Страница:
Я опустился на лавочку. Скверик жил своей паразитической жизнью: детишки бегали по детской площадке, молодые мамы катили коляски, пенсионеры изучали газеты, ханыги распивали мерзавчик, влюбленные птички шебаршили в кустах.
Никто не знал, где я и что со мной — ни одна живая душа не ведала, что сижу в районном скверике и ощущаю себя первооткрывателем. Вот только знать, что суждено открыть? И, задав этот вопрос, вскрыл папочку.
Лучше бы этого не делал. Все то, что находилось в папке цвета хаки, с точки зрения здравого смысла… Впрочем, чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат из пространной статьи под общим названием: «Веды и феномен НЛО»:
«Среди различных гуманоидных типов есть расы, чье мироощущение самоцентрично. Эгоистические расы проявляют большую заинтересованность в использовании мистических сил и технологий. Правда, все эти различные группы находятся под контролем вселенской иерархии, поэтому не могут действовать полностью независимо в соответствии со своими склонностями. Это объясняется, почему им не просто подчинить нас себе.
Тем не менее, есть существа, активно противодействующие космической иерархии, они иногда оказывают сильное влияние на земные дела. Самые известные из них — асуры. В отношении их часто используется термин „демон“, так как они склоны отвергать авторитет Бога и противиться божественному порядку.»
Ну приехали, братья по разуму, сказал я, когда прочитал это и осмотрелся окрест, словно пытаясь обнаружить в мягком свете летнего дня конца ХХ века вышеназванных существ, враждебных нам, землянам. Однако окружающий мир не изменился и был привычно суетен и беден на неординарные личности, и я продолжил:
«Одна из поразительных особенностей ведических источников состоит в том, что они часто описывают такие различные гуманоидные расы, как сиддхи, чараны, ураги, гухьяки и видьядхары, совместно живущими и работающими в тесном сотрудничестве, даже несмотря на огромные различные в традициях и внешности.
В прошлом многих из этих видов можно было встретить на Земле — как посетителей, или как обитателей. Как правило, все эти существа одарены различными сиддхами (паранормальными способностями):
— Общение на уровне мыслей и чтение мыслей.
— Возможность видеть и слышать на большом расстоянии.
— Левитация. Также способность изменять свой вес.
— Способность изменять размеры объектов и живых тел без нарушения их структуры.
— Способность перемещать объекты с одного места на другое без видимого пересечения пространства.
— Способность оказывать гипнотическое влияние на больших расстояниях.
— Невидимость.
— Способность менять свой облик или генерировать иллюзорные телесные формы.
— Способность проникать в тело другого человека и управлять им.».
Прочитав подобное, трудно осознать себя достойным существом, потому что не способен ни к чему эдакому, а можешь только трескать питательную водку и размножаться самым примитивным способом.
Помимо статьи в папке находились какие-то математические расчеты и карты, наверное, запредельных галактических миров, откуда, вероятно, и прибывают агрессивные асуры и прочие гухьяки.
Без бутылки, равно как и без специалиста, не разобраться, задумался я. Первое отметается по причине непрозрачности общей ситуации на планете Земля, а мастака по «летающим тарелочкам» сыскать можно, коль в том будет необходимость.
На этом мое одиночество закончилось: по заасфальтированной дорожке шаркал долговязый тип — шаркал целенаправленно ко мне. Я насторожился: не гуманоид ли решил войти в контакт с человечеством (в моем лице).
Нет, это был наш унавоженный собственными пороками бомжик, душа которого горела синим пламенем, как грешник в аду.
— Помохи, командир, — прохрипел с малороссийских акцентом, — болею. Не местный я.
— Случайно, не «гухьяки»? — пошутил.
— Нэ, не гуцул, — перевел дыхание. — Помохи, и тебе бох…
— Ну ЕГО лучше не трогай, дядя, — поднимался с лавочки. — На опохмел души и так дам.
Уходя из скверика, где открывал для себя новые космические миры, услышал фьюить мобильного телефончика. Поднося трубку к уху, понимал, что-то случилось. Что?
И господин Королев (это был он) сообщил, что на сорок седьмом километре по Киевскому шляху расстрелян джип братьев Хубаровых. И удачно удачно для тех, кто решил «чистить» проблему.
— Хорошие новости, — признался я.
— Чего хорошего, Дима?
Я посмеялся: лучше ужасный конец, чем ужас без конца, в смысле, без финального аккорда автоматных очередей наша жизнь была бы куда преснее. Мою шутку Анатолий Анатольевич принял, но предупредил, чтобы я проявлял осторожность: те, кто начал «большую стирку», жалеть мыла (патронов) и порошка (пластита) не будут.
— Ну пока счет «один-один», — похвастал, не выдержав, что меня школят, как несмышленыша.
После того, как начальник службы безопасности дамского клуба узнал о вчерашней моей виктории, когда враг, кровоточа, бежал из квартирной западни, то в эмоциональной форме высказал все, что думает… Думал он обо мне многое и всякое — и все на экспрессивном языке суахили.
— А я все равно живее всех живых! — вредничал.
— Дима, не доведи меня до греха, твою мать!
— Что-что? — дурил. — Плохо слышно: чья, не понял, мать?!
В конце концов, вынужден был согласиться: моя квартира опасна для моего же здоровья, и лучше будет, если найду временный приют…
— У Александры, — сказал господин Королев, — Федоровны. — Надеюсь, её помнишь?
За сутки вспомнил эту женщину только раз, когда проснулся и почувствовал… Привкус любви и желания… Наверное, схожие чувства испытывает астронавт, наконец приближающийся к незнакомой и, быть может, чудной планете.
— Хорошо, — как бы согласился с аргументами начальника службы безопасности клуба по интересам. — Я ей позвоню вечером.
— Мальчишка, — буркнул АА и, прощаясь, поинтересовался. — И что будешь делать… — с нажимом, — до вечера?
— Буду в Государственной, — был честен как бойскаут, — библиотеке.
И что же? Мне поверили? Вопрос риторичен. Господин Королев решительно убедился, что имеет дело с неуравновешенной личностью, действия которой трудно предугадать.
А я сказал правду — правду и ничего, кроме правды. У меня возникла естественная потребность в дополнительных сведениях по проблеме НЛО. После ознакомления с материалами журналистки Стешко появилось больше вопросом, чем ответов.
О них, материалах на модную тему, я умолчал, чтобы окончательно не огорчать добросовестного служаку. Верю, мне самому хватит ума понять реальную цену журналистского расследования.
С этой целью и отправился в главную библиотеку страны. Воздвигнутая в эпоху сталинской гигантомании и показной помпезности, она, постарев, напоминала азиатский караван-сарай, куда тянулся за знаниями любознательный люд. «Книга — сила», как однажды верно заметил вождь всего мирового люмпен-пролетариата Ульянов-Ленин-Бланк; конечно, «сила», особенно, когда толстым фолиантом хватить по крючковатой сопатке вредного оппортуниста.
Как я рвался в Большой читальный зал, история та отдельная: страшненькие, изнеможенные суровыми инструкциями библиотекарши держали круговую оборону. Во-первых, у молодого человека отсутствовал паспорт, во-вторых, где ходатайство с места работы, в третьих, нужны две рекомендации, в-четвертых…
— Девочки, — взмолился я. — Лицо — лучший мой паспорт и друг, и вообще я готов на все…
— На все ли? — смеялись «девочки», похожие на чащобных, но миленьких кикиморочек.
Я понял, что действовать надо более умно и активно, и через семнадцать минут перед «девочками» очутился кремовый тортик в семь килограммов из арбатского магазинчика «777».
И я поимел наконец конфиденциальную возможность изучить вопрос об НЛО практически во всем уфологическом объеме.
Если быть лаконичным, то в научных кругах существует два мнения: НЛО есть и НЛО нет. На нет, как говорится, и суда нет. А вот за то, что рядом с нами присутствует некий параллельный мир, со своими странными небесными законами, говорят многие факты.
Еще в древности римский философ Тит Лукреций Кар писал, что наш мир не единственный и что «в других областях пространства имеются Земли с другими людьми и животными.»
В музее Ватикана хранится папирус, где упоминается о полете огненных шаров: «О, боги! Их было несметное число. Они сияли на небе ярче Солнца небесного… Величествен был строй огненных кругов…».
Подобные истории встречаются в Апокалипсисе: «И видел я другого Ангела, сильного, сходящего с неба… и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные… и поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю…»
В древней Руси тоже наблюдали небесные аномалии. Летописи рассказывают, что нашим предкам помогали в битвах небесные силы, рубящие головы врагам огненными лучами. Во время Куликовской битвы начальник русской стражи на реке Чюре наблюдал, как двое небесных «светлых юношей» своим молниеподобным оружием уничтожили целый полк врагов со словами: «Кто вам велел губить Отечество наше?»
А что касается сегодняшнего дня, то уж тут описывается бесчисленное множество всяких свидетельств необъяснимых явлений в небе.
Например, в сентябре 1977 года около четырех часов утра над Петрозаводском вспыхнула яркая звезда. Она увеличивалась в размерах, надвигаясь на город. Скоро звезда превратилась в ослепительный полукруг. Этот объект имел твердое ядро, окруженное плазмой. Во время полета и зависания НЛО испускал ярчайшие лучи, напоминающие щупальца медузы. Зрелище было необыкновенным: центральное ядро — оранжевое, а лучи — бело-голубые. Практически весь город был освещен этим сиянием. Люди, угодившие в зону лучей, вспоминают, что их охватили страх и чувство обреченности.
Игры гуманоидов, или массовый психоз, подумал я и потянулся за последним журналом «НЛО» № 33.
Пролистав его, наткнулся на заметку, которая окончательно убедила меня: когда выйду из Ленинки, то первым кого узрю будет воинственная умная тварь из «тарелочки», плюхнувшейся близ Боровицких ворот.
Года три назад в небе Восточной Африки разыгралось невероятное сражение. Один отставной полковник германских ВВС рассказывает, что это были корабли двух совершенно разных типов. Первая эскадрилья состояла их трех куполообразных звездолетов. В другой были блюдцеобразные корабли, меньшие по размерам. Они с огромной скоростью носились по небу, обстреливая огненными лучами куполообразные аппараты… В конце концов четыре из шести кораблей враждующих сторон были уничтожены, а оставшиеся два — по одному с каждой стороны — улетели прочь.
Небесная битва продолжалась около часа. Ее наблюдали жители кенийского местечка Рифт-Валли. Сражение зафиксировали радары в Каире, однако метки радиолокаторов были истолкованы как «метеоритный дождь».
Над всей планетой Земля метеоритные дожди, сказал я себе, начиная трудный подъем из-за стола. Было впечатление, что затекшее тело легче воздуха и вот-вот взмоет к потолку зала. Я непроизвольно глянул вверх, мол, куда лететь-то, и… обмер, как соляной истукан.
Сияющий шар плыл за окном — он искрился и казалось был готов вот-вот рвануть малым термоядерным взрывом. Не новый ли Тунгусский «метеорит» парит над моим любимым городом?
— Что с вами, молодой человек? — поинтересовалась моим состоянием одна из сотрудниц библиотеки. — Плохо от знаний?
Ее голос вернул меня в реальность: на улице крапал родной кислотный дождик, а сияющий инопланетный шар оказался, черт подери, фонарем. Вот так сходят с ума, сержант, задумался я, выходя на свежий воздух позднего вечера.
М-да, хода времени я не заметил: шесть часов мелькнули как одна минута. Было ощущение нереальности окружающей меня среды. Накрывшая вечерний город дождевая мга усиливала это впечатление. Калининский проспект, эта «вставная челюсть» столицы, пылала радужными огнями фар и рекламы. Из космоса её можно легко представить взлетной полосой для межгалактических кораблей.
Право, никогда не думал, что буду заниматься проблемой, связанной с вселенским мирозданием и «братьями по разуму». Тут главное чересчур не увлекаться. Это может завести в непролазные дебри мифических миров, что сильно отвлечет от конкретных дел на грешной земле.
Я забираюсь в автомобиль; он накрыт брезентовым тентом и напоминает туристическую палатку. Включаю «дворники» — они начинают в ритме танца jig очищать лобовые стекла от дождевой цветной крошки. Скребки оставляют на стекле мазанные следы, и те в свете рекламных рубиновых огней напоминают…
И, глядя на кровь дождливой ночи, я почувствовал неприятное смятение души. Наверное, такие же чувства испытывали те, кто попадал под рентгеновы лучи НЛО. В моем случае опасность исходила отовсюду. Она плавала во влажном тяжелом воздухе и проникала в поры тела, точно яд. Не дьявол ли решил вздернуть на дыбу мою православную душу? Или ещё чью-то душу, более невинную?
Задав себе этот вопрос, подключил мобильный, чтобы выполнить обещание данное господину Королеву — найти временный приют у Александры Федоровны. Дальнейшее напоминало мистический бредок. Находясь в здравой памяти, я набрал номер телефона капитана милиции Лаховой. Это я хорошо помню — именно её, Александры Федоровны, номер. И что же я услышал — услышал до боли знакомый, молоденький и веселый голосок:
— Алле! Я слушаю!
И, ещё толком не осознав кому он принадлежит, уже орал:
— Катька?! Ты!? Ты дома?! Вон из квартиры, дура!
Вот такая вот противоестественная ухмылка судьбы. Другого объяснения ошибки трудно найти. И слава Богу, что моей рукой водила праведная сила. Оказывается, Кате + Степе, надоело фрондировать по свежим коровьим суспензиям, пить витаминное молочко, зажиматься под китайский шепелявый двухкассетник и они решили вернуться в столицу, чтобы с друзьями перевести с пользой все те же 100 у.е. Это я узнал позже, когда совершил немыслимый полет на автомобильном болиде меж плотных звездных завихрений московских улиц.
Можно предусмотреть все на свете, а вот девичий фокус угадать…
— Не пойду я никуда, — вредничала сестра, услышав мое требование немедленно переместиться в пространстве, — у нас праздник.
«Какой ещё к чертовой матери праздник?!» — примерно так рявкнул я и утопил педаль газа до заасфальтированного тела планеты, ухающей в безднах вакуумного космоса. И какой ответ получил?
— День рождения у Васи.
День рождения с песенкой Happy… и танцами на окровавленных досках?
— У какого еще, — заорал, — Васи?
— У друга Степы.
У меня не было слов, вернее они были, но внеземного происхождения. Однако, выяснив, что «друзей» полный дом — дюжина, я успокоился.
— Из квартиры никого не выпускать, — выдвинул требование. — И можно шуметь.
Сестренка призналась, что именно этим они и занимаются: я услышал в трубке гул музыкального прибоя, и перевел дух.
Хорошо, что моя рука переврала номер телефона Александры Федоровны. Или я, думая о вечном космосе, машинально натыкал знакомые с детства цифры. Какая теперь разница? Главное, обстановка находится под контролем? Под контролем ли?
Когда мой полет завершился под деревьями, мокрые листья которых от света ночных фонарей казались вырезанными из жести, то, повинуясь внутреннему чувству, остановил свое движение.
Есть в диверсионной выучке такое понятие, как «гоп-стоп». Это не значит, что боец превращается в истукана. Отнюдь. Первая задача: сделав паузу от минуты до вечности, определить зону, откуда исходит наивысшая угроза. Вторая задача: предпринять соответствующие меры к её устранению.
Оставив машину на соседней улочке под деревьями, я превратился в человека, на плечи которого ночь накинула непрозрачную сеть дождя.
Такая погода благоприятна для наблюдения за теми, кто сам ведет наблюдение. Особенно, если слежка доверена дилетантам. Я сразу отметил «Вольво» цвета новобрачных облаков; что за инородное тело в моем родном дворике? В машине находились двое — оттиск их силуэтов на стекле напоминал о призрачном мире теней. Соглядатаи, сидя в кожаном салоне, как в партере, развлекались тем, что с помощью полевых биноклей отсматривали очередной спектакль под названием «Васин день рождения». Наша квартирка, находясь на третьем этаже, окнами выходила во дворик и была удобна в роли периферийного театрального подмостка. Весь мир театр, а люди в нем актеры, не так ли? Интересно, какую роль исполнял я в настоящей постановке?
В освещенных окнах мелькали ломкие тени марионеток — шум дождя глушился музыкальными аккордами, рвущимися из открытых форточек. Казалось, дождь сечет бабочек, сотканных из света и модных мелодий.
Убедившись, что двое в «Вольво» увлечены именно происходящим в нашей квартире, принимаю решение действовать. В соседнем магазинчике два ханурика жуют бездушную тарань, народный ячменный напиток для них, как мечта о воде в барханах пустыни. И тут является конкретная мессия в моем лице: мужики, есть дело на ящик пива. Какое такое дело, командир? Буржуям врезать по сусалам, и поясняю, что надо сделать на благо обществу. А чё, бацнем, в натуре, — люмпенский дух сильнее непогоды.
Психологический этюд для дураков удается. Что чувствует тот, кто считает себя хозяином положения, когда на лобовое стекло его авто падает метеорит народного гнева, то бишь булыжник — орудие пролетариата. Правильно, он его не замечает, хотя по стеклу гуляют разводы трещин, похожие на куртуазный чмок Горгоны. Но когда из дождливой смуры вываливается пьяная в лоскуты рыль и опускает металлический брус на паркетный капот…
Справедливый гнев катапультировал пассажира из скорлупы авто. Человек был мелок, суетен и удобен для ликвидации. Резкий удар по открытым шейным позвоночкам прекратил полет тулова над слякотью будней. Враг хлюпнул ниц, точно поскользнулся. Все эти народные игры в летнем ночном дожде проистекали скоро.
Потом я энергично оккупировал салон «Вольво». По причине простой: хотел провести беседу с тем, кто уже отдыхал за рулем — профилактический удар спецназовской бутсы в голову удобен для диалога по душам, верно? Пока водитель приходил в себя, я бросил его подельника в багажник, чтобы тот своей неживой наружностью не испортил новое утро моим милым соседям.
— Жить хочешь? — задал лишний вопрос тому, кто этого хотел, если судить по неприятному запаху, исходящему от тела, придушенного страхом и веревками. Я заметил, что в подобных случаях у смертника возникает странный запах — запах чеснока, преющего в мокром тепле. — Тогда отвечай, хач, как на духу.
Вопросы были примитивны: кто, зачем и где? И хотя они были просты, но вызвали приступ дурноты у моего нового друга из ближнего зарубежья. Он заныл от ужаса и бессилия. Его щетинистое лицо покрылось потом. Белки закатились под веки, словно от наркотической передозировки. Неприятное зрелище — пришлось нанести отрезвляющий удар в челюсть.
— Кто ты? — повторил вопрос.
— Беннат я.
Я догадался, что это имя, но меня интересовало не оно. О чем я и сказал, подтвердив слова новым ударом. Строптивец наконец понял, что нужно говорить правду и ничего, кроме нее. И что же я узнал? Практически ничего: Беннат и Юннус (в багажнике) выполняли просьбу земляка Местана-оглы, который якобы попросил следить за квартирой в этом панельном доме.
— За кем следить? — уточнил.
— За должны-ы-ком, да, — хныкал кровью южанин, — Местан-оглы так сказал.
— Долги надо отдавать, — назидательно проговорил, интересуясь, где мне найти того оглы, кому я что-то должен. — И обшарил карманы, чтобы наткнуться на две фотографии именно с моей привлекательной жиголовской физиономией. — Верным идем путем, товарищ. — И повторил вопрос о местонахождении того оглы, кому я что-то должен.
— Нэ знаю я, — заныл Беннат. — Меня убу-у-ут.
— Выбирай: они потом, — сказал я, — или я сейчас.
— Нэ знаю я…
Я умею быть терпеливым, если того требуют обстоятельства, но когда моим доверием злоупотребляют… Накинув самодельную петлю из шланга на чужое горло, я с помощью отвертки принялся накручивать резину — удобное орудие для несговорчивых. И с каждым оборотом чесночный запах смерти усиливался.
— Ды-ы-ы, — вывалившийся язык был похож на галстучный стилячий хвостик.
Я даже посмеялся: Беннат, у тебя язык, как галстучный хвостик; в следующий раз его чик-чик, отрежу. Шутка плохо воспринималась — новый друг цеплялся за жизнь, как ухнувший в ущелье альпинист за спасительный трос.
— Итак, где мы найдем Местана, — повторил вопрос, — оглы?
— На Ры-ы-ыжком, — хрипел южанин, — на рынке. Там блызко.
— Так ночь же, — удивлялся я. — Покупатели все спят.
Подозреваю, что конвульсирующее под моей рукой тело окончательно потеряло веру в человека. Я вернул эту веру — ослабив резиновый капкан на горле. И пока счастливчик приходил в себя, я решил навестить квартиру, где резвилась молодежь, забывшая о времени, и тишине.
Мое появление было некстати. Я был зол: праздник мог превратиться в поминки, если бы моя рука не ошиблась при наборе телефонного номера. Почувствовав мое состояние, Катька заныла, мол, скука в Луговой, дождь и день рождения у Васи… Друзья толкались на лестничной клетке. Я поинтересовался: кто из них умеет водить машину? Вперед выступил акселерат Степа, технически многосторонний такой юноша. Давя вулканические прыщики на щеках, он согласился совершить ночное романтическое ралли в Подмосковье.
За четверть часа все вопросы, связанные с бензином, степиной бабушкой, теплыми вещами и проч., были решены и я с огромным облегчением наблюдал за удаляющими габаритными огнями своего драндулета.
Пора было возвращаться к своим делам. Что я и сделал, прыгая через лужи, изображающим из себя ночные карельские озерца.
Меня не ждали: человек, лежащий кулем на заднем сидении «Вольво», увидев меня, расстроился до крайности и засучил ногами. Сев за руль, я вырвал кляп из хищнической пасти, мол, говорите, если хотите.
И что услышал? То, что услышал, меня уморило. А уморило следующее: я отпускаю «брата» Бенната на все четыре стороны, а он в мои зубы десять тысяч долларов, кровно заработанные на продаже петрушки и кинзы.
— Сколько-сколько? — спросил я, выезжая на ночной проспект, похожий на реку под метеоритными потоками.
— Двадцать, брат.
— Мало будет.
— Тридцать пять, — ныл лавочник за спиной. — Болше нету, клянусь мамой.
— Надо подумать, — за стеклами трассирующими очередями мелькали рекламные огни. — Мало опять будет, однако, — продолжал я играть в ночной аукцион.
Странные времена и странные люди, в них живущие. Многие считают, что можно купить все и всех. И покупают. Правда, прежде закладывают свою бессмертную душу в ломбард, в окошке которого маслянится от счастья сатана. И в результате мы имеем то, что имеем: период полураспада, гниение идей, кровавую сукровицу из веры и надежды, сперматозоидную слизь вместо любви.
Железнодорожный вокзальчик напоминал аккуратненький прибалтийский замок. Освещенная новая автомобильная эстакада нависала над ним, подобно электрической дуге. Рынок темнел — я был прав: покупатели дрыхли, равно как и продавцы. Напротив торжища сияла от света прожекторов и дождя церковь. Было такое впечатление, что в этой глубокой полуночи происходит некое противостояние сил — сил света и тьмы.
Я притормозил машину у церковной ограды. На заднем сидении корчился человек без лица, напоминая пещерного червяча из моего детского бреда.
— Ну приехали, — сказал я. — Куда теперь?
— Сто тысяч, брат! И машы-ы-ыну!
— Не брат я тебе, — вспомнил слова одного из современных киношных героев.
Под чужое проклятье и вой машина закружила по проточным улочкам, омывающим рынок, как остров. Скоро я обнаружил то, что искал: это была современная коробка магазина, слепленная из цветного пластика и стекла. По уверениям Бенната, там по ночам трудился Местан-оглы в качестве директора. Охраняют его трое: секьюрити в зале и двое в служебных помещениях. Вооружение: пистолет, нунчаки и дубинки. Вход служебный из торгового зала, есть ещё «черный» — через него завозят продукты. Мой спутник был словоохотлив: он хотел ещё пожить на благо своей прикаспийско-нефтяной родины. Увы, я должен был его огорчить — и огорчить серьезно. Меня оправдывает то, что во-первых, на войне как на войне, во-вторых, подарил недругу легкую смерть: тык отверткой в ушную раковину — и переход из одного состояния в другое практически неприметен и бескровен. Потом: я ничего не обещал. Как правило, держу слово. А нет слова — есть труп.
…Я люблю ночные магазинчики: давки нет и продавщицы любезны, как шлюшки на Тверской.
Магазинчик самообслуживания с диковинным названием «Нешомэ» освещался, точно праздничная карусель. У стеклянной двери дежурил охранник, похожий выражением ожиревшего лица на одного из чмокающих младореформаторов. Из кобуры секьюрити прорастал рифленой рукояткой ТТ. За двумя кассовыми аппаратами трудились прелестницы, готовые обслужить любого покупателя, ещё две брюнеточки на кривоватых ножках фланировали по торговому залу.
Никто не знал, где я и что со мной — ни одна живая душа не ведала, что сижу в районном скверике и ощущаю себя первооткрывателем. Вот только знать, что суждено открыть? И, задав этот вопрос, вскрыл папочку.
Лучше бы этого не делал. Все то, что находилось в папке цвета хаки, с точки зрения здравого смысла… Впрочем, чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат из пространной статьи под общим названием: «Веды и феномен НЛО»:
«Среди различных гуманоидных типов есть расы, чье мироощущение самоцентрично. Эгоистические расы проявляют большую заинтересованность в использовании мистических сил и технологий. Правда, все эти различные группы находятся под контролем вселенской иерархии, поэтому не могут действовать полностью независимо в соответствии со своими склонностями. Это объясняется, почему им не просто подчинить нас себе.
Тем не менее, есть существа, активно противодействующие космической иерархии, они иногда оказывают сильное влияние на земные дела. Самые известные из них — асуры. В отношении их часто используется термин „демон“, так как они склоны отвергать авторитет Бога и противиться божественному порядку.»
Ну приехали, братья по разуму, сказал я, когда прочитал это и осмотрелся окрест, словно пытаясь обнаружить в мягком свете летнего дня конца ХХ века вышеназванных существ, враждебных нам, землянам. Однако окружающий мир не изменился и был привычно суетен и беден на неординарные личности, и я продолжил:
«Одна из поразительных особенностей ведических источников состоит в том, что они часто описывают такие различные гуманоидные расы, как сиддхи, чараны, ураги, гухьяки и видьядхары, совместно живущими и работающими в тесном сотрудничестве, даже несмотря на огромные различные в традициях и внешности.
В прошлом многих из этих видов можно было встретить на Земле — как посетителей, или как обитателей. Как правило, все эти существа одарены различными сиддхами (паранормальными способностями):
— Общение на уровне мыслей и чтение мыслей.
— Возможность видеть и слышать на большом расстоянии.
— Левитация. Также способность изменять свой вес.
— Способность изменять размеры объектов и живых тел без нарушения их структуры.
— Способность перемещать объекты с одного места на другое без видимого пересечения пространства.
— Способность оказывать гипнотическое влияние на больших расстояниях.
— Невидимость.
— Способность менять свой облик или генерировать иллюзорные телесные формы.
— Способность проникать в тело другого человека и управлять им.».
Прочитав подобное, трудно осознать себя достойным существом, потому что не способен ни к чему эдакому, а можешь только трескать питательную водку и размножаться самым примитивным способом.
Помимо статьи в папке находились какие-то математические расчеты и карты, наверное, запредельных галактических миров, откуда, вероятно, и прибывают агрессивные асуры и прочие гухьяки.
Без бутылки, равно как и без специалиста, не разобраться, задумался я. Первое отметается по причине непрозрачности общей ситуации на планете Земля, а мастака по «летающим тарелочкам» сыскать можно, коль в том будет необходимость.
На этом мое одиночество закончилось: по заасфальтированной дорожке шаркал долговязый тип — шаркал целенаправленно ко мне. Я насторожился: не гуманоид ли решил войти в контакт с человечеством (в моем лице).
Нет, это был наш унавоженный собственными пороками бомжик, душа которого горела синим пламенем, как грешник в аду.
— Помохи, командир, — прохрипел с малороссийских акцентом, — болею. Не местный я.
— Случайно, не «гухьяки»? — пошутил.
— Нэ, не гуцул, — перевел дыхание. — Помохи, и тебе бох…
— Ну ЕГО лучше не трогай, дядя, — поднимался с лавочки. — На опохмел души и так дам.
Уходя из скверика, где открывал для себя новые космические миры, услышал фьюить мобильного телефончика. Поднося трубку к уху, понимал, что-то случилось. Что?
И господин Королев (это был он) сообщил, что на сорок седьмом километре по Киевскому шляху расстрелян джип братьев Хубаровых. И удачно удачно для тех, кто решил «чистить» проблему.
— Хорошие новости, — признался я.
— Чего хорошего, Дима?
Я посмеялся: лучше ужасный конец, чем ужас без конца, в смысле, без финального аккорда автоматных очередей наша жизнь была бы куда преснее. Мою шутку Анатолий Анатольевич принял, но предупредил, чтобы я проявлял осторожность: те, кто начал «большую стирку», жалеть мыла (патронов) и порошка (пластита) не будут.
— Ну пока счет «один-один», — похвастал, не выдержав, что меня школят, как несмышленыша.
После того, как начальник службы безопасности дамского клуба узнал о вчерашней моей виктории, когда враг, кровоточа, бежал из квартирной западни, то в эмоциональной форме высказал все, что думает… Думал он обо мне многое и всякое — и все на экспрессивном языке суахили.
— А я все равно живее всех живых! — вредничал.
— Дима, не доведи меня до греха, твою мать!
— Что-что? — дурил. — Плохо слышно: чья, не понял, мать?!
В конце концов, вынужден был согласиться: моя квартира опасна для моего же здоровья, и лучше будет, если найду временный приют…
— У Александры, — сказал господин Королев, — Федоровны. — Надеюсь, её помнишь?
За сутки вспомнил эту женщину только раз, когда проснулся и почувствовал… Привкус любви и желания… Наверное, схожие чувства испытывает астронавт, наконец приближающийся к незнакомой и, быть может, чудной планете.
— Хорошо, — как бы согласился с аргументами начальника службы безопасности клуба по интересам. — Я ей позвоню вечером.
— Мальчишка, — буркнул АА и, прощаясь, поинтересовался. — И что будешь делать… — с нажимом, — до вечера?
— Буду в Государственной, — был честен как бойскаут, — библиотеке.
И что же? Мне поверили? Вопрос риторичен. Господин Королев решительно убедился, что имеет дело с неуравновешенной личностью, действия которой трудно предугадать.
А я сказал правду — правду и ничего, кроме правды. У меня возникла естественная потребность в дополнительных сведениях по проблеме НЛО. После ознакомления с материалами журналистки Стешко появилось больше вопросом, чем ответов.
О них, материалах на модную тему, я умолчал, чтобы окончательно не огорчать добросовестного служаку. Верю, мне самому хватит ума понять реальную цену журналистского расследования.
С этой целью и отправился в главную библиотеку страны. Воздвигнутая в эпоху сталинской гигантомании и показной помпезности, она, постарев, напоминала азиатский караван-сарай, куда тянулся за знаниями любознательный люд. «Книга — сила», как однажды верно заметил вождь всего мирового люмпен-пролетариата Ульянов-Ленин-Бланк; конечно, «сила», особенно, когда толстым фолиантом хватить по крючковатой сопатке вредного оппортуниста.
Как я рвался в Большой читальный зал, история та отдельная: страшненькие, изнеможенные суровыми инструкциями библиотекарши держали круговую оборону. Во-первых, у молодого человека отсутствовал паспорт, во-вторых, где ходатайство с места работы, в третьих, нужны две рекомендации, в-четвертых…
— Девочки, — взмолился я. — Лицо — лучший мой паспорт и друг, и вообще я готов на все…
— На все ли? — смеялись «девочки», похожие на чащобных, но миленьких кикиморочек.
Я понял, что действовать надо более умно и активно, и через семнадцать минут перед «девочками» очутился кремовый тортик в семь килограммов из арбатского магазинчика «777».
И я поимел наконец конфиденциальную возможность изучить вопрос об НЛО практически во всем уфологическом объеме.
Если быть лаконичным, то в научных кругах существует два мнения: НЛО есть и НЛО нет. На нет, как говорится, и суда нет. А вот за то, что рядом с нами присутствует некий параллельный мир, со своими странными небесными законами, говорят многие факты.
Еще в древности римский философ Тит Лукреций Кар писал, что наш мир не единственный и что «в других областях пространства имеются Земли с другими людьми и животными.»
В музее Ватикана хранится папирус, где упоминается о полете огненных шаров: «О, боги! Их было несметное число. Они сияли на небе ярче Солнца небесного… Величествен был строй огненных кругов…».
Подобные истории встречаются в Апокалипсисе: «И видел я другого Ангела, сильного, сходящего с неба… и лицо его как солнце, и ноги его как столпы огненные… и поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю…»
В древней Руси тоже наблюдали небесные аномалии. Летописи рассказывают, что нашим предкам помогали в битвах небесные силы, рубящие головы врагам огненными лучами. Во время Куликовской битвы начальник русской стражи на реке Чюре наблюдал, как двое небесных «светлых юношей» своим молниеподобным оружием уничтожили целый полк врагов со словами: «Кто вам велел губить Отечество наше?»
А что касается сегодняшнего дня, то уж тут описывается бесчисленное множество всяких свидетельств необъяснимых явлений в небе.
Например, в сентябре 1977 года около четырех часов утра над Петрозаводском вспыхнула яркая звезда. Она увеличивалась в размерах, надвигаясь на город. Скоро звезда превратилась в ослепительный полукруг. Этот объект имел твердое ядро, окруженное плазмой. Во время полета и зависания НЛО испускал ярчайшие лучи, напоминающие щупальца медузы. Зрелище было необыкновенным: центральное ядро — оранжевое, а лучи — бело-голубые. Практически весь город был освещен этим сиянием. Люди, угодившие в зону лучей, вспоминают, что их охватили страх и чувство обреченности.
Игры гуманоидов, или массовый психоз, подумал я и потянулся за последним журналом «НЛО» № 33.
Пролистав его, наткнулся на заметку, которая окончательно убедила меня: когда выйду из Ленинки, то первым кого узрю будет воинственная умная тварь из «тарелочки», плюхнувшейся близ Боровицких ворот.
Года три назад в небе Восточной Африки разыгралось невероятное сражение. Один отставной полковник германских ВВС рассказывает, что это были корабли двух совершенно разных типов. Первая эскадрилья состояла их трех куполообразных звездолетов. В другой были блюдцеобразные корабли, меньшие по размерам. Они с огромной скоростью носились по небу, обстреливая огненными лучами куполообразные аппараты… В конце концов четыре из шести кораблей враждующих сторон были уничтожены, а оставшиеся два — по одному с каждой стороны — улетели прочь.
Небесная битва продолжалась около часа. Ее наблюдали жители кенийского местечка Рифт-Валли. Сражение зафиксировали радары в Каире, однако метки радиолокаторов были истолкованы как «метеоритный дождь».
Над всей планетой Земля метеоритные дожди, сказал я себе, начиная трудный подъем из-за стола. Было впечатление, что затекшее тело легче воздуха и вот-вот взмоет к потолку зала. Я непроизвольно глянул вверх, мол, куда лететь-то, и… обмер, как соляной истукан.
Сияющий шар плыл за окном — он искрился и казалось был готов вот-вот рвануть малым термоядерным взрывом. Не новый ли Тунгусский «метеорит» парит над моим любимым городом?
— Что с вами, молодой человек? — поинтересовалась моим состоянием одна из сотрудниц библиотеки. — Плохо от знаний?
Ее голос вернул меня в реальность: на улице крапал родной кислотный дождик, а сияющий инопланетный шар оказался, черт подери, фонарем. Вот так сходят с ума, сержант, задумался я, выходя на свежий воздух позднего вечера.
М-да, хода времени я не заметил: шесть часов мелькнули как одна минута. Было ощущение нереальности окружающей меня среды. Накрывшая вечерний город дождевая мга усиливала это впечатление. Калининский проспект, эта «вставная челюсть» столицы, пылала радужными огнями фар и рекламы. Из космоса её можно легко представить взлетной полосой для межгалактических кораблей.
Право, никогда не думал, что буду заниматься проблемой, связанной с вселенским мирозданием и «братьями по разуму». Тут главное чересчур не увлекаться. Это может завести в непролазные дебри мифических миров, что сильно отвлечет от конкретных дел на грешной земле.
Я забираюсь в автомобиль; он накрыт брезентовым тентом и напоминает туристическую палатку. Включаю «дворники» — они начинают в ритме танца jig очищать лобовые стекла от дождевой цветной крошки. Скребки оставляют на стекле мазанные следы, и те в свете рекламных рубиновых огней напоминают…
И, глядя на кровь дождливой ночи, я почувствовал неприятное смятение души. Наверное, такие же чувства испытывали те, кто попадал под рентгеновы лучи НЛО. В моем случае опасность исходила отовсюду. Она плавала во влажном тяжелом воздухе и проникала в поры тела, точно яд. Не дьявол ли решил вздернуть на дыбу мою православную душу? Или ещё чью-то душу, более невинную?
Задав себе этот вопрос, подключил мобильный, чтобы выполнить обещание данное господину Королеву — найти временный приют у Александры Федоровны. Дальнейшее напоминало мистический бредок. Находясь в здравой памяти, я набрал номер телефона капитана милиции Лаховой. Это я хорошо помню — именно её, Александры Федоровны, номер. И что же я услышал — услышал до боли знакомый, молоденький и веселый голосок:
— Алле! Я слушаю!
И, ещё толком не осознав кому он принадлежит, уже орал:
— Катька?! Ты!? Ты дома?! Вон из квартиры, дура!
Вот такая вот противоестественная ухмылка судьбы. Другого объяснения ошибки трудно найти. И слава Богу, что моей рукой водила праведная сила. Оказывается, Кате + Степе, надоело фрондировать по свежим коровьим суспензиям, пить витаминное молочко, зажиматься под китайский шепелявый двухкассетник и они решили вернуться в столицу, чтобы с друзьями перевести с пользой все те же 100 у.е. Это я узнал позже, когда совершил немыслимый полет на автомобильном болиде меж плотных звездных завихрений московских улиц.
Можно предусмотреть все на свете, а вот девичий фокус угадать…
— Не пойду я никуда, — вредничала сестра, услышав мое требование немедленно переместиться в пространстве, — у нас праздник.
«Какой ещё к чертовой матери праздник?!» — примерно так рявкнул я и утопил педаль газа до заасфальтированного тела планеты, ухающей в безднах вакуумного космоса. И какой ответ получил?
— День рождения у Васи.
День рождения с песенкой Happy… и танцами на окровавленных досках?
— У какого еще, — заорал, — Васи?
— У друга Степы.
У меня не было слов, вернее они были, но внеземного происхождения. Однако, выяснив, что «друзей» полный дом — дюжина, я успокоился.
— Из квартиры никого не выпускать, — выдвинул требование. — И можно шуметь.
Сестренка призналась, что именно этим они и занимаются: я услышал в трубке гул музыкального прибоя, и перевел дух.
Хорошо, что моя рука переврала номер телефона Александры Федоровны. Или я, думая о вечном космосе, машинально натыкал знакомые с детства цифры. Какая теперь разница? Главное, обстановка находится под контролем? Под контролем ли?
Когда мой полет завершился под деревьями, мокрые листья которых от света ночных фонарей казались вырезанными из жести, то, повинуясь внутреннему чувству, остановил свое движение.
Есть в диверсионной выучке такое понятие, как «гоп-стоп». Это не значит, что боец превращается в истукана. Отнюдь. Первая задача: сделав паузу от минуты до вечности, определить зону, откуда исходит наивысшая угроза. Вторая задача: предпринять соответствующие меры к её устранению.
Оставив машину на соседней улочке под деревьями, я превратился в человека, на плечи которого ночь накинула непрозрачную сеть дождя.
Такая погода благоприятна для наблюдения за теми, кто сам ведет наблюдение. Особенно, если слежка доверена дилетантам. Я сразу отметил «Вольво» цвета новобрачных облаков; что за инородное тело в моем родном дворике? В машине находились двое — оттиск их силуэтов на стекле напоминал о призрачном мире теней. Соглядатаи, сидя в кожаном салоне, как в партере, развлекались тем, что с помощью полевых биноклей отсматривали очередной спектакль под названием «Васин день рождения». Наша квартирка, находясь на третьем этаже, окнами выходила во дворик и была удобна в роли периферийного театрального подмостка. Весь мир театр, а люди в нем актеры, не так ли? Интересно, какую роль исполнял я в настоящей постановке?
В освещенных окнах мелькали ломкие тени марионеток — шум дождя глушился музыкальными аккордами, рвущимися из открытых форточек. Казалось, дождь сечет бабочек, сотканных из света и модных мелодий.
Убедившись, что двое в «Вольво» увлечены именно происходящим в нашей квартире, принимаю решение действовать. В соседнем магазинчике два ханурика жуют бездушную тарань, народный ячменный напиток для них, как мечта о воде в барханах пустыни. И тут является конкретная мессия в моем лице: мужики, есть дело на ящик пива. Какое такое дело, командир? Буржуям врезать по сусалам, и поясняю, что надо сделать на благо обществу. А чё, бацнем, в натуре, — люмпенский дух сильнее непогоды.
Психологический этюд для дураков удается. Что чувствует тот, кто считает себя хозяином положения, когда на лобовое стекло его авто падает метеорит народного гнева, то бишь булыжник — орудие пролетариата. Правильно, он его не замечает, хотя по стеклу гуляют разводы трещин, похожие на куртуазный чмок Горгоны. Но когда из дождливой смуры вываливается пьяная в лоскуты рыль и опускает металлический брус на паркетный капот…
Справедливый гнев катапультировал пассажира из скорлупы авто. Человек был мелок, суетен и удобен для ликвидации. Резкий удар по открытым шейным позвоночкам прекратил полет тулова над слякотью будней. Враг хлюпнул ниц, точно поскользнулся. Все эти народные игры в летнем ночном дожде проистекали скоро.
Потом я энергично оккупировал салон «Вольво». По причине простой: хотел провести беседу с тем, кто уже отдыхал за рулем — профилактический удар спецназовской бутсы в голову удобен для диалога по душам, верно? Пока водитель приходил в себя, я бросил его подельника в багажник, чтобы тот своей неживой наружностью не испортил новое утро моим милым соседям.
— Жить хочешь? — задал лишний вопрос тому, кто этого хотел, если судить по неприятному запаху, исходящему от тела, придушенного страхом и веревками. Я заметил, что в подобных случаях у смертника возникает странный запах — запах чеснока, преющего в мокром тепле. — Тогда отвечай, хач, как на духу.
Вопросы были примитивны: кто, зачем и где? И хотя они были просты, но вызвали приступ дурноты у моего нового друга из ближнего зарубежья. Он заныл от ужаса и бессилия. Его щетинистое лицо покрылось потом. Белки закатились под веки, словно от наркотической передозировки. Неприятное зрелище — пришлось нанести отрезвляющий удар в челюсть.
— Кто ты? — повторил вопрос.
— Беннат я.
Я догадался, что это имя, но меня интересовало не оно. О чем я и сказал, подтвердив слова новым ударом. Строптивец наконец понял, что нужно говорить правду и ничего, кроме нее. И что же я узнал? Практически ничего: Беннат и Юннус (в багажнике) выполняли просьбу земляка Местана-оглы, который якобы попросил следить за квартирой в этом панельном доме.
— За кем следить? — уточнил.
— За должны-ы-ком, да, — хныкал кровью южанин, — Местан-оглы так сказал.
— Долги надо отдавать, — назидательно проговорил, интересуясь, где мне найти того оглы, кому я что-то должен. — И обшарил карманы, чтобы наткнуться на две фотографии именно с моей привлекательной жиголовской физиономией. — Верным идем путем, товарищ. — И повторил вопрос о местонахождении того оглы, кому я что-то должен.
— Нэ знаю я, — заныл Беннат. — Меня убу-у-ут.
— Выбирай: они потом, — сказал я, — или я сейчас.
— Нэ знаю я…
Я умею быть терпеливым, если того требуют обстоятельства, но когда моим доверием злоупотребляют… Накинув самодельную петлю из шланга на чужое горло, я с помощью отвертки принялся накручивать резину — удобное орудие для несговорчивых. И с каждым оборотом чесночный запах смерти усиливался.
— Ды-ы-ы, — вывалившийся язык был похож на галстучный стилячий хвостик.
Я даже посмеялся: Беннат, у тебя язык, как галстучный хвостик; в следующий раз его чик-чик, отрежу. Шутка плохо воспринималась — новый друг цеплялся за жизнь, как ухнувший в ущелье альпинист за спасительный трос.
— Итак, где мы найдем Местана, — повторил вопрос, — оглы?
— На Ры-ы-ыжком, — хрипел южанин, — на рынке. Там блызко.
— Так ночь же, — удивлялся я. — Покупатели все спят.
Подозреваю, что конвульсирующее под моей рукой тело окончательно потеряло веру в человека. Я вернул эту веру — ослабив резиновый капкан на горле. И пока счастливчик приходил в себя, я решил навестить квартиру, где резвилась молодежь, забывшая о времени, и тишине.
Мое появление было некстати. Я был зол: праздник мог превратиться в поминки, если бы моя рука не ошиблась при наборе телефонного номера. Почувствовав мое состояние, Катька заныла, мол, скука в Луговой, дождь и день рождения у Васи… Друзья толкались на лестничной клетке. Я поинтересовался: кто из них умеет водить машину? Вперед выступил акселерат Степа, технически многосторонний такой юноша. Давя вулканические прыщики на щеках, он согласился совершить ночное романтическое ралли в Подмосковье.
За четверть часа все вопросы, связанные с бензином, степиной бабушкой, теплыми вещами и проч., были решены и я с огромным облегчением наблюдал за удаляющими габаритными огнями своего драндулета.
Пора было возвращаться к своим делам. Что я и сделал, прыгая через лужи, изображающим из себя ночные карельские озерца.
Меня не ждали: человек, лежащий кулем на заднем сидении «Вольво», увидев меня, расстроился до крайности и засучил ногами. Сев за руль, я вырвал кляп из хищнической пасти, мол, говорите, если хотите.
И что услышал? То, что услышал, меня уморило. А уморило следующее: я отпускаю «брата» Бенната на все четыре стороны, а он в мои зубы десять тысяч долларов, кровно заработанные на продаже петрушки и кинзы.
— Сколько-сколько? — спросил я, выезжая на ночной проспект, похожий на реку под метеоритными потоками.
— Двадцать, брат.
— Мало будет.
— Тридцать пять, — ныл лавочник за спиной. — Болше нету, клянусь мамой.
— Надо подумать, — за стеклами трассирующими очередями мелькали рекламные огни. — Мало опять будет, однако, — продолжал я играть в ночной аукцион.
Странные времена и странные люди, в них живущие. Многие считают, что можно купить все и всех. И покупают. Правда, прежде закладывают свою бессмертную душу в ломбард, в окошке которого маслянится от счастья сатана. И в результате мы имеем то, что имеем: период полураспада, гниение идей, кровавую сукровицу из веры и надежды, сперматозоидную слизь вместо любви.
Железнодорожный вокзальчик напоминал аккуратненький прибалтийский замок. Освещенная новая автомобильная эстакада нависала над ним, подобно электрической дуге. Рынок темнел — я был прав: покупатели дрыхли, равно как и продавцы. Напротив торжища сияла от света прожекторов и дождя церковь. Было такое впечатление, что в этой глубокой полуночи происходит некое противостояние сил — сил света и тьмы.
Я притормозил машину у церковной ограды. На заднем сидении корчился человек без лица, напоминая пещерного червяча из моего детского бреда.
— Ну приехали, — сказал я. — Куда теперь?
— Сто тысяч, брат! И машы-ы-ыну!
— Не брат я тебе, — вспомнил слова одного из современных киношных героев.
Под чужое проклятье и вой машина закружила по проточным улочкам, омывающим рынок, как остров. Скоро я обнаружил то, что искал: это была современная коробка магазина, слепленная из цветного пластика и стекла. По уверениям Бенната, там по ночам трудился Местан-оглы в качестве директора. Охраняют его трое: секьюрити в зале и двое в служебных помещениях. Вооружение: пистолет, нунчаки и дубинки. Вход служебный из торгового зала, есть ещё «черный» — через него завозят продукты. Мой спутник был словоохотлив: он хотел ещё пожить на благо своей прикаспийско-нефтяной родины. Увы, я должен был его огорчить — и огорчить серьезно. Меня оправдывает то, что во-первых, на войне как на войне, во-вторых, подарил недругу легкую смерть: тык отверткой в ушную раковину — и переход из одного состояния в другое практически неприметен и бескровен. Потом: я ничего не обещал. Как правило, держу слово. А нет слова — есть труп.
…Я люблю ночные магазинчики: давки нет и продавщицы любезны, как шлюшки на Тверской.
Магазинчик самообслуживания с диковинным названием «Нешомэ» освещался, точно праздничная карусель. У стеклянной двери дежурил охранник, похожий выражением ожиревшего лица на одного из чмокающих младореформаторов. Из кобуры секьюрити прорастал рифленой рукояткой ТТ. За двумя кассовыми аппаратами трудились прелестницы, готовые обслужить любого покупателя, ещё две брюнеточки на кривоватых ножках фланировали по торговому залу.