Варшавский Илья Иосифович. Контактов не будет (Фантастические повести и рассказы)

   - Надеюсь, что мне удастся помочь вам, ваша светлость, - сказал Холмс, вставая, чтобы подать гостю его пальто. - Жду вас завтра в десять часов утра.
   Холмс учтиво снял пушинку с воротника герцога и проводил его до двери.
   Несколько минут мы провели в молчании. Холмс, сидя за столом, что-то внимательно рассматривал в лупу.
   Наконец я не выдержал:
   - Интересно, Холмс, что вы думаете об этой истории?
   - Я думаю, что герцогиня Монморанси грязное животное! - ответил он с необычной для него резкостью. Впрочем, Холмс всегда был очень строг в вопросах морали.
   - А теперь, Ватсон, спать! Завтра нам предстоит тяжелый день. Кстати: я надеюсь, что ваш армейский пистолет с вами? Он может нам понадобиться.
   Я понял, что из Холмса больше ничего не вытянешь, и пожелал ему спокойной ночи.
   На следующее утро герцог не заставил себя ждать. Ровно в десять часов он позвонил в нашу дверь.
   Кеб был уже заказан Холмсом, и мы отправились по указанному им адресу.
   Ехали мы очень долго, и наш клиент уже начал терять терпение. Неожиданно Холмс приказал кебмену остановиться в районе доков. Он свистнул, и из-за угла появился верзила с рыжим кенгуру на привязи.
   - Ваша светлость, - обратился Холмс к герцогу, - прошу вас вручить мне пятнадцать фунтов, три шиллинга и четыре пенса в присутствии моего друга мистера Ватсона. Из этой суммы я должен десять фунтов хозяину зверинца за герцогиню Монморанси, а остальное я внесу в виде штрафа таможенным властям за попытку незаконного вывоза животных из Англии.
   Герцог весело рассмеялся.
   - Прошу простить меня, мистер Холмс, за маленький обман, - сказал он, доставая кошелек. - Я не мог сказать вам, что под видом миледи на пароходе скрывался кенгуру. Вы никогда бы не взялись за ее розыски. Я вынужден был нарушить закон и привезти во Францию это животное из-за дурацкого пари.
   Надеюсь, что вы на меня не в претензии?
   - Нисколько! - ответил Холмс, протягивая ему руку.
   Через мгновение в руках Холмса блеснули наручники, ловко защелкнувшиеся на запястьях герцога.
   - Инспектор Летард! - сказал Холмс, обращаясь к нашему кебмену. - Вы можете арестовать профессора Мориарти по обвинению в убийстве герцога и герцогини Монморанси. Он совершил это преступление, чтобы похитить голубой карбункул, находящийся в настоящее время в сумке этого кенгуру. Не трудитесь, профессор, мой друг Ватсон выстрелит первым!
   - Скажите, Холмс, - спросил я его вечером, - как вы догадались, что это была не миледи, а кенгуру?
   - Я снял с нашего клиента при первом свидании рыжий волос. По наведенным мною справкам, миледи была брюнеткой, следовательно, волос мог принадлежать или горничной, или животному. Горничная, как вы знаете, исключается. То, что это была самка кенгуру, я установил при помощи лупы. А теперь, Ватсон, - закончил он, - я намерен на два года оставить все дела, чтобы пополнить мою монографию о черных дроздах.
   - Последний вопрос, - взмолился я, - как вам удалось узнать, что под видом герцога скрывается Мориарти?
   - Не знаю, - растерянно ответил он, - может быть... может быть, я за ним следил все эти годы?
   Я вздохнул, положил руку на плечо Холмса и нажал скрытую под пиджаком кнопку выключения. Затем, сняв с Холмса заднюю панель, я начал перепаивать схему. Нечего было даже пытаться продать его в таком виде Скотланд-Ярду.
   Секреты жанра У светофора Дик Пенроуз резко за тормозил и громко выругался. Он был в отвратительном настроении. Впрочем, к этому были все основания.
   "Вы попросту выдохлись, - сказал ему сегодня редактор. - Откровенно говоря, я жалею, что с вами связался. "Нью Нонсенс" в последнем номере поместил рассказ о пилоте, выбросившем в космосе молодую девушку из ракеты, "Олд Фулер" уже три номера подряд дает роман о войне галактик, а вы нас чем пичкаете? Какой то дурацкой повестью об исчезнувшем материке. Нечего сказать, хорош король фантастов! Мы из за вас теряем подписчиков. К воскресному номеру мне нужен научно-фантастический рассказ. Полноценная фантастика, а не галиматья на исторические темы. Читатель интересуется будущим. Кстати, надеюсь, вы не забыли, что через месяц кончается наш контракт. Сомневаюсь, чтобы при таких тиражах мы смогли его возобновить".
   Пенроуз снова выругался. Как это все просто получается у редактора!
   Старик не хочет считаться с тем, что работать становится все труднее.
   Тридцать толстых научно-фантастических журналов, свыше сорока издательств, бесчисленное множество воскресных приложений только и занимаются тем, что выбрасывают на рынок научно-фантастическую продукцию. Идет бешеная погоня за темами.
   В квартире короля фантастов царило уныние. Уже было предложено и рассмотрено свыше двадцати тем, но ни одной из них не хватало главного оригинальности.
   - Можно было бы, - робко сказала миссис Пенроуз, - написать рассказ о роботах, уничтоживших людей. Пусть они оставят несколько человек, чтобы держать их в клетках вместе с обезьянами в зоологическом саду.
   - Я уже писал на эту тему несколько раз.
   - Может быть, - сказал Том, - редактора заинтересует рассказ о гибели человечества от мощного взрыва на Солнце. Тут можно дать отличные сцены:
   захват космических кораблей шайкой гангстеров. Они предлагают возможность спасения тем, кто согласится продаться им в рабство. Человечество начинает новую жизнь где-нибудь в Созвездии Рака, организуя там рабовладельческое общество. Это не тема, а золотоносная жила!
   К сожалению, и эта жила была полностью истощена старателями-фантастами.
   - Папа! - раздался голос крошки Мод. - Напиши рассказ о Красной Шапочке и Сером Волке.
   Внезапная идея, яркая, как молния, озарила мозг писателя. Он нежно поцеловал золотистые локоны на гениальной головке своей дочери и сел за машинку...
   Утром Пенроуз небрежно бросил на стол редактора рукопись.
   Она называлась:
   КРАСНЫЙ СКАФАНДР Научно-фантастический рассказ - Готово! - сказал пилот, проверяя крепления ремней. - Желаю успеха!
   Рация настроена на волну Сервантеса. Они вас сразу запеленгуют. Как только вы войдете в трассу антигравитации, подключатся автоматы космодрома.
   Кланяйтесь Харли! Смотрите не попадите на завтрак лвоку, их, говорят, там тысячи.
   Прозрачная сталитовая крышка контейнера захлопнулась над моей головой.
   Я откинулся на надутые воздухом подушки кресла в ожидании первой вспышки двигателя...
   Вскоре сбросивший меня корабль превратился в маленькую светящуюся точку.
   Зеленый сигнал загорелся на щитке. Теперь автоматы космодрома взяли на себя управление посадкой. Контейнер летел по трассе антигравитации.
   В моем распоряжении оставалось несколько часов, чтобы обдумать все случившееся.
   Сервантес был проклятой богом планетой.
   Шесть лет назад я покинул ее с твердым намерением никогда туда больше не возвращаться, и вдруг это неожиданное назначение. Нечего сказать, приятная перспектива стать помощником Харли! С тех пор как Гревс ушла от меня к нему, мы старались не замечать друг друга. Собственно говоря, это послужило главной причиной, заставившей меня просить Компанию о переводе на Марс. Надо же было болванам из Управления Личного Состава вновь завязать этот дурацкий узел! Опять замкнутый треугольник. Гревс, Харли и я. Впрочем, теперь уже не треугольник. У Гревс большая дочь. Шесть лет такой возраст, когда многое в отношениях взрослых становится понятным...
   Я с трудом приподнял крышку контейнера и выбрался наружу. Так и есть! На космодроме ни одного человека. Впрочем, ничего другого от Харли нельзя было ждать. Вероятно, и Гревс он не сказал о моем прибытии.
   Дорога от космодрома до станции была мне хорошо знакома, но даже человек, впервые попавший на Сервантес; не мог бы сбиться. Через каждые десять метров по обе стороны дороги высились антенные мачты электромагнитной защиты от лвоков, оставшихся фактическими хозяевами планеты.
   Лвоки были загадкой во всех отношениях и самым крупным препятствием для полного освоения природных богатств Сервантеса. Никто толком не знал, что представляют собой эти электромагнитные дьяволы. Какая-то совершенно новая форма жизни на базе квантованных полей. Было известно только то, что лвоки обладают высокоразвитым интеллектом и способны передвигаться в пространстве со скоростью света. Увидеть их было невозможно.
   Однажды я был свидетелем нападения лвока на человека. Это произошло вскоре после нашего прибытия на Сервантес. Тогда жертвой стал врач экспедиции Томпсон. Мы стояли с ним около походной радиостанции, ожидая сеанса связи с Землей. Не помню, о чем мы тогда говорили. Неожиданно Томпсон замолк на середине фразы. Я взглянул на него и увидел остекленевшие глаза, смотревшие на меня сквозь стекло скафандра. Через несколько минут от врача ничего не осталось кроме одежды Казалось, что он попросту растворился в атмосфере планеты.
   Наша экспедиция потеряла еще несколько человек раньше, чем удалось найти способ защиты от этих чудовищ.
   Лвоки не всегда так быстро расправляются со своими жертвами. Иногда они их переваривают часами, причем вначале человек ничего не чувствует. Он еще ходит, разговаривает, ест, не подозревая, что уже окутан электромагнитным облаком. Самое страшное то, что в этот период его поступки целиком подчинены чужой воле.
   - Хелло, Френк!.
   Я поднял голову и увидел похожий на стрекозу геликоптер, висящий на небольшой высоте. Микробиолог Эн Морз радостно махала мне рукой. Она была сама похожа на стрекозу в голубом шлеме и плавках. Я невольно ею залюбовался.
   - Вы напрасно летаете без одежды, Эн. Здесь слишком много ультрафиолетовых лучей.
   - Зато они чудесно действуют на кожу. Попробуйте, какие у меня гладкие ноги.
   Она откинула сетку электромагнитной защиты и спустила за борт длинную ногу шоколадного цвета.
   Мне всегда нравилась Эн. На Земле я за ней немного ухаживал, но у меня не было никакого желания заводить с ней шашни на Сервантесе. Мне вполне хватало нерешенных проблем. Впереди еще была встреча с Гревс.
   - Расскажите лучше, что у вас делается на станции. Почему меня никто не встретил?
   Эн устало махнула рукой.
   - Все без изменений. Ох, Френк, если бы мне удалось околпачить какого-нибудь болвана, чтобы он меня увез на Землю, я бы и одного часа тут не осталась!
   - Если вы имеете в виду...
   - Не беспокойтесь, я пошутила, - перебила она меня, убирая ногу в кабину. - Спешите к своей Гревс. Она вас ждет. Мне нужно взять пробы воды из Моря Загадок, так что по крайней мере три дня я не буду вам мешать.
   ...Харли сидел в кресле на застекленной веранде. Он был совершенно гол и вдребезги пьян.
   - Я прибыл, Харли.
   - Убирайтесь к дьяволу! - пробормотал он, наводя на меня атомный пистолет. - Может быть, черти не побрезгают сожрать вас с потрохами!
   - Не будьте ослом, Харли! Положите пистолет на место!
   - Ах, ослом?!
   Только выработавшаяся с годами реакция боксера позволила мне вовремя отклонить голову от метко брошенной бутылки виски.
   Очевидно, на этом энергия Харли была исчерпана. Он уронил голову на грудь и громко захрапел. Будить его не имело смысла.
   Я зашел в холл.
   - Не будьте ослом, Харли! - Огромная говорящая жаба, ростом с бегемота, уставилась красными глазами мне в лицо.
   Я никогда не мог понять страсти Гревс ко всем этим гадам. По ее милости станция всегда кишела трехголовыми удавами, летающими ящерицами и прочей мерзостью. Гревс утверждала, что после ее дрессировки они становятся совершенно безопасными, но я все же предпочитал поменьше с ними встречаться.
   Мне очень хотелось есть. На кухне, как всегда, царил беспорядок. В холодильнике я нашел вареного умбара и бутылку пива.
   Утолив голод, я заглянул на веранду. Харли продолжал спать. Дальше откладывать свидание с Гревс было просто невежливо.
   Я нашел ее в ванной. Она очень похорошела за эти годы.
   - Ради бога, объясните мне, что у вас тут творится.
   - Ничего, мы просто опять поругались с Харли. На этот раз из-за Барбары.
   Нужно же было додуматься послать шестилетнюю девочку через лес, пешком, на океанографическую станцию!
   - Зачем он это сделал?
   - Мама больна, и она понесла ей лекарство. Но это только предлог. Я уверена, что у Харли вышел весь кокаин. Как всегда, он рассчитывает поживиться у старушки. Она ни в чем ему не может отказать.
   Я невольно подумал, что никогда не мог похвастать особым успехом у миссис Гартман.
   - Вы думаете, что для девочки это сопряжено с какой-нибудь опасностью?
   - Не знаю, Френк. Подайте мне купальный халат. Пока работает электромагнитная защита, ничего произойти не может, но все же я очень беспокоюсь.
   - Почему же вы ее не удержали?
   - Вы не знаете Барбары. Инспектор подарил ей красный скафандр, и она не успокоится до тех пор, пока не покажется в нем бабушке.
   Очевидно, Барбара была вполне достойна своей мамы.
   Я помог Гревс натянуть чулки, и мы спустились в холл.
   Дверь Центрального пульта была открыта. Это противоречило всем правилам службы на Сервантесе. Нужно было проверить, в чем дело.
   Вначале я не понял, что произошло.
   Бледный, со спутанными волосами, Харли стоял, опершись обеими руками на приборный щит. Остекленевшими глазами он глядел на стрелки приборов. Я перевел взгляд на мраморную панель и увидел, что все рубильники электромагнитной защиты вырублены.
   - Что вы делаете, Харли?! Ведь там ваша дочь, миссис Гартман, Эн! Вы всех их отдаете во власть лвоков!
   - Лвоков? - переспросил он, противно хихикая. - Лвоки - это очаровательные создания по сравнению с такими ублюдками, как вы, Френк!
   Можете сами заботиться о своей дочери или отправляться вместе с ней в преисподнюю, как вам больше нравится!
   Я сделал шаг вперед, чтобы ударить его в челюсть, но внезапная догадка заставила меня застыть на месте. Этот остекленевший взгляд... Харли был уже конченым человеком. Прикосновение к нему грозило смертью. Овладевший им лвок не представлял для нас опасности, пока не переварит Харли. Страшно было подумать, что произойдет потом. На наше счастье, все клетки жирного тела Харли были пропитаны виски. Пока алкоголь не улетучится из организма, лвок не будет его переваривать. Однако с каждым выдохом удалялись пары спирта.
   Необходимо было заставить Харли перестать дышать. Для него ведь было уже все равно. Я выхватил из кобуры атомный пистолет...
   Через несколько минут мы с Гревс мчались через лес в танке. Снопы света, вырывающиеся из фар, освещали ажурные сплетения мачт электромагнитной защиты и фиолетовую крону буйной растительности, окружавшей трассу.
   Кружащаяся в бешеной пляске стая летающих обезьян внезапно возникла перед танком. Через мгновение от них не осталось ничего, кроме красноватой кашицы, стекавшей по смотровому стеклу.
   Очевидно, население Сервантеса не теряло времени, пока мачты защиты были выключены. Теперь нас спасала от лвоков только электромагнитная броня танка.
   Океанографическая станция была погружена во мрак. Лишь в спальне миссис Гартман горел свет. Нельзя было терять ни одной минуты. Я повел танк прямо на стену...
   Достаточно было одного взгляда на кровать, чтобы понять, что здесь произошло. От миссис Гартман уже почти ничего не осталось.
   Я на мгновение отбросил крышку люка и подхватил рукой тщедушную фигурку в красном скафандре, с ужасом глядевшую на останки бабушки. После этого я навел ствол квантового деструктора на кровать...
   Танк мчался по направлению к космодрому. Сейчас вся надежда была на ракету космической связи, если туда еще не успели забраться лвоки.
   С Эн, по-видимому, все было кончено. Защита ее геликоптера питалась от центральной станции...
   Я резко затормозил у самой ракеты. Раньше, чем мы с Гревс успели опомниться, Барбара откинула крышку люка и соскочила на бетонную поверхность космодрома. Бедная девочка! Мы уже ничем ей не могли помочь. Лвоки никогда не отдают своих жертв. Нужно было избавить Барбару от лишних страданий.
   Гревс закрыла глаза руками.
   Сжав зубы, я навел ствол деструктора на красный скафандр. После этого под защитой большого излучателя мы взобрались по трапу в кабину ракеты...
   Меня всегда восхищала фантазия Гревс. Если бы она не придумала всю эту историю, то присяжные наверняка отправили бы нас обоих на электрический стул.
   Ведь откровенно говоря, мы прикончили Харли и миссис Гартман потому, что иначе мне бы пришлось до скончания века торчать на Сервантосе и делить Гревс с этим толстым кретином.
   Что же касается Эн, то она сама во всем виновата. После того как ей стало известно, что мы снова сошлись с Гревс, она совершенно сбесилась и все время угрожала нам разоблачением.
   Вывезенная с Серванюса платина позволила мне бросить работу в Компании и навсегда покончить с космосом.
   На следующих выборах я намерен выставить свою кандидатуру в Конгресс.
   В моем кабинете над столом висит большая фотография Барбары. Мне очень жаль, что я ничего не смог сделать, чтобы спасти ей жизнь: в ракете было всего два места.
   - ...Отличный сюжет! - сказал редактор, снимая очки. - Теперь мы утрем нос парням из "Олд Фулера". Думаю, Пенроуз, что мы с вами сможем продлить контракт.
   Новый шедевр научной фантастики имел большой успех.
   Журнал приобрел подписчиков, читатели получили занимательный рассказ, Пенроуз - доллары, миссис Пенроуз - нейлоновую шубку, Том - спортивный "шевроле".
   Словом, все были довольны, кроме крошки Мод. Ей было жалко свою любимую сказку о Красной Шапочке.
   Гомункулус Я проснулся от звонка телефона. На светящемся циферблате будильника часовая стрелка перешла за два часа. Не понимая, кто может звонить так поздно, я снял трубку.
   - Наконец-то вы проснулись!- услышал я взволнованный голос Смирнова.Прошу вас немедленно ко мне приехать!
   - Что случилось?
   - Произошло несчастье. Сбежал Гомункулус. Он обуреваем жаждой разрушения, и я боюсь даже подумать о том, что он способен натворить в таком состоянии.
   - Ведь я вам говорил,- начал я, но в трубке послышались короткие гудки.
   Медлить было нельзя.
   Гомункулус! Я дал ему это имя, когда у Смирнова только зародилась идея создания мыслящего автомата, обладающего свободой воли. Он собирался применить изобретенные им пороговые молекулярные элементы для моделирования человеческого мозга.
   Уже тогда бессмысленность этой затеи вызвала у меня резкий протест. Я просто не понимал, зачем это нужно. Мне всегда казалось, что задачи кибернетики должны ограничиваться синтезом автоматов, облегчающих человеческий труд. Я не сомневался в неограниченной возможности моделирования живой природы, но попытки создания электронной модели человека представлялись мне просто отвратительными. Откровенно говоря, меня пугала неизбежность конфликта между человеком и созданным им механическим подобием самого себя, подобием, лишенным каких бы то ни было человеческих черт, со свободой воли, определяемой не чувствами, а абстрактными, сухими законами математической логики. Я был уверен, что чем совершеннее будет такой автомат, тем бесчеловечнее он поведет себя в выборе средств для достижения поставленной им цели. Все это я откровенно высказал тогда Смирнову.
   - Вы такой же ханжа, - ответил он, - как те, кто пытается объявить выращивание человеческих зародышей в колбе противоречащим элементарным нормам морали. Ученый не может позволить себе роскошь быть сентиментальным в таких вопросах.
   - Когда выращивают человеческого эмбриона в колбе,- возразил я, - для того, чтобы использовать его ткани при операциях, требующих пересадки, то это делается в гуманных целях и морально оправдано. Но представьте себе, что кому-нибудь пришло в голову из любопытства вырастить в колбе живого человека. Такие попытки создания нового Гомункулуса, по-моему, столь же омерзительны, как и мысль о выведении гибрида человека с обезьяной.
   - Гомункулус! - захохотал он. - Это то, что мне не хватало! Пожалуй, я назову робота Гомункулусом.
   Смирнов ожидал меня на лестнице.
   - Полюбуйтесь! - сказал он, открывая дверь в квартиру.
   То, что я увидел, прежде всего поразило меня своей бессмысленностью.
   Прямо у входа на полу лежали изуродованные останки телевизора. Было похоже на то, что кто-то с извращенным сладострастием рвал его на куски.
   Я почувствовал специфический запах газа и прошел в ванную. Газовой колонки попросту не существовало. Искореженные куски арматуры валялись в коридоре.
   Закрыв краны, я направился в кабинет Смирнова. Здесь меньше чувствовалось проявление инстинкта разрушения, но книги и бумаги валялись на полу в хаотическом беспорядке.
   - Скажите, как это произошло? - спросил я, усаживаясь на диван.
   - Я почти ничего не могу объяснить вам, - сказал он, пытаясь привести в порядок бумаги. - Вы знаете, что год тому назад я взял Гомункулуса из лаборатории к себе домой, чтобы иметь возможность уделять ему больше внимания. Недели две тому назад он захандрил. Его вдруг начало интересовать все, что связано со смертью. Он часто расспрашивал меня, от каких причин она наступает. Дня три тому назад он попросил меня рассказать подробно, чем он отличается от человека. Потом он спросил, не придет ли мне когда-нибудь в голову умертвить его. И вот тут я допустил ошибку. Мне так надоела его хандра, что я пригрозил ему демонтажем, если он не изменит своего поведения и не станет более тщательно готовить заданные ему уроки.
   "И тогда я перестану существовать и от меня ничего не останется, кроме кучи мертвых деталей?" - спросил он, пристально глядя мне в глаза.
   Я ответил утвердительно.
   После этого разговора он замолчал. Целые дни он напряженно о чем-то думал. И вот сегодня вечером я, придя домой, увидел, что входная дверь открыта, а квартира приведена в такое состояние, будто в ней хозяйничало стадо диких слонов. Самого же Гомункулуса и след простыл.
   - Куда же он мог отправиться?
   - Право, не знаю. Он всего один раз был на улице, когда я вез его из лаборатории домой. Может быть, он запомнил дорогу и пошел туда. Просто так, без всякого плана, искать его в городе невозможно. Мне кажется, что лучше всего сначала посмотреть, нет ли его в лаборатории.
   Мы снова вышли на лестницу. Я обратил внимание на то, что несколько стальных стоек, поддерживавших перила, вырваны. Одной из них на лестнице не было. Мне стало не по себе. Легко предположить, на что способен разъяренный робот, спасающийся от демонтажа и вооруженный вдобавок ко всему стальной дубинкой.
   Выйдя из дома на улицу, мы свернули за угол. У большого универсального магазина стояла милицейская машина. Несмотря" на поздний час, десятка дна прохожих толпились около разбитой витрины.
   Достаточно было беглого взгляда на хаос, царящий внутри магазина, чтобы понять, что там произошло. Это были следы той же бессмысленной ярости, той же слепой жажды разрушения, поразивших меня при осмотре квартиры Смирнова.
   Даже на улице валялись искореженные магнитофоны и радиоприемники.
   Смирнов молча показал мне на большую куклу с оторванной головой, брошенную среди обломков, и я понял, какая страшная участь ожидает всякого, кто этой ночью попадется на пути Гомункулуса.
   Два милиционера с собакой вышли из магазина. Собака беспомощно толклась на тротуаре.
   - Не берет след, - сказал один из милиционеров.
   Смирнов остановил проезжавшее мимо такси и назвал адрес лаборатории.
   К нашему удивлению, вахтер, дежуривший с вечер", мирно попивал чаем и ни о каких роботах не слыхал. Мы осмотрели все помещения, но ничего подозрительного не обнаружили.
   След Гомункулуса потерялся.
   Смирнов устало опустился на стул.
   - Заряда аккумуляторов хватит на два дня, - сказал он, вытирая влажный лоб. - Трудно представить себе, что он может натворить за это время! К несчастью, он настолько хитер, что найдет способ подзарядить аккумуляторы, когда они разрядятся.
   Необходимо было срочно принимать решительные меры.
   Мы вызвали такси и отправились в милицию.
   Дежурный лейтенант вначале скептически отнесся к нашему рассказу, но вскоре перспектива преследования стального чудовища, одержимого манией мести человечеству, вызвала в нем чисто профессиональный интерес. Он быстро связался по телефону со всеми отделениями милиции. Теперь нам оставалось только ждать.
   Скоро начали поступать сообщения. Однако все это были обыденные ночные происшествия большого города. Даже в совершенных преступлениях не чувствовалось того, что следователи называют "почерком преступника", уже хорошо мне знакомого.
   Было ясно, что робот где-то притаился и выжидает, пока бдительность преследующих его людей ослабнет.
   На рассвете, усталые и еще более обеспокоенные, мы распростились с лейтенантом и поехали домой к Смирнову, чтобы за чашкой кофе обсудить дальнейший план действий.
   К сожалению, нашим мечтам о кофе не суждено было сбыться.
   Поднявшись по лестнице, мы увидели, что входная дверь квартиры разбита в щепки и во всех комнатах горит свет.
   Я посмотрел на Смирнова и поразился странной бледности его лица.
   - Гомункулус пришел свести со мною счеты, - пробормотал он, прислонясь к стене. - Скорее звоните лейтенанту, иначе мы оба пропали!
   Через несколько минут к дому подъехал автомобиль с тремя милиционерами.
   - Преступник в этой квартире? - спросил бравый старшина, расстегивая кобуру пистолета. - Кому известно расположение комнат?
   - Пистолетом вы ничего не сделаете, - обратился к нему Смирнов. Корпус робота изготовлен из хромовомолибденовой стали. Подождите, я спущусь вниз и постараюсь достать брезент от автомашины. Единственный способ обезвредить Гомункулуса - это поймать его в сеть.