свои шуточки! Что стряслось, я спрашиваю?
Кирква, молча, указал на дорогу.
– Иди и посмотри, что стряслось.
Тунда, извергая из себя самые страшные ругательства, которые он знал, подошел к краю повозки и выглянул наружу. Следом за ним двинулись остальные трое гномов. Лишь Кирква остался стоять на месте, проводив их взглядом. Гном, продолжая покрывать Киркву на чем свет стоит, высунул голову из повозки, и в следующий миг ругательства резко прекратились. Тунда присвистнул. На дороге, тут и там были видны следы сражения. Имперцы схватились с зелеными. И не понятно, на чей стороне был перевес. Повсюду лежали трупы. У кого-то была отрублена кисть, у кого-то целиком рука или нога. На земле местами виднелись следы волшбы – огромные воронки полные пепла и сажи, куда похоже попали молнии магов Арканума или влетели фаерболы. Шлемы, мечи, копья, кинжалы были разбросаны по всей дороге. Тунда к своему удивлению увидел на поле боя трупы нескольких магов. Такое редко случалось в бою, чтобы мага удалось убить наповал, без какой-либо возможности на восстановление. А тут… Он насчитал целых три трупа. Гильдия Огня. Гном не понимал все эти людские забавы с гильдиями и стихиями и вообще не понимал кому надобно и главное, зачем такая структура, поэтому вспомнить название башни гильдии не мог. Маруот, Вотун, Гетиз, Карах? Впрочем, это не имело принципиального значения.
– Вот это дела, на… порезвились, – Тунда покачал головой. – Так, вы двое, – он указал на Эгорда и Булдука. – Хорош пялиться. Слезли, да убрали. Быстро.
Повторять не потребовалось. Гномы послушно слезли с повозки и подошли к первому трупу, гоблину с крепко зажатым в руках копьем и отрубленной головой валявшейся неподалеку. Рядом с ним лежал имперец. Пехотинец, с коротким мечом, которым он видимо и отрубил голову гоблину, но сам при этом не успел уйти от булыжника, который метнул ему один из троллей прямо в голову. Шлем пехотинца лежал рядом с телом, деформированный и залитый кровью, а голова превратилась в сплошное месиво. Парню не повезло. Глаза Тунды остановились на трупе тролля. Бедняга, перед тем как издать последний дух, скорчившись в предсмертной муке, пытался вытащить секиру, которую засадил ему прямо в грудь пехотинец. Обычно тролли казались Тунде несколько поувертливее. Было здесь и с десяток орков, сложивших свои головы на поле боя. Кто с чем, кто с топорами из камня, кто с луками, а кто просто с дубинками размером с человеческий рост из крепкого дуба. Одного из орков разорвало магическим зарядом. Тунда попытался определить, какова была волшба, убившая орка, но не смог. То ли сражение происходило слишком давно и магические нити затерялись в пространстве, то ли чары магов Арканума оказались через чур сложными для примитивной магии гнома.
Эгорд и Булдук один за другим выбрасывали трупы за обочину дороги, освобождая проезд. Все же, если трупы по-прежнему не успели убрать как с одной, так и с другой стороны (а в Империи особенно чтут своих погибших), то можно судить, что сражение произошло совсем недавно. Тунда опытным взглядом еще раз окинул поле боя. Да, кровь не успела засохнуть и не везде впиталась в дорогу. Значит, сражающиеся не успели далеко уйти. Гном задумался. В таком случае в любой момент можно было ждать неприятностей. Причем как с одной, так и с другой стороны. Даже на глаз их тут человек сто полегло. Обе стороны теперь усилятся, боясь прорыва неприятеля…
«Затейнички» – подумал Тунда.
Тунда слез с повозки и подошел к своим бойцам, отбросив ногой в сторону пернач одного из имперских пехотинцев, на котором уже начала запекаться кровь. Он пригладил бороду и оскалился.
– Что ребят, бойня, на, а мы трупы значит подбираем? Непорядок! – он хохотнул и, нагнувшись, схватил мертвого гоблина с торчащим из груди кинжалом и отшвырнул труп в сторону обочины.
– Эт, Тунда, они разбойниками, небось, решили заделаться, да встретили друг друга в глуши! Кого еще тут встретишь? Нас то, небось, ждать не захотели!
Гномы дружно расхохотались, ничуть не беспокоясь, что кто-то услышит их в ночи. Если бы зеленые, а тем более имперцы с их магическими штучками, поставили бы перед собой цель вести разведку на этой земле, то хочешь, не хочешь, а их повозка была уже обнаружена. Смейся тут, не смейся. Но Булдук, собравшийся было поднять настроение отряду очередной, как он думал, шуткой, вдруг замолчал и, неуверенно, покосился на Тунду.
– Ты бы глянул, командир – он указал на труп мечника у себя под ногами, брезгливо скорчив гримасу на лице.
– Чего тычешь, на? Я бы тебе сказал, куда пальцы свои тыкать, да уши поберегу. Что там случилось? – Тунда подошел к бойцу и взглянул на мертвого мечника, на которого ему показывал Булдук – Хоть блюй, хоть не знаю что, слов нет. Откуда здесь это? – Тунда наморщился. По спине имперца, там, где проходила рана от удара оружия, можно было разглядеть гниющую плоть и виднеющиеся кости.
– Что там командир?
– Черная смерть, на – ответил гном.
– Черная смерть? – бойцы, оставшиеся в повозке, попрыгали на землю. – Чума что ли?
– Чума – кивнул Эгорд.
– Проверь, сколько таких, чумазых, – Тунда с отвращением пнул мертвого мечника в бок и тот перевернулся на спину. Лицо человека оказалось буквально выедено заразой, из зрачков и открытого рта текла кровь. Тунда сплюнул и отошел от трупа.
– Воняет – пояснил он.
Отойдя подальше от трупа, гном дал своим бойцам приказ не трогать зараженных Чумой, которых оказалось десять человек и четверо зеленых, и побыстрее расчистить дорогу, чтобы как можно скорее двинуться в путь. Несмотря на то, что Чума не действовала на гномов никоим образом и была побочной заразой лишь для людей, зеленых и некоторых других рас, не хотелось иметь дело с инфекцией. Мало ли чего можно ждать от Черной смерти, когда перед тобой открытая рана? Тунда заглянул в повозку. Щиты на месте, провиант в сундуке. Он остановился глазами на своем магическом чертеже. Руны перестали гореть привычным блеклым светом, а корешки, сдвинутые со своих мест, после резкой остановки повозки Булдуком, теперь были перемешаны. Вторично их уже не используешь. А чтобы создать такое заклинание круг придется чертить заново. И самое неприятное здесь, что такое можно сделать только когда повозка не на ходу, иначе высока вероятность, что линии окажутся кривыми и Сила будет в лучшем случае теряться, а в худшем обернет заклинание не в то русло. Тунда сжал кулаки и стукнул по краю повозки, оставив там несколько небольших дырочек. Все-таки шипы на перчатках, которые он никогда не снимал грозное оружие.
– Готово – послышался сзади голос одного из бойцов.
Отлично. Тунда вздохнул. Раз готово значит, их больше здесь ничего не держит, нужно выдвигаться в путь. Все равно начертить новый магический круг сейчас по такой темени не удастся, а рисовать руны при свете факела или свеч было бы равносильно тому, что рисовать их на скаку. Поэтому стоило дождаться рассвета, да и где вероятность того, что им не придется останавливаться еще раз этой ночью, чтобы размять кости? Он дернул шею. Хрустнули суставы. Коли так, то нечего и думать. Нужно отправляться в путь. Не оборачиваясь, он махнул своим бойцам рукой.
– Запрыгивайте, поедем.
Необычайно проворно для гнома, он с ловкостью, достойной любого ассасина, запрыгнул в повозку и вовремя – потому что туда, где он стоял только мгновение назад, со свистом вонзилась стрела с красивым ярко красным оперением. Будь знаком Тунда с обычаями ведения военных действий у имперцев, по которым такая стрела, пущенная к ногам врага, означала призыв к началу переговоров, и услышь, готовые сорваться с губ одного из своих бойцов слова о том, что имперцы хотят вести диалог, его последующие действия возможно бы несли другой характер. Но Тунда, никогда не служивший Царю Янтарных рудников и не знавший тонкостей военной стратегии, отреагировал по-своему. Точнее за него это сделал мини арбалет, висевший на поясе, а теперь оказавшийся в руке гнома. Тунда точным выстрелом поразил стрелявшего арбалетчика наповал и, перекувыркнувшись, выхватил топор, издав боевой клич. Как он мог быть таким неосторожным, ведь все говорило о возможности засады!
Бойцы, оставшиеся снаружи, метнулись к повозке, выхватывая по пути оружие. Теперь, благодаря выстрелу Тунды, ни о каких переговорах не могло быть и речи. В пролеске замелькали фигуры имперских воинов, и в следующий миг по повозке гномов ударил залп арбалетчиков. Гномы поспешно попрыгали внутрь, прячась за щитами, расставленными вдоль стенки. Две стрелы на вылет пробили плотную ткань повозки и вонзились в противоположенную стенку.
– Я им башки-то поотрываю, – прошипел Тунда.
– Стрела! Они хотели поговорить, – бросил Эгорд.
Тунда стиснул зубы. Какого дракона им надо? Какие еще разговоры? Но теперь поздно жалеть о чем-то. Нужно показать людям всю свою накопившуюся за годы дурь. Обстрел арбалетчиков закончился. Они загнали их внутрь, теперь по закону жанра должно пойти наступление пехоты. Если среди них нет тех, кто может всадить в повозку молнию или чего похуже. Но никаких магических импульсов Тунда не чувствовал.
«Похоже, придется принять бой. Если сейчас пустить лошадей, то арбалетчики дадут новый залп, и дальше придется идти пешком!» – подумал он.
Снаружи послышались голоса и лязг металла. Пехотинцы брали строй. В повозку могли полететь зажигательные смеси. Поэтому нужно как можно скорее выбираться отсюда. Тунда схватил щит.
– Строем! Или как там у вас говорят! Из повозки! Каждый прикрывает себя и за другим присматривает! – Он занес топор, резким ударом разрубил ткань повозки и, выставив перед собой щит, выпрыгнул вон. – В атаку!
Остальные гномы, не мешкая, метнулись следом за Тундой. Если бы не щиты, которые гномы так успешно успели прихватить с собой, следующий арбалетный залп, данный людскими стрелками, пригвоздил бы всех до одного подземных воинов к повозке. Имперскаях пехота знала толк в тактике и начала наступать на противника круговой атакой, смыкая ряды. Тунда, прижимаясь спиной к повозке и прячась за щитом, окинул довольно плотный строй пехотинцев. Не успели стрелы второго залпа вонзиться в щиты гномов, как тут же арбалетчики дали третий залп, умело перезарядив оружие. Тунда прошипел. Они оказались в окружении. Палатку сжимали, словно в тисках. Засевшие в подлесье стрелки не давали гномам совершенно никакого маневра, а пехота, сомкнув щиты и выставив перед собой копья, приближалась к повозке, подготавливая атаку.
Сорах не отвел взгляд от голубых глаз лучника, пылающих страстью.
– На мне нет смерти ни одного эльфа, воин, будь то светлый или темный житель лесов, – спокойно ответил он. – И я хочу сказать, что я уважаю вашу расу. Я не хочу этой войны.
У лучника заходили желваки.
– Я хочу ее. На тебе нет смерти эльфов, хуманс, но твой отец, дед, прадед убивали десятками жителей лесов, они вырубали леса, жгли деревья, они раскололи братский народ пополам. Наша империя будет возрождена на ваших костях… – Лучник замолчал и отвернулся от Сораха. Маг увидел, как вздулись вены на его руке – так сильно воин сжимал лук.
Теперь, пожалуй, разговор стоило прекратить, иначе он мог принести плачевные последствия. Воин тяжело дышал, явно взвинченный и вырвался вперед, но не посмел нарушить приказа. Маг на секунду почувствовал, как ослабли чары наблюдающей за ним чародейки. Похоже, их разговор и пламенная речь главаря в конце произвели впечатление. На мгновение исчезла та ниточка, что все это время неразрывно держала в узде магическое пространство вокруг. Торсионное поле! Сорах понимал, что выход вне обычных источников Силы, в тот миг, пока эльфийская чародейка потеряла свое внимание, представлялся единственным шансом. Он усилием воли сотворил заклинание поиска первой ступени сложности и бросил его в Торсионновое поле. Самые легкие и самые простые чары, то, что на автомате должен был делать любой студент, но не сейчас, когда вокруг древней мощью дышал священный лес. По телу пролилась знакомая теплота. Сработало. Мышцы приятно наполнились теплом, которое через мгновение начало растекаться по всему телу. Связь с полем была установлена и теперь эльфийка ни за что не сможет поймать ни одно из его заклятий, потому что все они будут твориться в обход основных источников Силы. Какую-то секунду спустя Сорах вновь почувствовал на себя пристальный магический взгляд чародейки. Нет, теперь она, по сути, смотрела сквозь пальцы. Чары поиска первой ступени вошли в оборот, и вот уже Сорах увидел прячущегося в листве зайца, мгновение спустя чары показали оленя… Пока он был слишком слаб, чтобы сплести что-то более серьезное, но самое главное сейчас, что с Торсионным полем была установлена связь.
– Чего ты встал, как вкопанный? – один из лучников, впервые заговоривший с момента их, так называемого знакомства, взмахнул рукой.
Сорах с удивлением обнаружил, что он стоит на месте. Заклинание, несмотря на всю свою простоту все же потребовало от него некого напряжения. Это не могло не удивлять. Не показав никаких эмоций, маг неспеша двинулся вслед за главным, успевшим оторваться на несколько десятков метров вглубь леса. Сорах с любопытством осматривался по сторонам. Теперь с магией поиска за пазухой он видел гораздо больше. Похоже, они пересекли границу Местальэ. Священный могущественный лес начался, и маг не мог не признать, что он поражал своим великолепием. Вокруг стояли огромные деревья-исполины, чьи стволы тянулись высоко вверх, а крон просто напросто не было видно в высоте. От зелени рябило в глазах. Слух ласкал стройный хор пения животных и птиц. Заросли казались настолько густыми, что, не используя клинок пройти куда-либо не представлялось возможным. Но к удивлению Сораха их отряд шел вперед без всяких преград на пути, деревья, словно сами уступали дорогу, а кустарники будто указывали путь. Трава стелилась живым мягким ковром под ногами.
Удивляла красота Местальэ, похоже, впитавшего в себя все цвета радуги. Лес жил будто бы одним целым. Дышал каждый лепесток каждого отдельного дерева, цветка. Плескались лазурные воды ручьев, столь чистые, что Сорах отчетливо видел их дно с лежавшими там дивными камнями различных форм и узоров. Впервые маг видел такую рыбу, что плавала в водах Местальэ. Необычны и красивы были зверьки, которыми был полон священный лес. В воздухе порхали совершенно невообразимой раскраски бабочки с крыльями, словно у фей. Были тут и сами феи, летавшие где-то в высоте крон деревьев исполинов. Росли чудо-грибы размером ничуть не уступавшие тыквам, что выращивали фермеры на западных окраинах Торианской империи. Рядом с рассадниками малины росла земляника. Напротив деревьев с орехами рос виноград. Сорах, зачарованный прелестями священного леса, то и дело оглядывался по сторонам. Даже Дремучие леса, где он бывал не раз, с их густыми зарослями и невообразимой живностью, не шли не в какое сравнение с тем, что он видел здесь.
Светлые, заметившие его восхищение, презрительно улыбались. Еще бы, откуда жалкий хуманс мог знать, какими сокровищами обладали лесные жители! Откуда это могут знать те, кто привык к жидкой желтой траве, грязному воздуху забитому пылью дорог и воде ручьев столь мутных, что в них не видно дна? Эльфы прекрасно знали о Черной смерти как серп косившей жителей Торианской империи. Более того они считали, что сама природа, сам лес, когда-то стоявший там, где сейчас стелились дороги хумансов, вымощенные камнем, где стояли их дома и росли словно грибы после дождя их поселения, решила показать свою мощь и наказать жалких и недостойных созданий, ошибку сотворения, наслав на них Черную смерть. Уверенность светлых эльфов подкрепляла невосприимчивость лесного народа к Чуме, впрочем, как и всех остальных коренных рас Ториана: темных эльфов, друидов и даже гномов, которые прятались в пещерах под скалами Драконьей гряды в Янтарных рудниках. Единственные, кто страдал от Черной смерти также, как и проклятые хумансы, были гоблины, орки и тролли, загнанные баталиями Императора и магами далеко за пределы Империи к северным пустошам.
Сорах был осведомлен, что Совет Властелинов знал о приближении Чумы еще задолго до начала эпидемии. Каким образом удалось узнать великим о напасти никогда прежде не обрушивавшейся на этот мир, оставалось для простого шпиона башни тайной. Но он прекрасно знал, что в Дремучие леса, где все еще можно было встретить маленьких фей, земли Драконей гряды у окрестностей Янтарных рудников гномов, на Восток в священный лес темных эльфов Фларлан и в Веренейские горы, обитель друидов были отправлены экспедиции башни гильдии Пространства. Подземелья гильдии еще несколько лет назад наполнились эльфами и гномами, которых Сорах видел сам, когда существ скованных магическим заклятьем приводили в башню. Доходили до шпиона слухи, что отнюдь не провалом закончилась охота и за друидами, нескольких из которых удалось выследить и поймать. Еще в университете маг знал, что Веренейские горы были единственным местом в Ториане, которое хранило мудрость тех, кого называли древнейшими мудрецами, друидами. Они были способны подчинить себе волю и разум природы, жили природой и, по сути, ей являлись. Если это было действительно так, то Сорах мог только снять капюшон перед теми, кому удалось выследить и поймать друидов. Их оставались единицы, но магия природы древнейших мудрецов была столь сильна, что делала жрецов леса практически неуязвимыми. Не знал Сорах и зачем магистрам понадобились представители этих рас, но когда на Империю обрушилась Черная смерть, все встало на свои места. Совет Властелинов, предусмотрительный и осторожный Совет заранее приготовился к беде, обезопасив свою башню. Противоядие, причем ценой самых малых жертв оказалось изготовлено.
Он не раз ломал себе голову над тем, почему магистры не захотели поделиться его секретом со стихийными гильдиями Арканума, с теми же огневиками, в конце концов, которые не раз пытались завести с Советом Властелинов диалог и разузнать, чем же все-таки занимаются их собратья в башне, что имеют вольность докладывать о своей деятельности лишь императору Нравону, а не Собранию магов. Но каждая такая попытка Арканума заканчивалась сокрушительным провалом, несмотря на то, что четыре башни Арканума посылали к пятой своих лучших шпионов и магов. Совет Властелинов стоял на своем и пресекал любые возможные связи с внешним миром до тех пор, пока сам не считал нужным дать о себе знать или пока того не захочет император Нравон. И Сорах мог поклясться, что хоть в Аркануме не могли знать о противоядии, созданном гильдией Пространства, маги стихий догадывались, что такое уже есть.
Впрочем, порой Совет Властелинов поступал по-своему. Так и на этот раз магистры, питавшиеся Силой Торсионных полей, считали, что Арканум сам должен разрешить проблему, с которой столкнулся, несмотря ни на что. Помня теорию нити, которая заплетается в клубок, где каждое решение имеет последствие и ничего не бывает случайным, Сорах понимал, что и тут Совет Властелинов вел расчетливую тонкую игру. И рано или поздно должны будут раскрыться ставки. Но будучи простым шпионом, не понимая, как сказали бы, наверное, при дворе «придворных игр», он был далек от того, чтобы погружаться в хитрый комок переплетений мудрых магистров. А ведь когда-нибудь он надеялся сам занять место почтенного Некреуса!
Рассуждая про себя и любуясь лесом, маг чувствовал, как с каждым шагом все крепче становится его связь с пространством Торсионных полей. Невидимые нити крепли, и магическая Сила теперь уже потоком кружила по телу. К незатейливому заклинанию поиска прибавилось более изощренное заклинание регенерации. Он чувствовал, как силы толика за толикой возвращаются в изможденное долгим переходом и схваткой с монстром тело. Эльфийская чародейка, казалось, ничего не замечала, она по-прежнему держала магический капкан, но куда там, все ее старания были направлены на искания в потоках Силы, секрет гильдии Пространства, черпание потоков Силы через Торсионные поля спутал чародейке все карты. Сорах впитывал силу и, ничем не показывая свою сосредоточенность и напряженность, продолжал плести заклинание. Лес давил мощью, поэтому каждый переход давался с трудом, однако заученная символика в голове, руны выстраивались в стройные ряды. Он сознательно отбросил магию слов и, будучи окруженный лучниками боялся применять магию жестов. Поэтому все, что оставалось сейчас – применять магию мысле-образов. Сложные заклинания, чары которых сложно перехватить даже опытному магу полноценного третьего ранга гильдии. Но, несмотря на всю их защитную изощренность, они были настолько, же сложны и в построении. Сорах был слишком молод для того чтобы отточить магию мысле-образов на уровне подсознания и ему приходилось выстраивать рунические ряды мысленно, знак за знаком и руна за руной в голове, что создавало определенные сложности. Порой в одном заклятье могло содержаться и до тысячи рун и символов и, если не знать принципов комплексного сложения, то не один даже самый ученый мозг не сможет запомнить даже трех заклинаний!
Несмотря на все старания скрыть напряжение лоб Сораха покрылся испариной. Заклинание Невидимости самой высокой ступени из тех, на которые он был способен – третьей, было готово. Очень сложные чары, требующие невероятных усилий. Жар по всему телу усиливался. Сорах чувствовал, как энергия Торсианного поля пробивается сквозь выстроенную Местальэ магическую преграду. Они сами хотят этого, приходилось рисковать, но больше маг не хотел допускать промахов. В сознании начали переплетаться чары Деформации из арсенала первой ступени магов второго гильдейского ранга, усиленное блокировкой чужих чар. На Сораха покосился один из эльфов, и маг ответил ему улыбкой сквозь зубы. Подумав, по всей видимости, что тот не шутил когда говорил что валиться с ног от усталости, светлый повернул голову обратно на дорогу. Что рассматривать этого грязного хуманса, все равно наша чародейка спокойна, значит, он не творит никакой волшбы! Это было как раз то, что нужно Сораху. Эльфы казались рассредоточенными и, похоже, не обратили внимания на то, как он сжал зубы, скрипнула эмаль, хрустнули хрящи челюсти, и побледнело лицо, списывая это на усталость мага. Чары Деформации давались с огромным трудом… Интересно было бы, конечно, посмотреть на их короля и выяснить, что его Величество хочет от простого смертного, но не плохо бы и подготовиться к такой встрече, чтобы всегда иметь возможность уйти, если тебе не понравится прием. Если судить по тому, как настроены эти семеро, прием обещал быть горячим. И кто знал, часть ли он того плана, что задумали в своей башне великие. Сорах не мог не за что ручаться, но теперь заклинания Деформации и Исчезновения грозно висели в пространстве одного из Торсионных полей.
Главный далеко ушедший вперед (его спину Сорах с трудом различал среди зарослей крыжовника совершенно причудливым образом выросшим среди свисавших с деревьев лиан), вдруг остановился и поднял вверх руку, показывая отряду ладонь. Все эльфы, включая чародейку, при виде этого жеста главного замерли как вкопанные, а Сорах не успевший вовремя остановиться влетел в спину одного из лучников, который прошипел несколько слов на языке лесных жителей в ответ. Одно из его слов Сораху удалось разобрать. Светлый не самым лучшим образом вспоминал весь его род. Наверняка остальные были ничуть не лучше. Главный что-то сказал отряду, но так тихо, что Сорах опять не разобрал слов. Он хотел было наложить заклятье, чтобы обострить слух, но уже в следующий миг главный, как тогда на поляне закрыл глаза и начал вдыхать полной грудью. Определенно, он являлся каким-то жрецом, а то, что совершалось сейчас, было своего рода обрядом. Лук на плече главного не мог ввести в заблуждение. Сорах был прекрасно осведомлен о том, что искусство стрельбы из лука возводиться у эльфов, будь то темная или светлая их половина, в культ. И мальчики и девочки с самых ранних лет практиковались в стрельбе и метании копий. Воинская доблесть была для эльфов чем-то священным, сродни ненависти к людям и той священной войне, что каждый светлый эльф объявлял всей хумансовой расе и чрезмерной гордыни темных эльфов.
Закончив свой обряд главный, имя которого Сорах так и не узнал, поклонился лесу. Сорах с удивлением заметил, как завился, будто руки живого существа плющ. В унисон начали чирикать воробьи, послышалась песнь воробья, уханье филина, откуда-то вдруг каркнула ворона. Звук подхватил шорох белки на ветках дерева и шипение змеи в траве, которые тут же разбавились плесканьем воды ручья. Звуки смешались в одну единственную и неповторимую мелодию леса. Сорах заметил как презрение на лице светлого эльфа, адресованное в его сторону сменило восхищение священным лесом и гордость. Казалось, Местальэ говорил с лесными жителями. Плющ продолжал виться, и, через мгновение, Сорах увидел, как за силуэтом главного расстелилась, уходя вперед дорога, петляющая меж зелеными зарослями, от которых исходило приятное свечение.
– Тебе выпала честь вступить в самое сердце священного леса, хуманс, того, что вы называете Местальэ, коверкая его истинное имя – сказал главный – Король ждет тебя.
* * *
– Тунда! – гном услышал над своим ухом шепот Кирква и тут же открыл глаза, подскочив на ноги.– Что стряслось? – Тунда удивленно огляделся по сторонам.
Глаза во мраке различили, как просыпаются остальные гномы его отряда. Повозка стояла на месте. Кирква остановил лошадей и более того сам стоял внутри повозки, самовольно покинув свой пост. Тунда нахмурился. Такого в походе, где каждый отвечал не только за себя, но и за жизни тех, кто рядом, допускать было нельзя. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Кирква поступил так. А для Тунды оправданием мог служить разве что вдруг вылезшее из-под земли стадо минотавров, перегородившее дорогу.
– Ты мне ответишь за свои шуточки! Что стряслось, я спрашиваю?
Кирква, молча, указал на дорогу.
– Иди и посмотри, что стряслось.
Тунда, извергая из себя самые страшные ругательства, которые он знал, подошел к краю повозки и выглянул наружу. Следом за ним двинулись остальные трое гномов. Лишь Кирква остался стоять на месте, проводив их взглядом. Гном, продолжая покрывать Киркву на чем свет стоит, высунул голову из повозки, и в следующий миг ругательства резко прекратились. Тунда присвистнул. На дороге, тут и там были видны следы сражения. Имперцы схватились с зелеными. И не понятно, на чей стороне был перевес. Повсюду лежали трупы. У кого-то была отрублена кисть, у кого-то целиком рука или нога. На земле местами виднелись следы волшбы – огромные воронки полные пепла и сажи, куда похоже попали молнии магов Арканума или влетели фаерболы. Шлемы, мечи, копья, кинжалы были разбросаны по всей дороге. Тунда к своему удивлению увидел на поле боя трупы нескольких магов. Такое редко случалось в бою, чтобы мага удалось убить наповал, без какой-либо возможности на восстановление. А тут… Он насчитал целых три трупа. Гильдия Огня. Гном не понимал все эти людские забавы с гильдиями и стихиями и вообще не понимал кому надобно и главное, зачем такая структура, поэтому вспомнить название башни гильдии не мог. Маруот, Вотун, Гетиз, Карах? Впрочем, это не имело принципиального значения.
– Вот это дела, на… порезвились, – Тунда покачал головой. – Так, вы двое, – он указал на Эгорда и Булдука. – Хорош пялиться. Слезли, да убрали. Быстро.
Повторять не потребовалось. Гномы послушно слезли с повозки и подошли к первому трупу, гоблину с крепко зажатым в руках копьем и отрубленной головой валявшейся неподалеку. Рядом с ним лежал имперец. Пехотинец, с коротким мечом, которым он видимо и отрубил голову гоблину, но сам при этом не успел уйти от булыжника, который метнул ему один из троллей прямо в голову. Шлем пехотинца лежал рядом с телом, деформированный и залитый кровью, а голова превратилась в сплошное месиво. Парню не повезло. Глаза Тунды остановились на трупе тролля. Бедняга, перед тем как издать последний дух, скорчившись в предсмертной муке, пытался вытащить секиру, которую засадил ему прямо в грудь пехотинец. Обычно тролли казались Тунде несколько поувертливее. Было здесь и с десяток орков, сложивших свои головы на поле боя. Кто с чем, кто с топорами из камня, кто с луками, а кто просто с дубинками размером с человеческий рост из крепкого дуба. Одного из орков разорвало магическим зарядом. Тунда попытался определить, какова была волшба, убившая орка, но не смог. То ли сражение происходило слишком давно и магические нити затерялись в пространстве, то ли чары магов Арканума оказались через чур сложными для примитивной магии гнома.
Эгорд и Булдук один за другим выбрасывали трупы за обочину дороги, освобождая проезд. Все же, если трупы по-прежнему не успели убрать как с одной, так и с другой стороны (а в Империи особенно чтут своих погибших), то можно судить, что сражение произошло совсем недавно. Тунда опытным взглядом еще раз окинул поле боя. Да, кровь не успела засохнуть и не везде впиталась в дорогу. Значит, сражающиеся не успели далеко уйти. Гном задумался. В таком случае в любой момент можно было ждать неприятностей. Причем как с одной, так и с другой стороны. Даже на глаз их тут человек сто полегло. Обе стороны теперь усилятся, боясь прорыва неприятеля…
«Затейнички» – подумал Тунда.
Тунда слез с повозки и подошел к своим бойцам, отбросив ногой в сторону пернач одного из имперских пехотинцев, на котором уже начала запекаться кровь. Он пригладил бороду и оскалился.
– Что ребят, бойня, на, а мы трупы значит подбираем? Непорядок! – он хохотнул и, нагнувшись, схватил мертвого гоблина с торчащим из груди кинжалом и отшвырнул труп в сторону обочины.
– Эт, Тунда, они разбойниками, небось, решили заделаться, да встретили друг друга в глуши! Кого еще тут встретишь? Нас то, небось, ждать не захотели!
Гномы дружно расхохотались, ничуть не беспокоясь, что кто-то услышит их в ночи. Если бы зеленые, а тем более имперцы с их магическими штучками, поставили бы перед собой цель вести разведку на этой земле, то хочешь, не хочешь, а их повозка была уже обнаружена. Смейся тут, не смейся. Но Булдук, собравшийся было поднять настроение отряду очередной, как он думал, шуткой, вдруг замолчал и, неуверенно, покосился на Тунду.
– Ты бы глянул, командир – он указал на труп мечника у себя под ногами, брезгливо скорчив гримасу на лице.
– Чего тычешь, на? Я бы тебе сказал, куда пальцы свои тыкать, да уши поберегу. Что там случилось? – Тунда подошел к бойцу и взглянул на мертвого мечника, на которого ему показывал Булдук – Хоть блюй, хоть не знаю что, слов нет. Откуда здесь это? – Тунда наморщился. По спине имперца, там, где проходила рана от удара оружия, можно было разглядеть гниющую плоть и виднеющиеся кости.
– Что там командир?
– Черная смерть, на – ответил гном.
– Черная смерть? – бойцы, оставшиеся в повозке, попрыгали на землю. – Чума что ли?
– Чума – кивнул Эгорд.
– Проверь, сколько таких, чумазых, – Тунда с отвращением пнул мертвого мечника в бок и тот перевернулся на спину. Лицо человека оказалось буквально выедено заразой, из зрачков и открытого рта текла кровь. Тунда сплюнул и отошел от трупа.
– Воняет – пояснил он.
Отойдя подальше от трупа, гном дал своим бойцам приказ не трогать зараженных Чумой, которых оказалось десять человек и четверо зеленых, и побыстрее расчистить дорогу, чтобы как можно скорее двинуться в путь. Несмотря на то, что Чума не действовала на гномов никоим образом и была побочной заразой лишь для людей, зеленых и некоторых других рас, не хотелось иметь дело с инфекцией. Мало ли чего можно ждать от Черной смерти, когда перед тобой открытая рана? Тунда заглянул в повозку. Щиты на месте, провиант в сундуке. Он остановился глазами на своем магическом чертеже. Руны перестали гореть привычным блеклым светом, а корешки, сдвинутые со своих мест, после резкой остановки повозки Булдуком, теперь были перемешаны. Вторично их уже не используешь. А чтобы создать такое заклинание круг придется чертить заново. И самое неприятное здесь, что такое можно сделать только когда повозка не на ходу, иначе высока вероятность, что линии окажутся кривыми и Сила будет в лучшем случае теряться, а в худшем обернет заклинание не в то русло. Тунда сжал кулаки и стукнул по краю повозки, оставив там несколько небольших дырочек. Все-таки шипы на перчатках, которые он никогда не снимал грозное оружие.
– Готово – послышался сзади голос одного из бойцов.
Отлично. Тунда вздохнул. Раз готово значит, их больше здесь ничего не держит, нужно выдвигаться в путь. Все равно начертить новый магический круг сейчас по такой темени не удастся, а рисовать руны при свете факела или свеч было бы равносильно тому, что рисовать их на скаку. Поэтому стоило дождаться рассвета, да и где вероятность того, что им не придется останавливаться еще раз этой ночью, чтобы размять кости? Он дернул шею. Хрустнули суставы. Коли так, то нечего и думать. Нужно отправляться в путь. Не оборачиваясь, он махнул своим бойцам рукой.
– Запрыгивайте, поедем.
Необычайно проворно для гнома, он с ловкостью, достойной любого ассасина, запрыгнул в повозку и вовремя – потому что туда, где он стоял только мгновение назад, со свистом вонзилась стрела с красивым ярко красным оперением. Будь знаком Тунда с обычаями ведения военных действий у имперцев, по которым такая стрела, пущенная к ногам врага, означала призыв к началу переговоров, и услышь, готовые сорваться с губ одного из своих бойцов слова о том, что имперцы хотят вести диалог, его последующие действия возможно бы несли другой характер. Но Тунда, никогда не служивший Царю Янтарных рудников и не знавший тонкостей военной стратегии, отреагировал по-своему. Точнее за него это сделал мини арбалет, висевший на поясе, а теперь оказавшийся в руке гнома. Тунда точным выстрелом поразил стрелявшего арбалетчика наповал и, перекувыркнувшись, выхватил топор, издав боевой клич. Как он мог быть таким неосторожным, ведь все говорило о возможности засады!
Бойцы, оставшиеся снаружи, метнулись к повозке, выхватывая по пути оружие. Теперь, благодаря выстрелу Тунды, ни о каких переговорах не могло быть и речи. В пролеске замелькали фигуры имперских воинов, и в следующий миг по повозке гномов ударил залп арбалетчиков. Гномы поспешно попрыгали внутрь, прячась за щитами, расставленными вдоль стенки. Две стрелы на вылет пробили плотную ткань повозки и вонзились в противоположенную стенку.
– Я им башки-то поотрываю, – прошипел Тунда.
– Стрела! Они хотели поговорить, – бросил Эгорд.
Тунда стиснул зубы. Какого дракона им надо? Какие еще разговоры? Но теперь поздно жалеть о чем-то. Нужно показать людям всю свою накопившуюся за годы дурь. Обстрел арбалетчиков закончился. Они загнали их внутрь, теперь по закону жанра должно пойти наступление пехоты. Если среди них нет тех, кто может всадить в повозку молнию или чего похуже. Но никаких магических импульсов Тунда не чувствовал.
«Похоже, придется принять бой. Если сейчас пустить лошадей, то арбалетчики дадут новый залп, и дальше придется идти пешком!» – подумал он.
Снаружи послышались голоса и лязг металла. Пехотинцы брали строй. В повозку могли полететь зажигательные смеси. Поэтому нужно как можно скорее выбираться отсюда. Тунда схватил щит.
– Строем! Или как там у вас говорят! Из повозки! Каждый прикрывает себя и за другим присматривает! – Он занес топор, резким ударом разрубил ткань повозки и, выставив перед собой щит, выпрыгнул вон. – В атаку!
Остальные гномы, не мешкая, метнулись следом за Тундой. Если бы не щиты, которые гномы так успешно успели прихватить с собой, следующий арбалетный залп, данный людскими стрелками, пригвоздил бы всех до одного подземных воинов к повозке. Имперскаях пехота знала толк в тактике и начала наступать на противника круговой атакой, смыкая ряды. Тунда, прижимаясь спиной к повозке и прячась за щитом, окинул довольно плотный строй пехотинцев. Не успели стрелы второго залпа вонзиться в щиты гномов, как тут же арбалетчики дали третий залп, умело перезарядив оружие. Тунда прошипел. Они оказались в окружении. Палатку сжимали, словно в тисках. Засевшие в подлесье стрелки не давали гномам совершенно никакого маневра, а пехота, сомкнув щиты и выставив перед собой копья, приближалась к повозке, подготавливая атаку.