Страница:
В городе Муроме давно уже среди местной буржуазии и интеллигенции, главным образом бывшего офицерства, существовало глухое недовольство переходом власти в России, и в частности в городе Муроме, в руки рабоче-крестьянского правительства, и эти враждебно настроенные силы давно уже вели агитацию в пользу свержения этой народной власти. Так, например, 2 февраля 1918 года, как то видно из показаний свидетеля Лепехина и объяснений епископа Митрофана с местным духовенством во главе с епископом муромским Митрофаном в церкви Ивана Предтечи, что на Советской площади, было совместно с представителями буржуазии и бывшего офицерства устроено собрание, где критиковали декрет об отделении церкви от государства, читалось послание патриарха Тихона о посягательстве Советской власти на церковь и ее достояние, причем говорились контрреволюционные речи, призывающие к выступлению на защиту церкви. Ораторами выступали представители буржуазии, и, между прочим, игравший видную роль как один из руководителей выступления 8–9 июля бывший офицер Мяздриков. С тою же целью духовенством устраивались крестные ходы (свидетель Ердыкин). Попутно с агитацией шла подготовка к вооруженному выступлению. Так, при обыске в феврале же месяце в квартире, где жила семья Сахаровых, один из членов которой Николай Сахаров, бывший офицер, оказался впоследствии душой выступления белогвардейцев 8–9 июля 1918 года (свидетель Фаворский), было найдено 6 шашек, 2 рапиры, 5 штыков, 8 тесаков, 5 кобур, 40 пар офицерских погон разных чинов.
Весною 1918 года было установлено (свидетель Фаворский), что в общественном клубе происходят какие-то собрания бывших офицеров и буржуазии. При произведенном внезапном обыске в клубе были найдены 3 револьвера на крыше, 2 – на лестнице и 4 – в самом помещении клуба. На начальника милиции Бильдина при обыске было произведено покушение. У представителя же крупной буржуазии Жадина в его квартире при обыске было найдено современное оружие, спрятанное под старинным. Приблизительно же за месяц (свидетель Бочкарев) до выступления белогвардейцев некоторые стали замечать, что общество футболистов тоже ведет себя подозрительно, и так под видом увлечения спортом создаются сплоченные ячейки из бывшего офицерства и буржуазной молодежи. Наконец в июне месяце (свидетель Горбарский) стали до местных советских органов доходить определенные сведения о том, что в Муроме существует белогвардейская организация и готовится ее выступление. Означенной организацией, как удалось установить, устраивались собрания тайные в разных местах; между прочим, такое собрание было в Карачевском овраге (графини Уваровой) 5 июня. На собрании этом присутствовали из местных буржуа, между прочим, Жадин, из бывших офицеров Мяздриков и инструктора Красной Армии из бывших же офицеров. Тут в речах призывали к свержению Советской власти, восстановлению власти Учредительного собрания и расправе с красноармейцами, коммунистами и советскими работниками. Выступление в Муроме белых предполагалось 6–7 июня, но благодаря своевременно принятым мерам тогда состояться не могло.
Такое выступление, закончившееся захватом на некоторое время власти белогвардейцами, произошло, как сказано уже выше, в ночь с 8 на 9 июля 1919 года.
Незадолго до этого выступления (свидетель Тагунов) были получены сведения, что поведение одного из жителей, уже раньше бывшего на подозрении, а именно бывшего полковника Николая Сахарова, очень странно и что он находится в связи с руководителями чехо-славянского[125] движения. У семьи его, жившей в Спасском монастыре, военным комиссаром. Пашковым был произведен обыск, причем была найдена спрятанная под иконами подозрительно большая сумма денег, а именно 130 000 рублей.
Николая Сахарова задержать не удалось, так как он уехал, по заявлению домашних, в город Нижний. Спустя несколько дней после этого и произошло белогвардейское выступление, во главе которого и стал Николай Сахаров совместно с контрреволюционно настроенным бывшим офицерством. Еще 3-го вечером во время гулянья на Окском бульваре бросалось в глаза какое-то приподнятое, нервное настроение гулявшей там буржуазной публики, среди которой много было выпивших, преимущественно из среды бывшего офицерства (свидетель Кириллов), Лашков и Прохин. В толпе гулявших много говорили о Советской власти, критикуя ее. Вообще в этот день бульвар служил сборным пунктом для белогвардейских сил, причем отсюда и началось выступление белогвардейцев (свидетель Лашков) 8 июля.
Поздно вечером, в 10–11 (свидетель Кириллов), совершенно неожиданно в разных концах города, главным образом по Московской и Касимовской улицам (свидетель Ярлыкин), началась стрельба из ружей. Как выяснилось, белогвардейцы напали врасплох на караульную роту, в помещение которой [их] предательски ввели советские служащие, инструктора роты, бывшие офицеры, ранили 3 красноармейцев, одного смертельно, захватив оружие. Одновременно был захвачен военный комиссариат и Высший военный совет и местный Совдеп, и к ночи город Муром оказался захваченным белогвардейцами, которые тотчас же принялись за аресты советских работников и членов партии коммунистов, а также организовавших вербовку из среды населения в члены белой гвардии. 9 июля по городу были за подписью «Союз защиты родины и свободы» расклеены воззвания с призывами к свержению Советской власти, а также приказ Николая Сахарова, начальника Восточного отряда (Муромской) Северной Добровольческой армии, о явке для регистрации офицеров в штаб белой гвардии. Штабом этим, состоявшим из Сахарова, бывшего офицера Григорьева, купца Жадина Алексея и др., посылались вооруженные отряды; первый – на станцию Селиваново под начальством бывшего офицера Гольберга, второй – на станцию Климово во главе с бывшим офицером Пестряковым (оба отряда – для порчи железнодорожного полотна), третий отряд – на станцию Навашино для боя с выступавшими на защиту Советской власти рабочими. Буржуазия (свидетель Бочкарев), когда власть была захвачена белогвардейцами, у здания тюрьмы, почуяв свою силу, грозила приводимым в тюрьму сторонникам Советской власти жестокой расправой, и радовались в городе, пожимая друг другу руки, поздравляя друг друга с освобождением от большевистской власти. Однако, кроме буржуазии, духовенства и интеллигенции, никто не пошел на сторону белогвардейцев, несмотря на то что (свидетель Кириллов Борис) последние делали даже попытку подкупить как бы рабочих, для чего из города отправлены были грузовые автомобили с мукою и хлебом для рабочих Московско-Казанской железной дороги с целью побудить последних выступить на сторону белой гвардии. Широкие массы населения отнеслись к выступлению белогвардейцев резко отрицательно (свидетель Тагунов). Местным коммунистическим силам, рабочим железнодорожных мастерских и заводов (Навашино, Выксы, Коврова) и других окрестных сел и деревень (свидетель Лашков) удалось организовать защиту, и к утру 10 июля выступление белой гвардии было ликвидировано собственными местными силами; белогвардейцы бежали из города, успев захватить, однако, с собой около 700 000 тысяч рублей денег из местного Совдепа, уездного военного комиссариата и некоторых других учреждений (свидетели Лашков и Травин), и власть Советов в городе Муроме была снова восстановлена. Отряд из красноармейцев и рабочих под начальством Ярлыкина 10-го к вечеру нагнал белых у станции Домики, разбил их и прогнал дальше. Остатки белогвардейской банды были снова настигнуты красным отрядом у Ново-Дмитриевского, в ночь на 11 июля были разбиты наголову и бежали мимо Выксы к Ардатову, где следы их затерялись. Надо полагать, что беглецы рассеялись в разные стороны, причем, по последним сведениям, большая часть их села на пароход и отплыла по направлению к Нижнему Новгороду.
На основании данных, добытых Муромской чрезвычайной комиссией и комиссией Владимирского губернского трибунала, мятежников по характеру их преступной деятельности и по степени участия, злой воли и ответственности надлежит разделить на четыре группы.
В первую группу необходимо выделить главных виновников преступления: инициаторов, зачинщиков, организаторов и распорядителей мятежа – бывших офицеров Николая Сахарова, Н. Григорьева, издавших приказы и стоявших во главе белогвардейского штаба, Симонова Владимира, вербовавшего белогвардейцев, Николая Петрова и Николая Гвоздева, вооружавших их, Алексея Жадина, казначея штаба, учителя Василия Рожкова, склонявшего учеников к вступлению в белую гвардию, Николая Карпинского-Гноринского, бывшего начальника пулеметной команды, Гальберга и бывшего офицера Пестрякова, командовавших посылаемыми белогвардейским штабом отрядами для порчи железнодорожного полотна и в бой с рабочими, выступившими на защиту Советской власти; сюда же входят начальствующие лица белогвардейцев Николай Коняхин, Борис Дубницкий, Георгий Кравченко, бывший офицер Мителев, Алексей Мяздриков,
Петр Дергунов, Алексей Деев, Павел Страхов, Борис Способин, Алексей Макаров, Виктор Крыловский, Григорий Поликарпов, Николай Лебедев, Константин Пестряков, Всеволод Робустов, Константин Лебедев, Карпов Григорий. В эту же группу следует отнести приступивших первыми к мятежу советских военнослужащих и инструкторов караульной роты бывших офицеров, предательски ворвавшихся во главе банды белых ночью в помещение караульной роты, открывших огонь, которым было ранено четыре красноармейца (один из них смертельно) и захвативших оружие, использованное затем при занятии других учреждений города. Это, по показанию свидетелей Дашкова и Занозина, – бывшие офицеры Василий Генисаретский, Николай Завулонов (он же был начальником конвоя при арестовываемых), Зимоглядов, Блескунов и Борис Русаков. Участие всех лиц в мятеже с полным сознанием его последствий вполне и с точностью установлено как данными дела, так и тем обстоятельством, что большинство из них, сознавая тяжелую ответственность перед народом, скрылись и остались не разысканными; это – Николай Сахаров, Николай Григорьев, Алексей Жадин, Василий Рожков, Петр Добролюбов, Зимоглядов, Николай Петров, Николай Гвоздев, Алексей Мяздриков, Борис Русаков, Константин Лебедев, Николай Гайкович, Вениамин Моисеев, Сергей Орлов, бывший капитан Зотов, Николай Фадеев. Четырнадцать человек расстреляно по постановлению ВЧК и то в схватке с рабочими; это – Павел Страхов, Борис Способин, Владимир Симонов, Георгий Кравченко, Всеволод Робустов, Гирш Перкус, Николай Лебедев, Анатолий Леман, Николай Завулонов, Антон Жадин, Борис Дубницкий, Василий Генисаретский, Александр Архипов и Алексей Захаров; находящийся на свободе Гальберг проживает, по сведениям, в Москве.
Преступление этих лиц является тем более тяжелым, что большинство, как бывшие офицеры, являются людьми образованными, а следовательно, мыслящими и вполне сознательными, к тому же некоторые из них состояли на советской службе.
Ко второй группе, по заключению комиссии, относятся все те лица, принимающие активное участие в мятеже. Эти лица зарегистрировались в белогвардейском штабе и, вооружившись, исполняли различные поручения и приказания командного состава белогвардейцев, причем одних видели разъезжавшими с оружием на автомобиле и выполнявшими различные поручения белогвардейского штаба. Это Гундобин (скрылся), Сергей Белонин, Иван Ямщиков, Абрам Эпельбаум (скрылся), Николай Плескачев (скрылся), Иван Филиппов, Николай и Аркадий Рудаковы, Гладков, Сергей Сухарьков, Борис Бородулин, Вениамин Моисеев, Иван и Михаил Тагуновы (ездили на станцию Навашино с пулеметом), Константин Барсуков, почтовый чиновник Иван Квасов,
Дмитрий Балашов (участвовал в захвате почты), мясники Горшуновы (они же склоняли к вступлению в белую гвардию), Александр Новоселов. Другие арестовывали советских служащих: Николай Сажин (скрылся), Петелин-Шелудяков, Николай Гайкович, Алексей Захаров, Суздальцов, Ратков, Михаил Гайкович, Василий Ершов. Третьи стояли на постах, неся караульную службу: Николай Зворыкин, Кольчугин Василий, реалист сын священника Федор Добровольский (стоял у орудия), Федор Филиппов, Иван Барсуков, Михаил Булычев (был патрулем), Николай Галанин, Николай Яковлев. Наконец, остальные, находясь в составе отдельных отрядов, разрушали железнодорожный путь, разбирали рельсы и шпалы, дабы воспрепятствовать подвозу советских войск, и принимали участие в бою с выступившими на защиту Советской власти рабочими и красноармейцами. Это были послушник Владимир Алексинский, студент ветеринарного института Николай Новиков, сын сторожа Иван Зайцев, реалист Робустов, сын слесаря Михаил Тагунов, реалист Борис Новоселов, реалист Александр Рождественский, Михаил Галанин, Николай Ивановский, Петр Перлов, Николай Машков, Константин Булгаков, Владимир Розанов, Сергей Филиппов, Александр Благонравов. Все эти лица действовали сообща и по одному плану с главными виновниками мятежа, и, какова бы ни была их роль и объем личной деятельности каждого из них, они поведением своим обнаружили вполне определенный умысел – низвергнуть Советскую власть, и этот умысел не встретил у них морального противовеса и был осуществлен.
В третью группу входят все вооруженные участники мятежа, хотя и зарегистрировавшиеся в белогвардейском штабе и получившие оружие, но не принявшие участия в боевых действиях против Советской власти (не выполнявшие никаких поручений командного состава белых). Их видели главным образом в белогвардейском штабе с белыми повязками на рукавах, вооруженных револьверами и винтовками. Это Михаил Кряков, Александр Айнов, Сергей Александров, Георгий и Николай Левитские, Николай, Василий и Тихон Григорины-Григорьевы, Смольянинов, Василий, Николай и Евгений Зворыкины, Василий Корышов, Бронислав Юрковский, Алексей Корабельников, Николай Алякринский, Сергей Орлов, Сергей Меркутов, Степан Гладков, Александр Золо-тарский, Владимир Самарин, Николай Киселев, Константин Суздальцев, Василий Фомин, Борис Нехорошее, Василий Ершов, Петр Константинов, Николай Васильев, Михаил Короткое, Иван Масютин, Николай Гладков, Николай Зубов, Петр Бандин, Иван Шишко, Николай Яковлев, Юрий Бычков, Петр Перлов, Пантелеймон Первое, Петр Форсов, Матвей Горшунов и Андрей Зыбин.
Факт регистрации этих лиц и вооружения характеризует сам по себе высшую степень их преступной решимости и угрозу перейти к кровопролитию, а потому они нуждаются в достаточном карательном воздействии, хотя и в меньшей степени, чем участники первых групп. Комиссия считает необходимым отметить ряд участников из двух последних групп, кои действовали отчасти под давлением и принуждением захватчиков, отчасти будучи введены ими в заблуждение, по неразумию и легкомыслию, ввиду своей молодости или невежественности. Это Николай Гайкович, Владимир Гапонов (скрылся), Николай Новиков, Иван Зайцев, Михаил Тагунов, Борис Новоселов, Алекс. Рождественский, Александр Галанин и реалист Кольчугин. Лица не вполне сознавали преступность своего поведения и не предвидели его результата, находясь, однако, в таких обстоятельствах, могли, а как получившие образование, и должны были его предвидеть. Большинство их при возложении на них белыми ответственных поручений добровольно уклонялись и отступали от дальнейших действий и, оставив всякое преступное намерение, расходились, побросав оружие. Все эти лица также нуждаются, по мнению комиссии, в карательном воздействии с целью внушить им мысль в будущем внимательно следить за собой и за своими поступками, давая отчет о своих действиях, быть более осмотрительными и внимательными и не поддаваться на хитрую удочку врагов Советской власти. Нравственный облик таких участников и мотив их деятельности ясно вырисовывается из объяснений Кольчугина, который, узнав о перевороте, «почувствовал какой-то подъем духа», что часто случается с молодежью при всяких переменах, выскочил на улицу из любопытства, бежал туда, куда бежали другие, и делал то, что делали другие (даже стоял часовым), но когда увидел, что его хотят послать в бой с рабочими, то понял преступность своих действий, ушел к себе домой и более участия в мятеже не принимал. Комиссия находит необходимым считать таких лиц участниками в мятеже по неосторожности.
Наконец, в четвертую группу привлеченных по этому делу к ответственности следует отнести пособников при выступлении белых; такие лица, не приняв прямого участия в самом мятеже, заведомо оказали какую-либо помощь белогвардейцам. В эту группу входят епископ Митрофан, переславший руководителю Сахарову с монахом Алексинским посылку с деньгами, купец Николай Яковлев, кормивший даром белогвардейцев колбасой, Александр Яковлев, Алексей Мазуров, Иван Сыромятников и Андрей Зыбин. К этой же группе комиссия причисляет лиц, хотя и не оказавших помощи белогвардейцам, но в знак признания их власти либо надевших белые повязки, либо иными поступками, например руганью и угрозами, обращенными к сторонникам Советской власти, удостоверивших свою полную солидарность с захватчиками и, следовательно, настроение, опасное для советского прав, порядка. Это Петр Добролюбов, Николай Гундобин, Аркадий Самойлов, Петр Синицын Сергей Никитин, Галкин, Башкиров и Федор Веревушкин (надел погоны вольноопределяющегося). Большинство опрошенных из всех привлекаемых к ответственности мятежников уличаются своими собственными объяснениями, показаниями других лиц и данными дела.
Производство настоящего дела в части, касающейся расстрелянных виновников мятежа, должно подлежать прекращению. Что же касается всех перечисленных участников его, в том числе скрывшихся и неразысканных, то комиссия приходит к заключению, что они должны подлежать обвинению в том, что 8 и 9 июля 1918 года в городе Муроме с целью насильственно низвергнуть власть Советов Российской Федеративной Республики и установить образ правления согласно видам высшего командования чехословацкой банды, именовавшей себя национально-добровольческой армией, участвовали в вооруженном белогвардейском мятеже, причем белогвардейцы разграбили склад оружия и имущество советских учреждений, расхитив при этом около семисот тысяч денег, захватили власть в городе Муроме в свои руки, разрушили железнодорожный путь, арестовали многих ответственных работников и сторонников Советской власти, нарушили правильное течение работы во всех учреждениях, государственных и общественных, что ввиду отсутствия [у] Советской власти в то время в наличности достаточных вооруженных сил вызвало для подавления мятежа и восстановления Советов и вместе с тем нарушенного порядка и спокойствия принятие особых мер.
Означенное обвинение отягчается еще тем, что насильственное посягательство белых на целость и безопасность государства не только поставило в опасность общественный порядок и произвело перерыв правильного течения советской работы, направленной всеми своими силами на дальнейшее течение революции в интересах трудящихся масс, но это выступление контрреволюционных сил произошло именно в тот момент, когда Советская власть, бросив на фронт в бой с чехословацкими бандами за хлеб для голодающих и пролетарские интересы почти все свои вооруженные силы, не имела под рукой войск, чтобы сразу же рассеять мятежников. И когда на фронте, почти лишенные командного состава, редеющие от потерь, отряды рабочих и крестьян, истекая кровью в борьбе с чехословаками за хлеб и всеобщий мир, протянули руку, ища помощи, мятежники, глазным образом бывшие офицеры, действуя заодно с теми же чехословацкими бандами, ответили гнусным предательским ударом в спину.
Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика во имя блага трудящихся масс должна оградить себя в будущем от потрясений и насильственных посягательств на ее организации со стороны предателей и изменников. На основании изложенного следственная комиссия постановила всех вышепоименованных лиц предать суду Владимирского губернского революционного трибунала, предъявив им обвинение в участии в белогвардейском мятеже; в отношении же расстрелянных мятежников дело за их смертью направить к прекращению.
Председатель комиссии (подпись)
Члены (две подписи)
Копия
ВЛАДИМИРСКИЙ ГУБЕРНСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТРИБУНАЛ
ПРОТОКОЛ ДОЗНАНИЯ МОРОЗОВОЙ
Весною 1918 года было установлено (свидетель Фаворский), что в общественном клубе происходят какие-то собрания бывших офицеров и буржуазии. При произведенном внезапном обыске в клубе были найдены 3 револьвера на крыше, 2 – на лестнице и 4 – в самом помещении клуба. На начальника милиции Бильдина при обыске было произведено покушение. У представителя же крупной буржуазии Жадина в его квартире при обыске было найдено современное оружие, спрятанное под старинным. Приблизительно же за месяц (свидетель Бочкарев) до выступления белогвардейцев некоторые стали замечать, что общество футболистов тоже ведет себя подозрительно, и так под видом увлечения спортом создаются сплоченные ячейки из бывшего офицерства и буржуазной молодежи. Наконец в июне месяце (свидетель Горбарский) стали до местных советских органов доходить определенные сведения о том, что в Муроме существует белогвардейская организация и готовится ее выступление. Означенной организацией, как удалось установить, устраивались собрания тайные в разных местах; между прочим, такое собрание было в Карачевском овраге (графини Уваровой) 5 июня. На собрании этом присутствовали из местных буржуа, между прочим, Жадин, из бывших офицеров Мяздриков и инструктора Красной Армии из бывших же офицеров. Тут в речах призывали к свержению Советской власти, восстановлению власти Учредительного собрания и расправе с красноармейцами, коммунистами и советскими работниками. Выступление в Муроме белых предполагалось 6–7 июня, но благодаря своевременно принятым мерам тогда состояться не могло.
Такое выступление, закончившееся захватом на некоторое время власти белогвардейцами, произошло, как сказано уже выше, в ночь с 8 на 9 июля 1919 года.
Незадолго до этого выступления (свидетель Тагунов) были получены сведения, что поведение одного из жителей, уже раньше бывшего на подозрении, а именно бывшего полковника Николая Сахарова, очень странно и что он находится в связи с руководителями чехо-славянского[125] движения. У семьи его, жившей в Спасском монастыре, военным комиссаром. Пашковым был произведен обыск, причем была найдена спрятанная под иконами подозрительно большая сумма денег, а именно 130 000 рублей.
Николая Сахарова задержать не удалось, так как он уехал, по заявлению домашних, в город Нижний. Спустя несколько дней после этого и произошло белогвардейское выступление, во главе которого и стал Николай Сахаров совместно с контрреволюционно настроенным бывшим офицерством. Еще 3-го вечером во время гулянья на Окском бульваре бросалось в глаза какое-то приподнятое, нервное настроение гулявшей там буржуазной публики, среди которой много было выпивших, преимущественно из среды бывшего офицерства (свидетель Кириллов), Лашков и Прохин. В толпе гулявших много говорили о Советской власти, критикуя ее. Вообще в этот день бульвар служил сборным пунктом для белогвардейских сил, причем отсюда и началось выступление белогвардейцев (свидетель Лашков) 8 июля.
Поздно вечером, в 10–11 (свидетель Кириллов), совершенно неожиданно в разных концах города, главным образом по Московской и Касимовской улицам (свидетель Ярлыкин), началась стрельба из ружей. Как выяснилось, белогвардейцы напали врасплох на караульную роту, в помещение которой [их] предательски ввели советские служащие, инструктора роты, бывшие офицеры, ранили 3 красноармейцев, одного смертельно, захватив оружие. Одновременно был захвачен военный комиссариат и Высший военный совет и местный Совдеп, и к ночи город Муром оказался захваченным белогвардейцами, которые тотчас же принялись за аресты советских работников и членов партии коммунистов, а также организовавших вербовку из среды населения в члены белой гвардии. 9 июля по городу были за подписью «Союз защиты родины и свободы» расклеены воззвания с призывами к свержению Советской власти, а также приказ Николая Сахарова, начальника Восточного отряда (Муромской) Северной Добровольческой армии, о явке для регистрации офицеров в штаб белой гвардии. Штабом этим, состоявшим из Сахарова, бывшего офицера Григорьева, купца Жадина Алексея и др., посылались вооруженные отряды; первый – на станцию Селиваново под начальством бывшего офицера Гольберга, второй – на станцию Климово во главе с бывшим офицером Пестряковым (оба отряда – для порчи железнодорожного полотна), третий отряд – на станцию Навашино для боя с выступавшими на защиту Советской власти рабочими. Буржуазия (свидетель Бочкарев), когда власть была захвачена белогвардейцами, у здания тюрьмы, почуяв свою силу, грозила приводимым в тюрьму сторонникам Советской власти жестокой расправой, и радовались в городе, пожимая друг другу руки, поздравляя друг друга с освобождением от большевистской власти. Однако, кроме буржуазии, духовенства и интеллигенции, никто не пошел на сторону белогвардейцев, несмотря на то что (свидетель Кириллов Борис) последние делали даже попытку подкупить как бы рабочих, для чего из города отправлены были грузовые автомобили с мукою и хлебом для рабочих Московско-Казанской железной дороги с целью побудить последних выступить на сторону белой гвардии. Широкие массы населения отнеслись к выступлению белогвардейцев резко отрицательно (свидетель Тагунов). Местным коммунистическим силам, рабочим железнодорожных мастерских и заводов (Навашино, Выксы, Коврова) и других окрестных сел и деревень (свидетель Лашков) удалось организовать защиту, и к утру 10 июля выступление белой гвардии было ликвидировано собственными местными силами; белогвардейцы бежали из города, успев захватить, однако, с собой около 700 000 тысяч рублей денег из местного Совдепа, уездного военного комиссариата и некоторых других учреждений (свидетели Лашков и Травин), и власть Советов в городе Муроме была снова восстановлена. Отряд из красноармейцев и рабочих под начальством Ярлыкина 10-го к вечеру нагнал белых у станции Домики, разбил их и прогнал дальше. Остатки белогвардейской банды были снова настигнуты красным отрядом у Ново-Дмитриевского, в ночь на 11 июля были разбиты наголову и бежали мимо Выксы к Ардатову, где следы их затерялись. Надо полагать, что беглецы рассеялись в разные стороны, причем, по последним сведениям, большая часть их села на пароход и отплыла по направлению к Нижнему Новгороду.
На основании данных, добытых Муромской чрезвычайной комиссией и комиссией Владимирского губернского трибунала, мятежников по характеру их преступной деятельности и по степени участия, злой воли и ответственности надлежит разделить на четыре группы.
В первую группу необходимо выделить главных виновников преступления: инициаторов, зачинщиков, организаторов и распорядителей мятежа – бывших офицеров Николая Сахарова, Н. Григорьева, издавших приказы и стоявших во главе белогвардейского штаба, Симонова Владимира, вербовавшего белогвардейцев, Николая Петрова и Николая Гвоздева, вооружавших их, Алексея Жадина, казначея штаба, учителя Василия Рожкова, склонявшего учеников к вступлению в белую гвардию, Николая Карпинского-Гноринского, бывшего начальника пулеметной команды, Гальберга и бывшего офицера Пестрякова, командовавших посылаемыми белогвардейским штабом отрядами для порчи железнодорожного полотна и в бой с рабочими, выступившими на защиту Советской власти; сюда же входят начальствующие лица белогвардейцев Николай Коняхин, Борис Дубницкий, Георгий Кравченко, бывший офицер Мителев, Алексей Мяздриков,
Петр Дергунов, Алексей Деев, Павел Страхов, Борис Способин, Алексей Макаров, Виктор Крыловский, Григорий Поликарпов, Николай Лебедев, Константин Пестряков, Всеволод Робустов, Константин Лебедев, Карпов Григорий. В эту же группу следует отнести приступивших первыми к мятежу советских военнослужащих и инструкторов караульной роты бывших офицеров, предательски ворвавшихся во главе банды белых ночью в помещение караульной роты, открывших огонь, которым было ранено четыре красноармейца (один из них смертельно) и захвативших оружие, использованное затем при занятии других учреждений города. Это, по показанию свидетелей Дашкова и Занозина, – бывшие офицеры Василий Генисаретский, Николай Завулонов (он же был начальником конвоя при арестовываемых), Зимоглядов, Блескунов и Борис Русаков. Участие всех лиц в мятеже с полным сознанием его последствий вполне и с точностью установлено как данными дела, так и тем обстоятельством, что большинство из них, сознавая тяжелую ответственность перед народом, скрылись и остались не разысканными; это – Николай Сахаров, Николай Григорьев, Алексей Жадин, Василий Рожков, Петр Добролюбов, Зимоглядов, Николай Петров, Николай Гвоздев, Алексей Мяздриков, Борис Русаков, Константин Лебедев, Николай Гайкович, Вениамин Моисеев, Сергей Орлов, бывший капитан Зотов, Николай Фадеев. Четырнадцать человек расстреляно по постановлению ВЧК и то в схватке с рабочими; это – Павел Страхов, Борис Способин, Владимир Симонов, Георгий Кравченко, Всеволод Робустов, Гирш Перкус, Николай Лебедев, Анатолий Леман, Николай Завулонов, Антон Жадин, Борис Дубницкий, Василий Генисаретский, Александр Архипов и Алексей Захаров; находящийся на свободе Гальберг проживает, по сведениям, в Москве.
Преступление этих лиц является тем более тяжелым, что большинство, как бывшие офицеры, являются людьми образованными, а следовательно, мыслящими и вполне сознательными, к тому же некоторые из них состояли на советской службе.
Ко второй группе, по заключению комиссии, относятся все те лица, принимающие активное участие в мятеже. Эти лица зарегистрировались в белогвардейском штабе и, вооружившись, исполняли различные поручения и приказания командного состава белогвардейцев, причем одних видели разъезжавшими с оружием на автомобиле и выполнявшими различные поручения белогвардейского штаба. Это Гундобин (скрылся), Сергей Белонин, Иван Ямщиков, Абрам Эпельбаум (скрылся), Николай Плескачев (скрылся), Иван Филиппов, Николай и Аркадий Рудаковы, Гладков, Сергей Сухарьков, Борис Бородулин, Вениамин Моисеев, Иван и Михаил Тагуновы (ездили на станцию Навашино с пулеметом), Константин Барсуков, почтовый чиновник Иван Квасов,
Дмитрий Балашов (участвовал в захвате почты), мясники Горшуновы (они же склоняли к вступлению в белую гвардию), Александр Новоселов. Другие арестовывали советских служащих: Николай Сажин (скрылся), Петелин-Шелудяков, Николай Гайкович, Алексей Захаров, Суздальцов, Ратков, Михаил Гайкович, Василий Ершов. Третьи стояли на постах, неся караульную службу: Николай Зворыкин, Кольчугин Василий, реалист сын священника Федор Добровольский (стоял у орудия), Федор Филиппов, Иван Барсуков, Михаил Булычев (был патрулем), Николай Галанин, Николай Яковлев. Наконец, остальные, находясь в составе отдельных отрядов, разрушали железнодорожный путь, разбирали рельсы и шпалы, дабы воспрепятствовать подвозу советских войск, и принимали участие в бою с выступившими на защиту Советской власти рабочими и красноармейцами. Это были послушник Владимир Алексинский, студент ветеринарного института Николай Новиков, сын сторожа Иван Зайцев, реалист Робустов, сын слесаря Михаил Тагунов, реалист Борис Новоселов, реалист Александр Рождественский, Михаил Галанин, Николай Ивановский, Петр Перлов, Николай Машков, Константин Булгаков, Владимир Розанов, Сергей Филиппов, Александр Благонравов. Все эти лица действовали сообща и по одному плану с главными виновниками мятежа, и, какова бы ни была их роль и объем личной деятельности каждого из них, они поведением своим обнаружили вполне определенный умысел – низвергнуть Советскую власть, и этот умысел не встретил у них морального противовеса и был осуществлен.
В третью группу входят все вооруженные участники мятежа, хотя и зарегистрировавшиеся в белогвардейском штабе и получившие оружие, но не принявшие участия в боевых действиях против Советской власти (не выполнявшие никаких поручений командного состава белых). Их видели главным образом в белогвардейском штабе с белыми повязками на рукавах, вооруженных револьверами и винтовками. Это Михаил Кряков, Александр Айнов, Сергей Александров, Георгий и Николай Левитские, Николай, Василий и Тихон Григорины-Григорьевы, Смольянинов, Василий, Николай и Евгений Зворыкины, Василий Корышов, Бронислав Юрковский, Алексей Корабельников, Николай Алякринский, Сергей Орлов, Сергей Меркутов, Степан Гладков, Александр Золо-тарский, Владимир Самарин, Николай Киселев, Константин Суздальцев, Василий Фомин, Борис Нехорошее, Василий Ершов, Петр Константинов, Николай Васильев, Михаил Короткое, Иван Масютин, Николай Гладков, Николай Зубов, Петр Бандин, Иван Шишко, Николай Яковлев, Юрий Бычков, Петр Перлов, Пантелеймон Первое, Петр Форсов, Матвей Горшунов и Андрей Зыбин.
Факт регистрации этих лиц и вооружения характеризует сам по себе высшую степень их преступной решимости и угрозу перейти к кровопролитию, а потому они нуждаются в достаточном карательном воздействии, хотя и в меньшей степени, чем участники первых групп. Комиссия считает необходимым отметить ряд участников из двух последних групп, кои действовали отчасти под давлением и принуждением захватчиков, отчасти будучи введены ими в заблуждение, по неразумию и легкомыслию, ввиду своей молодости или невежественности. Это Николай Гайкович, Владимир Гапонов (скрылся), Николай Новиков, Иван Зайцев, Михаил Тагунов, Борис Новоселов, Алекс. Рождественский, Александр Галанин и реалист Кольчугин. Лица не вполне сознавали преступность своего поведения и не предвидели его результата, находясь, однако, в таких обстоятельствах, могли, а как получившие образование, и должны были его предвидеть. Большинство их при возложении на них белыми ответственных поручений добровольно уклонялись и отступали от дальнейших действий и, оставив всякое преступное намерение, расходились, побросав оружие. Все эти лица также нуждаются, по мнению комиссии, в карательном воздействии с целью внушить им мысль в будущем внимательно следить за собой и за своими поступками, давая отчет о своих действиях, быть более осмотрительными и внимательными и не поддаваться на хитрую удочку врагов Советской власти. Нравственный облик таких участников и мотив их деятельности ясно вырисовывается из объяснений Кольчугина, который, узнав о перевороте, «почувствовал какой-то подъем духа», что часто случается с молодежью при всяких переменах, выскочил на улицу из любопытства, бежал туда, куда бежали другие, и делал то, что делали другие (даже стоял часовым), но когда увидел, что его хотят послать в бой с рабочими, то понял преступность своих действий, ушел к себе домой и более участия в мятеже не принимал. Комиссия находит необходимым считать таких лиц участниками в мятеже по неосторожности.
Наконец, в четвертую группу привлеченных по этому делу к ответственности следует отнести пособников при выступлении белых; такие лица, не приняв прямого участия в самом мятеже, заведомо оказали какую-либо помощь белогвардейцам. В эту группу входят епископ Митрофан, переславший руководителю Сахарову с монахом Алексинским посылку с деньгами, купец Николай Яковлев, кормивший даром белогвардейцев колбасой, Александр Яковлев, Алексей Мазуров, Иван Сыромятников и Андрей Зыбин. К этой же группе комиссия причисляет лиц, хотя и не оказавших помощи белогвардейцам, но в знак признания их власти либо надевших белые повязки, либо иными поступками, например руганью и угрозами, обращенными к сторонникам Советской власти, удостоверивших свою полную солидарность с захватчиками и, следовательно, настроение, опасное для советского прав, порядка. Это Петр Добролюбов, Николай Гундобин, Аркадий Самойлов, Петр Синицын Сергей Никитин, Галкин, Башкиров и Федор Веревушкин (надел погоны вольноопределяющегося). Большинство опрошенных из всех привлекаемых к ответственности мятежников уличаются своими собственными объяснениями, показаниями других лиц и данными дела.
Производство настоящего дела в части, касающейся расстрелянных виновников мятежа, должно подлежать прекращению. Что же касается всех перечисленных участников его, в том числе скрывшихся и неразысканных, то комиссия приходит к заключению, что они должны подлежать обвинению в том, что 8 и 9 июля 1918 года в городе Муроме с целью насильственно низвергнуть власть Советов Российской Федеративной Республики и установить образ правления согласно видам высшего командования чехословацкой банды, именовавшей себя национально-добровольческой армией, участвовали в вооруженном белогвардейском мятеже, причем белогвардейцы разграбили склад оружия и имущество советских учреждений, расхитив при этом около семисот тысяч денег, захватили власть в городе Муроме в свои руки, разрушили железнодорожный путь, арестовали многих ответственных работников и сторонников Советской власти, нарушили правильное течение работы во всех учреждениях, государственных и общественных, что ввиду отсутствия [у] Советской власти в то время в наличности достаточных вооруженных сил вызвало для подавления мятежа и восстановления Советов и вместе с тем нарушенного порядка и спокойствия принятие особых мер.
Означенное обвинение отягчается еще тем, что насильственное посягательство белых на целость и безопасность государства не только поставило в опасность общественный порядок и произвело перерыв правильного течения советской работы, направленной всеми своими силами на дальнейшее течение революции в интересах трудящихся масс, но это выступление контрреволюционных сил произошло именно в тот момент, когда Советская власть, бросив на фронт в бой с чехословацкими бандами за хлеб для голодающих и пролетарские интересы почти все свои вооруженные силы, не имела под рукой войск, чтобы сразу же рассеять мятежников. И когда на фронте, почти лишенные командного состава, редеющие от потерь, отряды рабочих и крестьян, истекая кровью в борьбе с чехословаками за хлеб и всеобщий мир, протянули руку, ища помощи, мятежники, глазным образом бывшие офицеры, действуя заодно с теми же чехословацкими бандами, ответили гнусным предательским ударом в спину.
Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика во имя блага трудящихся масс должна оградить себя в будущем от потрясений и насильственных посягательств на ее организации со стороны предателей и изменников. На основании изложенного следственная комиссия постановила всех вышепоименованных лиц предать суду Владимирского губернского революционного трибунала, предъявив им обвинение в участии в белогвардейском мятеже; в отношении же расстрелянных мятежников дело за их смертью направить к прекращению.
Председатель комиссии (подпись)
Члены (две подписи)
Копия
ВЛАДИМИРСКИЙ ГУБЕРНСКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТРИБУНАЛ
ПРИГОВОР
Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.
1919 года февраля 22–26 дня Владимирский губернский революционный трибунал в публичном судебном заседании открыт в городе Владимире в составе председателя Г. К. Туркина, очередных заседателей Спирякова, Пукалова, Данилова, Воронина, Иванова и Аревьева, при секретаре Г. Н. Крюковском, рассмотрев дело о белогвардейском восстании 8–9 июля 1918 года в городе Муроме, приговорил:
1) Из скрывшихся обвиняемых: Николая Сахарова, Николая Григорьева, Алексея Жадина, Василия Рожкова, Петра Добролюбова, Зимоглядова, Николая Петрова, Николая Гвоздева, Алексея Мяздрикова, Бориса Русакова, Николая Гайковича, Валентина Моисеева, Сергея Орлова, бывшего капитана Зотова и Николая Фиворского – объявить врагами народа и по обнаружении их места нахождения расстрелять, а в отношении остальных постановить дополнительный приговор, который и объявить 1 марта 1919 года.
2) Наличных обвиняемых: а) Первова Пантелеймона, Глазкова Дмитрия, Добровольского Федора, Рудакова Николая, Бородулина Бориса, Крякова Михаила, Григорьевых Василия и Николая Михайловичей, Перлова Петра Ивановича, Деева Алексея Михайловича, Лебедева Константина Васильевича, Рудакова Аркадия, Новоселова Александра и Булгакова Константина – заключить в военно-концентрационный лагерь до окончательного прекращения гражданской войны, а при невозможности сего[126] – лишить их свободы и заключить под стражу с обязательными общественными работами: Рудакова Аркадия – на пять лет, Новоселова Александра – на пять лет, Булгакова Константина – на шесть месяцев, остальных же обвиняемых на два года;
б) Шишко Степана – объявить врагом народа и расстрелять в течение 24-х часов от момента объявления сего приговора;
в) епископа Митрофана признать виновным, но за старостью от наказания освободить, лишив, однако, права проживания в Муроме и Муромском уезде Монастырь же, как очаг контрреволюционных сил, закрыть.
г) Ивановского-Новоселова Бориса, Благонравова, Розанова и Айнова Александра признать виновными, но от наказания освободить – последнего ввиду наличности у него туберкулеза, а остальных – как учащихся;
д) Алексинского, Васильева Николая Павловича, Быкова Юрия, Зыбина, Мазурова и Самойлова – оправдать;
е) Горшуновых Николая и Матвея – оштрафовать по семь тысяч пятьсот рублей, Бандина Петра, Иванова – на десять тысяч рублей, Яковлева Михаила Павлова на пятьдесят тысяч рублей, Яковлева Николая Васильевича – на двадцать тысяч рублей, Яковлева Александра Васильевича – на двадцать тысяч рублей и Сыромятникова – на тридцать тысяч рублей; назначить на уплату недельный срок, а при неуплате лишить их свободы на два года каждого. До уплаты штрафа заключить их под стражу;
ж) всех присужденных к личному наказанию, не содержащихся до сего времени под стражей, немедленно арестовать.
з) Взыскать с осужденных за круговою ответственностью издержек производства дела десять тысяч рублей.
Приговор окончателен, но может быть обжалован в двухнедельный срок кассационному отделу при ВЦИК.
Главных участников восстания изловить не удалось, так как в то время все внимание Чрезвычайной комиссии было направлено на чехословацкий фронт и на Ярославль.
Часть из них перебралась к чехословакам и Колчаку, как, например, Сахаров и Григорьев, часть разъехалась по другим городам, а большинство осталось на месте и начало создавать новую организацию. Эта организация была раскрыта ровно через год, летом 1919 года, через шпионку этой организации Морозову. По показаниям Морозовой, эта организация представляется в следующем виде.
Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.
1919 года февраля 22–26 дня Владимирский губернский революционный трибунал в публичном судебном заседании открыт в городе Владимире в составе председателя Г. К. Туркина, очередных заседателей Спирякова, Пукалова, Данилова, Воронина, Иванова и Аревьева, при секретаре Г. Н. Крюковском, рассмотрев дело о белогвардейском восстании 8–9 июля 1918 года в городе Муроме, приговорил:
1) Из скрывшихся обвиняемых: Николая Сахарова, Николая Григорьева, Алексея Жадина, Василия Рожкова, Петра Добролюбова, Зимоглядова, Николая Петрова, Николая Гвоздева, Алексея Мяздрикова, Бориса Русакова, Николая Гайковича, Валентина Моисеева, Сергея Орлова, бывшего капитана Зотова и Николая Фиворского – объявить врагами народа и по обнаружении их места нахождения расстрелять, а в отношении остальных постановить дополнительный приговор, который и объявить 1 марта 1919 года.
2) Наличных обвиняемых: а) Первова Пантелеймона, Глазкова Дмитрия, Добровольского Федора, Рудакова Николая, Бородулина Бориса, Крякова Михаила, Григорьевых Василия и Николая Михайловичей, Перлова Петра Ивановича, Деева Алексея Михайловича, Лебедева Константина Васильевича, Рудакова Аркадия, Новоселова Александра и Булгакова Константина – заключить в военно-концентрационный лагерь до окончательного прекращения гражданской войны, а при невозможности сего[126] – лишить их свободы и заключить под стражу с обязательными общественными работами: Рудакова Аркадия – на пять лет, Новоселова Александра – на пять лет, Булгакова Константина – на шесть месяцев, остальных же обвиняемых на два года;
б) Шишко Степана – объявить врагом народа и расстрелять в течение 24-х часов от момента объявления сего приговора;
в) епископа Митрофана признать виновным, но за старостью от наказания освободить, лишив, однако, права проживания в Муроме и Муромском уезде Монастырь же, как очаг контрреволюционных сил, закрыть.
г) Ивановского-Новоселова Бориса, Благонравова, Розанова и Айнова Александра признать виновными, но от наказания освободить – последнего ввиду наличности у него туберкулеза, а остальных – как учащихся;
д) Алексинского, Васильева Николая Павловича, Быкова Юрия, Зыбина, Мазурова и Самойлова – оправдать;
е) Горшуновых Николая и Матвея – оштрафовать по семь тысяч пятьсот рублей, Бандина Петра, Иванова – на десять тысяч рублей, Яковлева Михаила Павлова на пятьдесят тысяч рублей, Яковлева Николая Васильевича – на двадцать тысяч рублей, Яковлева Александра Васильевича – на двадцать тысяч рублей и Сыромятникова – на тридцать тысяч рублей; назначить на уплату недельный срок, а при неуплате лишить их свободы на два года каждого. До уплаты штрафа заключить их под стражу;
ж) всех присужденных к личному наказанию, не содержащихся до сего времени под стражей, немедленно арестовать.
з) Взыскать с осужденных за круговою ответственностью издержек производства дела десять тысяч рублей.
Приговор окончателен, но может быть обжалован в двухнедельный срок кассационному отделу при ВЦИК.
Главных участников восстания изловить не удалось, так как в то время все внимание Чрезвычайной комиссии было направлено на чехословацкий фронт и на Ярославль.
Часть из них перебралась к чехословакам и Колчаку, как, например, Сахаров и Григорьев, часть разъехалась по другим городам, а большинство осталось на месте и начало создавать новую организацию. Эта организация была раскрыта ровно через год, летом 1919 года, через шпионку этой организации Морозову. По показаниям Морозовой, эта организация представляется в следующем виде.
ПРОТОКОЛ ДОЗНАНИЯ МОРОЗОВОЙ
Я, помощник заведующего пунктом особого отдела 26 дивизии, 5,[127] Иван Моисеевич, по поручению заведующего пунктом составил настоящий протокол. Опрошенная гражданка Морозова показала следующее:
«17 апреля 1919 года я выехала из города Мурома через Симбирск; мне хотелось прожить в Уфе до того времени, пока красные займут Златоуст, так как в Златоусте живет мой отец и там остались мои вещи. Те вещи, которые были у меня, я позакладывала в ломбард в городе Владимире, мне больше нечем стало жить, вот причина, которая заставила меня из Мурома выехать и пробираться к Златоусту. 23 мая я приехала на станцию Ютаза, здесь была задержана помощником пункта особого отдела 26 дивизии, который, узнав, что я еду в Златоуст, предложил коменданту станции Ютаза[128] дать мне пропуск до города Самары; пропуск до Самары мне был дан, но я обратно в Самару не возвратилась, несмотря на предупреждение коменданта станции Ютаза о том, что если я не возвращусь, то буду расстреляна.
«17 апреля 1919 года я выехала из города Мурома через Симбирск; мне хотелось прожить в Уфе до того времени, пока красные займут Златоуст, так как в Златоусте живет мой отец и там остались мои вещи. Те вещи, которые были у меня, я позакладывала в ломбард в городе Владимире, мне больше нечем стало жить, вот причина, которая заставила меня из Мурома выехать и пробираться к Златоусту. 23 мая я приехала на станцию Ютаза, здесь была задержана помощником пункта особого отдела 26 дивизии, который, узнав, что я еду в Златоуст, предложил коменданту станции Ютаза[128] дать мне пропуск до города Самары; пропуск до Самары мне был дан, но я обратно в Самару не возвратилась, несмотря на предупреждение коменданта станции Ютаза о том, что если я не возвращусь, то буду расстреляна.