Вайсс Ян. В стране наших внуков

   - Я узнаю тебя по голосу, - самодовольно улыбнулся Ян. - И, даже если бы здесь щебетала вся школа, я моментально узнал бы твой голос, Япичка...
   Яна кивнула Ане и начала быстро шептать ей в сторонке:
   - Стань на мое место! Изображай меня, а я буду изображать тебя. Посмотрим, узнает ли он...
   - Я не хочу, - запротестовала Аня. - Иди сама...
   Аня немного побаивалась Яна. В каком-то радостном изумлении она смотрела на все кругом широко раскрытыми глазами. Все в этом доме казалось ей странным и необыкновенным. И удивленное выражение ее прекрасных голубых глаз не было только кажущимся. Аня и в самом деле постоянно всему удивлялась. Вещи, с которыми она встречалась первый раз в жизни, неизменно приводили ее в неописуемый восторг; она очень любила поражаться чем-нибудь и в восклицание "о-о-о-о-й!" вкладывала всю гамму удивления, произнося его нараспев. Отец однажды назвал ее "наше голубое удивление", и с той поры очень многие ее так называли. Во всем остальном Аня походила на сестер, и, если бы она когда-нибудь перестала "удивляться", ее нельзя было бы отличить от них.
   - О чем там шепчутся Яна с Аней?! - спросил вдруг Ян. Он назвал обеих девочек по именам, чтобы доказать, что не путает их. Яну доставляло удовольствие говорить о том, что он улавливал на слух; создавалось впечатление, что он видит. Он всегда радовался, когда другие не могли этого понять.
   - Откуда ты знаешь, что мы с Аней шепчемся? - спросила Яна.
   - Я даже знаю, о чем вы шепчетесь!
   - Ну, о чем?
   - Тебе хотелось, чтобы я вас перепутал. Чтобы я подумал, что Аня - это Яна. Да или нет?
   Изумление Ани передалось и Яне. Только на лице Ганички было как будто написано: теперь я уже ничему не удивляюсь. И с гордым видом старой знакомой, которая тут уже все знает, она стала объяснять, как взрослая:
   - Ты не поверила бы, Яна, но он даже различает цвета, клянусь в этом всеми знаками Зодиака.
   (Это выражение она подхватила у отца.) Она хотела рассказать историю с белыми и красными пионами, но, вспомнив о красном, ничего не сказала...
   - Так давайте играть в краски, - предложила Яна.
   Еник, как ни странно, согласился.
   - Вот что, - стал он выспрашивать девочек, делая вид, что экзаменует их.- Кто из вас скажет мне, как выглядит белый цвет?
   Подумав немного, Гана ответила: - Белый - как бумага. Белый - как снег.
   Яна добавила: - Белый - как молоко. Белый - как пена.
   - А у меня белый фартучек, - воскликнула Аня удивленно и начала тут же снимать его, как будто хотела отдать свой фартучек Яну. Ян развеселился:
   - Ну вот, теперь вы мне объяснили. Теперь вы мне открыли глаза! Чего ни один учитель на свете не мог сделать, чего не в состоянии была бы сделать даже вся Академия... впрочем, ладно. Это я только так...
   Сестры не поняли ни одного словечка из того, что он говорил.
   - Ты тоже играешь на рояле? - спросила Ганичка и подошла к инструменту.
   - Сыграй лучше ты что-нибудь!-попросил он.
   - Ну, хорошо!
   Она уселась за рояль и стала в терциях выстукивать известную детскую песенку. А Аня, заслышав знакомую мелодию, вдруг запела голоском, тоненьким и ровным, кaк ее косички:
   Когда на небе погаснет луна .
   И взойдет утренняя заря,
   Я спущусь с тобой в "Наутилусе"
   На самое дно морское.
   Я увижу подводные сады,
   Где цветут чудесные живые цветы,
   Рыбы плавают с фонариками на носу
   И сами светят себе в глубину...
   - У тебя хороший голос, - одобрительно заметил Ян.
   Обрадованная его похвалой, Аня запела "Колыбельную":
   Прежде чем ты закроешь, мой сынок,
   Розовые лепестки своих век,
   Взгляни последний разок
   Из окошечка на луну!
   Наш папа там ходит
   По морям из песка и лавы,
   В кратере Криштофа Бернарда
   Для воздушного корабля ангар будет строить.
   - Ну, а дальше? - спросил Ян, когда Аня умолкла.
   - Дальше я не знаю, - заявила певица.
   - Тогда слушай! - сказал он. - Я спою конец.
   Ян сел к роялю, положил руки на клавиатуру и стал сам себе аккомпанировать. Его голос звучал, совсем как у взрослого, словно он уже выходил из детского возраста:
   Серп луны, ты растешь потихоньку,
   Все кругом так ясно и просто,
   Ты увеличиваешься на небе,
   А у нас растет любовь к папе.
   И, прежде чем луна снова начнет убывать,
   Прежде чем она совсем исчезнет,
   Пусть наш папа с Луны поскорее
   Живой и здоровый вернется к маме.
   Три сестрицы в одинаковых фартучках сидели на диване рядком и, затаив дыхание, с умилением слушали.
   - Ну что? - обратился к ним Ян, кончив играть и петь. - Ведь так?
   И, не дождавшись ответа, он снова повернулся к роялю и заиграл легкий менуэт Моцарта.
   Сестер удивляло, что, играя, он не смотрит ни вниз, ни перед собой, а глядит вверх, на потолок. Словно он играл кому-то, кто находился над ним, словно слушатели парили над его головой. Лицо его выражало при этом блаженство и какую-то отрешенность. Только изредка, не прерывая игры, он обращался к девочкам и говорил:
   - Моцарт. Вы видите его? Как будто все освещается вокруг. Я мог бы не есть и не спать. Видите, видите, как загораются огоньки...
   Однако музыка без слов продолжалась слишком долго. Яна уже не могла дольше усидеть на одном месте. Она потихоньку слезла с дивана и сделала несколько шажков в сторону. На полках, вделанных в стены шкафов, стояло множество интересных вещиц, которых Яна еще никогда в жизни не видела и не знала, для чего они служат. Ян продолжал играть, а она тем временем незаметно, шаг за шагом отходила все дальше от рояля и все ближе подбиралась к этим вещичкам. Если Анины глаза всегда выражали удивление, то на носике Яны было написано любопытство. Аня только с изумлением глядела на мир и на самое себя, а Яна сгорала от любопытства, чем заполнен этот мир; ей страшно хотелось брать в свои руки частички этого мира и расспрашивать, что это и для чего оно служит.
   На стене довольно низко, но все же выше ее роста висела гитара - вот провести бы по ее струнам всеми пальцами! А что лежит в этих угловатых коробках и пузатых футлярах, куклы там или игрушки, а может быть, музыкальные инструменты?
   Чего только она не отдала бы за то, чтобы заглянуть в них! На одной из полок были расставлены модели геометрических фигур - куба и шара, пирамиды, конуса и других, - модели, сделанные из блестящего материала и; проволоки. Для чего они?
   Что с ними делать? Как с ними играть?
   Гана с беспокойством следила за любопытной сестренкой и издали делала ей знаки руками, чтобы она не совала всюду своего носа, а села и слушала музыку. Яна остановилась теперь перед глобусом и не могла удержаться, чтобы не дотронуться пальчиком до белого пика Гималаев, и в тот же момент глобус начал поворачиваться. Достаточно было легкого прикосновения, и земной шар стал вращаться, но в это время к Яне подскочила Гана, схватила ее за руку и потащила обратно.
   - Сейчас же иди и сядь на место! Еще разобьешь что-нибудь!
   - Садись сама!-огрызнулась Яна.
   - Тише, тише...
   Гана попыталась закрыть ей ладонью рот, но Яна не давалась. Девочки начали драться; Ян продолжал играть, а Аня, изумленная, стояла за ним у рояля. Ее, казалось, удивляла не столько музыка, сколько клавиатура, пальцы Яна, выражение его лица и все остальное, связанное с этим. Внезапно Ян кончил играть. Обернувшись назад, он виновато улыбнулся, как бы извиняясь, как бы говоря своей улыбкой, что он играл не для того, чтобы похвастаться. А может быть, он почувствовал смущение, что выдал себя, что дал им возможность так глубоко заглянуть ему в душу? Аня за его спиной вздохнула.
   - Это ты, Аничка? - Он узнал ее по вздоху.
   - Как это было прекрасно!
   - А где твои сестрицы?
   - Здесь, - подбегая, ответила Ганичка.
   Яничка в это время стояла на ступеньке в какой-то нише возле двери и смотрела через застекленное окошечко в шкафчик, вделанный в стену.
   В нем находилась аппаратура из блестящего белого металла - рычаг и катушка. Из угла шкафчика полукругом расходились лучи, все это немного напоминало солнечные часы.
   - Для чего это? - спросила Яна, поднимаясь на цыпочки. - Что с этим делают?
   По звуку голоса Ян сразу определил, где находится девочка. Он направился к нише и уверенным шагом дошел до нее.
   Открыв стеклянное окошечко, он сказал:
   - Там находится солнечный регулятор. Мы все время вращаемся вместе с солнцем. Оно светит в нашу комнату с утра до вечера, пока не сядет. Посмотри в окно!
   Девочки повернулись к стеклянной стене. В нее светило огромное солнце, его лучи рассыпались на занавесках на миллионы жемчужин.
   - Сколько таких домов "на курьих ножках" уже построил мой папа! похвастался Ян.
   - А где же эти курьи ножки? - спросила Яна.
   - Это только так говорится! Механизм находится под нами. Туда можно пройти через вот эту дверцу, - Ян показал на небольшую, едва заметную дверь, окрашенную в тот же цвет, что и стена,, и поэтому совершенно сливающуюся с ней.
   - Пойдем туда, посмотрим! - предложила Яна.
   - Дверь заперта! - сказал Ян. - Я и сам никогда там не был. Но главное - вот этот регулятор: он приказывает, а механизм слушается...
   - А что будет, если я надавлю вон ту кнопку?
   - Тогда мы начнем крутиться! Получится карусель!
   - Не получится! Не получится! Ты просто так говоришь, - поддразнивала его Яна.
   - Не веришь? Ну так смотри!
   Ян нажал кнопку и сказал: - Сейчас придет мама.
   Сначала ничего особенного не было. Все стояло на своих местах, только золотое сияние занавесок постепенно гасло, так как лучи становились все более косыми. Потом все начало быстро меняться.
   В комнате потемнело, снизу доносилось урчание.
   Дом вращался все быстрее и быстрее. Ян раздвинул занавески. Видно было, как деревья, кусты и клумбы бегут назад. Солнце снова заглянуло в комнату, но тут же уплыло, снова засияло и опять исчезло. Три сестры прыгали от радости, но в это время послышались торопливые шаги - дверь открылась.
   - Мама! - закричал Яи и быстро остановил карусель. В комнату вбежали обе матери.
   - Что ты тут вытворяешь, Янко! Ты же знаешь, что папа запретил это!
   - А она, она не хотела мне верить...
   Пани Бедржишка снова установила стеклянную стену против солнца и опустила занавески.
   - Ну, кажется, ничего не случилось, - примирительно сказала пани Гана. - А как вы здесь играете?
   Девочки, перебивая друг друга, радостно сообщали, как им нравится у Яна.
   - А ты, Енда, ты им сыграл что-нибудь?
   - Сыграл...
   Матери хотели остаться с детьми, привлечь их внимание вопросами и незаметно включиться в их общество. Но дети сейчас же заметили эту опасность и, словно сговорившись, стали односложно отвечать на вопросы и вообще дали понять, что не желают принимать в игру взрослых.
   - Ничего не поделаешь, - вздохнула с покорной улыбкой пани Бедржишка,-мы им не нужны...
   Как только мамаши ушли, дети снова оживились.
   - Жалко, - сказала Аня. - Мы могли бы еще покататься...
   - А что, если идет дождь? - пришло в голову Гане.
   - Давайте еще покружимся, - предложила Яна. - Что же мы теперь будем делать? Надо было мне все-таки взять с собой Aленку. Она бы повеселилась!
   - Кто это Аленка? - спросил Ян.
   - Это моя самая младшая кукла. Я тебе прочту про нее стихотворение, хочешь? Ты можешь мне аккомпанировать...
   Ян послушно сел к роялю и положил руки на клавиши, а Яна принялась декламировать:
   У меня новая кукла,
   Она говорит, как человек,
   Бегает за мною всюду,
   Смеется и плачет...
   Знаешь ли ты, Алечка,
   Зачем у нее на животике ручка?
   Когда я кручу эту ручку,
   Кукла хочет есть,
   Кричит, топает ногами
   Кушать, пить, спать!
   - Почему же ты не играешь?
   - Ничего не выходит! -извинялся Ян.- Если бы это была песенка... А бывают и в самом деле говорящие куклы, Яничка?
   - Не верь ей, Еничек! - сказала Гана и толкнула Яну в бок. - Кукла сама не говорит. Ей нужно сначала пошептать, и только потом она повторяет. Сама она ничего не может сказать.
   - А моя Аленка говорит сама, к твоему сведению...
   - Тогда бы в ее голове должен был быть мозг! - заявил Ян. - А если она только повторяет, значит, у нее внутри репродуктор. И все-таки мне хотелось бы увидеть эту куклу.
   - Я тебе все покажу, когда ты придешь к нам! - хвасталась Яна. - Я покажу тебе и нашу кухоньку! Вот ты удивишься!
   Гана всячески давала понять Яне, чтобы она наконец замолчала, а Яна, делая вид, что ничего не понимает, посмотрела на сестру своими невинными глазами цвета незабудки и спросила:
   - Чего ты все время толкаешься? Почему ты не скажешь вслух? Что тут плохого, что у нас есть кухонька? Мы сочинили про нее стихотворение, хочешь, я его тебе прочту, Еяик?
   И, не дожидаясь ответа, начала:
   В моей маленькой кухоньке
   Я варю кашку Аленке.
   Атомную плиточку
   Подарила мне мамочка.
   У меня еще есть маленькая
   Сковородочка для гренок,
   В кладовой много запасов,
   Холодильник для мороженого...
   Яна кончила и ждала, что скажет Ян, похвалит ли он стихотворение. Но Ян молчал. Гане показалось, что он вдруг загрустил. Ему, наверное, очень обидно, что он никогда не увидит ни холодильника, ни сковородки. Если бы Яна не говорила об этом, он бы ни о чем не знал...
   - Я прочту другое стихотворение! - быстро сказала Гана, чтобы изменить направление его мыслей. - Вот послушай!
   Она разгладила руками фартучек, поклонилась и начала:
   У меня есть прапрапрадедушка,
   Прапрапрапра прадед,
   Он говорил, что переживет нас всех,
   Что он силен, как медведь.
   Однажды вечером он лег спать,
   Говорил, что очень сонный.
   Почему же он утром не проснулся,
   Раз он так любит солнце?..
   А когда я стану доктором,
   Я подойду к этому научно,
   Научусь будить ото сна
   И прапрапрапрадедушек.
   Казалось, у Яна пропала охота изображать из себя очень умного и поучать других. Он понуро сидел на диване с каким-то отсутствующим выражением на лице, как тело без души.
   - А теперь я! - нетерпеливо воскликнула Яна, как только Гана кончила, и сразу же быстро затараторила:
   Наш школьный самолет завтра улетает,
   Карты мы берем с собой!
   Я буду спрашивать детей!
   Под нами раскроется атлас мира:
   Вон там несет свои воды широкий Дунай,
   А дальше поднимаются острые гребни Доломитов.
   Гнездо повисло над пропастью - парит какая-то птица
   Кто это? Это - горный орел! Он кормит птенцов!
   А как называется эта большая луна внизу?
   Адриатическое море! Оно бушует сейчас!
   А там, на берегу моря, дымится вулкан!
   Кто мне скажет, как он называется?
   Это Везувий! Мы пролетаем над городом Неаполем...
   Тут Яна остановилась - она забыла следующий куплет. Однако она не растерялась, пропустила несколько строк и перескочила сразу на конец стихотворения: Весь класс собрался в дорогу.
   Но со мной приключилась беда!
   Все полетят, только я останусь;
   Я лежу больная, жалуюсь - кто виноват в этом?
   Вся школа уже поднялась в небо,
   Напрасно я плачу теперь, надо было думать раньше.
   Я из шоколада съела самолет,
   И теперь у меня ужасно болит живот...
   Яничка схватилась за животик и начала извиваться, показывая, как он у нее болит. Ей хотелось рассмешить Еника. И вдруг она вспомнила - у него ведь нет глаз! Но и без этого стихотворение очень хорошее - она прочитала его с таким чувством!
   - Тебе понравилось стихотворение, правда? - добивалась она его похвалы.
   - Откровенно говоря, я не знаю, - признался мальчик. - Я не слушал. Он никогда не лгал.
   - Почему ты не слушал? - с упреком сказала Яна и обиженно уселась в креслице, стоявшее в стороне. Еник стал ощупью осматриваться и дотронулся до лица Ганы.
   - Это ты, Ганичка? А где Аня?..
   Аня в это время сидела на другом конце дивана.
   В немом изумлении она блуждала широко раскрытыми глазами по стенам и потолку.
   - Я здесь! - испуганно откликнулась она, возвращаясь из мира грез. Ян протянул по направлению ее голоса руку.
   - Спой еще что-нибудь, Аня!
   - Ну что?
   - Что хочешь! Сядь рядом со мной...
   - Пусти меня!
   Сестры поменялись местами. Аня села рядом с Еником, а Гана устроилась в уголке дивана. Еник нащупал Анино лицо. Потом провел по нему всей ладонью, как бы желая запечатлеть на ней его черты.
   "Вот было бы интересно, - подумала Яна, ревниво следя за Яном- если бы он подумал, что я Аня, а Аня - это я! Я спела бы, совсем как Аня, он ничего бы не заметил. А ну-ка, попробуй отгадать! Но с Аней не сговоришься, а с Ганей тем более!"
   - Ну, начинай! - попросил Ян Аню. Она не заставила себя долго уговаривать, облизнула язычком губы и затянула тоненьким голоском, в котором тоже слышалось удивление:
   - Куда ты летишь, птичка-человек?
   - Вверх, поднимусь над царством пернатыхпевцов.
   - Подожди меня минутку на облачке!
   - Я тороплюсь, навостри уши,
   Раз ты не веришь мне, даю честное слово,
   Я лечу с папой на Венеру...
   - Это все, - сказала она, - больше нет ничего.
   - Теперь пой ты,- обратилась Яничка к мальчику и легонько ткнула его пальцем в живот. - Теперь твоя очередь!
   Он не обратил никакого внимания на ее шалость. На его подвижном лице появилось напряженное выражение. С минуту он колебался.
   - Вам, наверное, оно не понравится. Я сам сочинил это стихотворение, только для себя. Впрочем, мне все равно! - вдруг решил он. -Я буду говорить сидя, а то я путался бы, если бы стоял. Оно еще не вполне готово, и я буду придумывать на ходу...
   - Ну, начинай скорей!
   Яне удалось незаметно оттеснить безучастную Аню и самой сесть рядом с Яном. Мальчик начал читать стихи:
   Даже если человек не видит перед собой ни на шаг,
   Он не заблудится в мире...
   Повсюду есть люди - чего мне бояться?
   Я не различаю цветов - это, конечно, плохо,
   Но я знаю, как выглядят дерево, птица и рыба;
   Кончики пальцев мне скажут правду,
   Признают, знакомый и красивый предмет,
   Я сразу же узнаю, где у него лицо, а где изнанка,
   Все без труда отгадаю.
   Но иногда я не узнаю - бывает и так,
   А потом мне самому становится смешно,
   Просто забавно Угадывать, что бы это могло быть,
   Где у этой штучки голова, а где ноги, а где душа,
   Иногда она повернется вверх ногами.
   Но зато у меня хорошие уши и хороший нос!
   Весь мир состоит из шумов и запахов,
   У каждого предмета свой звук,
   У каждого предмета свой запах
   Как чудесно пахнет гвоздика,
   Только из-за одного этого запаха стоит жить,
   Если не из-за чего другого, так хотя бы только из-за него!
   Запахи и музыка - вот мои звезды,
   Мои путеводные огоньки во тьме,
   Когда звучит музыка, я чувствую ее на своем лице,
   Как будто я смотрю на сияющее солнце,
   И песне и запахам я тоже говорю: ведите меня!
   Наступила тишина - Ян кончил. Сестры не поняли, что он хотел сказать своими стихами, и думали, что он будет продолжать. Гана ловила каждое слово, стараясь ничего не пропустить и во что бы то ни стало все понять. В отдельности ей было все понятно, но общий смысл ускользал от нее. Аня упивалась голосом Яна и не сводила глаз с его губ. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не слышала ничего более таинственного и чарующе прекрасного и что мальчик вот-вот запоет. А, когда Ян замолчал и смущенно повернулся к своим слушательницам, она была даже несколько огорчена, что очарование так быстро рассеялось.
   Яна совсем не слушала. Она придумывала, что бы такое сделать, чтобы немножко подразнить мальчика и отомстить ему за невнимание к ней.
   А, кроме того, ей хотелось испытать его. Ведь Ян так не похож на других детей. И Яне обязательно нужно знать, как он будет вести себя.
   Она сидела рядом с мальчиком, опершись рукой о спинку дивана. Когда Ян сказал "просто забавно", она пощекотала ему пальцем затылок. Ян моментально поднял руку и почесался. Яничка сидела с невинным видом, и ни Гана, ни Аня ничего не заметили. И еще один раз ей удалась ее проделка.
   В тот момент, когда Ян с чувством произносил "как чудесно пахнет гвоздика", она снова пощекотала его. Ян тотчас же с силой хлопнул себя ладонью по затылку. Яна прикусила губки, чтобы не фыркнуть от смеха, но больше уже не решалась продолжать игру. Если бы у нее сейчас была горошина, подумала она. Она бросила бы ее Яну за воротник. Вот бы он крутился, как принцесса на горошине!
   - Музыкой я еще лучше мог бы передать все это,- говорил Еник.Когда-нибудь рояль будет рассказывать то, что я хочу, но не умею выразить. Ну, например, как я, не видя, представляю себе эту комнату и вон тот глобус, какого он может быть цвета, если бы я его вдруг увидел, или как выглядишь ты, Ганичка, и ты, Аня...
   О Яничке он, очевидно, забыл, однако, повернулшись к ней, погладил ее руку, ту самую, которая так подшутила над ним! Не зная, что девочки поменялись местами, Ян думал, что это рука Ани.
   Если бы он мог предполагать!
   - Стихи не очень хорошие,- сказал он.- Местами нет рифмы, иногда размер неправильный...
   - Сыграй их на рояле,- попросила Гана.
   Яна, видя, что мальчик поднимается с места и сейчас ускользнет от нее, решила в последний раз поддразнить его и снова пощекотать. Но, расшалившись, она забыла об осторожности. Ян быстрым движением поднес руку к затылку и поймал Янину руку. Словно обжегшись, он тут же выпустил ее.
   Яна отскочила в сторону, но было уже поздно. Она побледнела от страха и отодвинулась от мальчика на конец дивана, в ужасе ожидая, что теперь будет.
   Ян тоже сел подальше и сурово нахмурился. Сестры ничего не заметили какое счастье для Яны!
   - Ну, играй! Играй! - просили они. Но Ян заупрямился и больше не произнес ни слова. Они еще некоторое время упрашивали его; Яна тоже присоединилась к ним, чтобы отвести от себя подозрение. Она вдруг испугалась. Ян продолжал упорно молчать до той минуты, пока все они. совершенно расстроенные, не отправились к своим матерям.
   А когда гости уходили, Ян отвернулся от девочек и не пожелал пожать руку Аничке. Всем стало ясно, что она чем-то обидела его. Настроение было испорчено, начались догадки, расспросы и выяснения. Мальчик, не сказав, что случилось, обиженно исчез куда-то. Яна делала вид, что она не виновата, Аня обливалась слезами. Напрасно пани Гана допрашивала своих дочерей - ей не удалось ничего узнать. Только пани Бедржишка была совершенно спокойна. Еще одна шишка - эка невидаль! Все равно он ей в конце концов все расскажет! Ничего не поделаешь, придется ему привыкать!
   Прошло некоторое время, и Гана и Аня снова вспомнили о Енике и начали приставать к матери, чтобы она повела их к нему. Стоял ноябрь, началась слякоть, нечего было и думать о прогулках с коляской. Пани Гана сперва постаралась встретиться с пани Бедржишкой на расстоянии. Но экран молчал, никто не отзывался, было тихо и темно.
   И вот однажды она взяла за руку Яну и отправилась вместе с ней на разведку к пани Бедржишке в домик "на курьих ножках". Она нарочно взяла с собой именно Яничку. Пани Гане хотелось наконец выяснить, что же произошло между детьми и почему Ян обиделся. Главное подозрение падало на Яну, потому что в тот несчастный момент именно она сидела рядом с мальчиком. Уже не раз мать пыталась склонить девочку к признанию. Однако Яничка, солгав в тот день, теперь уже боялась признаться, зная, что лгать нехорошо. Ей и самой хотелось покаяться, рассказать, что она натворила, она понимала, что заслуживает наказания, но еще больше ее страшило признаться во лжи.
   Они подошли к вилле, окруженной большим садом. Персиковые, миндальные и айвовые деревья поднимали голые ветви к бесцветному небу; вода в бассейне была спущена, дно его покрывали гниющие листья, и на них лежал мертвый дрозд.
   Пани Гана нажала кнопку у главного входа.
   Дверь сама открылась. Они прошли по коридору и очутились в вестибюле во все комнаты были открыты раздвижные двери; но всюду было безлюдно и пусто. Они вошли в комнату Еника. Глобус, вложенная в парлофон лента, распахнутые дверцы шкафов, гитара на стене - все осталось нетронутым на своих местах, казалось, Ян вышел только ненадолго и сейчас вернется. Но никто не возвращался...
   - Где же Еник, мама?
   Пани Гана не знала, что ответить. Не было не только Яна, но вообще никого. На полу лежало незапечатанное письмо, которое, очевидно, забыли отправить. Пани Бедржишка писала своей сестре Елене в Радотин:
   Дорогая сестра!
   Мы расстаемся с Тобой надолго, и кто знает, может быть, и навсегда. Мы переезжаем в Одессу. Отчасти из-за Вацлава и его проекта. Он собирается строить в Ялте свои санатории "на курьих ножках". Но основная причина отъезда - наш Ян. Слышала ли Ты о докторе Муркине Иване Павловиче, который вернул зрение человеку, родившемуся с мертвыми глазами? Речь идет о граничащей с чудом регенерации отмерших клеток зрительного центра в мозгу. Я решила, не теряя ни минуты отправиться с мальчиком к этой знаменитости. Представь себе, дорогая, что еще есть надежда!
   Мы все оставляем и летим! Если Тебя интересует наша вилла, возьми ее себе! Может быть, Ты и откажешься от такого подарка - я как бы слышу Твой голос, что у Тебя и без нее довольно забот...
   Но если Тебе не нужна вилла, то приди и выбери себе хотя бы что-нибудь на память. Однако поторопись, время не ждет, пожалей наши вещи! Особенно жалко рояля, если он испортится. Это очень хороший инструмент.
   Если он Тебе не нужен - у вас ведь есть своя "Лира" - попроси кого-нибудь взять его. Не позабудь выбрать себе что-либо из нашей фонотеки, в ней много замечательных произведений классической и современной музыки.
   А, впрочем, ленты не портятся, пусть себе отдыхают, если они никому не понадобятся. Мы бросаем много хороших и дорогих нашей памяти вещей, которые с течением времени будут приходить в ветхость,- мне жаль их, но таков уж удел брошенных вещей...