Варшавский Илья Иосифович. Под ногами Земля (Сборник фантастики)

   - Нет, - сказал он, наконец справившись с душившими его спазмами, - мы не можем тратить столько энергии. Изучение космоса ведется при помощи корлойдов. Кроме того, всеобщая теория эволюции материи дает возможность создавать аннюлятивные прогнозы для любого участка метагалактики.
   Я взглянул на Эрли. "Не унывай. Малыш, не так все страшно", - казалось, говорил его взгляд.
   - Корлойды, - задумчиво сказал Циладзе, - эти... наверное...
   - Пойдемте, я вам покажу, - облегченно вздохнул парнишка.
   Мы прошли не более ста шагов и увидели большой прозрачный шар, наполненный опалесцирующей розовой жидкостью, в которой плавал серый комок около двух метров в поперечнике, снабженный множеством отростков.
   - Корлойд - это искусственный мозг, воспринимающий радиочастоты.
   Он перерабатывает всю информацию, поступающую из космоса, и выдает ее в общие каналы телепатической сети. Всего на земном шаре около двух тысяч корлойдов.
   Мы их используем также, как средство глобальной телепатической связи.
   - Хватит, - сказал Флавий, - наши гости уже, наверное, умирают от голода. Пойдемте обедать, только... - он критически оглядел нас с ног до головы, - одеты вы не по климату.
   Действительно, мы обливались потом в комбинезонах из плотной ткани.
   Вообще, по сравнению с сопровождавшей нас яркой толпой мы выглядели унылыми серыми кикиморами.
   Флавий повел нас к каким-то низким зданиям, расположенным вдали среди редких деревьев.
   К нам подошла маленькая черноглазая женщина.
   - Как твоя новая рука, Жоана? - спросил Флавий.
   Жоана, кокетливо улыбнувшись, протянула нам обе руки. Правая была намного меньше левой.
   - Растет. Скоро смогу снова играть на арфе.
   Арсен что-то пробурчал сквозь зубы. Я только расслышал слово, похожее на "саламандры".
   Не могу сказать, что на меня произвели потрясающее впечатление их фабрики. Это были мрачные, низкие сараи с прямоугольными чанами, врытыми в землю. В этих чанах что-то гадко шипело и пузырилось.
   Флавий пошарил багром в чане и вытащил пачку шортов. Затем, он произвел ту же манипуляцию в соседнем чане. На этот раз улов состоял из рубашек самых разнообразных расцветок. Из третьего чана были извлечены сандалии.
   - Переодевайтесь,- сказал он.
   Нужно было видеть умоляющий взгляд, который бросил на него Циладзе, чтобы понять, как трудно раздеваться человеку двадцать первого столетия, к тому же обладателю изрядного брюшка, под пристальными взглядами толпы, наполовину состоящей из женщин. Однако у каждой эпохи свои представления о приличиях, и Арсену пришлось сгибаясь в три погибели, пройти весь путь до Голгофы.
   Мы с Эрли более мужественно несли свой крест, хотя, честно говоря, я бы предпочел этому испытанию схватку с пауками. Кроме того, одежда не вполне еще просохла.
   - Странный способ консервировать предметы туалета, - сказал Арсен, приглаживая бороду. Он очень импозантно выглядел в новом облачении. На нем была рубашка восхитительно желтого цвета. Из чувства протеста я себе выбрал красную, хотя мне очень хотелось такую же.
   - Они не консервируются, - сказал Флавий. - Производство одежды из углекислоты и паров атмосферы. Бактериально-нуклеотидный синтез.
   Я не совсем понял, что это значит.
   В следующем сарае мы видели, как несколько муравьев вытаскивали из чана какие-то розовые плиты и складывали их на полу.
   Но все это было ерундой по сравнению с тем, что нас ожидало в третьем сарае. Я не могу пожаловаться на космический рацион, но у меня до сих пор текут слюни при воспоминании об этих ароматах. Никогда не мог подумать, что пища может так восхитительно пахнуть.
   - Это тоже синтетика? - спросил Арсен. Такое выражение глаз я видел только у голодных пауков на Спайре.
   - Тоже, - сказал Флавий. - Сейчас вы сможете все попробовать.
   Мы шли мимо маленьких розовых коттеджей, расположенных на большом расстоянии друг от друга в лесу. По пути нам часто попадались огромные муравьи, тащившие плиты, которые мы видели в одном из сараев. На свежевырубленной полянке несколько муравьев складывали из этих плит домик.
   - Это что, специально выведенный тип? - спросил Арсен.
   Флавий утвердительно кивнул головой.
   - Как вы их дрессируете?
   - Изменение генетического кода.
   - Я не вижу у вас никаких машин, - сказал Эрли.
   - А какие машины вы хотели бы видеть?
   - Ну, хотя бы транспортные средства. Не можете же вы на муравьях путешествовать по всему земному шару.
   - Зачем путешествовать? - Кажется, Флавий не понял вопроса.
   - Мало ли зачем? Захотелось человеку переменить место жительства.
   Историк задумался.
   - Вряд ли такая необходимость может возникнуть, - неуверенно сказал он. - Условия во всех зонах обитания абсолютно идентичны.
   - Допустим, - настаивал Эрли, - но как же люди собираются на научные конгрессы, съезды?
   Кто-то сзади прыснул со смеха.
   - Съезды? - переспросил Флавий. - Зачем съезды, когда есть система глобальной телепатической связи?
   - Понятно, Эрли, - раздраженно произнес Арсен. - Нет у них никаких транспортных средств. Нет, я все тут, нечего и спрашивать.
   - Есть такие средства, - сказал идущий рядом мужчина. - Есть биотрангулярное перемещение, но им почти никто не пользуется. Слишком большие затраты энергии. Кроме того, оно плохо действует на нервную систему.
   Убей меня бог, если я понимал, что это за перемещение.
   - Ладно, - сказал Флавий, - еще успеем об этом поговорить. Вот мой дом.
   Он как-то странно застрекотал, и, выбежавшие на его зов муравьи, немедленно начали стаскивать откуда-то на полянку розовые столы.
   Честное слово, мне никогда не приходилось участвовать в таком удивительном пиршестве. Представьте себе вереницу с голов под деревьями, озаряемых причудливым светом фосфоресцирующей жидкости в бокалах, странные блюда с незабываемым вкусом, которые нам тащили муравьи на огромных подносах, и веселые, оживленные лица людей, отдаленных от нашей эпохи на сорок четыре столетия.
   - За здоровье космонавтов! - сказал Флавий, поднимая стакан с темным напитком, похожим на пиво.
   Арсен поднялся и произнес длинный, витиеватый тост.
   Сидевшая рядом с ним белокурая красотка не отводила восхищенного взгляда от его бороды. По-видимому, это украшение не было знакомо нашим потомкам.
   - Эле нравится космонавт, - сказал Флавий.
   Может быть, и не всякая наша современница смутилась бы от такого замечания, но то, что произошло, по-моему, выходило за пределы скромности в понятиях двадцать первого столетия. Девушка нежно погладила Арсена по щеке и с самым невинным видом сказала:
   - Хочу от него ребенка, чтобы родился вот с такой штукой.
   Трудно передать, какой восторг это вызвало у присутствующих.
   Циладзе сидел красный, как рак, а я думал, насколько мы старше этих людей, из которых каждый был моложе правнуков ваших правнуков.
   Впрочем, это я перехватил, потому что у меня лично никаких правнуков быть не могло.
   Моя соседка с завистью поглядывала на даму Арсена и несколько раз с сожалением скользнула взглядом по моим щекам, покрытым светлым пушком.
   - Когда вы стартовали? - спросил Флавий после того, как восторги немного поутихли.
   - Седьмого марта две тысячи сорок третьего года, - ответил Эрли.
   Флавий что-то прикидывал в уме.
   - Так, - сказал он, - значит, через пять лет после великой битвы людей с роботами?
   От неожиданности я икнул. Это у меня всегда бывает в результате сильных потрясений.
   Арсен застыл с разинутым ртом. Только Эрли сохранял каменное спокойствие.
   - Тридцатые и сороковые годы двадцать первого столетия, - мечтательно продолжал Флавий, - какая трудная и романтическая эпоха! Войны с космическими пришельцами, бунт рожденных в колбе, охоты на динозавров.
   - Вы охотились на динозавров? - задыхающимся шепотом спросила Арсена его соседка. - Расскажите, какие они!
   На лице Арсена можно было прочесть борьбу между извечным стремлением человека к правде и чарами голубых глаз.
   - Динозавры, - сказал он после недолгого колебания, - это... в общем...
   они... на задних лапах... пиф-паф!
   На этом, очевидно, сведения Циладзе о доисторических животных исчерпывались. В двухметровых пауках, способных за несколько минут выпить всю кровь у слона, он разбирался лучше.
   - Скажите, - осторожно спросил Эрли, - откуда у вас такие... такие подробные сведения о двадцать первом столетии?
   Флавий просиял.
   - В моем распоряжении, - самодовольно сказал он, - богатейшая коллекция манускриптов о двадцать первом веке, найденная муравьями при раскопках древнего города.
   - Очень интересно! - сказал Эрли.
   - Еще по стаканчику мускоры? - предложил Флавий.
   - Ну да, - сказал Арсен, когда мы остались одни в отведенном нам домике,чудеса техники! Живут в лесу, ходят в коротких штанишках, ездят на муравьях и, кажется, даже огнем не пользуются.
   - Биологическая эра, - задумчиво произнес Эрли, - кто бы мог предполагать? А зачем им вся наша техника? Человек создал машины для того, чтобы компенсировать свою неприспособленность к природе, а они не только переделали природу, но и самого человека, и, кажется, переделали неплохо. А техника у них своя, пожалуй, получше нашей.
   - Но откуда эти странные представления о прошлом? - спросил я.
   Эрли развел руками.
   - Не знаю. Пойди-ка, Малыш, посмотри эти манускрипты.
   Флавий был вне себя от гордости.
   - Заходите, заходите, - сказал он, поднимаясь мне навстречу, - вот две полки, они полностью в вашем распоряжении. Признаться, я надеюсь, что вы поможете мне кое в чем разобраться. К сожалению, время не щадит даже бессмертные творения человеческого гения. Многие листы совсем истлели.
   Кроме того, эта странная система записи слов малодоступна даже при расшифровке ее корлойдами. Многое, очень многое из того, что относится к вашей эпохе, остается для нас загадкой. Ведь знания передаются по наследству начиная с тридцать пятого столетия, и ранняя история человечества очень мало изучена.
   Да... Флавий действительно был историком. Только ученый, одержимый страстью исследователя, мог окрестить "манускриптами" эти разрозненные, полусгнившие листки. Впрочем, кусочки древних египетских папирусов, над которыми ломали себе голову мои современники, вероятно, выглядели не лучше.
   На большинстве листков типографская краска совсем выцвела, и мне стоило большого труда по обрывкам фраз хотя бы приблизительно восстановить их смысл. Если бы не несколько уцелевших иллюстраций, я бы вообще не мог понять, о чем идет речь. Очевидно, их корлойды обладали значительно большими возможностями, чем человеческий мозг.
   Я провел в библиотеке больше двух часов. Когда я вернулся, Эрли и Арсен были уже в постелях.
   - Ну как. Малыш? - спросил Эрли.
   - Действительно, литература о двадцать первом веке, - ответил я, снимая рубашку. - Насколько мне удалось установить, все это обрывки научно-фантастических произведений, написанных, в основном, во второй половине двадцатого столетия.
   Это было очень забавно, но никто из нас не смеялся, потому что, во-первых, их представления о прошлом были не более фантастичными, чем наши о будущем, а во-вторых, у нас под ногами вновь была долгожданная, любимая Земля, и, право, нам нравились люди, которые ее населяют.
   Засыпая, я думал о том, сколько еще неожиданностей ожидает нас в этом чудесном, немного странном мире, переживающем вторую молодость.
   ЛЕНТЯЙ У антропоида было фасеточное, панорамное зрение. Рустан Ишимбаев видел сквозь веки, прикрытые дисками обратной связи, уходящую вдаль галерею и две стены с розовыми пористыми наростами.
   Высота галереи то увеличивалась, то уменьшалась, и нужно было все время регулировать длину ног антропоида, чтобы его руки, вооруженные фрезами, находясь на уровне плеч, срезали примерно полметра породы на своде.
   Тучи голубой пыли окутывали голову антропоида, и Рустану казалось, что эта пыль забирается в его, Рустана, легкие, покрывает глазные яблоки, щекочет ноздри.
   Он втянул носом воздух и неожиданно чихнул. Луч прожектора, укрепленного на голове антропоида, метнулся кверху и пошел вниз.
   "Обезьяна чертова!" - подумал Рустан.
   Он снял с глаз диски, перевел рычажок пульта на программное управление, включил экран и отвел кверху колпак. Стало легче. Теперь он видел галерею в обычной перспективе.
   От кабины пульта до антропоида было около пятидесяти метров.
   Рустан взглянул на часы. До конца вахты оставалось два часа, а норма выполнена меньше чем на десять процентов. Двадцать пять кубометров породы ради нескольких голубых крупинок!
   Он откинулся на спинку кресла и повернул верньер увеличения. Два сортировщика проворно откатывали бульдозерами кучи пыли из-под ног антропоида, проталкивали ее через грохоты и рассыпали ровным слоем по полу.
   Рустан сфокусировал экран на ящики, расположенные неподалеку от пульта.
   Один из них до половины был заполнен костями - побочный продукт, добыча биологов, второй - пуст.
   Сплюнув, Рустан витиевато выругался. Вот так всегда! Другим попадаются участки, где за день можно взять по двести, триста граммов, а у него одна пустая порода да эти дурацкие кости не то птиц, не то кошек.
   Он снова перевел экран на антропоида. Клубы пыли больше не скрывали прозрачный шар, наполненный густой мутной жидкостью. Размеренно шагая вперед, антропоид резал фрезами пустоту.
   Рустан поспешно натянул на голову колпак и повел рычажок на телеуправление.
   "Стой!"
   Шар вспыхнул ярким светом и погас. Антропоид остановился.
   Рустан вздохнул и укрепил на глазах диски...
   Теперь галерея описывала полукруг, и ему все время приходилось держать поле зрения антропоида точно посередине прохода. Несколько раз он терял направление, и фрезы врезались в толщу стены. Тогда перед глазами Рустана все начинало дрожать. Корпус антропоида вибрировал от перегрузки.
   Руслану не раз приходилось слышать о сильфии, но видел он ее впервые.
   Она выскочила из бокового прохода со скоростью экспресса. Метровое золотистое яйцо на шести волосатых ногах-тумбах. Еще мгновение, и перед его глазами мелькнула оскаленная пасть на длинной змееподобной шее.
   Рустан метнулся назад в кресло. Непростительная оплошность для водителя антропоидов. Он эго сразу понял, почувствовав сокрушительный удар в затылок, переданный по каналу телекинетической связи: повторив его движение, антропоид стукнулся головой о стену.
   Вместо четкого изображения перед глазами Рустана двигались размытые серые контуры. Он снял диски и включил экран. Слава богу, с его глазами ничего не случилось, но антропоид, по-видимому, потерял ориентировку.
   Он бесцельно вертелся на месте, махая руками. Сильфия исчезла.
   Сортировщики кружили возле ног антропоида. Не получая от него команд, они ничего не могли делать.
   Рустан перевел ручку телекинетической связи на максимальное усиление.
   "Стой!"
   Серая фигура на экране продолжала кружиться.
   "Стой, тебе говорят!"
   Антропоид остановился, вытянув руки по швам. Сортировщики тоже прекратили свой бег.
   "Выключи фрезы!"
   Экран не давал возможности определить, выполнено ли это распоряжение.
   "Иди сюда!"
   Антропоид повернулся лицом к экрану и, наваливаясь на стены, пошел к кабине.
   "Стоп! Повернись!"
   Так и есть! На затылке большая вмятина. Под придавленной оболочкой в жидкости клубятся искры.
   Рустан вздохнул и снял трубку телефона:
   - Алло, ремонтная?! Говорит седьмой участок. Пришлите монтера.
   - Что у вас, седьмой? - спросил недовольный женский голос.
   - Барахлит антропоид.
   - Выражайтесь точнее. Что с ним?
   - Повреждена голова. Нарушена ориентировка, нет обратной связи на видеодисках.
   - Так... Надеюсь, все?
   - А вам что, мало?
   - Послушайте, седьмой, я вам не подружка, чтобы шуточки шутить!
   Как это вас угораздило?
   - Да так... - Рустан замялся. - Кусок породы.
   - Зазевались?
   - Послушай, девочка, - голос Ишимбаева прерывался от злости, - разве тебе мама не говорила, что совать нос в чужие дела неприлично? Твое дело принять заказ, а причины будут выяснять взрослые дяди, те, кто поумнее.
   Бац! Ту-ту-ту.
   - Дура! - он вытер пот со лба. - Что же теперь делать? Нужно в диспетчерскую...
   Рустан снова набрал номер.
   - Слушает дежурный диспетчер.
   - Говорит Ишимбаев с седьмого участка.
   - А, Ишимбаев, как у вас дела? Задание выполните?
   - Не знаю. У меня антропоид вышел из строя.
   - Монтера вызвали?
   - Да нет. Звонил в ремонтную. Там сидит какая-то... грубит, вешает трубку.
   - Подождите у телефона.
   Рустан услышал щелчок переключателя, положил трубку на пульт и закрыл глаза.
   "Господи! - подумал он. Схлопотал себе работенку, болван!"
   Из трубки до него доносились обрывки фраз:
   - ...все равно я никому не позволю...
   - ...вы не на танцульке. Вернетесь на Землю, капризничайте как хотите, а тут график...
   - ...пусть не хамит!
   - ...Даю вам два часа срока...
   - ...такое повреждение...
   - ...возьмите в главной кладовой.
   - ...нельзя в зоне...
   - ...Делайте в мастерской... Да, это приказ... Алло, Ишимбаев!
   Рустан открыл глаза и взял трубку.
   - Я Ишимбаев.
   - Ваш антропоид ходит?
   - Ходит... Плохо ходит.
   - Гоните его в ремонтную.
   - У меня нет обратной связи.
   - Ничего, дойдет. У вас карта выработки есть?
   - Есть.
   - Вот гоните его по главной штольне до круговой галереи, а там его возьмет на себя ремонтная. На какой волне вы работаете?
   - Пси тридцать шесть.
   - Хорошо, я им сообщу: пси тридцать шесть. Сколько кубометров вы сегодня дали?
   - Примерно двадцать пять.
   Диспетчер свистнул.
   - Что же это вы?!
   Рустан покраснел.
   - Да вот... все время барахлил антропоид.
   - Так... а какая добыча?
   "Пошел бы ты..." - подумал Ишимбаев. Ему совсем не нравился этот разговор. Похоже, вдобавок ко всему сегодня еще придется писать объяснительную.
   - Не знаю, - соврал он, - еще не успел проверить... Кажется, очень мало... почти ничего.
   - Послушайте, Ишимбаев, - в голосе диспетчера появились нотки, заставившие Рустана сжать изо всех сил трубку, - ваш участок портит нам все показатели...
   - Ладно, - перебил Рустан, - я все это уже слышал. Лучше обеспечьте ремонт. Не могу же я голыми руками. Вот придет антропоид, нажму, отработаю.
   - Черт знает что! Рустан сам не понимал, как у него вырвалась эта фраза.
   Меньше всего ему хотелось сегодня возвращаться на вахту. Однако отступать было поздно.
   - Хорошо, Ишимбаев, - голос в трубке потеплел, - через два часа ваш антропоид будет готов, я уже распорядился. Надеюсь, сегодня вы дадите триста кубометров, договорились?
   - Ладно. - Ишимбаев положил трубку.
   "Подними правую руку!"
   Изображение на экране оставалось неподвижным.
   Ишимбаев переключил контур излучателя.
   "Подними правую руку!"
   Команда была выполнена, но поднятая рука болталась, как тряпка на ветру.
   "Опусти! Два шага вперед!"
   Антропоид пошатнулся и сделал два неуверенных шага.
   Телекинетический излучатель работал с недопустимой перегрузкой. Внутри колпака было жарко, как в печке. Рустан отвел его вверх и положил на колени схему штолен.
   Ага! Вот она, главная галерея. Ну и лабиринтик! А ведь разведано не более десяти процентов верхнего яруса. После той истории спускаться в нижние галереи запрещено даже геологам. Бр-рр! Не чего сказать, райская планетка!
   Один пейзажик чего стоит!
   На поверхности Рустану пришлось быть всего один раз, по дороге с космодрома, но и этого было вполне достаточно, чтобы навсегда отбить охоту бывать там. Черт с ним, уж лучше проторчать еще год здесь, не видя дневного света.
   Он опять опустил на голову колпак.
   "Идти прямо до первой галереи, повернуть направо, идти до кольцевого прохода, остановиться ждать команды! Это твоя программа, иди!"
   Антропоид потоптался на месте и, помедлив не много, двинулся вперед.
   Сортировщики тронулись за ним.
   Дошли до поворота.
   "Направо!" - скомандовал Рустан.
   Антропоид послушно повернул. Наблюдать за ним дальше без обратной связи было невозможно. Ишимбаев выключил установку.
   "Ох, и денек выдался! - Он сжал руками голову. - Будь оно все неладно!"
   Ему хотелось спать, но ложиться на два часа не имело смысла.
   "Дурак, - подумал он, - напросился сам на сверхурочные! Мало тебе было!"
   "Однако не торчать же здесь два часа". - От встал с кресла, потянулся и вышел в ход сообщения.
   Диаметр трубы был меньше человеческого роста, и ему приходилось идти, согнувшись в три погибели, преодолевая мощный встречный поток воздуха, насыщенного приторным запахом аммиака.
   "Ну и запашок! - подумал он, зажав ноздри и дыша ртом через платок, смоченный поглотителем. - Уже год, как собираются сделать настоящие ходы сообщения. Видно, руки не доходят, только и думают об этом поганом веноцете.
   Подумаешь, эликсир бессмертия!"
   Прямо перед ним была дверь пульта пятого участка. Он нажал стопор и вошел. Здесь по крайней мере хоть меньше воняло аммиаком. Каждая кабина имела очистительную установку.
   Душанов стоял во весь рост, с глазами, прикрытыми дисками.
   Телекинетический колпак - где-то на затылке, руки вытянуты вперед, как будто в них фрезы.
   Он обернулся на шум открываемой двери и снял диски.
   - А, это ты!
   - Я. Можно, я у тебя посижу немного?
   - Садись. - Он переключил пульт на программное управление. - Ты чего ходишь?
   - Авария.
   - Что-нибудь серьезное?
   - Часа на два. А ты сколько сегодня сделал?
   - Семьсот кубометров.
   - Врешь!
   - Чего мне врать? - Душанов включил экран и показал ящик, наполненный до половины шариками веноцета.
   У Рустана глаза полезли на лоб.
   - Сколько тут?
   - Да с полкило будет.
   - Везет тебе!
   - Работать надо. Участки у всех одинаковые.
   - Значит, способностей нет, - вздохнул Рустан.
   - Глупости! С телекинетическими способностями никто не рождается.
   Их развивать нужно.
   Рустан встал с кресла.
   - Я это уже слышал. На курсах.
   - Ну ладно, - Душанов взглянул на экран, - горизонт понижается, пора переходить на обратную связь. Ты уж меня извини.
   - Извиняю. Только скажи: тебе правда эта работа доставляет удовольствие?
   - Доставляет.
   - А почему?
   - Как тебе сказать? - Душанов надел на глаза диски. - Я еще в детстве мечтал о том, чтобы одна моя мысль управляла машиной. Понимаешь, когда ты вот тут, в кресле, а весь твой опыт, воля, знания - там, в антропоиде.
   - А я - нет.
   - Что нет?
   - Не мечтал.
   - А о чем ты мечтал?
   - Да ни о чем. А сейчас мечтаю, чтобы выспаться.
   - Лентяй ты, Рустан.
   - Может, и лентяй, - сказал Ишимбаев.
   Маленькая узкая комнатка была полна звуков. Справа раздавался храп, над кроватью орал репродуктор, слева доносились приглушенные голоса.
   Рустан снял ботинки, выключил радио и лег на кровать.
   - Искать нужно в нижних горизонтах, - произнес баритон слева, - оттуда идет мощное пси-излучение.
   - Но, говорят, там эти.. как их... сильфии, - отозвался женский голос.
   "Наверно, это парочка геофизиков, - подумал Рустан, - те, что прилетели позавчера" Он их видел в кафе. У мужчины была густая шевелюра и мясистый нос. Женщина носила брюки и черную размахайку. Волосы до плеч.
   - Ерунда! - авторитетно сказал баритон. - С нашими средствами поражения...
   "Дубина! - подумал Рустан. - Густопсовый дурак! Показать бы тебе сильфию!"
   - Ты не жалеешь, что сюда прилетела?
   - Нет, с чего-то ведь нужно было начинать. Только пахнет тут почему-то преотвратно.
   - Аммиак. Атмосфера планеты содержит много аммиака, а очистка воздуха не на высоте. Ведь настоящее освоение планеты еще не начато.
   "Не на высоте! - Рустан захлебнулся от злости, вспоминая ходы сообщения.
   - Вот поживешь тут, увидишь, какая это высота!"
   - А мне кажется, что еще воняет кошками.
   - Это меркаптан. Им пропитывают костюмы, когда выходят в зону.
   Сильфии боятся запаха меркаптана.
   - А ты уже все тут знаешь.
   Раздался звук поцелуя. Рустан чертыхнулся и включил радио.
   "...основа телекинетического управления состоит в абсолютно идентичной настройке длины волны пси-поля управляемого объекта и управляющее субъекта.
   Максимальный эффект управления достигается при полном психическом переключении на выполняемую объектом работу. Водитель антропоида должен не просто отдавать команды, но и, пользуясь средствами обратной связи, мысленно воплотить себя в антропоиде..."
   Рустан пощупал затылок. Он уже хорошо знал, что такое воплощение при помощи обратной связи.
   "...Учитывая, что напряженность пси-поля падает пропорционально квадрату расстояния, следует регулировать контур усиления в зависимости от интенсивности рецепторного восприятия..."
   Ишимбаев выдернул штепсель из розетки.
   - Разгадка терапевтической активности веноцета практически решает проблему долголетия, - урчал баритон слева. - Я лично являюсь сторонником биологической теории происхождения, хотя утверждение о том, что веноцет это окаменевшие личинки насекомых...
   - О господи, и тут веноцет! - Он взглянул на часы, натянул ботинки и поплелся в кафе. В его распоряжении оставалось около часа.
   В кафе еще никого не было, если не считать Граве. Он, как всегда, сидел за столиком около стойки.
   "Счастливчик, - подумал Рустан, - два месяца на больничном!"
   - Садись. - Граве придвинул ему стул.
   - Чего бы пожевать? - Рустан раскрыл меню.
   - Можешь не смотреть, - сказала буфетчица, - сосисочный фарш и кофе, больше ничего нет.
   - Н-да, здорово кормите.
   - Ты что, заболел? - спросил Граве.