Страница:
– Тут можно разбить нос, – прошептала Габи. – Я вижу только метров двадцать пола.
Сирокко ничего не ответила. Она помотала головой, чтобы отогнать странное, тяжелое ощущение, нахлынувшее на нее и подавить приступ головокружения. Ей захотелось сесть, захотелось вернуться назад. Ей стало страшно, но она не решалась отступить.
Она выставила меч и его клинок замерцал как лужа крови. Она сделала шаг, затем второй. Габи пошла вслед за ней и они зашагали в темноту.
У нее заныли зубы. Она почувствовала, что терпит жестокое поражение, свело челюсти. Она остановилась и закричала:
– Я здесь!
Прошли долгие секунды, пока ее голос вернулся многократно повторяющимся эхом.
Сирокко подняла над головой меч и снова закричала:
– Я здесь! Я капитан Сирокко Джонс, командир исследовательского космического корабля «Властелин Колец», доверенный мне Соединенными Штатами Америки, Администрацией Национальной Аэронавтики и Космического Пространства и Объединенными Нациями Земли. Я хочу говорить с тобой!
Казалось, прошла целая вечность, пока эхо не замерло вдали. После этого все осталось по-прежнему, все также пульсировало гигантское сердце. Сирокко стояла плечом к плечу с Габи, с мечами наизготовку они вглядывались в темноту.
Сирокко почувствовала как уничтожая остатки страха, ее захлестнула волна гнева. Потрясая мечом, она закричала в темноту:
– Я требую встречи с тобой! Мы с моим другом преодолели огромные трудности, чтобы добраться до тебя. Земля выпустила нас в мир голыми. Мы с трудом пробирались на эту вершину. По чьей-то прихоти, которую мы не можем понять, нас жестоко швыряло из стороны в сторону. Ты влезла своими руками в наши души и пыталась лишить нас чувства собственного достоинства, но мы не покорились тебе. Я требую ответа! Ответь, для чего ты все это делала, иначе я посвящу всю свою жизнь полному твоему уничтожению. Я не боюсь тебя! Я готова к борьбе!
Сирокко не имела понятия, как долго Габи дергает ее за рукав. Габи выглядела испуганной, но стойко продолжала стоять около нее.
– Наверное, – робко сказала Габи, – наверное, она не говорит по-английски.
Сирокко повторила свое требование на языке титанид. Она пользовалась высоким речитативом, предназначенным для повествования. Твердые, темные стены отражали ее песню, потом черная ступица зазвенела вызывающими нотами.
Начал содрогаться пол.
– И-и-и-и-и-и-и-и-и…
Это была одиночная нота, английское слово, она звучала как ураган.
– Е-ееееееееее…
Сирокко упала на четвереньки, глядя затуманенными глазами на сгорбившуюся рядом с ней Габи.
– Е-о-оооооооооо…
Несколько минут продолжало разноситься эхо, постепенно затихая, переходя в отдаленные глухие звуки сигнала воздушной тревоги. Пол начал трястись и Сирокко подняла голову.
Ее ослепил белый свет.
Прикрыв ладонью глаза, она прищуренными глазами смотрела на ослепительное сияние. На одной из стен поднялась занавесь. Она была от потолка до пола, пять километров в высоту. За ней находились хрустальные ступени. Поднимаясь вверх, они испускали такое яркое сияние, что глаза Сирокко не выдерживали.
Габи снова потянула ее за рукав.
– Давай уйдем отсюда, – настойчиво шептала она.
– Нет, я пришла сюда, чтобы поговорить с ней.
Она заставила себя подняться на ноги. Сделать это было не трудно, а вот стоять, это было совсем другое дело. Не было бы ничего лучшего, как последовать совету Габи. Ее смелость казалось сейчас результатом интоксикации.
Но она все-таки двинулась по направлению к свету.
Отверстие было двести метров шириной, по бокам располагались колонны, которые, очевидно, были верхней частью поддерживающих канатов. Посмотрев вверх, Сирокко увидала, что они раскручены, каждая прядь складывалась в сложный узор, пока не сплетались в корзину, закрывающую далекий потолок. Здесь находился невообразимо мощный якорь, удерживающий Гею вместе.
Сирокко нахмурилась. Одна из прядей была обломана. При более близком рассмотрении весь потолок в целом выглядел как клубок ниток, с которым поиграл котенок, все было страшно перепутано.
Сирокко стало легче. Вероятно, Гея знала лучшие дни.
Они с Габи подошли к низу лестницы и ступили на первую ступеньку. Пока они поднимались, их сопровождала тихая органная музыка. На седьмой ступеньке музыка стала на полтона выше, на тринадцатой стала еще резче. Они медленно продвигались вперед через хроматическую гамму звуков, когда была достигнута верхняя октава, начала проглядываться гармония.
Вдруг по обе стороны от них вспыхнуло оранжевое пламя. Женщины буквально подпрыгнули на два метра в воздух, прежде чем низкая гравитация вынудила их остановиться.
Постепенно в Сирокко снова начал закипал гнев. Демонстрировалась грубая сила, призванная оказать на них устрашающее, до дрожи в коленях и лязга зубов, воздействие, чтобы заставить их пресмыкаться. Но на Сирокко она произвела обратный эффект. Богиня это была или не богиня, она использовала слабые трюки, рассчитанные только на слабонервных.
– Барнум ничего не заработал бы на такой девушке, – сказала Габи, и Сирокко готова была расцеловать ее за эти слова. Это было не что иное, как старание произвести эффект. А какой богине это понадобилось бы?
Пламя погасло, пару раз подпрыгнув напоследок до самого потолка и образуя желто-оранжевый тоннель. Они продолжали подниматься.
Перед ними возвышались ворота из меди и золота. Они беззвучно распахнулись перед ними, клацнув, закрылись, пропустив их вперед.
По мере того, как они подходили к большому трону, окруженному ярким светом, музыка бурно нарастала, превращаясь в сумасшедшее крещендо. К тому времени, когда они подошли у широкой мраморной платформе на вершине лестницы, на трон невозможно было смотреть. Жар, исходящий от него был слишком сильным.
– Говори.
Слово повторилось два раза, один раз таким же низким тоном, как и снаружи, второй – более человеческим голосом. Сразу же, как только прозвучал голос, свет начал меркнуть. Бросив украдкой осторожный взгляд, Сирокко увидела в призрачном свете очертания высокой, обширной человеческой фигуры.
– Говори, или возвращайся откуда пришла.
Скосив глаза, Сирокко увидела круглую голову, сидящую на толстой шее, блестящие как уголь глаза и толстые губы. Четырехметровая Гея выпрямившись, возвышалась на двухметровом пьедестале. У нее было круглое тело с чудовищным животом, огромные груди, руки и ноги привели бы в трепет профессионального борца. Она была обнажена, тело было цвета зеленых слив.
Неожиданно пьедестал изменил форму и превратился в покрытый травой и цветами холм. Ноги Геи превратились в стволы деревьев, ступни ее крепко укоренились в темную почву. Ее окружили маленькие зверушки, в то время как над головой кружили крылатые создания. Она посмотрела прямо на Сирокко и ее огромные брови грозно сдвинулись.
– А… Я хотела… Я буду говорить, я буду… – Сирокко открыла рот, думая одновременно: куда же улетучился ее праведный гнев? Взгляд ее упал на Габи. Она дрожала, глядя на Гею блестящими глазами.
– Я здесь, – шептала она. – Я здесь.
– Замолчи, – зашипела Сирокко, толкнув ее локтем. – Мы поговорим об этом позже. Она вытерла со лба пот и снова повернулась к Гее.
– О, Великая… Нет! Апрель сказала, что никаких унижений, что Гея любит героев. Пожалуйста, Апрель, пожалуйста, будь права!
– Мы пришли… я и шестеро других, пришли из… Я не знаю, насколько долго… – Она замолчала и поняла, что ничего не сможет объяснить по-английски. Она набрала в легкие побольше воздуха, расправила плечи и начала петь.
– Мы пришли с миром, я не знаю, как давно это произошло. Мы были маленькой командой по вашим понятиям и не представляли для вас никакой опасности. Мы были безоружные. И все-таки нас атаковали. Наш корабль был разрушен до того, как мы успели объяснить наши намерения. Вопреки нашей воли нас держали взаперти в положении, вредном для нашего рассудка, мы были не в состоянии связаться ни друг с другом, ни с нашими товарищами с Земли. В нас были произведены изменения. В результате один член моей команды сошел с ума, другой тоже был близок к помешательству в то время, как я с ним рассталась, третий больше не хочет общаться со своими человеческими друзьями, четвертый – потерял большую часть своей памяти. И еще по поводу памяти – одна из членов команды не знает больше сестру, которую когда-то любила. Все это чудовищно. Я чувствую, что с нами поступили несправедливо, все это заслуживает объяснения. С нами обошлись жестоко и мы требуем справедливости.
Напряжение у Сирокко слегка спало, она была счастлива, что ей удалось высказаться. Она чувствовала себя ребенком; ей не побороть это существо. Она сделала все, что в ее силах, дальше все зависит не от нее.
Гея нахмурилась еще сильнее.
– Я не подписывала Женевское Соглашение.
Сирокко от неожиданности открыла рот. Она ожидала услышать что угодно, но, конечно, только не это.
– Так кто ты тогда? – вырвалось у Сирокко помимо воли.
– Я – Гея, великая и мудрая. Я – мир, я – истина, я – закон, я…
– Так, следовательно, ты целая планета? Апрель сказала правду?
Наверно было неудобно перебивать богиню, но Сирокко не могла сдержаться и как Оливер Твист напрашивалась на взбучку.
– Я не повсюду, – прогромыхала в ответ Гея, – но да, я планета. Я – Мать Земли, хотя и не вашей. Все берет начало из меня, вся жизнь. Я один из пантеонов, достигающих звезд. Зови меня Титан.
– Так это…
– Достаточно. Я слушаю только героев. Ты рассказала о ваших великих делах, когда пела свою песню. Расскажи мне о них, или уходи навсегда. Пой мне о своих приключениях.
– Но я…
– Пой! – прогремела Гея.
И Сирокко запела. Ее история заняла несколько часов, потому что когда Сирокко хотела сократить ее, Гея потребовала подробности. Сирокко начала увлекаться повествованием. Язык титанид как нельзя лучше подходил для этого; она остановилась на речитативе, так как построение фраз не подходило для песни. Закончив свой рассказ, она ощутила чувство гордости, у нее слегка прибавилось чувство уверенности.
Гея, казалось, переваривала услышанное. Сирокко нервно заерзала. Наконец Гея опять заговорила.
– Это была хорошая история, – сказала она, – лучшая из тех, что я когда-либо слышала. Ты в самом деле героическая личность. Я хочу продолжить разговор с вами обеими в моих апартаментах.
Сказав это, она исчезла. В течение нескольких минут на этом месте еще видно было мерцание, потом и оно исчезло.
Они огляделись вокруг. Они очутились в большой, увенчанной куполом комнате. Позади них находились ступени, которые больше не освещались, они тянулись в темную внутреннюю часть ступицы. На ступеньках выстроились ржавые форсунки, они непрерывно дымили издавая резкий свист охлаждаемого металла. В воздухе стоял запах горелой резины.
Мраморный пол был потресканным и обесцветился, он был покрыт слоем пыли, на которой отпечатались следы их ног. Это место выглядело как изношенный оперный театр, в котором погасли огни и рассеялся мираж представления.
– Здесь происходили странные вещи, – сказала Габи, – но это все объясняет. Куда мы теперь идем?
Сирокко молча показала на небольшую дверь в левой от них стене. Она была приоткрыта и через щель проникал сияющий свет.
Сирокко толкнула дверь, огляделась вокруг, с возрастающим чувством, что она видит что-то знакомое, и вошла во внутрь.
Это была большая комната с четырехметровым потолком. Стены были покрыты панелями под цвет дерева, на них висели картины в позолоченных рамах. Мебель была в стиле Людовика XVI.
– Дежа вю, да? – раздался голос из дальнего края комнаты. Это была коренастая, невысокого роста женщина в свободном платье рубашечного покроя. Она была также похожа на Гею, как кусок мыла на «Богоматерь» Микеланджело.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, – весело приглашала она. – Не надо стоять как во время церемонии. То, что вы видели – все это так: пыль в глаза; реальности в этом почти нет. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Сирокко ничего не ответила. Она помотала головой, чтобы отогнать странное, тяжелое ощущение, нахлынувшее на нее и подавить приступ головокружения. Ей захотелось сесть, захотелось вернуться назад. Ей стало страшно, но она не решалась отступить.
Она выставила меч и его клинок замерцал как лужа крови. Она сделала шаг, затем второй. Габи пошла вслед за ней и они зашагали в темноту.
У нее заныли зубы. Она почувствовала, что терпит жестокое поражение, свело челюсти. Она остановилась и закричала:
– Я здесь!
Прошли долгие секунды, пока ее голос вернулся многократно повторяющимся эхом.
Сирокко подняла над головой меч и снова закричала:
– Я здесь! Я капитан Сирокко Джонс, командир исследовательского космического корабля «Властелин Колец», доверенный мне Соединенными Штатами Америки, Администрацией Национальной Аэронавтики и Космического Пространства и Объединенными Нациями Земли. Я хочу говорить с тобой!
Казалось, прошла целая вечность, пока эхо не замерло вдали. После этого все осталось по-прежнему, все также пульсировало гигантское сердце. Сирокко стояла плечом к плечу с Габи, с мечами наизготовку они вглядывались в темноту.
Сирокко почувствовала как уничтожая остатки страха, ее захлестнула волна гнева. Потрясая мечом, она закричала в темноту:
– Я требую встречи с тобой! Мы с моим другом преодолели огромные трудности, чтобы добраться до тебя. Земля выпустила нас в мир голыми. Мы с трудом пробирались на эту вершину. По чьей-то прихоти, которую мы не можем понять, нас жестоко швыряло из стороны в сторону. Ты влезла своими руками в наши души и пыталась лишить нас чувства собственного достоинства, но мы не покорились тебе. Я требую ответа! Ответь, для чего ты все это делала, иначе я посвящу всю свою жизнь полному твоему уничтожению. Я не боюсь тебя! Я готова к борьбе!
Сирокко не имела понятия, как долго Габи дергает ее за рукав. Габи выглядела испуганной, но стойко продолжала стоять около нее.
– Наверное, – робко сказала Габи, – наверное, она не говорит по-английски.
Сирокко повторила свое требование на языке титанид. Она пользовалась высоким речитативом, предназначенным для повествования. Твердые, темные стены отражали ее песню, потом черная ступица зазвенела вызывающими нотами.
Начал содрогаться пол.
– И-и-и-и-и-и-и-и-и…
Это была одиночная нота, английское слово, она звучала как ураган.
– Е-ееееееееее…
Сирокко упала на четвереньки, глядя затуманенными глазами на сгорбившуюся рядом с ней Габи.
– Е-о-оооооооооо…
Несколько минут продолжало разноситься эхо, постепенно затихая, переходя в отдаленные глухие звуки сигнала воздушной тревоги. Пол начал трястись и Сирокко подняла голову.
Ее ослепил белый свет.
Прикрыв ладонью глаза, она прищуренными глазами смотрела на ослепительное сияние. На одной из стен поднялась занавесь. Она была от потолка до пола, пять километров в высоту. За ней находились хрустальные ступени. Поднимаясь вверх, они испускали такое яркое сияние, что глаза Сирокко не выдерживали.
Габи снова потянула ее за рукав.
– Давай уйдем отсюда, – настойчиво шептала она.
– Нет, я пришла сюда, чтобы поговорить с ней.
Она заставила себя подняться на ноги. Сделать это было не трудно, а вот стоять, это было совсем другое дело. Не было бы ничего лучшего, как последовать совету Габи. Ее смелость казалось сейчас результатом интоксикации.
Но она все-таки двинулась по направлению к свету.
Отверстие было двести метров шириной, по бокам располагались колонны, которые, очевидно, были верхней частью поддерживающих канатов. Посмотрев вверх, Сирокко увидала, что они раскручены, каждая прядь складывалась в сложный узор, пока не сплетались в корзину, закрывающую далекий потолок. Здесь находился невообразимо мощный якорь, удерживающий Гею вместе.
Сирокко нахмурилась. Одна из прядей была обломана. При более близком рассмотрении весь потолок в целом выглядел как клубок ниток, с которым поиграл котенок, все было страшно перепутано.
Сирокко стало легче. Вероятно, Гея знала лучшие дни.
Они с Габи подошли к низу лестницы и ступили на первую ступеньку. Пока они поднимались, их сопровождала тихая органная музыка. На седьмой ступеньке музыка стала на полтона выше, на тринадцатой стала еще резче. Они медленно продвигались вперед через хроматическую гамму звуков, когда была достигнута верхняя октава, начала проглядываться гармония.
Вдруг по обе стороны от них вспыхнуло оранжевое пламя. Женщины буквально подпрыгнули на два метра в воздух, прежде чем низкая гравитация вынудила их остановиться.
Постепенно в Сирокко снова начал закипал гнев. Демонстрировалась грубая сила, призванная оказать на них устрашающее, до дрожи в коленях и лязга зубов, воздействие, чтобы заставить их пресмыкаться. Но на Сирокко она произвела обратный эффект. Богиня это была или не богиня, она использовала слабые трюки, рассчитанные только на слабонервных.
– Барнум ничего не заработал бы на такой девушке, – сказала Габи, и Сирокко готова была расцеловать ее за эти слова. Это было не что иное, как старание произвести эффект. А какой богине это понадобилось бы?
Пламя погасло, пару раз подпрыгнув напоследок до самого потолка и образуя желто-оранжевый тоннель. Они продолжали подниматься.
Перед ними возвышались ворота из меди и золота. Они беззвучно распахнулись перед ними, клацнув, закрылись, пропустив их вперед.
По мере того, как они подходили к большому трону, окруженному ярким светом, музыка бурно нарастала, превращаясь в сумасшедшее крещендо. К тому времени, когда они подошли у широкой мраморной платформе на вершине лестницы, на трон невозможно было смотреть. Жар, исходящий от него был слишком сильным.
– Говори.
Слово повторилось два раза, один раз таким же низким тоном, как и снаружи, второй – более человеческим голосом. Сразу же, как только прозвучал голос, свет начал меркнуть. Бросив украдкой осторожный взгляд, Сирокко увидела в призрачном свете очертания высокой, обширной человеческой фигуры.
– Говори, или возвращайся откуда пришла.
Скосив глаза, Сирокко увидела круглую голову, сидящую на толстой шее, блестящие как уголь глаза и толстые губы. Четырехметровая Гея выпрямившись, возвышалась на двухметровом пьедестале. У нее было круглое тело с чудовищным животом, огромные груди, руки и ноги привели бы в трепет профессионального борца. Она была обнажена, тело было цвета зеленых слив.
Неожиданно пьедестал изменил форму и превратился в покрытый травой и цветами холм. Ноги Геи превратились в стволы деревьев, ступни ее крепко укоренились в темную почву. Ее окружили маленькие зверушки, в то время как над головой кружили крылатые создания. Она посмотрела прямо на Сирокко и ее огромные брови грозно сдвинулись.
– А… Я хотела… Я буду говорить, я буду… – Сирокко открыла рот, думая одновременно: куда же улетучился ее праведный гнев? Взгляд ее упал на Габи. Она дрожала, глядя на Гею блестящими глазами.
– Я здесь, – шептала она. – Я здесь.
– Замолчи, – зашипела Сирокко, толкнув ее локтем. – Мы поговорим об этом позже. Она вытерла со лба пот и снова повернулась к Гее.
– О, Великая… Нет! Апрель сказала, что никаких унижений, что Гея любит героев. Пожалуйста, Апрель, пожалуйста, будь права!
– Мы пришли… я и шестеро других, пришли из… Я не знаю, насколько долго… – Она замолчала и поняла, что ничего не сможет объяснить по-английски. Она набрала в легкие побольше воздуха, расправила плечи и начала петь.
– Мы пришли с миром, я не знаю, как давно это произошло. Мы были маленькой командой по вашим понятиям и не представляли для вас никакой опасности. Мы были безоружные. И все-таки нас атаковали. Наш корабль был разрушен до того, как мы успели объяснить наши намерения. Вопреки нашей воли нас держали взаперти в положении, вредном для нашего рассудка, мы были не в состоянии связаться ни друг с другом, ни с нашими товарищами с Земли. В нас были произведены изменения. В результате один член моей команды сошел с ума, другой тоже был близок к помешательству в то время, как я с ним рассталась, третий больше не хочет общаться со своими человеческими друзьями, четвертый – потерял большую часть своей памяти. И еще по поводу памяти – одна из членов команды не знает больше сестру, которую когда-то любила. Все это чудовищно. Я чувствую, что с нами поступили несправедливо, все это заслуживает объяснения. С нами обошлись жестоко и мы требуем справедливости.
Напряжение у Сирокко слегка спало, она была счастлива, что ей удалось высказаться. Она чувствовала себя ребенком; ей не побороть это существо. Она сделала все, что в ее силах, дальше все зависит не от нее.
Гея нахмурилась еще сильнее.
– Я не подписывала Женевское Соглашение.
Сирокко от неожиданности открыла рот. Она ожидала услышать что угодно, но, конечно, только не это.
– Так кто ты тогда? – вырвалось у Сирокко помимо воли.
– Я – Гея, великая и мудрая. Я – мир, я – истина, я – закон, я…
– Так, следовательно, ты целая планета? Апрель сказала правду?
Наверно было неудобно перебивать богиню, но Сирокко не могла сдержаться и как Оливер Твист напрашивалась на взбучку.
– Я не повсюду, – прогромыхала в ответ Гея, – но да, я планета. Я – Мать Земли, хотя и не вашей. Все берет начало из меня, вся жизнь. Я один из пантеонов, достигающих звезд. Зови меня Титан.
– Так это…
– Достаточно. Я слушаю только героев. Ты рассказала о ваших великих делах, когда пела свою песню. Расскажи мне о них, или уходи навсегда. Пой мне о своих приключениях.
– Но я…
– Пой! – прогремела Гея.
И Сирокко запела. Ее история заняла несколько часов, потому что когда Сирокко хотела сократить ее, Гея потребовала подробности. Сирокко начала увлекаться повествованием. Язык титанид как нельзя лучше подходил для этого; она остановилась на речитативе, так как построение фраз не подходило для песни. Закончив свой рассказ, она ощутила чувство гордости, у нее слегка прибавилось чувство уверенности.
Гея, казалось, переваривала услышанное. Сирокко нервно заерзала. Наконец Гея опять заговорила.
– Это была хорошая история, – сказала она, – лучшая из тех, что я когда-либо слышала. Ты в самом деле героическая личность. Я хочу продолжить разговор с вами обеими в моих апартаментах.
Сказав это, она исчезла. В течение нескольких минут на этом месте еще видно было мерцание, потом и оно исчезло.
Они огляделись вокруг. Они очутились в большой, увенчанной куполом комнате. Позади них находились ступени, которые больше не освещались, они тянулись в темную внутреннюю часть ступицы. На ступеньках выстроились ржавые форсунки, они непрерывно дымили издавая резкий свист охлаждаемого металла. В воздухе стоял запах горелой резины.
Мраморный пол был потресканным и обесцветился, он был покрыт слоем пыли, на которой отпечатались следы их ног. Это место выглядело как изношенный оперный театр, в котором погасли огни и рассеялся мираж представления.
– Здесь происходили странные вещи, – сказала Габи, – но это все объясняет. Куда мы теперь идем?
Сирокко молча показала на небольшую дверь в левой от них стене. Она была приоткрыта и через щель проникал сияющий свет.
Сирокко толкнула дверь, огляделась вокруг, с возрастающим чувством, что она видит что-то знакомое, и вошла во внутрь.
Это была большая комната с четырехметровым потолком. Стены были покрыты панелями под цвет дерева, на них висели картины в позолоченных рамах. Мебель была в стиле Людовика XVI.
– Дежа вю, да? – раздался голос из дальнего края комнаты. Это была коренастая, невысокого роста женщина в свободном платье рубашечного покроя. Она была также похожа на Гею, как кусок мыла на «Богоматерь» Микеланджело.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, – весело приглашала она. – Не надо стоять как во время церемонии. То, что вы видели – все это так: пыль в глаза; реальности в этом почти нет. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Глава 24
У Сирокко изменились взгляды.
– Знаешь что? – спросила она, испытывая нечто большее, чем легкое головокружение. – Если бы кто-то прямо сейчас сказал, что «Властелин Колец» никогда не покидал орбиты Земли и что все это штучки Голливуда, то я, думаю, и глазом бы не моргнула.
– Вполне естественная реакция, – сказала Гея успокаивающе.
Она расхаживала по комнате, подавая бокал с вином Габи и двойной виски Сирокко, поправляя картины на стене и смахивая со стола пыль тряпкой из старой юбки.
Гея была низенькая и приземистая, она напоминала бочку. Кожа у нее была обветренная и загорелая, нос картошкой, но в уголках глаз и чувствительного рта притаились смешливые морщинки.
Пытаясь отвлечься от обуревавших ее мыслей, Сирокко старалась определить, на кого похоже ее лицо. В.С. Филдс? Нет… похож только нос. Потом она придумала. Гея похожа на Чарльза Лафтона в «Личной жизни Генриха VIII».
Габи и Сирокко сидели на противоположных краях слегка потертой кушетки. Гея поставила около каждой по бокалу, затем пересекла комнату, чтобы возложить свою массу в кресло с высокой спинкой. Пыхтя, она устроилась поудобнее и переплела пальцы.
– Можете расспрашивать меня, – сказала Гея, выжидающе склонившись вперед.
Сирокко и Габи переглянулись, потом посмотрели на Гею. Последовало непродолжительное молчание.
– Ты говоришь по-английски, – сказала Сирокко.
– Это не вопрос.
– Каким образом ты говоришь по-английски? Где ты его выучила?
– Я смотрю телевизор.
Сирокко знала, какой следующий вопрос она хочет задать, но не была уверена, стоит ли это делать. Предположим, она последняя из строителей Гея. Не было никаких доказательств, что Гея и в самом деле единый организм, как говорила Апрель, но возможно, что эта персона считает себя богиней.
– Как… насчет этого шоу… там, снаружи? – спросила Габи.
– Все дело в зеркалах, дорогая, – махнув рукой сказала Гея. – Не более, чем ловкость рук. – Она посмотрела на свою ладонь. Потом взгляд ее стал жестче. – Я хотела убедиться, что вы и в самом деле герои. Я дала свое лучшее представление. Я подумала, что на этой сцене нам будет лучше общаться. Комфорт, еда, выпивка… Хотите что-нибудь поесть? Кофе? Кокаин?
– Нет… мне… ты сказала…
Ты сказала кофе?
…кокаин?
У Сирокко пощипывало в носу, она испытывала самую большую тревогу и самый меньший страх за все время, как они переступили порог ступицы. Откинувшись назад, она сидела на кушетке и смотрела в глаза созданию, называвшее себя Геей.
– Ты сказала зеркала. Но кто тогда ты?
Улыбка Геи стала еще шире.
– Надо докопаться до самой сути, да? Хорошо. Я люблю прямоту. – Поджав губы, она, казалось, размышляла над вопросом.
– Ты имеешь в виду, что это такое, или кто такая я?
Она сложила руки на своей необъятной груди и продолжала:
– Я – три разновидности жизни. Существует само по себе мое тело, которое является окружающей средой, по которой вы передвигаетесь. Существуют мои создания, такие как титаниды, которые принадлежат мне, но которые мною не управляются. И существуют приборы, которые отделены от меня, но некоторые являются частью меня. Я обладаю определенными умственными способностями, которые иногда бывают полезными при создании миражей, которые вы видели. Можете называть это гипнозом, или телепатией, хотя это ни то, ни другое.
Я могу создавать живые существа, которые являются продолжением моей воли. Одному одиннадцать лет, и это только одна из разновидностей. У меня есть и другие. Они построили эту комнату и ступени снаружи, большинство планов я позаимствовала из фильмов. Я большой любитель фильмов, и я тебя понимаю…
– Да, но наступает…
– Я знаю, знаю, – успокоила ее Гея. – Я странствую. Это чертовски досадно. Я должна поговорить с тобой об этом. Когда я заговорила, что слышала тебя раньше… ладно, я использовала верхний клапан Океана как гортань, гоня воздух из спицы. Это вносит разлад в погоду. Эти три слова посылают снег на Гиперион.
– Но узнав о этом моем теле, тебе захочется узнать что-нибудь еще. А я просто ужасно старая женщина, совершенно одинокая здесь наверху.
Она прищурилась, посмотрела на Сирокко.
– Ты до сих пор подозреваешь это, ведь так?
– Я… я не знаю, что и думать. Даже если я и поверила тебе, я все равно так и не узнала, кто ты.
– Я Титан. Ты хочешь знать, что такое Титан.
Она откинулась на спинку кресла, взгляд ее унесся куда-то далеко.
– То, чем я и в самом деле являюсь – в прошлом. Мы очень старые, что совершенно ясно. Мы не эволюционизировали, мы созданы. Мы живем три миллиона лет, мы окружены тысячным потомством. За это время мы изменились, хотя не посредством эволюционных процессов, в вашем понимании.
Большая часть нашей истории в настоящее время потеряна. Мы не знаем ни кто нас построил, ни для каких целей. Достаточно сказать, что наши создатели сделали нас хорошо. Они ушли, а мы все еще здесь. Возможно, их потомки до сих пор живут во мне, но если это так, то они забыли величие своих создателей. Я слушаю послания моих сестер, распространяемые через эту галактику, но никто не говорит о строителях.
Она на мгновение нахмурилась, ожидая ответа Сирокко, но тут же лоб ее расправился.
– Хорошо, – сказала Сирокко. – Но ты упустила много деталей. Как ты очутилась здесь? Почему ты только одна? Ты слушаешь радио; ты тоже занимаешься радиопередачей? А если это так, то почему ты до сих пор не вошла в контакт с Землей? Если…
Гея предостерегающе подняла руку и хихикнула.
– Минуточку, хорошо? Ты много берешь на себя. Почему ты решила, что я пришелец? Я также как и ты родилась в этой системе. Мой дом Рея. Моя дочь на Япете, она в настоящее время приближается к зрелости. Семейство Титанов вращается вокруг Урана. Они составляют видимые кольца. Все они меньше меня. Я самый большой Титан из расположенных поблизости.
– Япет? – переспросила Габи. – Это одна из причин, из-за которых мы…
– Успокойся. Я должна объяснить и избавить себя от ошибки. Мы не можем путешествовать между звездами. Мы вообще не можем передвигаться в космосе, за исключением орбитальных установок.
– Я запустила с обода колеса зародышей, так как я вращаюсь, они набрали скорость. Я старалась как можно лучше, но на таком расстоянии это проблематично. Зародыши не имели никакого направляющего устройства.
Когда они попадают в подходящий мир, Япет безупречен в этом отношении: нет воздуха, не каменистый, море солнца, они укореняются. За пятьдесят тысяч лет младенец Титана готов родиться. На этой стадии полностью покрывается полушарие рожающего тела. Вот почему семьдесят пять лет назад Япет выглядел таким образом: одна его сторона была гораздо ярче другой.
Затем младенец Титана сжимается, пока не превращается в толстый обод, опоясывающий мир от полюса до полюса. Таким становится Япет. Моя дочь зарылась глубоко. Она достигла ядра, чтобы найти жизненно важные элементы. Я опасаюсь, что к этому времени Япет уже значительно ограблен; моя бабушка, после нее моя мать, все использовали этот спутник.
Моя дочь занимается синтезом горючего, необходимого ей, чтобы вырваться из Япета на свободу. И только когда она будет готова, и ни днем раньше, так как при рождении она обладает той же массой, что и всю жизнь, она вырвется в космос. Похоже, что Япет разделится во время этого на части, таким образом, очевидно, образовались кольца. Потом…
– Ты говоришь, что Титаны являются причиной образования колец? – спросила Габи.
– Разве я не сказала только что этого? – слегка раздраженно спросила Гея, поглощенная своим рассказом.
– Это случилось очень давно, и вы не можете возложить ответственность за это на меня. Как бы то не было, моя дочь при любых обстоятельствах вынуждена будет прекратить свое теперешнее вращение и начнет описывать круги как это делаю я. Та часть ее, которая превратиться в ступицу, находится сейчас на поверхности Япета. В космосе она сожмется, вытолкнув позади себя спицу. Она начнет вращаться быстрее, постепенно стабилизируясь, наполняя себя воздухом, начнет внутри себя образование горного процесса для существ, которые… ладно, вы получили общее представление. Я говорю бессвязно, когда рассказываю о своей дочери, впрочем, наверное любые родители.
– Нет, нет, мне очень интересно, – запротестовала Сирокко. – У твоей дочери внутри тоже будут титаниды, ангелы и цеппелины?
– Никаких титанид, я думаю, – усмехнувшись, сказала Гея. – Если она будет выращивать всех их, то будет изобретать их самостоятельно, как это делала я.
– Что-то я не пойму, – потрясла головой Сирокко.
– Это довольно просто. Большинство моих видов являются потомками по прямой линии Титанов, они были спрятаны, когда нас создавали. Каждое освобождаемое мною яйцо содержит семена миллионов видов как электронные растения. Я не думаю, что наши строители уделили большое внимание машинам. Все, что им было надо, они выращивали – от одежды до электронной схемы.
Титаниды и ангелы различаются. Пока вы не привыкли к ним, вам было удивительно, что они так похожи на людей. Ответ на это прост. Я использовала людей как образец. С титанидами было легче, но ангелы… это была моя головная боль! У ваших сказочников слишком большая фантазия, на практике это воплотить труднее. Для того, чтобы удержать ангелов над землей, размах крыльев должен быть огромным, даже при моей низкой гравитации и высоком атмосферном давлении. Я не собиралась делать их по библейскому образцу, но так получилось! Основная проблема, как вы видите, состояла…
– Ты сама сделала их? – спросила Сирокко. – Создала все на голом месте?
– Разве я только что не сказала это? Для меня это не труднее, чем тебе слепить из глины фигурку.
– Они полностью твое творение. Но ты основательно знакома с радиотехникой и создавала их по аналогам, знакомым тебе благодаря радио. Но, по твоим понятиям, мы занимаемся радио и телевещанием не так давно.
– Титанидам меньше ста лет, ангелы еще моложе.
– Тогда… тогда ты богиня. Я не хочу заниматься здесь теологией, но я надеюсь, что ты понимаешь, что я имею в виду.
– Но тем практическим результатам, которые получены в моем небольшом уголке вселенной… да, я богиня. – С самодовольным видом она сложила на груди руки.
Сирокко с тоской посмотрела на дверь. Как было бы хорошо выйти через нее и постараться забыть обо всем, что произошло.
Что из того, что это существо безумный живой потомок строителей? – Спрашивала себя Сирокко. Она управляла миром, который они называют Геей. Не имеет значения, действительно ли это соответствует действительности, в любом случае она обладает исключительной силой.
И что было достаточно странным, в иные моменты, когда та казалась какой-то незащищенной, Гея нравилась ей, но это было до того, как Сирокко вспомнила о том, что, в первую очередь, привело ее в ступицу.
– Существуют две вещи, о которых я хочу спросить тебя, – сказала Сирокко так решительно, насколько только отважилась.
Гея встревоженно приподнялась.
– Пожалуйста. Случайно, я хочу также спросит тебя о двух вещах.
– Я… ты? Спросить меня? – Это было совершенно неожиданно. Сирокко довольно-таки нервничала, заводя разговор о «Властелине Колец». Она знала, что с ней и ее командой поступили несправедливо, но имеет ли к этому отношение богиня? Сирокко хотела бы иметь хотя бы тысячную долю той бравады, когда она зайдя в ступицу, выкрикивала проклятия в пустое пространство.
– Что я могу для тебя сделать? – улыбаясь спросила Гея.
Сирокко глянула на Габи, которая слегка расширила глаза и исподтишка перекрестила пальцы.
– Первое… а, первая просьба касается титанид…
Проклятье, это должно было идти вторым вопросом. Но это не должно помешать.
– Его называют мейстерзингер… – Сирокко пропела его имя и продолжала. – Он просил меня… он просил меня, что если я когда-нибудь доберусь до тебя, спросить, почему они вынуждены воевать?
Гея нахмурилась, но она казалась скорее смущенной, чем рассерженной.
– Ты должна была понять это.
– Ладно, я поняла. Агрессивность, направленная против ангелов, заложена в них. Это инстинкт, то же самое происходит и с ангелами.
– Совершенно верно.
– И если ты так задумала их, то для этого у тебя были основания…
Гея выглядела удивленной.
– Да, конечно, я хотела войны. Я никогда не знала о войнах, пока не посмотрела ваши телевизионные передачи. Мне казалось, что ваши люди любят их настолько сильно, что воюют годами, и я решила тоже попробовать.
Долгое время Сирокко не находила, что сказать. Она почувствовала, что сидит с открытым ртом.
Ты это серьезно?
– Вполне.
– У меня это не укладывается в голове.
Гея глубоко вздохнула.
– Я хотела бы, чтобы ты не боялась меня. Уверяю, тебе не грозит от меня никакая опасность.
– Откуда нам это знать? – подалась вперед Габи, ты…
Она замолчала и посмотрела на Сирокко.
– Я разрушила ваш корабль. Это отдельный важный разговор, я уверена. Вы многого не знаете. Хотите еще немного кофе?
– Нет, не сейчас, спасибо, – торопливо сказала Сирокко. – Гея, или Ваше Святейшество, или как еще я должна называть тебя…
– Мне нравится Гея.
– …мы не любим войны. Я не люблю их, и не думаю, что любит какой-либо другой здравомыслящий человек. Я не сомневаюсь, что ты видела и антивоенные фильмы. Гея нахмурилась и закусила костяшку пальца. – Конечно, но их гораздо меньше, и фильмы о войне более популярны. В них больше кровопролития, чем в большинстве антивоенных фильмов. Ты сказала, что вы не любите войны, но почему вы тогда так восхищаетесь этими фильмами?
– Знаешь что? – спросила она, испытывая нечто большее, чем легкое головокружение. – Если бы кто-то прямо сейчас сказал, что «Властелин Колец» никогда не покидал орбиты Земли и что все это штучки Голливуда, то я, думаю, и глазом бы не моргнула.
– Вполне естественная реакция, – сказала Гея успокаивающе.
Она расхаживала по комнате, подавая бокал с вином Габи и двойной виски Сирокко, поправляя картины на стене и смахивая со стола пыль тряпкой из старой юбки.
Гея была низенькая и приземистая, она напоминала бочку. Кожа у нее была обветренная и загорелая, нос картошкой, но в уголках глаз и чувствительного рта притаились смешливые морщинки.
Пытаясь отвлечься от обуревавших ее мыслей, Сирокко старалась определить, на кого похоже ее лицо. В.С. Филдс? Нет… похож только нос. Потом она придумала. Гея похожа на Чарльза Лафтона в «Личной жизни Генриха VIII».
Габи и Сирокко сидели на противоположных краях слегка потертой кушетки. Гея поставила около каждой по бокалу, затем пересекла комнату, чтобы возложить свою массу в кресло с высокой спинкой. Пыхтя, она устроилась поудобнее и переплела пальцы.
– Можете расспрашивать меня, – сказала Гея, выжидающе склонившись вперед.
Сирокко и Габи переглянулись, потом посмотрели на Гею. Последовало непродолжительное молчание.
– Ты говоришь по-английски, – сказала Сирокко.
– Это не вопрос.
– Каким образом ты говоришь по-английски? Где ты его выучила?
– Я смотрю телевизор.
Сирокко знала, какой следующий вопрос она хочет задать, но не была уверена, стоит ли это делать. Предположим, она последняя из строителей Гея. Не было никаких доказательств, что Гея и в самом деле единый организм, как говорила Апрель, но возможно, что эта персона считает себя богиней.
– Как… насчет этого шоу… там, снаружи? – спросила Габи.
– Все дело в зеркалах, дорогая, – махнув рукой сказала Гея. – Не более, чем ловкость рук. – Она посмотрела на свою ладонь. Потом взгляд ее стал жестче. – Я хотела убедиться, что вы и в самом деле герои. Я дала свое лучшее представление. Я подумала, что на этой сцене нам будет лучше общаться. Комфорт, еда, выпивка… Хотите что-нибудь поесть? Кофе? Кокаин?
– Нет… мне… ты сказала…
Ты сказала кофе?
…кокаин?
У Сирокко пощипывало в носу, она испытывала самую большую тревогу и самый меньший страх за все время, как они переступили порог ступицы. Откинувшись назад, она сидела на кушетке и смотрела в глаза созданию, называвшее себя Геей.
– Ты сказала зеркала. Но кто тогда ты?
Улыбка Геи стала еще шире.
– Надо докопаться до самой сути, да? Хорошо. Я люблю прямоту. – Поджав губы, она, казалось, размышляла над вопросом.
– Ты имеешь в виду, что это такое, или кто такая я?
Она сложила руки на своей необъятной груди и продолжала:
– Я – три разновидности жизни. Существует само по себе мое тело, которое является окружающей средой, по которой вы передвигаетесь. Существуют мои создания, такие как титаниды, которые принадлежат мне, но которые мною не управляются. И существуют приборы, которые отделены от меня, но некоторые являются частью меня. Я обладаю определенными умственными способностями, которые иногда бывают полезными при создании миражей, которые вы видели. Можете называть это гипнозом, или телепатией, хотя это ни то, ни другое.
Я могу создавать живые существа, которые являются продолжением моей воли. Одному одиннадцать лет, и это только одна из разновидностей. У меня есть и другие. Они построили эту комнату и ступени снаружи, большинство планов я позаимствовала из фильмов. Я большой любитель фильмов, и я тебя понимаю…
– Да, но наступает…
– Я знаю, знаю, – успокоила ее Гея. – Я странствую. Это чертовски досадно. Я должна поговорить с тобой об этом. Когда я заговорила, что слышала тебя раньше… ладно, я использовала верхний клапан Океана как гортань, гоня воздух из спицы. Это вносит разлад в погоду. Эти три слова посылают снег на Гиперион.
– Но узнав о этом моем теле, тебе захочется узнать что-нибудь еще. А я просто ужасно старая женщина, совершенно одинокая здесь наверху.
Она прищурилась, посмотрела на Сирокко.
– Ты до сих пор подозреваешь это, ведь так?
– Я… я не знаю, что и думать. Даже если я и поверила тебе, я все равно так и не узнала, кто ты.
– Я Титан. Ты хочешь знать, что такое Титан.
Она откинулась на спинку кресла, взгляд ее унесся куда-то далеко.
– То, чем я и в самом деле являюсь – в прошлом. Мы очень старые, что совершенно ясно. Мы не эволюционизировали, мы созданы. Мы живем три миллиона лет, мы окружены тысячным потомством. За это время мы изменились, хотя не посредством эволюционных процессов, в вашем понимании.
Большая часть нашей истории в настоящее время потеряна. Мы не знаем ни кто нас построил, ни для каких целей. Достаточно сказать, что наши создатели сделали нас хорошо. Они ушли, а мы все еще здесь. Возможно, их потомки до сих пор живут во мне, но если это так, то они забыли величие своих создателей. Я слушаю послания моих сестер, распространяемые через эту галактику, но никто не говорит о строителях.
Она на мгновение нахмурилась, ожидая ответа Сирокко, но тут же лоб ее расправился.
– Хорошо, – сказала Сирокко. – Но ты упустила много деталей. Как ты очутилась здесь? Почему ты только одна? Ты слушаешь радио; ты тоже занимаешься радиопередачей? А если это так, то почему ты до сих пор не вошла в контакт с Землей? Если…
Гея предостерегающе подняла руку и хихикнула.
– Минуточку, хорошо? Ты много берешь на себя. Почему ты решила, что я пришелец? Я также как и ты родилась в этой системе. Мой дом Рея. Моя дочь на Япете, она в настоящее время приближается к зрелости. Семейство Титанов вращается вокруг Урана. Они составляют видимые кольца. Все они меньше меня. Я самый большой Титан из расположенных поблизости.
– Япет? – переспросила Габи. – Это одна из причин, из-за которых мы…
– Успокойся. Я должна объяснить и избавить себя от ошибки. Мы не можем путешествовать между звездами. Мы вообще не можем передвигаться в космосе, за исключением орбитальных установок.
– Я запустила с обода колеса зародышей, так как я вращаюсь, они набрали скорость. Я старалась как можно лучше, но на таком расстоянии это проблематично. Зародыши не имели никакого направляющего устройства.
Когда они попадают в подходящий мир, Япет безупречен в этом отношении: нет воздуха, не каменистый, море солнца, они укореняются. За пятьдесят тысяч лет младенец Титана готов родиться. На этой стадии полностью покрывается полушарие рожающего тела. Вот почему семьдесят пять лет назад Япет выглядел таким образом: одна его сторона была гораздо ярче другой.
Затем младенец Титана сжимается, пока не превращается в толстый обод, опоясывающий мир от полюса до полюса. Таким становится Япет. Моя дочь зарылась глубоко. Она достигла ядра, чтобы найти жизненно важные элементы. Я опасаюсь, что к этому времени Япет уже значительно ограблен; моя бабушка, после нее моя мать, все использовали этот спутник.
Моя дочь занимается синтезом горючего, необходимого ей, чтобы вырваться из Япета на свободу. И только когда она будет готова, и ни днем раньше, так как при рождении она обладает той же массой, что и всю жизнь, она вырвется в космос. Похоже, что Япет разделится во время этого на части, таким образом, очевидно, образовались кольца. Потом…
– Ты говоришь, что Титаны являются причиной образования колец? – спросила Габи.
– Разве я не сказала только что этого? – слегка раздраженно спросила Гея, поглощенная своим рассказом.
– Это случилось очень давно, и вы не можете возложить ответственность за это на меня. Как бы то не было, моя дочь при любых обстоятельствах вынуждена будет прекратить свое теперешнее вращение и начнет описывать круги как это делаю я. Та часть ее, которая превратиться в ступицу, находится сейчас на поверхности Япета. В космосе она сожмется, вытолкнув позади себя спицу. Она начнет вращаться быстрее, постепенно стабилизируясь, наполняя себя воздухом, начнет внутри себя образование горного процесса для существ, которые… ладно, вы получили общее представление. Я говорю бессвязно, когда рассказываю о своей дочери, впрочем, наверное любые родители.
– Нет, нет, мне очень интересно, – запротестовала Сирокко. – У твоей дочери внутри тоже будут титаниды, ангелы и цеппелины?
– Никаких титанид, я думаю, – усмехнувшись, сказала Гея. – Если она будет выращивать всех их, то будет изобретать их самостоятельно, как это делала я.
– Что-то я не пойму, – потрясла головой Сирокко.
– Это довольно просто. Большинство моих видов являются потомками по прямой линии Титанов, они были спрятаны, когда нас создавали. Каждое освобождаемое мною яйцо содержит семена миллионов видов как электронные растения. Я не думаю, что наши строители уделили большое внимание машинам. Все, что им было надо, они выращивали – от одежды до электронной схемы.
Титаниды и ангелы различаются. Пока вы не привыкли к ним, вам было удивительно, что они так похожи на людей. Ответ на это прост. Я использовала людей как образец. С титанидами было легче, но ангелы… это была моя головная боль! У ваших сказочников слишком большая фантазия, на практике это воплотить труднее. Для того, чтобы удержать ангелов над землей, размах крыльев должен быть огромным, даже при моей низкой гравитации и высоком атмосферном давлении. Я не собиралась делать их по библейскому образцу, но так получилось! Основная проблема, как вы видите, состояла…
– Ты сама сделала их? – спросила Сирокко. – Создала все на голом месте?
– Разве я только что не сказала это? Для меня это не труднее, чем тебе слепить из глины фигурку.
– Они полностью твое творение. Но ты основательно знакома с радиотехникой и создавала их по аналогам, знакомым тебе благодаря радио. Но, по твоим понятиям, мы занимаемся радио и телевещанием не так давно.
– Титанидам меньше ста лет, ангелы еще моложе.
– Тогда… тогда ты богиня. Я не хочу заниматься здесь теологией, но я надеюсь, что ты понимаешь, что я имею в виду.
– Но тем практическим результатам, которые получены в моем небольшом уголке вселенной… да, я богиня. – С самодовольным видом она сложила на груди руки.
Сирокко с тоской посмотрела на дверь. Как было бы хорошо выйти через нее и постараться забыть обо всем, что произошло.
Что из того, что это существо безумный живой потомок строителей? – Спрашивала себя Сирокко. Она управляла миром, который они называют Геей. Не имеет значения, действительно ли это соответствует действительности, в любом случае она обладает исключительной силой.
И что было достаточно странным, в иные моменты, когда та казалась какой-то незащищенной, Гея нравилась ей, но это было до того, как Сирокко вспомнила о том, что, в первую очередь, привело ее в ступицу.
– Существуют две вещи, о которых я хочу спросить тебя, – сказала Сирокко так решительно, насколько только отважилась.
Гея встревоженно приподнялась.
– Пожалуйста. Случайно, я хочу также спросит тебя о двух вещах.
– Я… ты? Спросить меня? – Это было совершенно неожиданно. Сирокко довольно-таки нервничала, заводя разговор о «Властелине Колец». Она знала, что с ней и ее командой поступили несправедливо, но имеет ли к этому отношение богиня? Сирокко хотела бы иметь хотя бы тысячную долю той бравады, когда она зайдя в ступицу, выкрикивала проклятия в пустое пространство.
– Что я могу для тебя сделать? – улыбаясь спросила Гея.
Сирокко глянула на Габи, которая слегка расширила глаза и исподтишка перекрестила пальцы.
– Первое… а, первая просьба касается титанид…
Проклятье, это должно было идти вторым вопросом. Но это не должно помешать.
– Его называют мейстерзингер… – Сирокко пропела его имя и продолжала. – Он просил меня… он просил меня, что если я когда-нибудь доберусь до тебя, спросить, почему они вынуждены воевать?
Гея нахмурилась, но она казалась скорее смущенной, чем рассерженной.
– Ты должна была понять это.
– Ладно, я поняла. Агрессивность, направленная против ангелов, заложена в них. Это инстинкт, то же самое происходит и с ангелами.
– Совершенно верно.
– И если ты так задумала их, то для этого у тебя были основания…
Гея выглядела удивленной.
– Да, конечно, я хотела войны. Я никогда не знала о войнах, пока не посмотрела ваши телевизионные передачи. Мне казалось, что ваши люди любят их настолько сильно, что воюют годами, и я решила тоже попробовать.
Долгое время Сирокко не находила, что сказать. Она почувствовала, что сидит с открытым ртом.
Ты это серьезно?
– Вполне.
– У меня это не укладывается в голове.
Гея глубоко вздохнула.
– Я хотела бы, чтобы ты не боялась меня. Уверяю, тебе не грозит от меня никакая опасность.
– Откуда нам это знать? – подалась вперед Габи, ты…
Она замолчала и посмотрела на Сирокко.
– Я разрушила ваш корабль. Это отдельный важный разговор, я уверена. Вы многого не знаете. Хотите еще немного кофе?
– Нет, не сейчас, спасибо, – торопливо сказала Сирокко. – Гея, или Ваше Святейшество, или как еще я должна называть тебя…
– Мне нравится Гея.
– …мы не любим войны. Я не люблю их, и не думаю, что любит какой-либо другой здравомыслящий человек. Я не сомневаюсь, что ты видела и антивоенные фильмы. Гея нахмурилась и закусила костяшку пальца. – Конечно, но их гораздо меньше, и фильмы о войне более популярны. В них больше кровопролития, чем в большинстве антивоенных фильмов. Ты сказала, что вы не любите войны, но почему вы тогда так восхищаетесь этими фильмами?