Если Брэдлоу было неприятно, что Анни поддалась ЕПБ, то ученики Блаватской, напротив, возмущались влиянием миссис Безант на свою учительницу, которая стала регулярно обращаться к Анни за советами и поддержкой {27}. Знаменитая неофитка вскоре стала ежедневно посещать дом на Лэнсдаун-роуд и превратилась в ближайшую сподвижницу ЕПБ. Слухи о лесбийской любви между ними совершенно необоснованны (обе они с недоверием относились к сексу), но отношения Блаватской и Безант были очень тесными. Анни обратилась к теософской работе со всей присущей ей энергией и энтузиазмом. Вскоре она стала вторым редактором "Люцифера" и президентом Ложи Блаватской. Незадолго до этого, в гостях у Блаватской в Фонтенбло, ее посетило видение Учителя, хотя, как и Йитс, на этом этапе своего теософского служения миссис Безант была склонна считать Учителей порождениями индивидуальной психической силы, а не реальными существами. Кроме того, Анни сделала свой дом в Сент-Джонс-Вуд филиалом лондонского штаба Теософского Общества, распорядившись пристроить к нему просторную и соответственно обставленную "Оккультную комнату". В июле 1890 г. ЕПБ покинула квартиру по Лэнсдаун-роуд и поселилась вместе с Анни в доме 19 по Эвенью-роуд, который вскоре стал теософским центром деятельности в Лондоне. Тем временем Блаватская активизировала свою деятельность на Западе. Она вознамерилась взять в свои руки полный контроль над теософией на Западе, и к этой цели было два пути. Прежде всего, в 1889 г. ЕПБ убедила полковника согласиться на открытие Эзотерической школы, которая стала закрытой группой внутри Теософского Общества, доступ в которую получали только продвинутые ученики, находившиеся под непосредственным руководством ЕПБ. Олькотт спокойно смирился с существованием Эзотерической школы, не представлявшей угрозы его административной власти. Однако, когда в июле 1890 г. Британский филиал Общества назначил ЕПБ президентом над европейскими ложами, Олькотт наложил вето на решение Британского филиала. В ответ Блаватская пригрозила уйти в отставку и выйти из Общества. Олькотт отреагировал предложением о своей отставке. ЕПБ прекрасно понимала, что такой шаг расколет все Общество на две враждебные партии. Рискованная стратегия Олькотта до поры до времени оказалась успешной. Бывшие друзья пошли на компромисс: Олькотт остался на своем месте со всеми полномочиями, однако предоставил большую автономию национальным филиалам и Эзотерической школе. Но мир продлился недолго. Через несколько месяцев, 8 мая 1891 г., когда Анни ездила с лекциями по Америке, ЕПБ умерла в Лондоне. И после ее смерти началась жестокая борьба за власть между Олькоттом и его бывшим помощником Уильямом Куаном Джаджем {28}. Джадж был одним из "отцов-основателей" Теософского Общества. Он остался в Америке, когда Блаватская и Олькотт отправились в Индию. Он организовал Американский филиал, посвятив ему множество времени и усилий. Численность членов его филиала постоянно росла (к моменту его смерти в 1896 г. в Американском филиале насчитывалось около шести тысяч человек), и в конце концов Джадж устал от подчиненной роли и решился объявить войну Олькотту. Как мы уже видели, принципы организации Общества не препятствовали возникновению подобных конфликтов: как только Олькотт доверил национальным филиалам большие полномочия, конфликты стали неизбежны. Теоретически Теософское Общество до сих управлялось президентским советом во главе с Олькоттом. Но фактически власть все очевидней переходила в руки национальных отделений, влиятельность которых зависела от численности и соответственно от величины взносов. Олькотт был полновластным хозяином в Адьяре, но Британский, Американский и Азиатский филиалы шли своими путями. Президент Теософского Общества правил в Индии и на Цейлоне, Блаватская - в Лондоне, а Джадж - в Америке. Кроме того, позиции Олькотта ослабились в 1888 г. после назначения Джаджа вице-президентом всего Общества. Если бы с полковником что-нибудь случилось, Джадж автоматически занял бы его место. После смерти Блаватской Джадж располагал сильной финансовой и политической властью. Американский филиал был самым богатым среди всех; кроме того, журнал этого филиала "Путь" пользовался самой большой популярностью из всех теософских изданий. Джадж представлял себя "хранителем духа Блаватской" в противоположность педантичному полковнику, отдававшему все силы организации и администрированию. Джадж намекал на то, что сама Блаватская бунтовала против подобного корпоратизма, удушавшего духовную миссию Теософского Общества и уводившего в сторону от изначальных целей теософии. Тем самым Джадж проводил грань между ролью ЕПБ как "духа-водителя" Общества и низменной административной функцией Олькотта. Это сравнение, недооценивающее решающую роль Олькотта в ранние дни существования Общества, было частью процесса канонизации Блаватской, начавшегося после ее смерти. На него будут ссылаться в последующие годы лидеры различных разрозненных групп. Все малоприятные черты ЕПБ вскоре будут забыты и заменены образом Великой матери и вдохновенного Учителя, сам образ которой придает смысл Теософскому Обществу. Наследие ЕПБ станет основой Общества. Кроме того, Джадж завоевал поддержку Анни Безант: во время ее путешествия по Америке они стали большими друзьями. Вернувшись в Лондон в конце мая 1891 г. и узнав, что ЕПБ завещала ей возглавить Эзотерическую школу, Анни с готовностью прислушалась к критике, которую Джадж обрушил на голову Олькотта. Незадолго до того Блаватская создала своего рода внутренний кабинет из числа членов Совета Эзотерической школы, Внешней Главой которого была сама ЕПБ, а Внутренними Главами - Махатмы. Выбранный Блаватской Совет Эзотерической школы состоял из самых влиятельных фигур Общества. Он часто конфликтовал с национальными советами и Верховным Советом Теософского Общества. Джадж предложил Анни распустить Совет Эзотерической школы и объявить себя и его Внешними Главами, сосредоточив всю власть в своих руках (с расчетом на то, что в конечном счете он останется один во главе Общества). Олькотт, которому все это, естественно, не понравилось, тоже принял достаточно остроумное решение. Несколькими годами ранее Синнетт и Хьюм убедили Блаватскую в минуту слабости подписать ордер, назначающий президента. Олькотт, вскоре вернувшийся в Адьяр из своих путешествий, заставил ее аннулировать этот ордер. Возможно, это сомнительное происшествие и послужило основной причиной, по которой ЕПБ пришлось уехать из Индии. И теперь, после ее смерти, полковник не собирался слагать полномочия (а тем более передавать их Джаджу), несмотря на то что Учителя, по-видимому, были против него, поскольку стали появляться письма от Старших Братьев в поддержку Джаджа, который претендовал на прямой доступ к ним. Одна записка такого рода, скрепленная личной печатью Учителя Мории, даже появилась среди личных бумаг Анни. Б ней говорилось: "План Джаджа верен". Поначалу Анни приняла сторону Джаджа. Ее так впечатлили эти послания, что она совсем потеряла голову. 30 августа 1891 г., во время своей прощальной речи в Национальном Секулярном Обществе, миссис Безант в присутствии Олькотта объявила, что ЕПБ до сих пор передает письма с того света. Однако у Олькотта были свои соображения на этот счет. Помчавшись в Лондон, чтобы завоевать поддержку Анни прежде, чем Джадж успеет окончательно настроить ее против него, полковник намеревался разоблачить главу Американского филиала. Во-первых, раньше Джадж неоднократно просил полковника помочь ему связаться с Учителями. Как же случилось, что теперь ему удалось добиться этого самостоятельно? Более того, "печать Учителя Мория" Олькотт сам изготовил в Пенджабе в 1883 г. и подарил Блаватской, а несколько лет спустя она таинственно исчезла. Под угрозой раскрытия этих неоспоримых улик мошенничества Олькотт потребовал, чтобы Джадж прекратил свою кампанию. Джадж в ответ пригрозил отрезать организацию от американских фондов. Кроме того, он намекнул, что если Олькотт поднимет вопрос о письмах Джаджа, члены Общества могут быть шокированы истинным происхождением печати Учителя Мории, которую они - с молчаливого согласия Олькотта - принимали за подлинную. Скандал разгорался, достигнув полного абсурда, когда Джадж убедил Анни в том, что Олькотт намерен отравить ее. Тогда в январе 1892 г. Джадж и Безант попытались уговорить Олькотта уйти в отставку, то есть сделать шаг, который принес бы Джаджу пост президента. Учитель Мория написал Олькотту письмо с требованием сохранить за собой этот пост, а Учитель Кут Хуми обратился к Джаджу, поддерживая его в борьбе с полковником. Олькотта обвинили в порочных связях, и в конце концов он сперва отказался от поста президента в пользу Джаджа, а затем аннулировал свою отставку. Европейский филиал пригласил Джаджа на пост главы Общества, но также пореко
   124
   мендовал Олькотту оставаться в своей должности. Анни долго колебалась между двумя соперниками, но наконец, после приезда в Индию в ноябре 1893 г., отвернулась от Джаджа, убедившись, что Олькотт прав. После этого она стала преследовать Джаджа обвинениями в шарлатанстве и подлоге и убедила Олькотта созвать юридический комитет Общества, чтобы возбудить дело против Джаджа. Олькотт еще раз приехал в Лондон в июле в 1894 г., чтобы созвать комитет. Однако члены комитета решили не возбуждать дело на том основании, что Джадж действовал как частное лицо (т.е. не от лица главы Американского филиала) и, следовательно, не подпадает под юрисдикцию Общества. Более того, комитет заявил, что оснований для обвинения нет, поскольку вера в существование Учителей - личное дело каждого, а не часть доктрины Теософского Общества. Стремясь ко всеобщему примирению, Олькотт согласился с этим заявлением, прибавив, что Джадж может вернуться к временно приостановленному исполнению обязанностей вице-президента. Следствием этого решения стала комичная ситуация: было поставлено под сомнение само существование Братства Учителей, на откровениях которого покоилось Теософское Общество. Как заметил один остряк-журналист, "каждый теософ отныне мог в свое удовольствие рассылать приятелям письма от Махатм, и ни один теософ не смел усомниться в их подлинности" {29}. Такая ситуация в корне противоречила изначальной установке Общества на объективность. Весь этот скандал был настоящим подарком прессе - тем более что повелительные послания, в подделке которых Безант теперь обвиняла Джаджа, были использованы ею самой на лекции 1891 г. в Национальном Секулярном Обществе как свидетельство посмертных сообщений от Блаватской. Недовольные члены Теософского Общества, разгневанные кто на Безант, кто на Джаджа, сообщали журналистам пикантные подробности, а "Вестминстерская газета" опубликовала серию статей под заглавием "Слишком разоблаченная Изида". Стед защищал Анни, а Джадж защищался сам, но волну издевательских статей и сатирических карикатур уже невозможно было остановить. Так обнаружилась ахиллесова пята в организации Общества: слабо скрепленная туманнейшими социальными и духовными идеалами, теософия оказалась полем ожесточенных личных сражений, замаскированных под оккультные поиски. В годы после смерти Блаватской Теософское Общество будет претерпевать все новые и новые расколы, его лидеры будут то и дело обвинять друг друга в мошенничестве, а затем снимать свои обвинения. Этот абсурд достигнет своей кульминации, когда Анни попытается наладить отношения с Джаджем, смягчив форму обвинения до "облечения в неадекватную материальную форму подлинно принятых сообщений" {30}. Эта уступка не принесла пользы. В конечном итоге Безант и Джадж торжественно изгнали друг друга с поста руководителя Эзотерической школы.
   Глава 6
   ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ
   Каковы бы ни были теософские основания для смены курса Анни Безант, за ее разрывом с Джаджем и союзом с Олькоттом стояли серьезные причины. Джадж советовал ей не ездить в Индию, но первый визит Анни в эту страну в 1893 г. стал для нее настоящим откровением и началом большого дела, которому она посвятила всю оставшуюся жизнь. В страданиях индийского народа и в величии его древней культуры миссис Безант наконец увидела цель, достойную самых высоких устремлений. Уверенность Анни в том, что ей удастся с честью осуществить свое служение, подкрепилась приемом, который ей оказали в Индии. В середине ноября она приехала в Коломбо, где ее встретил Олькотт с внушительной свитой, состоявшей из буддистов и крупных британских должностных лиц. Путешествие миссис Безант по субконтиненту напоминало королевский кортеж. Вслед за 18-м съездом Теософского Общества, прошедшим в Мадрасе после Рождества, Олькотт устроил своей гостье экскурсию по индийским теософским ложам, где Анни выступила с многочисленными речами, превратив свое путешествие в настоящий лекционный тур: ее аудитория достигала шести тысяч человек - цифра, сравнимая с численностью всего Американского филиала Общества. Такой роскошный прием пробудил в миссис Безант все миссионерское рвение, которое она некогда посвящала мирским проблемам контрацепции или школьной реформе. Однако по иронии судьбы ее популярность покоилась на ложных представлениях, общих для Анни и большинства ее публики, а именно на неумении провести грань между индуизмом и индийским национализмом. Проповедь духовного освобождения в терминах местной религии, которую предлагала миссис Безант, казалась ее слушателям призывом к национально-освободительной революции, и она ничуть не старалась это опровергнуть. Имперское правительство Индии и Теософское Общество встревожились в равной степени. Разумеется, теософия неофициально выступала на стороне националистических движений еще со времен прибытия в Индию Олькотта и Блаватской; однако до сих пор она не породила ни одной крупной политической фигуры. Деятельность Олькотта на Цейлоне была локальной, а А.О.Хьюм, беззаветно трудившийся над организацией Конгресса, вышел из Теософского Общества прежде, чем националистическое движение, в котором он участвовал, по-настоящему набрало силу. Однако с Анни Безант избранной наследницей Блаватской и яркой политической деятельницей - все обстояло иначе. При дворе вице-короля Индии отлично знали об ирландском происхождении миссис Безант и о ее прошлом участии в радикальных кампаниях, а также о речах за независимость Ирландии и, что еще хуже, за реформы в колониальной империи {1}. Само собой, британское правительство было не в восторге от того, что в постоянно напряженную атмосферу индийской политики вторгся белый борец за права местного населения. Беспокойство колониальных властей было вполне оправданным. Националистические газеты, ознакомившиеся с политическим кредо Анни Безант, восхитившиеся ее талантом агитатора и польщенные ее симпатией к индуизму, превозносили ее как свою спасительницу и призывали ее возглавить кампанию против колониального правительства. Иногда местные журналисты даже величали ее божеством - аватарой индийской богини-матери. Ситуация еще больше осложнялась тем, что при всем своем радикализме Анни была также членом правящей элиты в Индии - благодаря своему статусу англичанки из верхних слоев среднего класса и политическому влиянию на своих старых друзей, которые сейчас стали крупными фигурами в Британской Либеральной партии (среди них был, например, виконт Халдейн - будущий лорд-канцлер). Эти социальные и политические связи миссис Безант всерьез смущали вице-короля и его двор, тем более что Анни, в свою очередь, пользовалась ими без колебаний. Олькотт тоже обеспокоился. Помимо проблем с правительством, которые могла создать Анни, существовал еще и деликатный вопрос межрелигиозных отношений, который нельзя было сбрасывать со счетов. На практике игнорируя ислам и христианство, теософия тем не менее декларировала религиозный нейтралитет. В общем-то сам Олькотт смог несколько отдохнуть от проблем с ЕПБ и Джаджем, развязав кампанию за распространение экуменического буддизма по всему Востоку. Полковник мечтал объединить северных и южных буддистов под эгидой единого учения. Эта мечта довела его до Японии, где он побывал дважды - в 1889 и 1891 годах, - встретившись с премьер-министром. Но несмотря на свои личные пристрастия (и на свою кампанию в пользу неприкасаемых, отчужденных от высших каст), Олькотт был твердо убежден в том, что теософия - это религиозное и общественное движение, а не политическая партия. Поэтому он попросил миссис Безант следить за своими словами. Как и прежде в жизни Анни, в эту ситуацию был снова вовлечен мужчина. В 1893 г., незадолго до отбытия в Индию, миссис Безант посетила Всемирный Религиозный Парламент в Чикаго как личный представитель Олькотта. В этой поездке ее сопровождал еще один делегат от Теософского Общества Гьянандра Нат Чакраварти, брамин и профессор математики, по пути из Адьяра заехавший в Лондон. Блестящий оратор, ревностный индуист и привлекательный мужчина, Чакраварти очаровал Анни точь-в-точь как Мохини когда-то покорил мисс Леонард и миссис Кингсфорд. Миссис Безант сообщила своим друзьям, что наконец-то нашла своего личного гуру. Она настолько потеряла голову, что даже стала говорить, будто дочь Чакраварти является реинкарнацией недавно умершей мадам Блаватской {2}. И то, что Чакраварти жил в Индии, возможно, и стало основной причиной того, что Анни не последовала совету Джаджа и отправилась на родину своего "гуру". Зная о чрезмерной впечатлительности миссис Безант, Джадж обвинил Чакраварти в том, что тот загипнотизировал ее. Но на самом деле очаровательный брамин был лишь очередным в ряду, включавшем Брэдлоу, Стеда, Эвелинга, Шоу, Берроуза и, может быть, самого Джаджа. Итак, Джадж отвернулся от миссис Безант из-за того, что она переметнулась на сторону Олькотта, а Олькотт - из-за ее политической деятельности. Анни оказалась в одиночестве. Она поселилась не в Адьяре, а в Бенаресе, где купила дом на деньги своего друга. У Анни был настоящий талант добывать деньги и привлекать богатых покровителей; вероятно, именно эта способность принесла ей влиятельное положение в Теософском Обществе. Бенарес вскоре превратился в штаб-квартиру Индийского филиала Общества, Адьяр же остался международным теософским центром. Олькотт управлял Обществом и боролся за распространение буддизма, а миссис Безант укрепляла Эзотерическую школу, сделавшись теперь ее Внешней Главой. Кроме того, она начала учить санскрит и основала в Бенаресе Центральный индуистский колледж, национальный курс обучения в котором приобрел западный теософский оттенок: в колледже преподавали естественные науки и прикладные искусства. Этот колледж поддерживали махараджи Кашмира и Бенареса, а также различные благотворители, число которых резко возросло, когда имперское правительство обвинило колледж в поощрении индийского национализма {3}. В десятилетие, прошедшее от поселения Анни в Бенаресе в 1896 г. до смерти Олькотта в 1907 г., миссис Безант поровну делила свое время между теософией, социальным реформаторством и политикой. Такое сочетание было постоянным источником конфликтов, особенно среди ветеранов Общества. Многие теософы, уже давно обозленные собственническим отношением миссис Безант к ЕПБ, пришли в настоящую ярость, когда Анни взяла в свои руки контроль над литературным наследием Основательницы, опубликовав следующий том "Тайной доктрины", отредактированный ею самой на скорую руку. Кроме того, большинство британских теософов были представителями среднего класса, верными империалистической политике, и не имели ни малейшего желания связываться с индийским национализмом. Братство всех людей было достойным девизом, однако теософы не видели причины, по которой это братство должно быть менее иерархичным, чем Великое Братство, на котором покоилась их вера. Олькотт старел, молча уступая Анни все большую власть, и жалобы становились все громче. Основным предметом полемики был вопрос о наследстве. Кого можно считать полноправным наследником Блаватской? Миссис Безант полагала, что знает ответ на этот вопрос, и в доказательство предъявляла завещание ЕПБ, назначавшее ее главой Эзотерической школы. Однако другие придерживались иной точки зрения. В результате возникло несколько движений под лозунгом "Назад - к Блаватской", развернувшихся в полную силу незадолго до смерти Олькотта. Их возглавляли ученики ЕПБ, появившиеся в Теософском Обществе до Анни Безант, - в том числе Элис Клизер и ее друг Уильям Кингсланд, ведшие в Британии постоянную борьбу против миссис Безант {4}. Клизер и Кингсланд утверждали, что преждевременная смерть Блаватской нанесла непоправимый ущерб Теософскому Обществу, павшему жертвой причуд Анни Безант, с легкостью дарившей свою преданность то одному, то другому мужчине. Однако они были еще не самыми могущественными врагами Анни. В 1895 г. Элис Клизер примкнула к более успешной сопернице миссис Безант американке Кэтрин Тингли, сменившей Джаджа на посту главы Американского филиала {5}. Тингли и Безант были ровесницами. Во многом схожие друг с другом по характеру, они составили бы весьма интересное трио с Анной Кингсфорд. Тингли родилась в 1847 г., рано вышла замуж, вскоре оставила мужа и стала актрисой в захудалом театре, где приобрела вкус к пышным нарядам и дешевым украшениям. Второй ее брак в 1880-е годы с железнодорожным инспектором оказался бездетным, и Кэтрин усыновила детей своего первого мужа от его второй жены, но это не принесло ей счастья. Когда очередной сирота, которого она пыталась опекать, удрал из дому, Тингли - с несколько большим успехом - взялась за благотворительную деятельность в тюрьмах и больницах, а затем обратилась к спиритуализму. В 1888 г. она вышлд замуж в третий раз - за мистера Фило Тингли; однако встреча, резко изменившая всю ее жизнь, произошла лишь шесть лет спустя, в 1894 г., когда Кэтрин познакомилась с Уильямом Куаном Джаджем на благотворительной кухне для бастующих рабочих в Нью-Йорке. Почти сразу же она вступила в Теософское Общество. Несчастная в личной жизни, Тингли нашла в теософии приложение для всех своих духовных, материнских и филантропических потребностей. Кроме того, она и Джадж почувствовали нужду друг в друге и не скрывали этого. Джадж обеспечил миссис Тингли организацию, в которой она могла воплотить свои честолюбивые планы, а Тингли оказала ему моральную поддержку. Кроме того, в дневниках Джаджа говорится, что Кэтрин, применив свои психические силы, помогла ему войти в контакт с ЕПБ (это стало серьезным преимуществом в войне с Адьяром). К моменту встречи с Тингли вице-президент Теософского Общества уже был серьезно болен и жить ему оставалось недолго. Когда в следующем году Джадж отделился от Адьяра, забрав с собой около шести тысяч членов Общества, Тингли уже была самой доверенной его помощницей, и после смерти Джаджа в марте 1896 г. она немедленно взяла в свои руки контроль над Американским Теософским Обществом. Она столкнулась с мощной оппозицией, но отстояла свое право на апостольскую преемственность от ЕПБ на том основании, что Блаватская (никогда с ней не встречавшаяся) однажды спросила у Джаджа в письме: "Как насчет появления нового чела?" {6}. Кто еще мог подразумеваться под новым чела, спрашивала Тингли, как не она сама?! Кроме того, Кэтрин утверждала, что покойный Джадж продолжает общаться с ней из потустороннего мира и требует лишь одного - чтобы все его бывшие последователи повиновались Тингли. Слова Джаджа передал его приверженцам Огаст Нерешаймер - нью-йоркский торговец бриллиантами, к тому времени практически превратившийся в покорного раба Тингли (по схеме, которая будет неоднократно повторяться на протяжении последующих тридцати лет). Тингли укрепила свои позиции еще больше, добившись во время своего визита в Индию аудиенции с одним из Учителей. Другие члены группы, путешествовавшие вместе с ней (особенно ее главный соперник, Эрнест Харгроув), хотели также принять участие в этой аудиенции, однако Тингли не собиралась делить с кем бы то ни было свою исключительную привилегию. Однажды утром, когда путники стояли лагерем близ Дарджилинга, Харгроув проснулся - и обнаружил, что Кэтрин исчезла. В это время она находилась на личной встрече с Кут Хуми, позднее описанной ею в книге "Боги ждут". Вскоре Харгроув вместе с другими недовольными последователями Джаджа вышел из общества Тингли и организовал свое собственное. Однако Пурпурную Мать (как теперь звалась миссис Тингли) это уже не беспокоило, поскольку теперь она добилась известности и прочно держала под контролем своих приверженцев. Среди них был Готфрид де Пуруккер - юный швейцарско-американский теософ, которому предстояло сменить Кэтрин на посту главы Общества тридцать пять лет спустя.