Вайсс Ян. В стране наших внуков

   Такова теперь участь Ксении.
   Матери покойного мужа, пожилой пани Елене, было не легче! Она пыталась утешать, но сама, бедняжка, нуждалась в утешении! Ей давно уже перевалило за девяносто, для ее возраста у нее были еще довольно густые волосы, собранные в небольшой белый узел. Неотъемлемой частью ее лица являлись и зубы, такие же неподдельные, как, допустим, нос!
   - Как ты спала, душенька? - спросила она, едва переступив порог комнаты и вглядываясь в лицо пани Ксении. - У тебя такой усталый вид...
   - Вы ведь знаете отчего, мама...
   Пани Елена подошла к невестке и погладила ее по голове, как маленькую девочку.
   - Не грусти, Ксеничка...
   - Вы же видите, что я не плачу...
   - Плачешь, плачешь в душе, а это еще хуже! Ты не первая и не последняя мать, провожающая сына!
   Она положила ей руку на лоб, стараясь поднять склоненную голову. Пани Ксения без сопротивления подчинилась этому нежному насилию. Но она выглядела такой несчастной, что пани Елена не мешала ей снова опустить голову...
   - Вы же понимаете меня, мама, перед вами, надеюсь, я не должна радоваться тому, что .теряю сына...
   - Не говори так! Не каркай! И не плачь, главное не плачь, а то и я заплачу...
   Она быстро вытирала сухие глаза белым платочком.
   - Ты знаешь, это и моя вина. Мой сын!.. Слишком часто в молодости я бродила при свете звезд, слишком много смотрела на них - я любила вечернюю звезду и Орион и передавала свои мечты по Млечному Пути. Когда должен был появиться ребенок - в то время начали уже делать опыты с атомным двигателем,- я мечтала, чтобы у меня родился сын. Я смотрела на звезды, и мне хотелось, чтобы мой сын был отважным, чтобы у него было гордое сердце жаждущее взлететь из пыли этой земли ближе к солнцу! О горе, все исполнилось! Сын лежит в кратере у "Моря Кризисов", я обнимаю пустоту. Да, нелегко быть матерью героя! И все же мы должны быть благодарны судьбе за то, что она принесла нам такое счастье...
   - Счастье...- с горечью в голосе сказала пани Ксения.- Терять одного за другим тех, кого мы любим больше всех на свете! Вскоре никого у меня уже не останется - вот какое это счастье!..
   - Довольно, довольно, девонька! - успокаивала ее пани Елена.- Потерпи до завтра, а потом мы будем плакать вместе...
   Но Ксения не могла терпеть. Долго сдерживаемая тревога и ужас последних дней прорвались наружу.
   - Но ведь это же массовое самоубийство,- застонала она,- хотя и обставленное торжественно! И весь мир будет ликовать, когда будут хоронить этот атомный гроб!
   - Что ты говоришь! - ужаснулась свекровь. - Мне тоже страшно, я тоже боюсь за Петю, но заранее так отчаиваться - нет, это не годится!
   - Но ведь я...
   Ксения, рыдая, бросилась ей на шею. Пани Елена сразу же перестала сердиться и начала нежно гладить Ксению по голове, по лицу.
   - Ну хорошо, передо мной можно, излей свое горе, облегчи свое сердце, нас никто не слышит. Только смотри, перед детьми держи себя в руках...
   - За детей не беспокойтесь, мама! Перед ними я прекрасно играю свою роль. Но это ужасно - оба младших сына уже теперь хотят быть астронавтами...
   - А кто же сейчас не хочет быть астронавтом! - молодо улыбнулась пани Елена. - Это - желание всех мужчин, мечта детских душ и гордость матерей...
   - Но почему именно он? Мой сын? Почему из миллионов мужчин именно Петя должен пожертвовать собой? Ведь я принесла уже одну жертву! Это несправедливо!
   - Ну, будет, будет, девонька! Чего бы только не отдала другая мать, чтобы ее сын был среди звезд...
   - У меня там муж! Разве им этого мало? -воскликнула гневно Ксения.
   Пани Елена, теряя терпение, оттолкнула ее от себя.
   - Я говорю тебе, Петя вернется! Мы все знаем, что он вернется, и только ты одна сомневаешься, ты, которая должна была бы больше всех верить!
   - Но это только перед вами, мама! - жалобно воскликнула Ксения.- Надо же пожаловаться, открыть свое сердце, сказать хоть одному человеку, что во мне происходит, какая я на самом деле под маской матери-героини. Только одна вы об этом знаете! Дорогая мамочка, выслушайте меня, не могу я больше, просто не могу уже...
   И она вдруг горько зарыдала, как обиженный ребенок, с которым прступили ужасно несправедливо...
   Пани Елена подошла к Ксении, взяла ее за протянутые руки и подвела к давану. Усадив Ксению, она села рядом с ней.
   - В самые трудные минуты,- заговорила она успокаивающе,-я всегда спрашивала себя: что было бы, если бы не было... Представь себе, девонька, что было бы, если бы Петя вдруг решил не лететь? Если бы его охватила жуть, обуял страх перед неизвестным, ужас человека, который вдруг понял, что он теряет твердую почву под ногами... Подожди, сиди спокойно, доченька. Я знаю, что это - наговоры н клевета, что Петя обиделся бы, если бы кто-нибудь подозревал его в таких мыслях, но хоть на одно мгновение допусти, что это возможно, что это факт! Ты сейчас увидишь, куда я клоню. Так вот, Петя испугался и в последнюю минуту отказался сесть в воздушный корабль...
   Пани Ксения слушала сначала немного удивленно, а потом неожиданно вспылила:
   - Этого никогда не случится!
   - Я знаю, что не случится! Да ты и сама, как видно, не хочешь, чтобы это случилось!
   - Петя не трус, - тихо произнесла как бы про себя пани Ксения.
   - А что, если бы он остался на земле не из-за страха, а но другой причине? Что, если бы он пришел к пану Покровскому и сказал ему: "Я не полечу с вами, чтобы не огорчать маму. Она меня не отговаривает, но все время плачет. Я решил, из любви к ней я решил остаться". Была бы ты довольна, Ксения?
   - Какие жестокие вопросы вы мне задаете, мама...
   - Нет, ты ответь...
   - Этого бы Петя никогда не сделал,- уверенно заявила Ксения.
   - Вот это я и хотела от тебя услышать....
   - Раз он решил лететь, ничто на свете не сможет поколебать его в этом решении,- сказала пани Ксения, как будто она отвечала не только за сына, но и за себя - В этот момент за дверью раздались детские голоса, задвигалась ручка, но дверь никак не открывалась.
   Пани Ксения поспешила на помощь. В комнату, как ураган, ворвались два мальчугана.
   - Мама, мама! --кричал семилетний толстенький мальчик с Выпуклым лобиком и ртом, как у девочки.- Это правда, что на искусственном спутнике день продолжается только пять минут и ночь тоже пять минут? Владя сказал мне...
   - Ну, значит, это правда, Иван,- кивнула головой мать.- Владя, наверное, об этом прочитал в книге. Да, Владя?
   Владя, длинноногий подросток, с темными, опушенными длинными ресницами глазами, смотревшими из-под черных, почти сросшихся бровей, был на целую голову выше Ивана; он молча кивнул головой.
   - Так оно и есть,- подтвердила пани Елена и нежно улыбнулась мальчикам.-Спутник очень маленький, и поэтому он вращается вокруг своей оси во много раз скорее...
   - A Владя говорил, что Озеров разводит там в одной комнате огурцы и, что он держит там живых пчел, чтобы они собирали для него мед...
   - Что же тут невозможного? - с улыбкой спросила пани Ксения и беспомощно посмотрела на Владю, надеясь, что он ей поможет. Но тот, как нарочно, молчал, и тогда опять выручила бабушка: - У пана инженера Озерова там много цветов, есть и пальмы, может быть, он и огурцы посадил. Пчел он разводит не для меда, а для опыления растений...
   - А пан Дунинг держит на электростанции спутника собаку...- снова начал Иван, наклонив голову с выпуклым лобиком, готовый вот-вот броситься вперед, как маленький бычок.
   - Этого уж я действительно не знаю,- улыбнулась пани Елена.
   - А вот отгадай, бабушка: как зовут эту собаку?
   - Заранее сдаюсь...
   - Нет, отгадай. Владя, ты не говори!
   - Может, Циклон? Или Комета?
   Наконец Владя соблаговолил принять участие в разговоре.
   - Глупости! - сказал он. - Иван просто болтает...
   - Ее зовут Стелла,- выдал свой секрет Иванек, ничуть не обижаясь на насмешливый тон старшего брата.
   - А вот чего даже ты не знаешь, Иван,- начал поддразнивать его Владя,что ест эта собака!
   - А ты знаешь, Владя? -с серьезным видом спросил Иван. Он всегда охотно подчинялся авторитету брата.- Наверное, что-нибудь особенное?
   - Мясо и кости, как и здесь на земле! - со смехом ответил Владя.
   - Ну что ж,- спокойно сказал Иван, который не умел сердиться па Владю.А давай, Владя, спросим у бабушки, знает она, из чего там у них сделаны окна? Наверное, она не отгадает.
   - Да это же знают даже маленькие дети,- снова поддел его Владя.
   - Ну, ты не думай, что это так легко...
   Пани Елена схватила Ивана и начала целовать его в выпуклый лобик. Иван бешено сопротивлялся этим проявлениям женской ласки и боролся, как бычок, стараясь вырваться из объятий бабушки.
   - Вот из чего,- сказала она, когда Иван высвободился.- У них там двойные кварцевые стекла, между которыми находится озон, поглощающий ультрафиолетовые лучи...
   - И еще фильтр, правда, Владя?
   - Удивительно, чего только не знает наша бабушка,- с одобрением произнес Владя, бросив быстрый, испытующий взгляд на маму. Пани Ксения сидела в кресле у стола, как-то в стороне, и не принимала участия в разговоре. Она не разбиралась в этих вещах, как бабушка, и не любила о них думать. Перед ней лежал открытый журнал с фотографиями города, обнаруженного на дне Средиземного моря. С каким-то грустным удивлением смотрела она невидящими глазами на водолазов, которые как будто собственными руками поднимали триумфальную арку, освобождая ее от вековых наносов. В пылу "научного" спора мальчики забыли о маме, и она теперь испугалась, поймав на себе пристальный взгляд Влади. Ей казалось, что она виновата в своем упорном незнании и в отсутствии интереса ко всему этому; во взгляде сына ей почудился немой укор. Иван, который следил за каждым движением Влади, тоже быстро повернулся к маме. Ему вдруг стало жаль ее, что она сидит там и так грустно молчит. Бедняжка!
   - Я предлагаю, Владя, задать и маме один вопрос. Что ты на это скажешь?
   - Подойди ко мне, Иван,- сказала мать растроганно и раскрыла перед ним свои объятия.
   - Подожди! Сначала ответь нам. Спрашивай ты, Владя!
   - Ну хорошо,- великодушно согласился Владя.
   - Только что-нибудь полегче,- жалея мать, попросил Иван.
   - Ну, например... Когда запустят ракету, произойдет ужасный толчок - об этом я тебе, надеюсь, не должен говорить. Она полетит со скоростью восьми километров в секунду. Перенесет ли это человек, находящийся в ракете, или разобьется?
   - Конечно, перенесет,- испуганно сказала пани Ксения, пытаясь улыбнуться.- Должен перенести.
   - Но скажи как? Что сделает Петя? Что он предпримет, чтобы не пострадать от удара?
   - А ты, бабушка, знаешь? - опрашивал Иван.
   И все его личико, так похожее на личико девочки, светилось счастливой улыбкой человека, который знает!
   - Ну мама, подумай!
   Какое испытание для ее сердца! Ох, эти мучители, эти маленькие инквизиторы! Где взять силы, чтобы не закричать от ужаса перед страшным толчком, который должен будет пережить Петя? Но надо сдержаться, не испортить игры, принять полусерьезный, полушутливый вид, чтобы мальчики не заметили в ее глазах ни слез, ни страха.
   - Я думаю,- вздохнула она,- что стены кабины обиты толстыми ватными подушками, не так ли? А то у Пети вскочила бы большущая шишка на голове, раз толчок будет такой сильный.
   Иван весело рассмеялся, а Владя деловито сказал:
   - От него осталось бы тогда мокрое место...
   - В таком случае я сдаюсь,- бледнея, произнесла пани Ксения.
   - Каждый пассажир будет помещен в особую коробку, которая должна быть сделана точно по его росту,- поучал ее Владимир.
   - Наверное, в такую коробку, как коробка для принадлежностей фокусника, знаешь, которыми я показываю фокусы,- добавил Иван.
   - Ничего подобного! Совсем не такая! А как коробка от флакона для духов или как футляр для скрипки, чтобы они там не двигались, когда их встряхнет. В этом футляре есть, разумеется, специальное углубление для головы....
   - Но подушки должны быть наполнены воздухом!
   - Не перебивай меня, до этого мы еще дойдем. В футляре есть, кроме того, особые аппараты, чтобы астронавт мог дышать, говорить и слышать...
   - Ларингофон,- с важностью заметил Иван.
   - Это - совсем другое! - безжалостно отрезал Владимир.- Важно знать, как они выберутся из этого футляра... Замолчи наконец, Иван! Футляр сам собой откроется в тот момент, когда ракета выйдет из зоны земного тяготения. Пилот-робот автоматически изменит направление полета из вертикального на горизонтальное. Футляр распадется надвое и превратится в удобное кресло. Но запомни, мамочка, пассажир должен оставаться прикрепленным ремнями, а не то он взлетит под потолок, потому что земное тяготение уже перестанет действовать...
   - И ударится о потолок головой или ногами? - перебил его Иван, следивший за каждым словом брата.
   - Этого нельзя определить, - наставительно сказал Владя. - Он будет похож на резиновую куклу, которую надули водородом. Пожалуй, скорее всего он будет кататься по потолку...
   - Но ты не бойся, мамочка, - утешал пани Ксению Иван. - Петя будет крепко привязан к сиденью.
   - Ах ты, мое золотко! Пойди же ко мне наконец...
   Она протянула к нему руки, но Иванек отмахнулся - он стеснялся, когда с ним нежничали в присутствии Влади.
   - Сейчас я не могу. Не забудь, Владя, куда мы хотели идти...
   - Куда же? - спросила пани Ксения, опустив руки.
   - Мама, можно нам пойти поиграть в ангар? Владя хочет запустить ракету...
   - Ну идите! Но только осторожно! Бабушка пойдем вместе с вами.
   Когда дети с бабушкой ушли, пани Ксения бросилась на подушки. Теперь уже никто не смотрел на нее, теперь она уже не должна была быть мужественной и могла спокойно выплакать все слезы, которые целый день с таким напряжением сдерживала...
   Последние дни перед отлетом Петя находился в приподнятом настроении. Он прощался с городом, да не только с городом, но и со всем миром, со всей планетой. Для двадцатилетнего юноши у него была хорошо сложенная фигура, хотя с несколько расслабленными мускулами от сидячего образа жизни.
   О его лице трудно было сказать, красиво ли оно или не очень красиво; оно принадлежало к числу тех часто меняющих выражение лиц, которые интересны, пока они молоды. Иногда они бывают красивыми, но порой могут показаться и безобразными.
   Нередко все зависит от освещения, времени года или дня, а больше всего от погоды в сердце - светит ли там солнышко радости или же опускается туман напрасных надежд и грусти...
   Петя похорошел с той минуты, когда узнал, что перед ним раскрываются ворота вселенной. До последнего времени, увлеченный своими исследованиями, он уделял непростительно мало внимания своему телу. С утра до вечера он просиживал в лаборатории. Спина у него ссутулилась, плечи опустились, как листья у комнатного растения. Щеки побледнели, в глазах сквозила усталость. Иногда он отправлялся в обсерваторию и часами не отрывал взгляд от своей планеты, стараясь проникнуть в ее тайну через красный, зеленый, синий и фиолетовый фильтры. Единственными экскурсиями, которые он совершал, были путешествия на север, ч тундру, но и там он только и делал, что целыми днями рылся в снегу.
   И вдруг произошло чудо. Ничем не примечательное, бледное лицо вдруг засияло; глаза загорелись веселыми огоньками, подбородок приподнялся. Даже спина выпрямилась и шаг стал тверже.
   Петя шел по бульвару Хорошее настроение, растроганно смотрел на толкотню на улицах - как все это смешно и грустно. Он испытывал бешеную радость и был не в состоянии заглушить ее. Ему хотелось остановиться посреди улицы, поднять руку, задержать поток людей и машин и закричать во весь голос: "Стойте! Слушайте! Завтра! Завтра я лечу к звездам!" Прохожие оборачивались ему вслед. Он шел, размахивая руками, и громко говорил сам с собой, словно у него не все дома. У Ворот георгин он вдруг остановился и посмотрел на небо. Потом пустился бежать и снова остановился, глубоко задумавшись. Еще немного, и его поведение можно было бы принять за непристойное поведение человека, который где-то слишком сильно увлекся вином и утопил в нем свое человеческое достоинство.
   И все же каждому, кто видел его, сразу становилось ясно, что в данном случае охмелело не тело, а душа. Что этот молодой человек в рамках приличия необузданно счастлив и что он не может справиться с радостью, охватившей его душу и тело.
   На улице не было недостатка в улыбках, и даже незнакомые люди часто улыбались друг другу. Поэтому у Пети вскоре создалось впечатление, что все уже знают о его счастье.
   Многие прохожие останавливались и заговаривали с ним, чтобы узнать, чему он так радуется, словно желая разделить с ним его радость. И он охотно открывал перед ними свое сердце, немного удивленный, что они не знают еще, куда он собирается.
   Его окружили старики и молодежь, мужчины и девушки, и он пожимал им руки.
   - Я прощаюсь с вами, жители земли! Всего хорошего, граждане земного шара!
   - Куда, куда? На Луну?
   - Немного повыше!
   - На Марс! На Марс!
   - Это астронавт с "Путника"! - восклицали они восторженно.
   Люди собирались группами, но Петя не мог стоять на одном месте. На ходу он отвечал на вопросы, которыми засыпали его со всех сторон. Толпа людей тянулась за ним, разбивалась на части и снова росла, а когда Петя пустился бежать, все побежали за ним.
   - А разве на Марсе есть жизнь? - уловил он на бегу замечание.
   - Есть! -воскликнул Петя.- Клянусь созвездием Геркулеса...
   Какой-то брюнет с поразительно моложавым лицом, который неустанно следовал за Петей, выразил сомнение:
   - Там в тысячу раз меньше кислорода, чем на Земле! А жизнь невозможна без кислорода! Это - мертвая звезда!
   - А углекислый газ? - лукаво улыбнулся Петя.- Его там в два раза больше, чем здесь!
   - Не хотел бы я им дышать...
   - Но растения его не отвергают! - отпарировал Петя и снова быстро зашагал вперед. Толпа двинулась за ним.
   - А как с температурой? - снова раздался у Пети над головой чей-то сомневающийся голос.Как быть с морозцами на экваторе? Сорок градусов ниже нуля! А днем десять градусов тепла - это порядочная разница, молодой человек...
   О Марсе были осведомлены буквально все. Каждый интересовался экспедицией. Читали, слушали, следили за бюллетенями о подготовке к отлету "Путника" на "алую планету" и теперь спрашивали только для вида, как бы экзаменуя Петю.
   - Приходите ко мне в лабораторию, - приглашал он, замедляя шаг.- Я покажу вам растения, которые привез с Таймыра. Например, ягель. Когда я замораживаю его при пятидесяти градусах мороза, он становится хрупким, как кружево из стеклянной пены! А весной он проснется от прикосновения волшебной палочки - солнечного луча...
   - Мы все-таки ничего толком не знаем о морях на Марсе,многозначительно заметил пожилой мужчина с рыжими усиками, который вел за руку девочку с огненно-золотой косичкой. Девочка тянула его обратно и хныкала. Рыжеусому волей-неволей пришлось удалиться; он долго еще оглядывался на собравшихся.
   - Там нет воды - это знают даже маленькие дети,- сказал молодой верзила в спортивном костюме, все время обгонявший Петю.
   - Там пустыни, как на Луне,- добавил брюнет с моложавым лицом, который все еще следовал за Петей. Может быть, это был какой-нибудь совсем старый профессор, который на старости лет решит омолодиться.- Там нет жизни, а есть только смерть,- закончил он.
   Петя остановился, окруженный толпой, и начал говорить, как с кафедры:
   - Жизнь в той или иной форме существует повсюду - ее ни жара не сожжет, ни мороз не одалит. Она только замирает и ждет, может быть, целые столетия, пока не наступит ее время. В пропастях на дне океанов обитают живые существа, споры бактерий достигают стратосферы. В кипящих гейзерах Камчатки прекрасно растут водоросли, сваренные споры некоторых растений оживают, попав в землю. Каптеев извлек из вечной мерзлоты рачка "хидоруса" и воскресил его. Рачок пролежал там несколько тысячелетий! Я могу состряпать у себь в лаборатории точь-в-точь такую же погоду, как на Марсе, ту же температуру, такое же давление - уверяю вас...
   Он опустил руку в карман и из его глубины выудил несколько зерен кукурузы.
   - Видите? Вот эти земные зерна я собрал у себя в лаборатории. Кто еще сомневается, что на Марсе нет жизни? Я покажу ему бактерии, выращенные в атмосфере, лишенной кислорода! И в ядах, и в нефти находятся такие маленькие шельмы...
   Петя огляделся вокруг, улыбнулся с видом победителя и снова зашагал.
   - Вы хотите сказать, что Марс населен только одними бактериями? усмехнулся омолодившийся профессор.
   - Да ну вас с таким населением, - надменно заметила дамочка солидных пропорций с разлохмаченной прической; любопытство заставило ее подплыть к собравшимся.- Я не хотела бы очутиться там даже после смерти...
   - А я не задумываясь полетела бы туда! - со вздохом произнесла девушка с античным узлом русых волос, державшая в руках нотную тетрадь. Она свернула ее в трубочку и мечтательно смотрела через нее на Петю. Сопровождающий девушку стройный кудрявый юноша с синими, словно стеклянными глазами уныло сказал: - Эта звезда не для поэтов! Что бы я там делал без рощ и лесов?
   - А почему там не могут быть рощи и леса? - возразил Петя, ускоряя шаг.- Заросли можжевельника, карликовые сосны, белые полярные пихты и березы, доходящие человеку до плеча...
   Высокий моряк рассмеялся: - По крайней мере не заблудитесь, голова у вас будет маячить над лесом...
   - Мне не хотелось бы знать все заранее,- сказал Петя.- Может быть, ближе к экватору растут даже пальмы с огромными, как простыни, листьями или кактусы чудовищных форм, сморщенные, жадно улавливающие солнечный свет, с одной-единственной каплей воды, которую они берегут как самое драгоценное в жизни сокровище. Но только цвет у всей этой растительности не зеленый. Все живое вокруг синее, фиолетовое, сиреневое, лиловое...
   Девушка с античным узлом на голове с упреком сказала поэту: - Вот видишь...
   - Я и дома могу смотреть через цветные стеклышки,- улыбнулся поэт.
   К собравшимся присоединилась еще одна девушка, быстро шагавшая по тротуару в противоположном направлении. По ее;.гордому лицу и нерешительной походке было видно, что ей не хочется идти с толпой. Но все так неудержимо двигались вперед, что она не устояла, и толпа увлекла ее за собой.
   Девушка сразу же поняла, кто находится в середине, и смерила Петю пытливым взглядом серых глаз.
   - Дело не в звезде, а в отваге! - сказала она неожиданно, присоединившись к толпе. Петя не обратил на нее внимания. Он остановился и увидел, что подбегают все новые и новые прохожие.
   - Ну хватит! - воскликнул он.- Отпустите меня, голубчики, голубушки! Я хочу побыть один. Я прощаюсь с вами! До завтрашней встречи!
   Он бросился бежать. Многие остановились в нерешительности, но несколько "верных" побежали за ним следом. Постепенно они отставали, омолодившийся профессор тоже оказался далеко позади.
   - Еще один вопрос, только один! - кричал моряк, первым догнав Петю.
   Петя замедлил шаг. И снова вокруг него собралась толпа людей, снова посыпались вопросы.
   - А год - сколько он там продолжается?
   - Примерно два наших года...
   - Значит, если вы проведете на Марсе один год, вы станете старше на один или на два года?
   - Ну, ничего, - улыбнулся Петя. - На Земле я этот год снова отсчитаю ясно?
   - А вы не боитесь, молодой человек, такого далекого путешествия? спросил его толстячок в просвечивающемся теннисном костюме и с ракеткой в руке. Он только что присоединился к собравшимся и сразу понял, что здесь происходит.
   - Боюсь? - удивился Петя, словно услышав что-то неожиданное.- Об этом я совершенно забыл, иногда память изменяет мне. Может, потому, что нет времени и, верно, есть нечто более важное, чем страх, а если нет ничего другого, то хотя бы любопытство. Но я допускаю, что можно и бояться...
   - Останьтесь здесь! - воскликнула вдруг девушка с русыми волосами, собранными в узел, подбежав как раз в эту минуту к Пете.- На этой земле неплохо живется. Здесь еще столько работы!
   - Обязательно летите! - убеждал моряк.- Тут кто-нибудь вас заменит, а уж там заменить некем!
   - Загляните и на другие звезды! Должна же там быть жизнь! - добавил поэт, прибежавший следом за девушкой.- Неужели солнечные лучи там светят впустую? Неужели мы сироты, покинутые в небесной бездне? Где-нибудь у нас должны быть браться и сестры! Поищите их!
   - И привезите с собой какую-нибудь живую душу, чтобы показать нам,посмеивался моложавый старичок, который тоже не мог расстаться с Петей.
   Казалось, начинается новая беседа, но Петя не дал себя спровоцировать. Чтобы больше не отвечать на вопросы, он стал снова пожимать и трясти всем руки.
   - Прощайте, друзья! Всего хорошего! До свидания...
   Они больше не задерживали Петю. Все растроганно смотрели на него, некоторые дотрагивались до его пиджака, другие гладили по рукаву, многие уходили и снова возвращались:
   - Ну, счастливого пути!
   - И возвращайтесь живым и здоровым!
   - И смотрите хорошенько!
   - Мы придем еще попрощаться с вами у старта...
   Один за другим они уходили. Последней подошла к Пете девушка с серыми глазами. Только теперь он заметил ее. У нее были темнорусые, слегка растрепавшиеся волосы, полукругом подстриженные на шее. Совершенная красота ео нежного, тонкого лица была защищена броней гордости и поэтому казалась недосягаемой. Но теперь лицо девушки и вся ее фигура отражали покорную нерешительность.